Текст книги "Блондинка? Брюнетка? Рыжая!"

Автор книги: Ким Лоренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Палата была маленькая, белая и насквозь пропахшая лекарствами. Франческо тихо вошел. Необходимость принимать решение, которое может стоить жизни его ребенку, повергла его в шок.

Франческо бесшумно подошел к кровати Эрин. На первый взгляд могло показаться, что она спит. Он остановился и посмотрел на свою жену. Она была бледнее обычного и казалась невероятно хрупкой.

– Ты расстроен? – услышал Франческо слабый голос Эрин. От неожиданности он вздрогнул.

– Я думал, ты спишь, – проговорил он.

Эрин попыталась улыбнуться.

– Почти сплю. Они дали мне какое-то лекарство, видимо снотворное. Такое чувство, будто я пьяная или немного не в своем уме, – пошутила она. – Ты, наверное, заметил. Такое чувство, будто у меня рот забит ватой.

– Да, есть немного, – кивнул Франческо.

– Что ты им ответил?

– Кому?

– Что они сказали тебе про лапароскопию?

– Сказали, тебе ничего не угрожает, милая.

– Не важно. Меня волнует ребенок. Как он это перенесет? Все ли с ним будет нормально? – вопрошала Эрин.

– Да, все будет нормально, я в этом уверен! – коротко ответил он.

– Уверен? – недоверчиво переспросила она.

– Абсолютно, – подтвердил Франческо.

– Хорошо, – вздохнула Эрин. – Франческо!

– Что, любимая?

– У тебя такой красивый рот и глаза.

– Спасибо, родная.

– Я очень люблю твои глаза.

Франческо склонился над Эрин. Он поцеловал жену в бледные губы и понял, что она засыпает. Еще какое-то время он стоял, наблюдая, как Эрин безуспешно борется со сном. Когда она наконец закрыла глаза, он вновь склонился над ней и поцеловал в лоб.

Когда Франческо собирался выйти из палаты, за его спиной раздалось произнесенное сквозь сон признание:

– И ноги тоже.

Первое, что услышала Эрин, очнувшись от забытья, были два голоса, мужской и женский. Она не могла понять, что они так напряженно обсуждают, но они ее очень раздражали. Словно в бреду, Эрин пробормотала:

– Убирайтесь! Оставьте меня! Голова раскалывается! Дайте воды!

Тут она очнулась окончательно и, приподнявшись на локтях, громким, тревожным голосом спросила:

– Где я?

На ее вопрос никто не ответил, зато издалека долетело:

– Эрин вернется с нами.

Внезапно в палате включился свет.

Эрин сощурилась. Головная боль и резь в глазах не давали ей сфокусировать взгляд. Она снова уронила голову на подушку и на некоторое время отключилась. На ее лице застыло страдание. Очнувшись вновь, Эрин попыталась что-то сказать, открыть глаза, но лишь тяжело вздохнула.

– Любимая, если бы произошло что-то непоправимое, я бы себя никогда не простил… – услышала она над собой любимый голос. – Почему она не приходит в себя? – с беспокойством обратился Франческо к кому-то.

– Она может проспать до утра. Это нормально, – отозвалась медсестра. – Если ваша жена проснется раньше, она будет чувствовать себя очень плохо. Пусть спит. А вам я посоветую отправиться домой, а утром вернетесь.

– Я останусь, – произнес Франческо.

– Принести вам плед?

– Не надо, – отказался он от предложения.

– Я принесу вам кофе, – сказала медсестра и вышла из палаты.

Франческо сел недалеко от кровати Эрин и принялся что-то бормотать:

– … сначала Райф, теперь это… – до слуха Эрин доносились обрывки фраз. – Я не стану винить тебя, если ты теперь меня возненавидишь… Не понимаю, как такое могло произойти. Что на меня нашло? Я ехал к тебе, надеясь доказать, что люблю, что буду заботиться… Дурень! Я поклялся тебе… Ты обещала вернуться… Что с нами творится? Почему мы не способны остановиться вовремя, не доведя ситуацию до абсурда, до трагедии…

– Мистер Романелли, – произнесла вернувшаяся медсестра, – я поставлю кофе сюда.

– Спасибо вам за все…

Дверь закрылась.

– Я не могу потерять тебя! Я не потеряю тебя, Эрин…

– Привет! Любимая…

– Франческо.

Эрин немного испугалась, увидев его усталое, посеревшее, обросшее щетиной лицо.

– Мы все еще женаты? Как же глупо, любимый! Какие мы идиоты! – Эрин улыбнулась. – Ты мог найти себе отличную любовницу, Франческо, зачем ты женился на мне? Нет, постой! – опомнившись, воскликнула она. – Что со мной случилось?

– Ты упала, девочка моя. Ты это помнишь?

– Ой! Как мне хочется пить! Упала?

– Не важно, дорогая. Все в прошлом, – убаюкивающе прошептал ей Франческо. – Эрин, ты хочешь спать?

– Да, любимый.

– Тогда спи. Засыпай до утра.

– Не уходи, дорогой.

– Я никуда от тебя не уйду, любовь моя!

– Когда вы отпустите меня домой?

– Мне начинает казаться, вам у нас не нравится, – с шутливым укором произнес доктор Росс. – Вы тут всего лишь сорок восемь часов.

– Всего?! А такое чувство, будто целую вечность! – улыбнулась Эрин.

– Нам еще предстоит проверить состояние вашего малыша, ему многое пришлось пережить за эти двое суток, и мы должны быть полностью уверены, что ему не нужна медицинская помощь, – проговорил доктор. – А что касается вас, милая леди…

– Я хорошо себя чувствую, – заверила она его.

– Я знаю, – он рассмеялся и в сопровождении медсестры вышел из палаты.

Эрин вернулась к пролистыванию журнала, который принесли специально, чтобы пациентка не скучала и не расстраивалась. Журнал оказался весьма интересным, но Эрин была не в состоянии сосредоточиться на тексте статей и поэтому ограничилась разглядыванием фотографий и иллюстраций.

Когда Эрин после наркоза окончательно пришла в сознание, она застала Франческо возле своей постели. Он сразу без всяких предисловий объявил ей:

– С ребенком все нормально. А как ты себя чувствуешь? Позвать медсестру?

– Не знаю, – растерялась она.

– Ты очень беспокойно спала, милая… Доктор сказал, это из-за наркоза.

– Ты все время был здесь? Они давали мне лекарства? А это не вредно для малыша?

– Любимая, перестань тревожиться. Я же сказал, что с ребенком все хорошо. Помолчи немножко.

Франческо вставил жене в уши стетоскоп и приложил его к ее животу.

– Послушай, как бьется.

– Что это?

– Сердечко. Это маленькое, но сильное сердечко нашего малыша.

– Быть не может! – восхищенно воскликнула Эрин. – Я его слышу!

– Они бы не дали тебе лекарство, которое может повредить ребенку.

Она с тревогой смотрела на Франческо.

– Любимый, я никогда себя за это не прощу…

– Это не твоя вина, девочка, – грустно улыбнулся он.

Этот короткий разговор быстро утомил Эрин, и незаметно для себя она снова уснула, а когда проснулась, Франческо все еще сидел у ее постели.

– Ты ужасно выглядишь, – сообщила она ему.

– Несколько часов назад мне казалось, будто я вот-вот умру от страха за тебя и нашего малыша.

– А тебе не приходило в голову пойти домой и выспаться?

– Думаешь, я бы смог уснуть? Нет, любимая, уверяю тебя, это невозможно, – покачал головой Франческо.

– Умираю… – проговорила Эрин.

– Что с тобой? – он вскочил. – Я сейчас позову доктора!

– Умираю, как хочется пить, – улыбнулась она.

– Подожди, я спрошу медсестру, можно ли тебе воду.

– Хочу домой!

– Медсестра сказала, что здесь очень не любят таких пациентов, которые постоянно ноют и просятся домой, – предупредил ее Франческо.

Эрин осталась в палате одна. Она думала о том, как трогательна забота ее мужа об их ребенке. Ты должна вернуться домой в Италию, ты же понимаешь, что это в интересах нашего малыша, вспомнила женщина его слова.

Эрин продолжала листать журнал, удивляясь, как это она могла согласиться лететь с Франческо в Италию.

Скрипнула дверь, и в дверном проеме показался мужчина, он был среднего роста, с бородой, поредевшими волосами и в очках.

– Миссис Романелли… – обратился он к Эрин.

– Простите, – она вглядывалась в его лицо.

– Извините, я не представился. Меня зовут Питер Хейер.

Эрин пожала протянутую руку.

– Я думал, Франческо объяснил вам необходимость нашей встречи, – начал мистер Хейер.

– Вы адвокат? – предположила она.

– Нет, что вы, миссис Романелли! – рассмеялся Питер Хейер. – Я владею несколькими художественными галереями в Лондоне, Нью-Йорке, Барселоне…

– Верно, я о вас слышала, – кивнула Эрин, все еще не понимая, зачем он пришел.

– Вы уже знаете о готовящейся выставке, миссис Романелли?

– Боюсь, что мне об этом ничего не известно.

– У меня складывается ощущение, что вы не готовы к нашему разговору, – неуверенно произнес мистер Хейер.

– Я теряюсь в догадках.

– Мистер Романелли показал мне ваше порт-фолио.

– Мое портфолио?

– Вообще-то мы стараемся не иметь дело с протеже богатых и знаменитых персон, но ваш муж…

– Мой муж не оставил вам другого выбора? – с грустной улыбкой предположила Эрин.

– Скажу вам, он был весьма настойчив, – аккуратно уточнил мистер Хейер.

– Да уж, мой муж имеет привычку вести все переговоры в ультимативном ключе.

– Вам очень повезло, если он и впредь будет выступать в качестве вашего агента, потому что, внимательно ознакомившись с вашими фотографиями, я заинтересовался ими. Я бы очень хотел предложить вам сотрудничество…

Через два часа пришел Франческо. Это время Эрин потратила на составление всевозможных версий последних событий. Питер Хейер задал ей тяжелую загадку.

– Они уже сказали, что выписывают тебя? – возбужденно начал Франческо.

– Наконец-то! – облегченно выдохнула Эрин. – А у меня был сегодня один весьма загадочный посетитель.

– Какой такой посетитель?

– Не притворяйся, Франческо, ты сам отлично знаешь! Питер Хейер.

– О! Приходил сам мистер Хейер? Очень эмоциональный господин, тебе так не показалось?

– Именно так, дорогой. Его эмоциональность передалась и мне. Он сказал, что у меня появился влиятельный агент, который без моего согласия продвигает мои работы, показывая мое портфолио владельцам галерей. Эта информация меня озадачила. Ты не мог бы мне объяснить, что происходит?

– Я был в твоей фотолаборатории…

– Ты был в моей фотолаборатории?! – возмутилась Эрин.

– Не кричи на меня, Эрин! Ты сама просила меня привезти твои вещи. Я отобрал несколько работ, которые произвели на меня особенное впечатление, и составил из них то самое портфолио, которое и показал Питеру Хейеру.

– Почему ты решил, что эти работы достойны быть выставленными? Сама я отнюдь не высокого мнения о своих художественных способностях. Конечно, я люблю фотографировать, но для меня это не более чем хобби, за которое мне иногда еще и платят.

– У мистера Хейера отличная репутация в художественных кругах и тонкий вкус. И он считает, будто некоторые из твоих работ настолько хороши, что их необходимо включить в готовящуюся выставку, главная идея которой – открытие новых талантов.

– А сам ты что по этому поводу думаешь, Франческо? – взволнованно поинтересовалась Эрин.

– Я думаю, все твои работы необходимо выставить, любимая. Только, боюсь, это невозможно. Тебе самой стоит поучаствовать в отборе фотографий для выставки.

– Боже! Франческо, я и мечтать об этом не могла! Но меня смущает, что ты буквально навязал меня ему.

– Это неправда, Эрин. Я не навязывал, я всего лишь принес твои работы и продемонстрировал их. Это было трудно, потому что галерея Хейера славится своим непредвзятым отношением к художникам, и в нее очень сложно попасть. Но Питер оценил твои работы вовсе не потому, что я их продвигал. Он – настоящий профессионал. А ты не должна стыдиться моего участия. Дело художника – создавать произведения искусства, дело бизнесмена – искать достойный рынок сбыта. Каждый из нас неплохо справляется со своим делом, и этим следует гордиться. Любимая, я тебя убедил?

– Да, Франческо, – кивнула Эрин.

– Как твой агент я имею право рассчитывать на десять процентов выручки с продаж, поэтому я лично заинтересован в твоем коммерческом успехе.

Она рассмеялась.

– Дорогой, ты и правда веришь, что кто-то позарится на мои фотографии?

– Ты зря столь скептически настроена. У твоего мужа отменное деловое чутье, и если он делает ставки на твои работы, поверь мне, это не просто так. И кстати, я разговаривал этим утром с твоим лечащим врачом…

– Неужели что-то не так? – встревожилась Эрин.

– Совсем наоборот, девочка, все идет отлично. Доктор Росс очень тобой доволен. Я спрашивал его мнение насчет предстоящего перелета в Италию. Он уверен, лететь можно уже завтра. Ты рада, милая?

– Так скоро? – произнесла она с некоторым разочарованием. – По правде сказать, я этого не ожидала.

– Так надо, дорогая. Я боюсь оставлять тебя с твоей матерью. Тебе нужен покой, который она обеспечить не в состоянии.

– Мне не нужен ничей присмотр, в том числе и ее.

– Я не согласен. Рядом с тобой всегда кто-то должен находиться. Не забывай, что, если бы у тебя не закружилась голова, ты бы не упала с лестницы. Поэтому по возвращении домой я намерен нанять сиделку, которая бы помогала тебе во время беременности и после рождения малыша.

– Ты хочешь, чтобы она нянчила ребенка вместо меня? – недоумевала Эрин.

– У нас очередная проблема, Эрин? Почему тебе это кажется неприемлемым?

– Мне не нужна нянечка, Франческо. Я не желаю, чтобы кто-то следил за мной в моем собственном доме.

– Но в сложившихся обстоятельствах, дорогая…

– О каких обстоятельствах ты говоришь?

– Ты очень нервная, Эрин, это не на пользу ребенку. Я хочу, чтобы сейчас ты успокоилась и все тщательно обдумала.

– Я не собираюсь ничего обдумывать! – закричала она. – Я нормальная беременная женщина с обычной гормональной нестабильностью, и я выхожу из себя, только когда меня стараются из себя вывести! И мне не нужен специалист по надзору за беременными истеричками! Ты меня понял, Франческо?

– Ты, как всегда, все неверно поняла. Я собираюсь нанять человека, помощь которого позволила бы тебе высвободить время для твоих личных интересов.

– Я сама хочу ухаживать за своим ребенком, Франческо, – уверенно произнесла Эрин.

– Однажды ты изменишь свое мнение, – парировал он.

– Даже если и так! Пусть я изменю свое мнение, но сделаю это не под твоим давлением, от которого я так устала.

– Я очень терпелив.

– Вот и отлично.

Побранившись вволю, они посидели некоторое время молча, глядя друг на друга.

– Моим родителям не терпится познакомиться с тобой. Они уже вернулись в Италию, – нежно произнес Франческо.

– Как себя чувствует твоя мама? – поинтересовалась Эрин.

– Часто приходит на могилу Райфа. Ей тяжелее, чем кому бы то ни было из нас, – признался он.

– Цветы, которые она мне прислала, очень красивые. Я поблагодарила ее по телефону, милый. У нас состоялся довольно приятный разговор.

– Она обрадовалась новости о моем будущем отцовстве. Но, боюсь, для нее все, что касается меня, весьма тяжело, – задумчиво произнес Франческо.

– Что ты имеешь в виду? – она непонимающе посмотрела на мужа.

– Уверен, мама не может видеть меня и не вспоминать о Райфе. У него уже никогда не будет детей. Должно быть, подобные мысли ее больно ранят.

– Знаешь, а ведь если бы Райф сейчас был жив, мы бы не встретились, ты бы не сидел у моей постели, не волновался о нашем малыше… – прошептала Эрин.

– Нет, мы бы обязательно когда-нибудь встретились, в этом я не сомневаюсь, – заверил супругу Франческо.

– Но у нас не было бы такой безумной, поспешной, замечательной свадьбы, милый.

– Пожалуй, в этом ты права, – согласился он. – И знаешь, я предпочитаю жить в той реальности, где ты – моя жена и будущая мать моего ребенка.

– «Я, моя, мое» – порой мне нравится, как ты это произносишь, – улыбнулась Эрин.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Эрин очнулась от тяжелого сна. Она лежала и ждала, когда ее сердце перестанет биться так часто. Образы ночного кошмара непроизвольно всплывали перед ее мысленным взором. Она повернула тяжелую голову и всмотрелась в циферблат настольных часов. Было начало второго. В палате слабо светил ночник.

Эрин приподнялась на локтях и взбила подушку.

– Надеюсь, это только сон, – пробормотала она себе под нос.

– Больничные кровати плохо приспособлены для сна, – услышала она и невольно вздрогнула.

– Что ты здесь делаешь посреди ночи?

– Я уходил, – улыбнулся Франческо.

– Уходил, но…

– Прости, Эрин, я не хотел тебя будить, – сказал он, поднимаясь из кресла и подходя к кровати.

– Что происходит, Франческо? – спросила Эрин.

Он лишь провел рукой по ее влажному, потному лбу.

– Франческо, – сурово обратилась она к мужу, – не держи меня за идиотку! Ты сторожишь меня, так ведь? Ты мне не доверяешь?

Он продолжал молчать.

– Можешь не беспокоиться, я ни на минуту не забываю о ребенке, он для меня важнее всего. Ты ведь не думаешь, что я представляю угрозу для собственного малыша? Все эти предосторожности, вроде дежурства у моей постели и найма нянечек, я считаю совершенно излишними…

– Ты закончила? – улыбнулся Франческо.

– Ты считаешь меня плохой матерью, Франческо? – спросила Эрин, чувствуя, как ее глаза наполняются слезами.

– Более подходящей матери для моего ребенка я и представить не могу, родная. И мне даже в голову не приходила мысль о том, что ты можешь причинить ему вред. Прости, если заставил тебя так думать.

– Но ты сам сказал, будто я очень нервная и меня необходимо постоянно контролировать. Разве ты имел в виду не то, что мои волнения не полезны для малыша?

– На самом деле я боюсь за тебя, милая. Во всех промахах ты привыкла винить только себя. В этом мы похожи. Своим самобичеванием мы скорее усугубляем проблемы, нежели их решаем. Меня очень пугает твоя склонность к уединению. Когда ты предоставлена самой себе, твои страхи и подозрения беспрепятственно заполняют все твое сознание. Поэтому я предпочитаю находиться рядом.

– Тебя не просто понять, Франческо, – покачала головой Эрин.

– Помнишь, ты обвинила меня в эгоизме. Мне бы очень не хотелось соглашаться с этим, но, боюсь, ты совершенно права. До сих пор я думал о тебе лишь как о собственной жене, части меня, а не как об отдельном человеке с отличным от моего мнением. Знаешь, если бы я изначально принял все особенности Райфа вместо того, чтобы отождествлять его с собой, я бы намного раньше догадался, куда его могут привести переживания. Но я был уверен, что мы абсолютно одинаковы, и эта ошибка стала роковой.

– Ты продолжаешь думать, будто можешь все держать под контролем?

– Это заблуждение у нас с тобой общее, Эрин.

– Сдается мне, я совершенно тебя не знаю, Франческо, – прошептала она.

– Спрашивай, о чем хочешь, я открою тебе любой секрет.

– Это какая-то уловка, милый? – рассмеялась Эрин.

– Спорим, после двадцати лет брака я сделаюсь самым скучным и предсказуемым человеком.

– Ты оптимист. Двадцать лет – это огромный срок, в течение которого может приключиться что угодно.

– А мне этот срок представляется одним днем, любимая. Засыпай, Эрин.

Эрин покинула больницу на вертолете.

Вертолет приземлился в аэропорту на площадке для особо важных персон. С борта вертолета супруги перешли на борт частного самолета, принадлежащего семье Романелли.

Эрин очень жалела о том, что пока не научилась по-настоящему наслаждаться роскошью. Она пробормотала:

– Я чувствую себя членом королевской семьи или звездой Голливуда. – Девушка удобно устроилась в кожаном кресле и огляделась вокруг.

– Сегодня ты выглядишь волшебно, любовь моя, – восхищенно произнес Франческо.

И это было правдой, потому что новое шелковое платье цвета фиалок подчеркивало необычную красоту Эрин. Ее кожа сияла, волосы блестели на солнце, а глаза были наполнены таким светом, что при взгляде на жену голова Франческо кружилась, а сердце сладко замирало.

– Мы вместе, и это настоящее счастье! – прошептал он.

В полете Эрин попросила чаю, а через некоторое время выпила вторую чашку.

– Почему бы тебе не поспать? – предложил ей муж.

– Я боюсь засыпать, – призналась она. – После этого падения с лестницы меня одолевают кошмары. Я постоянно просыпаюсь в страхе за жизнь ребенка.

Франческо озадаченно посмотрел на супругу, но предпочел промолчать, предоставив ей возможность выговориться.

– Я понимаю, это всего лишь сны, но все, что касается нашего малыша, кажется мне невероятно важным.

– Но твое беспокойство и бессонница повредят ему куда больше, чем дурные сны, – предположил Франческо. – Предлагаю тебе вздремнуть, но помни, милая, что я рядом. Тебе нечего бояться.

– Ничего не получится, дорогой, – покачала головой Эрин.

– Ты же даже не пробовала!

– Не получится… Если ты не поцелуешь меня, – улыбнулась она.

– Поцелую, потому что я очень люблю твои губы. У тебя самые сочные и желанные губы, любимая, – объявил Франческо и нежно ее поцеловал.

– Теперь я уверена, сон будет сладким.

– Безусловно…

Но для самого Франческо одного поцелуя оказалось мало. Он ласкал лицо Эрин губами, царапая ее нежную кожу своей щетиной. Когда девушка в очередной раз поежилась, Франческо произнес:

– Мне действительно нужно побриться, – он попытался встать из кресла, но Эрин его удержала.

– Постой, – попросила она, – не уходи. Я хочу поговорить с тобой.

– Это так срочно? Давай поговорим, когда вернемся домой, – предложил Франческо.

– Я хотела поговорить с тобой о нашем ребенке.

Он напряженно застыл.

– Я не могу больше откладывать этот разговор. Я должна все сказать тебе прямо сейчас. Мне известно твое мнение обо мне, Франческо. Ты считаешь меня весьма нестабильным человеком…

– Почему ты так решила, милая?

– Ты сам обвинил меня в том, что бегство от проблем становится главной моей чертой. Ты считаешь, я ищу легких путей… В общем, мой выбор невелик.

– Я не совсем тебя понимаю, Эрин.

– Ты совершенно меня не понимаешь, – пристально всматриваясь в лицо мужа, произнесла Эрин. – Ты когда-нибудь думал о том, чтобы растить ребенка самостоятельно?

– Что?!

– Франческо, для меня не секрет, как сильно ты хочешь этого малыша. Я вижу, ты на многое готов пойти, лишь бы остаться с ним.

– Но ребенок нуждается в обоих родителях…

– Но только не тогда, когда отец с матерью на дух друг друга не переносят. Поверь, я знаю это, как никто другой… Брак моих родителей был для меня настоящей трагедией.

– Неужели все было настолько плохо, Эрин?!

– Когда я только собиралась пойти в первый класс, отец обещал первого сентября подарить мне сувенир, который он привез из Йорка. Я ждала этого дня с нетерпением. Помню, как по дороге в школу недалеко от нашего дома я увидела своего отца, который прямо на улице, на виду у всего квартала, обнимал и целовал какую-то крашеную блондинку. Дети, вместе с которыми мне предстояло учиться, тоже это видели!

– Ты рассказала матери?

– Да, рассказала. Я не нашла в себе сил сдержаться. Возможно, я просто надеялась получить увиденному хоть какое-то рациональное объяснение. Я предположить не могла, чем это обернется.

– Как она отреагировала?

– С ней случилась одна из тех истерик, которые мне приходилось частенько наблюдать на протяжении последующих лет. Пришел отец, застал эту сцену, молча собрал вещи и хлопнул дверью. А мать потом еще долго ругала меня и кричала: «Что ты наделала! Ты же ничего не соображаешь! Не суйся в дела взрослых!» Я была уверена, что отец ушел из дома из-за меня. Я и предположить не могла, будто мать всегда знала все о его бесчисленных любовных похождениях и вовсе не нуждалась в том, чтобы кто-то открывал ей глаза.

Франческо терпеливо выслушал Эрин и сдержанно произнес:

– Да, люди иногда совершают ошибки.

– Не стану спорить.

– Но второго шанса заслуживают все, милая, даже самые отъявленные негодяи.

– Это признание? – Эрин внимательно посмотрела на мужа.

– Признание? А в чем я должен признаться, я что-то не понимаю, – насторожился Франческо. – Если ты намекаешь на причину нашего разрыва, то мне не в чем сознаваться. За тем поцелуем, который ты видела, ничего тайного не кроется. Я могу поклясться.

– Не надо клясться, – спокойно сказала она.

– То есть? – не понял он.

– Я верю тебе, – твердо произнесла Эрин.

– Спасибо. Господь свидетель, я тебя не обманываю.

– Но не только это меня тревожит…

– Ты будешь чудесной матерью, Эрин. Ты не должна ни в чем сомневаться, – Франческо ласково взял жену за руку.

– Ты говоришь мне это не в первый раз, – тяжело вздохнула она.

– Ты из тех людей, которые предпочитают бояться неизвестности, но пора бы уже научиться смотреть в глаза правде, – сказал он.

– Мы с тобой не уживаемся – вот та самая горькая правда, которую нельзя не принимать в расчет! – пыталась донести до него свои сомнения Эрин. – Между нами нет ни доверия, ни чуткости. Ты не рассказал мне про Рафаэля, я не рассказала тебе про ребенка… У каждого из нас есть свои оправдания, которые не делают наше общение более легким. Ты постоянно напоминаешь мне о моих психологических проблемах, но сам не считаешь нужным считаться с ними. Куда нас это может завести?

– Ты хочешь от меня прямоты и честности? Правильно я тебя понимаю? – Франческо ждал ее ответа. – Я не соответствую твоим требованиям? – рассмеялся он.

Эрин поднялась из кресла. Франческо поздно понял, что вновь пошутил не вовремя. Упрек Эрин в отсутствии чуткости оказался как нельзя кстати.

– Эрин, все нормально! – попытался успокоить жену Франческо. – Мы справимся. Я согласен с твоими доводами. Прости…