Текст книги "All you need is love… (СИ)"

Автор книги: Кира Измайлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Измайлова Кира
All you need is love…

«Ну вот ты и попался…» – успел я подумать, когда меня вздернуло над землей и подвесило вверх тормашками. Я пытался отбиваться, но очень сложно делать это, когда у тебя изо рта идет пена (спасибо, не захлебнулся, но и то ощущения ниже среднего), палочку ты выронил, и вообще мотыляешься вниз головой в нескольких футах над землей, а полы мантии начисто закрывают обзор.

– Да перестаньте же, как вам не стыдно! – слышал я голосок Лили сквозь шум в ушах, а сам понимал, что еще немного, и меня стошнит на потеху всем присутствующим. А их в этот погожий денек на берегу озера было немало…

– Брось ты, смотри, как забавно! – это был голос Поттера, я его узнал, дернулся и сумел все-таки откинуть мантию с лица. Блэк – тот просто ржал в голос, согнувшись пополам и хлопая себя по коленям, Люпин отошел в сторонку, Петтигрю подхихикивал. Ну, как обычно. – А еще можно вот так!

И тут я с ужасом понял, что лишаюсь брюк. Собравшиеся разразились хохотом, и я решил, что сейчас сгорю со стыда. Ну не нашлось у меня с утра чистой пары белья, забыл начисто! Спасибо, вообще что-то отыскалось…

– Джеймс, прекрати немедленно! – выкрикнула Лили, а до меня вдруг дошло, откуда Поттеру стало известно заклинание, которое я придумал и опробовал совсем недавно. Вот тут у меня перед глазами потемнело уже не от прилившей к голове крови, а от ярости.

– Обойдусь без помощи паршивой грязнокровки! – сплюнув пену, прохрипел я, и Лили замерла, а потом, всхлипнув, убежала в сторону замка.

– Ах вот ты как заговорил… – протянул Поттер. – Сириус, помоги-ка, кажется, его нужно остудить! И заодно простирнуть!

И тут я краем глаза заметил, как от толпы гогочущих студентов вдруг отделилась девочка с длинными распущенными волосами. Чем-то она была мне смутно знакома, хотя точно училась не на Гриффиндоре и не на Слизерине. И она на ходу вынимала палочку… А когда рукав ее мантии чуть задрался, и я увидел несколько замысловатых плетеных браслетов, то вспомнил эту девчонку и понял, что сейчас получу за все и сразу. Потому что на ней – одной из многих – я отрабатывал Левикорпус, а однокурсники мои хохотали во весь голос и предлагали не просто задрать ей юбку, но и продолжить, так сказать, процесс разоблачения. Что ж, выходит, заслужил – она явно решила присоединиться к расправе. Так и есть: не сбавляя шага, девчонка вытянула руку и…

И сходу приложила Поттера Конфундусом, а Блэка – Ступефаем.

Рухнув наземь – палочку-то Поттер выронил, – я не сразу очухался, все же было высоковато. Спасибо, не сломал себе ничего.

– Хей, ты как, не сильно ушибся? – спросила та девчонка, наклонившись ко мне. Люпин пытался расколдовать приятелей, но выходило у него как-то неважно. Хотя, возможно, он просто не торопился во избежание побоища. Петтигрю, похоже, вовсе слинял от греха подальше.

Я помотал головой и сел, прикрываясь полами мантии. Физиономия у меня, судя по всему, была багровой – и от стыда, и от болтания головой вниз.

– Вставай давай и портки надень, – сказала она, протянув руку. Я поднялся сам, старательно глядя в сторону, и, отвернувшись от прочих, натянул болтающиеся на щиколотках брюки. – А, я думала, тебе не нужна помощь конкретной грязнокровки…

– С… спасибо, – выдавил я.

– Не за что, – усмехнулась она, с интересом глядя на дезориентированного Поттера. – Что-то я его как-то сильно долбанула… Ну да ничего, очухается.

– Зачем ты вообще…

– А ты как думаешь? – спросила девчонка, прищурилась, и через секунду ей в руку прилетела палочка Поттера.

– Ты что, невербалкой владеешь? – опешил я.

– Чем? А! Нет, ты что, вот же… – она помахала своей палочкой, а чужую спрятала в тряпичную сумку самого потрепанного вида, с нашитыми разноцветными цветочками. – А эта еще пригодится. Ну или пусть он ее у меня выкупит.

– Но как…

– Да просто едва слышно сказала «Акцио!», вот и все. Я давно подумала: авроры ведь на задании не будут орать во весь голос, если надо кого-то подловить по-тихому. Ну и вот, потренировалась – прекрасно работает, – пояснила девчонка и поправила разноцветную ленту на голове. – Пошли в замок, что ли? Этих скоро расколдуют, а драться я не люблю.

Я молча кивнул, подобрал свою палочку и поплелся к Хогвартсу.

– А зачем ты вмешалась? – не выдержал я наконец. – Я ведь тебя точно так же… когда заклинание пробовал.

– Жизнь такая, – невозмутимо ответила она. – Сегодня ты что-то на ком-то пробуешь, завтра на тебе пробуют…

– И все же?

– Я знаю, каково это, – пожала плечами девчонка. – По-моему, этого вполне достаточно.

– Я бы на твоем месте отомстил, пока была такая возможность, – честно сказал я.

– Ты уже побывал на моем месте, – она повернулась ко мне. У нее были задумчивые серые глаза и длинные чуть вьющиеся русые волосы, в которых мелькали хаотично расположенные и переплетенные цветными нитками тонкие косички. – Это во-первых. А во-вторых, в отличие от некоторых, мне за свое нижнее белье краснеть не приходится.

Кажется, я снова побагровел.

– Ты бы лучше пошел, извинился перед той девочкой, как ее, Эванс, кажется? – добавила она. – Ты ж всегда с ней тусуешься, а тут взял и наорал. На ее месте, – тут девчонка ухмыльнулась, – я б тебе по физиономии дала, хоть и не люблю драться.

– Попозже, – я опустил голову. – Пусть остынет, а то правда же глаз подобьет…

– Ну, дело твое, – развела она руками. – Ладно, я пойду.

– А тебе…

Девчонка указала на ленту у себя на голове, и я только сейчас сообразил, что это цвета Хаффлпаффа.

– По пути, – заключила она. – Как тебя звать, я знаю. А я Кэнди Рэйнбоу Стоун.

– Э…

– По документам – Кандида, бабушка настояла на человеческом имени, – добавила она. – Но мне без разницы. Как говорит одна наша деревенская знакомая – хоть горшком назови, только в печку не ставь. Ладно, бывай!

Она ушла в сторону своего общежития, а я постоял и пошел стирать одежду. По части смертоубийственных заклинаний я за пять лет продвинулся, и очень сильно, а очищающие мне не давались. Ну а хогвартские домовики меня почему-то невзлюбили. Наверно, за опыты над ними на третьем курсе…

* * *

Лили меня не простила. Я и так, и сяк пытался заговорить с ней, но тщетно – она страшно оскорбилась, и не то что выслушать мои сбивчивые извинения, а даже поговорить не желала. «Я знала, что этим все и кончится», – вот и вся беседа. А тут еще экзамены на носу, готовиться нужно, а на ум ничего не идет. Мародеры поглядывают так, что сразу ясно: представься им подходящий случай, и я публичным раздеванием не отделаюсь, приходилось постоянно быть настороже. Словом, мне хотелось утопиться в Хоглейке. Ну или прыгнуть с Астрономической башни, тоже неплохой вариант.

Правда, заниматься я все равно ходил на берег: погода испортилась, там хоть не было никого…

– Хей, – кто-то потыкал меня в плечо, и я дернулся, ожидая увидеть Поттера или кого-то из его шайки. Но это была всего лишь Стоун. – Будешь?

– Спасибо, – сказал я, взяв булочку.

Стоун уселась напротив, подложив под себя сумку и как-то странно скрестив ноги.

– Так и не простила? – с интересом спросила она, жуя пирожок. Судя по оттопыренным карманам ее мантии, там имелся еще немалый запас провизии.

Я молча помотал головой.

– Ну и не парься, – сказала Стоун. – Либо она остынет и простит, либо не простит. А если ты сделал все возможное, но все равно ничего не вышло, значит, не судьба.

– Что – всё? – спросил я.

– Я почем знаю? Я же не на ее месте, – пожала она плечами. – Кому-то нужны серенады под окном, кому-то букеты или там побрякушки, а кому-то и одного слова хватит.

– Лили одного слова уже хватило…

– Хей, – сказала Стоун, – ты подумай, а почему я не заморачиваюсь?

– Почему? – не понял я.

– Да потому что мне по барабану, – ответила она. – Грязнокровка… ну и что это значит?

– Волшебник или волшебница, рожденные от обычных людей. Не знаешь, что ли?

– Знаю, просто мне правда все равно, – Стоун достала еще один мятый пирожок, разломила и протянула мне половину. Этот оказался с мясом. – Я грязнокровка, ты полукровка, Мародеры – кроме Люпина – чистокровные. Рубишь фишку?

Я нахмурился. А потом до меня дошло.

– Ты же двоих сходу вынесла…

– Ну, положим, я зашла сзади, а нападения они не ожидали, но все же, все же… – она усмехнулась. – Да и ты даешь жару, я слышала. Заклинания вон прикольные сам придумываешь. Научи, кстати, вот этому? Вдруг пригодится.

Я кивнул и зачем-то сказал:

– Я его еще не довел до ума. Записывал кое-какие наметки, ну и… гм… попробовал пару раз.

– Ага, я помню, – на этот раз Стоун запустила зубы в румяное яблоко. – Но как Поттер о нем проведал, а? Вряд ли твои приятели ему рассказали, я уж о тебе самом молчу.

– Я записывал кое-что на полях учебника по зельям, ну, когда придумывал новое, – ответил я. – А учебник дал Лили, чтобы готовилась к С.О.В. Я-то и так все помню, а она не знает кое-каких хитростей, я там много чего помечал…

– У-у-у… – протянула она. – Все ясно.

– Чего тебе ясно?

Стоун только улыбнулась. Да я и сам понимал, что узнать о Левикорпусе Поттер не мог иначе как от Лили.

– Ты учебник-то забери, если не помиритесь, – прохрустела она сквозь яблоко. – А то кто знает, что у тебя там еще на полях имеется…

– Ай-й, – я подскочил. – Точно, спасибо!

– Записано, да?

– Да!

Тут я сорвался с места, и мне уже все равно было, желает Лили разговаривать со мной или нет, мне нужна была моя книга. Потому что записал я там парочку вещей, которыми можно было и убить по неосторожности: Сектумсемпра – это вам не одноклассника вверх ногами подвесить!

После получасовых переговоров с привлечением какой-то однокурсницы Лили (именем я не поинтересовался) я получил назад свой потрепанный учебник и вздохнул свободнее. Спасибо, мне его в физиономию не кинули…

Потом, правда, стало совсем худо: Лили демонстративно отворачивалась, увидев меня в коридоре или в Большом зале, и не менее демонстративно любезничала с Поттером. Однокурсники предлагали устроить ему темную: пускай они и не одобряли моей дружбы с грязнокровкой, но тут дело было в другом… Я не согласился. Поттер, Блэк и примкнувшая Эванс были серьезной боевой силой, отрицать этого я не мог. И не хотел вступать в открытое противостояние, подумывал составить какое-нибудь зелье, от которого Поттер, скажем, оброс бы бородавками или чем похуже. В процессе я увлекся, получил совсем не то, что хотел, но это оказалось настолько интересно, что я даже забыл о сердечных муках. Вспомнил только ближе к экзаменам, когда в очередной раз увидел Лили на консультации по чарам, за одной партой с Поттером.

– Хей, свободно? – спросили над ухом, и Стоун плавно приземлилась рядом со мной, ненавязчиво отпихнув Уилкиса. – Ты чего такой загадочный?

– Думаю, что будет, если сварить оборотное зелье с волосом настоящего оборотня, а потом кого-нибудь им напоить, – честно ответил я.

– И как успехи?

– Пока никак. Опыты ставить надо, а добровольцев нет. Угадай, почему…

– А материал? Где оборотня-то взять?

– Вон он сидит, – кивнул я на Люпина, примостившегося через проход.

Стоун нахмурилась.

– Прикалываешься?

Я помотал головой и засучил рукав. Спасибо, Люпин меня не искусал, только поцарапал, но следы и так остались внушительные.

– Фью-у-у… – протянула она, осторожно потрогав кончиком пальца свежие шрамы. Как нарочно, именно в этот момент Лили взглянула на меня, и ее зеленые глаза опасно вспыхнули. – Это он зубами?

– Нет, когтями, – ответил я. – Повезло. Поттер меня спас, не то б и я теперь на луну выл.

– Фью-у-у… – повторила Стоун. – Так ты ему теперь обязан?

– Угу. Сам, дурак, виноват, выследил… Полез поглядеть, а этот и кинулся. Он же не соображает толком, когда оборачивается.

Признаться, я сам не понимал, зачем выбалтываю едва знакомой хаффлпаффке секрет, о котором знали только мы с Мародерами да директор (ну, может, еще кто-то из преподавателей), но удержаться не мог. Наверно, просто устал молчать.

– Я могила, – серьезно сказала она. – Не парься. И это… ты в зельях, я уж поняла, здорово сечешь. Можешь мне одну штуку объяснить? Никак не получается вкурить!

– Чего?!

– Разобраться! Ну и тебе если что понадобится, я завсегда… Хотя, – Стоун усмехнулась, – вряд ли я тебе чем-то сумею помочь.

– Ты уже помогла, – сказал я, доставая заветный учебник. Надо будет зачаровать его как-нибудь, чтобы в руки чужим не давался! – Что там тебе непонятно?

– Молодые люди, у нас сегодня консультация по чарам, – мирно произнес Флитвик, высунувшись из-за кафедры. – Нет, если вы можете совмещать, я не возражаю, только не шумите, пожалуйста, и не мешайте остальным студентам.

– Не вопрос, сэр, – лучезарно улыбнулась Стоун, привстав. – Извините, увлеклись!

– Давай после консультации закончим, – пробормотал я, привычно нахохлившись.

– Окей, – отозвалась она. – Приходи на бережок, сегодня тепло. А я пожрать захвачу на всякий случай.

Я все два часа занятия чувствовал на себе взгляд Лили. Другие тоже были, но именно этот ощущался, будто ожог. И я понимал, что теперь она меня уже точно не простит…

– Сама мириться придет, – сказала мне шепотом Стоун, будто прочитав мысли.

– А?

– Вот увидишь.

После консультации я удачно разминулся как с Мародерами, так и с однокурсниками, и выбрался на берег. В самом деле, солнце пригревало уже по-летнему, и если бы я толком умел плавать, а в озере не водилась всякая дрянь, то с удовольствием искупался бы. В общем, я и так мог искупаться, главное, глубоко не забредать, но кругом было слишком много народу, а если я разденусь, меня и за инфери принять могут.

– Вот спрашивается, на кой нужно такое роскошное озеро, если в нем нельзя плавать? – спросила сзади Стоун, и я уже привычно вздрогнул. Подкрадывалась она совершенно бесшумно, и как я ни привык отслеживать чужие шаги, ее заметить не мог до тех пор, пока она не появлялась у меня за плечом.

– Ты легилимент, что ли? – мрачно спросил я.

– Нет, просто по тебе видно, что охота окунуться, но там и русалки, и черт знает, кто еще, – пояснила она. – Я бы сама с удовольствием нырнула разок-другой… Любишь воду?

– Не знаю толком, – сознался я. – Там, где я рос, была только речка, которая воробью по колено, да еще и сливают туда всякую дрянь. А тут и не сунешься.

– Э, – обычным своим невозмутимым тоном ответила Стоун. – Хоть по пояс-то можно, небось, сразу не сожрут.

– Ага, на глазах у всех… – поморщился я.

– А ночь тебе на что? – удивленно спросила она. – Что из замка можно выйти, знают все, но не все знают, как. Думаю, ты в курсе. Чего ж не сходить ополоснуться?

Я вынужденно признал, что она права.

– Покажешь потайной ход? – деловито поинтересовалась Стоун, и я кивнул прежде, чем сообразил, о чем она меня спрашивает. – Отлично. Я тогда сегодня пойду, ночь теплая должна быть. Хочешь, присоединяйся, только полотенце захвати!

– Давай, я лучше объясню, что тебе там в зельях непонятно, – сглотнув, произнес я.

– Давай. А потом покажешь ход, – согласилась она.

Я поражался: лицо у нее всегда было настолько умиротворенным, что аж жутко делалось. Правда, если как следует приглядеться, можно было заметить, что глаза у Стоун при этом хитрющие, и никакая загадочная туманная пелена уже не маскировала веселых искр. Вот Лили – та вся была на виду, моментально вспыхивала, злилась, кричала, обижалась, а Стоун я раскусить не мог. Казалось бы, я обошелся с ней… да, надо признать, я поступил гнусно. Я, если по-умному, самоутверждался за счет слабого (хотя это как еще посмотреть, я вот тоже ничуть не слабее Поттера с Блэком, но они застали меня врасплох), унижал ее на глазах однокурсников… А она сидит рядом, подсовывает мне пирожки и тычет пальцем в учебник, выспрашивая, что да как. Лили бы меня за такую выходку никогда не простила. Она за брошенную в сердцах фразу-то меня прощать не собиралась…

Тут я подумал о том, что скоро летние каникулы. И я буду торчать либо в школе, если удастся договориться с директором, либо дома. Но раньше каникулы мне скрашивало общество Лили, а теперь я останусь один… Да, мама расскажет еще что-нибудь интересное и чему-то научит, но к ней прилагается отец, а это уже не так приятно. И удрать на прогулку с Лили не выйдет, некуда теперь бежать. Разве только одному уходить куда подальше и день за днем валяться под кустом с книгой или просто так…

– Не отвлекайся, – ткнула меня локтем Стоун. – Я вроде вкурила, только вот тут еще раз объясни. Я хорошо запоминаю, когда что-то руками делаю, а если на словах – то не сразу доходит.

Я тяжело вздохнул и в третий раз объяснил, когда именно нужно добавлять в зелье желчь виверны, в какой пропорции, и как лучше это сделать, чтобы не уделать лабораторию от пола до потолка и не покалечиться.

– Ты в зельевары собралась или в авроры? – не выдержал я наконец.

– Не-а, я этим вообще не собираюсь заниматься, – преспокойно ответила она. – Я имею в виду, магией. Мне просто по приколу.

– А… – Я нахмурился. – Так ты на шестой курс не вернешься?

– Вернусь, – невозмутимо сказала Стоун. – Тут забавно, а дома меня бабушка постоянно воспитывает. Она у меня, знаешь, в религию ударилась, а от этого на стену влезть хочется. Вот доучусь, будет мне аж восемнадцать, я хоть спокойно срулю из дома, вроде как в колледж. Потом видно будет, чем заняться…

– А родители? – я понимал, что задаю неприличные вопросы, но мне стало интересно.

– Ну, может, с ними потусуюсь, – подумав, кивнула она. В пушистых волосах запутались какие-то соринки и листья, но ее это не волновало. Она и не красилась вовсе, заметил я, не то что остальные девчонки. – Погуляю, пока молодая, уж не пропаду. Человек должен быть свободен.

Я ничего не понял, но решил не переспрашивать, и так уж наговорил лишнего.

– Так ход-то покажешь? – спросила вдруг Стоун.

– Покажу, – тяжело вздохнул я. – Только обещай в полнолуние им не выходить. Ну… ты понимаешь, почему. Не дай Мерлин, столкнешься…

– Не вопрос, я ж не самоубийца. Пошли.

* * *

– Что, присмотрел другую грязнокровочку? – с интересом спросил Эйвери вечером в гостиной. – Живо ты!

– А тебе что за печаль?

– Да ничего, просто спросил, – фыркнул он. – Первая-то живо к Поттеру прилипла. Я тебе давно говорил, что она выгоды ищет, а ты: дружим с детства, дружим с детства…

– Вполне вероятно, ты был прав, – помолчав, произнес я и сам ужаснулся своим словам.

– А нынешняя – ведь та самая, которой мы юбку задрали? – припомнил он.

– Да.

– Понравилось ей, что ли?

– Я тебе сейчас в грызло дам, – серьезно ответил я, и он поднял руки в примирительном жесте, потому что знал – я действительно могу врезать. Или подлить чего-нибудь экспериментального в утренний чай.

– Шучу-шучу. Девчонки все же странные, – добавил он. – Одна ядом исходит, хотя ты уже раз сто извинился, вторую чуть не раздели, а с нее как с гуся вода.

– Это потому, что Снейп ей никто, – подал голос Розье. – Пока. Вот помяните мое слово, они с Эванс еще будут друг друга за волосы таскать!

– Иди ты… Запретным лесом, – сказал я, взял полотенце и ушел якобы в душ. На самом деле я отправился на берег.

На берегу теплился маленький костерок, пахло печеной картошкой, а Стоун невозмутимо подкидывала щепочки в огонь.

– Хей, приятель, а я думала, ты не придешь, – сказала она. – Но раз пришел, ешь картошку и смотри, чтоб яблоки не пригорели, а испеклись. А я купаться пойду.

Тут я уставился в костер, потому что она скинула мантию, под которой был только маггловский купальник, и шумно плюхнулась в озеро.

– Кайф! – раздалось оттуда. – Вода как парное молоко! Брось нафиг эти яблоки, иди поплавай!

Признаюсь, я больше опасался, как бы ее кто-нибудь не сцапал, поэтому вынужденно пошел на голос с палочкой наготове. А теперь скажите мне, куда можно засунуть палочку в плавках? За резинку, что ли? Выпадет как нечего делать… Только и оставалось, что в зубах держать!

Правда, когда меня кто-то поймал за ногу, палочку я упустил. Пловец из меня скверный, от берега я удалился ровно настолько, чтобы чувствовать под собою дно, но все равно чуть не захлебнулся от неожиданности.

– С ума сошла?! – отплевавшись, спросил я, разглядев веселую физиономию Стоун. – Я плавать толком не умею!

– Предупреждать нужно, – невозмутимо ответила она.

– И палочку я выронил…

– А на кой ты с ней в воду полез? – удивилась Стоун. – Я свою в одежде оставила. Ладно, она ж деревянная, не потонет, я твою потом выужу. А вода хороша, а?

– Ага, – невольно ответил я.

– Ложись на спину, – сказала она. – Ну ложись, не бойся, не утонешь! Представь, что под тобой матрац, и все… Да выпрямись, что ж ты съежился так! Голову запрокинь. И смотри вверх.

Каюсь, мне было страшно, вода плескала в лицо, норовила залиться в уши и в нос, но я вдруг понял, что и в самом деле не нужно прикладывать никаких усилий, чтобы удержаться на поверхности, можно просто лежать, покачиваясь на воде! В воде отражались огни замка, надо мной плыло море звезд с полной луной, и…

Полной?!

Я дернулся так, что снова чуть не захлебнулся, спасибо, Стоун поймала меня за руку.

– Ты чего?

– Луна… – выдохнул я. – Забыла?

– Так не полнолуние еще, – прищурилась она. – Нечего астрономию прогуливать, умник. Греби к берегу.

На суше было прохладно, так что я быстро растерся полотенцем и оделся. Стоун предпочла высушиться чарами, закуталась в мантию и присела к костру. Спасибо, о моей палочке не забыла…

– Вот это дело, – довольно сказала она, разглядывая слегка обгоревшее яблоко на прутике. – На, держи.

Я взял. Мне было… странно.

– Так и не помирились? – спросила Стоун, выковыривая из золы картошку и сноровисто ее чистя. Соль у нее была при себе, в корпусе маггловской шариковой ручки. Кстати, очень удобно!

Я покачал головой. Не хотелось думать об этом сейчас.

– Помиритесь еще, – преспокойно сказала она и встала. – Доел? Пошли спать, а то завтра опять на консультацию…

* * *

Случилась неожиданность: на экзамене Лили с треском завалила зелья, и даже благоволивший к ней Слагхорн ничего не мог поделать. Я поразился: она всегда выказывала талант к зельеварению, и пусть не пыталась что-то изобретать, держалась на хорошем уровне! Неужели… Я отогнал неприятную мысль и отправился на обед, а по пути, сворачивая с очередной движущейся лестницы (Стоун называла их чокнутыми эскалаторами) в коридор, услышал прелюбопытнейший разговор.

– Подружка, я никак не пойму, в чем проблема? – доброжелательно произнесла Стоун. Я по себе знал, что ее улыбка может вывести из себя любого. Особенно Лили. Особенно уже разъяренную, а это слышалось по тону ее ответа:

– Отстань от него!

– От кого?

– От Северуса!

– Фью-у-у… А когда это я к нему приставала? – поразилась та.

– А будто я не видела? Ты с ним сидишь на консультациях!

– А ты сидишь с Поттером. Давай, ты от него отстанешь? – весело предложила Стоун. – Баш на баш, и дело в сторону. Или махнемся, не глядя, а?

Лили, кажется, потеряла дар речи.

– Бывай, подружка, пойду я, – сказала та, – а то жратеньки хочется…

– Нет, постой! Я… – Лили помолчала. – Слушай, ты можешь передать, ну… что я не очень сержусь? Я же понимаю, что он сгоряча…

– Не-а, – ответила Стоун. – У тебя язык еще не отвалился, вон как ты им чешешь, так что иди и сама скажи.

– Но я не могу!

– Чего ты не можешь? Двух слов связать?

Я уже немного узнал Стоун и понимал, что вести такую беседу она может бесконечно долго, причем искренне при этом забавляясь.

– Но все увидят… – прошептала Лили.

– Подружка, я не понимаю, – серьезно сказала Стоун. – Вы со Снейпом пять лет были не разлей вода, а теперь ты внезапно паришься потому, что вас могут увидеть вместе?! Мой тебе дружеский совет – сперва своих тараканов выдрессируй, а потом уже иди мириться, а то он ведь добрый, может от избытка чувств и Авадой запулить!

Пока Лили переваривала эту тираду, Стоун удалилась, насвистывая. Она всегда свистела или напевала одну и ту же мелодию, даже я начал себя ловить на том, что мычу ее себе под нос, когда выполняю какую-нибудь монотонную работу.

* * *

– Хей, – услышал я за спиной знакомый голос, сев в Хогвартс-экспресс. – Ты с вокзала далеко поедешь?

Стоун плюхнулась на сиденье напротив.

Я покачал головой. До дома мне от вокзала было рукой подать, другое дело, что мне туда вовсе не хотелось.

– А ты?

– Ну… – Стоун посмотрела в окно, улыбнулась и произнесла: – Пару дней побуду у бабушки, а то она причитать будет. А потом поеду за предками.

– Не понял… А где они?

– А черт их знает, – честно ответила она. – Теоретически – должны быть где-то в Уэльсе, но не угадаешь, куда именно их понесло. Да ладно, найдутся как-нибудь.

– Опять не понял, – сказал я.

Стоун посмотрела на меня, потом выудила из-за воротника какой-то значок на цепочке. Больше всего эмблема напоминала птичью лапку, вписанную в круг.

– Не видел такого?

Я помотал головой.

– Ну ты даешь… Это «пацифик», символ мира, – серьезно произнесла она. – О хиппи ты тоже не знаешь, я подозреваю?

Я вынужденно признал, что если и слышал что-то, то не запомнил.

– Бог мой, ты что, даже «Битлз» никогда не слышал? – поразилась Стоун. – Ну напряги извилины, вспомни – «все, что тебе нужно, это любовь»! Британец, чтоб тебя!

– А, так вот что ты постоянно насвистываешь! – осенило меня. – Я же чувствую, что-то знакомое, только у меня слуха нет, да и музыкой я не интересуюсь… Так родители-то твои где?

– Да говорю, не знаю. Мама у меня американка, – сказала Стоун, поигрывая «пацификом», – они с папой познакомились на каком-то фестивале, тогда движение только начиналось. Мама и решила остаться тут, двигать это дело в массы. В процессе как-то незаметно родилась я, а предки так и колесят по Британии на своем фургоне с кучей приятелей… Нет, со временем меня пришлось отдать бабушке, чтоб я в школу ходила, но летом я всегда была с ними! И знаешь, – хихикнула она, – хоть они все того… я все равно знала больше любой первоклашки. Читать, писать и считать я так уж точно умела, а вот за цитаты из кое-каких писателей меня чуть из школы не выперли, ну и бабушка все норовит изгнать из меня бесов.

– А как ты намерена искать родителей? – спросил я.

– Я примерно знаю, куда они отправились, туда и рвану. А там расспрошу, их трудно не заметить.

– Но как?..

– Автостопом, – покосилась она на меня. – Дел-то куча. Я как-то раз всю Ирландию этак проехала.

– Погоди… – я почесал в затылке, – но тебе всего пятнадцать!

– Уже шестнадцать.

– Ну это сейчас, а прежде? Неужели не страшно было?

– Не-а, – беззаботно ответила Стоун. – Это прикольно. Главное, знать, кого тормозить. Лучше всего на дальнобойщиках ездить: они в курсе, где срезать, всегда подскажут, что да как, еще и накормят. Попадались пару раз озабоченные, ну так у меня руки не пустые, да и колдовать я рано научилась. А как аппарации выучусь, так вообще лафа настанет…

Я помолчал.

– Кэнди, – я впервые назвал ее по имени, – а тебя за волшебство наказывали?

– Кто? – изумилась она.

– Родители.

– Ох, Северус, – она скинула туфли и забралась на скамейку с ногами. – Видишь ли, в нашем фургоне трезвым – и то не всегда – бывает только водитель. Остальные – кто выпил, кто накурился, кто еще чем закинулся… Поэтому если утром вдруг оказывается, что фургон внезапно оброс синей шерстью, покрылся ромашками или сделался леопардовым, то кто-нибудь говорит: «чуваки, вот это круто, кто придумал, колитесь!» Но, разумеется, никто ничего не помнит. Летающей посудой или там пожарчиком тоже никого не удивишь. Какое уж тут наказывать! – Кэнди помолчала. – Тебе влетало, да?

– От отца. Он маггл. Да и теперь перепадает.

Она снова умолкла, а потом сказала:

– Я уезжаю послезавтра. Хочешь, давай со мной? Вдвоем веселее, я тебе свой адрес дам, приходи. Только оденься попрактичнее и возьми, на чем спать. А насчет пожрать по пути сообразим. Держи на удачу.

Она протянула мне сплетенный из ниток и бисера черно-желтый браслетик.

Я промолчал. Мне очень хотелось побыть с мамой, вот только к ней, повторюсь, прилагался отец. И одиночество, потому что Лили со мной больше не было…

Часть 2

Через день я стоял у калитки благопристойного домика на окраине города и терпеливо ждал. Вот хлопнула дверь – появилась Кэнди с разрисованным брезентовым рюкзаком за плечами (к нему была приторочена скатка), в длинном свитере невероятной расцветки, потертых джинсах и кроссовках. Она помахала кому-то невидимому – бабушке, наверно, – и выскочила на улицу.

– А я уж думала, ты не придешь, – преспокойно сказала она. – Пошли! Научу тебя машины ловить…

Волосы она заплела в две косы, наверно, чтобы не мешали.

– На, напяль хайратник, чтобы лохмы в глаза не лезли, – словно прочла она мои мысли и сунула мне вышитую тесемку. – Да не так, дай, я сама… Ну вот, на человека уже отдаленно похож!

С пятой попытки рядом с нами остановился громадный грузовик.

– Дядь, подкинь, а? – весело попросила Кэнди.

– Залазь! – раздалось из кабины.

– Только мы пустые!

– А я что, полный? Залазь давай, мне еще щебень с карьера забирать…

Водитель, к слову, оказался очень даже полным. А я никогда не ездил на грузовиках, и мне было немного не по себе…

Общий язык с Кэнди они нашли через пять минут, потом она покрутила колесико настройки радио, и эти двое во весь голос принялись подпевать «Битлз». Кажется, я возненавидел эту группу до конца дней моих.

Способности Кэнди трепаться без остановки я мог только позавидовать. Если честно, я подумывал, как бы так наложить на водителя заклятие забвения, чтоб никто не заметил, но этого не потребовалось: он остановился на заправке, где нашлась забегаловка, угостил нас горячими бутербродами и газировкой да и уехал восвояси, дальше нам было не по пути.

И вот так, на перекладных мы почти неделю добирались до призрачной цели. За это время я научился тырить мелочь в таксофонах, спрыгивать с электричек на ходу, удирать от контролеров и полиции, спать на скамейках в парках и на вокзалах, мыться в общественных туалетах… Одним словом, я с большой пользой проводил летние каникулы.

– О, вот и они! – обрадовалась Кэнди, которую не брали никакие невзгоды. – Вон тот фургон!

Я с интересом посмотрел на разноцветный кузов. Впрочем, сейчас меня уже не смог бы напугать и дементор. Ну, это я так думал…

Насколько мне удалось понять, родители Кэнди с приятелями колесили по всей Англии, то давая самодеятельные концерты, то устраиваясь подработать (хотя бы на ферму, навоз выгребать), чтобы купить бензин, порой голодали и мерзли, но даже не думали унывать.

Мне поначалу было не по себе, но постепенно я втянулся. Я все-таки владею невербалкой и кое-какими зельями запасся, поэтому мог и подлечить по мере сил, и помочь… И скучать тут не приходилось, что ни день, так представление! А главное, тут никто не спрашивал, кто я такой, что я тут позабыл да откуда взялся. В лагере (ну или на стоянке, или возле фургона) постоянно появлялись абсолютно неизвестные личности, ночевали, ели, тусовались, потом испарялись, их место занимали другие, и так без конца. Словом, я понял, почему Кэнди настолько невозмутима: если ты с рождения живешь в подобной атмосфере, удивляться даже не научишься.