Текст книги "НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 11"

Автор книги: Кир Булычев

Соавторы: Яков Перельман,Роман Подольный,Илья Варшавский,Дмитрий Биленкин,Сергей Жемайтис,Александр Горбовский,Всеволод Ревич,Георгий Шах,Александр Родных,Петр Попогребский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

– Ничего страшного, – сказал Павлыш. – Можно идти.

– Мы ничем не обидели тебя, дух, – сказал укоризненно главный воин.

– И я вас, – улыбнулся Павлыш. Но улыбки никто не увидел, а эмоций «лингвист» передавать не умел.

Подземный ход перешел в лестницу. Ступени были выбиты неровно, приходилось нащупывать следующую башмаком и держаться за стену.

Процессия остановилась. Путь закончился. Впереди была деревянная дверь. Первый воин постучал в нее древком копья.

– Кто пришел? – донесся голос с той стороны.

– Слуги богов, – ответил воин.

– С добром ли пришли?

– С удачей. Боги будут довольны.

Дверь отворилась со скрипом, и из расширяющейся щели проник желтый свет. Когда Павлыш вошел внутрь, воин, шедший последним, запер дверь, а тот, кто впустил их, отступил к стене и спросил:

– Я позову Старшего?

– Да. И скажи ему, что с беглецами пришел незнакомый дух.

– Где он? – спросил воин, разыскивая взглядом Павлыша. Помещение было освещено плошками с жиром, стоявшими вдоль стен. Он увидел Павлыша и спросил:

– Откуда этот дух?

– Он пришел сам. Мы не звали его. Так скажи Старшему.

Жало и Речка стояли посреди комнаты, будто отделенные от остальных невидимым барьером.

Павлыш достал камеру, но один из воинов заметил движение и сказал:

– Не ослепляй нас, дух. Подожди, пока придет Старший.

Человек, вошедший в комнату, остановился на пороге. Неровный свет от плошек и дым от погашенных факелов мешал Павлышу разглядеть его. Он должен быть либо вождем либо жрецом племени. Голос его был высок и резок. Лингвист перевел слова:

– Беглецов закройте. Боги скажут, что с ними делать.

Старший был мал ростом, зябко кутался в толстую ткань. Жало обернулся к Павлышу и сказал:

– Защити меня, дух.

Павлыш сделал шаг вперед, и воины расступились, чтобы пропустить его.

– Здравствуй, Великий Дух, – сказал Старший. – Ты знаешь, что мы не можем отпустить их, боги решат.

– Жизнь в руках богов, – сказал один из воинов.

– Жизнь в руках богов, – забормотали, словно заклинание, остальные.

– Ты пойдешь со мной, дух? – спросил Старший.

– Да – сказал Павлыш. – Я хочу, чтобы им не было причинено вреда.

– Идем, – сказал Старший не двигаясь с места, ожидая, пока Павлыш приблизится к нему.

Старший стоял, чуть наклонившись вперед, настороженно и крепко. Темное лицо его было покрыто желтой шерстью. Глаза спрятались под нависшими надбровными дугами. Взгляд упирался в грудь Павлышу. Ростом Старший был даже ниже Речки.

– Идем, – сказал он. Повернулся и миновал дверь, уверенный, что дух последует за ним. Уши Старшего были прижаты к затылку. Они были странной формы, не такие, как у прочих, – длинные, заостренные.

Следующая комната была маленькая, полутемная, и Старший быстро прошел ее. Он чуть припадал на правую ногу. Сзади доносились голосе спорящих.

– Жало боится, – сказал Старший, не оборачиваясь, – Он нарушил закон.

– Что он сделал? – спросил Павлыш.

Старший толкнул еще одну дверь, и они вошли в длинный коридор. Плошки с жиром покачивались под потолком.

– Он нарушил закон, – уклончиво сказал Старший.

– В чем его проступок? – настаивал Павлыш.

– Дух знает, – сказал Старший. – Дух знает дела смертных.

– Я пришел в долину, когда твои воины уже настигли его.

– Дух знает, – повторил Старший.

В конце коридора появилось светлое яркое пятно – дневной свет. Старший взмахнул рукой, спугнув с потолка спящих там тварей. Они засуетились и пропали в светлом прямоугольнике. Павлыш зажмурился. На глазах выступили слезы, Павлыш приподнял забрало и приостановился, чтобы вытереть их. Старший обернулся. Он стоял у входа, опершись о стену, и равнодушно наблюдал за действиями незнакомца.

Они вышли на небольшую площадку, где было еще три черных отверстия и четвертое, прикрытое дверью из тонких бревнышек, связанных веревками.

С площадки открывался вид на горную долину, огражденную отвесными скалами. Здесь, в верхней части, долина была узкой. Противоположный склон глядел на Павлыша рядом черных дыр-пещер. На дне долины сгрудились хижины. Возле них протекал голубой ручей, который впадал в небольшое озеро, окруженное деревьями. В долину вонзался язык ледника, отороченный каменной осыпью, откуда брал начало еще один ручей, также стремившийся к озеру. Язык ледника создавал перемычку, за которой, еле различимые в дымке, виднелись заросли, тянувшиеся до самого откоса. Откос запирал долину.

– Пойдем, – сказал Старший и указал на закрытую дверь. Теперь, при дневном свете, он показался Павлышу менее похожим на разумное существо, чем Жало и Речка, чем даже воины. Хотя нельзя же мерить чужую жизнь по своим меркам. Не исключено, что местный гений куда больше похож на орангутанга, чем деревенский дурачок, могущий оказаться двойником человека.

– Опять в пещеру? – спросил Павлыш выказывая явное нежелание расставаться с солнечным светом.

– Это мой дом, – сказал Старший. – Ты не знаешь?

– Не приходилось бывать.

Возможно, духам в долине положено быть всезнающими, и Павлыш подрывал этими словами свою репутацию.

– Ты пойдешь в храм? – спросил Старший. – Ты спешишь?

Один из воинов вышел на площадку и присел на корточки у стены, греясь на солнце. Старший не обратил на него внимания. Он раскрыл бревенчатую дверь и вошел первым. Павлыш последовал за ним. В распахнутую дверь проникал свет, и ветерок шевелил мех на шкурах, которыми был покрыт пол. Посреди комнаты лежал большой плоский камень, на нем – глиняная плошка с каким-то варевом. Павлыш вспомнил, что проголодался. В углу стояли прислоненные к стене копья, громоздились глиняные горшки и плошки, рога, сучья, корни – словно в бутафорской театра.

– Я знал, что ты придешь, – сказал Старший, усаживаясь на шкуру.

– Откуда?

– Я знал.

Старший опять уклонился от объяснения. Он хитро смотрел на Павлыша, узкие зрачки сходились в черную ниточку, и казалось, он ведет игру, правила которой известны и ему и Духу, столь обыденно появившемуся в долине.

Пауза несколько затянулась. Старший ждал, что скажет Павлыш. А Павлыш не знал, то ли начать задавать вопросы о жизни племени, то ли уйти отсюда, спуститься к хижинам.

– Что вы хотите сделать с теми? – спросил, наконец, Павлыш, разглядывая собеседника.

– Отведем их в храм, – сказал Старший, как само собой разумеющееся.

– Они будут живы?

Старший не ответил. Поднес ко рту плошку и отхлебнул из нее. Павлышу не предложил. Тогда Павлыш достал из кармана скафандра тюбик с соком, откинул забрало шлема и утолил жажду. Потом положил пустой тюбик на стол. Старший смотрел на него заинтересованно, не более того. И лишь когда тюбик покатился по столу и звякнул о плошку, Старший изумился. Он отпрянул от стола, странно поглядел на Павлыша, протянул длинную волосатую руку и осторожно дотронулся до тюбика, словно ожидал, что тот исчезнет. Тюбик не исчез. Старший поднес его к носу, обнюхал и положил на место. Покачал головой.

– Ты удивлен? – спросил Павлыш.

– Духам позволено многое, – сказал Старший.

– Я хотел бы спуститься в деревню, – сказал Павлыш.

– Вниз?

– Да.

– Тебе плохо здесь?

– Нет, хорошо. Но я хочу взглянуть на деревню.

– Ты не пойдешь в храм? – спросил Старший.

– Пойду. Мне интересно сходить в храм.

Старший опять удивился.

– Интересно? – спросил он. Низкий лоб наморщился. Старший решал какую-то задачу. – Ты пойдешь в храм, – сказал он наконец. – И будешь там ждать.

– Ну, ладно, – согласился Павлыш. – И долго я там буду ждать?

– Нет, – сказал Старший.

Тюбик интересовал его. Рука все время возвращалась к нему, длинные когти переворачивали желтую игрушку.

– Ты убил Белую смерть, – сказал Старший. – Зачем ты убил ее?

– Белую смерть? – спросил Павлыш. – Я не знаю ее.

– Там, у реки. Воины сказали, что ты убил Белую смерть.

Павлыш догадался, что так называют здесь «слона».

– Да, – сказал он. – Белая смерть угрожала людям.

– Но они нарушили закон.

– А разве Белую смерть нельзя убивать?

– Жало нарушил закон.

«Господи, подумал Павлыш, разберись с ними». Беседа зашла в тупик. И Старший и Павлыш не понимали друг друга. Нечто совершенно очевидное ускользнуло от понимания Павлыша. И он чувствовал, что Старший знает больше него.

– Кто-то из твоих людей ходил в мой дом? – спросил Павлыш.

– Где твой дом? – спросил Старший.

– На берегу моря. За рекой.

– Твой дом? – спросил Старший.

– Ну, да, конечно, Я прилетел с неба. И мой дом на берегу моря. Потом я улечу обратно.

– Конечно, – сказал Старший.

– Кто-нибудь ходил туда?

– Никто не выходит из долины, – сказал Старший.

– Неправда, – сказал Павлыш.

– Никто не выходит из долины. Тот, кто выходит, нарушает закон. И его убьет Белая смерть.

– Твои воины вышли из долины, – сказал Павлыш.

– Мои воины шли по следам того, кто нарушил закон.

Заколдованный круг. Никому нельзя, но воинам можно, потому что никому нельзя.

– Пойдем, – сказал Старший. – Идем в храм.

Они вышли на площадку. Воин все так же сидел у стены, дремал. Длинная серая туча проходила краем над дальним концом долины, и там шел дождь. У одной из хижин возились дети. Ветер поднимал пыль и крутил ее смерчиком у обрыва. Планета была мирной, доброй.

– Нам далеко идти? – спросил Павлыш.

– Ты знаешь, – сказал Старший.

– Ага, – согласился Павлыш. Духу положено знать, где стоит храм.

Старший подошел к краю площадки, и там обнаружилась широкая тропа, отлого спускавшаяся вдоль обрыва. Шагов через десять Старший остановился, поглядел на Павлыша, затем неожиданно прыгнул вперед. Павлыш посмотрел под ноги. Под тонким слоем гравия и песка проглядывали сучья. Похоже, что они маскируют ловушку. Павлыш примерился и прыгнул вперед так, чтобы встать рядом со Старшим. Это сделать было нелегко – мешали вещи, притороченные к скафандру. Но Павлышу не хотелось терять престиж. Если аборигены прыгают, духу тем более положено. Прыжок был неудачным. Под башмаками хрустнуло, и земля ушла из-под ног Павлыша. Только руки остались на тропе. Вниз, в глубокую расщелину, летели сучья и камни. Павлыш даже не успел испугаться. Ноги скользили по обрыву, никак не удавалось упереться носками башмаков, чтобы вылезти на тропу.

– Помоги, – сказал Павлыш как можно спокойнее Старшему. Тот не двинулся с места. Он думал. Дух, видно, не выдержал испытания, и Старший переваривал в мозгу окрепшие сомнения.

Башмак, наконец, отыскал уступчик, Павлыш уперся локтями в край тропы и подтянулся. Вдруг нехорошее предчувствие заставило его поглядеть вверх. Старший сделал неуверенный шаг вперед, но встретился взглядом с глазами Павлыша и остановился.

– Отойди, – сказал Павлыш.

Камень, на который опиралась нога, улетел вниз за своими собратьями, но, к счастью, Павлыш уже по пояс вылез наверх. Рывком он вытащил на тропу колено и поднялся, стараясь не повредить баллонов.

Старший стоял, прислонившись спиной к обрыву, почесывая живот, блаженно сощурив глаза, будто забыл о существовании духа.

Павлыш поднялся на ноги, отряхнул пыль со скафандра и позволил себе обернуться. Ложный мостик перекрывал расщелину, уходившую до самой реки. Павлышу захотелось обидеть коварного хозяина.

– Ты боишься, что по тропе поднимутся люди снизу?

– Я ничего не боюсь, – сказал Старший. – Мы идем в храм?

– Да, – сказал Павлыш. В конце концов он сам был виноват. В следующий раз надо быть осторожнее. Нельзя расслабляться в чужом мире.

Павлыш ступал в след Старшему. Старший остерегался опасности снизу. Боялся своих соплеменников? Белой Смерти? Соседей из другого племени?

Храм был вырублен в скале, как и дом Старшего. Может, использовали старую пещеру. От широкой площадки к входу вела грубо вытесанная лестница. Сам вход был невелик, сужался кверху, по сторонам возвышались две невысокие колонны, на каждой высечен глаз, разделенный пополам узким зрачком. И все.

– Иди туда, – сказал Старший.

– А ты?

– Я пойду обратно.

Что еще задумал его спутник? Павлыш решил, что вернее всего, на голову ему свалится каменная балка.

– Ты пойдешь первым, – сказал он.

– Почему? – удивился Старший. Гребень шерсти на его голове приподнялся.

– Мне здесь не нравится, – сказал Павлыш, – я пойду вниз, в деревню.

– Нельзя, – сказал Старший.

– Старший! – раздалось сверху.

– Что?

По тропе приближался воин. Старший сделал шаг ему навстречу, и воин, сообразив, что сведения, которые он несет, не предназначаются для духов, наклонился к уху Старшего и прошептал что-то.

Новости, видно, пришлись Старшему не по душе. Шерсть на загривке стала торчком, перекатились мышцы плеч, ноги согнулись в коленях, словно для прыжка.

– Й-ех! – крикнул он. Рванулся вперед, когтями вцепился в лицо воину, тот выпустил копье, упал на колени. Старший пинал его ногами, потом мгновенным движением подхватил с земли копье и метнул в воина. Тот успел отскочить, и наконечник разбился о камень, брызнув осколками.

Старший уже бежал вверх по тропе, забыв о воине, о Павлыше, отпрянувшем в сторону. Старший исчез за поворотом, будто проглоченный скалой.

Павлыш подошел к воину, тот оскалился, угрожая.

– Ну, и черт с вами, – сказал Павлыш. – Мы воспитывались в разных колледжах.

Отправиться в храм? Этого хотел Старший. Старшему Павлыш не верил. Лучше пойти в деревню. Черт его знает, что еще придумает Старший, когда вспомнит о Павлыше. Воин зализывал разодранную руку.

Павлыш пошел к хижинам…

Пустая утоптанная площадка перед ними была пуста. От кучи отбросов к Павлышу бросились насекомые, засуетились над шлемом. Вот на солнышко выполз ребенок с костью в руке и при виде человека замер в ужасе. Длинные руки высунулись из хижины и втащили ребенка внутрь, оттуда донесся визг. Дверь в другую хижину была задвинута большим камнем.

Хижины были похожи одна на другую, даже не хижины, а примитивные убежища, кое-как прикрытые сучьями и сухими листьями.

Павлыш отошел к берегу ручья и оттуда снял панораму деревни. Потом оглянулся, поглядел наверх. Вход в пещеру, через которую он проник в долину, не был виден. На площадке у храме темнело пятно – воин так и остался лежать у ступеней.

Павлышем вдруг овладело беспокойство. Что могло так разозлить Старшего? Может быть, воины сделали что-то дурное с пленниками? Может, Жало с девушкой убежали? Как он не думал об этом раньше?

Павлыш повернул обратно к осыпи и у ручья столкнулся со старой женщиной, которая отличалась от прочих, виденных им аборигенов. Она шла, касаясь земли кончиками пальцев рук, и руки были так длинны, что ей не приходилось для этого нагибаться. Неровно слепленный большой горшок покачивался на плоской голове. Казалось, что женщина придерживает его бровями – лба у нее совсем не было. Глаза, скрытые в глубоких глазницах, горели желтым светом. Увидев Павлыша, старуха присела, словно ее не держали ноги и забормотала невнятно, подняв трясущиеся руки к лицу.

– Не бойся, – сказал Павлыш. – Я не сделаю тебе дурного.

– Дух, Дух, Великий Дух… – бормотала старуха. Лингвист потрескивал, силясь перевести ее слова… – Дай, мясо… дай… пощади.

– Можно подумать, что встреча со мной, хоть и страшна, но не неожиданна, – сказал Павлыш вслух, отходя от старухи и поднимаясь к храму.

Воин приподнялся, увидев Павлыша. Песок вокруг него потемнел от крови.

– Иди домой, – сказал ему Павлыш. – А то истечешь кровью. – Воин словно не слышал его, хотя лингвист внятно прощебетал перевод. Павлыш поглядел на вход в храм, но решил отложить визит.

Ловушка, а которую чуть было не угодил Павлыш, разрезала тропу. На этот раз Павлыш разбежался так, чтобы с запасом перепрыгнуть провал. Звякнули за спиной баллоны.

На площадке перед пещерой и жилищем Старшего не было ни души.

– Эй, хозяева, – позвал Павлыш. – Куда все запропастились? Вы забыли о госте.

Никто не откликнулся. Из темного лаза выскочила испуганная криком тварь и улетела, подхваченная порывом ветра.

Павлыш включил шлемовый фонарь и осторожно вступил в темный коридор, ведущий к комнатам перед подземным ходом. Он ступал медленно, но песчинки хрустели под подошвами, и оттого тишина была еще более гулкой и глубокой. Павлыш обошел все помещения, но и воины и их пленники словно сквозь землю провалились. Дверь в подземелье была приоткрыта, оттуда не слышалось ни шороха, ни звука.

ДУХИ

Могучий дух ушел за Старшим. Жало понял, что погиб. Очень хотелось жить, но обитатели долины редко доживали до зрелых лет. Смерть подстерегала на охоте и в поле, она таилась в болезнях, лавинах, могла обернуться немилостью Старшего. И тогда Старший прикажет взять тело умершего в храм, за крепкую дверь. И воины, унесшие труп, выйдут из храма и у входа будут петь страшные песни о смерти. И лишь Старший останется в храме. А потом воины вновь войдут в храм и вынесут тело, разрезанное, чтобы выпустить злых демонов, что прячутся в мертвых и больных. И тело сожгут. Еще недавно, деды помнят, мертвых съедали и лучшие куски доставались воинам. Но это было в дикие времена.

Жало знал о смерти, видел ее, но то была чужая смерть. Своя смерть далека, своя смерть должна уйти, как уходит утренний дождь. Она уйдет обратно, в тот мир духов, в бесплотный мир, в котором нет долгоногов, яркого солнца и чистой воды.

– Теперь ты больше не убежишь, – сказал сизый воин, которого звали Тучей. Старший взял его из деревни мальчишкой. Туча толкнул юношу в спину к темноте и засмеялся.

– Туча, – сказала Речка, – ты помнишь, что у нас с тобой одна бабушка?

– Я воин храма, – ответил Туча, – у меня нет матери и отца.

– Так было раньше, – сказал Жало, – Теперь у каждого есть мать и отец. Так говорил Немой Ураган.

– Ты чего с ними разговариваешь? – прикрикнул на Тучу главный воин Косой Иней.

От толчка Жало упал на каменный пол. Дверь заскрипела.

Слышно было, как Туча устраивается у двери, с той стороны, стеречь пленников.

– Я пошел, – сказал Иней. – Не спи.

– Иди, – ответил сторож. Стало тихо.

В темноте Жало отыскал руку Речки и сел рядом, прижался, чтобы было теплее. Стены нависали, низкий потолок давил.

– Туча, – сказал он. – Наш дух вернется за нами?

– Не знаю, – сказал Туча. – Старший пошел с ним в храм. Старший знает пути богов.

Речка вскрикнула – скользкая холодная змейка скользнула по ее ступням.

– Не бойся, – сказал Жало.

Туча запел песню о Великой тайне, о дороге к Темному ручью. Желтый лучик света, проникавший в щель двери, переместился. Туча подвинул поближе светильник, потому что, как и все жители долины, боялся темноты.

Речка когтем впилась в ладонь юноши.

– Что ты?

– Тише. Здесь кто-то есть.

– 3десь только змеи.

– Здесь есть кто-то большой. Он следит за нами.

Теперь и Жало почувствовал чужое присутствие. Чуткие уши не улавливали ни звука. Не было запаха. Не было ничего. Было присутствие. Кто-то стоял в углу пещеры и разглядывал пленников.

– Уйди, дух, – сказал Жало. – Уйди, если ты не хочешь нам помочь.

– Может, это наш дух? – спросила Речка.

– О чем вы там? – спросил Туча из-за двери.

Из угла пещеры раздался короткий смешок.

Туча распахнул дверь, и внутрь просунулась рука со светильником.

– Что здесь? – крикнул он.

Светильник на секунду вырвал из темноты человеческую фигуру, неясную, смутную, уходящую в стену, растворяющуюся в ней.

– Это не наш дух, – вздохнула Речке.

Но Жало думал о другом. Рука воина держала светильник. Рука была близка. Жало рванул Тучу за руку, и тот, ударившись о косяк, влетел в камеру, охнул, упал на каменный пол. Жало ударил его, подобрал копье и, не оглядываясь, побежал.

В долине, на свету, их поймают сразу же. Воины едят мясо и потому хорошо бегают. Только в темной пещере можно скрыться и отыскать потом дорогу к реке. Речка бежала сзади. Память привела их к деревянной двери. Страж возле, услышав глухой топот, приподнялся, выставил копье, щурясь в полутьму. Жало, выскочивший из-за угла, опрокинул его, навалился плечом на дверь, и та треснула, поддалась. Жало чуть не упал на каменной лестнице – Речка успела подхватить его. Слабый отблеск света падал сверху, впереди – темнота. Надежда была на слух, обоняние и память, цепкую память первобытного существа, сохранившую повороты, спуски, подъемы долгого пути от реки.

Сзади послышался шум преследования. Жало бежал, вытянув вперед руку с копьем. Ощутив нависший камень или трещину, не поворачивая головы, предупреждал о них Речку.

Преследователи не отставали. Они тоже знали эту пещеру. Знали ее куда лучше беглецов. Они были рассержены, потому что если не настигнут беглецов, их ждет гнев Старшего. И они боялись его гнева.

– Скоро мы выйдем? – спросила Речка. – Я устала. Я скоро упаду.

Жало понял, что не убежать, догонят. Он свернул в сторону, в неизвестную темноту и увлек за собой Речку.

– Мы отдохнем?

– Теперь молчи, – прошептал Жало. – Совсем молчи. Не дыши.

Топот и крики были так близки, что Жало с трудом сдерживал себя, чтобы не метнуться дальше, в глубь, куда угодно, лишь бы дальше от смерти, от страшных воинов. Он прижался к земле и придавил рукой Речку, которая задыхалась и пыталась вскочить.

– Тише, молчи, – молил он беззвучно. – Тише.

Шаги послышались совсем близко, прерывистое дыхание, хрип и крики…

– Мы будем ждать? – шепнула Речка.

– Немного, – сказал Жало. – Они вернутся и будут искать нас.

– А потом?

– Отдохнем и будем ползти к выходу. Но не главным путем, а здесь, среди камней. Ты помнишь, сколько бежало воинов?

– Нет. Много…

– Может, шесть. Может, семь. Надо знать. Мы будем бежать потом узкой пещерой. Не попасть бы в ловушку между ними.

– Ты убьешь их?

– Если один, может, убью. Если два, они убьют меня.

Жало устал, ему хотелось прижаться к Речке и заснуть.

– Ты великий охотник. Жало, – сказала Речка. – А может, побежим обратно, пока они там? И спрячемся в деревне.

– Нельзя, сказал Жало. – Там Старший. И другие воины.

– Не будем ждать, – сказала Речка. – Они вынюхивают нас. Слышишь, течет вода? Пойдем по воде.

– А если глубоко?

– Нельзя ждать.

– Погоди, – сказал Жало. – Сейчас они пробегут назад, и тогда мы пойдем.

Они говорили тихо, совсем тихо. Но пещера разносила даже шепот, и Старший, спешивший по следам воинов, услышал голоса и подобрался совсем близко, прежде чем Жало учуял его запах.

Слишком близко…

– Стой, – сказал Старший тихо. – Ты не знаешь пути в темноте. Тебе некуда бежать.

Старший мог бы позвать воинов. Вместо этого говорил тихо. Он был осторожен. Стоял в десятке шагов от беглецов, за камнем. Он точно знал, где они. Их выдавали запах и тепло тел. Никто в племени не чувствовал тепло живых тел так, как Старший. Он мог бы стать великим охотником.

Копье ударилось о камень, сломалось, и Старший; выйдя вперед, наступил на древко.

– Жало, ты больше ничего не можешь сделать. Иди ко мне. И пусть Речка идет впереди.

– Не ходи, Жало, – сказала Речка.

– Духи великодушны, – продолжал Старший, будто не слышал слов Речки. – Они могут простить тебя.

Голоса воинов приближались. Они шли обратно, заглядывая в ответвления пещеры, перекликаясь.

– Если ты пойдешь сам, – сказал Старший, – я проведу тебя обратно и запру. И вы будете ждать решения духов. Если придут воины, они тебя убьют. Они злы, и я не могу остановить их. Ты знаешь. Иди.

– Не ходи, Жало, – молила Речка.

Жало на животе пополз навстречу ровному тихому голосу Старшего. Еще немного, и можно будет прыгнуть и…

Старший услышал, почуял, отступил на шаг в сторону, и Жало не смог ударить его, как хотел. Он упал рядом, вцепившись в жесткую шерсть Старшего, и с минуту было слышно лишь дыхание врагов, скрип зубов и шуршание подошв о камни. Речка бросилась на помощь, но не могла разобрать в темноте, где кто. И тут Старший закричал, и крик его заполнил всю пещеру.

– Э-эй! Сюда!

Воины были уже близко. Они навалились на беглецов. Жало отпустил Старшего, вырвался из лап воинов и прыгнул за сталагмит. Остановился на мгновение, сзади копошились тела, визжала Речка. Что делать? И Речка словно угадала его мысли.

– Беги, – крикнула она, – Беги! Скорее беги к реке!

Жало послушно побежал вдоль пещеры, и его подгонял крик подруги.

Голос стих. Лишь отдаленное рычание воинов и невнятные слова Стершего разносились по пещере…

* * *

Павлыш вышел на площадку перед пещерой. Куда провалились все воины? Снова ушли в подземелье? Может быть, другое племя напало на них? Нет, вернее всего, что-то неладное с пленниками. Но соваться самому в черную пещеру…

Павлыш заглянул в жилище Старшего. Оно было пусто. Надо же было впутываться в эту историю… В конце концов логика требует, чтобы ты, Слава, оставил в покое эти существа. Если заняться спасением окружающих, можно добиться прямо противоположных результатов. Не вернуться ли тебе, судовой лекарь, к исполнению своих обязанностей? Но жалко парня с девушкой.

Павлыш вошел внутрь и опустился на шкуру. Здесь не донимали мухи, не стучались о забрало шлема.

Все равно сейчас из долины не выберешься.

– Отдыхаете, Павлыш?

Павлыш поднял голову. Против него на шкуре, там, где так недавно восседал Старший, уютно устроился большеглазый юноша. Он прижал колени к подбородку, подложив под него ладони, и смотрел на Павлыша в упор. Его огромные глаза были прозрачны и совсем без белков. У юноши были длинная шея и вытянутая сжатая с боков голова, словно природа старалась подчеркнуть птичье изящество этого существа. Тело юноши плотно облегая костюм без швов и складок, блестящий, будто по нему струилась темная вода.

– Размышляю, – ответил Павлыш, – и только тогда удивился. – Вы как сюда прошли?

– Я был здесь, – сказал юноша.

Мозг Павлыша усиленно работал, перебирая варианты: откуда этот юноша? Он знает русский язык. Он здесь без шлема, без скафандра, одет легко, то есть живет здесь, привычен к этому миру. Знает мое имя.

– Вы были в «Компасе»? – спросил Павлыш.

– Был. Вы спугнули меня.

– Почему вы ушли?

– Вы не спрашиваете, почему я пришел?

– Это почти одно и то же.

– Я не хотел зла. Просто любопытство. Не хотел, чтобы вы меня видели. Вы спокойно улетели бы обратно, как только дождались помощи. Но когда я понял, что меня увидели, подумал, что вас тоже охватит любопытство.

– Вы не хотели этого?

– Нет. И недооценил вас. Я не думал, что Вам удастся проникнуть в долину.

– Откуда вы знаете мой язык? – спросил Павлыш.

– Знаю. – Юноша не стал развивать эту тему. Заговорил о другом. – Простите, – сказал он, – что вам пришлось подвергнуться стольким неприятностям из-за аварии. Но, к сожалению, меня не было в те дни в долине. Я не мог прийти на помощь. Потом Старший сказал мне, что в долине видели падающую звезду. И я заинтересовался. Сначала решил, что корабль погиб. А вы добрались до маяка, не так ли?

Руки юноши все время были в движении,

– Так, – сказал Павлыш. – Несколько лет назад здесь кто-то был. Может, спускался робот?

– Несколько десятилетий, – поправил собеседник.

– И не обнаружил здесь следов цивилизации.

– Роботы могут ошибаться. Следы, которые доступны их суждению, должны быть слишком очевидными.

– Вы говорите по-русски почти без акцента. – Павлыш настойчиво и безнадежно пытался удовлетворить свое любопытство. Юноша улыбнулся.

– Спасибо за комплимент.

– Но почему вас считают здесь духом? – спросил Павлыш.

– Вы так думаете?

– Ни Старший, ни воины не были особо поражены моим появлением. Меня это удивило с самого начала.

– Вы наблюдательны, – перебил юноша. – Теперь выслушайте меня внимательно. Я обещаю, что приду к вам на корабль и все расскажу. И о себе, и о вас, и о том, почему я знаю ваш язык. Тут нет никакой тайны. Однако сейчас у нас очень мало времени. В любую минуту сюда могут войти.

С этими словами юноша легко вскочил, он оказался высок и хрупок.

– Да, кстати, где Старший? Что с пленниками? – спросил Павлыш.

– Какие пленники?

– Жало и Речка. – Павлыш поднялся и посторонился, пропуская юношу.

– Вы уже познакомились?

– И при очень драматических обстоятельствах…

– Жало и Речка сидят в отведенной для них камере. Ничего с ними не сделается. Я там был несколько минут назад. – Юноша задержался в двери, и тонкие руки замерли в воздухе.

– Камера пуста.

– Вы ошибаетесь. Следуйте за мной. Повторяю, времени нет. Я встретил вас, совершенно случайно забредя в это помещение. Хозяин может появиться в любой момент.

– Старший тоже убежал.

– Никуда он не убежал. Так слушайте. Прошу вас не вмешиваться в дела долины. Я сейчас уведу вас отсюда лишь мне известным путем. Потом постараюсь распутать то, что вы натворили.

– Ничего такого я не натворил.

– Да не перебивайте! Вы будете ждать меня на корабле. Я приду. Приду очень скоро, может, через несколько часов. И даю слово, что все расскажу. А сейчас следуйте за мной. И чем быстрее забудут о вас в этой долине, тем лучше.

Навстречу им шел Старший.

Юноша замер на месте, и Павлыш чуть было не налетел на него.

– Поздно, – сказал юноша по-русски. – Молчите. Говорить буду я.

И тут же заверещал лингвист Павлыша, потому что юноша перешел на местный язык.

– Ты где пропадал? – обратился он к Старшему. Голос его был высок и отрывист.

Два воина, вышедшие из пещеры вслед за Старшим, остановились, попятились назад, в темноту.

– Великий Дух! – вскрикнул Старший, сгибаясь к земле и запрокинув при этом голову, чтобы не упускать взгляда юноши, – Повелитель духов, я виноват перед тобой. Но я думал, что он лживый дух, подосланный Великой Тьмой. Он во многом подобен простым смертным.

– Иди за мной, – сказал юноша, обходя Павлыша. – Не дело разговаривать под открытым небом. Нас могут увидеть.

– Ты прав, – Великий Дух, – согласился Старший. Пусть стены закроют нас от чужих глаз.

Павлыш увидел на лапах Старшего кровь.

– Говори, – сказал юноша, обращаясь к Старшему. – Говори, что произошло.

– Они убежали, – сказала Старший. – Я не знаю, как.

– В чем их грех? – спросил юноша. – Я видел их в пещере. Говори быстро.

– Мы поймали их, – сказал Старший. – Они бежали, но мы поймали их.

– Расскажи все сначала.

– Ты не знаешь? – Старший поднял голову, и Павлыш увидел кровоточащие порезы на его шее.

– Не спрашивай духа, – рука юноши взлетела вверх, и длинный палец на секунду замер у лица Старшего. – Ты знаешь, что нельзя спрашивать духа. Если я сказал, что хочу знать, рассказывай.

– Она была плохая, – сказал Старший. – Ты помнишь, Дух, что отец ее пришел с гор. Мы хотели убить его, но ты сказал «Пусть живет».

– Ее отца звали Немой Ураган? – спросил юноша.

– Да, Немой Ураган. Потом он хотел уйти из долины. Его пришлось унести в храм. Ты помнишь?

– Помню, – сказал юноша. – И у него осталась дочь?

– Речка. И еще был один молодой. Жало. Он тоже наслушался Немого Урагана.

– Я же велел найти путь, по которому прошел Немой Ураган, и завалить камнями.

– Путь берегла Белая смерть. Путь мог пригодиться.

– Ты хочешь сказать, что они ушли к реке?

– Да. Когда я узнал, послал вдогонку воинов. Через пещеру. Воины догнали их. И Белая смерть тоже. Но твой брат убил Белую смерть.

– Мой брат? – удивился юноша.

Старший мотнул головой в сторону Павлыша.