Текст книги "Брюки не требуются (ЛП)"
Автор книги: Ким Карр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)
Глава 2. Прими позу
Камден
Искушение – это нечто большее, чем склонность к греху.
Это уговаривание, манипулирование, побуждение, причем повсюду. Бывают моменты, когда я отказываю себе в этом. Временами я поддаюсь, становлюсь его жертвой. Иногда я ищу его. Черт, бывает и такое, что искушение мне просто нужно, чтобы почувствовать себя живым.
Однако в этот раз все по-другому. Из-за него. И хотя я знаю, что не должен следовать за искушением, я ловлю себя на том, что гоняюсь за ним. Искушение слишком велико, чтобы устоять. Я иду, куда бы он ни направил меня, без вопросов, но, как всегда, когда открывается одна дверь, открывается и другая, и еще одна, и еще одна.
Бесконечные двери без ответов.
Никогда не закрываются.
Я, бл*дь, не могу этого вынести.
Когда распахивается очередная дверь, мне хочется захлопнуть ее и запереть на миллион ключей, но на этот раз это не сон.
Это ощущение реально.
Поток ледяной воды, попадающий мне на лицо, пробуждает меня от кошмара, от которого я, кажется, никогда не смогу избавиться.
Моргая, я открываю глаза и заслоняюсь от солнечного света рукой.
– Какого хрена, Амелия?
Моя младшая сестра стоит надо мной с ухмылкой на лице и открытой бутылкой воды в руке.
– Я думала, ты уезжаешь сегодня днем?
Быстро принимая сидячее положение на ее маленьком диванчике, я оглядываюсь в поисках своего телефона.
– Так и есть. Который сейчас час?
– Время твоего вылета давно прошло, братишка. Похоже, ты остаешься.
– Почему ты меня не разбудила?
Бросив свой рюкзак на пол, она переводит взгляд на меня.
– Я не твой личный будильник. У меня были выпускные экзамены, помнишь? Я только что вернулась домой.
Понимая, что облажался, я расслабляюсь и решаю успеть на более поздний рейс.
– Верно. Как думаешь, ты сдала?
– Сдала, как всегда. Похоже, в конце месяца я получу степень магистра делового администрирования.
Ненавидя, что она делает то, что на самом деле не хочет, то, чего требует наш отец, я бросаю на нее сочувственный взгляд и говорю единственное, что могу.
– Это здорово.
Взгляд, который она бросает на меня, предупреждает, что надвигаются неприятности, и, прежде чем я успеваю остановить ее, она выливает остатки воды мне на голову.
Я вытираю капли с лица, а затем свирепо смотрю на нее.
– Серьезно, Амелия, когда ты собираешься повзрослеть?
Пожав плечами, она подходит к столу, чтобы взять свою камеру, а затем возится с настройками.
– Ты меня об этом спрашиваешь? Разве это не ты ввалился сюда в стельку пьяный прошлой ночью?
Моя раскалывающаяся голова – единственное напоминание, которое мне нужно о вчерашней пьянке. Наклонив голову, я почесываю заднюю часть шеи.
– Насчет этого. Прости, если я тебя разбудил.
Камера, направленная в мою сторону, – это то, к чему я привык, когда нахожусь в компании своей сестры.
Щелк. Щелк. Щелк.
Если это ужасное предчувствие, которое у меня есть, окажется правдой, если она действительно пойдет работать к моему отцу в «Уотерс Групп», она попрощается со своей страстью к фотографии. Хотя, кто знает, может быть, она передумает работать на него. А он мог бы просто снять ее со своего крючка, хотя и не хочет делать этого из-за меня и моего брата. Тот факт, что я осматриваю ее милую однокомнатную квартиру в Виллидж, за которую платит мой отец, хотя он ненавидит, что она здесь живет, это начало того, что Амелия стала той, кем она хочет быть, а не той, кем он хочет ее видеть.
По словам нашего отца, она должна была жить в Морнингсайд-Хайтс, потому что там гораздо безопаснее, и, в конце концов, именно там жил он, где прежде жил его отец и где жили мы с братом, когда учились в Колумбийской школе бизнеса.
Как и все Уотерс с начала времен.
Все же я горжусь своей сестрой за то, что она противостоит отцу и живет там, где хочет она, а не там, где хочет он, чтобы она жила, и не так, как ему удобно.
Я поднимаю руку вверх.
– Не сейчас, пожалуйста, звук затвора слишком громкий.
Щелк. Щелк. Щелк.
– Амелия, я сказал пожалуйста.
Это заставило ее прекратить. Когда она отводит объектив от лица, в ее серых глазах появляется необычное выражение сочувствия.
– В любом случае это не ты меня разбудил. Это была Ванесса, которая не прекращала звонить.
Я снова потираю заднюю часть шеи.
– О чем ты говоришь?
Она указывает на мою спортивную сумку.
– Она хотела поговорить с тобой. И решила оставить тебе подарок.
– Ты позволила ей подняться?
– У меня не было выбора. Она собиралась разбудить всех соседей. К счастью для тебя, ты был в отключке. Хотя, должна признать, было довольно забавно наблюдать, как она пытается тебя разбудить. Чем лучше она старалась, тем больше злилась. Она перепробовала все ругательства. Я не знаю, что ты сделал, но ты реально ее разозлил.
Мне так сильно хотелось ее сфотографировать, а затем опубликовать снимок во всех социальных сетях с подписью «Ледяная королева терпит неудачу».
Качая головой, я не могу сдержать смех.
– Она никогда тебе не нравилась.
– Что в ней могло нравиться? Она всегда была заносчивой сукой при мне.
Поднимаясь, я игнорирую ее и направляюсь к стойке, где обнаруживаю черный фотоальбом.
– Это твое последнее портфолио?
Амелия проводит своими тонкими пальцами по серебряной подкладке.
– Нет, это фотографии нас троих.
Услышав эти слова, я понимаю, что пора уходить.
– Я приму душ. Ты сможешь найти мне другой рейс до Оринджа?
Камера всегда находится в пределах ее досягаемости, она снова поднимает ее и начинает снимать.
– Почему бы тебе не остаться еще на несколько дней? Я скучала по тебе.
Мне неприятно покидать ее, но, зная, что должен это сделать ради собственного благополучия, я пытаюсь поднять настроение, корча рожицы. Я высовываю язык.
Прикладывая большой палец к носу и растопыриваю пальцы. Подношу руки к ушам и машу ими. Все это время не говоря ничего, что отвечало бы на ее вопрос. Она знает, что ответ – нет.
– Будь серьезным, – говорит она мне.
– У меня похмелье, и я даже не принял душ. Насколько серьезным я могу быть?
– Хотя бы попытайся.
Я бросаю на нее взгляд и ухмыляюсь:
– Как тебе это?
Амелия опускает камеру.
– Ненамного лучше. Иди в душ, а я найду тебе билет на рейс.
Я наклоняюсь и целую ее в щеку
– Ты лучшая.
Проявление чувств на самом деле не ее конек, да и не мой, если уж на то пошло. Она отталкивает меня.
– Отойди от меня. От тебя воняет алкоголем и ей.
Ей.
Точно.
Черт.
Схватив свою спортивную сумку, я направляюсь в ванную.
Черное платье Амелии кучей брошено на пол, рядом с ним ее туфли на высоких каблуках. Я провожу руками по своим волосам.
Бл*дь.
Бл*дь.
Бл*дь.
Все это напоминает мне о вчерашнем. Почему я не ушел? Ударяя рукой по стене, я так злюсь, что едва могу дышать. Мне хочется кричать: «Почему, почему, почему?», но это не принесет пользы.
Все мы знаем почему или, по крайней мере, некоторые из нас.
И, не желая идти по дороге прошлого, я снимаю свою вчерашнюю одежду и встаю под струи воды.
Прислонившись к прохладному кафелю, я позволяю холодной воде смыть мой кошмар.
Мне нужно уехать из Нью-Йорка. Здесь токсично.
Мыло с ароматом лаванды, и я качаю головой, намыливая и смывая ее запах, ощущение ее, саму суть ее. Ванесса была не тем, в чем я нуждался прошлой ночью, и не тем, в чем я нуждаюсь сейчас или когда-либо еще.
По мере того, как вода становится теплее, мой член, немного вялый, должен понимать, что он упустил свой шанс утреннего стояка, и то, что он мог бы получить в моих попытках помочь с этим.
С тех пор как я уехал из города в прошлый День благодарения, у меня была эта потребность, которая, кажется, никогда не будет удовлетворена. Неважно, сколько женщин, сколько траханий, этого никогда не бывает достаточно.
Секс – это просто секс.
Никаких чувств.
Не поймите меня неправильно, мне так нравится.
И все же время от времени я ловлю себя на мысли, что мне хочется, чтобы, вынув член из девушки и пробормотав: «Это было чертовски потрясающе», испытывать эмоции после того, как уйду от нее.
То, что происходит дальше, происходит до того, как я осознаю, что делаю. Я закрываю глаза и нежно потираю сначала свой член, затем яйца.
Черт, это приятно.
Вскоре я представляю себе безликую девушку – горячее тело для еще одного траха. Она сжимает мой член. Жестко. Причиняя достаточно боли, чтобы напомнить мне, что я жив. Я разворачиваю ее и представляю, как вгоняю свой член в ее сладкую киску, снова и снова, и это заставляет меня хотеть кончить жестко и быстро.
От этой мысли мой кулак начинает работать быстрее, и я слизываю воду с губ. Давление нарастает, и мой член покалывает. По мере того, как мой оргазм начинает набирать обороты, то же самое происходит и с сокращениями – я чувствую, как сквозь меня проходит электричество. Мой член дергается, и я больше не могу сдерживаться. Когда я начинаю кончать, практически содрогаясь от крепкого захвата, приходит невероятное ощущение. Наконец, я позволяю себе кончить, переступая этот порог снова и снова, пока не выдыхаюсь. Моя грудь поднимается и опускается, и я прислоняюсь к стене душа.
Да, это было чертовски потрясающе.
Как только мое дыхание выравнивается, я снова намыливаюсь лавандовым мылом, смываю его и выхожу из душа. Я не утруждаю себя бритьем.
Обернув полотенце вокруг талии, я вытираю пар с зеркала. Я откидываю волосы назад и смотрю в свои серые глаза, думая, что всего на мгновение я увидел там себя. Парня, которым я был раньше. Я опускаю взгляд, и тату на моей груди – постоянное напоминание о том, как все изменилось.
Навсегда.
Такая знакомая ярость зарождается во мне, и мне приходится отвести взгляд.
Когда я лезу в сумку за одеждой, то нахожу подарок, о котором упоминала Амелия. Я совсем забыл об этой маленькой коробочке.
С тяжелым вздохом я вытаскиваю ее. Ванесса написала мое полное имя поперек записки. Камден Пирсон Уотерс. Типично, что она не задумывалась о том, как сильно будет у меня жечь в груди, увидев имя моего отца, которое является моим вторым именем, на записке.
Решение открыть подарок исходит из чистого, черт возьми, любопытства. Честно говоря, мне интересно, какая на этот раз секс-игрушка, по ее мнению, заманит меня обратно. Складывается ощущение, будто она думает, что секс – это ключ к моему сердцу. Насколько поверхностным она меня считает? Кроме того, за эти годы мы экспериментировали с игрушками в спальне всего несколько раз, и в целом я должен сказать, наша сексуальная жизнь была в основном ванильной.
Теперь внезапно, после нашего разрыва, она решает стать этой дерзкой мегерой. Это почти смешно. Записки, сообщения и подарки действительно нужно прекратить. Стоит отметить, что ее сообщения с рейтингом X {много эротики}, а подарки всегда экстремальны. Она прислала мне зажимы для сосков с запиской «Не могу дождаться, когда ты испробуешь их на мне». Она отправила мне по почте наручники с запиской «Я твоя, возьми меня», обернутой вокруг них. И она отправляла бесчисленное множество других товаров. Те, что не оказались в мусорном ведре, я использовал на следующей девушке, которую трахал, чтобы получить удовольствие.
Да, я признаю, что у меня есть проблемы с гневом.
Гадая, что она могла бы мне подарить в этот раз, кроме ключа от своей задницы, я начинаю дрожать, когда вижу в коробке фотографию в рамке, на которой мой брат, она и я на выпускном в Колумбийском университете два года назад. Под фотографией надпись, выгравированная на серебре, «Три мушкетера».
Не в силах себя остановить, я швыряю рамку в мусорное ведро и смотрю, как стекло разлетается на сотни мелких осколков.
Мне требуется вся выдержка, что у меня есть, чтобы не позвонить ей и не разорвать ее надвое. К черту ее. Я не доставлю ей такого удовольствия.
Учитывая, сколько времени мне требуется, чтобы успокоиться, я чертовски надеюсь, что смогу добраться до Калифорнии сегодня вечером.
Натягивая джинсы и футболку, я пытаюсь избавиться от реакции на фото и провести время, что у меня осталось, с Амелией.
Когда я вхожу на кухню, в кофейнике варится кофе, а моя сестра сидит за кухонным столом с ноутбуком перед собой. Я беру кружку и смотрю на нее.
– Нашла что-нибудь?
Амелия закрывает свой ноутбук и улыбается.
– Да. В аэропорту Кеннеди билетов нет, но сегодня вечером есть рейс из Ньюарка. Это дает нам целых восемь часов вместе, прежде чем тебе придется уехать. Так чем ты хочешь заняться?
– Сначала забронируем мне билет, затем решим. – Разыскивая свой бумажник, я замечаю, что он лежит на кухонном столе вместе с моим телефоном и ключами. Амелия, должно быть, вытащила их из моих карманов прошлой ночью.
– Всегда заботишься обо мне, – указываю я.
– Кто-то же должен. – Она усмехается, заправляя бирюзовую прядь волос за ухо.
Всего лишь одна маленькая частичка индивидуальности, которую, я знаю, она прячет от нашего отца, когда видит его, но ей этого достаточно, чтобы почувствовать, что она главная.
Я позволяю ей верить в это.
– Хорошо, тогда введи данные моей кредитной карты и давай что-нибудь поедим. – Я потираю живот. – Умираю с голоду.
– Насчет этого, – говорит она, вставая из-за стола. – Оставались лишь места в первом классе.
Я изучаю ее поверх своей кружки.
– Ты же знаешь, что я не могу себе этого позволить.
Прислонившись к стойке, она скрещивает руки на груди.
– Да, я вроде как догадалась об этом, поэтому оплатила своей картой.
Свирепо глядя на нее, я отставляю свой кофе.
– Он не оплатит мой рейс.
Она подходит чуть ближе.
– Кам, ты хотел уехать сегодня вечером, а только этот билет был доступен. Кроме того, он никогда не узнает. Он не проверяет мои траты. И даже если он узнает, ему будет все равно. Он хотел бы помогать тебе.
Глубоко вздохнув, я вспоминаю, что она на самом деле не понимает и не знает многого, поэтому я отношусь к этому легкомысленно.
– Отправлю тебе деньги, как только получу их, и я хочу, чтобы ты положила их на свою кредитную карту.
Она закатывает глаза.
– Как хочешь.
– Ты знаешь, что я хочу делать все сам, без его помощи.
Амелия вздыхает, как будто раздражена моим стремлением к независимости, и я задаюсь вопросом, было ли правильным решением не говорить ей.
– Хорошо, тогда, раз уж мы договорились, – говорит она с улыбкой, – Давай сходим в «Бальтазар», а потом в Центральный парк, чтобы я могла сделать несколько снимков. Все цветет, и портфолио еще не закончено.
Я с любопытством смотрю на нее.
– Я не против парка, но «Бальтазар»? Серьезно? – в воздухе я рисую пальцами кавычки, добавляя: – «Я не могу справиться со всеми теми заносчивыми людьми» – разве не это ты всегда говоришь?
Ее средний палец направлен прямо мне в лицо.
Я хватаю его и опускаю вниз.
Изображая боль, она сжимает свою руку.
– У них хорошая еда.
– И все же там тебе не нравится атмосфера.
Моя сестра миниатюрная, но время от времени она кажется свирепой.
– Но ты любишь хорошую еду, так что я буду упорствовать. Ты собираешься скандалить из-за этого или я могу сделать для тебя что-нибудь приятное просто потому, что мне этого хочется?
Независимо от того, ласкова она или нет, и независимо от того, ласков я или нет, я притягиваю ее к себе, чтобы обнять, и целую в макушку.
– Ты знаешь, что я люблю тебя.
В очень нетипичном для Амелии поведении она обнимает меня в ответ.
– И даже несмотря на то, что иногда ты упрямый осел, ты знаешь, что я тоже тебя люблю.
Сила слов. Трудно говорить. Труднее не ответить.
Я хрипло хохочу.
Затем я делаю то, что обещал себе не буду делать, но поднимаю тему, которую, как я знаю, не должен.
– Ты не против, если я приглашу маму?
Она отстраняется с хмурым выражением, и я понимаю, что она недовольна.
– Против.
Мне следовало бы держать рот на замке. И все же я должен был попытаться.
Ненавидя пропасть между ними, я смотрю ей в глаза и со вздохом произношу ее имя.
– Амелия.
Она прищуривается на меня.
– Не называй меня Амелия. Это она решила не быть частью нашей семьи. Оставила нас, когда мы в ней нуждались. Завела парня почти вдвое моложе себя и переехала в какой-то вычурный лофт в Бруклине.
Отказываясь продолжать эту тему, не желая говорить правду, от которой мы всегда ее защищали, я делаю то, что делаю всегда, когда мы с сестрой подходим к этому моменту, отступаю, черт возьми. О причинах развода наших родителей должен рассказывать не я. Я понимаю это. Поэтому вместо того, чтобы сказать что-то еще, я поднимаю руки в знак капитуляции.
– Ладно, забудь, что я сказал.
– Уже забыла.
Сожалея, что я заговорил об этом, я беру ее ожерелье с драгоценными камнями и меняю тему.
– Ха, тебе это нравится?
Она посмотрела вниз.
– Мне нравится. Где ты его взял?
Я дергаю ее за цветную прядь.
– У подруги. У нее целая компания, которую она возглавляет с друзьями. Я посмотрю, есть ли у нее бирюзовое, и пришлю его тебе.
– О, было бы здорово. Спасибо. А теперь пойдем, пока наше время не закончилось.
Я посмотрел на свои часы.
– У нас много времени.
– Не особо. После парка я надеялась подняться на крышу Эмпайр-Стейт-Билдинг. У меня есть новая вспышка, и я хочу сделать несколько фотографий города для своего портфолио.
– Не то чтобы я собираюсь отказаться, но, черт возьми, с твоими планами, которые ты хочешь сегодня реализовать, есть хороший шанс, что я опоздаю на самолет.
Она поднимает бровь
– Может, это и есть мой план.
Дьяволица.
Я посылаю ей свою ухмылку.
– Прости, сестренка, но этого не произойдет.
– Куда ты спешишь?
– У меня есть работа.
Амелия закатывает глаза.
– Ты всего лишь спасатель на пляже.
Привыкнув к ее колкостям, я игнорирую ее слова и тыкаю пальцем ей в живот.
– Это все еще работа. Больше, чем я могу сказать о тебе. Кроме того, у меня есть столько солнца и столько красивых девушек, которые ждут меня там.
Разворачиваясь, она бросает через плечо:
– Неважно.
– Нет, я серьезно, мне завтра на работу.
– Я понимаю. Понимаю.
Нью-Йорк, возможно, когда-то и был моим домом, но теперь я бездомный. И сейчас Калифорния кажется мне тем местом, где я могу разобраться в своей жизни.
По крайней мере, там у меня нет никаких забот, ничто не отвлекает, и мне не приходится ни с чем разбираться.
Во всяком случае, это то, что я говорю себе.
И иногда я почти верю в это.
Почти.
Глава 3. Составить список
Макайла
Будучи опытным жителем Нью-Йорка, я могу передвигаться на метро, как никто другой, или ловить такси по свистку, в мгновение ока.
Серьезно, настолько я хороша.
Стоя перед своим многоквартирным домом с четырьмя чемоданами, сегодня я очень взбудоражена. Через несколько секунд после того, как моя рука взлетает вверх, и я машу ею в воздухе, к обочине подъезжает такси. Потом водитель замечает весь мой багаж и уезжает.
– Эй, подожди. Меня нужно подвести! – кричу я.
Как будто ему не все равно. Он давно уехал.
После еще трех неудачных попыток я, наконец, подкупаю одного из водителей солидными чаевыми.
Вот вам и мастерство.
Располагая багаж, недовольный водитель умудряется втиснуть два огромных чемодана в багажник, одну из сумок, что поменьше, на переднее сиденье, а оставшуюся – на сиденье рядом со мной.
Когда я сажусь, то немного приподнимаю сумку, чтобы пристегнуть ремень безопасности. В этот момент подол моей юбки цепляется за потрескавшееся виниловое сиденье и задирает ткань слишком высоко на моих обнаженных ногах.
Не так, чтобы было видно мои трусики, но близко.
К счастью, водитель, похоже, не замечает этого.
– Куда? – спрашивает он.
– Аэропорт Ньюарк, – отвечаю ему и откидываюсь на спинку сиденья, чувствуя себя немного печальнее, чем я думала.
Как только водитель въезжает в туннель Линкольна, я начинаю сомневаться в своем решении покинуть город, в котором выросла. Начиная с финансовой обеспеченности в течение первых девяти лет и практически полной противоположности в течение последних пятнадцати, город по-прежнему всегда был для меня неизменным.
Наблюдая, как исчезает горизонт, как только мы выезжаем из туннеля, я не могу не вспомнить, каким трудным был тот период.
Деньги, несомненно, меняют то, как люди ведут себя вокруг вас.
Мой отец потерял все в пузыре доткомов (экономический пузырь, существовавший с 1995 г. до начала нулевых – именно в этот период акции интернет-компаний, которые были включены в индекс NASDAQ Composite, показали рост цен более чем на 400 %. В 2002 г. пузырь лопнул, стоимость акций упала примерно на 77 %, и не все компании смогли пережить этот крах). Он был одним из тех, кто построил империю, прожил жизнь на широкую ногу, а потом сбежал от меня и моей матери, когда все это рухнуло.
По сей день я понятия не имею, где он, и мне все равно.
К счастью для моей мамы и меня, примерно в то же время калифорнийский ритейлер «Саймон Уоррен» решил открыть свое женское подразделение на Восточном побережье и перевел своего руководителя операциями, Кэтрин Мэй, в Нью-Йорк. Кэтрин отчаянно нуждалась в помощи, и она наняла мою мать в качестве своей личной помощницы.
Так я познакомилась с Мэгги. Кэтрин – ее мама.
Такая удивительная женщина.
Затем, когда мне исполнилось шестнадцать, моя мать неожиданно умерла от расслоения аорты – аневризмы. Я осталась одна. И это мама Мэгги вмешалась и приняла меня. Я понятия не имею, где сейчас была бы, если бы не она. Вероятнее всего мне бы пришлось переехать к какому-нибудь дальнему родственнику, которого я никогда не видела. Слава Богу, этого не произошло.
Я жила с семьей Мэй до окончания средней школы. Как только мы с Мэгги переехали в общежитие колледжа, Кэтрин уехала обратно в Лос-Анджелес. Я думаю, она продержалась в городе дольше, чем того хотела. Ради Мэгги и меня. Я стольким ей обязана.
Как только водитель такси подъезжает к аэропорту, звонит мой сотовый и вырывает меня из воспоминаний. Когда я достаю его из сумочки, на экране мелькает имя Мэгги.
– Привет, – отвечаю я.
– Эй, – говорит она. – Где ты?
Раздается звуковой сигнал, пока такси мчится по дороге.
– По пути в аэропорт. – Я отвечаю с улыбкой, держа при себе секрет со вчерашнего вечера, о котором я решила рассказать ей лично при встрече. Она взбесится, когда я расскажу ей, что была в одной комнате с парой, которая, ну, делала то, что они делали.
– Хорошо, у тебя есть еще немного времени, – говорит она.
Настороженно я проверяю время на своем телефоне.
– Не так уж много, – отвечаю я ей с небольшой икотой. Мне не следовало делать тот глоток содовой, который я выпила для дополнительного кофеина непосредственно перед выходом из дома. Газировка действительно творит с моим организмом странные вещи.
По какой-то странной причине этот звук заставляет меня думать о Каме. Был ли он действительно мудаком или Меган с буквы Б сделала что-то, что причинило ему боль? В нем есть что-то такое, что я не могу выбросить из головы. Прошлой ночью на мгновение мне показалось, что я разделяю чувства Меган на букву Б, но, возможно, на самом деле это было с Камом. Звук его голоса, сердитый и сломленный одновременно, от которого я не могу избавиться. Наверное, напоминает мне меня саму.
Мэгги смеется, и я выбрасываю из головы мысли о мужчине, которого никогда не встречу.
– Хорошо, я думаю, можно с уверенностью сказать, что у тебя есть пять минут.
Глядя на мили задних фар впереди, я отвечаю:
– Уверена, что успею. Наверное?
– Ты составила тот плейлист, о котором я тебе говорила?
Я прикусываю язык, чтобы не отпустить язвительный комментарий.
– Да, Мэгги, я составила.
На линии доносится звук, похожий на смешок.
– Дай мне послушать одну из песен.
Она не верит мне.
Но я-то знаю.
Мэгги – девушка, которой ты никогда не скажешь «нет», потому что, если ты это сделаешь, она будет пытать тебя до тех пор, пока ты не ответишь «да».
Постукивая по экрану, я открываю ее бесполезное задание, которое она поручила мне выполнить, чтобы вывести меня из ступора, а затем нажимаю кнопку «Воспроизвести».
Голос Мадонны наполняет такси. Немного испугавшись, я быстро нажимаю «Стоп».
– О, эта хорошая, – говорит она. Затем добавляет: – Я надеюсь, та ужасная песня не включена в плейлист?
Она имеет в виду «Полное затмение сердца». Я пропускаю ту часть, где рассказываю ей о том, что эта песня была моим первым выбором вчера в караоке.
– Нет, не включена, но должна признать, что было нелегко составлять этот плейлист.
– Что?
– Я знаю, почти невозможно поверить, что я когда-либо употребляла слова «трудно» и «лист» в одном предложении. – По крайней мере, я это признаю.
Подозревая что-то, она задает вопрос:
– Сколько песен ты выбрала?
– Двенадцать, – говорю я себе под нос. – Ты сможешь их услышать, когда я буду у тебя.
На этот раз она хлопает в ладоши.
– Юху-у, не могу дождаться. Пришло время двигаться дальше.
– Двигаться дальше?
О нет.
– Да, я собираюсь отправить тебе кое-что по электронной почте в самое ближайшее время, и хочу, чтобы ты приступила к выполнению немедленно.
Нежелание проходит сквозь меня.
– Что это?
Мэгги и я были не только подругами детства, но и соседками по комнате в колледже Технологического института моды. Противоположности во многих отношениях, но похожие в других. Я думаю, именно поэтому мы так хорошо ладим, даже несмотря на то, что последние двенадцать месяцев нас разделяли тысячи миль. Дело в том, что она не изменилась, а я изменилась, и не в лучшую сторону.
Мэгги после колледжа изо всех сил старалась задержаться в Нью-Йорке, но в душе она была калифорнийкой, и, потеряв свою десятую работу в розничной торговле, она бросила все и переехала в незанятое бунгало, которое оставила ей бабушка на Лагуна-Бич. Теперь она спасатель и живет ради удовольствия.
Не совсем повзрослела, но ей это подходит, во всяком случае, пока. И я люблю ее, несмотря ни на что. Она не только моя лучшая подруга, она мой величайший защитник.
Но это также означает, что она знает обо мне все, и иногда у нее возникает потребность вытолкнуть меня за мои границы
– Я думала над твоими словами, – начала она издалека.
Зная ее, я не купилась на это.
– Как-то расплывчато. Я много чего говорила.
– Ты знаешь, о чем я говорю, Макайла Александер. О том, что ты беспокоишься, что все подумают, что ты чопорная городская девчонка.
Из меня вырывается тяжелый вздох.
– О, это.
Она хихикает.
– Да, это. И у меня есть решение, которое облегчит твои переживания.
На этот раз смеюсь я.
– У тебя есть решение? Что? Ты думаешь, что сможешь починить меня?
– Макайла, ты не сломана. Все это дерьмо у тебя в голове из-за Себастьяна, того ублюдка.
Склонив голову набок, я зажмуриваю глаза и пытаюсь не расплакаться при упоминании моего бывшего жениха.
– Мэгги, мы уже говорили об этом. Это не в моей голове. Это факт, и независимо от того, что я делаю, все это поймут.
Она не спорит, но ее голос становится мягче.
– Вот именно поэтому, юная мисс, ты собираешься доказать самой себе, что ты не такая чопорная стерва, какой себя считаешь.
Таксист жмет на тормоза, и меня бросает вперед. Заброшенность города имеет свои преимущества, потому что прямо сейчас его сумасшедшие навыки вождения меня нисколько не беспокоят
– И как именно я должна это сделать? – спрашиваю я, снова икнув. Чертова содовая.
– Рада, что ты спросила. Ты должна сделать это, выполнив каждый пункт в списке.
– В списке? – навострились мои уши.
– Да, в списке. – Я слышу улыбку в ее голосе.
У нее есть список для меня, и она это знает.
– Я отправлю его тебе на электронную почту. Посмотри его и будь готова обсудить это, когда прилетишь. До скорой встречи. Пока.
– Мэгги, подожди. – Но слишком поздно. Она отключилась.
Несколько мгновений спустя я получаю уведомление о том, что у меня есть непрочитанное письмо.
В этот момент водитель такси съезжает с магистрали; я подскакиваю на заднем сиденье и ударяюсь о свой багаж. Мой телефон падает на пол. Только не снова. Пожалуйста, только не снова. Когда мне наконец удается найти его на грязном полу и поднять, я открываю электронное письмо. Все, что написано в теме, это: «Ты можешь это сделать. Один месяц. У тебя все получится».
Нажав на вложение, мой экран заполняется красиво пронумерованным списком.
Как хорошо она меня знает.
Я читаю список.
В смущении опускаясь на сиденье, я умираю все больше с каждым пунктом. К каждому пункту есть примечаниям. Я усмехаюсь, читая их, а иногда и немного смеюсь. Может быть, я даже закатываю глаза то тут, то там. Когда я заканчиваю читать это, я сомневаюсь в своей способности завершить все это, но в глубине души я знаю, что каждый пункт является выполнимым.
Особенно после прошлой ночи.
С достаточным мужеством.
И, возможно, с большим количеством вина, я все же смогу выполнить большинство из пунктов.
Водитель останавливается перед аэропортом. Когда я выхожу на холодный майский ночной воздух, я вдыхаю его и улыбаюсь.
Пока я жду водителя, который выгружает мой багаж, я смотрю на свой телефон. Этот список создан для того, чтобы я могла доказать самой себе, что я умна, сексуальна и способна делать все, что захочу. В нем также много от Мэгги. От нее, на кого я раньше была гораздо больше похожа, пока не потеряла эту девушку из виду где-то между колледжем и реальным миром.
Как только даю водителю солидные чаевые, я регистрируюсь и выгружаю свой багаж, а затем улучаю минутку, чтобы присесть.
Переезд – это большой шаг. И я его делаю. Я действительно его сделаю.
С этими словами я читаю список еще раз.
1. Носить бикини (на публике).
2. Заняться сексом с незнакомцем (это будет лучше, чем ты думаешь).
3. Трахнуться на пляже (крабы тебя не укусят).
4. Вступить в клуб «Май Хай» (это весело и захватывающе, и кроме того, ты никогда больше не увидишь парня снова. Если подумать, то это должно было быть первым пунктом. Сделай это сегодня вечером. Вот небольшой совет: выбери цель. Установи зрительный контакт. Слегка улыбнись. Подмигни, если понадобится. Затем, когда в самолете все уснут, кивни в сторону туалета. Дальше все случится само собой).
5. Напиться и позволь кому-нибудь другому побеспокоиться о том, как ты доберешься домой (и это ко мне не относится: ты же знаешь, что я безответственная).
6. Сделать парню лучший минет в его жизни и убедиться, что он об этом знает (совет: чем сильнее ты сосешь и чем больше стонешь, тем больше это поможет убедить его).
7. Купить вибратор (и использовать его).
8. Не строить планы на следующие тридцать дней (я обещаю, что ты будешь очень занята).
9. Сделать селфи в обнаженном виде (и смотри на него всякий раз, когда сомневаешься в себе).
10. Прочитать эротический любовный роман на публике (возможно, ты чему-то научишься и тебе не нужно будет смущаться).
Десять пунктов, которые нужно выполнить за месяц.
Насколько это может быть трудным?
Вычеркивать их, один за одним.
Нет проблем.
Я хороша в этом.
На ум приходит песня, которую пела прошлой ночью, и я ловлю себя на том, что пою ее: «Хлопай в такт, если чувствуешь, что счастье – это правда».
