Текст книги "Гнет (Кома - 2)"

Автор книги: Кира Эллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Эллер Кира
Гнет (Кома – 2)

Кира Эллер

Гнет (Кома – 2)

Хроники

Часть 1

Он размеренно вышагивал перед длинным столом, накрытым красной бархатной скатертью. – Я уезжаю на неделю в Африку, чтобы посетить ежегодный праздник каннибалов, – голос звучал размеренно и равнодушно, – поэтому надеюсь, что вести вы себя будете хорошо... Как-никак, а вы выпускники академии, – он смерил взглядом десять чертей, сидящих за столом. На вид им было лет по пятнадцать-шестнадцать. – Понятно, что я имею в виду? – черти дружно закивали. Он поправил выбившуюся прядь темных волос и продолжил: – Экзаменов в этот раз у вас не было, а поэтому хочу на время своего отсутствия дать вам проверочное задание, от которого и будет зависеть, какие должности вы займете в Гнете. Мне не нужны масштабы... не надо развязывать войн и разжигать межнациональную ненависть. Выберите себе по смертному и проведите небольшой психологический эксперимент. Какой решать вам. Задание творческое, но главное, что я хочу видеть – ювелирное исполнение при скромных масштабах. – Сатана, а это был именно он, еще раз обвел учеников взглядом, – Когда вернусь, каждый из вас предоставит мне подробнейший отчет. И еще – не надо глупых и бессмысленных смертей. Сверкающий этого не одобрит. Свободны. Повторять дважды ему не пришлось – чертенят как ветром сдуло. Зато появилась секретарша. Стуча каблучками, она вбежала в кабинет и спросила: – Вам что-нибудь еще нужно? – Нет, – ответил тот, – все уже готово. Я только схожу попрощаюсь с братом, и уеду. До конца следующей недели можете меня не ждать. Свои обязанности я передал помощнику, он со всеми проблемами разберется. Если таковые будут, конечно. – Его сейчас нет на месте. – А где он? – Кажется, снова по земле шастает. – Ладно, тогда поеду так.. Он будет не в обиде. – Счастливого пути, – улыбнулась она, – надеюсь, там будет так же весело, как и в прошлом году. Он усмехнулся и озорно подмигнул. – Я тоже.

Пару дней спустя по коридору Департамента Зла ГНЕТа несся чертенок. Один из тех, кто сидел в кабинете Сатаны. Наткнувшись случайно на собрата-ученика, он сильно обрадовался. – О! Хоть кого-то встретил! Слушай, объясни, что там за задание нам дали? Пойманный черт, толстенький и кругленький, злобно сощурил глаза. – А что же ты сам не слушал? Снова ушел сознанием на Землю и толкался в злачных местах, вместо того, чтобы слушать, что Учитель говорит? – Как будто ты сам так не делал! – Я-то делал, но на простых уроках, а не на высшей аудиенции. Сам выкручивайся, – и презрительно хмыкнув, пошел по коридору. – Ну скажи, чего тебе стоит, – первый черт бросился вдогонку, – а то не отстану. Толстяк остановился, подумал... – Велел взять смертного и провернуть психологический этюд в малых масштабах. И отвяжись от меня. Но тот уже не слушал. "Я такой этюд проверну, что Учитель сразу возьмет меня в высший кабинет", думал он на бегу, "Я такое сделаю....Только надо побыстрее. Управлюсь сегодня и почти всю неделю можно развлекаться." Ввалившись в свою комнатку в жилом секторе, он закинул в угол форменный пиджачок и бросился к монитору. – А ну, какую душонку мы сегодня выберем? – хихикал расхлябай, развертывая карту планеты Земля, – а не все ли равно? – зажмурив глаза, он ткнул пальцем наугад, – Страна есть... – еще раз ткнул – обозначился город, еще район... – Посмотрим, кому в этой местности жить хорошо, – напевал он себе под нос противным дребезжащим голоском, сканируя карту спального района на юго-западе Москвы, – ух ты, – присвистнул он, после того как просмотрел с десяток кандидатов в подопытные кролики, – вот то, что мне нужно! На мониторе была прекрасно видна сидящая на балконе девушка лет двадцати, задумчивая и усталая. – Проблемы одолели, душечка? – любовно спросил черт, – Ничего... Сейчас мы тебе подскажем самый простой выход из всех бед... Как там нас учили внушение делать? – он на секунду задумался, пытаясь вспомнить урок, на котором был только физически, – Правой рукой знак подавать или левой? Кажется, правой... да, точно правой, – он собрался, сомкнул указательный и средний пальцы, сосредоточился и забубнил под нос. Девушка на балконе перегнулась через перила и посмотрела вниз. Подумала, ушла в комнату, но вернулась через пару минут. Закурила. – Все так просто, милая, – бормотал рогатый, – ну давай же... Тебе нужен лишь один шаг, и все решится само собой. Минуту спустя его лицо озарилось гадкой улыбкой – она летела вниз....

– Где он? – орал Иде и метался по кабинету, как загнанный леопард, Немедленно ко мне! – его кулак с побелевшими костяшками приземлялся на попадавшиеся под руку предметы и бил их вдребезги. Его секретарша предупредительно вжалась в стенку поближе к двери, все еще надеясь, что пройдет какое-то время и он успокоится. Но Иде успокаиваться не желал. Все прошедшие два с половиной часа были похожи друг на друга минута в минуту, словно сиамские близнецы – ругань, метание по кабинету, истребление мебели и вещей (кроме мониторов, конечно), и снова ругань, ругань, ругань... В такой ярости Дьявола она не видела еще никогда. Его злоба – страшная вещь сама по себе, а уж если она бушует в непосредственной близости... лучше делать ноги. Но вот сбежать секретарша уже никак не могла. Значит, остается только стоять и терпеть, молча терпеть. Стоит вставить хоть слово, он заведется снова и цирк начнется сначала. Уж лучше молчать... Но молчать тоже не получится. – Где Кирай? Убью, – с новой силой взвыл Идеолион, запуская в окно платиновую пепельницу. – Его нету, – заикаясь, прошептала женщина. – Как нету? – Уже замахнувшись пресс-папье, он остановился и недоверчиво посмотрел на нее. – Как это нету? – Он уехал три дня назад на каннибальское сборище и вернется только к концу недели. Дьявол опустил руку. – Нету его? – Нету, – подтвердила она. – А кто вместо него? – Первый заместитель. – Ну этого дурака я знаю, он никогда бы не решился на такое, – пробормотал Иде, – значит, это идиотская выходка кого-то из низов. Слушай, попробуй связаться с Кире, пусть приезжает побыстрее и найдет этого недоноска. Он мне нужен сейчас, как никогда. – Слушаюсь, господин, – и секретарша со вздохом облегчения юркнула за дверь. Пронесло...

– И что теперь? – Император сидел на подоконнике, курил и смотрел вниз на город. – Не знаю, – вздохнул Иде. – Даже если кто-то промыл ей мозги, в учетных записях все равно будет стоять самоубийство. А самоубийцы в ГНЕТе работать не могут. Я надеюсь только на то, что Высший поймет ситуацию и не будет отстранять Кей от работы навсегда. – Когда состоится рассмотрение дела? – поинтересовался Джо. – В конце недели. Я надеюсь только на то, что Кире успеет приехать и найдет того недоноска, что заварил эту кашу. Если мы представим на суд реального виновника, возможно, наверху сжалятся над нашей девочкой. – А если не успеем? – Тогда ее уже ничто не спасет, – вздохнул Дьявол и схватился за голову, Если узнаю, кто это сделал, собственными руками низвергну. Испепелю к чертовой матери! – Не выйдет, – хихикнул Шейн, – испепеление исключительно в ведомости Кире. – Может, хватит дымить, – взорвался Иде, – тут это запрещено! – Подумаешь, – надулся Император и кинул окурок вниз, на улицу. – Нельзя? – полюбопытствовал Джо, – а зачем тогда у тебя в столе сигары лежат? – Для красоты, – огрызнулся Иде, – и отвяжитесь от меня, в конце концов! – Ладно, не кипятись, – хмыкнул Дракон, – нам всем сейчас не сладко. Иде не ответил. Он задумчиво сверлил взглядом некую точку за пределами видимости и уже не реагировал. Джо дернул Шейна за рукав и потянул в сторону двери. Все равно тут делать было нечего. Прошло два дня. За это время Иде почти не выходил из кабинета, беспрерывно курил и безнадежно смотрел в одну точку. Кей... она не убереглась, бедная малышка. Только бы ее простили на фоне обстоятельств, только бы она осталась... но надежды на это было ничтожно мало. Раздался тихий стук в дверь и в образовавшуюся щель протиснулась секретарша. – Извините, – робко произнесла она, – Метр, к вам пришли. – Нет, – словно очнувшись, пробормотал Дьявол, – я никого не хочу видеть. – Это ваш брат. Все равно не хотите? – Брат? – воскликнул он, – Господи, пусть входит. Я уже третий день его жду. – Я только прикрою шторы, – секретарь проворно подбежала к окнам, задернула тяжелые лиловые шторы, отчего комната погрузилась в полумрак, и вышла. Секунду спустя, снимая на ходу черный плащ с кровавым подбоем, в дверь вошел Сатана. Иде вскочил ему навстречу. – Кире! – Иде... Для тех, кто привык думать, что Добро и Зло – извечные враги, это зрелище наверняка было бы шоком. Братья были похожи лицом как две капли воды – еще бы, ведь они родились близнецами. Служба в ГНЕТе, однако, наложила на каждого свой отпечаток. У Иде были сверкающие белые волосы и фиолетовые глаза, Кире же щеголял темной косой, на темени под толщей волос еле-еле угадывались крошечные рожки, а в глазах мелькал изумруд. И все же они были двумя сторонами одной медали – вылитые из одного металла и неразлучные как свет и тьма. Иде облегченно вздохнул: – Ты приехал все-таки... – А разве я мог не приехать на такой аврал? – удивился Кире, – хорош бы я был... – Чего-нибудь выпьешь? – Виски, пожалуй. А то из головы никак не выветривается шашлык из человечины, – захихикал тот. Дьявол отдал приказ секретарше и сказал: – Садись, что ли... Кирай не заставил себя упрашивать и уютно разместился в огромном кресле черной кожи. – Ну? – Ты что-нибудь узнал уже? Кире пожал плечами. – Конечно. Перед отъездом я дал задание на психологический эксперимент группе выпускников. Их всего десять. Так как основной состав служащих я уже допросил, то эту гадость мог сделать только один из учеников. Дело за малым – думаю, к вечеру я уже буду знать его имя. – Подозрений никаких? – спросил Иде. – Подозрений масса, – усмехнулся брат, – в каждом стаде есть черная овца, точнее, белая, если говорить о чертях, – тут он засмеялся, – такая овчинка есть и у нас. На редкость безалаберный, безответственный и наглый тип. Я готов спорить на что угодно, это он. – Почему тогда сразу не прижмешь? – Хочу быть до конца уверенным. Меня не радует перспектива подставить человека за то, что он не делал. Проработаем всех, чтобы исключить малейшую ошибку. Ведь время у нас есть? – До завтрашнего утра. Сатана отхлебнул принесенный виски и улыбнулся: – Не бойся, братик. Клянусь, сегодня до полуночи мы его отроем. – Хорошо, если так, – устало вздохнул Иде и откинулся на спинку кресла, а то я уже извелся весь. – Переживаешь за свою девочку? – Конечно. И не только за свою девочку, но и за хорошего сотрудника. Ведь она и то, и другое. Потерять такую девчонку было бы невыносимо. – Понимаю... – Кире пригнулся поближе, – но вот что совершенно до меня не доходит, так это где ты такую откопал. Золото, а не малышка. Хотя по характеру она больше мне подходит... – Не смей на мою девушку губы раскатывать, – рявкнул Иде. – Даже не пытаюсь. Но может, ты хоть подскажешь, где таких производят? А то мне немного одиноко...

– Зинка! Да просыпайся же ты, лентяйка чертова, – раздался из кухни встревоженный голос. В маленькой комнате зашевелилось потертое ватное одеяло и две тоненькие ноги неохотно скользнули в тапки. Скользнули и тут же юркнули обратно – те были какие-то сырые и склизкие. "Надо было вечером на батарею положить", подумала она и снова одела их на ноги. Тяжело вздохнув, с еще закрытыми глазами она на ощупь прошаркала в ванную, периодически натыкаясь на углы. Заперев дверь, она включила кран, присела на краешек ванны и снова задремала, уткнув нос в потрепанное вафельное полотенце. Из этого сна ее вывел истерический стук в дверь. Шаткая, с осыпающейся краской, она спазматически содрогалась под кулаком, роняя на пол светло-зеленую перхоть. – Опять дрыхнешь? Шевелись живее, а то голодная в школу пойдешь, я тебя до полудня ждать не собираюсь! Делать нечего, и худенькая восьмиклассница Зинка, со все еще закрытыми глазами набрала пригоршню ледяной воды и плеснула в лицо. Это всегда помогало. Уже сидя за столом и поедая остывшую яичницу с растекшимися желтками-глазами, она смотрела в замерзшее окно и размышляла. Что-то было не так. Казалось, обычное зимнее утро, за окном сумерки, еще горит фонарь возле ларька на углу и слышится размеренный скрежет лопаты дворника. Остывший желток все так же липнет к вилке, а чай какой-то безвкусный. Так было всегда, сколько она себя помнила. Та же крохотная двухкомнатная квартирка, где они жили вдвоем с матерью, тот же ежедневный распорядок. Мать встает, будит Зинку, готовит ей завтрак и уходит на работу, на почтамт. А Зинка доедает, моет посуду и плетется в школу, куда ей абсолютно не хочется. Все было обычно... но именно сегодня какие-то мелочи бросались в глаза. Почему вдруг сегодня? Этого четырнадцатилетняя Зинка, худышка с угловатым лицом и выпирающими лопатками, понять никак не могла. От несвойственных ее возрасту дум ее отвлек крепкий материнский подзатыльник. – В облаках витаешь? На часы бы посмотрела! – и мать исчезла в недрах квартиры так же внезапно, как и появилась. Синие часы над холодильником безжалостно показывали половину восьмого. Зинка вздохнула и со стуком положила вилку на стол. Пора собираться. Уже когда она заканчивала мыть посуду, хлопнула дверь в прихожей. Мама ушла, даже не попрощавшись. И странно – именно сегодня Зину это задело. С легким раздражением она закинула тряпку в мойку и отправилась собираться. Однако вид лежащей на столе медицинской карты поставил все на свои места. Сегодня не нужны учебники, тетради и дневник – сегодня диспансеризация в местной поликлинике Может, для кого-нибудь этот день обещал быть счастливым – никаких занятий, домашних заданий и контрольных работ, прошелся по кабинетам и иди гуляй. Может кому-нибудь такое положение вещей было по душе, но только не Зинке. Скажем прямо – абсолютно везде и всегда хрупкая девочка Зина была абсолютно одинока. Да, вокруг была жизнь, существовали ее одноклассники, соседи, мать, наконец. Но она им не была нужна, что создавало полную иллюзию житья в стеклянной банке – жизнь рядом кипит, вот только никому нет до тебя дела и поучаствовать в общем веселье тебе не дадут. В лучшем случае тебя просто не заметят. В худшем же... Все последствия второго варианта Зинка уже не раз испытала на своей шкурке. И сегодняшний день обещал быть особенно неприятным. В обычной школьной рутине каждый урок был для нее своеобразным островком спасения, во время которого ни у кого нет времени и возможности издеваться и строить пакости. А переменки всегда можно было где-нибудь пересидеть... Как вы поняли, Зинку никто не любил. Каждый хлюпик рядом с тихой и застенчивой девочкой чувствовал себя по крайней мере Шварценеггером и не упускал случая поиздеваться. Сегодняшний день без спасительных уроков обещал быть настоящим кошмаром. С такими невеселыми мыслями в голове она пробиралась по заснеженной тропинке к белому зданию поликлиники, утыкаясь носом в воротник потрепанного пальто и стараясь не замечать, что в правом сапоге предательская дырка собирает снег. Снег был мокрый и тяжелый, что обещало насквозь мокрые колготки. – Эй, Зина-Образина, куда торопишься? – раздался за спиной крик и в тот же момент что-то больно ударило ее в затылок так, что в глазах потемнело. На Зинку неслись трое ее одноклассников со снежками наготове. Но ей хватило и одного – она бессильно упала в снег и осталась лежать. – Может, не стоило в снежок ледышку пихать? – спросил один и легонько пнул неподвижно лежащую девочку ногой. – Да ничего ей не будет, – бросил второй, – пошли, а то опоздаем. И вся троица понеслась дальше. Когда они уже скрылись за углом, Зинка, тихо всхлипнув, подняла голову и ощупала затылок. Болело сильно, а на руке остались пятна крови. Но делать было нечего – она кое-как встала, отряхнула коленки и подняла портфель. Голова кружилась, перед глазами неслись дикие красно-зеленые круги и слегка тошнило.

Сидя в своем кабинете, Кирай просматривал студенческие отчеты. Зачем кого-то допрашивать, если по этим бумажкам и так ясно, кто чем занимался? Ученики вполне оправдывали его ожидания – этот выпуск оказался на редкость удачным, всех, кроме одного можно было смело брать на работу в департамент. Вот этот один и интересовал Сатану больше всего. Лентяй и бездельник, он все же умудрился дотянуть до выпуска. А вот и отчет... Кире поуютнее устроился в кресле и открыл папку. Посмотрим... Девушка, лет двадцати, установка – разрешение проблем путем суицида... Что и требовалось доказать. Он нажал на кнопку переговорного устройства и коротко бросил: – Четвертого ко мне, немедленно! Когда через пять-семь минут секретарша пропустила расхлябая в кабинет, последний радостно улыбался. Однако выражение лица Сатаны разбило радостные надежды в пух и прах. Он-то надеялся, что совершил нечто исключительное, за что его сразу повысят в должности... Впрочем, в исключительности своего поступка он не ошибся. Кирай медленно поднял на него тяжелый взгляд, от которого, казалось, все надежды кремировались самостоятельно. – Можешь мне объяснить, что это такое?! – он швырнул отчет прямо под ноги ученику. – П-психологический эксперимент, – прошептал тот, слегка заикаясь. Начало не предвещало ничего хорошего. – Тебе приходило в голову, что объект перед опытом необходимо проверять? Черт молчал. Было ясно – случилось нечто из ряда вон, и ничем хорошим не кончится. – Ты хоть знаешь, кто она?! – рявкнул Кире так, что за плотно закрытыми шторами задребезжали стекла. – Нет, – еле-еле пискнул четвертый. Сатана откинулся в кресле и скрестил руки на груди. – Тогда я тебя проинформирую. Она Высшая, правая рука Сверкающего, Глава Департамента Пространства, Времени и Связей с Внешним Миром, спец-наблюдатель на Земле, покровитель Элементалов... Мне продолжить, или ты сам уже понял, чем это пахнет? Ученика словно вдавили в пол десятитонной глыбой. А Сатана тем временем продолжал: – Ты опозорил Департамент своей некомпетентностью и непрофессионализмом. Но это ладно, пятно с Департамента мы отмоем как-нибудь. А вот за эту выходку ты ответишь лично. По суицидной статье ей грозит полное забвение. Сверкающий и я такого не можем допустить. Поэтому завтра, когда Высшая Инстанция будет рассматривать дело, отвечать будешь ты, и только ты. Если твое признание и смерть помогут ей хоть как-то остаться в ГНЕТе, можешь считать, что свои грехи ты искупил. Если же все-таки ее низвергнут, в ближайшую пару тысяч лет ты будешь получать 10% наказаний за каждого грешника на земле. Каждого! Вот тогда я, может, отомщу за нее. А может, добавлю тебе еще что-нибудь, – он подпер щеку рукой, – я все сказал, нажал на кнопочку, ответила секретарша, – Передай Иде, что он может забрать преступника и распоряжаться им по своему усмотрению. Чертенок не двигался. Не пошевелился он и тогда, когда в кабинет вошла охрана. Окинув его взглядом, они схватили черта под руки и вынесли прочь, как мешок с песком. – Ну и все, – пожал Кире плечами, – теперь надо ждать до завтра.

Третьеклассник Вова Пуговкин плелся из школы домой, таща на буксире за шнурок мешок со сменкой. Жизнь у Вовы явно не ладилась – сегодня он в очередной раз схватил двойку по русскому языку за какой-то дурацкий диктант. Ему самому было на нее глубоко наплевать, но родители и бабушка считали совсем иначе. Особенно бабушка... Совсем еще не старая, чрезвычайно активная и властная женщина, Алевтина Александровна с младенчества тряслась над единственным внуком. И, естественно, она была на сто процентов уверена, что под веснушками, лохматой рыжей шевелюрой и белесыми ресницами дремлет великий талант. Вот только в чем он заключается, бабушка пока не была уверена, а поэтому таскала внука куда только можно – и в изостудию, и в хор, и на танцы, а также на пытки в музыкальную школу, где три раза в неделю Вова истязал рояль. К несчастью, именно сегодня был единственный свободный от кружков и занятий день, что означало одно – пилить его за несчастную двойку будут до самого вечера. Именно поэтому Вовочка оттягивал приход домой, насколько это возможно. Он выбрал самую длинную дорогу, плелся нога за ногу и останавливался возле каждой витрины и каждого ларька. Когда родной дом находился в такой близости, что оттягивать стало уже невозможно, мальчик вдруг вспомнил, что совсем недалеко отсюда находится дом No13 по улице Введенского. В "Дорожном Патруле" на прошлой неделе показывали, что там с двенадцатого этажа выбросилась девушка. Вова совсем не был кровожадным, ему просто хотелось посмотреть на место происшествия, да и прогулка туда сулила желанную отсрочку. Не раздумывая долго, он развернулся и пошел вниз, мимо отделения милиции, прямо к тому дому. Спустившись по крутой металлической лесенке, он огляделся. Слева был школьный стадион, справа – детская песочница и качели. Прямо перед ним высилась четырнадцатиэтажная громада. В "Патруле" говорили, что выпала девчонка с этой стороны дома. Вовочка задрал голову и попытался подсчитать этажи, сбился, начал снова и опять сбился. Тогда он начал сверху и скоро старательно разглядывал два крайних слева окна на двенадцатом этаже. Вот ее квартира. Однако, шторы были плотно задернуты, балкон пустой. Неинтересно... Надо пойти и посмотреть на место падения, решил Вова. Ему было немного страшно и противно, но все-таки жутко интересно. Недолго думая, он направился прямо к примятым кустам под окнами, где маленький пятачок все еще был огорожен полосатой милицейской лентой. В белом зале со стеклянным потолком на самом верху небоскреба сидела вся команда высших. Впереди сидел Иде вместе с Кире, последний то и дело поправлял на лице черные очки – яркий свет слепил и был ему неприятен. Чуть подальше сидели Шейн и Джо, а в самом дальнем углу зала под охраной сидел провинившийся черт. Высшие сидели молча и не двигались. Все уже было понятно и в сотый раз обсуждать происшедшее никому не хотелось. Они лишь ждали аудиенции и окончательного решения судьбы Кей. Наконец в воздухе возникло еле заметное напряжение, а секунду спустя с потолка хлынул ослепительный свет. Высшие молча согнулись в поклоне, лишь Кире склонился ниже, пытаясь спасти глаза. – Садитесь, – сказал голос сверху, – мы должны сегодня решить, что делать с вашей коллегой. От потолка отделился луч и в нем они увидели Кей – бледная и какая-то полупрозрачная, она истуканом стояла в противоположном углу, не двигалась и не подавала признаков жизни. – Случай беспрецедентный в нашем управлении и заслуживает самого тяжелого наказания, – Иде на своем месте дернулся, словно его тряхнуло электрошоком, а голос безучастно продолжал: – Но, принимая во внимание все обстоятельства данного дела, я пришел к следующему выводу: Девочка, в сущности, не виновата. А вот вы, – он высветил Кире и Иде, – допустили ряд крупных промашек. Братья смиренно смотрели в пол. – Идеолион... Ты отдавал себе полный отчет, на какое задание она пошла, и ты исправно вел ее до самых временных ворот. Зная, какое значение в личном плане это дело для нее играло, было крайне непрофессионально оставить ее без присмотра после его выполнения. Ты был обязан проследить за ней хотя бы в первые часы. На лбу Дьявола блестели капли холодного пота. – Кирай, – тут дернулся Кире, – Твои выпускники всегда славились своим профессионализмом, но на этот раз ты явно дал маху. Не мне тебе объяснять, что при любом эксперименте над человечеством высший прежде всего обязан досконально изучить объект и удостоверится, что действия не нарушат баланс. Особенно, если эксперимент проводит Департамент Зла, ведь зло исправить гораздо труднее. Твоя вина в том, что данный аспект тебе не удалось донести до ученика. А это ставит под удар честь твоей школы. Впрочем, это все лишь сопутствующие преступлению мелочи, – продолжал голос, – вот с этим я разберусь лично, – в яркой вспышке испарился провинившийся черт, – Теперь о Кей. Полностью восстановить ее в должности я не смогу, все-таки и ее вина в этом деле есть. Также, ее тело требует длительного и тщательного восстановления, а душа оказалась запятнанной. Поэтому для полного искупления вины я подкину ее душу к другому смертному, а когда его жизненный путь закончится, ее душа, уже обновленная, вернется на свое законное место в Департамент. А в качестве вашего наказания, – он снова высветил братьев, – я сделаю следующее. Я мог бы подкинуть ее к хорошему человеку, который наверняка дойдет до цели правильным путем. Но не буду. Я устрою лотерею и подложу Кей в первого попавшегося смертного, так, что вы не будете знать, где она и не сможете ей помогать. Этот психологический фактор раздавит вас лучше всего. Все, свободны. Иде было вскочил со своего места, чтобы что-то сказать, но не успел – свет исчез и зал снова принял обычный вид. Все стали выходить, лишь Дьявол, словно окаменев, продолжал стоять посередине. Янек поднялся на второй этаж и огляделся. Да, тут все осталось так, как было при Кей. Когда неделю назад ее родители приехали и сообщили, что ее больше нет, он отказывался верить. Отказывается и сейчас. Она не могла исчезнуть. Все было так странно с того самого лета три года спустя. Она изменилась, очень изменилась. Мало рассказывала и больше молчала, но он-то всегда мог читать между строк. Он понял, Что Смерть еще не все, что Дьявол и Шейн существуют где-то там и что она постоянно держит связь. А значит, и она не ушла бесследно, ее можно достать. Вот только как... На ее родителей страшно было смотреть, так они были убиты горем. Сначала они хотели продать дом, чтобы ничто им больше не напоминало – ведь именно этот дом Кей любила больше всего и рвалась сюда каждую свободную минуту. Он не мог этого допустить. Чтобы чужие люди жили в этих комнатах, ходили по этому полу, выкидывали вещи, к которым она прикасалась... ни за что! Тогда он попросил разрешения пожить тут, с ежемесячной платой, конечно... лишь бы дом не попал в чужие руки. И вот он уже отпирает ключами дверь гостиной. Янек не был дураком. Когда еще Кей была рядом и он начинал понимать, что она что-то химичит с судьбами ( что именно, он так до конца и не понял), он попросил ее, чтобы она оставила ему память о прошлом. Ведь если в прошлом изменяется какой-то факт, ты в настоящем уже живешь с ним, и не помнишь того, каким было настоящее до исправления... Он хотел помнить. И он заметил, что в городе снова живет кое-кто, кого быть не должно. Индре. Индре был жив. А вот Кей ушла... Он тихо вздохнул и вошел в комнату. Солнце, просвечивающее сквозь толстые желтовато-коричневые шторы, придавало комнате какой-то странный и таинственный вид. Даже слой пыли на шкафах смотрелся изысканно. На тщательно застеленной кровати в спальне сидела старая, потрепанная игрушечная обезьяна. Зязя – так ее звали, обладала длинными конечностями из цветастого вельвета и моськой из искусственного меха. Кое-где на морде просматривались следы гуаши – когда-то Кей, еще совсем малышка, пересмотрела модных журналов и сделала Зязе макияж, который так и не смогли отмыть. Он сел на кровать и взял ее на руки. Кей почему-то очень любила эту страшную макаку, и честно считала, что у старой игрушки есть душа. Обезьяне уже больше двадцати пяти лет, примерно половину из них она живет в этом доме. Каждый раз, уезжая надолго, Кей клала ее на кровать в спальне, целовала в измазанный гуашью нос и просила присмотреть за домом, пока ее нет. Она честно верила, что Зязя – что-то типа домового. Он усмехнулся. Наверное, так и есть. Он не слишком уютно здесь себя чувствовал. Дом ждал хозяйку, а не его. Вот только хозяйка уже не вернется. Впрочем, ему не впервой менять хозяев. Главное, чтобы не было чужих. Он тяжело встал и побрел отпирать кухню. Надо будет тут все прибрать, пересмотреть вещи, все, что не нужно, запаковать и убрать на чердак. Признаться, Янек очень надеялся, что этот дом приоткроет завесу тайны над всем, что творилось с Кей, и что делала она в течение последних лет. Ведь если было что-то необычное, какой-то след не мог не остаться. Значит, к уборке надо приступать как можно скорее. Одним резким движением он дернул штору, и от тепло-коричневой таинственности не осталось следа – яркий дневной свет сделал комнату простой, банальной и грязной.

–Вовочка, это ты? – громко спросила Алевтина Александровна, услышав, как хлопнула входная дверь. В данный момент она занималась очень ответственным делом – переворачивала котлетки, и сама открыть никак не могла, немедленно мой руки и садись за стол! Когда Вова уселся, перед ним в ряд выстроился полный обеденный набор: борщ, салатик, котлетки с пюре, компот и шоколадка. Разумеется, не обошлось без хлеба, соленых огурчиков и проч. Вот только Вовке кусок в горло не лез. Лениво ковыряясь в супе и отделяя капусту от картошки, он раздумывал, как бы подольше потянуть время. Ведь чем позже бабка узнает о двойке, тем меньше будет пилить, правда? Странная задумчивость не ускользнула от внимания Вовиной бабушки. По правде говоря, Алевтине Александровне надо было посвятить жизнь разведке и шпионажу. Она моментально чувствовала любые изменения настроения жертвы и делала выводы, она обладала прекрасным слухом и потрясающей памятью, умела незаметно выведать любую информацию, а при необходимости устроить великолепный допрос с пристрастием. Да, для страны ее способности пропали зря, однако она широко использовала их в быту и своем окружении. Вот и сейчас все говорило ей, что совесть у любимого внука нечиста. Однако, она дождалась, пока Вовка закончит мучить обед и лишь затем спросила: – Ну и как твои успехи в школе? Внук не нашелся, что ответить, и лишь неопределенно промычал. – Ясно, – сказала Алевтина Александровна и направилась в коридор заглянуть в брошенный на пол портфель. Через минуту она вернулась, задумчиво разглядывая дневник. Юный двоечник вжался в табуретку. – Вот значит, как... И я, и родители ради тебя не жалеем сил, а ты даже по-русски писать не умеешь, – заговорила Алевтина. Голос ее был неровный, будто вот-вот она сорвется на крик. Вовка съежился еще больше. Началось....

В поликлинику Зинка так и не пошла. Вернулась домой, скинула сапоги и в мокрых колготках пошла на кухню. Достала из морозилки похожий на булыжник пакет с фаршем и приложила к затылку. Болело не слишком сильно, но постоянно, и от этого кружилась голова и хотелось лечь спать. Зинке очень хотелось расплакаться, но и на это уже не было сил. Да и что толку плакать, разве она мало уже рыдала? И ничто не помогает. В школе ее по-прежнему считают изгоем и издеваются, для матери она все равно остается лишь обузой, и вынуждена донашивать старье из местного секонд-хенда, что опять провоцирует новые и новые издевательства. Когда-нибудь это закончится, или нет? Хлопнула входная дверь – это пришла на обед мама. Почта находилась всего в двух шагах от дома, так что она часто обедала дома. – Зинка, а почему это ты не в школе? – спросила она. Девочка не ответила. – О боже, – мама вошла в комнату и присела на кровати, – кто это тебя так? Зинка тихонько всхлипнула: – Мальчишки. – Опять, – вздохнула та и погладила дочь по голове. Зинкина мама, Елена Романовна, совсем не была плохой и бесчувственной. И дочку она очень любила, вот только быт ее заедал – ведь как в одиночку вырастить дочь, если работаешь на почте? Так что часто мысли о деньгах и проблемах отвлекали ее от Зины, но не надолго. Ей было очень больно оттого, что Зинка была совсем одинокой в школе, жила без подруг, и даже кошку они завести не могли – куда еще животное кормить, когда самим не хватает? – Дочка, дочка, – говорила она, легонько теребя ее русые волосы, – вот если бы у нас денег было побольше, они бы так над тобой не издевались. И мне было бы легче, не надо над каждой копейкой трястись. – Откуда? – хлюпнула Зина носом, – все равно у нас деньги не задерживаются. – Да уж, – согласилась Елена Романовна, – ну не плачь. Все обойдется, все пройдет, а потом им будет стыдно. Ты ведь "Чучело" уже читала? – Угу. – Ну вот. Так что не вешай нос. А еще лучше дай им сдачи. – Я не умею, – заныла было успокоившаяся Зинка. – Учись, дочка. А то всю жизнь на твоей спине кататься будут. Ты что-нибудь холодное уже прикладывала? – Да, только все равно болит. – Ничего, скоро пройдет. Обедать будешь? – Конечно. – Пошли тогда. Вытри нос, умойся и садись за стол.