Текст книги "Последний медведь (ЛП)"
Автор книги: Кимбер Уайт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)
Он был человеком другого типа, чем те, среди кого я выросла. Мой отец всю свою жизнь был бизнесменом и политиком. Прежде чем все усложнилось, он отправлял меня во все лучшие частные школы. Я гораздо больше привыкла к мужчинам в деловых костюмах, чем к рабочим в рубашках и фланели. Ничто из этого не принесло мне никакой пользы. За все свои двадцать лет я была ровно на трех свиданиях. Я сильно моргнула, отгоняя воспоминание.
– Уна?
Он заглянул мне в лицо, наклонив голову. Я совсем забыла, что он задал мне вопрос.
– Ой. Я просто происхожу из семьи с большим багажом и ожиданиями. Вот и все.
– Так вот почему ты проделала весь этот путь до Уайлд-Риджа? Я имею в виду, я не знаю, откуда ты, но ты, вероятно, выбрала самое отдаленное место, которое смогла найти.
Я колебалась. Во мне было желание просто признаться и рассказать Тревору, кто я такая и что привело меня сюда. Однако инстинкт заставил меня быть осторожной. По причинам, которые я никогда не смогу узнать, мои родители сочли необходимым скрывать правду о моем рождении в течение двадцати лет. Но от чего? В чем бы ни заключался секрет, теперь мне оставалось полагаться только на себя. Ханна и Кормак совершенно ясно дали это понять. Я даже не сказала им, где я. Я попыталась придумать что-нибудь правдоподобное, чтобы рассказать Тревору, что не было бы откровенной ложью, а также было бы достаточно правдиво, чтобы получить информацию, которая мне могла понадобиться.
– Я взяла академический отпуск. Пытаюсь найти себя. Я полагаю, что у меня есть вся оставшаяся жизнь, чтобы усердно учиться и работать в любой карьере, которую я выберу. Сейчас мне просто кажется, что это единственный раз, когда мне придется просто быть беззаботной. Ты знаешь, на что это похоже?
Тревор сделал паузу. У него был полный рот пива, и он приподнял бровь.
– Немного, я думаю. Я старше. Мне будет тридцать пять. Но да, у меня было немного времени, прежде чем я занял место моего отца в бригаде. Но опять же, почему Уайлд-Ридж? Почему не Европа? Южная Америка? Непал?
Я не смогла сдержать смех. И остановила себя, прежде чем сказать ему правду. На самом деле я побывала во всех этих местах в детстве. Уайлд-Ридж, напротив, превращался во что-то еще более экзотическое и отдаленное. Тревор посмотрел на меня с откровенным выражением лица, и это скрутило мои внутренности в узел. Я ненавидела лгать даже немного. До сих пор все были так добры ко мне. Я вздохнула и решила приоткрыть немного правды.
– Думаю, что когда-то у меня могла быть какая-нибудь семья здесь, на хребте. В прошлом году я провела небольшое исследование на одном из таких родословных сайтов, и всплыло это место. Итак, я подумала, почему бы не проверить это?
Что-то промелькнуло в глазах Тревора. Выражение его лица оставалось добрым, но, без сомнения, мое маленькое откровение немного выбило его из колеи. Я тут же пожалела, что сделала это, и попыталась перевести разговор в другое русло. Наша официантка невольно обеспечила мне прикрытие, в котором я нуждалась, когда она вернулась, чтобы принять наши заказы. Не так я себе это представляла. Это было больше, чем просто случайная реакция. Боже, я хотела просто подойти и прямо спросить его. Но что бы я сказала? Эй, ты когда-нибудь слышал какие-нибудь слухи о том, что кто-то хочет отказаться от ребенка из здешних мест? Тот, у которого могут быть или не быть какие-то серьезные поведенческие проблемы, граничащие с психозом?
Я перевела разговор обратно на светскую беседу, пока мы ждали нашу еду. Шахтерские бригады в Уайлд-Ридж были семейным бизнесом. Они не очень часто нанимали посторонних. Хотя каждый руководитель бригады ладил друг с другом, из года в год всегда существовала конкуренция по поводу добычи меди. Голос Тревора понизился, когда он заговорил об этом. Я не допытывалась, но у меня сложилось впечатление, что, возможно, его собственная бригада в данный момент была не на высоте.
Тревор заказал лазанью по-кубински, приготовленную с бананами. Меня удивило, что «ДеНиро» имели в меню что-то настолько экзотическое. Я просто остановилась на стейке. И обнаружила, что мне нравится наблюдать, как Тревор поглощает свой ужин с мужественным аппетитом. Боже, он мог заставить жевание выглядеть чувственным. Какая-то часть меня просто хотела отбросить осторожность на ветер и пойти с ним домой. Это было бы дико, безрассудно и совершенно не в моем характере. Это было то, что делали другие девочки моего возраста, но я – никогда. Это было слишком опасно. Я никогда бы не позволила себе поддаться такому дикому чувству, как похоть. Доктор Нили сказала мне, что когда-нибудь мне нужно будет поставить перед собой цель преодолеть этот страх. Я знала правду. Это был не просто беспочвенный страх.
Когда мы покончили с едой, Тревор попросил проводить меня домой. Мы вышли из бара на прохладный ночной воздух. Покрывало из мерцающих звезд образовывало навес над нашими головами. Величественная тень хребта вырисовывалась вдалеке. Ноздри Тревора раздулись, когда он вдохнул. Прежде чем я успела даже подумать об этом, он взял меня за руку. Та же самая маленькая искра тепла пробежала между нами, и мой шаг замедлился. Тревор остался верен себе. Он повел меня по улице непринужденным шагом, просто наслаждаясь моим присутствием. Это было приятно.
Мы прошли четыре квартала по Мейн-стрит, прежде чем я поняла, куда мы направляемся. Он предположил, что я сняла комнату в пансионе Бакстеров. Сегодня вечером я скрывала так много правды о себе, что решила признаться в одной вещи. Когда я остановилась, Тревор обернулся, его взгляд был полон беспокойства.
– Что не так?
– Ничего, – сказала я.
Мы добрались до небольшого пешеходного моста через тот же ручей, который протекал через владения Бо Кельвина к югу от нас. С другой стороны, в центре Уайлд-Ридж был небольшой парк с причудливыми фонтанами и скамейками. Это было идеальное место для молодых влюбленных вечером и привлекало семьи с маленькими детьми днем.
– Ты направляешься к Бакстерам, – сказала я.
– Да. Я пытаюсь быть джентльменом и проводить тебя домой.
Я выскользнула из его руки и улыбнулась ему. В тусклом свете было трудно разглядеть черты Тревора, но его глаза блестели в свете полумесяца.
– На самом деле я последние несколько ночей разбивала лагерь на территории Бо Кельвина. Он дал мне разрешение.
Что-то изменилось между нами. Все тело Тревора напряглось. Свет в его глазах погас, и, клянусь, я увидела угольно-черный цвет там, где раньше его радужки были карими. Мое сердце начало выпрыгивать из груди.
– Ты жила с Бо? – его слова сочились ядом и угрозой.
Мою кожу покалывало, и я сделала шаг назад.
– Нет. Не с ним. Только на его территории. Недалеко от ручья, где мы впервые встретились. Мне там нравится. Я любительница активного отдыха. В конце концов я доберусь до города, но пока там более спокойно.
– Спокойно, – повторил он.
Клянусь, голос Тревора, казалось, понизился на октаву. Он сделал шаг ко мне. В моей голове зазвенели предупреждающие колокольчики. Я оглянулась назад. В конце пешеходного моста находился вход в парк. Передо мной вырисовывался Тревор, преграждая путь обратно в город.
– Что-то не так? Ты, кажется, злишься на меня.
Тревор откинул голову назад, как будто я дала ему пощечину.
– Ты не Бо, – сказал он, его тон был полон хищной угрозы.
Что, черт возьми, на него нашло? Что бы это ни было, я почувствовала, как мое собственное зрение затуманилось. Этим утром я приняла свое лекарство, но мне должна была быть назначена еще одна доза. Мои пальцы начали дрожать там, где я вцепилась в перила. Тревор продолжал приближаться ко мне.
Я подняла руку, чтобы остановить его, но он был слишком быстр. Его пальцы впились в мое предплечье.
– Ты не Бо. Ты моя!
Его глаза превратились в две черные щелочки. Его кожа горела. Как и моя.
– Что, черт возьми, с тобой не так?
Я оттолкнула Тревора назад так сильно, как только могла. Он отшатнулся назад, потеряв равновесие. Когда Тревор встал на ноги, он резко повернул голову и свирепо посмотрел на меня. Его зубы заблестели, напомнив мне клыки.
– Тревор?
Но Тревор, казалось, исчез. Он бросился на меня, снова схватив за руки. Его вес отбрасывал меня назад, пока он не прижал меня к перилам. Единственный выход был вниз, в бурлящий внизу поток. Тревор крепко сжал мои руки. Прежде чем я успела даже закричать или попытаться оттолкнуть его, он прижался своими губами к моим.
Как бы сильно я ни отшатнулась от его прикосновения, вместе с ним внутри меня произошло что-то еще. Это было так, как будто моя кровь стала вязкой и замерзшей. Когда похотливый жар Тревора разлился по мне, огонь побежал по моим венам, и моя кровь побежала быстрее.
Я поцеловала его в ответ. Это была неосознанная мысль. Какой-то низменный инстинкт взял верх, как будто что-то в его натуре взывало к моей, хотя я тоже хотела оттолкнуть его. Если бы это чувство было осязаемым, оно выглядело бы как дымчатая спираль, обвивающаяся вокруг моего сердца, а затем проходящая сквозь меня. Прикосновение Тревора разбудило что-то внутри меня. Когда мои глаза резко открылись, ощущение изменилось. Стало темно и опасно. Каждая клеточка моего тела закричала в унисон. «Только не он!» Внутри меня поднялся щит, а затем появилось желание сражаться.
Наконец, я все-таки оттолкнулась. Я сильно прикусила язык Тревора, когда он засунул его мне в рот. Я почувствовала острую сладость его крови. Когда я резко открыла глаза, мир перевернулся с ног на голову.
Я видела вещи своего рода инфракрасным зрением. И чувствовала, что сгораю изнутри. Моя кожа чесалась. Моя одежда натянулась. Мои соски затвердели и заныли там, где грудь Тревора прижималась ко мне.
– Ты моя, – сказал он.
Его голос звучал не по-человечески. Его скулы выступали под странными углами, придавая ему омерзительное выражение. Он еще сильнее впился руками в мои предплечья. Он прижался губами к моему горлу и вдохнул меня.
– Я сделаю тебя своей.
О, боже. Это происходило снова. Точно такая же ночь, как та, всего четыре года назад, запечатлелась в моей памяти. Другой мужчина разорвал на мне одежду и попытался забрать то, что я не хотела отдавать. Когда мое сердце бешено забилось, я увидела того другого мужчину… нет… Он лежал у моих ног, его голова была под странным углом. У него была сломана шея.
– Остановись! – крикнула я, хотя мой голос был низким и хриплым.
Но Тревор не остановился. Он встряхнул меня один раз, сильно. Пот стекал с его лба, когда он пытался притянуть меня для еще одного поцелуя.
– Ты принадлежишь мне. Как ты думаешь, зачем еще ты здесь?
Нет. В его словах не было смысла. Это было не то, что имела в виду моя мать.
– Отпусти меня. Пожалуйста.
– Я не хочу причинять тебе боль, – прорычал Тревор, скривив губы в ответ. – Ты моя.
Я понятия не имела, что, черт возьми, он имел в виду, и мне было все равно. Я выпустила монстра наружу. Ярость закружилась во мне, придавая мне сил. Я знала, что никогда не смогу этого исправить, но я бы не позволила ему так поступить со мной. Я бы никогда не позволила ни одному мужчине сделать это со мной.
Я подняла руки и оттолкнула Тревора назад с такой силой, что он проломил противоположные перила и приземлился в ручей. Я не стала ждать, пока он поправится. А перепрыгнула через другую сторону перил, стоя ниже по течению от него, и передо мной не было ничего, кроме открытого леса. Он звал меня. Первобытные побуждения бурлили внутри меня с силой извержения. Что-то приближалось. Что-то плохое.
Обрывки воспоминаний промелькнули в моем сознании. «Только не снова. Не сейчас». Это случалось раньше и разрушило так много жизней. Я не могла впустить это снова.
Спина Тревора согнулась под странным углом. О боже, он тоже пострадал. Прямо как в прошлый раз. Но Тревор все еще дышал. Он встретился со мной взглядом, и его борода, казалось, стала гуще. Он произнес одно связное слово.
– Беги!
И я побежала.
Перепрыгивая через камни и взбираясь по насыпи, я за несколько секунд преодолела большое расстояние между Тревором и мной.
Мое платье начало рваться. Это инфракрасное зрение росло. Я увидела движение среди деревьев впереди меня. Летучие мыши взлетели. Чуть дальше из укрытия выскочил кролик, испуганный моим приближением. Мои руки ударились о землю, так как я больше не могла бегать на двух ногах.
О боже. Только не снова. На этот раз все еще хуже.
Бежать. Охотиться. Жить.
Я пересекла границу владения Бо Кельвина и продолжила движение. Я могла бы бежать вечно. Возможно, я никогда не поверну назад.
Затем на меня обрушилась стена звука, остановив меня как вкопанную. Я все еще стояла на четвереньках, мои пальцы зарывались в мягкую, влажную землю. Мое дыхание участилось, а сердце заколотилось в груди. Впереди меня что-то было. Боже. Неужели Тревор догнал меня? Он не мог этого сделать. Хотя я еще не могла осмыслить все, что видела, я была совершенно уверена, что он сломал спину при том падении. Когда он попытался встать, она была неестественно выгнута. Только адреналин мог заставить его хотя бы попытаться пошевелиться.
Ветер нагрелся и коснулся моего лица. Нет, не ветер. Это был рев во всю глотку. Мои нервные окончания воспламенились, и я поднялась во весь рост. Боже, я стала выше, или деревья усохли. Я чувствовала себя так, словно взлетела.
– Уна?
Звук моего имени врезался в мой мозг своего рода когнитивным диссонансом. Это был человеческий звук.
Затем Бо Кельвин вышел из тени под прикрытием деревьев.
– Боже милостивый! – сказал он, его глаза были широко раскрыты и дикие.
– Не надо, – закричала я. – Не подходи ближе! – мои слова вырывались из горла, звуча скорее по-звериному, чем по-человечески.
Когда слезы потекли по моему лицу, я нашла в себе мужество посмотреть вниз.
Моя одежда исчезла. Моих рук больше не было. Мои кости срослись, превратившись в огромные черные когти. Темно-коричневый мех пятнами покрывал мои руки и ноги. Я закрыла глаза и сосчитала вдохи. Титаническим усилием мне удалось замедлить сердцебиение. Я почувствовала, как остыла лава в моих венах.
Когда я открыла глаза, снова ясно увидела Бо, а не сквозь красное облако. Но он был уже не тот. Его глаза горели чернотой, а рот отвис. Он сделал шаг и потянулся ко мне.
– Не надо, – закричала я.
– Уна, – сказал он, его голос был намного спокойнее, чем следовало бы. – Все в порядке. Ты в порядке. Разве ты не знала?
– Знала что? – сказала я, мой пульс снова начал учащаться.
Бо набрался храбрости. Он преодолел расстояние между нами и положил нежную, но твердую ладонь на мою руку. Прикосновение опалило меня.
– Уна. Милая, ты медведь-оборотень. Совсем как я.
Земля закружилась так быстро, что я пошатнулась в сторону и упала.
Глава 6
Бо
Она рухнула на землю с великолепной грацией. Уна еще не полностью отключилась. Но усилия, которые потребовались, чтобы сдержать свое обращение, окончательно истощили ее. Ей было бы лучше просто уступить этому. Я поймал ее, облегчая падение, чтобы она ничего не сломала. Кости могут быть наиболее хрупкими в состоянии между обращениями.
Пот струился у нее по лбу. Ее длинные волосы прилипли к спине. Мне потребовалось больше сил, чем я предполагал, чтобы отвести взгляд. Ее одежда порвалась во время обращения. Она лежала обнаженная по пояс на лесной подстилке, и каждая клеточка моего тела загорелась. Я стянул с себя рубашку и обернул ее вокруг нее, закрыв большую часть ее тела. Уна задрожала от моего прикосновения, но она подтянула концы моей рубашки и одними губами поблагодарила.
– Давай же, – сказал я. – Давай хотя бы поставим тебя на ноги.
Она позволила мне обнять себя и оперлась на меня, поднимаясь на нетвердых ногах. Моя рубашка просто прикрывала ее задницу и зияла спереди. Соблазнительная выпуклость ее груди под моим подбородком заставила мое сердце учащенно биться. Мой собственный медведь гудел внутри меня. Но с ней что-то случилось. Она была в ужасе. Больше всего на свете я хотел защитить ее, согреть. И убить то, что вселило этот страх в ее глаза.
Я попытался осмыслить то, что увидел. Уна была оборотнем. Медведицей. Все что когда-либо знал о медведицах, что такой была мать Каллена Джеймса, Фиона. Теперь она жила далеко на Юконе, не довольная жизнью среди подпитываемых тестостероном выходок медведей Уайлд-Ридж. Боже, что, черт возьми, подумала бы об этом Уна?
– Не смотри на меня, – еле выдохнула она.
Ее дыхание ласкало мою щеку, и я прикусил внутреннюю часть щеки, чтобы удержаться от рычания. Боже мой, от нее так вкусно пахло. Ее пульс бешено колотился на виске. Я видел это раньше, но только когда очень молодые медведи впервые обращались. Ей должно было быть по меньшей мере двадцать лет. Я не утверждал, что являюсь экспертом по медведицам, черт возьми, никто им не был. Но Уна казалась испуганной и сбитой с толку тем, кем она была.
– С тобой все в порядке, – сказал я. – У меня есть домик примерно в ста метрах за теми деревьями. Вообще-то я собирался рассказать тебе об этом на случай, если тебе надоест спать на холодной земле.
Некоторые вещи встали на свои места в моем мозгу, теперь обретая больше смысла. Неудивительно, что Уна хотела спать среди звезд. Она была в незнакомом месте. Ее медведица была вынуждена искать убежище в дикой местности.
Уна поднялась на ноги и выпрямилась. Она выскользнула из моих объятий и сделала первые несколько робких шагов самостоятельно. Но она выпрямила спину и запустила руку в волосы.
– Покажи мне дорогу, – сказала она, ее голос все еще был хриплым и грубым из-за недавнего обращения.
Я доставил ее в домик целой и невредимой. Она обхватила себя руками, плотно запахивая мою рубашку вокруг себя. Я хотел бы, чтобы у меня было что-то еще, что я мог бы ей дать. Позже я предложу съездить за ее вещами из лагеря, на который она претендовала на западной части моей земли. Я хотел предложить разжечь камин, но пот все еще струился у нее со лба. Уна, казалось, еще не могла контролировать жар своего тела. Опять же, это было то, что я ожидал увидеть в юном оборотне, а не в этой полностью сформировавшейся, великолепной женщине передо мной.
Она села на каменный очаг. Домик был небольшим. Всего четыре стены и одна комната. В одном углу я держал кухонную плиту из кованого железа, место для сна, а еще там был камин.
Я направился к ней, делая медленные, обдуманные шаги, стараясь не напугать ее еще больше, чем она уже была.
– Разве ты не знала? Я имею в виду, как ты могла не знать?
Ее трясло. Боже, мне не следовало так начинать. Я неуверенно протянул руку, чтобы дотронуться до нее, но Уна отпрянула и отступила к самому дальнему краю очага. Мои пальцы на мгновение замерли, затем я сжал кулак и опустил его обратно на колени.
– Уна. Я не могу представить, через что тебе пришлось пройти. Но ты же знаешь, кто ты такая, не так ли? Я имею в виду, твои родители…
Она издала сдавленный вопль, который разорвал мое сердце. Она покачала головой и закрыла лицо руками.
– Они пытались, – сказала она. – Но стало еще хуже. Я думала, что, если я приеду сюда и буду держаться подальше от людей и вещей, которые причиняют мне боль, я останусь нормальной. Прошло почти четыре года с тех пор, как у меня был подобный приступ.
Мое сердце пропустило удар. Я покачал головой, пытаясь избавиться от тумана того, что она только что сказала. Приступ? Четыре года?
Боже, я не знал, как это сделать. Я прочистил горло и начал снова.
– Уна, ты хочешь сказать мне, что ты не обращалась почти четыре года?
Следующий вопрос, вертевшийся у меня на устах, был о том, как, черт возьми, ей удалось обрести такой самоконтроль, который должен был потребоваться. Как она еще не сошла с ума? Одно было ясно наверняка, я находился в присутствии очень сильной, крутой королевы-воительницы. Но, похоже, она этого не знала.
– Я думаю, что, возможно, причинила Тревору боль, – сказала она. – Сильную.
«Блядь. Тревор». События последних получаса в значительной степени выбили у меня из головы то, что произошло вчера на собрании клана. Тревор предъявил претензии к Уне. Это не означало, что она должна была соблюдать их, если не хотела, но остальные из нас, конечно, соблюдали. Даже то, что она находится здесь, на моей территории, вне его присутствия, может привести к моему изгнанию. Сейчас я не мог беспокоиться об этом. Уна была в бедственном положении.
– Что случилось?
– Он пытался… – она всхлипнула. – О боже. Он по-настоящему разозлился, Бо. Когда я сказала ему, что разбила здесь лагерь. Что-то нашло на него. До этого момента он был таким милым. Настоящий джентльмен, на самом деле. Мы пошли поужинать. Затем я сказала это, и он сжал на мне свои руки… Я просто… Я не смогла контролировать ситуацию.
Красный цвет затуманил мое зрение. Медленная дрожь пробежала по мне. Я упер кулаки в бока, чтобы не подняться и не поддаться бушующему медведю внутри меня.
– Он поднял на тебя руку? – мой голос был ровным, лишенным эмоций.
Уна вытерла глаза и повернулась ко мне лицом.
– Он не причинил мне вреда. Я имею в виду, он пытался поцеловать меня… насильно. Я не знаю, как далеко бы он зашел, если бы я его не остановила. Думаю, довольно далеко.
О, я бы зашел так далеко. Я слишком хорошо все знал. Часть меня испытывала жалость к тому, через что, должно быть, прошел Тревор. Если он хоть немного возбудил ее медведицу или почувствовал это, когда поцеловал ее, это, должно быть, свело его с ума. Это сводило меня с ума, просто от нахождения так близко к ней.
Но Тревор был неправ. Это изменило все. Уна Райан вовсе не была Анам Кара. Это означало, что она не могла быть парой Тревора. Она была оборотнем, и ни один мужчина в Уайлд-Ридж не имел права претендовать на нее по старым законам. Именно Уна имела право на притязания, если она этого хотела. Вот только прямо сейчас она казалась напуганной.
Я хотел причинить кому-нибудь боль. Хотел совершить убийство во имя Уны. Кто-то солгал ей. Кто-то мешал ей понять, кем она была.
– Где Тревор сейчас?
При обычных обстоятельствах я, вероятно, мог бы сам ответить на этот вопрос, просто подняв нос по ветру. Теперь все это было выброшено в окно. Нахождение так близко к Уне привело к короткому замыканию всех моих чувств.
– Не знаю, – ее голос дрогнул. – Он был у подножия пешеходного моста в центре города. Я оттолкнула его. Думаю, что сломала ему спину, Бо. Я не хотела.
Затем Уна расклеилась. Она уронила голову на руки и зарыдала.
– Я не думала, что это может случиться снова. Я так старалась. Бывало и лучше.
Мои внутренности вывернулись наизнанку. Даже при том, что я знал, что рискую обратиться прямо здесь, в домике, я не мог удержаться от того, чтобы прикоснуться к ней. Потянулся к ней и провел рукой по изгибу ее спины. Ее кожа пылала, дыхание сбилось, но она не отстранилась.
– Уна, – сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал мягко.
Я подцепил пальцем ее подбородок и приподнял голову, пока Уна не встретилась со мной взглядом. Ее глаза были налиты кровью и опухли от слез. Она разбила мое сердце на миллион осколков.
Я защищу эту женщину. Буду сражаться со своим собратом, если придется. Она может выбрать свой собственный путь. Может оттолкнуть меня. Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы навсегда убрать этот затравленный взгляд из ее глаз.
– С тобой все в порядке.
Боже, я не знал, как это сделать. Я вырос здесь, на хребте. Я знал, кто я такой, с того момента, как родился.
– Ты не понимаешь, – фыркнула она. – Иногда я кое-что делаю. Вещи, которые я не могу контролировать.
Жар ее тела усилился. Ее прекрасные янтарные глаза потемнели. Медведица внутри нее, пытающаяся вырваться наружу. Мой собственный медведь зашевелился, призванный ее сущностью.
– Уна, тебе никто никогда не говорил? Твои родители? Ты оборотень. Совсем как я.
Слезы навернулись на ее глаза, и она убрала подбородок от моих пальцев.
– Ты не знаешь, о чем говоришь.
– Я точно знаю, о чем говорю. Знал, что в тебе что-то есть. Я просто не могу поверить, насколько хорошо ты умеешь это маскировать. Это должно было быть очевидно для меня примерно за километр. Как ты это делаешь? Боже. Неудивительно, что ты думала, что сходишь с ума.
Она издала сдавленный звук и встала из-за камина. Дерьмо. Я сказал что-то не то. Что, черт возьми, было правильным поступком? Для этого не существовало руководства.
– Уна, где ты выросла? Я имею в виду, ты была среди не-оборотней всю свою жизнь?
Она резко обернулась и впилась в меня взглядом.
– Это не их вина. Кто я такая, что я делаю. Мои родители пытались.
Я сделал глубокий вдох и обхватил колени. Ярость закипала внутри меня. Что, черт возьми, эти люди сделали с ней? Неужели она прожила всю свою жизнь, думая, что она какое-то чудовище? В тот момент я почувствовал, что способен убить всех людей в жизни Уны, которые пытались скрыть, кем она была на самом деле.
– Они пытались что? Боже. Я просто пытаюсь понять. Значит, ты никогда не была рядом с другими оборотнями? Никто никогда не учил тебя, как контролировать твою медведицу или понимать, какой силой ты обладаешь?
Я не мог усидеть на месте. Поднявшись, подошел к ней. Ее глаза вспыхнули яростью, когда она поднялась во весь рост. Боже, она была великолепна. Я видел ее только в неполном обращении. Медведица внутри нее, должно быть, была великолепна. Больше всего на свете мне хотелось вывести ее на улицу и помочь ей раскрепоститься. Однако я должен был быть осторожен. Сколько бы я ни говорил о контроле, я чувствовал грани хаоса внутри себя. Я был в трех метрах от чистокровной медведицы. Мой брачный инстинкт разгорелся с такой силой, что у меня задрожали ноги и заколотилось сердце. Я также знал, что, если я попытаюсь действовать в соответствии с этим, Уна может в значительной степени оторвать мне руки. Тревору повезло, что он ушел от того, что произошло там, на пешеходном мосту.
– Меня удочерили, – сказала она, ее голос понизился на октаву, и я думаю, что в некотором смысле она говорила больше сама с собой, чем со мной. – Я узнала всего несколько месяцев назад.
– Ты знаешь, кто твои биологические родители?
Я осмелел, сделав еще один шаг к ней.
Она покачала головой.
– Вот почему я здесь.
Ее ответ поразил меня, как удар в грудь. Неужели она думала, что ее родители родом с хребта? Это казалось невозможным. Ни один клан хребта никогда бы не оставил кого-то вроде Уны на произвол судьбы среди людей. В этом не было никакого смысла.
– Откуда мне знать, что я могу тебе доверять? – спросила она напряженным голосом.
Боль в ее глазах терзала меня. Мне хотелось заключить ее в объятия и смыть ее поцелуем. Моя потребность в ней возросла до вулканического уровня. Я должен был взять это под контроль.
– Нам нужно выйти на улицу.
Четыре стены комнаты сковывали меня так же сильно, как и моя кожа. Я наполовину ожидал, что Уна будет протестовать, но ее собственная природа тоже взывала к ней.
Я вывел ее на улицу, на прохладный воздух. Лес, окружавший нас, успокаивал мои нервы. Уне стало легче дышать.
– Пойдем прогуляемся. Я обещаю, не подниму на тебя руку.
Она кивнула и последовала за мной, когда я пошел по тропе за домиком. Она вела к северной границе моей собственности. Мы шли молча. С каждым шагом мое собственное сердцебиение начинало успокаиваться. Мы остановились, когда достигли края хребта, откуда открывался вид на бурлящие воды озера Верхнее. Именно здесь я всегда чувствовал себя спокойнее всего. Горный хребет и озеро внизу были такой же частью меня, как и медведь. Я рассчитывал на то, что Уна тоже это почувствует.
Поднялся ветер, и я посмотрел на Уну в профиль. Ее густые каштановые волосы струились за спиной. Ее грудь поднималась и опускалась. Моя рубашка соскользнула с ее плеч, обнажив край ключицы. Тепло разлилось внизу моего живота, а затем устремилось прямо к члену. Я оглянулся на озеро.
– То, что ты мне говоришь, невозможно, – ее голос был едва громче шепота, но мне казалось, что я могу слышать ее на сверхъестественном уровне.
– Ты знаешь, что это не так, – сказал я. – Ты знаешь, в глубине души, что я прав.
Ее глаза метнулись к моим. Она сделала шаг назад. Ветер трепал края моей рубашки по ее бедрам. Боже, помоги мне. Я хотел прижать ее к себе, держать в тепле и безопасности. Я хотел убрать этот ужас из ее глаз. Она была такой уязвимой. И также была достаточно сильна, чтобы проломить мне череп, если я не буду осторожен. Похоже, Тревору повезло, что она не сделала с ним именно этого.
– Уна. Я собираюсь показать тебе, кто я такой. Можешь ли ты доверять мне? Я обещал тебе, что не прикоснусь к тебе. И не причиню тебе вреда. Но тебе нужно увидеть это своими собственными глазами.
Ее нижняя губа задрожала, но она медленно кивнула мне. Мой медведь зарычал внутри меня, пытаясь вырваться наружу. Я собирался позволить ему.
Я отошел от выступа с подветренной стороны от Уны. Затем выпустил медведя на волю. Мое зрение потемнело, затем обострилось. Мышцы сжались, растянулись и вновь соединились. Я попытался замедлить обращение, чтобы не шокировать ее. Но, стоя в присутствии чистокровной медведицы…
Мех пророс там, где когда-то была плоть. Я поднялся на задние лапы и издал рев, от которого волосы Уны взметнулись назад. Она ахнула и отшатнулась в сторону. Но она не боялась. Я почувствовал, как внутри нее борется ее собственная медведица. Она пыталась бороться с этим. Боже, она всегда боролась с этим. Она была такой сильной. Свирепой. Великолепной.
Затем она не могла больше бороться с этим ни секундой. Уна вскрикнула, а затем упала на четвереньки.
– Нет! – захныкала она.
Но было слишком поздно. Уна бросила на меня последний отчаянный взгляд потемневшими глазами, затем, наконец, позволила себе обратиться.
Ее обращение было неловким. Но как только это началось, остановить его было невозможно. Коричневый светлый мех покрывал ее тело. Она царапнула воздух своими мощными когтями, затем поднялась во весь великолепный рост.
Медведица Уны поднялась на задние лапы и издала рев, который эхом разнесся по долине и опалил мою душу.
