Текст книги "Журнал «Если», 2000 № 05"

Автор книги: Кир Булычев

Соавторы: Олег Дивов,Эрик Фрэнк Рассел,Владимир Гаков,Эдуард Геворкян,Владимир Покровский,Дмитрий Байкалов,Джерри Олшен,Мэри Джентл,Александр Ройфе,Родион Икаров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

Лора быстро взглянула на него и тут же устремила взволнованный взгляд туда, откуда они явились. Перышки на ее шее встали дыбом. Попугаиха нервно переступила лапами, резко щелкнула клювом и внезапно попыталась прижаться к его груди.

– Черт!!!

Резко развернувшись на каблуках, Стив бросился бежать вдоль металлических стеллажей картотеки и укрылся в свободном пространстве между ее крайней секцией и боковой стеной. Его правая рука с пистолетом автоматически приняла боевую позицию, левая успокаивающе похлопывала Лору, которая норовила спрятать голову под его подбородком.

– Тише, тише, детка, – прошептал он. – Сиди спокойно, слушайся Стива, и все будет в порядке.

Лора сидела очень тихо, дрожа всем телом. Сердце его забилось учащенно, хотя он по-прежнему не видел и не слышал ничего подозрительного. Потом, в абсолютной тишине, зеленоватое сияние просветлело, стало наливаться золотом – и Стив внезапно понял, что сейчас произойдет.

В попытке сделаться как можно меньше и незначительней он инстинктивно припал на одно колено. Сердце Стива бешено трепыхалось в груди, и никаким сверхусилием воли он не смог бы замедлить его до нормального ритма. Что было самым невыносимым, так это тишина, ужасная тишина. Тяжелые шаги или грозный стук копыт показались бы ему истинным облегчением… Колоссы просто не имеют права подкрадываться, как духи!

И вот наконец явилось золотое сияние и разгорелось, как золотое небо. Ярче неба! Невыносимое, всепроникающее, оно не оставило ни единого клочка темноты, ни единого уголка, где можно укрыться… Даже самому маленькому, незначительному существу.

Он отчаянно сражался за свой рассудок – и потерпел поражение. Что-то взорвалось в его мозгу, и Стив упал вперед, утопая в облаке крошечных, блестящих пузырьков.

* * *

Он тонул, он уходил в неведомую глубину, а мириады разноцветных пузырьков бешено вращались вокруг, убегая к поверхности. Но мало-помалу их вращение замедлилось, потом совсем остановилось… и радужный вихрь изменил направление. Теперь уже пузырьки заторопились вниз, а он неспешно всплывал к поверхности. В странном трансе, оцепеневший, он снова возвращался к жизни.

* * *

Стив обнаружил, что лежит на полу, вытянувшись во весь рост, а Лора притулилась у него под боком. Глаза его были воспалены, коленки дрожали, сердце колотилось неровно. Он чувствовал себя измочаленным, словно его хорошенько побили, и продолжал лежать, собираясь с мыслями.

Никакого золотого сияния. Снова тусклый, зеленоватый свет. Подняв руку, он взглянул на хронометр и вздрогнул: прошло два часа!

Измученный, он поднялся на ноги – не без труда. Выглянул из-за стеллажа и увидел, что поблизости ничто не изменилось. Жуткий золотой гость ушел, Стив был уверен в этом, и они с Лорой опять остались одни.

Хотелось бы знать, заметила ли золотая громада его присутствие? И не она ли раздавила его сознание? А если нет, то в чем тогда причина? И не случилось ли чего дурного с кораблем на крыше?..

Стив поднял с пола бесполезное оружие, задумчиво покрутил в руках и сунул в кобуру. Погладил вялую птицу, помог ей взобраться на плечо. Вернулся в центральный проход и упрямо зашагал в глубь здания.

– Думаю, все в порядке, цыпленок, – сказал он Лоре. – Мы слишком маленькие, как мышки, чтобы обращать на нас внимание. Кто будет гоняться за мышами, когда его ждут великие дела? (Не слишком-то лестное сравнение, сказал себе Стив и скорчил гримасу, но лучшего ему в голову не пришло.) Ну а мы с тобой, как маленькие мышки, поищем свой кусочек сыра. Ведь мы же не станем сдаваться лишь потому, что какой-то великан пытался нас напугать?

– Нет, – сказала Лора без всякого энтузиазма. – Я не боюсь, не боюсь. Пр-росто не полечу. Говорю тебе, это вуду! Дур-рак! Дур-р-рак!

– Не смей обзывать меня дураком!

– Дур-р-рак! Мак-Джилликади, здор-р-ро…

– Цыц!!!

Лора немедленно заткнулась, а Стив постарался ускорить шаг. Даже самому себе он не желал признаться, что испытывает слабость от нервного шока. Но он сказал себе, честно и откровенно, что очень, очень не хочет снова встретиться с сияющим гигантом. Один раз еще туда-сюда. Более чем достаточно. Не то чтобы Стив особенно боялся; тут крылось нечто иное, чему он затруднился дать определение.

Обогнув последний ряд стеллажей, он узрел перед собой машину.

Это было сложное, причудливое сооружение, и оно работало, изготовляя кристаллический росток. Рядом с ней другая машина, совершенно иной конфигурации, фабриковала небольшую рогатую ящерку. Ошибиться было невозможно: оба объекта находились в состоянии полуготовности, потихоньку обретая форму прямо на его глазах.

Часа через два, пожалуй, а то и меньше, прикинул он, эти изделия будут полностью завершены. И тогда все, что им еще понадобится… понадобится…

Волосы зашевелились у него на голове, и Стив устремился вперед. Машины. Бесконечные машины, ряд за рядом. И все они изготовляют насекомых, птиц, растения, животных. Принцип работы неясен, но Стив был готов поклясться, что происходит не синтез, а сборка: атом за атомом, молекула за молекулой, плюс подключение биологического роста. В каждую машину заложена программа (или шифр? или код?), определяющая образец, по которому изготовляется продукция. И параметры такого образца, очевидно, обладают неисчерпаемой вариативностью!

Кое-где ему попадались на глаза пассивные аппараты, по-видимому, полностью завершившие свое задание. Кое-где причудливые устройства стояли в частично разобранном виде, то ли в процессе ремонта, то ли в ожидании модификации.

Стив задержался у одной машины, которая только что закончила работу. В прозрачной ванночке сидел изысканно расцвеченный мотылек, словно крошечная филигранная статуэтка, украшенная драгоценной инкрустацией. На его взгляд, создание было безупречно, а если чего-то и не хватает, так это… это… Крупные капли пота выступили у него на лбу.

Мотыльку не хватало лишь искры жизни!

Усилием воли он подавил смятение и приказал себе не думать об этом. Чтобы взять себя в руки, надо переключить внимание, и Стив поспешно перешел к соседней машине. Это была огромная, полуразобранная конструкция, являвшая взору все свои потроха. И среди прочего какие-то массивные катушки, типа трасформаторных, с тускло-серой проволочной обмоткой. Куски той же проволоки валялись кругом на полу.

Стив поднял короткий кусок и удивился его тяжести. Озаренный догадкой, он поднес его к хронометру и нажал на шпенек браслета: индикатор радиации энергично замигал. Непростительное упущение! Он должен был взглянуть на корабельные индикаторы, как только очутился на крыше!

Неизвестный металл, несомненно, был потенциальным горючим. Сердце Стива радостно подпрыгнуло при одной этой мысли.

Что делать? Демонтировать катушку и доставить ее на корабль? Но она чересчур тяжела, и к тому же, если проволока подойдет, ее понадобится гораздо больше. А если исчезновение катушки будет замечено? Тогда он запросто может угодить в ловушку, вернувшись за второй порцией!

Если у тебя есть время остановиться и подумать – остановись и подумай, и тебе воздастся сторицей. Это базисный постулат философии космопроходцев. Прихватив с собой образчик серой проволоки, Стив отправился на поиски других разобранных машин.

* * *

Поиски завели его еще глубже в здание, которое казалось бесконечным, и чем дальше, тем труднее Стиву было удержать внимание на конкретной задаче. Ему все время что-то мешало, например, собака, застывшая в напряженной позе. Это был земной пес! Стив просто не мог его не заметить, как старого знакомого в толпе чужих лиц.

Он обзавелся уже семью образцами разной проволоки, когда поиски пришлось прекратить. Все дело было в какаду. Тот браво стоял в своей ванночке, как стойкий оловянный солдатик: яркий хохолок, алая грудь, блестящие глаза устремлены туда, где не существует ни жизни, ни смерти. Увидев попугая, Лора зашлась в истерике, и гигантский холл ответил ей многократным эхом.

На сегодня вполне достаточно, решил Стив; на месте Лоры он, вероятно, отреагировал бы точно так же.

Обратный путь по холлу он проделал рысью, не глядя ни направо, ни налево, и вскарабкался на холм почти так же быстро, как спускался с него. Стив совсем запыхался, когда забрался в корабль, но первым делом тщательно его обследовал на предмет возможного вторжения.

К счастью, никаких признаков вторжения не обнаружилось. Стив убедился также, что корабельные индикаторы фиксируют заметный уровень радиации. Впрочем, эта информация все равно не подсказала бы ему, где и что необходимо искать.

Лору Стив накормил до отвала, но сам ограничился легкой закуской и тут же приступил к исследованию радиоактивных образцов. Все куски проволоки были разного калибра, а один из семи даже на глазок слишком толстый, чтобы протиснуться в фидеры Кингстон-Кейнов. Стив растягивал его полчаса, чтобы добиться приемлемого Диаметра.

Сперва он опробовал темно-серую проволоку, которую нашел первой. Скормил ее фидеру, установил минимальную интенсивность Подогрева, включил энергопитание… Никакой реакции, кроме крепкого словца, слетевшего с его уст. Эти проклятые Кингстон-Кейны Чересчур разборчивы, пожаловался Стив: мало, что ли, радиоактивности и высокой плотности, так им еще подавай специфический материал!

Вернувшись к фидеру, он извлек из него образец и увидел, что конец проволоки расплавился. Дохлый номер! Он вставил другой кусок проволоки, тоже серой, но не такой тусклой, вернулся к контрольной панели и снова включил питание: двигатель негромко, но ровно засвиристел. Шестьдесят процентов от нормы!

Кто угодно сошел бы с ума от радости, но только не Стив, который с бесстрастным выражением ястребиного лица методично продолжил эксперимент.

Третий образец. Пустышка. Четвертый. Тоже пустышка. Пятый дал неожиданную реакцию: корабль задергался от неравномерных выхлопов из дюз, а показатели мощности заплясали в интервале от нуля до 120 процентов. Извлекая проволоку из фидера, Стив усмехнулся, представив корабли косморазведки скачущими в космосе на манер кенгуру. С шестым образцом Кингстон-Кейны радостно взревели – сто семьдесят процентов нормальной мощности! Седьмой опять оказался пустышкой.

Он выбросил все образцы, кроме шестого. Эта проволока была примерно двенадцатого калибра, то есть в пределах допуска. Металл глубокого медного цвета, но не такой мягкий и тяжелый, как медь. Если внизу найдется хотя бы тысяча ярдов… если он сумеет дотащить проволоку до корабля… если золотой гигант не захочет или не успеет вмешаться… Тогда ему, вполне вероятно, удастся стартовать и долететь до более цивилизованной планеты. Если, конечно, он сможет ее отыскать!

Если… Если… Слишком много «если», и от каждого из них зависело будущее Стива Эндера.

* * *

Как доставить моток проволоки из холла на корабль? Самый простой и очевидный способ заключается в том, чтобы пробить в крыше дыру, спустить вниз веревку, привязать к ней конец проволоки и спокойно смотать ее на приемную катушку маленькой корабельной лебедки.

Как пробить крышу монолитного здания, не имея под рукой подходящей взрывчатки? Сперва просверли небольшое отверстие, опорожни в него парочку пистолетных патронов, а после помолись и воспламени порошок электрической искрой.

Сверло ручной дрели мгновенно затупилось, как при контакте с алмазом. Тогда он вытащил пистолет и выстрелил: пуля взорвалась с резким треском, осколки с визгом улетели в небеса, а на молочно-белом материале появилось темное пятно и крошечная царапинка.

Ничего не оставалось, кроме как спуститься вниз и взвалить на плечи столько проволоки, сколько можно унести. И сделать это надо прямо сейчас, пока еще не стемнело! Встретиться с золотым гигантом в призрачном свечении холла довольно жутко, но если сияющая колонна бесшумно нагонит его в ночи… Стиву даже думать об этом не хотелось.

Он запер корабль, оставив Лору в ее купе, и вернулся назад. Мимо прозрачных контейнеров, мимо металлических стоек, прямо к машинной секции. Глаза бы его на все это не глядели. Проволока, только проволока. Много проволоки. От мыслей о банальной проволоке человеческие мозги не съезжают набекрень.

Приступив к методичным поискам, он через десять минут нашел то, что искал: огромный проволочный моток, сплетенный в форме овоида, на полу рядом с одной из разобранных машин. Слишком большой. Слишком тяжелый, чтобы справиться с ним в одиночку.

Придется разрезать моток на куски и затащить это богатство на крышу по частям. Четыре ходки, если не пять, до темноты никак не успеешь… Стив буркнул себе под нос одно из непристойных Лориных словечек. И достал из кармана кусачки.

Прежде чем приступить к делу, остановись и подумай! Подумав, он решил продолжить поиски, и это было мудрое решение, поскольку через сотню шагов обнаружился второй моток псевдомеди, поменьше и незатейливо скрученный кольцом. Тоже слишком тяжелый, но невероятным усилием – все мышцы Стива протестующе взвыли – он ухитрился поставить его на ребро и покатил, как огромное колесо.

Несколько раз он останавливался на минутку передохнуть, прислонив драгоценный моток к ближайшему контейнеру. В последний раз прозрачный ящик дрогнул под навалившейся тяжестью, а его блестящий паукообразный обитатель шевельнулся в жутковатой пародии на жизнь. Стив не любил пауков – он немедленно продолжил путь и без остановки дошагал до самого выхода.

* * *

Фиолетовые облака уже сгустились на горизонте, когда он выкатил свою добычу из гигантского портала и добрался до подножия холма. Там он опустил моток на землю, нашел свободный конец проволоки и вскарабкался с ним наверх. Моток продолжал раскручиваться без всякого сопротивления, пока он шагал к кораблю. Включив лебедку, Стив благополучно смотал всю проволоку на приемную катушку и тут же перемотал ее на подающую шпулю Кингстон-Кейнов.

Как только он покончил с этим делом, пришла ночь. Пальцы Стива слегка дрожали, когда он с флегматичным выражением лица тщательно заправлял проволоку в автоматический инжектор. Потом Стив открыл дверцу Лориного купе и дал ей свежих фруктов, которые они насобирали на Оре. Попугаиха взглянула на миску с отвращением. Она по-прежнему была удивительно вялой и не выказывала желания разговаривать.

– Потерпи еще немного, дорогая, – сказал он ей. – Сейчас мы улетим отсюда и вернемся домой.

Он снова запер купе, устроился в пилотском кресле и включил носовой прожектор: белый луч пронзил темноту и упал на вершину холма. Потом он подал энергию на двигатели и начал прогревать дюзы на вспомогательном горючем. Их ровный, могучий рокот звучал успокаивающе. Но Стив напомнил себе, что при стасемидесятипроцентной главной тяге надо быть очень, очень осторожным, дабы не расплавить ненароком хвост у собственного корабля.

И все же его снедало лихорадочное нетерпение, словно на счету была каждая минута и даже секунда. Стив постарался подавить тревогу и дал короткий, очень осмотрительный импульс боковыми дюзами: корабль вздрогнул и слегка повернулся. Еще выхлоп, еще, и нос корабля наконец развернулся на сто восемьдесят градусов. Теперь перед ним был уже не холм, а крыша здания, обрывающаяся над фасадом, а за ней – совершенно свободное пространство.

Что-то светлое почудилось ему в непроглядном мраке. Словно какая-то дымка, и Стив выключил прожектор, чтобы ее рассмотреть. Слабое желтоватое свечение! Очевидно, на дальней гряде, замыкающей долину… Пока он напрягал глаза, свечение усилилось и плавно соскользнуло вниз.

Руки Стива закостенели на пульте управления, по спине поползли обильные струйки пота. Лора перестала возиться в своих апартаментах, и наступила мертвая тишина. Наверное, съежилась в углу, мельком подумал он, невероятным усилием воли приказывая рукам подчиниться.

Мозг Стива оцепенел от ужаса, но руки уже думали за него: из кормовых дюз вылетел язык пламени, корабль завибрировал и скользнул по крыше вперед, и почти сразу же на полную мощность громовым ударом врубился бустер главной тяги. С оглушительным ревом, чудовищным эхом прогремевшим в холмах, крошечное суденышко устремилось в небо на верхушке огромной огненной стрелы.

За какую-то долю секунды он успел увидеть искаженный, приплюснутый, летящий навстречу образ невероятной сияющей колонны, но уже через мгновение его корабль пробил атмосферу и устремился в бескрайний звездный простор.

Стив чуть было снова не сомлел, но на сей раз от невероятного облегчения. Он не мог рационально объяснить свой панический ужас перед золотым гигантом, и все же облегчение было настолько велико, что сейчас ему было совершенно наплевать, куда направляется корабль и долго ли продлится это безумное путешествие.

Впрочем, в глубине души Стив уже догадался: если лететь по гигантской, слабо изогнутой дуге, ориентируясь на центр галактики, то рано или поздно он услышит позывные одного из маяков косморазведки. Любой маяк, где бы тот ни находился, выведет корабль из галактического лабиринта и укажет путь к Земле.

* * *

Он по-прежнему находился неизвестно где, среди вовсе не знакомых созвездий, когда слабенькая пульсация, исходящая от Гидры-3, долетела до его корабля. Это произошло на двадцать седьмой день свободного полета.

Услышав жалобное попискивание, Стив издал громогласный, торжествующий вопль. Потом он закрыл лицо руками и разрыдался. Непростительная слабость, но все равно его могла услышать только Лора.

Но Стив ошибался, его услышал кое-кто еще.

* * *

Далеко-далеко в глубинах галактики, на планете по имени Ора, в причудливой мастерской в огромном здании, уходящем в глубь холма, таинственный золотой гигант внезапно замер, словно прислушиваясь. Потом сияющая колонна легко и бесшумно скользнула мимо бесконечных рядов машин и остановилась у одного из стеллажей картотеки. С громким щелчком открылся ящик, выдвинулись две прозрачные пластинки.

Странная искрящаяся субстанция прикоснулась к ним, оставив после себя созвездия мелких пятнышек. Потом пластинки вернулись на место, ящик закрылся, а золотое сияние, украшенное серебряными звездами, спокойно поплыло назад в мастерскую.

Если бы кто-то смог перевести эти заметки гиганта на человеческий язык, то выглядели бы они примерно так.

ДВУНОГИЙ, ПРЯМОХОДЯЩИЙ ЧЕЛОВЕК РАЗУМНЫЙ, ТИП Р-739. РАСЦВЕТКА: РОЗОВАТЫЙ. ВНЕДРЕН НА СОЛ-3 ГАЛАКТИЧЕСКОГО РУКАВА БДБ. КОНТРОЛЬНАЯ ОЦЕНКА: ВПОЛНЕ УДОВЛЕТВОРИТЕЛЬНО.

ДВУКРЫЛЫЙ, КРУПНЫЙ, КРЮЧКОВАТОКЛЮВЫЙ ПОПУГАЙ АРА МАКАО, ТИП К-8. РАСЦВЕТКА: КРАСНО-ГОЛУБОЙ, ВОЗМОЖНЫ ВАРИАНТЫ. ВНЕДРЕН НА СОЛ-3 ГАЛАКТИЧЕСКОГО РУКАВА БДБ. КОНТРОЛЬНАЯ ОЦЕНКА: ВПОЛНЕ УДОВЛЕТВОРИТЕЛЬНО.

Но галактический конструктор уже позабыл про Стива с Лорой. Он был ужасно занят, вдувая искру жизни в изысканного много-Цветного мотылька.

Перевела с английского Людмила ЩЕКОТОВА

ПИСАТЕЛЬ, КОТОРОГО МЫ НЕ ЗНАЛИ

Уже неоднократно приходилось начинать литературные портреты западных фантастов с разговора о том, насколько неисповедимы оказались их пути к нашему читателю. Англичанин Эрик Фрэнк Рассел в этом ряду не исключение. Вот, к примеру, какими словами открывается очерк о нем в справочнике «Писатели-фантасты XX века»: «Рассела всегда будут помнить как автора «Зловещего барьера». Именно эта книга, заслужившая в свое время титул одного из самых фантастичных и потрясающих воображение романов последних двух декад, помогла Джону Кэмпбеллу в 1939 году запустить новый журнал «Unknown», а автору принесла славу, не покидавшую его более трех десятилетий. Публикация романа вызвала новую волну интереса к уже почти забытым работам Чарлза Форта, общество сторонников которого Рассел возглавлял многие годы»…

Боюсь, у большинства отечественных поклонников писателя данный пассаж вызовет легкую оторопь. То, что Рассел замечательный рассказчик-юморист, автор искрометных и чаще всего безобидных новелл, понятно, но при чем здесь романы? Да еще, судя по названию, совсем не веселенький «Зловещий барьер», о котором наш читатель в массе своей даже не слышал! И кто такой – этот забытый Чарлз Форт?

Между тем Эрик Фрэнк Рассел останется в англоязычной НФ в первую очередь автором «Зловещего барьера» и энтузиастом-фортеанцем. И только потом – автором емких, остроумных, неожиданных рассказов в духе Шекли, Тенна и Фредерика Брауна. Такова объективная реальность, нравится она кому-нибудь или нет.

Эрик Фрэнк Рассел родился 6 января 1905 года, в Кэмбрели (графство Саррей). Его отец, в жилах которого текла ирландская кровь, преподавал в близлежащем военном колледже Сэндхерст – одном из самых престижных в Англии, что позволило сыну получить блестящее образование в привилегированных частных школах, где учились отпрыски офицеров Его Величества. Список дисциплин, освоенных будущим писателем-фанта-стом, впечатляет: химия, физика, металловедение и строительное дело, высшая математика, черчение, металлургия и кристаллография… К этому можно добавить, что семья много путешествовала, и среди детских впечатлений Рассела оказались такие экзотические места, как Египет и Судан, а среди приобретенных знаний – почти изученный арабский.

После окончания учебы была служба в армии, потом работа оператором-телефонистом и клерком в правительственном учреждении. Наконец, Расселу предложили пост, говоря по нашему, «контролера ОТК» и аварийного монтера в крупной ливерпульской сталелитейной компании. И тут произошло событие, резко изменившее его жизнь.

По долгу службы ему уже приходилось встречаться с молодыми инженерами, которые, как и он, жадно интересовались достаточно редким по тогдашним меркам делом: космонавтикой. С целью объединить таких же «чокнутых», разбросанных по все стране, было создано Британское межпланетное общество, одним из страстных активистов коего стал и Рассел.

В майском номере за 1931 год фэнзина, который издавали британские энтузиасты космонавтики, список членов Общества украсило новое имя: Эрик Фрэнк Рассел. И уже в следующих номерах появились статьи новобранца на тему межпланетных сообщений. Автор не скрывал, что опирается на вычитанные в каком-то немецком научном журнале идеи почти неизвестного на Западе русского мыслителя с невыговариваемой фамилией: то ли Тсиолковски, то ли Зиолковски…

А когда один из руководителей Общества, писатель-фантаст Лесли Джонсон, предложил литературно одаренному юноше попробовать изложить это, но несколько по-иному – в виде научно-фантастического рассказа, – новичка долго упрашивать не пришлось. Тот быстренько, за один присест «навалял» рассказик под названием «Вечная редиффузия» и, не страдая лишними комплексами, отправил в Америку – редактору ведущего журнала «Astounding Stories».

Оттуда рукопись завернули – в основном, из-за перегруженности текста техническими терминами (и действительно – одно название чего стоило!). Молодой человек в сердцах был готов порвать свое первое творение на мелкие кусочки, но Джонсон удержал его, сохранив рукопись в качестве сувенира. А в 1970-е годы она была продана на аукционе за весьма приличную цену…

Зато вторая попытка – повесть под названием «Сага о Пеликане Уэсте» – появилась-таки в февральском выпуске «Astounding…» за 1937 год. С этого момента Эрик Фрэнк Рассел числил себя профессиональным писателем – и, как показало время, в этой самоидентификации было больше трезвого расчета, чем юношеского максимализма.

Во всяком случае первым британским автором, чьи произведения начал регулярно печатать ведущий американский журнал, оказался именно он – Эрик Фрэнк Рассел.

Вообще-то научной фантастикой он заинтересовался, как это принято, с детских лет, и до той поры, пока не открыл первый в своей жизни научно-фантастический журнал, жадно поглощал все, что попадалось под руку. Точнее, не все, а преимущественно литературу, густо замешанную на фантастике: сказки, «северные» мифы, староанглийские легенды и предания. А из творивших тогда писателей-фантастов на него наибольшее влияние оказал Стэнли Вейнбаум. Правда, в отличие от большинства авторов, составлявших лицо тогдашней англоязычной science fiction, Рассел с самого начала привнес в жанр некое новшество, дефицит которого до войны ощущался особенно остро, – юмор.

Так что представление о Расселе-юмористе и сатирике не лишено оснований. Другое дело, что этим его вклад в научную фантастику не ограничился.

Чтобы понять, как, на какой почве произросла самая известная книга Рассела – уже упоминавшийся роман «Зловещий барьер», – необходимо краткое отступление.

Потому что, наряду с космонавтикой, молодой Рассел не на шутку увлекся и более чем странными идеями американского «нетрадиционного мыслителя» – Чарлза Форта (1874–1932). А эта колоритная личность у нас мало кому известна. Хотя доморощенным энтузиастам и проповедникам идей «палеоастронавтики», НЛО и тому подобных теорий знать о своем безусловном «предтече», наверное, следовало бы. Как и молодежи, на полном серьезе воспринимающей сюжеты «Людей в черном» и «Секретных материалов».

Как ни относись к еретическим идеям Форта, неоспоримо одно: им был накоплен поистине бесценный «эмпирический материал»! Форт перерыл все газетные подшивки, до которых смог добраться, и первым скрупулезно записал, рассортировал и каталогизировал всю когда-либо появлявшуюся информацию о разных природных диковинах, как то: дожди из лягушек, странные светящиеся объекты в небе, загадочные исчезновения людей и все в том же духе.

Беда Форта – с точки зрения научных критериев – в том, что он подгонял факты под изначально выдвинутую гипотезу. Иначе говоря, Форт с обезоруживающей непосредственностью хватался даже за самую ненадежную информацию, подтверждающую его идею; и напротив – всячески старался не замечать каких-либо аргументов, свидетельствовавших против нее.

В частности, его идефикс состоял в том, что мы, вид homo sapiens, сами о том не догадываясь, являемся «чьей-то собственностью» («We are property!»). Не венец творения и не пуп Земли – а всего лишь аналог домашнего скота на гигантской космической «ферме», управляемой невидимыми паразитами, подключившимися к нашей нервной системе! И вектор человеческой истории, оказывается, направляется так, как это выгодно неведомым фермерам…

Отсюда и наше недоумение при виде дождей из лягушек и рыб. Много ли понимают в происходящем мирно жующие травку буренки, когда провожают взором хозяйку, выбрасывающую мусор на свалку! Веселенькая аналогия, верно?

Однако именно ее настойчиво проводит первый и самый известный роман убежденного «фортеанца» Рассела – «Зловещий барьер». Фраза, открывающая книгу, воистину зловеща: «Первую же корову, восставшую против доения, ждет смерть – быстрая и неотвратимая». Речь, естественно, идет о человечестве, которое «пасут» некие инопланетные разумные светящиеся шары – «витоны»… Вот вам и безобидный юморист и весельчак!

Судьба романа тоже, мягко сказать, нетрадиционна. Вначале Рассел предложил его в «Astounding…», где только что сменился главный редактор. Новый – звали его Джон Кэмпбелл – по прочтении рукописи так впечатлился, что решил… создать еще один журнал фантастики, где собирался напечатать не только роман Рассела, но и вообще публиковать продукцию того же рода! Так под один-единственный роман запустили новое периодическое издание, названное без затей «Unknown» («Неведомое»).

Идеями некоего вселенского заговора молчания, направленного против непомерно любопытного человечества и осуществляемого «людьми в черном» (через контролируемые ими правительственные учреждения), пронизаны и два других ранних романа Рассела – «Смертельное святилище» (1948) и «Космические стражи» (1953). И хотя у подобной мифологии есть и сторонники, и противники, объективности ради следует сказать: именно эти книги принесли Эрику Фрэнку Расселу популярность и даже славу в мире англоязычной фантастики. По крайней мере, когда в том мире произносят его фамилию, большинству сразу же приходят на память «Зловещий барьер», «Космические стражи» или «Смертельное святилище».

Романы Рассел продолжал писать и в 1950-е годы, и десятилетием позже. Большого переворота они не произвели, но и не остались незамеченными.

Взять к примеру роман «Большой взрыв» (1962) [6]6
  Он возник в результате долгой «эволюции». Рассказ «Конец долгой ночи» (1948) преобразовался в короткую повесть «И не осталось никого» (1951), а та, в свою очередь, была переписана в роман. (Здесь и далее прим. авт.)


[Закрыть], сюжет которого оригинальным никак не назовешь: военный звездолет Земной Империи совершает некий инспекционный рейд по планетам-колониям… Однако до чего колоритны эти колонии! Каждая стала прибежищем представителей разнообразных религий, нонконформистских культур и «субкультур»: буддисты, мусульмане, последователи Ганди, даже нудисты. «Канонерок» с Земли (пусть и закамуфлированных под посольскую миссию) обитатели этих земель обетованных, ясное дело, не ждут, – а значит, острый, захватывающий сюжет читателю гарантирован. [7]7
  Из других романов выделяется увлекательный космический детектив «Оса» (1957), герой которого, суперагент Джеймс Маури, в одиночку разбирается на враждебной планете с местными армией, полицией и секретной службой.


[Закрыть]

Что касается рассказов Рассела, то они принесли ему славу, в основном, в США, где преимущественно и публиковались. Поэтому и сравнение писателя с Шекли, Тенном или Брауном натянутым не назовешь.

Большинство наших фэнов, как и автор этих строк, впервые открыли для себя Рассела после публикации на русском языке рассказа «Абракадабра» (1955), принесшего автору первую и, увы, единственную премию «Хьюго» – кстати, то была вообще первая «серебристая ракета», присужденная в номинации «Рассказ». Что значит allamagoosa (а именно так в оригинале), писатель объяснить не пожелал, и ни в одном из доступных словарей вы этого слова не отыщете. Но по смыслу можно перевести и как абракадабра (или бредятина) – каким еще словом назвать специфический военно-бюрократический волапюк, вокруг которого крутится сюжет!

В основном, как уже говорилось, Рассел писал именно такие рассказы – сатирические и юмористические. А в частности… Среди «частностей» встречаются истории совсем иной окраски: лирические, философские, даже замогильно-трагические.

Например, ранний рассказ «Мана» (1937) посвящен развитию космогонических и эволюционных идей выдающегося соотечественника Рассела – Олафа Стэплдона (и не менее знаменитого французского мыслителя отца Пьера Тейяра де Шардена). Словно предваряя финал хорошо известного нашему читателю романа Саймака «Город», Рассел рисует почти ритуальную и щемящую картину передачи эволюционной эстафеты из рук последнего человека на Земле (по имени Омега) – созревшим до разума муравьям. В «Метаморфозите» (1946) та же эстафета переходит к кибернетическим наследникам вида homo sapiens.

Рационалист до мозга костей, Рассел одним из первых в англоязычной science fiction начал осваивать до поры до времени заповедную территорию – религии. В рассказе «Дорогой дьявол» (1950) действуют ангелоподобные инопланетяне, а в «Дьявологике» (1955), «Единственном решении» (1956) и «Хобби» (1947) – какие-то уж совсем непостижимые высшие существа.

«Единственное решение» – это, по сути, естественнонаучная версия библейского акта Творения. Причем самая остроумная и лаконичная из всех, с какими довелось познакомиться в научной фантастике. «Герой» рассказа – некое существо без формы и тела, но явно мыслящее. Пребывает оно в среде, которая также не имеет никаких физических характеристик – ни пространства, ни времени. Измаявшись неопределенностью своего существования, «герой» рассказа принимает единственное логическое решение, привносящее в окружающий мир хоть какую-то ясность: «Да будет свет!»