Текст книги "Последний медведь (ЛП)"
Автор книги: Кимбер Уайт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
Глава 7
Уна
Сила хлынула через меня. Кровь, как расплавленная лава, текла по моим венам. Каждое нервное окончание потрескивало от энергии. Я перевела дыхание. Это было так, как будто я никогда раньше полностью не дышала. Увидела цвет таким образом, что поняла, что остальная часть моей жизни была в приглушенных коричневых тонах и сепии. Я почувствовала, как жизнь. Как связана с землей, с корнями деревьев и растений вокруг меня. Казалось, у каждой травинки был пульс или, по крайней мере, жизненная сила, которая наполняла меня энергией.
Я сделала шаг, и земля задрожала. Снова вдохнула, закрыв глаза. Когда я снова открыла их, мне показалось, что я могу летать. Парить. Будто великан. Я открыла рот, чтобы заговорить, но слова не шли с языка. Вместо этого раздался рев, сотрясающий мою грудь. «Это была я!»
Началась паника. Я не могла ходить. Не могла говорить. Я подняла руку, чтобы дотянуться до Бо. У меня не было руки. На ее месте у меня были мех и когти. «О боже».
Бо. Не Бо. «Гризли». Он рыл землю между нами и мотал своей огромной головой из стороны в сторону. Он встретился своим пристальным взглядом с моим. Заставляя меня замереть. Я дышала, когда дышал он. Он сделал шаг назад. Я пошла вперед. Он увел меня от выступа.
Жар пробежал по мне. Медведь Бо поднял голову и издал могучий рык, от которого моя шерсть вздыбилась. Мой собственный рев присоединился к его, вырываясь из моего горла. «Наслаждение». Я никогда не чувствовала себя более живой, более могущественной.
Я поднялась вверх, казалось, паря над верхушками деревьев. Но это была всего лишь я, стоящая на сильных задних лапах. Я взмахнула лапой в воздухе, затем опустилась, посылая ударную волну по земле. И не принимала сознательного решения, но мне нужно было бежать. Я нашла опору под ногами и рванула сквозь деревья. Мелкие дикие животные убирались с моего пути, когда я набирала скорость. Живая. Сильная. Свободная. Я бежала до тех пор, пока моим легким не показалось, что они вот-вот вырвутся из груди.
Бо бросился в погоню. Он бежал с головокружительной скоростью. Волнующий прилив прошел через меня. Что произойдет, когда он поймает меня? Каждый инстинкт в моем теле говорил мне, что он так и сделает. Он был намного быстрее, намного сильнее, и он контролировал своего зверя.
Я резко затормозила, разбрасывая перед собой листья и землю. Повернулась к Бо. И попыталась сформулировать слова. О, боже. Я не могла. Подняв лапу, я снова попыталась. Бесполезно. Я была поймана в ловушку. Попыталась закричать, но вырвался лишь жалобный вопль. Животное, испытывающее боль, агонию. Это была я.
Бо остановился передо мной. Его мех встал дыбом, а спина выгнулась дугой. На хруст костей ушло не больше секунды. Затем Бо снова встал передо мной, в человеческом обличии, его грудь и пресс блестели от пота там, где у него когда-то была шерсть.
– Как? – пыталась я спросить его.
Сделала неуверенный шаг в сторону, от которого задрожала земля.
Затем рука Бо легла мне на спину. Жар пронзил меня насквозь. Я встретилась с ним взглядом. Что-то случилось.
– Подумай о своих ногах, – сказал он сильным, но спокойным голосом. – Пальцы ног цепляются за землю. Согни лодыжку. Почувствуй мышцы. Согни свое колено.
Это казалось таким простым. Успокаивающий голос Бо подействовал на меня как бальзам на душу. Я закрыла глаза и представила, как протягиваю пальцы, чтобы коснуться его лица. Когда я снова открыла глаза, то упала на землю.
Человеком. Дрожь пробежала по мне, и мир стал холодным и темным. Руки Бо, обнимавшие меня за плечи, согревали меня. Он подхватил меня под руку и помог подняться на ноги.
– Ты хорошо справилась, – сказал он сквозь смех, полный удивления. – Больше не будет так тяжело, как сейчас. Боже мой, Уна. Ты такая сильная. Ты понимаешь, как это должно быть тяжело в самом начале?
Пот струился у меня по спине. На мгновение я не могла отдышаться. Мой желудок скрутило, и я отшатнулась в сторону, чувствуя, что меня вот-вот стошнит. Рука Бо на моей спине успокаивала меня.
Медленно, мучительно, мое дыхание снова выровнялось. Сердцебиение замедлилось. Я встала, выпрямив спину, и повернулась к Бо.
– То, что было… Я не…О боже мой.
Лицо Бо расплылось в улыбке. Он подошел ко мне, протянув неуверенно руку, он убрал волосы с моего лица. Они прилипли к моему лбу от пота. Я чувствовала себя так, словно мои внутренности горели. Его прикосновение было таким нежным, таким заботливым. Он не боялся меня. Бо не отшатнулся в ужасе. Он казался по-настоящему пораженным мной, но в то же время осторожным и сильным, как будто хотел защитить меня. Ко мне никогда так не прикасался мужчина. Это всколыхнуло во мне что-то, что, как я думала, давным-давно похоронено.
– Теперь с тобой все в порядке, – сказал он. – Как я уже сказал, с этого момента все станет проще. Ты сможешь лучше контролировать обращение. Я обещаю.
Кивнув, я подняла руку, обвивая пальцами запястье Бо. Новый жар расцвел, когда наша кожа соприкоснулась. Пульсирующая боль поднялась во мне, распространяясь из моего лона. Произошла иная метаморфоза. Я осознала свою наготу и наготу Бо. Боже. Голод и похоть распространились по мне, как лесной пожар. Это заставило мое зрение затуманиться, а колени ослабеть. Я сделала вдох и снова пришла в себя.
После того, что случилось с Тревором, я не доверяла этому новому чувству. Еще нет. Это было слишком рано. И все же в Бо было что-то такое необычное. Там, где прикосновение Тревора вызывало опасность, прикосновение Бо было заботливым.
Глаза Бо потемнели. Я не могла заставить себя отвести взгляд. Я знала, что будет, если сделаю это. Желание овладело мной с такой силой, что у меня перехватило дыхание. Я сделала шаг назад и убрала свою руку от его. Контакт кожи с кожей, казалось, усиливал похоть еще сильнее.
Я не была готова к этому. Еще нет. Бо почувствовал это. Бо задрожал. Казалось, ему было трудно держать себя в узде.
– Мне жаль, – сказала я. – Не знаю, что на меня нашло.
Уголок рта Бо дернулся, когда он сдержал злую улыбку. Это была ложь. Я точно знала, что на меня нашло. Животная похоть от его близости. Но для одного дня у меня было достаточно потрясений.
– Здесь ты в безопасности, Уна, – сказал он. – Ты можешь найти убежище на моих землях. Это все еще территория моего клана. Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь. Я не буду… прикасаться к тебе… Никто не будет… если только ты сама этого не захочешь. Ни я. Ни Тревор. Никто.
Непрошеный всхлип вырвался из моего горла.
– Это нормально? Я… нормальная?
Выражение лица Бо изменилось. В его глазах появилась боль, и он преодолел расстояние между нами. Он потянулся ко мне, но в последнюю секунду замер. Он только что поклялся не прикасаться ко мне, пока я этого не позволю. Как бы трудно ему ни было, он выполнит обещанное.
– Да, – сказал он. – С тобой все в порядке. Вот какой ты должна быть. Мне так жаль, что кто-то пытался удержать тебя от этого.
Кто-то. Знала ли моя мать? Откуда она могла знать? Никто не мог этого знать. Никто, кроме Бо и людей Уайлд-Ридж. Но она что-то знала. Ее письмо отправило меня сюда.
Предательство разбило мое сердце на миллион осколков. Я думала, что я монстр. Ханна и даже мой отец позволили мне винить себя в том, что произошло четыре года назад.
– Я… я… – я не могла заставить себя сказать это.
Земля ушла из-под моих ног. Бо потянулся и поймал меня. Мы вместе соскользнули на прохладную землю. Это казалось странным, интимным и в то же время совершенно естественным. Мы сидели, прислонившись к гигантскому дубу, голые и являющиеся его частью.
– Ты не знаешь, что я сделала.
Я прислонила голову к груди Бо. Почувствовала, как его мускулы под моей щекой напряглись, как гранит. Он поднял руку и пригладил мои волосы назад.
– Что бы это ни было, – сказал он, – это была не твоя вина. Ты должна была вырасти здесь, среди таких, как ты. Кто-то подвел тебя, Уна. Я помогу тебе докопаться до сути, если хочешь.
Я повернулась в его объятиях. Слезы теперь текли свободно, увлажняя мои щеки и впадинку на его плече, где раньше лежала моя голова. Там, среди диких зверей, это было похоже на таинство. Исповедальня. Неужели Бо думал, что у него есть сила отпустить мне мой единственный великий грех?
Прежде чем я смогла остановить себя, слова полились сами собой.
– Бо. Ты не понимаешь. Эта штука внутри меня…
– Это не вещь, Уна, – сказал он, его голос повысился от эмоций. – Это твоя медведица. Твой дух. Это часть тебя. И она великолепна, просто великолепна. Я хочу отвезти тебя на озеро. Я хочу показать тебе, как она выглядит. То, что я вижу.
Я покачала головой и отстранилась.
– Я не это имела в виду. Я не знала, что это случится.
Тяжесть моей вины и моих воспоминаний угрожала раздавить меня. Я так долго хранила этот секрет, что мне показалось, будто в моей душе прорвало плотину. Бо мог бы потом возненавидеть меня, но у меня больше не было сил лгать.
– Я убила его, – прошептала я.
Ветерок выбрал этот момент, чтобы остановиться, как будто сами деревья хотели услышать.
Бо подцепил пальцем мой подбородок и заставил меня поднять взгляд, пока наши глаза не встретились. Его глаза были темными, наполненными бурлящими эмоциями.
– Расскажи мне, – наконец произнес он.
И я так и сделала.
– Мне было шестнадцать.
Сначала мои слова прозвучали как икота. Затем я черпала силу в прикосновениях Бо.
– Он был сыном сенатора. Один из самых могущественных союзников моего отца. Видите ли, он собирался помочь ему. Все это было заранее спланировано. Мой отец собирался баллотироваться на внеочередных выборах, чтобы занять свое место, когда он уехал, чтобы баллотироваться на пост губернатора. Они назначили свидание вслепую.
– Они свели тебя с сенатором, когда тебе было шестнадцать?
Глаза Бо расширились. Я покачала головой.
– Нет. У меня не очень хорошо получается объяснять. Нет. Сын сенатора был моим свиданием вслепую. Он был на год старше меня. Повел меня на вечеринку. Он сказал, что хочет проводить меня домой. Было так темно. Мы должны были дождаться кое-кого из моих друзей. Но он этого не хотел. Прежде чем я поняла, что происходит, он попытался… его руки были…
– Уна.
Глаза Бо стали угольно-черными. Дрожь пробежала по нему, и я могла чувствовать его ярость, как будто она поднималась из его пор.
– Он причинил тебе боль?
– Да, – ответила я. – Или, по крайней мере, он начал это делать. Думаю, он что-то подсыпал мне в напиток. Было так трудно сосредоточиться. Его руки были повсюду, задирая мою юбку. Я сказала ему остановиться. Кажется, закричала, но он отвел меня в парк. Там не было никого, кто мог бы меня услышать. А потом… что-то случилось. Я просто… Не думаю, что потеряла сознание, но я не все помню. Когда я пришла в себя, он был мертв, Бо. У него была сломана шея.
Бо отпустил меня. Он сменил позу и сел передо мной. Положил руки на каждое из моих плеч и пристально посмотрел на меня.
– Это была не твоя вина. Ты меня слышишь? Он сам напросился. Ты защитила себя, слава богу. Я бы хотел, чтобы я это сделал… Хотел, чтобы кто-нибудь был рядом с тобой.
Я едва могла сосредоточиться на Бо, слезы лились из меня ручьем. Это было так ужасно. Сначала я позвонила своему отцу. Я не знаю, почему я это сделала.
– Он позаботился об этом. Мой отец. Скрыл это. Я была вся в царапинах. Имею в виду, было очевидно, что произошло. Но полицию так и не вызвали. Я думаю, что мой отец подкупил отца Брока. Так его звали. Боже, я не могла заставить себя сказать это до этого момента. После этого для моего отца все было просто кончено. Он замял случившееся, чтобы избежать скандала. Но с ним было покончено. Его карьера была закончена. Он потерял всю поддержку. Несколько месяцев спустя у него случился обширный инсульт, и он умер. Это была моя вина, Бо. Стресс от того, что произошло, сделал это с ним. Я знаю это.
– Уна. Ты должна меня услышать. Ты должна верить в то, что я тебе говорю. Это была не твоя вина. Ты сделала то, что должна была сделать, чтобы защитить себя. То, что произошло после этого, было на совести твоего отца и других вовлеченных в это людей.
– Прошло четыре года, – продолжила я. – Моя мать пыталась сделать все лучше для меня. Она отправила меня в другую школу. Боже, я училась во многих школах. Каждый раз, когда я думала, что все наладится, что-то происходило. Меня исключили из-за проблем с дисциплиной. Я повидала так много врачей. И лекарства…
Хватка Бо на моих плечах усилилась. Он легонько встряхнул меня.
– Они накачивали тебя наркотиками?
– Да, лекарства помогали мне сохранять спокойствие. Без моих лекарств гораздо труднее поддерживать…
Бо прижался своим лбом к моему. Его собственные глаза были мокрыми от слез.
– Боже мой, Уна. Я так сожалею о том, через что тебе пришлось пройти. Это было неправильно. Может быть, твои приемные родители любили тебя. Я имею в виду, я уверен, что они это делали. Но они не знали, как поступить с тобой правильно. Боже, как они могли? Но теперь все это позади. Ты в безопасности. Я могу тебе помочь. Твое место здесь. Я уже говорил тебе раньше, я могу предложить тебе убежище. И буду защищать тебя. Но мне нужно, чтобы ты кое-что сделала для меня. Пообещай мне кое-что.
Шмыгая носом, я отстранилась от него.
– Что, Бо?
– Обещай мне, что ты выбросишь их, эти гребаные таблетки.
Затем он притянул меня ближе. Жар между нами поглотил меня. Стало так трудно думать. Я хотела его. Боже, я едва могла ясно мыслить. Бо, наконец, первым прервал контакт со мной и медленно поднялся на ноги. Он протянул мне руку. Схватив ее, я встала рядом с ним.
– Хорошо, – улыбнулась я. – Обещаю. Больше никаких таблеток.
Глава 8
Бо
За последние двадцать четыре часа я сделал примерно три вещи, которые могли означать изгнание из Уайлд-Ридж. Но когда я наблюдал, как Уна наконец засыпает на маленьком тюфяке в хижине, мне было все равно. Я бы повторил каждую из них снова и еще около сотни раз.
На обратном пути в хижину она еще дважды обратилась, желая убедиться, что может начать контролировать свою медведицу. С каждым разом становилось легче, и я подозревал, что отчасти это было связано с отказом от какого-то мерзкого наркотика, который она принимала. Я видел, как ее веки прикрылись, когда она схватила свое походное снаряжение, и мы медленно пошли вверх по склону. Если повезет, этот яд выйдет из ее организма к тому времени, как она проснется. У оборотней быстрый метаболизм. Какое бы фармацевтическое дерьмо ее ни заставляли принимать, оно не шло ни в какое сравнение с ее организмом.
Я тихо закрыл дверь хижины и направился обратно вниз по склону. Мой медведь сопротивлялся, когда я увеличивал расстояние между Уной и мной. Боже, я беспокоился о том, чтобы помочь ей справиться с медведицей. С каждым часом мой же зверь становился все более непослушным.
Когда я возвращался в город, мой телефон завибрировал в кармане, вызвав во мне вспышку тревоги. Без сомнения – дела клана. И действительно, на экране высветился номер Каллена Джеймса. У меня было десять пропущенных звонков от различных лидеров кланов. Тяжело вздохнув, я ответил.
– Какого черта, Бо? – рявкнул Каллен мне в ухо.
Длинный дом находился прямо передо мной на гребне холма. Я мог видеть внедорожники, припаркованные вокруг него. Кланы уже собрались. Машина Тревора была среди них. Какая бы травма ни была нанесена ему прошлой ночью Уной, она оказалась излечимой. Ему повезло. Она могла бы убить его. Моя кровь вскипела при воспоминании о той ужасной ночи, которую описала Уна, когда ей было шестнадцать лет. Боже, у нее не было никого, кто мог бы ее защитить. Никого, кто помог бы ей понять свою природу. Моя спина выпрямилась, когда единственная суровая правда, за которую я цеплялся, обрушилась на меня. Она могла бы достаточно хорошо защитить себя, но пока я жив, то позабочусь о том, чтобы она больше никогда не была так одинока.
– Я здесь. Прошлой ночью на моей территории были небольшие неприятности.
– Да? Что ж, тебе лучше побыстрее все решить. Тревор вышел из-под контроля.
«Тревор». Защитный инстинкт в моем теле вспыхнул жаром. Если бы он двинулся на Уну, если бы он снова прикоснулся к ней, я не мог бы доверять себе и не предпринять никаких действий. Не имело значения, что она была полностью способна защитить себя и доказала это. Хотя это вполне могло вызвать войну кланов, одна простая истина билась в моем сердце, как второй пульс.
«Уна станет моей, если захочет меня».
Когда я вошел в длинный дом, Тревора нигде не было. Однако я чувствовал его ярость. Он начинал терять рассудок. Но когда я вошел в конференц-зал, его там не было.
Вместо этого Саймон и Раф стояли в одном конце комнаты. Лицо Саймона покраснело, когда Раф положил руку ему на плечо, возможно, пытаясь успокоить. Джекс был единственным, кто сидел за столом. Он обхватил голову руками. Это заставило Каллена приветствовать меня, когда я вошел.
– Где он? – спросил я.
В расшаркиваниях не было смысла.
– Он задержан, – сказал Каллен. – К его чести, Тревор сдался сам.
«Боже».
– Что ты знаешь? – спросил я.
Саймон резко обернулся. Его глаза сверкнули. Из всех нас он был ближе всех с Тревором.
Выдохнул и ухватился за спинку стула.
– Я беспокоился о нем. Он начал терять контроль.
Саймон стукнул кулаком по столу.
– Почему, черт возьми, он ничего не сказал?
Моя собственная ярость вырвалась на поверхность.
– Что сказал? Что, черт возьми, кто-нибудь из вас мог бы с этим поделать? Это болезнь пары. Я это знаю. Ты это знаешь. И я также знаю, что каждый из вас прямо сейчас смотрит на меня, задаваясь вопросом, происходит ли со мной то же самое.
Каллен, всегда выступавший посредником, опустил плечи. Он поднял руки в примирительном жесте.
– Бо, мы не знаем, что произошло прошлой ночью. Тревор молчит. Мы держим его внизу, в одной из камер. Это был его выбор.
«Боже». Как бы сильно мне ни хотелось придушить Тревора за то, что он пытался сделать с Уной прошлой ночью, я не мог избавиться от чувства тошноты. Подвальные камеры были немногим больше, чем клетки, достаточно прочные, чтобы держать в них одного из нас. Время от времени это было необходимо. Мой желудок сжался при мысли о том, сколько времени может пройти, прежде чем мне понадобится клетка.
Когда остальные мужчины посмотрели на меня, я почувствовал себя расколотым надвое. Я не мог рассказать им, что знал о вчерашнем эпизоде с Тревором, не раскрыв при этом секрета Уны. Она не просила меня хранить его, но каждый инстинкт в моем теле заставлял меня молчать. Я задавался вопросом, насколько это было сделано для того, чтобы защитить ее, а насколько для того, чтобы защитить меня.
– Мне нужно его увидеть. Один на один.
Настала очередь Рафа терять хладнокровие.
– Это касается всех нас, Бо. Что бы ни происходило с Тревором, это затрагивает всех в этой комнате.
Я стиснул челюсти и расправил плечи.
– Может быть. Но никто в этой комнате не понимает, что происходит с Тревором, больше, чем я. У вас у всех есть пары. Вы ничего не потеряете.
Саймон медленно и торжественно кивнул мне.
– Тогда посмотрим сможешь ли ты вразумить его. Он едва соображал, когда вошел.
Мое сердце упало в пятки. Я был так обеспокоен судьбой Уны, что Тревор просто не приходил мне в голову. Если бы я был лучшим человеком, возможно, я мог бы попытаться поставить себя на его место. Именно Уна удержала меня от этого. И снова мои низменные инстинкты вспыхнули во мне.
«Уна – моя».
Никто не остановил меня, когда я вышел из конференц-зала и направился в подвал.
Внизу была почти кромешная тьма. Я провел рукой по стене в поисках выключателя.
– Оставь выключенным, – донесся до меня из угла комнаты надломленный голос Тревора.
Я прошел в конец коридора. Даже в тусклом свете мои медвежьи глаза могли разглядеть его сгорбленную фигуру в углу камеры. Я должен был бы вздохнуть с облегчением, увидев его. Мне следовало бы побеспокоиться о его благополучии. Но я хотел разодрать его чертову физиономию.
Похожая эмоция исходила и от Тревора. Он бросился к решетке камеры, его взгляд был диким и расфокусированным. Он издал рычание, разорвавшее холодный, промозглый воздух. Мои собственные когти выпустились, и я ударил по прутьям, отталкивая его назад.
– Что ты с ней сделал? – спросил я, мой голос был едва ли человеческим.
Тревор хмыкнул, затем понюхал воздух.
– Ты нашел ее, – сказал он.
Это было утверждение, а не вопрос.
– Я задал тебе вопрос. Единственная причина, по которой я не набрасываюсь на тебя прямо сейчас, заключается в том, что ты добровольно сдался.
– Набрасываешься на меня? Что, черт возьми, ты сказал кланам? Я чувствую ее запах на всем твоем теле. Ты был с Уной. Я мог бы изгнать тебя за это. Она моя.
Я втянул воздух через ноздри, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. По сути дела, я знал, что был лицемером. Возможно, не совсем рационально мыслил в том, что касалось Уны. Но будь я проклят, если позволю Тревору или кому-либо еще приблизиться к ней.
– Она не твоя. Просто потому, что ты предъявил претензии, это не значит, что она должна подчиниться. В любом случае, теперь все недействительно.
Тревор снова взялся за решетку камеры. Он протянул руку сквозь них, пытаясь схватить меня, но я легко увернулся от него.
– Я чувствую ее запах на всем твоем теле!
Я осмелел, ухватившись за прутья, прижался лбом к перегородке.
– Я не спаривался с ней, если ты об этом думаешь. Но твои притязания на нее бессмысленны. Уна – не Анам Кара, Тревор. Если бы ты успокоился на полсекунды и подумал своим умом, а не медвежьим, ты бы понял, что я говорю правду.
– Ты лжешь, – сказал он, его тон был едва ли громче ворчания. – Она моя. Я понял это в ту же секунду, как увидел ее. В ту секунду, когда я уловил ее запах.
Я хотел поспорить с ним, что она моя, но знал, как это прозвучит. Почему я думал, что у меня есть больше прав на Уну, чем у него? Я знал, что остальные тоже так подумают. Это отняло у меня все душевные силы, какие только были, но я заставил своего медведя замолчать, а мой голос звучать ровно.
Возможно ли, что в лихорадочном состоянии Тревор на самом деле не понимал, что Уна вовсе не была его парой? Неужели он зашел так далеко, что не мог почувствовать, что она медведица? Признаюсь, всего несколько дней назад я бы не поверил, что такое возможно. В живых осталось всего несколько медведиц. Все они были либо в паре, либо на поколение старше нас. Тем не менее, потребовалось всего одно прикосновение, и я понял ее натуру.
Я должен был дать ему возможность усомниться. Должен был сказать ему правду о том, кем была Уна. Должен был рассказать им всем. И все же я не мог. Может быть, это был просто эгоизм. Игра. Да. Но в остальном это была клятва, которую я ей дал. Я предоставил Уне убежище. Она пользовалась моими землями. Уна была напугана и уязвима. Последнее, что ей было нужно – встретиться лицом к лицу с полным составом Совета лидеров кланов.
Я чувствовал себя расколотым надвое. Моя верность кланам и Уайлд-Ридж значила для меня все. Но Уна была чем-то особенным. Боже, как я вообще мог доверять своим собственным мыслям? Тревор обращался передо мной, наполовину человек, наполовину зверь. Его болезнь больше нельзя было отрицать. У меня все происходит так же?
– Я не спаривался с Уной, – сказал я, понизив тон. – И не буду. Но она не твоя, чтобы претендовать на нее. И ты сам не свой. Подумай, Тревор. Прошлой ночью ты пытался подтолкнуть ее к этому, когда она не была готова. Это действительно то, чего ты хотел?
Тревор, пошатываясь, сделал шаг назад. Хотя ярость все еще горела в его глазах, что-то еще промелькнуло в них. «Стыд». Его плечи затряслись, когда он закрыл лицо руками.
– Я не знаю, что произошло, – ответил он. – Я подобрался к ней поближе. Бо, боже мой. Я чувствовал себя наполовину обезумевшим от ее запаха. Если бы не это, я бы никогда к ней и близко не подошел. Если бы перила моста не подломились, я не уверен, что могло бы случиться.
Между нами воцарилось молчание. История Тревора не совпадала с историей Уны. Она сказала, что оттолкнула его. Тревор, должно быть, был охвачен приступом болезни, если не смог понять, кто такая Уна. Он думал, что его погубили гравитация и гнилое дерево, а не могучая сила чистокровной медведицы.
– С ней все в порядке? – спросил он. – Боже мой. Бо. Брат. Помоги мне. Я не могу поверить, что это было не первое, о чем я тебя спросил. Это из-за болезни. Я не хочу оправдываться, но так оно и есть. Ты должен мне поверить. Если бы не это, я бы никогда не дотронулся до этой девушки. Мне нужно сказать ей. Мне нужно заставить ее понять и извиниться.
Снова вспыхнули мои защитные инстинкты, и я почувствовал, как в моем сердце ревет медведь. Мысль о том, чтобы подпустить к ней Тревора или любого другого медведя, сводила меня с ума. Но было ли это справедливо по отношению к ней? Это говорила моя собственная болезнь?
– Она в безопасности, – заверил я, сосредоточившись на той части правды, которую смог переварить. – Уна нашла убежище на землях клана Кельвин. Я не позволю, чтобы с ней что-нибудь случилось.
Тревор кивнул. Он запустил руку в волосы и прислонился к дальней стене.
– Она, должно быть, ненавидит меня.
– Нет. Она не ненавидит тебя. Она просто в замешательстве. Любой бы испугался.
– И все же.
Тревор снова подошел вплотную к решетке.
– Если это могло случиться со мной, то это могло случиться и с тобой. Уне небезопасно рядом с тобой.
Я не смог подавить угрожающее рычание, вырвавшееся из моего горла. Глаза Тревора расширились, когда он правильно понял меня.
– Она в безопасности. Я дал ей свое слово и намерен его сдержать.
Воздух шевельнулся у меня за спиной. Мы с Тревором больше не были одни. Саймон шагнул вперед, держа Рафа за плечо.
– Тревор прав, – сказал Раф.
Каким-то образом, услышанные от него, эти слова заставили мою кровь вскипеть. Раф нашел себе пару всего несколько месяцев назад. До этого он был в том же положении, что и мы с Тревором. Если бы обстоятельства сложились иначе, он мог бы оказаться за этой решеткой.
К его чести, выражение лица Рафа изменилось. Он прочистил горло и отвел от меня взгляд. Саймон положил руку ему на плечо.
– Ты мог бы быть следующим, Бо. Ты это знаешь. Если эта девушка та, за кого ее принимает Тревор, это подвергает ее риску со стороны вас обоих. Для твоего же блага… для ее блага, вероятно, будет лучше, если она найдет какое-нибудь нейтральное место, где сможет пожить, пока мы не разберемся со всем этим.
Джекс и Каллен вошли в комнату следом за Рафом и Саймоном. Без сомнения, все они уже пришли к одному и тому же выводу. Но они знали, о чем меня спрашивали. Я предоставил Уне убежище на землях Кельвин, никто не смог бы пересечь границу без моего разрешения. Чтобы бросить мне вызов, им пришлось бы объединиться и действовать силой. Если только я не уступлю.
Мои глаза перебегали с мужчины на мужчину, пока они ждали моего решения. Я почувствовал, как у Тревора за спиной перехватило дыхание, он тоже ждал. Так что это была верность кланам или верность Уне. Сердце не могло выбрать.
Я опустил плечи, чувствуя себя побежденным.
– Двадцать четыре часа. Дай мне двадцать четыре часа. Тогда я сам приведу ее в длинный дом.
Опасно. У меня не было другого плана, кроме как тянуть время. Я выиграл время и молился о том, чтобы продумать дальнейший путь. Я просто надеялся, что не предам Уну или кланы.
