Текст книги "Кома"

Автор книги: Кира Эллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

– Здрасти, – произнесла я с глупым видом и застыла, продолжая разглядывать хозяина квартиры.

– День добрый, – ответил он, запнувшись на слове добрый. – Вы к кому?

– К вам.

Он удивился.

– Ко мне? Но я вас не знаю.

Я пожала плечами:

– Я вас тоже. Но вы же звали, и вот я тут.

– Я звал? – светило будущего выглядел более чем озадаченным.

Я решила, что хватит нянчиться и обмениваться любезностями.

– Да, звал, – я нахально перешла на ты. – Так и оставишь гостью на пороге?

– А откуда я знаю, что вы не грабительница? – он прищурился.

– А ты и не знаешь.

– Тогда извините, – он стал закрывать дверь.

Я сделала шаг к направлении лифта:

– Только когда в следующий раз задумаешь выброситься из окна, не зови. Два раза волки не кричат.

Входная дверь замерла на секунду и затем снова открылась. Недоверчивые глаза меня внимательно изучали.

– Что вы сказали?

Все так же не поворачиваясь, я ответила:

– Ты прекрасно слышал.

Он помолчал еще минуту. Потом тихо произнес:

– Заходи.

Ого... прогресс, мы уже совсем на ты...

Иде?

Не отпускай его, разговори, вытащи куда-нибудь. Надо удостовериться, что он не попытается снова сводить счеты

Слушаюсь, шеф... Я улыбнулась и переступила порог.

Квартирка являла собой душераздирающее зрелище. Кругом царил полный бедлам, вещи, книги и посуда валялись повсеместно. Я мельком кинула взгляд на кипу бумаг на столе. Физик. Мне хватило секунды, чтобы это понять – с младенчества все эти формулы и графики мне были знакомы, мой папа профессор-физик. На полу в большой комнате куча рваных в клочья фотографий, битые стекла, ясно, что без девушки тут не обошлось. Окно распахнуто настежь, прохладный апрельский ветер гуляет по квартире и рвет занавески, рядом с окном опрокинутая табуретка – вот что так глухо стукнуло. Картина более чем удручающая.

Он суетливо закрыл окно и стащил со стула ворох одежды. При малейшем движении из карманов вываливалась макулатура.

– Присаживайся, – и застыл. – Я же даже не знаю, с чего начать... Как тебя зовут-то?

– Кей, – ответила я по привычке и села, – а тебя?

– Вадик.

– Ну, здравствуй, Вадик. Чего так плохо-то? От хорошей жизни люди не выкидываются.

Он растерянно созерцал носки.

– Пива хочешь? У меня вроде больше нет ничего.

– Давай, – за пивом легче общаться будет.

Он сбегал на кухню, притащил пару бутылок трешки и стаканы. Смахнул вещи со стола на пол и разлил пиво по стаканам.

Помолчал, потом все-таки ответил:

– Все плохо. Жить не хочу, все опротивело.

– Что именно?

История оказалась вполне обыкновенна. Выгнали с работы, бросила девушка, институт прикрыли, сорвали исследования и аспирантуру, денег нет и помочь некому, друзья сразу повернулись спиной... Что тут скажешь? А еще говорят, что у нас хороших ученых нету... Условий для них нет, вот в чем дело.

У него явно крутился на языке вопрос, и он его все-таки задал:

– Откуда ты знала?

– Не все ли равно, Вадик? Главное, я здесь и ты жив.

– Зачем меня надо было спасать? Кому я нужен? – он драматически заломил руки.

– Ну, – протянула я, – сейчас может и никому. Но в будущем от тебя многое зависит.

Он недоверчиво покосился и вышел из театральной позы.

– А что ты знаешь о будущем?

Я улыбнулась.

– Может, все, а может и ничего... Так ли это важно? Я знаю только, что мне нельзя тебя терять.

Он только горько покачал головой.

– Да кому я нужен?

– Многим. Только они пока об этом не знают. – я огляделась. – Слушай, ты сегодня вообще что-нибудь ел?

Он отрицательно что-то промычал. У меня назрела идея.

– Что-нибудь поприличнее у тебя есть? – я указала пальцем на грязную майку, – если найдешь, то приглашаю тебя на чай с пирожками.

В голодных глазах светила науки появился интерес.

– А с чем пирожки?

– Понятия не имею, – честно ответила я . – Но их очень много, будет из чего выбрать.

– Я сейчас, – он суетливо вскочил, опрокинул недопитое пиво и побежал в соседнюю комнату. Судя по грохоту, шорохам и суете, он не ел по крайней мере дня три. Вот до чего доводит "же не манж па сис жур"... Я вздохнула, пнула ногой бутылку на полу, из которой бодренько выливались остатки алкоголя и принялась допивать свое пиво, пока этот чудак там наряжается.

Удивляюсь, как я не захлебнулась, когда он наконец появился в дверях. Он поменял носки, но все равно они были разные. Из-за слоя грязи старые не так бросались в глаза, а эти были просто шедевром по подбору цвета. Один темно-бордовый, второй синий в белую полоску. У меня сразу зародилась масса подозрений – помнится, как-то я уже встретилась с коллекцией носков, и мне это дорого обошлось. Теперь я относилась подозрительно ко всем носкам без исключения. А такой подбор цвета не сулил ничего хорошего. В остальном он выглядел диковато, но по крайней мере, чисто. Темные джинсы, рубашка а-ля модерн в ядовитые желто-красно-фиолетовые разводы, галстук в клеточку и тапочки с зайчиками.

– Я готов, – радостно завопил физик и растопырив пальцы, пару раз повертелся. Да... если этот дурдом – признак гениальности, то похоже что Дьявол не соврал. Гениальность прет буквально из каждого угла. Интересно, что именно этот парень в будущем сделает? Я улыбнулась.

– Отлично, берем ключи и идем питаться. – Он растерянно озирался. – ты ведь знаешь, где твои ключи?

– Нет, – проблеял будущий гений. – Потерялись.

– Ну где ты их обычно оставляешь?

Он смутился.

– В холодильнике...

Вот это да...

– Почему именно там? – поинтересовалась я.

– Они все время теряются, – он смущенно ковырял тапком трещину в паркете, заячьи уши колебались в такт, – вот я и кладу обычно в холодильник, в отделение для яиц. Оно с крышечкой, и ключи не выпадают...

– Понятно... – у меня легкий шок, – а теперь их там нет?

– Нету, – аж слезы на глаза наворачиваются.

– Ну ищи тогда. Мы же не можем оставить квартиру открытой...

– Я сейчас, – он ринулся обратно в комнату. Похоже, это его любимая фраза. Что ж, подождем. Я присела на тумбочку в прихожей и приготовилась ждать. Было такое впечатление, что в комнатах проносится циклон. Что-то падало, хлопало, скрипело, звенело и шуршало, к этому присоединялись огорченные вопли хозяина и изредка крепкое словцо. Потрясающе, гений во всей своей красе... Надеюсь, его будущее изобретение не несет такой же разрушительный характер? Возможно, конечно, что он дико предан науке, но как мне кажется, открыть что-то великое он сможет только по чистой случайности...

"Так и есть" – рассмеялся Иде у меня в голове, – "его изобретение просто гениальная ошибка".

"А что именно он откроет?" – поинтересовалась я.

Идео в голове мерзко захихикал.

"Тебе так интересно?"

"Да. И прекрати издеваться"

"Ну," – начал он, – "без этого открытия нам с тобой в будущем делать нечего. Да и сейчас ты им часто пользуешься... Разумеется, этого еще и проекте нет, но тебе мы это доставили из будущего, так что работаешь ты с этим уже сейчас".

"Что это?" – мысленно прорычала я.

"На руку посмотри... Да не на правую, на левую".

На левой руке у меня красовались только часы, на которые я и уставилась с удивлением. Неужели?

"Ты думала, что они волшебные?" – фыркнул Иде, – "Как бы не так. Просто технология будущего, плод ошибки твоего твоего нового знакомого".

Вот оно что... Да, Вадик, я тебя недооценила...

Гениальный физик возник на пороге потрясая ключами, рукава он закатал, но все равно края намокли.

– Вот, – радостно взвыл он, – нашлись!

– И где они были? – позволила я себе поинтересоваться.

– В аквариуме, – ни тени удивления, будто ключи с аквариуме обычное дело...

Он стал раскатывать рукава обратно, при этом на пол плюхнулась толстенькая рыбка.

– Ой, – огорченно произнес Вадик, – Филя, это ты?

Схватив жирненького Филю за хвост он помчался возвращать его в среду обитания. Прочему-то вспомнилась реклама про презервативы...

Не стоит и говорить, что когда он вернулся, ключи снова сгинули. Я с ума с ним сойду, честное слово... Еще пятнадцать минут он ползал по коридору на карачках, его намокшие рукава от пыли стали совсем черными. Вот они, побочные эффекты гениальности. Не дай бог за такого замуж выйти...

Наконец злополучные ключи нашлись под дверным ковриком. Я поняла, что стоит Вадику задержаться в квартире еще секунду, он потеряет их снова, а потому я чуть ли не силком выволокла его на лестничную клетку, заперла дверь, а ключи положила к себе. Теперь за их сохранность я была спокойна.

Меня, признаться, грызли сомнения, когда я нажимала кнопку звонка – как отреагируют на Вадика мои одноклассники? Дверь открыла ВБ.

– Долго же тебя не было, – тут из-за моей спины выдвинулся физик, – А, Вадик! Заходи, что-то тебя совсем не видно...

Гений смущенно расшаркивался на коврике.

– Вот, Кей сказала, что вы не будете против, если я вас немножко объем.

– Да нет, конечно, – заверила его учительница, – вот, проходи в комнату, сейчас тебе чай нальем.

Вадик засунул нос в щелку, посмотрел на сборище и виновато пропищал:

– Ну что вы, я лучше на кухне посижу, не хочу мешать встрече.

– Я тоже, – вскинулась я. ВБ так и не успела возразить. Я ухватила Вадика под руку и протащила на кухню. Приземлив его на табуретку, я занялась приготовлением чая. Но голодное светило науки решило не дожидаться такой мелочи. Когда я оглянулась, он вовсю уплетал пирожок с повидлом. Пирукас с павидлас, вроде так Кейт любил выражаться когда передразнивал эстонцев, вдруг вспомнила я. Вспомнила и улыбнулась.

– А ты шего к ним не идешь? – прошамкал он.

– Не хочу, – я снова отвернулась и стала заваривать чай.

– Пошему? – последовал следующий вопрос.

– Просто там есть люди, с которыми мне неинтересно. – Я поставила перед ним чашку вместимостью этак пол литра.

– Шпашибо...

– Пожалуйста, – я налила себе холодный чай и села напротив. Терпеть не могу пить горячее. Даже суп горячий не выношу. Взяла ватрушку.

– А шо, ватвушка вкушная? – заинтересовался голодный гений.

– Да, ничего, – я выковыривала из творога изюм, не люблю его... Вадик его добросовестно подъедал. Доел последнюю, подумал и тоже схватил ватрушку.

– Ты что, дома совсем ничего не ешь? – поинтересовалась я.

– Неа, – ответил он, – готовить я не умею, да и забываю постоянно продукты покупать. Если только в столовых, но и там сейчас дорого. Но это не важно, – продолжал он, стащив вторую ватрушку, – плохо то, что хороших ученых почти не осталось, посоветоваться не с кем совсем.

– Мой папа профессор, – как бы невзначай заметила я. -Если хочешь, познакомлю.

– Да? – Вадик навострил уши, – а чем конкретно он занимается?

– Думаешь я понимаю хоть что-то в физике? – удивилась я, – что-то вроде линейных волн, больше ничего сказать не могу. Видимо, мой отец такой хороший математик, что на дочь таланта не осталось. В точных науках я полный ноль.

– Здорово, познакомь, а?

– Ладно, как-нибудь вечером заедем к нему.

– А сегодня нельзя? – клянчил Вадим.

– А... – догадалась я, – тебя пригласили на чай, так ты еще и ужином решил разжиться?

Он обиженно надулся, даже перестал уплетать пирожки.

– Ну что ты, я совсем не поэтому.

– Именно поэтому, меня ты не проведешь. Знаешь, когда человек голодает, сразу объедаться вредно, помереть можно. Так что сегодня у тебя пирожковый день, а на выходных я приглашаю тебя на ужин к моим родителям.

– Ну ладно, – покорно согласился Вадик и принялся за пирог с капустой. В ближайшие пять минут он активно повздыхал еще, каждый раз все драматичнее. Но понял, что фокус не пройдет, и на этом успокоился. Мы тихо мирно сидели, пили чай, болтали на нейтральные темы, время от времени он вытаскивал из кармана замусоленный блокнот и что-то быстро-быстро в нем черкал. Да, думала я, действительно странный фрукт.

– Что ты пишешь все время? – поинтересовалась я наконец.

– Э....– смутился гений, – как бы это тебе объяснить...

– Как есть, так и объясни.

– Понимаешь, – доверительно забубнил он, склоняясь над столом, забывчивый я очень. Все теряю, все забываю, просто напасть какая-то. Вот поэтому, если мне придет в голову идея, я ее сразу записываю, чтобы не забыть. Так удобнее.

– А почему ты пишешь одновременно и с начала, и с конца, но вверх ногами?

– В начале у меня мои ценные мысли, – покорно просвещал он, – а с оборота ведется дневник научного эксперимента.

– Да? – заинтересовалась я. – А можно почитать про эксперимент?

Вадик посомневался, но в конце концов протянул мне блокнот, но с таким видом, будто отдавал сына на пожизненное усыновление.

Я взяла доверенное мне сокровище, толстый замусоленный блокнот на спиральке, ощетинившийся выдранными листами как бешеный ежик. Эти листы то и дело норовили упасть на пол.

– Ничего-ничего, – успокоил меня Вадик, распихивая вывалившиеся бумажные внутренности по карманам.

С обратной стороны блокнота, на первой, то бишь последней странице, было нацарапано:

Д1, ф виль, хв 2рз,чрв крж.

И чуть ниже:

Вч игрл упл, кмн сл не!

Видимо скорость забывания информации непосредственно влияет на скорость записывания. Я, по крайней мере, не поняла вообще ничего.

– Что это? – удивленно спросила я.

– Я в свободное время проверяю, насколько домашние животные поддаются дрессировке. Главное из моих двух хобби.

– А второе какое?

Физик все больше вжимался в табуретку от смущения. Наконец, тихо произнес:

– Коллекция фигурных макаронин...

Я сдохну с этим комиком. Честное слово, сдохну. Дьявол в голове уже заходился от хохота. Ему хорошо, сидит себе в высотке, утопленничков считает, а я тут на пару с сумасшедшим...

Я собралась с духом, как всегда мое любопытство одержало верх.

– Так что же эта запись значит?

– Это эксперимент над Филей.

– Рыбкой?

– Ну да. День первый, вильнул хвостом два раза, получил червяков красных живых. Вечером играл в утопленника, команд не слушался...

Я аккуратно положила недоеденный пирог на стол.

– Извини. Я на секунду...

Как можно спокойнее вышла из кухни, зашла в ванную, тщательно заперла дверь, включила все краны и душ и только после этого позволила себе сползти на пол, захлебываясь от смеха. Помогите мне, ..."играл в утопленника, команд не слушался"...

Кто-то дернул снаружи ручку двери, раз, другой, третий... Душка Иде быстренько отобразил мне изображение в зеркале. Арапиха рвалась к унитазу, наверно, пирожков объелась. Я, конечно, все понимаю, но я не могла отказать себе в удовольствии ее обломать. Заткнув наполовину рот полотенцем, я прохрипела:

– Кто там?

– Это Ира! Катька, вылезай немедленно! – (ей бы на плацу командовать, только такую писклю не возьмут).

– Не могу... – только бы не засмеяться, – у меня живот заболел.

– У всех заболел, вылезай!

– Да не могу я! – спокойствие, только спокойствие, – Какой-то дурак опрокинул аптечку на кухне, кажется, в чай пурген попал...

За дверью минута молчания. А потом вопль, достойный конкурса Мисс Истеричка 2000.

– Открывай! Слышишь, открывай! Дверь выбью!

– Не выбьешь, – спокойно вещала я, – Во-первых, силенок маловато, а во вторых, от напряжения швы на ушах разойдутся, на твоем месте я бы так не кричала, мало ли что... – я завлекательно зашелестела туалетной бумагой. За дверью раздался тихий, скорбный вой. В зеркале мне было прекрасно видно, как Арапиха прислонилась к двери, из последних сил царапая ее свежим маникюром. Делаем милый голос... – Ириша, я сейчас, только не волнуйся, у ВБ навряд ли есть памперсы для взрослых... но тебе, наверное, и детские сойдут...

Собрав волю в кулак, Ирка бросилась к училке, было прекрасно слышно, как она жалуется на бессовестных оккупантов туалета. Не став дожидаться делегации, я выскользнула из помещения, но вначале запрятала рулон бумаги под ванну. Вот тебе, Ирочка... Будешь знать, как чужих Ящиковых отбивать.

Пока в главной комнате ураганом бушевала Арапиха, я вернулась на законное место на кухню, к недоеденному пирожку. Вадик сидел на старом месте, и увлеченно марал свой блокнот листок за листком. Похоже, что все внешние факторы на него уже не действовали. Моего появления он также не заметил.

В коридоре слышались вопли:

– Вот, вот тут она засела, никак не выходит, зараза!

Фу, Ира, как грубо.... Боюсь, за заразу придется мне тебя наказать...

Скрип двери, и как всегда спокойный голос ВБ:

– Тут уже никого нет, Ирочка. Прежде чем кричать, надо было проверить, а то подняла крик на весь дом, не говоря уже о том, что все теперь будут знать, куда ты рвешься и зачем.

Представляю, как Ирка от стыда покраснела. Точно, легкий щелчок говорил о том, что она юркнула в ванную и от позора заперлась. Но тебя, малышка, еще ждет сюрприз... Какой бы интервал поставить? Ну, пускай для начала будет минуты три... – и я привычным уже движением коснулась кольца. Цирк продолжается...

И я спокойно взяла со стола покинутый пирожок и принялась его доедать. На секунду глянула под руку Вадику, но он опять писал своими жуткими сокращениями, так что новыми подробностями Филиной дрессировки я так и не разжилась. Из комнаты доносились разговоры, кто-то уже мучил гитару, обычное дело...

Тут снова щелкнула дверь в ванной, и Арапиха возникла перед публикой. Что ж, ее ждал дружный смех одноклассников. Еще одна история в твою копилку маразмов, Ира. Вид у нее был злой, я бы сказала даже очень злой. Интересно, она рулон нашла, или нет? Но у Иры была уже другая проблема.

– Валентина Борисовна, – начала она, обращаясь к ВБ полностью, что обычно не происходило. Сама училка такую кличку давно признала. – Вас соседи сверху часто заливают?

– Соседи? – удивилась та, – да нет, вообще никогда. Они очень милые люди, очень аккуратные. А что случилось?

– Да вот, мне в ванной постоянно что-то на голову капало... – она провела рукой по волосам.

– Не может быть, соседи сверху вчера на дачу уехали, все нормально было. Если бы они забыли кран, залило бы еще вчера, – ВБ встала и пошла проверять.

Вернулась через секунду.

– Тебе явно показалось, Ирочка, все абсолютно сухо, даже потолок. Ира?

– Ой, – вырвалось у Арапихи, – ой...

– Что "ой"? – настаивала ВБ. Весь класс уже с интересом наблюдал за представлением.

– Опять... – прошептала Ира и посмотрела на потолок, – опять капнуло. Прямо на мукушку.

ВБ провела рукой по ее волосам.

– Глупости, у тебя волосы совершенно сухие. Если бы действительно капало, от прически и следа не осталось бы. Правда?

– Правда, – проблеяла Ира, – все хорошо, мне показалось... – и опять, Ой! Все равно капаееееет!!!

В течение следующего часа вопли раздавались с потрясающей периодичностью – как раз с такой, какую я заказала. Из-за Иркиных истерик народ стал постепенно расходиться. И вправду, ну как можно спокойно общаться, петь и пить, когда каждые три минуты она орет дурным голосом, бегает в ванну и обратно и старается вытирать голову, хотя всем ясно, что она абсолютно сухая... Уж мне-то точно было неинтересно засиживаться, я ткнула Вадика под бок, чтобы он закруглялся, но это не произвело никакого эффекта, гений физики продолжал марать тетрадку и отрываться не собирался. Тогда я оделась, попрощалась с ВБ, подошла к Вадику, выдернула тетрадь у него из под носа, и он послушно потрусил за мной к выходу, лишь бы вернуть драгоценную макулатуру. Я довела беднягу до квартиры, отперла дверь, ключ повесила на видное место, взяла с него обещание, что покушаться на свою жизнь он больше не будет, и удалилась. Вечер с родителями намечался через неделю.

Когда я вошла в свою квартиру, сразу почувствовала, что в ней кто-то есть. На кухне горел свет, играла музыка и чем-то вкусно пахло. Это был Идеолион, он сидел в кухне на табуретке, заворачивал суши и распевал оперную арию. Совсем неплохо, кстати, распевал.

– Привет, – улыбнулся он, – суши будешь?

– Буду, конечно, – ответила я, села за стол и взяла палочки. Очень люблю суши, но сама готовлю редко – все равно времени не хватает, хотя, в принципе, делается это быстро.

– Ты здорово сегодня постаралась с этим физиком, я прямо тобой горжусь.

– Да ладно, – отмахнулась я, – ничего страшного, хотя, похоже, у меня еще будут с ним проблемы, когда поведу с отцом знакомить. Ты лучше скажи, как там твое наводнение?

– Ничего особенного. Сакэ? – я кивнула и он разлил рисовую водку по маленьким глиняным плошкам, – Главный поток уже позади. Все кто мог, уже утонули, так что я освободился. Сейчас если только кто в больнице помрет, но с этим и без меня наверху справятся.

– С чем суши? – поинтересовалась я.

– Все по-разному, – честно признался Иде, – я, так сказать, наводил марафет в холодильнике, выходит, это суши-ассорти.

– Из объедков, – уточнила я.

– Не совсем, – покачал Дьявол головой, – только из самых съедобных .... остатков. А не объедков!

– Ладно, не кипятись, -рассмеялась я. – Так с чем они?

– С осетриной, кетой, крабовыми палочками, креветками, беконом и овощами. Можешь попытаться угадать, где какая рыба и с чем.

– Спасибо, предпочитаю не знать.

– Ну, как хочешь, – согласился он. Но было видно, что поиграть в угадайку ему хотелось.

Какое-то время мы спокойно ели, пока Иде снова не заговорил:

– Слышь, а зачем ты с этой дурой так жестоко поступаешь?

– С кем? – не поняла я.

– С белобрысой этой. Она же свихнется от этой воды.

Я отложила палочки и задумалась.

– Она меня так достала и за все эти годы, и сейчас, что мне хотелось хоть раз ей отомстить.

– Но ведь можно было сделать все гораздо легче. Испугать ее один раз, чтобы больше никогда в жизни не высовывалась, и все.

– Как? Устроить на ее квартире вечеринку для покойников?

– Нет, все гораздо невиннее. Заказать ей сон.

– Не поняла?

Он почесал макушку.

– Ну, ведь сны это тоже наша работа, Кей. Несколькими этажами ниже моего офиса стоит генератор, который автоматически создает людям сны. Присматривают за этим двое-трое человек. А при желании конкретному человеку сон можно заказать и таким образом перепрограммировать его психику.

– Ну-ка, объясни мне поподробнее. Раньше ты никогда об этом не говорил.

– Да некстати все было. Сны это такая вещь... Очень опасная на самом деле. Потому что когда человек спит, его мозг автоматически подключается к нашему терминалу, который в свою очередь показывает ему заранее настроенный сон. Иногда настройки сбиваются, или мы специально их немного меняем для конкретного человека, тогда люди видят вещие сны, или что-то для себя открывают, как Менделеев, например.

– Надо же, как интересно... а я в первый раз об этом слышу.

Он долил мне и себе сакэ, вытащил вторую тарелку суши, так как первую мы уже уговорили, и продолжил:

– Возьми любой сонник и посмотри, что в нем написано про зеркало. Там написано, что зеркало – вещь опасная и несчастливая. А почему?

– Почему?

– Потому что для нас, высших, каждое зеркало – ворота. Если мы выпускаем покойника навестить тайком родственника, через что он выходит в реальный мир?

– Через зеркало, – ответила я.

– Правильно. Как мы сами ходим из того мира в этот? Тоже через зеркало. Кроме того, через зеркало мы можем все наблюдать, транслировать и передавать информацию. Вот одна мадам на этом деле свихнулась пару лет назад. Кажется, про нее даже делали специальную передачу на телевидении.

– Не помню... про что там было?

– Каждый раз, когда она засыпала, ей показывали будущее. Она не выдержала столько информации и сошла с ума. А хочешь знать, что на самом деле произошло?

– Ну?

– Ты ведь в компьютерные игрушки играешь?

– Иногда, сейчас времени нет.

– Ну Квейк, Дюк знаешь?

– Конечно.

– Принцип простой. Есть игра, ты в нее играешь по правилам... Но в игре есть секретные коды, зная которые можно поменять настройки, получить информацию, правильно?

– Ну да, на игровых сайтах их полно.

– А вот теперь представь: Сон – игра, человек – игрок. Менять ход событий, свои фразы и действия он не может. Есть высшие, которые эту игрушку создали, и для управления ею у них есть ряд ключевых слов, действий, коды, в общем. Всегда очень внимательно следится за тем, чтобы игроки случайно не совершили ключевых действий или не сказали ненужных слов.

Я поставила греться чайник и достала пирог.

– Это становится все интереснее и интереснее.

– Вот. Но всегда есть исключения в игре, правда? Так вот, эта мадам попала в ситуацию, что случается один раз на миллион. Она тихо-мирно бродила по своему сну и вроде все было хорошо. Пока она не подошла к большому зеркалу где-то там.

– Зеркало! – воскликнула я и стала резать пирог ножницами, не заметив что делаю.

– Ага. В то время для показа будущего ключевым словом у нас был "СЫР". Очень просто. Естественно, после этого скандала мы все коды поменяли. А мадам сыр очень любила. Так вот, она стояла у зеркала и сквозь сон, наверное, пробилась нормальная мысль, отчего вместо положенных слов она произнесла злосчастный "сыр".

– И? – мне было дико интересно.

– Ну, генератор же не распознает высших и низших, ему команду дали, он ей будущее и показал. Показал, она проснулась, кажется, у нее там не все хорошо должно было быть, расстроилась очень.

– А почему она с ума сошла?

– А потому что своим незапланированным действием она сбила все свои настройки. С той ночи каждый раз, когда она засыпала, она оказывалась перед зеркалом и говорила "сыр". И каждый раз ей показывали что-нибудь новенькое. И тут она уже ничего не могла изменить, хотя даже попыталась вначале научиться управлять сновидениями, – он вздохнул, – Неполадка была мелкая, прошло пара месяцев, пока мы ее обнаружили. А за это время она уже окончательно свихнулась.

– Да, – сказала я, заваривая чай, – потрясающая история. Но Арапиха-то тут причем? Я же не хочу, чтобы она совсем свихнулась, я даже считаю, что она и так идиотка. Если бы ее можно было заставить вести себя как нормальный человек, а не кривляться...

– Именно к этому я и веду. Мы же показываем не только бессмысленные сны. Есть специальный департамент кошмаров. Они специализируются на всяких ужасах, чтобы попугать народ и тем самым заставить призадуматься. Но трупы там всякие, кровь и прочее, это детские игрушки на самом деле. Все кошмары делятся на три категории, две из которых страшные, но вполне невинные. А вот первая категория кошмаров... Страшное оружие, скажу тебе.

Я разлила чай, поставила на стол тарелку с нещадно истерзанным пирогом и уселась.

– Давай-ка подробнее.

– Высшая категория носит условное название "Б" – Бытовушка. Убийства, реки крови и маньяки по сравнению с этим – сны маленьких ангелов.

– В чем фишка-то?

– Все дело в том, что когда человек засыпает, он теряет реальность. Ему снится, что он просыпается, начинает заниматься привычными вещами, идет на работу и куда там ему надо, все события подгоняются как идеальное продолжение предыдущего дня, он помнит все свои планы и так далее. Но генератор, прежде чем послать сон, тщательно сканирует психику жертвы, плюс ты можешь вводить параметры, которые надо исправить, и в итоге этот сон, который заказанный считает реальностью, превращается в психологическую бойню. Генератор в результате сканирования высчитывает все слабые места, все самые сокровенные страхи и опасения, и запихивает их в один сон.

– То есть?

– Представим твою Арапиху. Что она за человек? Она любит власть и внимание. Во сне от нее все отвернутся и никто не будет ее слушать. Она гордится своей внешностью? Во сне с ней что-нибудь случится, скажем, она получит красивый шрам во все лицо. Она такая стройная и худая? Начнет дико толстеть. Она боится оплошать на своем конкурсе бальных танцев? Ничего, она споткнется и будет лежать ногами кверху, а вся публика будет смеяться. Вот в таком духе. Причем, у Бытовушки есть тоже три степени. Первые две щадящие, человек просыпается в холодном поту и самостоятельно начинает исправляться. А вот "Б1"....

– Бытовушка Первой степени? – уточнила я.

– Она самая. Это дикая вещь.

– Чем именно? – мне было дико интересно.

– В середине сна, когда человек уже в отчаяньи, ему дают понять, что это сон. Сначала он радуется, что вот проснусь, и все исчезнет, но все дело в том, что проснуться ему не дадут.

– Как это?

– Он может проснуться только в двух случаях. Первый – когда программируют сон, ставят пароль на выход, какое-нибудь слово или фразу, которую надо сказать. В отличие от простых снов, в Бытовушке человек действует самостоятельно, его действия и фразы не программируются заранее, он все делает сам. Чтобы из сна выйти, он должен сказать пароль, но эта фраза выбирается с тем расчетом, что этот человек ее не скажет, она для его характера не свойственна. В итоге, когда человек понимает, что спит, но выбраться не может, он начинает паниковать, делать ошибки, а его собственные страхи сыпятся на его голову все больше и больше. В тот момент, когда он совсем уже в истерике, его психика начинает рушиться, и ее практически можно писать заново. Для этого ты в начале пишешь, что надо изменить.

– А как же пароль?

– Пароль закрепляет все психические изменения. Скажем, мы перестраиваем ему психику, менталитет, но чтобы выйти, он должен сказать или сделать то, что ему в прошлом совершенно не свойственно, то есть фактически сломать самого себя. Если он это делает, то сразу просыпается и бежит в жизнь новым человечком.

– А если не скажет?

– Ну, обычно же поджимают временные рамки, надо чтобы человек вовремя проснулся. Если он не находит пароль, то ему посылается лошадиная доза кошмаров, воздействие на психику увеличивается, после чего мы выводим его из сна сами.

– И после этого что?

– Просто рождается новый человек. Он уже никогда и ни за что не сделает то, отчего его во сне отучали. Только и всего.

– То есть ты хочешь сказать, что мне незачем Арапиху мучить водой, а достаточно только заказать ей Б1, и она больше никогда не будет делать то, что бесит меня и остальных нормальных людей?

– Да. Тебе надо только связаться с департаментом, сообщить им ее данные и то, от чего ты хочешь чтобы ее отучили. И при желании, уже завтра утром она станет божьим одуванчиком и никогда тебя больше не побеспокоит.

Я облокотилась на стенку, закинула ногу за ногу и задумчиво застучало ложкой об тарелку. Это помогало думать.

– Но скажи, Иде, – высказала я свои мысли вслух, – скажи мне, как Бог, который судит людей после смерти – разве такое издевательство над человеческой психикой не грех? Разве не придется за такое потом расплачиваться? Я же поломаю человеку весь привычный уклад жизни, все привычки, наверняка после этого разрушится ее социальная жизнь, уйдут друзья, любовник, кто там у нее еще есть... Что если она не сумеет адаптироваться к новой жизни и сделает какую-нибудь глупость? Разве я не буду за все это в ответе?

– Была бы, будь ты смертной. Но ты ведь одна из нас и имеешь права распоряжаться человечеством или отдельными особями. Это эксперимент, а эксперименты частенько бывают неудачными. Смертные биологи не терзают себя вопросами и сомнениями, если у них сдохла мышь или лягушка... – он отчаянно замахал руками – не смотри на меня, как на садиста. Просто ты еще не привыкла, не разучилась думать по смертному. Пойми, ты высшая, ты должна мыслить шире. Твоя цель – баланс жизни и смерти на земле, баланс катаклизмов, нерушимость пространственных и временных границ, общее состояние человечества, общий моральный показатель, а не один человек. Соблюдай баланс. Если тебе надо разрушить психику одного человека, чтобы сотне других стало легче, не стоит себя терзать. Это твоя работа.