Текст книги "Загадочная история Рэйчел"

Автор книги: Кейт Уолкер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Глава восьмая

Четверть второго.

Рэйчел машинально снова взглянула на часы и нахмурилась.

Не в правилах Габриэля опаздывать, особенно если он сам назначил встречу. После двенадцати месяцев почти полного молчания его внезапное приглашение прилететь к нему в Нью-Йорк было полной неожиданностью.

Она уже успела отчасти познакомиться с его жизнью в Америке.

Во-первых, квартира. Она ожидала увидеть нечто крошечное и компактное, похожее на его мансарду. Просторные апартаменты с великолепным видом на Центральный парк потрясли ее.

Не ожидала она и того, что он переедет и оставит ей эти апартаменты на все время пребывания. Знай она это, непременно настояла бы на номере в отеле.

– Прости, задержался.

Знакомый голос прервал ее мысли, и знакомая рука коснулась плеча.

– Срочное дело, когда уже выходил из офиса. Кстати, ты легко нашла квартиру?

– Очень.

Ей с трудом удавалось сосредоточиться на словах. Габриэль был, как всегда, слишком хорош – эта ошеломляющая мужественность, облаченная в светло-серый шелковый костюм и безукоризненно белую рубашку, оттенявшую темные волосы и глаза.

На него нужно повесить табличку «Смотреть опасно для женского здоровья», грустно подумала Рэйчел и печально улыбнулась. Даже зная о его равнодушии к ней, она не могла не потешить свою страсть, которая лишь возросла за прошедшие двенадцать месяцев. Ее глаза словно впитывали его, стремясь поскорее заполнить пустоту, которая образовалась в ее жизни.

– Ты написал такие инструкции, что только идиот заблудился бы.

– А мы оба знаем, что ты к ним не относишься. – Он поднял руку, подзывая официанта. – Еще вина?

– Нет, спасибо.

Рэйчел чувствовала себя опьяневшей от одного взгляда на него. Урок прошлого пошел впрок: алкоголь и Габриэль Тирнан – летальная смесь.

– Ты хорошо выглядишь, – заметил Габриэль, когда принесли его вино. – И прическа тебе очень идет.

– Спасибо. – Рэйчел смущенно поправила гладкие, до плеч волосы. – Пришлось немного подстричь, но я уже привыкаю.

– А почему ты вдруг решила подстричься?

– Захотелось сменить образ.

Она не собиралась рассказывать ему, что после его отъезда в Америку решила изменить свою жизнь и начала с полного изменения внешности.

Конечно, это не помогло. Отказ от длинных волос не мог заставить ее забыть о существовании Габриэля. Не помогло и обновление гардероба. Но по крайней мере ей было над чем подумать, а новая прическа и элегантный кремовый костюм давали ей сегодня столь необходимую уверенность в себе.

– Думаю, я слишком долго выглядела как Алиса в Стране чудес.

– Мне вполне нравился вид Алисы.

В течение секунды, пока его шоколадные глаза рассматривали ее блестящие волосы, она не могла избавиться от ощущения ледяных пальцев, скользящих по ее шее.

– Всем мужчинам нравятся длинные волосы, – неуверенно проговорила она и вздрогнула, когда его темные брови сошлись к переносице.

– Кроме того, ты похудела. Намеренно?

– Во всяком случае, не из-за страданий по тебе, если ты на это намекаешь! Я без тебя не скучала!

– Ну разумеется, – спокойно отозвался Габриэль. – Будешь что-нибудь заказывать?

Скорость, с которой официант бросился на его сигнал, не оставляла Рэйчел иного выхода. Она попыталась сосредоточиться на меню, и это потребовало значительных усилий.

– Я похудела из-за гриппа, – сообщила она, когда они снова остались одни.

Этот грипп не позволил ей присутствовать на мессе в память Грега, ради которой Габриэль прилетал в Лондон.

Тогда Рэйчел не знала, радоваться ей или сожалеть: ей безумно хотелось взглянуть на Габриэля, но интуиция подсказывала, что ничего хорошего из этого не выйдет.

Именно во время того визита Габриэль посмотрел ее эскизы и купил их все для своей американской компании, что в свою очередь и привело к неожиданному приглашению Рэйчел в Нью-Йорк – ей предлагалось посмотреть готовые изделия.

– Как идут твои дела? Как поживает твоя мать?

Ее внезапно рассердила официальность его расспросов. Он так решительно избегал ее во время своего визита в Лондон! Она ведь была не настолько больна!

– Какое тебе дело!

– Если на то пошло, есть дело.

– Правда? Тогда почему же ты не приезжаешь чаще, почему не звонишь?

Это противоречило ее прежнему замечанию о том, что она вовсе без него не скучала; но она этого не заметила.

– Ты знаешь почему. – Лицо Габриэля вновь стало непроницаемым. – Я думаю, так лучше.

– Ты думаешь! Ты думаешь! Да когда ты думаешь о ком-нибудь, кроме себя самого?

– Часто, – без всякой интонации, словно робот, проговорил он. – Но я по-прежнему считаю, что именно так будет лучше.

– Готова поспорить, ты прав!

Память об одиноких бессонных ночах, о долгих, мучительных днях, проходивших без него, была нестерпима. Хотелось задеть его, сделать ему больно, как было больно ей. Невозможно думать, что он с легкостью выбросил ее из головы, тогда как она не прожила и дня, не мечтая о нем.

– Ты всегда был против, чтобы мы с мамой наследовали часть бизнеса, и сейчас тебя просто трясет из-за того, что приходится связываться с нами.

Это вызвало реакцию. Но совсем не ту, на которую она рассчитывала. Ей стало не по себе, когда Габриэль медленно выпрямился в своем кресле, у него в глазах бушевал гнев.

– Ты чертовски хорошо знаешь, что это ложь! Во-первых, я был и остаюсь крупнейшим акционером «Дома Тирнана», и я был бы круглым дураком, если бы пустил все дело на самотек.

Его рука с силой сжала бокал, и Рэйчел почему-то подумала, будь его воля, он так же сжал бы ей шею.

– В конце концов, у твоей матери совсем нет опыта в бизнесе. Но все, похоже, идет хорошо. Курс акций слегка покачнулся после смерти отца, но сейчас полностью выровнялся.

Рука, сжимавшая бокал, ослабла, что потребовало от него явных усилий.

– И я, в общем, знаю, что у тебя тоже все нормально.

– Так ты шпионил за мной!

Ответом ей был лишь презрительный вздох.

– Ты решила передергивать мои слова? Я лишь счел своей обязанностью быть в курсе дел каждого отделения «Дома Тирнана». Собственно, поэтому ты и здесь. Кстати, как тебе то, что ты видела утром?

Маневр оказался столь гладким и незаметным, что Рэйчел не сразу нашлась. Но разговор уже перешел на совсем другую тему, и протестовать было поздно. А как неплохо еще немного поскандалить!

Однако хитрый Габриэль уже задел в ней заветные струны, и у Рэйчел заблестели глаза.

– Потрясающе! – честно призналась она. – Мне ужасно понравилось, что ты делаешь здесь. Неудивительно, что «Т2» работает так успешно. А эта витрина…

Она вспомнила чувство бурного восторга, охватившего ее при виде огромной витрины магазина на Пятой авеню, заполненной ее собственными работами.

– Спасибо, что сделал моим работам такую рекламу, – проговорила она.

– Тебе спасибо, – спокойно ответил Габриэль, встретившись с ней взглядом. – В конце концов, именно твой талант создал эти прекрасные украшения. Я был бы дураком, если бы не выставил их в главной витрине. Видела бы ты, какой они производят эффект: не многие женщины способны пройти мимо.

Он поднял свой бокал, молча, но красноречиво салютуя ее успеху. Ее бедное сердце тут же затрепетало.

– А посмотрев, они влюбляются в ожерелье или серьги, которые просто обязаны иметь. Даже мужчины останавливаются и начинают размышлять, как эти штучки будут выглядеть на шейке жены или ручке любимой…

– Я рада, что ты доволен.

Она произнесла, это, пытаясь освободиться от гипнотической силы, которая шла от Габриэля – от его глаз, его голоса. Эта сила зачаровывала ее, туманом обволакивала мысли. Рэйчел переставала понимать значение слов – слова превращались просто в звук, легким бризом обвевавший ее затуманенную голову! Она не видела ничего, кроме этих глаз, не слышала ничего, кроме этого голоса.

– Более чем доволен. – Улыбка Габриэля была неторопливой и теплой. – Ты должна знать, что стала звездой. У тебя выдающийся, огромный талант. Я специально пригласил тебя сюда, чтобы ты своими глазами увидела, как продаются твои работы.

Только для этого? Рэйчел почувствовала неприятный укол: какая-то часть ее сердца – слабая и глупая – надеялась на нечто большее.

Факс Габриэля и его короткий телефонный звонок содержали лишь деловые обоснования ее поездки в Нью-Йорк. И только сейчас Рэйчел призналась себе, что мечтала о другом, более личном к ней интересе.

– Но это не единственная причина, по которой я пригласил тебя.

– Не единственная?

Он словно прочитал ее мысли – она не смогла подавить душевный всплеск, глаза у нее сияли восторгом, когда она подняла голову.

– У меня для тебя две новости: одна личная, другая по работе. Работа в первую очередь – у меня есть для тебя заказ, совершенно особый заказ.

Пища, которая только что казалась вкусной, внезапно превратилась в пепел.

– Заказ? – повторила она, пытаясь придать голосу нотку энтузиазма. – Расскажи.

– Не сейчас.

Его улыбка была загадочной и дразнящей.

– Сначала немного о тебе. Что ты делала в последние двенадцать месяцев – не считая работы, конечно? В твоей жизни появился мужчина?

Боль с новой силой ударила ей в сердце.

– Неужели твои шпионы не рассказали тебе? – бросила она, от всей души надеясь, что он примет боль в ее глазах за вызов.

– Не шпионы, Рэйчел, – успокоительно проговорил он. – И они сообщают только о бизнесе. Мои… источники ничего не рассказывают о твоей частной жизни.

– А, так ты ничего не знаешь об очередях поклонников, выстроившихся перед домом лишь для того, чтобы умолять меня поужинать с ними?

Рэйчел попыталась изобразить игривую беззаботность.

Габриэль поднял на нее глаза, и странная полуулыбка слегка скривила ему губы.

– Могу в это поверить, – спокойно отозвался он.

– Можешь?

Она надеялась, что появление официанта отвлечет его мысли от этой волнующей темы, но, едва они остались вдвоем, Габриэль вернулся к тому, на чем остановился.

– Ты как будто удивлена? Что удивительного в том, что ты – я в этом уверен – притягиваешь взоры мужчин? Но я о другом хотел спросить: есть ли среди них один, особый мужчина?

Инстинкт подсказал Рэйчел, что в вопросе провокация.

– Один эксклюзивный любовник? – уточнила она беззаботным тоном. – Не могу утверждать. Во всяком случае, нет ни одного, на ком бы я оставила свой окончательный выбор.

Ему что-то не понравилось в этом ответе. Но что? Слово «любовник» или явная двусмысленность: из ответа вытекало, что у нее десятки поклонников – или ни одного.

Правда была в том, что она пыталась, действительно пыталась. За месяцы, прошедшие после их последней встречи, она принимала почти каждое приглашение на свидание. В попытках выбросить Габриэля из головы она побывала во множестве мест со многими мужчинами. Все было тщетно – ни один из них не мог даже приблизиться к ее идеалу и никто не сможет.

– Думаю, я продолжу играть на этом поле.

Мрачная гримаса исказила его лицо, и он яростно вонзил нож в бифштекс.

– Тебе стоит быть осторожной, Рэйчел…

В противовес действиям его слова стелились мягким шелком, но в потемневших глазах мелькали зловещие огоньки, и Рэйчел была начеку, готовая ответить на малейшую угрозу.

– Такой стиль жизни нельзя назвать ни мудрым, ни полезным для здоровья. А твой талант слишком дорог, чтобы его так бездарно растрачивать.

Талант. Это слово жестоко хлестнуло ее, вновь выведя из равновесия. Неужели он будет жалеть только о ее таланте?

И с чего он взял, что может вот так, безнаказанно, уйти из ее жизни, как сделал это год назад, а потом совершать набеги в полное свое удовольствие? Еще и жить учит!

– Я живу, как считаю нужным, Габриэль, – сдавленно проговорила Рэйчел. – И не твое дело…

– Неразборчивость в связях никогда не считалась похвальной, – решительно вставил Габриэль.

– А лицемерие? – взвилась Рэйчел. – Что-то, дорогой братец, это сильно напоминает мне спор горшка с чайником – на ком больше сажи (Английская поговорка: «Горшок чайник винит: больно сажей ты покрыт». – Прим. ред.). Скажи-ка, ты по-прежнему меняешь женщин как перчатки?

Ей не нужно было объяснять, что она имеет в виду, – эхо давней боли все еще звучало в ней, хоть прошло уже больше пяти лет.

– Я совершенно точно знал, что делал!

– А я – нет?

Рэйчел не волновало, что ее слышит уже полресторана, – она была вне себя. Пусть хоть весь ресторан слушает, ее интересует лишь этот человек напротив нее за столиком.

– Тебе было только девятнадцать.

Наконец-то и он почувствовал себя неуютно.

– И не было мозгов в голове? Так не на тебя ли ложится ответственность за то, что произошло между нами?

Он даже не моргнул. Его невозмутимость скручивала ей нервы в тугой узел.

– Поверь мне, я живу с этой ответственностью и с горькими сожалениями о случившемся все пять с половиной лет.

С сожалениями. Да, он знает, как вонзить нож в сердце, загнать поглубже и старательно повернуть в ране.

– Мне надо было сразу понять, что ты напилась…

– Напилась! Оказывается, все дело в шампанском!

Так вот оно что – он сожалеет о том, что переспал с ней, а не о том, что сделал после! Эту горькую правду ей было уже не снести. Та единственная, самая счастливая, невероятная их ночь – он и ее готов растоптать!

– И ты вовсе не пользовался своим преимуществом взрослого перед?..

– Преимуществом!

Его тон оставался спокойным, но Рэйчел ощутила перемену: скулы его побелели, резко обозначились складки вокруг рта. Однако ее уже было не остановить.

– Так как же мы это назовем? Ты сам признал, что я была маленькой – и безмозглой. А ты – всем известно – собаку съел на этом деле. Небось книгу мог бы написать о тонком искусстве заставить женщину делать то, что тебе надо.

– Ты в этом уверена? – Теперь в каждом его слове сквозила угроза. – И на какой же странице этой книги ты находишь себя? Кто тебя заставлял? Если не ошибаюсь, ты действовала более чем добровольно. Ты сделала первый шаг, ты толкала меня. Я дал тебе полную возможность сказать «нет». Ты ею не воспользовалась.

– Конечно, не воспользовалась. Потому что…

Рэйчел застыла на полуслове – она едва не проговорилась.

Потому что я люблю тебя – чуть не сорвалось с ее уст. Она уже была готова открыть ему сердце, поведать о своей самой драгоценной тайне, выставить ее на обозрение этих циничных глаз, подвергнуть презрительному осмеянию.

Потому что я люблю тебя – именно эти слова нельзя говорить ему ни при каких обстоятельствах.

Ее любовь и была одним из тех осложнений, которые она, Рэйчел, несла с собой и которых он так боялся. Любовь, требующая верности и обязательств; не удовольствие на одну ночь, не физическая связь, которую можно разорвать, едва она надоест. Любовь – именно то, чего он меньше всего хотел от нее.

– Потому что?.. – повторил Габриэль, когда она надолго замолчала, не находя слов, чтобы закончить фразу. – Так почему?

Но в голове Рэйчел словно произошло короткое замыкание. В принципе, оправдания не было. Она беспомощно смотрела на него, и в ее серых глазах явно читалась паника и просьба о пощаде.

Спасение, как всегда, пришло, откуда не ждали.

– Габриэль…

Новый, незнакомый голос прозвучал над ее головой – женский голосок, юный и свежий, с мягким американским акцентом. Была в нем и доля неопределенности, сомнений, которая говорила о тщательно контролируемых эмоциях.

– Кэсси! Привет!

Стремительное переключение Габриэля с тона королевского прокурора на теплое и непринужденное дружелюбие заставило Рэйчел столь же стремительно вскинуть голову и едва не застонать вслух – перед ней стояла живая Аманда Брайант или ее точная копия!

О Боже, только этого не хватало!

Девушка, подошедшая к их столику, была высокой и стройной, как фотомодель. Роскошные черные волосы обрамляли тщательно продуманными кольцами личико в форме сердечка. Широкие скулы, большие карие глаза и полные губы – красива, ничего не скажешь!

Габриэль был уже на ногах и одной рукой обнимал ее, целуя в щеку.

– Не ожидал, что ты так быстро.

Его голос был теплым, нежным и полным обожания. Рэйчел почувствовала, что мечтает умереть прямо сейчас.

– Знаю, что рано. Прости, если прервала вашу беседу.

Эта женщина ревнует, заметила потрясенная Рэйчел. Ревность сквозила в каждом ее слове, в каждом быстром, неуверенном взгляде на Габриэля, на Рэйчел.

И эта рука на плече Габриэля – рука собственницы. С тем же успехом она могла бы повесить на лацкан его шикарного костюма табличку с надписью: «Руки прочь! Этот мужчина мой!» Рэйчел не могла не сознаться, что слишком легко распознала симптомы, потому что страдала ими сама.

– Ты нас познакомишь? – многозначительно проговорила девушка.

– Конечно.

Улыбка Габриэля была свободной и непринужденной. Повернувшись к Рэйчел, он сжал своими длинными пальцами ухоженную ручку Кэсси.

– Как я сказал, для тебя есть новость. Я как раз дожидался Кэсси, чтобы рассказать тебе. Кэсси, это Рэйчел Амис, дизайнер, я говорил тебе о ней. Рэйчел, я рад познакомить тебя с Кэсси Элиот…

Внезапно Рэйчел поблагодарила Бога за то, что сидит. Что-то в голосе Габриэля подсказало ей его следующие слова, и она подозревала, что, будь на ногах, грохнулась бы сейчас на пол.

Две новости, говорил он, одна личная, другая по работе. О Боже, нет! Пожалуйста, не допусти этого. Что угодно, только не это!

Но левая рука Кэсси уже легла на руку Габриэлю, и от глаз Рэйчел не ускользнул блеск колечка с бриллиантом на безымянном пальце. Этот холодный блеск сжег последние остатки надежды. Смутно, сквозь туман в голове, она слышала, как Габриэль подтвердил ее худшие опасения:

– Кэсси – моя невеста. Месяц назад я сделал предложение, и, к моему восторгу, она согласилась. Свадьба будет в Лондоне через шесть недель.

Глава девятая

– Но почему именно в Лондоне?

Лидия эхом повторила тот единственный разумный вопрос, который Рэйчел удалось выловить из хаоса чувств и мыслей, охвативших ее после объявления Габриэля.

Тогда она смогла только пробормотать некоторое подобие поздравления, и способность мыслить оставила ее. В голове только роились кошмарные видения будущей свадьбы, вроде невесты с фатой до пят и долгого поцелуя у церкви на глазах ликующих родственников.

– Я имею в виду, почему не в Нью-Йорке, где оба живут?

В течение всех трех недель после той роковой встречи Рэйчел задавала себе этот же вопрос. Зачем Габриэлю жениться именно в Лондоне?

– Мать Кэсси как будто живет в Лондоне, и сама Кэсси родилась здесь. Семья переехала в Америку, когда ей было только шесть месяцев, но потом, после смерти мужа, миссис Элиот вернулась обратно. Недавно она снова вышла замуж, так что сейчас носит фамилию Китон. Свадьба предполагается у нее в доме.

Это означает, с горечью призналась себе Рэйчел, что у нее не будет даже повода не присутствовать на свадьбе, оправдываясь дальностью перелета. Лишь сегодня утром прибыли приглашения, подтверждающие самые неприятные опасения.

– Я думала, ты не захочешь идти.

Это была последняя, отчаянная попытка найти лазейку для отказа. Но, к ее удивлению, Лидия, похоже, пришла в восторг от перспективы видеть женатым Габриэля. Она даже готова была забыть давнюю междоусобицу.

– Я не пропущу этого ни за что на свете! Говорят, там будет весь свет. Я уже сказала Габриэлю, что он может остановиться здесь.

– Что ты сделала?

Рэйчел почувствовала, что сейчас потеряет сознание – никому в мире не удалось бы придумать ничего хуже. Знать, что Габриэль живет в этом доме, видеть, как он выходит из этого дома, чтобы жениться на Кэсси?!

– Мама, ты не сделала этого! Ты не могла!

– Могла и сделала. Именно так захотел бы Грег. И этот дом, Рэйчел, по-прежнему родной дом Габриэля.

– Но ты и он…

– Я намерена оставить наши проблемы в прошлом.

Лидия, направлявшаяся в гости, взяла свою сумочку и проверила содержимое, убедившись, что ключи и кредитные карточки на месте.

– Мы обо всем договорились несколько месяцев назад, когда он приезжал на мессу. Если бы я раньше знала, что он давно убеждал отца жениться на мне и узаконить отношения, не было бы этих раздоров.

– Он пытался убедить Грега жениться на тебе? Габриэль! – Рэйчел не могла поверить собственным ушам. – Но он был категорически против.

– Только первое время.

Подойдя к зеркалу над камином, Лидия критически взглянула на себя и убрала со лба прядь темных волос.

– Но потом, по-видимому, передумал. Очевидно, это было одной из главных причин, почему он уехал в Америку. Они с Грегом очень сильно скандалили из-за этого.

– Но он сказал, что скандалили из-за бизнеса!

– Вполне возможно, и из-за бизнеса тоже.

Тщательно проведя по губам помадой, Лидия удовлетворенно кивнула отражению, бросила золотой тюбик в сумочку и щелкнула замком.

– Габриэль очень честно отнесся ко мне, когда умер его отец. Не потребовал пересмотреть завещание, хотя мог бы, если бы захотел. В конце концов…

Она слегка покраснела, в глазах внезапно блеснули слезы.

– Строго юридически мы с Грегом так и не оформили до конца наш брак. А последний год практически Габриэль руководил и «Домом Тирнана», и «Т2» – и почти удвоил прибыли. А сейчас, когда он женится…

Звучало так, будто именно этот брак окончательно склонил мнение матери в пользу Габриэля. Возможно, он тоже подозревал нечто подобное, подумала Рэйчел, вспомнив, что он не собирался возвращаться, пока не женится.

В устах женщины, семь лет прожившей в незаконной связи с человеком, которого любила, это звучало несколько ханжески, что обычно не было характерно для Лидии.

Человек, которого любила. Рэйчел обхватила себя руками, словно пытаясь не развалиться на части. Способна ли она последовать примеру матери и отдать себя Габриэлю, не требуя от него обязательств?

Еще задавая себе этот вопрос, она уже знала ответ: она продала бы душу, лишь бы быть с ним рядом при любых обстоятельствах.

Но он выбрал Кэсси, и вопрос был решен.

– Так или иначе, он приезжает сегодня к вечеру. Ты будешь дома, чтобы встретить его, не так ли?

– Сегодня? – Рэйчел надеялась, что у нее будет больше времени, чтобы привыкнуть к этой мысли. – Но почему я? Я имею в виду, разве тебя не будет?

– Я встречаюсь с Памелой. Мы идем на тот новый мюзикл, а потом я проведу уик-энд у нее в доме. Я уже говорила тебе!

Рэйчел смутно вспомнила, что мать действительно говорила что-то вроде этого, но в последние дни она так нервничала из-за грядущей свадьбы Габриэля, что слабо фиксировала происходящее.

– Я вернусь в понедельник. – Торопливо чмокнув дочь в щеку, Лидия направилась к двери. – Веселись!

Веселиться ей хотелось сейчас меньше всего. Какие чувства, кроме ужаса, мог вызвать у нее приезд Габриэля?

И все же она хотела его видеть! Рэйчел машинально оглядела себя в зеркале и пожалела, что не переоделась во что-нибудь более нарядное, чем джинсы и майка.

На улице хлопнула дверца машины. У Рэйчел мелькнула спасительная мысль, что это Лидия что-то забыла и вернулась. Но звонок в дверь убил эту призрачную надежду и заставил нервы зазвенеть от мысли, что это может быть только один человек.

Прогулка через холл стала пыткой. Словно кто-то засыпал мозаичный пол битым стеклом и осколки множились с каждым шагом и больно ранили ноги.

– Мог бы сам открыть, – бросила она, отступая и впуская Габриэля в дом. – Надеюсь, ключ у тебя еще есть?

Она не ожидала, что выйдет так грубо и воинственно, и, судя по скривившимся губам Габриэля, для него это тоже было некоторой неожиданностью.

– И тебе добрый вечер, – иронично процедил он. – Конечно, у меня есть ключ, но сейчас это дом твоей матери, и я счел более вежливым позвонить.

Что ж, законная причина, но для Рэйчел это прозвучало как еще один способ подчеркнуть, что сейчас, после смерти его отца, они с Габриэлем даже отдаленно не связаны.

– Ну, более вежливо было бы подумать, кому придется открывать дверь. Мать уехала, а у миссис Рейнольдс выходной.

Боже, ну почему она не может остановиться? С каждым словом все становится хуже и хуже.

– Я очень сожалею, что тебе пришлось проделать столь долгий путь через холл для того, чтобы открыть мне дверь. – Его насмешка была довольно мрачной, а в глубинах карих глаз не было и следа юмора. – Но сейчас, когда ты выполнила свою тяжкую обязанность, можешь вернуться к тому, чем или кем ты занималась, и бросить меня на произвол судьбы.

– Да нет, все в порядке. – Рэйчел заставила себя встряхнуться. – Я не занималась ничем важным и обещала маме, что присмотрю за тобой. Ты уже поел? Потому что, если нет, я приготовлю ужин.

– Ты приготовишь?

На этот раз в глазах Габриэля появился такой неподдельный ужас, что Рэйчел сразу поняла, о чем он подумал. Шесть лет назад она, еще школьница, ставила на Габриэле свои первые опыты в кулинарном искусстве.

– Все в порядке. Ты в полной безопасности.

Ее смех был искренним и непринужденным.

– Я далеко ушла от твердокаменных булочек с изюмом, не говоря уже о сгоревшей картофельной запеканке. Между прочим, миссис Рейнольдс позаботилась о запасах провизии – даже я не смогу испортить то, что нужно только разморозить и разогреть.

– В таком случае рискну.

Его улыбка была столь же искренней.

Он выглядит ужасно, отметила про себя Рэйчел. Даже сделав поправку на трудности трансатлантического перелета, нельзя было не заметить, что тени под глазами и мертвенная бледность щек – результат не только простой усталости. Он был совсем не похож на счастливого жениха, с воодушевлением ожидающего свадьбы.

Но как бы он ни выглядел, она не могла оторвать от него глаз, не могла запретить каждой клетке своего тела трепетать от страсти и любви к нему.

Как и она, Габриэль был одет неофициально. Свободная льняная куртка, голубая майка и изрядно поношенные джинсы. А фигура все такая же – мускулистая, стройная, сексуальная…

– Тогда я просто брошу сумки в мою комнату. Я так понял, она та же? Рэйчел, ты слышишь меня?

– А, да. – Рэйчел с трудом заставила мысли уйти со скользкой дорожки. – Та же комната. Прими душ, если хочешь. Спешить некуда.

Проблема в том, что Кэсси действительно прекрасна, безжалостно напомнила она себе, с трудом отводя глаза от длинных ног, обтянутых узкими джинсами, от потрясающих линий плеч и груди, и погнала себя на кухню, в то время как Габриэль направился наверх.

За короткое время в Нью-Йорке Рэйчел успела сильно привязаться к Кэсси. Было бы проще, если бы она ее возненавидела, но девушка ей понравилась – действительно понравилась. При любых других обстоятельствах она бы одобрила выбор Габриэля. Но сейчас Кэсси была именно той женщиной, на которой он собрался жениться. Через три недели они будут мужем и женой, и Рэйчел следует помнить об этом.

– Кэсси с тобой? – спросила она, едва Габриэль появился в кухне.

– Она летела со мной, но я отвез ее в дом к матери. – Он налил себе кофе и заговорил: – Она останется с миссис Китон до дня свадьбы, но для меня там места нет. Между прочим, ее мамаша – отчаянная традиционалистка: жених и невеста не имеют права спать под одной крышей.

– Именно так. И жених определенно не может видеть невесту вечером накануне свадьбы!

Рэйчел сразу представила красавицу Кэсси, еще более прекрасную в подвенечном платье, и Габриэля… Глаза защипало, и ей пришлось несколько секунд ожесточенно моргать, прежде чем она снова принялась резать помидоры.

– Определенно не может, – произнес Габриэль каким-то странным голосом. – Помочь тебе?

– Все под контролем.

Рэйчел искренне пожалела, что не может сказать того же о своих эмоциях.

Еще она жалела, что предложила ему принять душ. В последние десять минут она словно обезумела: все мысли вращались вокруг одной и той же картины: стройное мужское тело под струями горячей воды.

И сейчас, когда он пришел сюда, было ничуть не лучше: хоть он и переоделся в просторную голубую рубаху и новую пару таких же потертых джинсов – для ее воображения это была не преграда.

Волосы у него были еще влажными и завивались на концах, а джинсы, словно вторая кожа, обтягивали узкие бедра и длинные ноги. Горячая вода разгладила усталые морщины на его лице.

– Есть пирог с курицей и грибами, произведение миссис Рейнольдс, но нужно еще двадцать минут, чтобы разогреть. Я не знаю, насколько ты голоден. Есть суп, если ты…

Кивок головы остановил Рэйчел на полуслове.

– Лучше пирог. Я подожду.

– Ну, тогда…

Салат был готов, и ей нечем было занять руки, чтобы отвлечь мысли. Она стояла в полной растерянности, не зная, что делать.

Габриэль взял инициативу на себя.

– Почему бы тебе не выпить этого?.. – Он указал рукой на кофейник. – Или, может, чего-нибудь покрепче? Можно было бы посидеть в гостиной, пока еда не готова.

Рэйчел предпочла бы остаться на кухне, но подходящего предлога не нашлось.

– Только кофе.

Габриэль налил ей кофе и автоматически добавил сливки. Содержимое своей чашки он выплеснул в раковину.

– Думаю, мне лучше чего-нибудь покрепче, – криво усмехнувшись, проговорил он. – Я выпил, наверное, галлон кофе в самолете, – надо немного расслабиться.

Она представила, как его рука зависает над бутылкой шампанского, потом перемещается к бургундскому…

Этот Габриэль, недавно обрученный и теперь ожидающий свадьбы с красавицей невестой, этот Габриэль вряд ли хранит воспоминания о том игристом шампанском, не говоря уж о желании, которое оно возбудило.

– Итак, приготовления к свадьбе в полном разгаре? – преодолев себя, спросила Рэйчел, хотя ей меньше всего хотелось говорить на эту тему.

– Если судить по тому, что голова Кэсси забита только этим, то да, думаю, можно сказать и так. Она занималась бесконечными списками во время всего полета.

– Поскольку ее мать такая традиционалистка, полагаю, свадьба будет по всем правилам?

Габриэль рассеянно кивнул, не отрывая взгляда от рубиновой жидкости в бокале.

– Полдюжины подружек невесты, пажи в ливреях, цилиндры и фраки.

Настораживало полное отсутствие энтузиазма в этом перечислении, но мужчины редко проявляют большой интерес к замысловатым деталям подобных обрядов, объяснила себе Рэйчел.

– Цветы, приглашения, продукты… им конца нет.

– Ну, если я могу чем-то помочь…

Боже, зачем она это сказала? Кофе внезапно сделался кислым во рту. Подавшись вперед, чтобы поставить чашку на столик, она тряхнула головой, и отливающие бронзой волосы скрыли предательски изменившееся лицо.

Ей бы пережить его женитьбу, а уж помогать… Мучительная боль сдавила грудь, когда она увидела, как он задумчиво кивнул.

– Да, есть кое-что, Рэйчел. Не считая моей матери, ты – моя единственная родственница, и я хотел бы, чтобы ты приняла участие в церемонии. И есть еще кое-что, что я попросил бы сделать для меня.

«Сделать для меня», – сказал он. Может, он хочет, чтобы она что-то подарила ему, нечто, демонстрирующее ее любовь…

– Помнишь, в Нью-Йорке я говорил тебе о двух новостях? Одна о твоей работе, но я не смог рассказать сразу, потому что Кэсси прервала нас, а потом как-то не представилось подходящего момента.

Рэйчел неопределенно хмыкнула. Разумеется, не представилось и представиться не могло.