Текст книги "L'Yano (СИ)"

Автор книги: Кира Соловьёва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

  – Ваше Высочество, он сумеет с ними разобраться?

  – Полагаю, да, – заключил Уильям и вылез из-под стола. – Эс, ты отправишься в Ад? Это не какой-нибудь дурацкий розыгрыш?

  – Увы, но нет, приятель, – вздохнул дракон. – Кажется, на этот раз они не уступят. Придется идти и объяснять, какого черта я пользуюсь изгоняющими чарами, чтобы не убирать в замке лично. Ты ведь подождешь меня здесь? Вот ужин... вот вино... сэр Говард, наверное, домой не спешит, поэтому вы отлично проведете вечер.

  Два уверенных щелчка пальцами, за ними третий – и светловолосый парень исчез, словно его и не было. Черти тоже пропали, но запах серы и полыни, принесенный ими, никуда не делся, и Уильям с отвращением закрылся рукавом. Торопливо открыл окна, впуская холодный ветер и крупные дождевые капли, и вновь опустился в кресло.

  – Он прав, – сказал юноша, имея в виду Эса. – В твоем обществе я прекрасно проведу вечер. И пока его нет, – он подался вперед и указал на сэра Говарда вилкой, – я вкратце обрисую тебе выход из твоей беды...

  Пятьсот лет – солидный возраст решительно для любого, и Эс не был исключением из правила. Его борьба за выживание закончилась, когда дракону в человеческом облике стукнуло пятьдесят, и дальше он просто плыл по течению, игнорируя все обратные принципы. Правда, течением для него стало вовсе не то, что подразумевают люди под таким же понятием.

  Обычно драконы забывают о своей человеческой половине сразу после первого убийства. Перед ними ставится вопрос, кем же быть: мудрым крылатым звероящером, способным оказывать влияние на кого угодно, или кровожадным чудовищем, охочим до свежего, а лучше – еще живого мяса? Эсу такой выбор не понравился, и он заявил, что будет собой – как человеком, так и зверем, совмещая две разных половины в одном целом. И ему это неплохо удавалось, несмотря на то, что из драконьих земель его изгнали и окрестили позором своего племени.

  Дурашливые манеры светловолосого парня имели под собой пятьдесят лет усталости – и более четырехсот лет свободы. Она оказалась приятной на вкус, на запах и на ощупь, особенно если убрать из жизни все усложняющие факторы. Заниматься уборкой? Нет, проще изгонять мусор прямиком в Ад, а низшие демоны пускай сами его выносят. Учиться кулинарии? Ха-ха, зачем, если можно телепортировать еду прямиком из королевской кухни Этвизы, Талайны, Саберны или Хальвета? Выходить на охоту? Обязательно, но не раньше, чем кабаны и олени научатся сами по себе стрелять, потому что Эсу лень этим заниматься. Собственно, если бы живые создания олицетворяли собой смертные грехи, он сделался бы именно ленью.

  Хозяин замка Льяно размышлял об этом, пока бравый отряд чертей конвоировал его к Измиальту. Колоссальная цитадель, построенная сплошь из черных и серых камней, кое-где собранных в узоры, зловещей тенью нависла над тропой. Вокруг нее раскинулись горы, скрыться бы не получилось даже у самого талантливого беглеца, покидавшего тюрьмы раз десять за год. Подобное зрелище, как правило, нагоняло на всех тоску, но Эс невозмутимо насвистывал, и адский капитан бесился все неудержимее. Дошло до того, что под воротами цитадели он выхватил из ножен кривой ятаган и наставил его на пленника, крича:

  – Немедленно прекрати!

  Эс, не прерываясь, протянул руку и скупым змеиным движением сломал клинок, выкованный в лучших кузницах Ада.

  – Помолчи, радость моя, – скомандовал он. – Ты мешаешь. Из-за тебя я четырежды сбился с ритма. Еще раз, и я вырву тебе рога, а потом их же засуну... хм, думаю, ты и сам догадался, куда.

  Капитан чертей выругался, отшвырнул бесполезную рукоять – и за неимением другого варианта вызверился на стражников, негромко хихикавших рядом:

  – А вы чего встали?! Немедленно открывайте ворота! Господин Хадас желает лично увидеть этого недоноска!

  Стражники бросились выполнять поручение, по-прежнему тихо посмеиваясь и косясь на непутевого командира.

  Вообще-то капитан чертей умел произвести впечатление, но до сих пор ему приходилось усмирять излишне креативных людей, а с пятисотлетними звероящерами он, по счастью, не сталкивался. Эс, конечно, отнюдь не выглядел агрессивно, и черт всеми силами старался восстановить свое недоброе имя, однако дракон вел себя подчеркнуто равнодушно и упорно не боялся ни самого черта, ни его товарищей, ни сверкающих лунным светом демонических алебард.

  Ворота открылись, и маленький отряд вступил во двор цитадели. Стражники, шепча какие-то низкие шуточки о сегодняшней смене карателей, пропали по внешнюю сторону стены.

  Цитадель кишела разномастным населением Ада. Здесь были и такие же черти, как те, что сопровождали Эса, были низшие демоны, были демоны-воители. Светловолосому парню как-то довелось услышать, что все они делятся на ранги, но посвятить себя подробному изучению он так и не удосужился. Мало того, что это займет по меньшей мере полгода, так еще и вряд ли когда-нибудь пригодится – разговаривая с представителями Адского племени, он не испытывал никаких чувств, кроме легкого превосходства и насмешки. А зачем подробно изучать тех, кого ты превосходишь, не напрягаясь?

  В коридорах и на лестницах, у запертых изнутри окон и в залах, на поворотах и в углах темными силуэтами торчали все новые и новые стражники, ревностно охраняя покой повелителя Адской твердыни. Эс поглядывал на них без интереса, но уважительно – у ребят было прекрасное оружие и странные, блеклые, текучие доспехи, похожие на драконью чешую. Некоторые демоны почтительно кланялись, и капитан отряда чертей бесился, осознавая, сколь выгодно на его фоне смотрится коварный пленник.

  Ясно, что сам светловолосый парень пленником себя не считал. Пленниками при нем были черти, и он гордо вышагивал по черным каменным плитам, испытывая жуткое желание заставить своих спутников поспешить.

  До кабинета военачальника цитадели господа-каратели добрались через полчаса. Эсу уже надоело подниматься по ступенькам, переругиваться с капитаном и находиться в черных пустых помещениях, откуда пропали даже стражники – вероятно, они охраняли не столько своего командира, сколько ценные артефакты, спрятанные в тайниках твердыни.

  – Здравия желаю, товарищ генерал! – подобострастно завопил черт, осторожно переступив порог. – Разрешите?

  – Входи, – устало пригласил чуть хрипловатый мужской голос. – Мои гости не помешают. Возможно, им будет весело наблюдать за господином каратримом.

  – За кем? – требовательно уточнил Эс, отодвигая черта с дороги.

  Военачальник цитадели поглядел на него добродушно и заинтересованно. Дракону показалось, что он обрел своего давно утраченного дедушку, но менять тон ради таких мелочей он, естественно, поленился.

  – Каратримы – это разновидность оборотней, – пояснил один из гостей Адского генерала. На переносице у него пламенел тонкий, но глубокий шрам, а синие глаза были такими пронзительными, как будто для них проклятая драконья душа просвечивалась вплоть до самых далеких уголков. – Они в равной степени владеют двумя обликами: человеческим и драконьим. Я рад, что в иных мирах они все-таки существуют, потому что, признаться, до сих пор натыкался только на абсолютных звероящеров, и меня это мало радовало.

  – Понятно, – все в той же резковатой, повелительной манере отозвался Эс. Его собеседник определенно был человеком, и это здорово удивило хозяина замка Льяно, однако виду он не подал. Кстати, во втором госте тоже текла человеческая кровь, хотя и запятнанная чем-то чужим, огненным. Светловолосый парень с опозданием сообразил, что этот тип – медиум, напрямую связанный с кем-то из высших демонов.

  Адский генерал приветливо улыбнулся.

  – Итак, – произнес он, – мои подчиненные недавно донесли, что кто-то из ближайших к двадцать пятому ярусу Врат изгоняет пыль, паутину и пауков прямиком на головы мирного населения. Я предполагаю, что вы не знали, какую досадную ошибку совершаете, и лишь поэтому...

  – А вот и нет, – бестрепетно вмешался Эс. – Я все знал.

  Генерал нахмурился:

  – В таком случае будьте добры объяснить, зачем...

  – В порядке эксперимента, – перебил его парень. – Я хотел выяснить, каковы из себя демоны, желательно – высшие. Но вместо высших вы подослали отряд чертей, лишенных то ли мозга, то ли здравого смысла.

  – Да кто ради тебя потревожит высокородных, мразь?! – немедленно завелся капитан карателей. – Ты – жалкая грязь под подошвами Адских гончих, и мы тебя немедленно...

  Внутри у дракона впервые загорелся ослепительный костер гнева. Он уверенно щелкнул пальцами, и у капитана чертей с треском отвалились рога.

  – Я предупреждал, – холодно бросил хозяин замка Льяно. – Меня искренне задевает твое наглое отношение. У ворот ты назвал меня недоноском, в кабинете господина Хадаса – мразью. Я не намерен подобное терпеть, поэтому если ты еще хоть раз меня оскорбишь, я сделаю так, что твоя вонючая пасть больше никогда не выдавит ни единого членораздельного звука. Я доходчиво описал?

  – Тише, тише, – военачальник отмахнулся от черта, как от надоедливой мухи, и с невольным восхищением посмотрел на Эса. – Вы меня поражаете. За все те столетия, что я служу генералом Измиальта и руковожу отрядом чертей, никто не сумел противостоять их природному... хм-м-м... обаянию. Может быть, потому, что сюда не приходили крылатые звероящеры, пусть даже и в облике людей.

  Он встал, подхватил с полки фарфоровую чашку и чайничек для заварки. Травяной аромат заманчиво пощекотал ноздри хозяина Льяно.

  – Присаживайтесь, господин Эстамаль. Я заварю чаю.

  Как известно, никто, кроме самого дракона, не должен знать его настоящее имя. Но демоны – загадочный и хитрый народ, поэтому Эс не дрогнул и уселся в мягкое кресло, обтянутое чьей-то полосатой шкурой.

  Наблюдать, как генерал Адской цитадели заваривает чай, оказалось весьма забавно. И если бы не его синеглазый гость, крылатый звероящер посвятил бы себя этому занятию безраздельно. Однако тот неизменно привлекал чужое внимание, пускай и сидел под самым окном, так, что Эс отмечал его присутствие только боковым зрением. Плюнув на все, дракон обернулся.

  – Извините, – сказал он, – но вы кто?

  – Эльва, – представился человек. Ему было, пожалуй, за тридцать, а помимо шрама на переносице имелся еще и шрам на левой руке, от ногтевой фаланги пальца к запястью. – Эльва Тиез де Лайн. Я родом из Врат Верности, пишу диссертацию о бесконечных обитаемых мирах. Претендую на звание архимага. Честно говоря, – он весело улыбнулся, – я мог на него претендовать еще четыре года назад, но тогда мне это было без надобности.

  – Вот как? – сдержанно ответил Эс. – Но если вы из другого мира, то почему находитесь в Аду моего?

  – Потому что Ад пребывает в единственном числе, – улыбнулся Эльва. – Для каждого из миров им стали Нижние Земли, изначальный сотворенный мир. Так уж подвязано: темные Боги согнали демонов с того крохотного клочка земли, что был в начале времен, а демоны построили Нижние Земли и сделали их ключевыми для всех следующих сотворенных Врат. Я подумывал, не проверить ли теорию о Мостах Одиночества – мол, если пройти семь переходов, которые соединяют живые миры между собой, можно и самому стать Создателем, – но вдруг он окажется правдой, и мне придется монотонно сочинять свое измерение? Нет уж, увольте, я мечтаю умереть у берегов Плиарета, чтобы меня похоронили на кладбище великих корсаров...

  Генерал цитадели прокашлялся, отвлекая дракона и мага от беседы, и оба покосились на него с явной укоризной.

  Капитан отряда чертей боязливо ощупал осколки своих рогов, но все же брякнул:

  – Как тебе не стыдно игнорировать нашего господина, червяк?!

  Светловолосый парень скрипнул зубами. Очередной уверенный щелчок пальцев, и на безрогую башку черта-карателя рухнула старая надгробная плита.

  Генерал цитадели прокашлялся еще раз, уже неодобрительно.

  – Вообще-то я хотел кирпич, – нисколько не раскаявшись, пробормотал Эс. – Но, кажется, перестарался...

   ГЛАВА СЕДЬМАЯ

   В КОТОРОЙ ШЭТУАЛЬ МНОГО И БЕСПЕЧНО БОЛТАЕТ

  Церемония состоялась рано утром. Половину пришлось урезать, половину придумать самим, но главное, что ее затеяли настоящий принц и настоящий рыцарь.

  В оригинале церемония посвящения должна была проходить в тронном зале, куда радостно устремились бы почти все знатные семьи Этвизы и Талайны, под наблюдением десятка свидетелей и королевского летописца, при участии храмовников и магов. Сэр Говард опасливо об этом напомнил, но Уильям только отмахнулся, и тронный зал заменили тренировочным, свидетелей и гостей выбросили прочь, но зато зажгли свечи (вернее, свечи сами зажглись, едва рыцарь и его спутник переступили порог) и сдвинули куда подальше всю мебель, освобождая солидный кусок пространства.

  – Если бы сейчас тут был кто-нибудь вроде Ресвайта, он бы сказал: сегодня принц Уильям, наследник Талайны, принимает в оруженосцы почтенного сэра Говарда из рода Ланге, и да славится их союз во веки веков, – процитировал юноша. – Но Ресвайта нет, поэтому давай забудем о вступительной части и сразу перейдем к делу...

  Он гордо выпрямился, а сэр Говард, наоборот, преклонил колено. Оба выглядели так, будто происходило невероятно важное событие.

  Альтернатива поиску драконьей головы была проста и очень изящна. Охота за нежитью, конечно, высоко ценилась у рыцарей, но еще более высоко извечные воины чтили тех, кто каким-либо образом снискал себе чин оруженосца при короле – или наследнике трона. Ясно, что Уильяма якобы украл звероящер, что приемная мать обещала любые деньги тому, кто его найдет, и что его отец не собирался в ближайшее время снимать корону. Однако у Его Высочества все же был план, деталями которого он, впрочем, пока не рискнул поделиться. Он предоставил сэру Говарду очевидный выбор: довериться малоизвестному молодому принцу – или уехать на поиски нового дракона, как говорил сам рыцарь – желательно неразумного. И воин, лишь немного поразмыслив, предпочел первое.

  – Я, – хорошо поставленным голосом начал он, – Говард Ланге, называемый Художником, клянусь, что стану достойным защитником, надеждой и опорой Его Высочества Уильяма из династии Хилл. Я, Говард Ланге, называемый Художником, клянусь, что никогда его не предам и не допущу, чтобы Его Высочество Уильяма предал кто-то другой. Я клянусь, что вся моя отвага, вся моя доблесть, вся моя верность и вся моя сила будут принадлежать Его Высочеству Уильяму безраздельно, и он сможет ими воспользоваться, если появится такая необходимость. Я клянусь, что скорее умру сам, чем позволю умереть Его Высочеству Уильяму. Вы – и никто, кроме вас, милорд, – отныне и до конца станете хозяином моей души, распорядитесь ей по своему усмотрению. Отныне и до конца я, Говард Ланге, называемый Художником, являюсь вашей собственностью, и я бесконечно вам благодарен.

  Уильям успел заскучать, но долгие месяцы, проведенные с матерью за приемом послов, сыграли весомую роль.

  – Дай мне свое оружие, рыцарь, – скомандовал он, приближаясь на лишний шаг.

  Говард послушно протянул ему двуручный меч – как положено, рукоятью вперед. Уильям уверенно за нее схватился, но вес оружия оказался столь сокрушительным, что острие тут же звякнуло о мраморные плиты пола, лишь чудом не разделив тело сэра Говарда на две половинки.

  – Давайте-ка лучше я. – Рыцарь перехватил двуручник латной перчаткой за лезвие и помог принцу плашмя стукнуть себя по шлему. – Вот. Теперь ваша заключительная речь...

  – И откуда у тебя силы берутся, чтобы таскать эту железяку? – посетовал Его Высочество. Поскорее избавился от меча, облегченно выдохнул и мягко, с уверенностью старшего по званию, заговорил: – Я, принц Уильям из династии Хилл, принимаю в оруженосцы тебя, сэра Говарда Ланге, называемого Художником. Я, принц Уильям из династии Хилл, принимаю все твои клятвы, и пусть они будут светом, способным разогнать любую, даже самую кромешную, темноту. Помни, что где бы ты ни был, тебя терпеливо ожидает твой господин, чтобы сражаться спиной к спине, обороняя земли, отведенные ему законом Тала... кхм, то есть законами Драконьего Леса. Отныне и до конца я буду распоряжаться твоей душой – и открою тебе свою, тем самым показывая, что клятвы, принесенные тобой, действуют в обе стороны. Встань, – он сопроводил последнее слово жестом, – и живи так, чтобы я гордился своим решением.

  Сэр Говард поднялся и немедленно поклонился. Ему еще ни разу не приходилось вести себя так официально, и теперь, когда церемония закончилась, он с недоумением уточнил:

  – Неужели королям нравится, что церемониальная речь содержит столько повторов? Я, сэр Говард Ланге, называемый Художником. Я, сэр Говард Ланге, называемый художником. Я, сэр Говард...

  – Эти повторы доказывают, – перебил его Уильям, скривившись, – что клятва действительно твоя, а не чья-нибудь чужая. По слухам, вражеские шпионы не способны такое выдержать и непременно запинаются в середине.

  – Я тоже чуть не запнулся, – весело улыбнулся рыцарь. – Но, даю слово чести, я не шпион и уж тем более не враг милорду.

  Он опять поклонился.

  – Ой, да перестань, – поморщился Уильям. – Церемония, проведенная в Драконьем Лесу – это чистой воды формальность. Я не король, я похищенный принц. Причем похитил я себя сам, а потом уже навязался Эсу. Если бы он меня выгнал, то я, наверное, уже оказался бы в желудке у вурдалака.

  – Вурдалаки в лесах не водятся. Им больше по нраву небольшие деревни, где людей хоронят прямо за частоколом и далеко за едой бегать не нужно. А здесь, – сэр Говард задумчиво подошел к витражному окну, – я не обнаружил никаких следов нежити, несмотря на то, что шатался по окрестностям около двух суток. Сплошные зайцы, ежи, лисицы да медведи, и те какие-то флегматичные, нападают разве что на тех, кто сунется в их берлогу. Собственно, – он повернулся к Уильяму и криво улыбнулся, как бы заранее извиняясь за глупость, готовую сорваться с его языка, – мне показалось, будто лес давно и весьма крепко спит, не реагируя на гостей.

  Его Высочество поежился:

  – Спит, значит...

  В кабинете генерала Хадаса царила уютная и добрая обстановка. Демон, одетый в голубой мундир, сидел за своим рабочим столом, по правую руку от него устроился парень-медиум, а синеглазый мужчина-архимаг облюбовал подоконник, откуда было в равной степени удобно следить за всеми тремя поздними собеседниками. Эс по-прежнему находился в кресле напротив генерала, и на его лице читались крайнее любопытство, легкая настороженность и все та же насмешка, непоколебимая и стойкая.

  – То есть выйти в Ад, – переспрашивал он, качая в ладонях чашку с горячим чаем, – можно из любого обитаемого измерения?

  – Если помнить о правилах – да, – спокойно подтвердил архимаг. – Я должен упомянуть, что освоиться и привыкнуть к расположению местных ярусов довольно трудно. Они хаотичны, а бывает, что и сами перемещаются, вынуждая меня заново составлять карты. Признаюсь честно, без них я бы почти наверняка потерялся.

  – Да ладно, – недоверчиво обратился к нему Хадас. – Ты же постоянно приходишь в Измиальт. А господин Шейн, насколько я помню, показал тебе короткую дорогу к Нот-Этэ, и ты уже довел господина Атанаульрэ до полного изнеможения своей диссертацией. Что такого ты намерен там написать? Для того чтобы старики из вашей Гильдии признали тебя архимагом, достаточно намекнуть, что ты близко знаком с высшими демонами, и они даже не пытаются тебя убить.

  – На самом деле, – Эльва повернулся к хозяину Льяно, – они пытались, но у них ни черта не вышло.

  – Ну еще бы, – проворчал генерал. – Ты заявился прямиком на болота Отчаяния, выдернул священный меч и присвоил его себе, не обратив никакого внимания на просьбы остановиться. Хотя, – он рассмеялся, – если бы не был таким идиотом, я бы тебя совсем не любил.

  – А так – любишь?

  – Люблю.

  Эс невозмутимо глотнул чаю, прикидывая, не пора ли поужинать. Заключил, что пора, но военачальник Измиальта все еще не выслушал его требования, а уходить ни с чем светловолосый парень не собирался.

  Будто ощутив перемену в настроении гостя, господин Хадас вопросительно сощурил темные глаза.

  – Итак, вернемся к вашему вопросу, уважаемый каратрим, – произнес он. – Вы сообщили, что если военачальники Измиальта договорятся о встрече с графом Шэтуалем, владыкой замка Энэтэрье, вы попросите прощения и перестанете сыпать пыль на города шэльрэ.

  Хозяин Льяно с достоинством покивал.

  – Не сочтите за грубость, – добавил генерал, – но нет ли у вас каких-нибудь сомнений насчет Его Сиятельства? Потому что он крайне... хм-м-м... загадочный тип, и если вы не понравитесь ему целиком, он отрежет самые полезные части и соединит с телом, допустим, выверны, а остатки выбросит или скормит своим слугам.

  – Не стоит беспокойства, – радостно вмешался Эльва. – Я его проведу.

  Господина Хадаса передернуло.

  – Учитывая, что вы с Его Сиятельством подружились, меня это абсолютно не успокаивает.

  – У меня получится убедить Шэтуаля в том, что господин Эс представляет собой нечто крайне ценное. В конце концов, из его рассказа о Тринне следует, что он – последний дракон на весь континент, а его сородичи либо вымерли, либо им помогли. Поэтому повторю: не стоит беспокойства. Идемте, господин Эс.

  Эльва соскочил с подоконника, поставил чашку на стол и пальцами нарисовал на стене идеально ровную пентаграмму. Контуры звезды полыхнули зеленым пламенем, а затем исчезли, образуя под собой сплошную чернильную тьму, по виду – живую. Она словно бы дышала, медленно и размеренно, четко осознавая, что все, кто решится ею воспользоваться, заведомо сильнее.

  Архимаг бестрепетно переступил ее границу по эту сторону – и пропал, сопровождаемый запахом полыни. Тут, в Аду, полынью разило все: Измиальт, его генерал, отряд чертей-карателей, самоуверенные сержанты и – особенно – низшие демоны, такие тупые, будто их мозги погибли, не успев толком зародиться.

  – Удачи вам, господин Эс, – с теплотой пожелал Хадас. – Я буду молиться, чтобы Эльва не угробил вас по прибытии.

  – А что, демоны умеют молиться? – удивился дракон.

  Генерал тихо рассмеялся и потянулся к неподписанным документам:

  – Еще как!

  Светловолосый парень помедлил, обдумывая эту информацию, и сунул правую руку в подвижную чернильную тьму. Рука покорно исчезла, как будто ее отрезали, а культю прижгли. Чувство не из приятных, и Эс поторопился перешагнуть разлом поскорее.

  Чернильная тьма обволокла его от кончиков волос до кончиков пальцев на ногах, как масло. Сопротивляться ей было невыносимо сложно, однако хозяин Льяно все же попробовал.

  – Ну-ка перестань! – рассердился архимаг, схватив его за руку и вытащив на свет. Ослепленный, оглушенный, Эс какое-то время просто стоял и покачивался, как листок на ветру. Но вскоре ему полегчало, и он сообразил, что памятником замер посреди колоссального льняного поля, окружившего белоснежный замок. Высокие шпили сверкали издалека, словно верхушки верных Богам храмов, а им вторили многочисленные фонтаны, изнутри поросшие чем-то белым и розовым.

  Вдоволь насладиться картиной Эсу не дали – непонятно откуда поблизости возникли серые волкоподобные твари. Двигались они так стремительно, что уследить за ними не получалось даже с помощью драконьего зрения. Выпад, лапы скребут по земле, свирепый оскал вплотную приблизился к лодыжке незваного гостя... и вдруг шею чудовища будто разорвали невидимые снаряды.

  Эльва странно шевельнул кистью, а спустя мгновение сжимал рукоять меча. Он широко размахнулся, намереваясь атаковать сразу нескольких тварей, но тут они униженно заскулили и завиляли хвостами, как собаки, припадая грудью к земле. Архимаг с явным сожалением избавился от оружия – то пропало, и шрам на левой руке Эльвы принялся кровоточить, – и пренебрежительно произнес:

  – Похоже, Его Сиятельству уже известно, что мы придем.

  Он зашагал к белоснежному замку, безжалостно топча голубые цветы льна. Они хрустели и покорно ломались под сапогами, источая странный, явно не предназначенный такому растению, запах – что-то вроде гнили, а с ней – яблочного сока. Эс, поколебавшись, закрылся рукавом. Эльва, напротив, дышал с удовольствием, словно во всех обитаемых мирах не было более потрясающего аромата.

  – Ты не в себе, – заметил дракон, переступая чей-то скелет, разбросанный под сломанными стеблями. – Нас учат уважать смерть, но не учат ею наслаждаться. Как ты это делаешь?

  Эльва обернулся, и в его синих глазах острой иглой засела какая-то нехорошая, угрожающая эмоция. К счастью, она не выдержала натиска его обычного взбалмошного настроения, и архимаг заявил:

  – Я – профессиональный некромант.

  – А-а-а, – протянул Эс. – Трупами увлекаешься?

  – Не то чтобы. Скорее, выгодно их использую. Восставшие мертвецы – умелые, и, в отличие от людей, бесконечно преданные воины. Они способны избавиться от любой напасти, если она, конечно, не превосходит меня по силам. К примеру, в империи Ильно... есть у нас, к сожалению, такая, да затопит ее Великое Море... я встретил одного заклинателя, и он разнес моих мертвецов за считанные секунды. Впрочем, тогда в нем бурлила магия драконов, а после нашего с капитаном Мильтом вмешательства драконы покинули имперцев и нашли себе другие, более дружелюбные, берега.

  Эльва оказался под аркой входа, и его немедленно схватила за локоть симпатичная девушка с короткими витыми рожками за ушами, похожими на причудливые серьги.

  – Добро пожаловать в Энэтэрье, господин Тиез, – поприветствовала она. – Добро пожаловать в Энэтэрье, господин Эстамаль. Проходите, Его Сиятельство примет вас в лаборатории. Принести чаю, вина или коньяка?

  Архимаг вопросительно поглядел на Эса.

  – Не надо, спасибо, – отказался тот. – Я ненадолго, меня дома дети ждут. Если я вернусь пьяным, они меня отшлепают и поставят в угол.

  Девушка рассмеялась, и ее теплая ладошка невзначай коснулась плеча дракона. Светловолосый парень хотел рассердиться, но у него не вышло, и он только с недоумением поднял брови.

  – Осторожно, – предупредил некромант. – Это милое создание – суккуб, и оно задавит тебя своими каблучками, прежде чем ты успеешь обратиться к Богам.

  – Задавлю, – прощебетала девушка, уводя архимага вдаль по теплому светлому холлу. Свернула, пробежалась по лестнице, очаровательно крутя поп... то есть очаровательно стуча туфельками, и указала путникам на массивную железную дверь, сплошь покрытую царапинами. – Дальше вы сами. Господин Шэтуаль не любит, когда я сую свой любопытный нос в чужие дела. Успехов.

  Она развернулась, повторно погладила Эса по плечу и отправилась назад, придерживаясь прежней тактики.

  – Вызывающе, – оценил дракон. – Эта леди слишком самовлюбленная.

  – Все демоны четвертого ранга такие, – отозвался Эльва и постучал, для верности – ногой. – Поначалу кажется, что они чересчур полагаются на свою врожденную красоту. Но если ты становишься их целью, они банально не дают тебе возможности осознать, чем ты вообще занят и какого черта снимаешь рубашку.

  Он прижался ухом к двери, услышал нечто одобрительное и потянул ее на себя. Петли завизжали так, будто их не смазывали по меньшей мере столетие.

  Лаборатория Шэтуаля была погружена в полумрак. Свечи горели только у южной стены, освещая продолговатый каменный стол и связку драконьих голов, соединенных между собой цепями. Для Тринны эти драконы были, пожалуй, маловаты, но если бы все головы принадлежали одному телу, то оно представляло бы нешуточную угрозу для всех, в том числе и для рыцарей.

  За столом, катаясь на стуле, сидел владыка Энэтэрье собственной персоной. И у хозяина Льяно почему-то перехватило дыхание, хотя прежде его мало заботило, как выглядят инкубы.

  Граф Шэтуаль был невероятно красив. Серебряные радужки равномерно переливались, как если бы в них плескался настоящий расплавленный металл. Заплетенные в косы волосы нежного лилового цвета Его Сиятельство небрежно подвязал голубой лентой. Уголки тонких бледноватых губ вежливо поползли вверх при виде гостей, и демон обменялся рукопожатием с Эльвой, словно со старым другом, а Эсу поклонился – не особо низко, как равному.

  – Привет, Тиез, – мелодично сказал он, и воздуха опять стало маловато. Дракон постарался увлечься чем-то иным, но даже так видел стройную фигуру графа. Его руки – вплоть до самых ногтей, – были перевязаны чистыми белыми повязками, а на поясе болтались две кобуры. Манжеты шелковой рубашки зеленовато-серого цвета обтягивали запястья, но боли это Шэтуалю не доставляло. – Я в тебе не сомневался.

  – Я тоже, – в тон ему отозвался Эльва. – Здравый смысл во мне давно умер.

  – Но ты же явился, чтобы защитить этого дракона, – напомнил Его Сиятельство. – Значит, его труп все еще активен и влияет на твои мысли. Чем этот парень тебе так дорог? Внешностью?

  Он оценивающе посмотрел на Эса.

  – Ну да, симпатичный. Я бы совместил его с тем кошмарным серафимом. Быть таким уродливым несмотря на то, что родился стражем небес – это, наверное, весьма обидно. Но ты же не позволишь мне поделить господина Эстамаля на части, я прав?

  – Прав, – согласился некромант. – Собственно, я обязан проследить, чтобы ты ответил на все его вопросы. Так приказывает господин Хадас, повелитель цитадели Измиальт. Он также передает, что в случае твоего отказа пыль и пауки посыплются прямо на Энэтэрье, а договориться об этом с ним не составит никакого труда.

  Эльва кивнул на молчаливого гостя.

  – Вот как? – потрясенно шепнул граф. – Ну ладно. Если он не будет спрашивать о моей причастности к Озеру Тьмы, я постараюсь дать ему вменяемые ответы. Но ты же знаешь, насколько я нетерпелив. Я уже полтора дня бьюсь над этими драконьими останками, и у меня все равно не получается ни с кем их соединить. Вероятно, они отвергают магию, и придется пришивать вручную, а крепкие нитки у меня закончились после того опыта с дакарагом, и прислуга до сих пор не купила мне новые. Что-то я устал, – зевнул Шэтуаль, обрывая сам себя. – Надеюсь, наша беседа не затянется. Ну их к черту, эти драконьи головы, завтра выброшу и займусь чем-нибудь еще...

  – Не нужно выбрасывать, – вмешался Эс. – Я был бы очень благодарен, если бы вы подарили их мне, Ваше Сиятельство.

  Разговаривать с инкубом оказалось еще тяжелее, чем смотреть на него. Примерно те же чувства хозяин Льяно испытывал, обращаясь к Богам, но Боги не подавали никаких признаков, что его речь их достигла, а Шэтуаль тут же уставился на гостя и весело оскалился:

  – Если бы я их подарил, да? Что ж, если тебе угодно – забирай, в знак моей благосклонности.

  «Сейчас заплачу», – подумал Эс, но мужественно сдержался.