Текст книги "Брюки не требуются (ЛП)"

Автор книги: Ким Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Глава 18. Постельный разговор

Кам

Наиболее часто используемой позой в сексе является миссионерская. Я узнал об этом в восьмом классе, когда погуглил. Я даже не могу сказать, почему я ввел тот запрос в поисковую систему, во всяком случае хорошо, что не спросил кого-то вслух. От одной мысли о том, что мои родители будут делать это, меня тошнит.

Хотя обычно я по возможности избегаю этой позы, сегодня я решаюсь на нее. Встреча лицом к лицу и кожа к коже с Макайлой – это именно то, чего я хочу. Необходимо. Желанно. Конечно, возможность контролировать глубину проникновения и скорость толчков является дополнительным преимуществом. Я вообще не поэтому ее выбрал.

Недостатком этой позы является то, что из-за интенсивного трения и глубоких толчков труднее сдерживать семяизвержение. Впрочем, не беспокойтесь – я решил эту маленькую проблему. Хитрый у меня ум, я незаметно отключил ее вибратор и сунул его под подушку на ее кровати.

Теперь, чувствуя, что могу кончить слишком рано, я приподнимаюсь, чтобы создать пространство между нами, чтобы я мог незаметно достать вибратор и помочь довести ее до оргазма вместе со мной.

Визг, который она издает, как только я включаю прибор, сопровождаемый глухим ударом вибратора о стену, кладет конец этому решению быстрее, чем я ожидал.

Пусть розовые флюиды покоятся с миром.

Это круто, не волнуйтесь; у меня есть еще козыри в рукаве, или, в данном случае, голая задница. Не в буквальном смысле. От одной мысли об этом у меня по коже пробегают мурашки.

Почти настойчиво я поднимаю ее левую ногу так, чтобы ее колено было на одном уровне с моим правым плечом, и говорю ей, чтобы она держала другую ногу ровно на кровати. Затем я двигаюсь к внутренней стороне бедра ее поднятой ноги. Такая регулировка обеспечивает более плотное проникновение и большее давление на клитор. Это действительно превосходно.

Все, что касается нас прямо сейчас, горячо. Я вонзаюсь все быстрее и быстрее. Вскоре я чувствую, как ее сладкая киска сжимает мой член. Она начинает кончать, выкрикивая мое имя. Я прямо здесь, выкрикиваю ее имя. С искаженным лицом, захлопывающимися глазами и пальцами, сжимающими ее тело, я кончаю так чертовски сильно. Когда я выдыхаюсь, то выгибаю спину и перекатываюсь на подушку рядом с ней.

Этот милый тихий стон, который она издает, заставляет меня мгновение спустя открыть глаза, и я улыбаюсь ей. Когда она улыбается в ответ, я запускаю руку в ее волосы. Тяну за них, притягивая ее ближе, чтобы она поцеловала меня в губы.

– Это было потрясающе, – шепчу я.

– Так и было, – вздыхает она, кладя голову рядом со мной.

Ленивые волны похотливых последствий убаюкивают меня, но я не могу позволить им затянуть меня на дно – во всяком случае, пока; у меня есть дела, которыми нужно заняться. Высвобождаясь из ее объятий, я иду в ванную, чтобы снять презерватив, на этот раз очень гладкий. Поскольку мы были у нее дома, то у нее не было выбора, и она была недовольна, когда я вытащил из своего бумажника два таких же одинаковых. «В следующий раз я буду более подготовлен», – сказал я ей. Она подмигнула и ответила мне, что разнообразие – это пикантность жизни. Я бы, конечно, внес в нее разнообразие.

Сонливость после секса застилает мне глаза, и все, чего я хочу, это забраться обратно в ее большую, мягкую кровать с атласными простынями, притянуть ее к себе и заснуть.

Когда я выхожу из ванной, Макайла стоит в ногах кровати в обтягивающей, я бы добавил, суперобтягивающей майке и кружевных трусиках; комплект черный, прозрачный, и такой чертовский горячий.

Всего несколько мгновений назад я мог бы подумать, что устал, но у моего члена другое представление, он уже снова поднимается через несколько минут после оргазма. Это гребаное безумие. Когда она где-то рядом со мной, мне кажется, что я хожу с постоянной эрекцией.

Как только она видит меня, то отдергивает руку. И тут я вижу свою одежду, зажатую в ее руке.

Я хмурю брови.

– А это для чего? – спрашиваю я.

Практически ничего не выражая, она наклоняет голову и одаривает меня тем сексуальным взглядом из-под опущенных век, который мне так нравится.

– Чтобы ты не шел домой голым.

Мое удивление должно быть заметно на моем лице.

– Ты выгоняешь меня?

По какой-то причине я просто думал, что останусь.

Все еще с непроницаемым лицом, она, кажется, обдумывает мой вопрос.

– Я бы так это не назвала, – отвечает она.

После нескольких секунд молчания я спрашиваю:

– Что, если я откажусь уходить?

Вместо того чтобы ответить мне, она поворачивается лицом к кровати, ее рука подносится ко рту, а из горла вырывается смешок.

– Тогда, я думаю, ты можешь остаться, – борется она со смехом.

Да, она подловила меня.

Прищурившись, я смотрю на нее, хотя она меня не видит, мне нужно сделать выбор. Уличить ее в блефе и уйти или обеспечить окончательную расплату. Конечно, я выбираю последнее.

Бросившись к ней, я прижимаю ее к кровати, разворачиваю и завожу ее запястья за голову.

– Это было подло, просто ужасно подло.

Она прикусывает губу и смотрит на меня снизу вверх.

– Я ничего не могла с собой поделать, но выражение твоего лица было бесценным.

Я беру оба запястья в одну руку, а другой нащупываю ее живот.

– Расплата – та еще сука, детка.

Эта улыбка. Черт, эта улыбка.

– Нет, прекрати. Я боюсь щекотки.

– Тебе не следовало говорить мне этого, – бормочу я и щекочу ее от подмышек до самого низа живота.

– Остановись, пожалуйста, это была расплата за вибратор.

– Скажи: «Камден Уотерс – Бог секса», и я остановлюсь.

Ее тело подпрыгивает, смех становится все выше и выше, и я чувствую, как что-то странное происходит у меня в груди из-за этого.

– Пощади! – взывает она.

Наклоняясь так, что наши носы почти соприкасаются, я жарко дышу ей в губы.

– Скажи: «Камден Уотерс – Бог секса».

Если кто-то и был мастером щекотать, то это я. Просто спросите об этом мою сестру. Раньше я так выводил ее из себя тем, что ей приходилось говорить, чтобы заставить меня остановиться. Конечно, ни одно из них не носило сексуального характера, но ее бесили такие вещи, как «Мой брат всегда прав» или «Мой брат самый лучший на свете». Это было так весело. Это в равной степени верно, а затем и некоторые другие фразы.

Макайла замирает, из ее глаз текут слезы, и вот, наконец, это происходит.

– Камден Уотерс – Бог секса.

– Прости, не расслышал.

– Камден Уотерс – Бог секса! – кричит она.

Удовлетворенный ее репликой, я останавливаюсь.

– Думаю, теперь об этом знают все.

Она бьет меня кулаком, и я снова хватаю ее за руку, на этот раз подтягивая к изголовью кровати и прижимая ее плотнее к себе, спиной ко мне.

Счастливый таким поворотом, я наклоняюсь, чтобы натянуть на нас простыню, а затем целую ее между лопаток. Она подсовывает руку под щеку.

Моя рука скользит вверх и вниз по ее бедру, сдвигая простыню движением, похожим на волны, набегающие на океан.

Проходит некоторое время, затем Макайла поворачивается и кладет голову мне на плечо.

Я целую ее в волосы.

– Я не знаю, что между нами, но я не могу выкинуть тебя из своей головы.

– Я тоже не знаю, но тоже это чувствую.

Это все, что нужно сказать на данный момент.

– Хорошо.

Ее кончики пальцев легко танцуют по моей коже, и вскоре она прослеживает букву «Б» на моей груди. Она никогда не спрашивала меня об этом, но полагаю, что ей должно быть интересно.

Слова просто вырываются наружу.

– Мы называли себя ABC: Амелия, Брэндон и Камден. Брэндон был самым старшим. Он всегда был любителем повеселиться. Я был средним ребенком и самым ответственным. А Амелия, ну, она была нашей маленькой принцессой.

Рука Макайлы на мгновение замирает, прежде чем продолжить поглаживать мою грудь.

– Брэндон, он Б?

Я киваю головой.

– Да. Он умер чуть больше года назад.

Она поднимает голову, чтобы посмотреть на меня.

– Расскажи мне о нем.

– Он всегда был душой вечеринки. Его все любили. У него было такое притяжение, понимаешь?

Она понимающе кивает.

– Это всегда заставляло всех хотеть быть рядом с ним. Но шли годы, а он просто отказывался взрослеть и брать на себя ответственность. Это всегда было моей ролью – заботиться о нас троих, пока наши родители спорили о своем жизненном пути.

Макайла слушает без комментариев.

– Это то, что, черт возьми, бесит меня больше всего. Все, что ему нужно было сделать, это поговорить со мной. Сказать мне, что он чувствовал. Я бы помог ему всем, чем мог. Вместо этого теперь каждый раз, когда я смотрюсь в гребаное зеркало, я жалею, что сделал эту чертову татуировку, потому что это только напоминает мне, как я зол на него.

Она поднимает голову, но снова ничего не говорит.

Я закрываю глаза.

– Та ночь, когда ты видела меня в Чайнатауне, была ночью его поминальной службы. На которую настоял мой отец, чтобы заткнуть свою совесть или устроить шоу для своих друзей, кто знает. Я просто пытался забыть об этом.

Она придвигается ко мне ближе.

– Почему? Ты не хотел идти?

Мои глаза распахиваются.

– Черт возьми, нет. Я терпеть не могу ходить на выставки собак и пони моего отца. Я пошел за своей матерью и сестрой.

– А что насчет Брэндона? – спрашивает она.

– Я уже говорил тебе: я чертовски зол на него.

– Но, Кам, он твой брат.

– Был, – уточняю я.

– Нет, Кам, он есть. То, что его нет в живых, ничего не меняет.

– К черту это. У него был передоз, и он бросил меня. Бросил, потому что не мог смириться с нашим придурковатым отцом или справиться с требованиями взросления. В отличие от меня, Брэндон никогда не противостоял нашему отцу. Я и не подозревал, что работа на нашего отца делает его таким несчастным. Если бы я это сделал, я бы сразился за него с этим придурком. – Я делаю паузу на мгновение, прежде чем добавить. – Я просто никогда не знал, насколько все плохо.

– Он был наркоманом?

– Да, но я этого не знал. Я лишь думал, что он любил вечеринки. Он хорошо умел скрывать свою зависимость.

Упершись обоими локтями мне в грудь, она спрашивает:

– Но, Кам, это то, что делают наркоманы – скрывают это.

– Но я был его братом; я должен был это увидеть. Почему он не мог поговорить о своем состоянии со мной? Черт возьми, мы были лучшими друзьями.

– Может быть, он не хотел обременять тебя?

Я сажусь, желая поскорее покончить с этим разговором.

Она обнимает меня. Когда она не встречает сопротивление, то крепче сжимает меня.

– Это не твоя вина. Мне не обязательно знать все обстоятельства или что именно произошло, но я знаю, что пагубные привычки способны завладеть чьей-то жизнью. И иногда нам, посторонним, трудно это понять.

Встав на колени, я поворачиваюсь к ней лицом.

– Я все это уже слышал, – говорю я ей.

– Тогда ты меня не слушаешь. Плохие вещи случаются, Кам. И я понимаю, что прямо сейчас ты ненавидишь своего брата за смерть, но он не делал этого с тобой. Он умер от передозировки наркотиков. И, возможно, это то, о чем тебе стоит подумать, потому что я уверена, что он не хотел бы, чтобы ты винил себя.

– Я знаю, – выплевываю я.

– Знаешь? Разве твое чувство вины не удерживает тебя от того, чтобы сделать в своей жизни что-то, что могло бы быть тебе небезразлично?

Я хмуро оглядываюсь через плечо.

– Ты не знаешь, о чем говоришь.

В ее глазах, когда она смотрит на меня, нет жалости, только смягченное выражение и, возможно, немного понимания. Она легонько целует меня в плечо.

– Да, я знаю. Я знаю, ты хочешь сделать больше, чем есть на самом деле.

– Откуда тебе это знать?

– Я вижу, как работает твой разум всякий раз, когда ты говоришь о местных предприятиях и о том, как у них идут дела. У тебя всегда есть идея о том, как улучшить их. Ты видишь то, чего не видят другие. Тебе нужно двигаться вперед, Кам. Перестань позволять своей ненависти к отцу или гневу на брата сдерживать тебя. Возможно, ты никогда не сможешь простить своего отца, но ты должен простить своего брата.

Смелые слова, и они поражают меня, как молния.

Вздохнув, я пытаюсь объясниться, не сердясь на нее.

– Ты не понимаешь. Это все, о чем я могу думать. Я окончил Колумбийскую школу бизнеса через четыре недели после смерти Брэндона. Я должен был пойти работать к своему отцу, но я этого не сделал. Горе от смерти моего брата было слишком велико. Вместо этого Ванесса пошла к нему работать, а я взял небольшой отпуск. Я понятия не имею, как долго она трахалась с ним, прежде чем я застукал их в тот День благодарения. Я никогда не спрашивал. Она пыталась сказать мне, что его горе повлияло на нее, и она только хотела утешить его. Его горе? Его горе! Ты можешь в это поверить?

Макайла встает на колени и кладет руки мне на плечи.

– Нет, я не могу. Я не могу поверить, что тебе пришлось столкнуться с этим в разгар скорби по своему брату. Мне так жаль.

– Не стоит. Мне не жаль. На самом деле, застать их вместе, возможно, было лучшим, что когда-либо случалось со мной, потому что это привело меня сюда. Спасатель я или нет, но моя жизнь здесь намного лучше, чем там. Как я уже говорил тебе, моя мать думает, что я живу в мире грез и что я отказываюсь устраиваться на настоящую работу, потому что хочу причинить боль своему отцу, и она говорит мне так часто, как только может, что я причиняю боль больше себе, чем ему.

Ее руки скользят вниз, и она сжимает мои.

– Ты думаешь, она права?

Я кладу руки ей на бедра и притягиваю ближе к себе.

– Иногда я так и делаю. В последнее время больше, чем раньше.

Она кладет голову мне на плечо.

– Может быть, это означает, что ты наконец-то поверил в это и готов что-то с этим сделать.

– Я не знаю, – выдыхаю я с глубоким вздохом. – Все, что я знаю, это то, что я готов прекратить говорить об этом.

Долгое время мы остаемся в своем положении. Уставившись друг на друга. Неподвижные.

После более чем достаточного количества разговоров наедине, я толкаю ее на кровать и наклоняюсь, чтобы поцеловать ее колено.

Она хихикает.

– Это щекотно.

Звук хриплый и с придыханием. Мне это нравится. Мне нравится ощущение ее кожи, и я провожу губами немного вниз, чтобы поцеловать ее икру, затем еще ниже, чтобы поцеловать косточку лодыжки.

Ее пальцы шевелятся, и я беру ее ступню в свои руки и начинаю массировать ее.

Она приподнимается на локтях.

– Это так приятно.

Двигая пальцами, я надавливаю чуть сильнее.

– Летом после колледжа я отправился в поход с моим братом и моим лучшим другом Кином Мастерсом. Каким-то образом мы оказались в самолете, летящем в Сингапур потому, что Кину пришла в голову идея, что сингапурские женщины не похожи ни на кого другого на Земле.

Ее улыбка озаряет все лицо.

– И таковыми они и были?

Я качаю головой из стороны в сторону, словно разминая мышцы в памяти.

– Они были великолепны, это точно, и они были маленькими, такими низенькими и миниатюрными. Но стоит отметить, что у них были самые удивительные руки. Массаж, который они делали, определенно не был похож ни на какой другой.

Она прикрывает рот и изображает шок.

– Дай угадаю… вам всем понравился ваш счастливый конец.

Я поднимаю обе брови и шевелю ими.

– Что мы и сделали.

Она смеется и качает головой.

– Я тоже делаю довольно хороший массаж, мистер Уотерс.

Я облизываю языком ее бедро.

– Я определенно получу от тебя массаж, мисс Александер.

Ее соски напрягаются под майкой, когда я прикусываю кружево ее трусиков, и я знаю, что она должна быть влажной для меня.

– В любое время, днем или ночью. – Она подмигивает.

Я встречаюсь с ней взглядом, и воздух меняется.

– Сними свой топ, – говорю я ей.

Не теряя ни минуты, она встает и снимает его, а затем зацепляет большими пальцами края трусиков.

– Остановись, – говорю я ей, а затем делаю вращательное движение пальцем. – Повернись.

Она повинуется.

Это не стринги, так как видны половины ее ягодиц. Так чертовски сексуально.

– Черт, как ты это называешь?

– Бразильяно, – мурлычет она через плечо. – И не смей просить меня надеть шестидюймовые платформы и притворяться, что я качаюсь вокруг шеста.

Мой член упирается мне в живот, и я легонько глажу его.

– Это было бы весело.

Из-за плеча ее взгляд падает на мои руки, и ее губы приоткрываются. Я глажу чуть сильнее, видя, как сильно это ее возбуждает.

– Прости, здесь нет шеста, – говорит она.

– Это можно устроить.

– Не думаю, что Мэгги понравилось бы.

– Шшш, – приказываю я. – Иди сюда.

Повернувшись, она на ходу снимает трусики и швыряет их через всю комнату, прежде чем присоединиться ко мне на кровати.

Я вдыхаю ее. Я выдыхаю ее. Приглушенным голосом, прижимаясь к ее плоти, я шепчу:

– Трахни меня.

И она это делает.

Глава 19. Любопытной Варваре на базаре нос оторвали

Макайла

Знаете, как когда вы встречаете кого-то, то просто сходитесь характерами?

Да, со мной такого никогда не случалось. До сих пор нет. Не до Кама. Мы с ним говорим обо всем. Ни одна тема не является для нас запретной. Это весело и захватывающе, но в то же время немного пугающе. Наши взгляды иногда совпадают, иногда нет. Дебаты всегда вызывают интерес. И долгие дискуссии, кажется, проходят в мгновение ока.

Я знаю все о том, какое место он занимал в школьной команде по плаванию и какая у него любимая футбольная команда. Знаю, что ему больше нравится баскетбол, чем бейсбол, и он хочет приобрести абонемент в «Лейкерс» в этом году. Он даже делился историями о своем брате и сестре, например, о том, как они обманом заставляли свою няню оставить их одних. Как они привыкли ездить на метро без ведома родителей и самостоятельно исследовать город. Как они всегда рассчитывали друг на друга. Делали все вместе.

В свою очередь, он знает, что я была лучшей в своем выпуске. Что мы с Мэгги презирали чирлидерш в старшей школе и что я не потеряла девственность, пока не поступила в колледж. Да, Мэгги сильно на меня наговорила по этому поводу. Я рассказала ему о смерти моей матери. О том, что мать Мэгги приютила меня и что она мне как родная. И еще он знает, что создавать украшения – мечта всей моей жизни.

Думаю, что с каждым часом бодрствования мы узнаем немного больше друг о друге.

Не то чтобы я вела учет в своей записной книжке или что-то в этом роде, но мы виделись каждый день в течение последних двадцати двух дней. Мы не проводили вместе каждую ночь. Однако в те ночи, когда мы не оставались вместе, Кам пробирался в мою постель ранним утром, чтобы разбудить меня перед уходом на работу. Все, что я могу сказать, так это то, что секс был фантастическим. Разнообразным. Диким. Сумасшедшим. Подчиняющим. Романтическим. Горячим. Список можно продолжать и продолжать. И да, не стреляйте в меня, но я составила список прилагательных, чтобы описать его.

С другой стороны, есть его текстовые сообщения. Как по маслу, он пишет мне сообщения в течение дня, когда у него перерыв – смешные сообщения, грязные сообщения, иногда откровенно порнографические сообщения. Они всегда заставляют меня смеяться, а иногда и краснеть.

Я стараюсь быть настолько остроумной, насколько могу, но, когда доходит до дела, я просто не такая смешная, как он.

Шшш… не говорите ему этого.

Завтра Кам летит в Нью-Йорк на выпускной своей сестры. Его не будет неделю, и я думаю, что буду скучать по нему.

Странно думать, что парень, которого я знаю не так давно, уже так много значит для меня.

Честно говоря, я стараюсь не думать об этом слишком много. У меня есть склонность переосмысливать все, но я отказываюсь переосмысливать нас.

Когда я вставляю ключ в замок своей двери, на мой телефон приходит сообщение.

Кам: Я на ланч. Хочешь встретиться со мной?

Я: Только вернулась домой. Давай я что-нибудь куплю, и мы сможем устроить пикник. Где встретимся?

Кам: На главной вышке спасателей. Захвати книгу. Она лежит на моей тумбочке рядом с презервативами с шипами. Не стесняйся взять с собой и один из них. У Гейба ничего не будет против меня.

Я: Продолжай мечтать.

Не торопясь, я захожу внутрь дома и стаскиваю с себя парадную одежду, чтобы переодеться во что-нибудь более удобное и, возможно, немного более сексуальное. Идеально подойдет сарафан без бретелек. Я собираю волосы назад и надеваю пару шлепанцев. Гораздо лучше.

Я провела утро, обзванивая бутики, куда отправляла свое портфолио, чтобы попытаться разместить свои работы в их магазинах. Опять же, никаких успехов.

Оказывается, я все же не могла жить без плана. Это просто не про меня. Свободная любовь? Это я могу сделать. Быть птицей свободного полета? Не очень.

Полный список или нет, но мне кажется, я знаю, кто я такая. Та же старая Макайла – просто улучшенная версия. И мне нравится, какая она есть.

И все же мне нужен план. Продажи в магазинах для серфинга растут не совсем так, как прогнозировали Дерек и Андре. Цены слишком высокие, и нет никакой возможности снизить их и при этом получать приличную прибыль без ущерба для качества. А этого я делать не хочу. Мы с Андре ходили вокруг да около по этому поводу. Он дает еще две недели для продажи моих работ. Скоро, я уверена, заберу свои дизайны из его магазинов.

Кам и Бруклин прячут свой запасной ключ под ковриком у входа. Насколько это банально? Но, эй, это срабатывает, когда мне нужно попасть внутрь.

Отперев дверь, я спешу через кухню и останавливаюсь, когда вижу подарочную коробку на столе.

Все мы знаем, что любопытной Варваре на базаре нос оторвали, и мне следовало бы знать это лучше, но все же я не могу удержаться и слегка приподнимаю крышку. Внутри что-то серебряное и блестящее, и оно поблескивает на солнце. Теперь я должна узнать, что это такое.

Сняв крышку, я смотрю на подарок сверху вниз, изучая, совершенно не уверенная, что это такое. Это цельный кусок металла с тремя бусинами на конце и изогнутой ручкой. Там есть открытка, и я читаю ее. Там написано: «Кам, вот забавная палочка, которую можно использовать вагинально и анально, не обязательно в таком порядке. Захвати ее с собой, когда прилетишь в Нью-Йорк и мы увидимся. Без всяких условий. Обещай. Не могу дождаться, когда увижу тебя. С любовью, Ванесса».

Как горячую картошку, я бросаю ее в коробку обратно и жалею, что вообще заглянула внутрь. Теперь у меня в голове не только картинка того, как это работает, но и Меган с буквы Б, использующая это перед Камом, чтобы заманить его обратно.

Потрясающе. Просто потрясающе.

Выбегая из кухни, я бегу в комнату Кама. Сделав вдох, я успокаиваю себя. Мне не о чем беспокоиться. Он никогда не давал мне повода беспокоиться из-за Меган с буквы Б. Просто потому, что она постоянно тусовалась с ним и его братом и они делятся воспоминаниями о Брэндоне, это не значит, что он хочет ее трахнуть. Просто потому, что я видела, как он уступил ей однажды, не значит, что он уступит снова.

Убежденная в своей правоте, я беру книгу и с улыбкой смотрю на упаковку презервативов. Кам купил целую кучу глупых игрушек, но эта, безусловно, самая смешная. Маленькие серебряные заклепки украшают внешнюю сторону с одной большой на конце. Это предназначено для того, чтобы стимулировать ощущение пирсинга внутри меня. До сих пор я отказывалась от этого, но кто знает, может быть, я решусь на это сегодня вечером.

Почувствовав себя лучше, я ухожу, стараясь не думать о забавной палочке – во всем ее блеске и тех углах удовольствия, которые она обещает принести. Нам с Камом не нужны такие игрушки, чтобы получать удовольствие.

Взволнованная возможностью сесть за руль своего первого автомобиля, я запрыгиваю в свой ярко-синий джип. Я сузила круг поисков до двухдверного джипа, меньшего размера, чем у Кама, или Ford Focus. Придя в ужас от мысли, что я буду водить что-либо, кроме машины без крыши, в пляжном городке, Кам уговорил меня сесть в джип. Этот цвет не был его любимым. Девчачий. Дерзкий. Это идеально подходило новой мне.

Зайдя в единственный магазин сэндвичей в Лагуна-Бич, где предлагают не только хлеб без глютена, я заказываю два сэндвича с ветчиной и швейцарской капустой из цельнозерновой муки, пакетик овощных чипсов (потому что настоящих картофельных чипсов там не предлагали) и две порции воды. Изобразив на лице улыбку, все еще размышляя о том, что он собирался сделать с этим подарком, я направляюсь на пляж. Припарковав машину, я отправляюсь на поиски Камдена, стараясь не думать о том, какая у него была сексуальная жизнь с Ванессой. В то время как мы с Себастьяном всегда были ванильными, были ли у него и Меган такие же отношения?

О, Боже, я так волнуюсь.

Он снял рубашку и закинул ногу на ногу, я сразу же замечаю его длинное, худощавое тело. Он стоит возле главной башни спасателей, которая, как ни странно, больше не используется как башня из-за своего возраста. Тем не менее она остается прочно укоренившейся на Лагуна-Бич, потому что является культовой. По крайней мере, так мне сказал Кам.

Издалека я наблюдаю, как он потягивается и двигается. Всегда очарованная линиями его тела, его изгибами и впадинками, я задаюсь вопросом, если я замру прямо здесь, как долго я смогу наблюдать за ним, прежде чем он посмотрит в мою сторону.

Через несколько секунд он поворачивается в мою сторону с такой широкой, яркой и искренней улыбкой, что мне хочется расцеловать его лицо. Я хочу запустить руки в беспорядок его волос, провести кончиками пальцев по этим бровям и проследить языком по изгибам его ушей. Я хочу съесть его, как самое сочное яблоко, и позволить ему стекать по моей ладони, запястью, предплечью, а потом вылизать его целиком.

Вместо этого, Меган с буквы Б – это все, что я могу видеть, тот образ из ночи в клубе, когда она облизала его целиком, и все, что я могу изобразить, – это слабый намек на улыбку.

– Привет.

– Привет. – Он подхватывает меня на руки и кружит, игнорируя или не замечая моего отчужденного поведения.

– Ты выглядишь… великолепно, – говорит он, опуская меня на землю.

Я не отвечаю. Вместо этого смотрю на корзинку для пикника, которую держу в руке, хотя, честно говоря, мне все равно, будем ли мы есть вообще.

– Я снял для нас домик на ближайший час, – говорит он мне, указывая на один примерно в пяти хижинах от нас.

Заботливая рука на моей пояснице, когда он забирает у меня корзину, заставляет мои колени ослабеть.

– Итак, сегодня утром возле моей башни был парень, который продолжал притворяться, что тонет…

Мы всегда с нетерпением ждем возможности рассказать друг другу о событиях дня, но прямо сейчас все слова, кажется, сливаются воедино. Шаг за шагом, бок о бок на песке, я чувствую, что могу лопнуть, если не спрошу его о том, что я видела.

Внутри домика есть телевизор, диван, пара стульев и мини-бар. Должна сказать, это довольно мило. Кам ставит корзинку на столик перед диваном и, нахмурившись, поворачивается ко мне.

– Ты злишься на меня?

– А должна? – Я сжимаю губы и медленно провожу языком по внутренней стороне зубов, чтобы говорить тише.

– Давай посмотрим, насколько я знаю, ничего не случилось с тех пор, как я съел тебя на завтрак, – говорит он, беря меня за руки своими грубыми, мозолистыми руками и заставляя меня дрожать.

Этот намек на улыбку на моих губах злит меня еще больше. Почему он всегда так поступает со мной – заставляет меня смеяться в любой ситуации, даже когда я этого не хочу?

– У тебя критические дни? – спрашивает он. – Потому что, если это так, ты могла бы предупредить меня. ПМС иногда превращает женщин в другое существо. В это время моя сестра всегда ведет себя как настоящая стерва, так что я знаю, как с этим справиться.

Мой рот открывается, и слова просто вылетают наружу.

– Нет, у меня не месячные. Но ты знал, как вести себя с Ванессой, когда у нее были критические дни?

Он несколько раз моргает, и потом, я думаю, до него доходит.

– Ты заглянула в коробку на моем кухонном столе, не так ли?

Я пожимаю плечами.

– Возможно, я могла бы это сделать.

Он смеется. Он действительно смеется.

Я хочу ударить его. Вместо этого я отступаю назад.

Кам хватает меня и крепко прижимает к себе.

– Ванесса присылает мне секс-игрушки с тех пор, как я переехал сюда, как будто ее провокации могут привлечь меня.

– И что, ты пользуешься ими?

Он снова смеется.

– Нет; в прошлом я находил девушку и использовал их с ней – ну, знаешь, как «пошла ты, Ванесса». Но на этот раз я просто собирался выбросить его, пока Бруклин не остановил меня. Он хотел, чтобы это сыграло какую-нибудь шутку с его подругой Сашей.

Все мое тело расслабляется.

– О, – это все, что я могу сказать.

Этот смех заполняет маленькое пространство, и он притягивает меня вплотную к своему телу.

– Ты ревнуешь?

Я отталкиваю его.

– Нет, а должна?

Непоколебимый, он тянет меня назад.

– Нет, я хочу только тебя, – шепчет он мне на ухо, облизывая его. – Я даже не увижусь с ней на этой неделе, потому что моя сестра терпеть ее не может. Но даже если и увижусь, тебе не о чем беспокоиться.

Признание Кама наполняет меня, и я чувствую себя глупо из-за ревности к женщине, которая так сильно ранила его.

– Прости, – говорю я. – Мне не следовало так реагировать.

Его губы находят мои.

– Детка, зеленый тебе идет, но, если ты чувствуешь себя виноватой, я думаю, что могу придумать для тебя хороший способ загладить свою вину.

Умирая от желания услышать это, я откидываюсь назад.

– И что бы это могло быть?

Он подмигивает мне.

– Как насчет того, чтобы поговорить об этом после обеда? – А потом он открывает корзину для пикника.

Как только еда подана, мы садимся рядом друг с другом на диван и приступаем к принятию пищи. Я разворачиваю свой бутерброд и поливаю его небольшим количеством горчицы. Кам наблюдает за мной с живым интересом. Я улыбаюсь ему, и он облизывает губы, прежде чем начать жевать свой бутерброд. Я отпиваю глоток воды. Глотаю. Он откусывает кусочек чипса и корчит гримасу. Это нарушает наше уютное молчание.

– На вкус они как картон, – говорит он.

– Знаю. Но либо они, либо салат из капусты.

Он содрогается и откусывает еще кусочек.

– Я остановлюсь на картоне.

После этого все между нами возвращается на круги своя, и я рассказываю ему о своем утре. Небольшой крюк, но мы снова на верном пути.

Мы доедаем, и Кам берет книгу.

– Время книжного клуба. – Он ухмыляется и растягивается на подушке, которая не такая мягкая, как диван, но лучше, чем песок, на котором мы лежали на прошлой неделе, пока читали. Чтобы закончить эту книгу, требуется некоторое время, потому что мы постоянно отвлекаемся.

Я протискиваюсь между ним и спинкой уличной мебели и кладу подбородок на его обнаженную грудь. Не в силах остановиться, я опускаю взгляд на его тело. К его прессу, который гладкий и такой рельефный, что мне приходится обводить углубления пальцем. Его ноги – сплошные мускулы, и я просовываю одну из своих ног между его, просто чтобы почувствовать его силу рядом со мной.

Мой взгляд поднимается к его соску прямо рядом со мной, и я думаю о том, как сильно ему нравится, когда я кусаю его там, затем к его загорелой шее, толстой и сильной, его кадыку, сексуальному, когда он говорит этим глубоким голосом.