Текст книги "Опасные сказки"

Автор книги: Кир Булычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 61 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Глава 2
Воспоминания о неволе

Алиса вернулась к инспектору Крому в тот момент, когда обследование Заури закончилось, и Кром вместе с рабыней ждали Алису, чтобы просмотреть пленку.

Кроме них, в небольшом смотровом зале был доктор, который и просвечивал мозг рабыни.

– Ну как, не больно было? – спросила Алиса у Заури.

– Не больно, но все равно щекотало, – укоризненно сказала Заури. – Я очень боюсь.

– Ну чего же ты теперь-то боишься? Все позади! – сказал инспектор.

– Вы ничего не знаете. Вы не знаете, какое у меня было прошлое! Вдруг я его забыла, потому что была преступницей, воровкой или даже убийцей?

– Рано тебе, – усомнилась Алиса.

– Бывают жуткие дети, они уже в пять лет совершают преступления, – возразила рабыня. – Я слышала о таких. И вообще, вдруг я окажусь дочкой дьявола?

– Может, тогда не будем смотреть пленку и разойдемся? – спросил инспектор, которому надоели все эти разговоры.

– Начинаем! – сказала Алиса и ободряюще пожала руку рабыне. Она понимала, что та волнуется и никто из взрослых мужчин не может понять ее.

– К сожалению, – сказал доктор, который расшифровывал воспоминания рабыни, – результаты нашего обследования негативны. Почти ничего не удалось узнать.

Свет в зале померк. Экран загорелся зеленоватым светом. По нему пробегали полосы, светлые зигзаги. Порой он становился светлее, порой – почти черным.

– Это что такое? – спросил инспектор Кром.

– Мы вычислили биологический возраст девочки, – прозвучал голос доктора. Самого его не было видно. – Оказалось, что ей по земным меркам четырнадцать с половиной лет. Развитие девочки было замедленным, – продолжал доктор, – из-за плохих условий жизни.

– Ничего страшного, – сказал инспектор Кром. – Догонишь остальных.

– Мне и так нравится, – сказала обиженно Заури. – Мужчины больше любят маленьких женщин, они им кажутся беззащитными.

– Заури! – воскликнул инспектор Кром. – Тебе еще рано об этом думать.

– О будущем никогда не рано думать, – возразила рабыня. – А то замуж не выйдешь. Мне старшие рабыни все, что нужно, рассказывали.

Инспектор вздохнул, и они снова стали смотреть на экран, на котором ничего интересного не появлялось.

– Разумеется, – сказал доктор, – мы сняли мгновенный снимок с памяти девочки, а затем компьютер проследил его минута за минутой – все четырнадцать с половиной лет. Затем он снова спрессовал изображение так, что мы видим год за минуту.

– Мы уже проглядели минут пять, – сказала Алиса.

– И так будет продолжаться двенадцать лет, поверьте мне, – сказал доктор.

– Тогда, может, и не стоит тратить время? – спросил инспектор.

– Не стоит, – согласился доктор. – Но я хочу показать тот момент, когда девочка вернула себе память. Это случилось два года назад. Смотрите! – сказал доктор, и Алиса от неожиданности ахнула.

Экран ярко вспыхнул – он показывал яркий солнечный день, голубое небо и зеленую листву.

– Обратите внимание, – произнес доктор, – первым воспоминанием ребенка стала именно плантация.

Изображение на экране изменилось. Теперь они увидели засеянное поле, где поднимались зеленые ростки. Вдоль зеленых рядов шли дети в серых халатах и, наклоняясь, пропалывали грядки.

– Это наша сиенда! – воскликнула рабыня. – Это морковное поле! Сейчас вы увидите нашу надсмотрщицу. У нее такая плетка!..

В поле зрения появилась лениво идущая женщина с плетью в руке. Вот она поравнялась с одной из работающих девочек, еле-еле приподняла плеть, конец которой взвился в воздух и тут же опустился на обнаженное детское плечо.

Девочка ахнула и попыталась спрятаться от следующего удара.

– Ее зовут Толстая Берта. В прошлом году она обожралась слив и подохла! – сказала рабыня Заури.

– Заури, хорошие девочки так не выражаются, – сказал инспектор.

– Какая же я хорошая? – удивилась рабыня. – Если бы я была хорошая, были бы у меня папа и мама, как у всех хороших. Видно, я нехорошая, если меня бросили или потеряли, как говорил господин Панченга.

– Ты же отлично знаешь, – сказал инспектор, – что, вернее всего, тебя украли, и твои родители в этом совсем не виноваты.

– Если их при том не убили, – сказала рабыня, всхлипывая.

И никто не нашелся, что ответить. Все понимали, что у девочки было тяжелое детство и ей нужно сочувствовать, а не ругать.

– Мы дали компьютеру такое задание, – сказал доктор. – Проглядеть два последних года, сохранившиеся в памяти девочки, и отобрать все кадры, которые могут представлять интерес.

– И много оказалось таких кадров? – спросил инспектор.

– Раз-два – и обчелся.

– Какие у нас кадры! – сказала рабыня. – У нас все одинаково было. И люди одинаковые, и еда одинаковая, и одежда тоже одинаковая.

– Все это очень странно, – сказал инспектор Кром, подняв руку, чтобы экран на время выключили. – Девочке пятнадцатый год. Почему она помнит только последние два года жизни? А что было раньше?

– Наверное, то же самое, – сказала Заури.

– А что, если тебя привезли на сиенду только два года назад? – спросил инспектор Кром.

– А где же я все остальные годы жила? – ответила вопросом рабыня.

– Вот это мы и попытаемся проверить, – сказал инспектор. – Включайте!

– Включаю, – произнес доктор.

На экране замельтешили цветные полосы. Потом вместо них возникла вечерняя картина. Возле низкого бедного барака стояли несколько девочек в длинных серых платьях.

– Наш дом! – воскликнула рабыня. – Там моя койка стоит! Все как на самом деле!

Быстрыми шагами из-за угла барака вышел сутулый, с длинными волосатыми руками и оттого похожий на гориллу здоровяк в черном кожаном костюме. В руке у него была сучковатая дубинка. Он шел, переваливаясь и широко улыбаясь, так что были видны все его желтые зубы.

Девочки кинулись внутрь барака. Лишь одна из них – Алиса не сразу узнала в ней Заури – замерла, покорно опустив голову.

Именно к ней приближался, переваливаясь, рабовладелец.

– Это он, – прошептала в ужасе Заури. Видно, даже здесь, в безопасности, вдали от плантации, она не могла избавиться от ужаса при виде хозяина сиенды.

Панченга Мулити протянул вперед широкую ладонь, которая заканчивалась такими короткими и толстыми пальцами, словно это были и не пальцы вовсе, а сардельки.

– Давай назад! – закричал он.

Та Заури, которая сидела в зале рядом с Алисой, заплакала.

Другая Заури, что стояла на экране возле барака, дрожащей тонкой рукой распустила шнурки, которыми было скреплено у шеи ее платье, запустила пальцы за пазуху и вытащила оттуда три ореха.

– Что это такое? – не поняла Алиса.

– Это орехи гари, – сказала рабыня. – Они почти спелые. Мы их собирали. Но рабам их есть нельзя. И нельзя уносить с собой. Но я была такая голодная… Ай!

Заури вскрикнула, потому что на экране дубинка легко, словно играючи, дотронулась до плеча рабыни, и та упала, схватившись рукой за плечо, – ей было очень больно.

Алиса обняла Заури, стараясь ее утешить.

– Не смотри, – повторяла она, – отвернись.

– Может, выключить? – спросил доктор.

– Нет, – возразил инспектор Кром. – От того, что мы увидим здесь, может зависеть судьба девочки и ее родных.

Заури не смотрела на экран – она спрятала лицо в коленях Алисы.

Панченга обливал девочку грязными ругательствами… Алиса хотела попросить выключить, но доктор предупредил:

– Слушайте!

И они услышали:

– Вонючая воровка, жалкая побирушка, – рычал рабовладелец, пиная девочку сапогом. – Если ты еще хоть раз посмеешь поднять лапу на господское добро, то окажешься в клетке похуже твоих папаши и мамаши!

– Слышали? – спросил доктор.

– Слышали, – ответил Кром. – А ну-ка прокрути еще разок.

– …окажешься в клетке похуже твоих папаши и мамаши! – повторил Панченга.

– Они живы! – закричала девочка. – Они живы.

– Вернее всего, ты права, – сказал инспектор. – По крайней мере, он говорит о них как о живых. Когда это было?

– Этот разговор состоялся полтора года назад, – сказал доктор. – Нужна более точная дата?

– Нет, – ответил Кром.

– Это было давно-давно, – сказала рабыня. – Я помню. У меня тогда неделю плечо болело. А доктора на сиенде нет.

– Неужели работорговцы останутся безнаказанными? – удивилась Алиса.

– Сейчас на сиенде работает специальная комиссия по защите детей, – ответил инспектор и обратился к доктору: – Есть что-нибудь еще?

– Есть еще один кадр, который я бы хотел вам показать. Это случилось на сиенде чуть меньше года назад.

Теперь они увидели на экране солнечный день. Меж полей тянулась пыльная дорога. По ней шел странного вида человек в старом дорожном костюме, с сумкой через плечо. У него была курчавая борода, длинные волосы и широкополая шляпа.

– Это еще кто такой? – спросила Алиса.

– Я его помню! – воскликнула рабыня. – Я его помню!

– Не шумите, всё увидите, – сказал Кром.

Дорога повернула, и возле нее обнаружился обложенный бетонными плитами источник, у которого стояла рабыня Заури и пила воду из жестяной погнутой кружки. Рядом, прямо на земле, в пыли, сидели другие маленькие рабыни.

– Жарко было, просто ужас, – вспомнила Заури.

– Что это вы такие грязные? – весело спросил странник, приглядываясь к девочкам. – Сколько я по планетам хожу, таких еще не видел.

– А мы здесь работаем, – ответила Заури.

– Таким маленьким в куклы надо играть, а не работать. Дашь напиться, кроха?

Заури, как зачарованная, протянула страннику кружку. Он подставил ее под струю, лившуюся из ржавой железной трубы, наполнил водой и начал жадно пить. Маленькие рабыни смотрели на него не отрываясь.

– Спасибо, – сказал путник, возвращая кружку. – А до вашей этой самой сиенды… далеко еще?

– Вон там, – сказала Заури. – Вас проводить?

– А ты не боишься?

– А чего мне бояться?

– Ну проводи… Постой-постой, что-то мне твое лицо знакомо? А ты меня не помнишь?

– Нет, – сказала Заури.

– А ты никогда на «Квадрате» не летала?

– Чего?

– Нет, наверное, обознался. Твои папа и мама где?

– Не знаю…

– А как ты сюда попала?

– Не знаю…

– Голову готов поставить на кон, что ты – Лара Коралли…

– Не знаю… – На глаза у девочки начали наворачиваться слезы.

– И родинка на шее. Точно как у Ларочки.

И тут послышался грубый голос:

– Эй, ты чего с ним разговариваешь?

К ним подходила надсмотрщица Берта.

– А что, нельзя разговаривать? – спросил странник.

– Нельзя. Больница здесь для малолетних идиоток, – ухмыльнулась надсмотрщица. – Чего здесь делаешь?

– Да машина моя что-то барахлит. Пришлось вон там, на поле, приземлиться. Вот и иду, ищу, где у вас механик.

– Покажи удостоверение или какой-нибудь документ. А вдруг ты разбойник? Мы здесь разбойников не любим. Чуть что – к стенке. У нас же дети! Заботиться надо, правда?

Надсмотрщица все время отвратительно улыбалась.

– Ладно, ты только покажи мне, где механик, – сказал странник.

– А вы брысь! – рявкнула на рабынь надсмотрщица. – Быстро по местам!

Девочки побежали в поле.

– Скажи мне, приятельница, – спросил путник, – вон ту девчушку, с кружкой, как зовут? Не Ларой?

– Нет, Заури она, – ответила надсмотрщица.

– Она местная?

– Местная, местная. Мы все местные.

Путник пожал плечами.

Экран погас…

– Вот этот человек нам может помочь! – сказал инспектор.

– Как его найти? – спросила Алиса.

– Я его помню, – сказала Заури. – Я так хотела его увидеть, но, когда он улетал, меня в бараке заперли. Я как сейчас помню.

– Может быть, этот человек – наша главная надежда, – сказал Кром. – Так что вы отдыхайте, погуляйте пока, а я дам задание компьютеру связаться с Центральным информаторием Галактики и по внешности, одежде, особенностям этого человека провести исследование и попытаться определить и отыскать его среди ста миллиардов гуманоидов в нашей Галактике. Боюсь, что это работа долгая. Придется потерпеть. Но не будем терять надежды.

На этом сеанс закончился, и все разошлись.

Доктор предложил девочкам пообедать у него, но они отказались. Алиса уже бывала в Галактическом центре, и ей хотелось показать новой подруге его чудеса.

Галактический центр – это столица нашей Галактики, хотя мало кто на свете может сказать: «Я отсюда родом». Когда-то, много лет назад, решено было устроить космический город, где могли бы встречаться жители разных планет, где можно было бы вырабатывать общие правила для звездных миров, не допускать беззаконий, насилия и войн. Для этого была выбрана пустая, никому не принадлежавшая планета, где построили город и космопорт. Постепенно этот город, который на всех языках называли Центром, разросся так, что его здания и переходы заняли целый континент. Все остальные участки суши были превращены в заповедники, куда с каждой из планет, входившей в Галактическое содружество, привезли растения и животных. Получилось множество различных заповедников. Если у тебя нет времени или возможности прилететь, скажем, на Паталипутру или на планету Брастаков, ты можешь побывать в Галактическом центре и увидеть малую Паталипутру.

В заповедниках они побывать не успели, зато Алиса показала новой подруге Музей истории Галактики, по которому посетители передвигаются только во флаерах, потому что там нет ни одного зала меньше километра в длину. А центральный зал, который называется «Возникновение Галактики», протянулся на шестнадцать километров, а высотой достигает трех километров.

Потом Алиса повела Заури в картинную галерею, оттуда в Музей восковых фигур, где собраны все знаменитости всех планет. Она показала ей Наполеона, Эйнштейна, Марию Стюарт, Гомера – но, честно говоря, к этому времени рабыня так устала, что с трудом отличала Шекспира от Юлия Цезаря и ей было совсем неинтересно, чем занимался этот самый Шекспир.

Когда Заури уже не чувствовала под собой ног и взмолилась о пощаде, Алиса полетела с ней обедать в ресторанчик, который находился на самой вершине Небесной башни. Они обедали и смотрели вниз на город и космодром, с которого поднимались корабли таких различных цветов, форм и назначений, что у непривычного человека кружилась голова.

Они разговаривали обо всем на свете, хоть и устали. Алиса предложила Заури пожить у нее дома до тех пор, пока она не устроится в цирковое училище.

– Я не смогу спокойно жить и учиться, – сказала Заури, – пока не узнаю о судьбе моих родителей. Как ты думаешь, почему господин Панченга сказал про клетку?

– Может быть, в переносном смысле?

– Что это значит?

– Что твои родители сидят где-то в тюрьме или в ссылке, откуда не могут вырваться.

– Ой! – расстроилась Заури. – Я сижу в ресторане, ем огуречное варенье, ореховые котлеты и другие вкусные вещи, а моя голодная мамочка сидит в подземной норе и не видит даже света!

Заури произнесла эту фразу таким голосом, словно Алиса была во всем виновата.

– Ничего, – сказала Алиса, понимая, что обижаться на сиротку, которой так не повезло в жизни, нельзя. – Сейчас большой компьютер ищет того мужчину, который тебя узнал.

– А если он не найдет?

– Погоди, – сказала Алиса. – Давай попробуем выяснить. Может быть, уже что-то известно?

– Что известно?

– Инспектор Кром сказал, что даст задание Центральному информаторию. Но у инспектора много других дел, и, вернее всего, он еще не спрашивал информаторий, нашли человека или нет. И мы это сделаем раньше инспектора.

– Как?

– Сейчас увидишь.

Они спустились вниз из ресторана, и Алиса остановилась перед небольшой тумбой метровой высоты, над которой возвышался стеклянный колпак, защищавший ее от непогоды.

– Знаешь, что это такое? – спросила Алиса.

– Я видела такие на улицах, – ответила рабыня, – но не задумывалась.

– Это справочное бюро. Любая информация, которая может тебе понадобиться, заключена в информатории. А справочное бюро – его продолжение. Ты можешь узнать, какая завтра будет погода, сколько сейчас градусов, где можно достать белого сенбернара, где живет самый лучший парикмахер во Вселенной, и заодно можешь спросить – готов ли ответ на вопрос, который три часа назад задал галактический инспектор Кром Центральному информаторию.

– Не может быть, – ахнула рабыня. – И тебе тоже ответят?

– А чем я хуже любого другого человека? – удивилась Алиса. – Если я знаю, как набрать запрос на пульте справочного бюро, значит, я могу получить информацию. Это же так просто.

– У вас все просто, – проворчала рабыня. – Да только для своих.

Алиса откинула стеклянный колпак и набрала на пульте сигнал запроса. Приятным мужским голосом справочное бюро спросило:

– Чем могу вам служить?

– Мне нужна информация, которую запросил сегодня в двенадцать ноль шесть местного времени галактический инспектор Кром у Центрального информатория.

– Прошу уточнить, – произнес голос. – Чего касалась эта информация?

– Информация касалась личности неизвестного путника, который год назад очутился на сиенде Панченги Мулити. Очевидно, у него случилась поломка в космическом корабле.

– Подождите, пожалуйста, – сказало справочное бюро. – Я запрашиваю центральную. Чего вы желаете, чтобы вам не скучно было ждать? Кофе, мороженое, сок?

– Два мороженых, – сказала Алиса.

Рабыня смотрела на справочное бюро, широко раскрыв от удивления глаза.

Сбоку в тумбе выдвинулась полочка с двумя вафельными стаканчиками, полными сливочного мороженого.

– Спасибо, – сказала Алиса.

– Кушайте, пожалуйста, – ответило справочное бюро. – Вас позовут.

– Странный народ. Они же на нас работают, а еще мороженым кормят! – сказала рабыня.

Девочки не успели доесть мороженое, как послышался веселый трезвон колокольчика.

– Вы спрашивали, – раздался мужской голос, – о запросе инспектора Крома?

– Это я, – сказала Алиса.

– Ответ готов, – сказал голос. – Но инспектор Кром его не получил.

– Почему?

– Потому что инспектора срочно вызвали в Управление пассажирских перевозок.

– Тогда вы можете сообщить ответ мне, – сказала Алиса. – Меня зовут Алиса Селезнева. Я семиклассница с Земли.

– Спасибо за информацию, – сказало справочное бюро. – Сообщаю вам, что человека, который год назад был на сиенде Панченги Мулити, зовут Фока Грант. О нем известно, что он служил на исследовательских кораблях в космических экспедициях. Но последние пять лет он занимается свободным поиском корня мандрагоры на неисследованных планетах и астероидах. В Галактическом центре не бывает. Порой заезжает за припасами и оборудованием на Парадиз. Там его можно встретить либо в конторе «Прескиди и К°», либо в салуне «Синий флаг на желтой мачте». Его фотографию десятилетней давности, подробности его биографии, образцы почерка и другие сведения вы можете получить в Центральном информатории, где лежит пакет на имя инспектора Крома.

– Большое спасибо, – сказала Алиса.

Она обернулась к рабыне. Личико Заури было измазано мороженым до самых ушей, но притом она умудрялась тихо лить слезы.

– Что теперь тебя огорчило? – спросила Алиса.

– Хорошо тебе, – ответила рабыня. – Кто теперь будет искать Фоку Гранта?

– Его найти проще простого, – сказала Алиса. – Полететь на Парадиз…

– Никто не полетит на Парадиз, – сказала девушка. – Потому что никому не интересно, есть у меня родители или их нет.

– Перестань ныть, – сказала Алиса. – Я уже подумала, а почему бы нам с тобой, раз есть свободный вечер, не найти этого Фоку Гранта и не спросить его, где твоя мама?

– Неужели ты согласна ради меня на такой подвиг? – сквозь слезы спросила рабыня.

– Я не считаю это подвигом, – сказала Алиса. – Мы с тобой быстренько слетаем на Парадиз, и дело с концом.

Рабыня кинулась целовать Алису и всю ее измазала липким растаявшим мороженым.

Глава 3
Однодневки Фоки Гранта

Девочкам повезло. Именно в тот день добраться до затерянной в глубинах космоса планетки Парадиз оказалось несложно.

Через полчаса отчаливал громадный пассажирский лайнер «Левиафан», который вез смену зимовщикам на Ледяные астероиды. И хоть Парадиз принадлежит иной звездной системе, силы притяжения двух звезд, вокруг которых он обращается, заставляют его раз в три месяца залетать внутрь системы Ледяных астероидов. И тогда тамошние зимовщики летают на Парадиз за грибами и ягодами.

Когда молодые и шумные зимовщики узнали, что рабыня Заури ищет родителей, а Алиса помогает ей, они настолько прониклись сочувствием к девочкам, что первым же делом, как те добрались до цели, дали Алисе планетарный катер, чтобы, не теряя ни минутки, девочки поскорее могли добраться до таинственного Фоки Гранта. Больше того, планетарному катеру они дали программу, как быстрее отыскать Гранта, которого некоторые из зимовщиков уже встречали.

Пообедав на «Левиафане», девочки перешли на борт катера, и через сорок минут полета между Ледяными астероидами катер подлетел к зеленой планете. Вся она была покрыта лесами, даже океанам не хватило места – вместо них планета была изрезана множеством полноводных рек, которые впадали в обширные зеленые болота или озера, заросшие тростником.

Подчиняясь своей программе, катер с «Левиафана» промчался, снижаясь, над джунглями, затем завис над небольшой поляной на берегу реки.

– Объект по прозвищу «Фока-однодневка» находится на поверхности планеты точно под нами! – сообщил Алисе катер. – Что будем делать?

– Приказываю садиться, – сказала Алиса.

Катер медленно опустился на открытом месте, но Алиса с Заури не успели даже подойти к люку, как увидели, что снаружи к катеру летят удивительные и ужасные притом насекомые, похожие на комаров, но размером с большую собаку.

Насекомые отчаянно махали прозрачными ломкими крыльями, отломанные куски которых медленно кружились в воздухе.

– Что им нужно? – спросила Алиса у катера.

– Не бойтесь, – ответил катер, который бывал на планете уже не первый раз и знал все о ее фауне и флоре, – это однодневки. Они не кусаются. Только пищат. Выходите смело и не слушайте их.

– А разве они умеют говорить? – спросила Заури.

Катер хмыкнул, будто собирался засмеяться, да раздумал.

Зато люк раскрылся, и внутрь катера буквально ворвалась волна душистых ароматов зеленой планеты и вторая, следом, волна оглушительного писка и скрипа, который издавали однодневки.

– Я не пойду, – сказала Заури. – Они меня съедят.

– Но катер же сказал, что они безопасны, – возразила Алиса, направляясь к люку.

Однодневки внутрь катера не забирались, но мельтешили, суетились, толкались у входа.

– Мы знаем, что они безопасны, – задумчиво сказала рабыня, – катер знает, что они безопасны. А разве они знают об этом? Они же ведут себя как очень опасные.

– Выходите, выходите, – сказал катер.

Алиса первой шагнула вперед, и когда однодневки поняли, что она их не боится, они всей стаей ринулись прочь, но пищать не перестали.

Заури так и не вышла. Она остановилась в люке и спросила оттуда:

– Дождика нет?

– Дождика? – Алиса не поняла ее. Погода была отличная, и это было видно из люка.

– Дождик может начаться в любую секунду, – сообщила рабыня. – В таком случае я промочу ноги и умру от простуды.

– Ясно, – сказала Алиса. – Тебя никто не заставляет выходить из катера. Подожди меня здесь.

– Ты только осторожнее, – сказала Заури. – Чуть что – сразу обратно.

Однодневки вились над Алисой, задевали ее крыльями и ногами, глаза их были как стеклянные – без всякого смысла.

Впереди, под сенью раскидистых деревьев, Алиса увидела маленький легкий домик с большими распахнутыми окнами. Дверь в дом была также открыта, и на ступеньках сидели три громадные однодневки ростом с Алису. Они были печальны и даже не взлетели, когда Алиса приблизилась. Только обратили к ней свои огромные глаза и замерли, как неживые.

– Здравствуйте! – крикнула Алиса. – Можно к вам?

Никто ей не ответил.

Алиса заглянула в раскрытое окно. Внутри была просторная комната, половину которой занимал длинный и широкий рабочий стол. На нем стояли приборы, микроскоп, химические сосуды. Посреди стола расположилась однодневка, которая при виде Алисы перепугалась, подняла крылья, попыталась взлететь, ударилась головой о потолок, сломала крылья и упала под стол.

– Что же ты такая неловкая? – сказала Алиса. – Я совсем не хотела тебя пугать.

Однодневки, что сидели на ступеньках, лениво взмахнули крыльями, словно отпугивали Алису, но не знали толком, как это делается.

Алисе не было смысла заходить в дом без хозяина. Она обернулась к Заури, которая стояла в открытом люке катера, и крикнула ей:

– Хозяина нет дома. Я пойду в лес, поищу его. Спроси у катера, здесь водятся тигры?

Катер ответил сразу – он ведь слышал каждое слово, сказанное Алисой:

– Тигров здесь мало, и они травоядные. Едят в основном лилии.

– Значит, они не тигры, – вмешалась рабыня, – а коровы или тюлени.

– Но лилии на этой планете бегают быстрее лошади, – сказал катер.

– Тогда это не лилии, – сказала Заури, – а олени. Ты, катер, такой необразованный.

– Простите, – спросил ехидно катер, – а где вы сумели получить такое замечательное образование?

– Что вы этим хотите сказать? – сердито спросила рабыня.

Алиса не стала слушать, как они спорят, а пошла по тропинке в лес. Но не успела пройти и нескольких шагов, как услышала впереди треск ветки.

На тропинке показался пожилой, загорелый до черноты седой человек, который нес на плече длинный сверток.

Над головой этого человека кружилась целая стая однодневок. Они пищали, скрипели и верещали так, словно он унес у них последний кусочек хлеба. По очереди однодневки пикировали на человека с неба. Но человек не обращал на насекомых никакого внимания и при этом напевал…

Тут он увидел Алису.

Остановился и замолчал.

– Гости! – воскликнул он громовым голосом. – Ко мне в гости приехали прекрасные дамы! У нас праздник!

Ответом на эти слова был такой всплеск писка и верещания взбешенных однодневок, что рабыня Заури спряталась в катер.

– Как вы мне надоели! – сказал в сердцах седой загорелый мужчина и протянул Алисе руку.

– Фока Грант, – сказал он. – К вашим услугам. Рад приветствовать вас на борту моей планетки! Что за счастливый случай привел вас ко мне?

– Меня зовут Алиса Селезнева. Мы прилетели сюда вместе с Заури, которая была рабыней на сиенде Панченги Мулити. Мы прилетели, потому что надеемся на вашу помощь.

– Панченга Мулити… – задумчиво произнес Фока Грант, – сиенда… что-то я вспоминаю…

Но вспомнить он не успел, потому что целая стая однодневок ринулась на длинный мешок, который он нес на плече, и насекомые стали тонкими коготками рвать ткань, чтобы забраться внутрь мешка.

– Кыш, проклятые! – прикрикнул на насекомых Фока Грант, но без злости, а как прикрикивает мать на детишек, которые хотят схватить со сковороды пирожок и могут обжечь пальчики. – Вы заходите, заходите, – сказал Фока. – Лучше в доме говорить. А то эти твари не дадут нам ни секунды пожить спокойно.

– А почему они на вас так злобно нападают? – спросила Алиса.

– Не злобно, – улыбнулся Фока, – они жить хотят… Очень хотят жить. Но не понимают… многого еще не понимают.

Фраза была загадочной.

Фока первым поднялся по ступенькам в дом. Две гигантские однодневки встретили его, как истосковавшиеся по хозяину собаки. Они покачивали головами, сверкали глазищами и поднимали кверху прозрачные крылья.

– Не обращайте на них внимания, – сказал Фока. – Идите за мной.

Алиса зажмурилась на секунду – эти однодневки были все-таки очень противными. А когда она открыла глаза, то оказалось, что однодневки кинулись следом за Фокой Грантом, помешали друг дружке в дверях, запутались в ногах и крыльях и упали под ноги к Алисе. Она чуть было их не затоптала, пришлось остановиться на пороге и ждать, пока однодневки распутаются и втиснутся внутрь.

Фока прикрыл окна, потому что другие однодневки уже протискивались в них, потом схватил со стола салфетку и стал махать ею, отгоняя назойливых тварей, рвавшихся почему-то к длинному мешку, который Фока сбросил на пол в углу комнаты, но Фока все же смог их отогнать. И когда они, сопротивляясь, вылетели в окно, он окончательно закрыл его, а десятки тварей принялись биться о стекло. Алиса подумала, что это такие большие комары, и представила, что снова стала лилипуточкой.

– Никогда не видела таких громадных комаров.

– Они называются однодневками, – сказал Фока.

– Все равно комары, – сказала Алиса.

– А где твоя подруга? – спросил Фока.

– Она испугалась однодневок, – сказала Алиса. – И осталась на катере.

– Ах, какая незадача! – расстроился Грант. – А они такие безвредные, ты не представляешь! Давай позовем твою подругу! Я вас чаем угощу.

– Мы лучше пойдем к нам на катер, – сказала Алиса. – У нас тоже есть чай, настоящий, земной, азербайджанский.

– Неужели азербайджанский! – обрадовался Фока Грант. – Это же лучший чай во всей Галактике. Я с удовольствием пойду к вам в гости. Вот только сейчас спрячу получше корешки от однодневок.

С этими словами Фока Грант развернул мешок, и в нем обнаружились длинные голубые корни.

Стук в окна резко усилился. Алисе даже показалось, что однодневки вот-вот разобьют коготками стекла, хотя, конечно же, это было невозможно. Но дергались и бились они так, словно от этого зависела их жизнь.

– Что с ними? – спросила Алиса.

– И не спрашивай, – Фока Грант махнул рукой. – Уж и сам не знаю, что делать, впору вообще улетать из этих мест. Пойдем отсюда. Спрячемся у вас на катере, чаю попьем, а вы мне расскажете, что же вас сюда привело… Уж очень мне знакомы эти слова – сиенда Панченги Мулити!

Фока Грант выпустил Алису из дома первой и, пока она, отмахиваясь от назойливых однодневок, перебегала через поляну, закрыл дверь и поспешил за ней.

– Они любят эти голубые корни? – спросила Алиса.

– Не то слово! – ответил Фока.

Рабыня Заури ждала их у люка в катер. Она открыла его пошире, чтобы они могли войти.

При виде девушки глаза Фоки Гранта расширились.

– Это ты! – воскликнул он.

– Да, это я, – согласилась Заури. – Только я не знаю, кого вы имеете в виду.

– Ты не помнишь меня? – спросил Фока Грант.

– Ваше лицо мне кажется знакомым, – сказала рабыня, – но я не совсем помню почему.

– Это она! – воскликнул Фока Грант, оборачиваясь к Алисе. – Конечно же, это она!

– Расскажите нам, кого вы имеете в виду, – попросила Алиса. – Дело в том, что моя подруга Заури не помнит своих родителей. И даже не знает, как ее зовут и откуда она родом! Когда-то ее отняли у родителей, которых, возможно, убили.

– Не может быть! – воскликнул Фока Грант. – Я в это никогда не поверю! Твои родители, Ларочка, живы!

– Ларочка? – Глаза рабыни загорелись. – Вы уверены, что это мое имя?

– Вне всякого сомнения, – ответил Фока Грант. – Так вас назвали пятнадцать лет назад.

– Но кто меня назвал? Умоляю, откройте мне тайну моего рождения! – закричала рабыня, и обильные слезы полились из ее прекрасных глаз.

– Садитесь, Фока, – сказала Алиса. – Мы сейчас приготовим вам чаю. Заури, успокойся, пожалуйста.

– Я тебе не Заури! Не смей называть меня этим отвратительным рабским именем, которое мне дали на рабской сиенде. Я Ларочка! Я родилась с гордым именем Лара, и я умру Ларой!

– Хорошо, – согласилась Алиса, стараясь не улыбаться. – Хорошо, Лара… как тебя по отчеству?