Текст книги "Код "Уран" / Цитадель (СИ)"

Автор книги: Кир Луковкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

3

– Вернулся! – провозгласила Аврора, когда Рик переступил порог комнаты.

Он потрепал сестру за кудряшки, отметив, что совсем недавно она доставала ему едва ли до пояса, а сейчас уже почти на уровне груди. Растет.

В комнате был кто-то еще; Рик сразу почувствовал присутствие чужого человека. Им оказался старый Киото.

– Здравствуй, Рик, – раздалось из дальнего темного угла.

– Здравствуйте.

– Я тут помог Авроре немного прибраться, – заулыбался Киото, подавшись к свету и блеснув ровными крепкими зубами. Чего нельзя было сказать о морщинистом лице – возраст не скроешь.

– Благодарю, но чем обязан? – насторожился Рик.

За последнюю неделю он здорово утомился. Каждый день приходилось ходить в наряд. Напряжение не покидало его даже во сне.

– Давайте обедать! – сказала Аврора.

– И то верно, – согласились все.

Рик ел всегда не спеша, чтобы лучше усвоился паек. Тем более теперь его рацион пополнился: к картошке, хлебу и бобам добавился ломоть мяса. Мясо! Незаметно, пока вертлявая сестра искала под столом оброненную ложку, он подкинул ей ломтик. Киото одобрительно кивнул. Рик отодвинул тарелку, хлебнул из кружки браги – баланды из перебродивших ячменных колосьев, которые все равно не проросли на ферме и поэтому их бы выкинули или кто-нибудь, как Рик прибрал бы к рукам. Взглянул на настенные часы, сказал:

– Сегодня не ваша смена?

– Ага. – Киото по кусочкам отправлял хлеб в рот.

Рик кивнул.

– Поздравляю тебя, Рик. В твоей жизни наступил новый важный этап.

– Да, спасибо. Все так говорят.

– Наверно, устал выслушивать.

– Вы всегда зрите, как это называется, в корень.

– Ты образованный малый. У тебя большое будущее.

– Ближе к делу.

Рик не любил долгие разговоры.

Перед сном он хотел почистить новую форму – темно-синий костюм из плотной ткани, который ему выдали после переезда наверх. Форма была красивая. На груди красовался иероглиф Коммуны, символизирующий собой Круг Жизни – «О». Омикрон. Теперь он будет ходить в этой форме следующие десять лет, до своего тридцатилетия, чтобы снова пройти испытания, предписанные Комитетом, и решить свою судьбу. Как и все люди сектора. Так было, так будет.

– Да, ты прав. – Киото погладил Аврору по кудряшкам. – Сходи поиграй, малышка.

Аврора показала старику язык и исчезла. Все в Коммуне относились к старикам с некоторой долей пренебрежения, ведь круг их жизни всяко подходит к концу.

– Та казнь… – начал старик.

– Была необходима.

– Да. Но… – Киото замялся.

Рик стал собирать посуду со стола. Сложил все в раковину и сел на место Авроры.

– Что вы хотите сказать? Говорите прямо.

– Хорошо. Слова Креза об армии варваров и о лазутчиках – ложь. Теперь сдавай меня Патрулю. Это твоя прямая обязанность.

– Еще успею.

Киото сглотнул. Выглядел он не лучшим образом. Как и все с нижних уровней. От старика попахивало. Там, внизу, экономили на всем, от освещения до воды. Холодная логика выживания: старики уже одной ногой в могиле, так зачем тратить на них ресурсы. Хотя перемещаться можно было по всему сектору, Патруль зорко следил, чтобы каждое поколение находилось на своем уровне.

– Ладно. Ты знаешь, сколько мне лет?

– Не понимаю, к чему это.

– Отвечай на чертов вопрос.

И правда, сколько? Рик впервые задумался над этим. Киото был стариком, когда Рик родился, и еще живая мать работала на ферме, остался стариком, когда появилась Аврора, а Рик возмужал, и ни капли не изменился с тех времен. Старик – он и есть старик, какая разница.

– Не знаю.

– То-то и оно. Мне семьдесят пять полных лет, и треть своей жизни я провел внизу, ковыряясь в трубах. Меня отправили вниз, когда тебя еще на свете не было, а твою мать не пригнали из соседнего сектора в рабство.

– Что?

– Думал, что она родилась и прожила здесь всю жизнь? Нет, дружище. Она была рабыней, как и многие другие женщины, которых пригнали, когда местных девиц поразило массовое бесплодие. Великая Коммуна должна жить.

– Ты лжешь!

Киото грустно улыбнулся.

– Но как… Это невозможно… За пределами барьера…

– Живут дикие племена варваров. Пространство полно чудовищ, и ни один нормальный человек не сможет продержаться там и дня. Да, об этом говорит Комитет.

– И что? Вы хотите сказать, что это не так?

Киото испытующе смотрел на Рика.

– Вы понимаете, что это ересь?

– Сейчас это неважно, сынок. Мы начали с моего возраста, поэтому давай двигаться по порядку.

– Какой смысл мне выслушивать эти глупости? – фыркнул Рик. – У вас там внизу совсем разум помутился.

– Возможно, – кивнул Киото. – Да только почему, когда казнили того варвара, ты остался на площади?

Рик молчал. Старик продолжал:

– Я давно наблюдаю за тобой. Ты гораздо умнее своих сверстников, Рик. Это дает нам шансы. Никогда бы я не завел этот разговор, если бы не был уверен в успехе. Поэтому прошу: вначале выслушай меня, а потом поступай, как считаешь нужным. Идет?

– Да, – угрюмо сказал Рик.

Киото перевел дух.

– Итак. Мы, люди Коммуны, были созданы в недрах Пространства великим богом Машины, который наделил нас разумом и позволил заселить сектор Омикрон. Пространство бесконечно и простирается вокруг нас во все стороны: вверх и вниз, вперед и назад, налево и направо.

Киото повторял общеизвестные слова из Трактата о Машине, которым с пеленок учат каждого малыша. Он говорил о том, что первые поколения людей жили при золотом веке и ни в чем не нуждались – у них были обильные запасы вкусной еды, в домах было тепло, и никогда они не знали ни болезни, ни войны, а значит, жили долго и счастливо. Но на смену золотому веку пришел серебряный, когда человек стал смертным, и начались раздоры. Вслед за ним начался железный век – и срок жизни сократился. А на смену железному пришел темный век, в котором люди Коммуны живут и поныне – суровое время холода, лишений и борьбы за жизнь.

– К чему все это? – не выдержал Рик. – Каждого ребенка учат этому в начале Круга Жизни.

– Имей терпение! – оборвал Киото. – Мы почти добрались до сути. За всю нашу историю Коммуну всегда возглавлял Смотритель – человек, который мог общаться с богом Машины через жрецов.

– Все верно.

– Смотритель руководит Комитетом, куда входят его приближенные. Каждый из них контролирует свой уровень сектора. Только члены Комитета могут читать тайные знаки и иероглифы, что оставил бог Машины на стенах людям для подсказки. Остальным это категорически запрещено.

– Таков закон.

– Да. Только Смотрителю и его жрецам дозволено заходить в святилище Техники и говорить там с великим богом.

– Правильно.

– А что, если я скажу тебе, что тоже умею читать эти письмена?

– Я вам не верю, – засмеялся Рик.

– Разумеется, ты не веришь. Поэтому я покажу тебе кое-что.

Рик насторожился.

– Не бойся, – сказал старик, – это всего лишь рисунок.

И он вынул из-за пазухи сложенный во много раз кусок бумаги, такой ветхий, что в местах сгиба виднелись затертые прорехи. Киото бережно разложил листок на столе. С одной стороны край бумаги был неровно обгрызен, словно крыса сточила, поэтому взгляду открылась лишь часть рисунка. Рик уставился на переплетения линий, испещренные мелкими иероглифами и знаками.

– Что это?

– Наш сектор.

Оба склонились над рисунком, стараясь вглядеться в детали. Свет лампы потускнел – это означало, что приближается вечер. Скоро освещение вырубят. Рик зажег «призрачный свет», покрутив катушку динамо-машины. Они все вглядывались в рисунок, и наконец Рик прошептал:

– Ничего не понимаю.

– Я тоже долгие годы не мог, – признался старик. – Пока не стал разбирать иероглифы.

– Откуда это у вас?

– Часть добычи после большой войны с варварами, что выиграла Коммуна тридцать лет назад. Тогда я был в Комитете.

Рик уставился на Киото. Тот снова улыбнулся и хрипло захихикал.

– Я был советником тогдашнего Смотрителя. Старшим по самому верхнему уровню. Тогда Крез был сопливым пацаном, еды хватало на все уровни, и не было проблем ни с отоплением, ни со светом. Коммуна пошла войной на племя варваров, оно жило неподалеку от Галереи. А все из-за того, что дочь старшего по продовольствию сбежала к молодому парню оттуда. Коммуна пошла в поход, победила в войне и добыла много припасов, оружия, ценностей, среди которых были пачки сшитой бумаги с иероглифами и рисунками. Смотритель поручил сжечь их. В пачках было много рисунков, очень много, все они были похожи на этот, а еще там были столбцы иероглифов и знаки, которые зовутся числами. Смотритель лично следил за уничтожением, он говорил, что на бумаге лежит печать зла, что это сатанинские, поганые заклинания, богомерзкая ересь. И вот тогда-то я совершил преступление.

– Вы спрятали один лист, – догадался Рик.

– Да. А знаешь почему? Смотри. – И старик указал на знакомый иероглиф у самой кромки оторванного края.

– Круг Жизни! – вскрикнул Рик.

– Знак Омикрона.

Внезапно, когда Рик посмотрел на рисунок, что-то в его восприятии изменилось, и сквозь сетку линий стали проступать знакомые контуры. Он снова раскрутил динамо гаснущего фонарика и склонился над рисунком. Прошла долгая минута.

– Вот, – ткнул он пальцем и провел линию от левого края до правого. – Похоже на главную магистраль.

– Это она и есть.

– Здесь Край мира… значит, там должна быть Хорда, хребет Пространства.

– Ты рассуждаешь правильно, – одобрил Киото.

– Выходит, это карта, – продолжал говорить Рик, невольно понизив голос до шепота. – Но здесь все нарисовано так, как если бы у сектора был один уровень. А их пятьдесят. Это вид сверху.

Они переглянулись.

– Чтобы понять это, у меня ушло несколько лет, – сказал Киото. – А у тебя – считаные минуты. Видишь? Я знал, что у тебя есть способности.

Польщенный, Рик смотрел на древнюю карту мира, добытую из глубин Пространства, изготовленную гораздо искуснее рисунков жрецов, и в голове его множились странные вопросы.

– Надо отнести ее Крезу… – неуверенно пробормотал он. – Может, он сумеет разобраться?

– Ты сам знаешь, что будет потом.

Да, он знает. Крез переполошится, отнимет карту, устроит Рику допрос, схватит Киото. Никому не дозволено даже смотреть на иероглифы бога Машины без специального разрешения, не то что держать в руках какие-то письмена. Это тяжкое преступление, покушение на ересь, самое легкое наказание за которое – изгнание за барьер.

Киото посмотрел на часы.

– У нас не так много времени, а второго раза возможно не будет. Крез уже что-то подозревает. Патрули на уровнях участились. Мне пора. Посмотри на эту карту еще раз и хорошенько ее запомни.

– Но здесь так много деталей…

– Запоминай, – прошипел Киото и, пока Рик вглядывался в рисунок, продолжал торопливо шептать: – Часами после работы, вместо того чтобы спать, я разглядывал эту карту, запоминая каждый символ, каждый изгиб. Поэтому даже если она будет уничтожена, я смогу нарисовать ее точную копию. Я думал над ней, пытаясь понять то, что на бумаге, и соотнести с тем, что нам твердили всю жизнь Смотрители. Ведь ты знаешь, как становятся Смотрителем?

– После пятого жизненного испытания старый Смотритель выбирает себе преемника и покидает Коммуну.

– Да. Новый Смотритель дает клятву верности богу в храме Техники. Так вот, всю свою жизнь, с малолетства я внимательно слушал речи Смотрителей и проповеди жрецов. И понял, что они лгут. Я размышлял над их словами и наблюдал за миром вокруг. Например, они твердят, что за пределами Пространства воздуха нет, что нас окружает тьма первобытного хаоса и единственное, что ограждает наш мир от разрушения, – это внешний барьер Пространства и внутренний барьер сектора. Пространство имеет форму бублика, мы находимся в сердцевине, а вокруг, за барьером, обитают чудовища и дикари. За внешними же границами Пространства нет ничего. Сверху и снизу – тоже.

– И что?

– Ты знаешь, что я живу на самом нижнем уровне, вместе с больными и глубокими стариками. Последние годы меня мучает бессонница. По ночам я лежу в темноте и слышу странные звуки. Это похоже на отдаленный грохот. А один раз я услышал… голоса. Крики. Это кричал человек. Я прижался ухом к полу, как пиявка, и слушал, слушал, слушал. Старикам не верят и, если бы я отправился к Смотрителю, меня подняли бы на смех.

– Вы молчали и ждали.

– Думал, уж никогда не дождусь. Теперь обрати внимание на эти символы и стрелки по краям рисунка.

Рик послушно вгляделся. На бумаге, где стрелка указывала вперед, было написано: «14» и два каких-то странных незнакомых символа. Там, где стрелка указывала назад, виднелось: «16» и еще два, но уже других символа.

– Что это значит?

– Точно не знаю. Но мне кажется, это указание на иные, обитаемые миры. Только представь! Что, если там, за пределами Пространства, тоже кто-то есть?

Рик забыл завести динамо у фонарика, и комната погрузилась во тьму. Когда он снова добыл свет, карты на столе не было.

– Я провожу вас, – сказал он, – а то Патруль прицепится.

Они шли по осевому коридору уровня, зябко кутаясь в одежду. По ночам становилось холоднее, поэтому никто не выглядывал наружу без особой надобности. Уровень почти уснул. Изредка между комнатами проходили обитатели. Рик и Киото шли молча, согревая руки дыханием. Мимо прошагал Патруль, Рик кивнул знакомцам и продолжил спускаться по центральной лестнице до детского уровня, где жила Аврора.

– Дальше можешь не провожать, – сказал Киото, когда они подошли к пролету.

Возникла неловкая пауза. Рику хотелось побыстрее закончить эту странную встречу, но что-то притягивало его к старику.

– Ты хранишь талисман?

Рик потрогал что-то на груди:

– Он всегда со мной.

– Береги его.

Киото спустился на две ступеньки.

– Кстати. Помнишь, как кричал тот варвар перед казнью? Я знаю, что он хотел сказать.

Рик сделал вид, что его это не интересует.

– Нужно включить ге-не-ра-тор. – Киото улыбнулся. – Спокойной ночи.

Рик дошел по коридору до комнаты Авроры, убедился, что все в порядке. Здесь еще тускло мерцала лампа: привилегия детства. Лежа в постели, девочка открыла глаза.

– Не спишь? Быстро спи.

– Расскажи сказку! – потребовала она.

Рик вздохнул, усаживаясь на край кровати:

– Опять про Роба-искателя?

– Да! – Аврора зажмурилась от удовольствия, натянув одеяло на самый нос.

– Ладно. Жил-был в Коммуне парень Роб. И вот однажды стали пропадать из Коммуны дети…

Рик в сотый раз поведал младшей сестре о приключениях замечательного Роба, который отважился выйти в Пространство, проплутать по Лабиринту, найти всех пропавших детей, обмануть всех варваров-людоедов и побороть чудовищ. И конечно же пройти по краю пропасти. А все потому, что догадался привязать один конец веревочки к себе, а другой – ко входу в Лабиринт. Эту сказку рассказывала ему мама, а уж откуда ей она стала известна, Рик не знал. Рик также не знал, кто был его отец, и кто был отцом Авроре. Все, что ему осталось, это талисман, который попросил отец передать своему сыну, прежде чем Пространство навсегда поглотило его. Убедившись, что сестра давно уснула, Рик закрыл ее комнату и вернулся к себе. Он лежал в темноте и думал над словами Киото, щупая под одеждой отцовский талисман – крестообразный кусок очень прочного черного материала.

Если бессонница заразна, то он подхватил ее, словно инфекцию.

4

Отряд шел по одному из боковых коридоров. Пять бойцов. Крепкие, сильные парни. Рик был предпоследним. Его как новичка лично выбрал угрюмый, плечистый Ивон, завершавший третий круг своей жизни. Сейчас он возглавлял шествие, внимательно вглядываясь в полумрак.

Рик впервые вышел во внешний Патруль. Ходить за барьером считалось самым опасным, люди Коммуны панически боялись внешнего Пространства, но ему нужен был улучшенный паек из-за Авроры. Недавно вспыхнул голодный бунт, первый в этом году. Зимние запасы были на исходе, и по указанию Креза рабочим еще на четверть урезали довольствие. Один из рабочих на раздаче отнял кусок у другого. Завязалась драка, которая быстро переросла в побоище. Когда прибыли наряды Патруля, уровень гудел, словно десятки коробок-распределителей электропитания. Рик никогда не видел такой ярости на лицах людей. Мужчины дубасили друг друга кулаками, ногами, стульями и всем, что попадалось под руку. Женщины таскали друг дружку за волосы, шипели, кусались, стараясь выдрать сопернице глаза. Даже подростки катались по полу озверевшими клубками. Все позабыли о еде; наружу выплеснулась злость, которая копилась внутри людей всю долгую зиму. Те, кто поумнее, хватали упавшие на пол куски хлеба и торопливо поедали прямо под ногами у дерущихся. Одному мужчине перерезали горло, другому сломали руку.

Патрульные бросились в гущу, орудуя жезлами. Затрещали молнии, и толпа обратилась в бегство. Рик был в первых рядах карателей. Он безжалостно пускал заряды в каждого, кто попадался на пути, неважно, взрослый это или старик, мужчина или женщина. Все стерлось; он выполнял работу. Он только слышал крики, стоны и ругательства.

«Подонок!» – в лицо полетел плевок.

«Мрази! Жрете там наверху от пуза!»

«Чтоб вас взяла пропасть!»

«Дайте хлеба! Дайте!»

Патрульные оттеснили дерущихся к стенам. К этому времени беспорядок был подавлен.

– Стоять! – скомандовал Ивон.

Рик вздрогнул, отгоняя воспоминание.

Отряд замер. Пятеро бойцов вслушивались в хрупкую тишину Пространства. Тянулось время. Не происходило ничего. Пространство отзывалось тихими скрипами, отдаленной капелью и завыванием ветра. Этот коридор был хорошо исследован и отмечен на карте. Но Пространство коварно и всегда готово застать человека врасплох. Год назад почти у самого барьера на такой же отряд напала стая ночных ползунов – мерзких человекоподобных тварей, способных непостижимом образом перемещаться по вертикальным стенам и проникать в самые немыслимые щели из-за своей худобы. Рик видел ползуна только один раз, и то мертвого. Отвратительное зрелище.

– Кажется, тихо. Идем. – Ивон двинулся дальше. Отряд последовал за ним.

Этот коридор был лучевым и тянулся параллельно барьеру сектора Коммуны. На стенах виднелись метки предыдущих патрульных. Но кроме них поверхность коридора изобиловала всевозможными письменами и символами, нанесенными когда-то давно неведомыми человеку силами. Хоть читать никто не умел, Рик старательно запоминал каждый знак, подсчитывал, сколько раз повторяется и как часто сочетается с другими, находил закономерные последовательности, но старался особо не показывать вида, чем интересуется на самом деле, чтобы другие патрульные не заметили.

Раньше Рик, как и все работяги, думал, что Коммуна имеет в Пространстве форму сферы, но это оказалось не так. Сектор Коммуны скорее напоминал кусок пирога, с широким краем в одной стороне и узким – в другой. Сектор имел пятьдесят уровней, соединенных между собой лестницами и вертикальными шахтами. На тридцатом уровне находился главный коридор, именуемый магистралью. Там же располагалась площадь – большое помещение высотой в пять уровней, где обсуждались все важнейшие вопросы в жизни Коммуны. За площадью магистраль пересекал другой коридор, выгибавшийся дугой и являвшийся частью большой трассы Круга Жизни, уходящей в Пространство с одного конца сектора и замыкающейся с другой стороны. Именно по этой трассе люди Коммуны совершают Весенний Бег.

Еще один малый дуговой коридор, пересекал сектор перед площадью. Таких магистралей и трасс было не по одной, а по пять – каждая на десять уровней сектора, словно ребро, отходящее от хребта. Таким образом, пять круговых коридоров имели десять выходов с обоих концов. Это число надо умножить на два, учитывая выходы с малых дуговых коридоров. Итого – двадцать. К ним добавлялись еще пять центральных выходов лучевых коридоров. Правда, четыре из них запечатаны давным-давно. Но все это казалось мелочью в сравнении с огромным числом боковых, вспомогательных и прочих проходов, лазов и лазеек, которыми испещрены уровни сектора, особенно на краю Круга Жизни и возле Хорды.

Хотя большинство наглухо законопачены, требовались серьезные усилия, чтобы охранять еще открытые. Кроме того, нужно следить за прилегающими к барьеру коридорами, чтобы быть готовым к внезапной атаке или аварии. Всем этим и занимался внешний Патруль.

Отряд дошел до пересечения коридора с другим, поменьше.

– Отдых.

Они быстро перестроились: командир в ядре, бойцы по периметру, по сторонам света. Все присели. Смена длилась половину дня. Поэтому бойцы брали с собой хлеб и воду. Пока один обедал, четверо зорко следили за Пространством.

Ивон закончил трапезу и поменялся местами с одним из подчиненных. Пока тот ел, завели тихий разговор.

– Плохи дела, – говорил Ивон. – Комитет приказал собирать крыс.

– Крысы жилистые.

– Жрать захочешь, все сожрешь.

– Все равно жилистые. Не мясо, а веревки.

– У меня тесть однажды снял с потолка во-от такого слизня. Решил пожарить. Говорит, ничего.

– Это еще можно. А вот грибы есть нельзя, особенно зеленые. Какие бы они большие и красивые ни были, нельзя. В них погань, нечистая сила, сохрани нас бог Машины. Дед мой рассказывал, как его приятель со стенки за барьером этих грибов нарезал, пожарил и съел. На следующий день почернел и вздулся как шар. У него таракан был карманный, так этот таракан вообще лопнул, когда рядом оказался.

– Слушай, новичок, а плющ в этом году охотится на Круге Жизни?

– У меня перед носом одного утащил, – ответил Рик.

– Значит, точно весна наступит. Они зимой ленивые.

Пока патрульные обедали, тихий разговор продолжался. Люди за пределами сектора вели себя робко, люди были здесь гостями. Наконец, Ивон приказал двигаться дальше. Они шли по направлению к Хорде. Под потолком мерцали оранжевым лампы.

– Может, повезет? – с надеждой спросил один боец.

Неделю назад он нашел в нише хорошо сохранившийся костюм из блестящей теплой ткани и теперь спал в нем, спасаясь от холодов. Теперь ему хотелось обеспечить вторым свою невесту.

Они много раз пересекали входы в боковые коридоры, которые уводили в глубину Пространства, и каждый раз Рик с замиранием сердца вглядывался в их темноту, ожидая увидеть там холодный блеск нечеловеческих глаз.

Но время тянулось, и ничего не происходило. Половину смены они патрулировали боковые коридоры с юга. Все пять, считая с верхнего. Начинали с большого дугового, сворачивали на параллельный, шли к Хорде, снова поворачивали к малой дуге. Достигали барьера, где стояла стража, поворачивали назад по тому же маршруту. Когда возвращались к исходной точке, спускались по лестнице к следующему коридору. Сперва Рик даже не понял, что они вышли за барьер: геометрия коридора повторилась с зеркальной точностью. Но когда появились длинные полотенца плесени, бахромой покрывшие стены, и жирный слой пыли на полу, до него дошло, где находится патрульный отряд.

– Как далеко вы заходили? – спросил он у Ивона, улучив удобный момент.

– А что, не терпится удрать, новичок?

Отсмеявшись с остальными, командир все же снизошел:

– До следующего луча, в обе стороны.

– Почему не пошли дальше?

Ивон перестал улыбаться. В его глазах заблестела угроза.

– Ты вроде как производишь впечатление умного, а, Рик? Ну так не разочаровывай меня. Ты замерзнешь там раньше, чем захочешь есть. И неужели ты не понимаешь, что Пространство там кишит такими тварями, какие тебе даже в кошмаре не привидятся? То, что ты увидел на Весеннем Беге, – сотая часть всего, что может предложить нам Мать-тьма.

Рик хотел возразить, но Ивон рявкнул:

– Прямо по курсу, рядовой!

Пять пар глаз метнулись в указанном направлении, где на полу лежал ком – нечто темное и бесформенное. Рик осторожно двинулся вперед, выставив перед собой жезл и фонарь. Ком не шевелился. Шаг, еще шаг – комом оказалась всего лишь дохлая крыса.

– Командир?

– Ждешь особого приглашения? Живо хватай эту падаль и суй в рюкзак!

– Да, командир, – Рик склонился над крысой.

Тушка была размером с человеческого младенца. Не скрывая омерзения, он спрятал дохлятину в мешок и оглянулся, чтобы доложить о выполнении приказа.

Коридор был пуст.

– Командир? Курт?

Тишина. В трубах ныл сквозняк. Патрульные словно испарились. Рик вернулся на исходную позицию – перекресток луча с маленьким дуговым коридорчиком. Снова позвал. Короткое эхо заметалось по коридорам и скончалось во тьме.

– Очень смешно. – Рик похлопал в ладоши. – Отличная шутка. Решили оторваться?

Никто ему не ответил. Рик решил подождать: им просто надоест, станет скучно.

– Слушайте, – не выдержал он, – может, уже хватит?

– Хва-а-тит! – проблеял мерзкий, клокочущий голос у самого уха.

Рик вскрикнул и вслепую пальнул из жезла. Отдача опрокинула его навзничь. Что-то дробно застучало под потолком, быстро удаляясь. В ноздри ударила резкая вонь. Жезл продолжал работать, полосуя молниями по потолку. Рик барахтался на полу, пытаясь выключить заевшее оружие. Вдруг сильная рука выхватила жезл и отключила заряд. Тут же Рика вздернули вверх:

– Ты что творишь?

– Я… Вы… Там…

– Заткнись! – прошипел Ивон. – Потом расскажешь. Пойдем. Покажу кое-что интересное, ручаюсь, такого ты точно не видел.

И Ивон нырнул в сумрак. Рик сглотнул. Оставаться одному в коридоре больше не хотелось. Он последовал за командиром. Несколько раз вильнул, ориентируясь на силуэт впереди и очутился в небольшом овальном зале, где стояли остальные патрульные. Все таращились в центр зала. Рик тоже взглянул туда и обмер. В первое мгновение, из-за голубых бликов, отражаемых от стен, ему показалось, что впереди аквариум – из тех, где разводят карпов рабочие на пятнадцатом уровне. Но бледный свет был ровным, он не колыхался, как от поверхности воды. Посреди зала находилось сооружение из толстого стекла, наполненного чем-то густым, но прозрачным, позволяющим разглядеть то, что темнело внутри.

Это были человеческие тела. Подсоединенные к извивающимся трубкам, они застыли в полулежащем полувисячем положении и отделялись друг от друга секциями. Рик зачарованно разглядывал ближайшую к ним полунагую женщину, обмотанную лентами и хитроумными трубками с устройствами на концах не ясного назначения. Взгляд переместился к ее соседу, пожилому мужчине, и дальше, к секции, где в мутной жиже плавало что-то склизкое, покрытое волосами – жуткое, аморфное месиво, от одного вида которого Рика вывернуло наизнанку. Избавившись от завтрака, он спросил дрожащим шепотом:

– Что это?

Ивон сделал знак уходить, и только когда отряд выбрался обратно, сказал:

– Мы не знаем. Франц из третьей смены заметил, что дверь не заперта. Теперь у нас есть еще одно Интересное Место.

– Что вы хотите сказать?

Ивон подмигнул.

– Здесь полно всяких штук. Людям кажется, что Пространство – это холодная темная пустыня, и кроме чудовищ да дикарей тут ничего нет. Это неверно. Я хожу по коридорам восемь лет, изучил их вдоль и поперек, но это не значит ничего. Взгляни на все эти двери по бокам коридора. Они заперты, и никакими усилиями смертного невозможно открыть их. Но иногда они открываются.

Рик смотрел на убегающие вдаль ряды темных дверей с непонятными символами и иероглифами. Тем временем Курт поставил на стене у входа в открывшуюся залу метку, и отряд направился дальше.

– За некоторыми дверьми находятся пустые жилые комнаты. Как у нас в секторе, – продолжил на ходу Ивон. – В некоторых комнатах стены уставлены полками и шкафами, где разложена всякая-всячина. В других комнатах вообще ничего нет. Одни стены, пол и потолок. Есть живые комнаты, комнаты-ловушки, огромные комнаты размером с нашу площадь и даже больше. Но есть такие комнаты, вроде той, – он указал за спину, где осталась зала с телами в аквариумах, – где ничего не поймешь. Зачем тела в аквариумах? Живы те люди?..

– Расскажи ему про призрака, командир, – сказал патрульный Сид.

– В одном коридоре, внизу, есть пустая комната, – охотно продолжал Ивон. – В центре нее красный круг. Стоит только зайти в эту комнату и посмотреть на круг, в нем возникает призрак человека. Один мой подчиненный, Юрий – год назад сорвался в пропасть – зашел в ту комнату первым. У Юрия были черные волосы, а стали седые. Призрак говорил с ним.

– И что он говорил?

– Твердил как заведенный: «назовите код», «назовите код». Похоже на заклинание. Больше никто туда не заходит; эта комната помечена как опасная. У меня их целый список – те, что запрещены Комитетом, и те, где сгинули наши бойцы. – Ивон повертел головой, ориентируясь. – Так. Это крыло мы обошли полностью. Все спокойно. Сейчас свернем к Хорде, и увидишь пропасть. Покажу тебе Лестницу.

Но не успели они пройти и трех шагов, как эфирный голос на плече командира ожил и позвал:

– Всем отрядам внешнего Патруля! Тревога! Срочно прибыть на уровень тридцать семь, северное крыло, малая дуга! Повторяю…

– Отряд! – скомандовал Ивон. – Выстроиться в боевую линию. За мной!

Времени на испуг не было; Рик подобрался и побежал, глядя в спину переднему бойцу. Отряд очень быстро миновал коридор, и свернул к лестнице. Предстояло стремительное восхождение сразу почти на три десятка уровней вверх. Лестница отнимает силы, а боец должен сохранить их, чтобы вступить в схватку. Бойцы резво перепрыгивали через ступеньки, Рик видел мелькающие пятки и считал про себя уровни. Наконец они выбежали в коридор.

– За мной! – гаркнул командир. – Не отставать!

Они не стали обегать сектор по периметру, а сократили путь прямо по малому лучевому коридору, расталкивая прохожих Коммуны. Только здесь Рик почувствовал, как холодно было снаружи. Тяжело дыша, они достигли барьера и выскочили в Пространство с севера. Коридор, поворот налево, снова коридор, снова поворот налево, секционная лестница, три этажа вниз… они чуть не сшибли с ног других патрульных, начавших обход с этого крыла. Рик увидел причину переполоха.

Перед патрульными стояли на коленях, заложив руки за голову, трое дикарей. Двое мужчин и женщина. Их кожа была гораздо темнее, чем у людей Коммуны, телосложением достаточно крепки, все трое смотрели перед собой. Серебристая одежда выглядела новой и облегала фигуры. У мужчин бороды и шапки на головах. Перед дикарями лежали отобранные вещи, некоторые можно принять за оружие – гладкие трубки с отверстиями на одном конце и рукояткой на другом.

Командир северного Патруля, Мануэль, приветствовал Ивона ритуальным взмахом, означающим символичный Круг Жизни. Остальные последовали их примеру.

– Вы как раз вовремя, – сказал Мануэль. – Эти варвары решили, что могут померяться с нами силой, и вот что из этого получилось.

Он кивнул на лежащее поодаль тело мертвого мужчины. Труп лежал навзничь, его обыскивали патрульные.

– Послушайте… – сказал дикарь, тот, что крупнее.

– Заткнись! – заорал Мануэль, с плохо скрываемым страхом. – С варварами говорить запрещено! Всем смотреть в пол!

Дикарь пожал плечами, но выполнил приказ.

– Где вы поймали их? – спросил Ивон.

– Они пытались пролезть по внешней террасе вниз при помощи вот этих снастей. – Мануэль пнул носком ботинка клубок веревок и крючков. – Мы думали, это крысы, но Иешуа убедил меня проверить. Так они и попались, мерзавцы! Ползли вниз друг за другом, как тараканы. Молодец, Иешуа!