Текст книги "Это случилось в полночь"
Автор книги: Кейт Лэндон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
– У меня дела в городе, – сказал тогда Джейкоб, он был абсолютно уверен, что Харрисона избил отец. «Этот мерзавец больше пальцем не тронет мальчишку», – пообещал себе Джейкоб.
– Нет, ты никуда не пойдешь, останься здесь, – возразила Фсйт, промывая ободранные костяшки пальцев Харрисона. Ее взгляд говорил Джейкобу, что парень дал сдачи.
– Ты не хочешь рассказать нам, что случилось, Харрисон?
Мальчик отрицательно помотал головой, опустив глаза. Потом в комнату вошла Микаэла, остолбенев от вида Харрисона, и встретила взгляд отца, ровный и задумчивый. Она, должно быть, почувствовала в нем скрытую ярость, потребность отомстить за мальчика и мольбу помочь ему. Микаэла отметила озабоченное выражение лица матери, которая крепко держала Джейкоба за напряженное предплечье. Микаэла никогда не боялась взвалить ответственность на свои плечи, и именно так она поступила той ночью.
– Харрисон, я еду верхом. Тебе понадобится что-нибудь потеплее, если ты собираешься составить мне компанию. Папа, можно, он возьмет твою куртку?
Джейкоб помешал свой кофе, мысленно опять возвращаясь в ту ночь. Фейт пыталась убедить его в том, что Харрисон больше уже не беззащитный мальчик. И ему вряд ли хочется скандала, к которому неминуемо привела бы поездка Джейкоба. Начиная с той ночи мальчик отдалился от семьи Лэнгтри, храня в глубине души какую-то мрачную и жестокую тайну. Харрисон навещал их во время школьных каникул и позже в течение последующих лет. Что бы ни пришлось ему пережить, это сделало его мужчиной больше, чем мог представить его отец, и на следующий день Кейн-старший выглядел хуже, чем его сын. Наверняка Харрисону было тяжело противостоять своему отцу, но он всегда совершал именно то, что было необходимо…
Харрисон окинул взглядом мужчин, сидевших за круглым деревянным столом. Его слова вывели Джейкоба из задумчивости.
– Я уже вставил в программу национальные каналы, а Микаэла заполняет оставшиеся в сетке вещания пробелы. Она набирает рекламодателей, причем собирается рекламировать все подряд – от сельскохозяйственной техники до автомобилей и еще бог знает чего, она убирает фильмы с Джоном Уэйном. Я планировал показать все фильмы с его участием, а она оставила лишь несколько, заменив их главным образом комедиями положений.
Мужчины беспомощно уставились на него.
– Только не Джона Уэйна, – пробормотал наконец Рурк.
– Я поговорю с моей девочкой. Возможно, что она просто не понимает, насколько важно для человека смотреть любимые фильмы. Мы очень устаем после рабочего дня. Мы имеем право на «спортивные вечера» и «правильное» ковбойское кино.
– Понедельник, вечер… «Готовим с Леонорой Браун»… с семи до восьми… Она даст рецепт бостонского пирога со сливками. Съемки должны проходить на ее кухне, мы получили деньги за рекламу от сети бакалейных магазинов и от магазинов скобяных товаров, торгующих кастрюлями и сковородками. После этого «Женский театральный вечер». Вам придется переключаться на другой канал, чтобы посмотреть то, что хочется. Мы потеряем телезрителей, которых у нас еще даже и нет. Нам нужны зрители, и я надеюсь, что хоть вы останетесь на нашем канале. Я постоянно говорю об этом Микаэле, но поскольку у нее остались связи и она знает, как работать на телевидении, то не очень-то прислушивается к моему мнению.
– Ковбойские фильмы – это Богом данное право каждого американца, – проворчал Джейкоб, – вразумите ее, мальчики.
Харрисон раздраженно фыркнул, но темные глаза Калли светились смехом.
Рурк молчал, наблюдая через окно кафе за Пэтси Райт. Она была замужем за его давним другом и сейчас, ожидая ребенка, вся светилась, как когда-то точно так же светилась его жена, когда была в положении.
Он не мог вспомнить ощущение женского тела, крепко прижавшегося к нему, это сладкое чувство страсти в полуночные часы. В тридцать лет он был уверен, что уже никогда не будет нуждаться в женщине, никогда не будет крепко и нежно обнимать женское тело.
Ощутив тяжесть руки отца на своем плече, Рурк вернулся в действительность. Грустный взгляд отца говорил о том, что он понимает, как глубоко может мужчина любить женщину, как сильно он может хотеть, чтобы она дала ему ребенка.
Микаэла вздрогнула и проснулась. Кошка Харрисона громко мурлыкала возле ее лица. Пытаясь освободить рабочее место, Микаэла решила перенести бумаги со стола Харрисона на кушетку, но та оказалась настолько просторной и удобной, что девушка не удержалась и прилегла, укрывшись одеялом. Блокнот соскользнул на пол, когда она пошевелилась, кутаясь в одеяло. Кошка потерлась о руку Микаэлы, прося, чтобы ей почесали за ухом.
– Сейчас первая неделя июня. Еще одна неделя, и мы будем готовы к выходу в эфир. Возможно.
Харрисон поднялся из-за своего стола и потянулся, лучи заходящего солнца, падающие в окно, очертили контуры его фигуры.
Микаэла рассердилась, испытав чувственное притяжение. У Харрисона не было никакого права иметь такое хорошо развитое тело: широкие плечи сужались к бедрам, рубашка туго натянулась на груди, когда он закатал рукава. Микаэла закрыла глаза, а когда открыла их, Харрисон стоял над ней и наблюдал, засунув руки в задние карманы брюк.
Мужественное и жестко вылепленное лицо Харрисона оттенялось отблесками огня.
Сменив костюм на футболку и джинсы, он стоял босиком на деревянном полу. Холодные серые, глубоко посаженные глаза скользили по одеялу, которым была укрыта Микаэла.
Чувственное напряжение завибрировало в воздухе.
– Ты совершенно измотана, – произнес Харрисон, и низкий тембр его голоса моментально наэлектризовал пространство.
– Не больше, чем ты, – ответила Микаэла, садясь на кушетке. Ее пальцы задрожали от желания, Микаэла хотела дотронуться до волос Харрисона, взять их в кулак и предъявить на них свои права. Она попробовала представить себе, на что будет похожа близость, каково будет забыть обо всем и раствориться в нем.
Этого никогда не случится. Харрисон не из тех людей, которые ко всему относятся легко. Он потребует больше, чем она сможет ему дать…
Харрисон не двигался, глядя на Микаэлу. Он лишь глубоко вздохнул, когда она подняла глаза.
– Оставь интернов в покое, Принцесса. Мальчишки влюблены в тебя. Скандал разрушит станцию еще до того, как она выйдет в эфир.
Микаэла внимательно смотрела на Кейна-младшего, стараясь преодолеть желание…
– Знаешь, иногда я просто не могу понять, с какого места начать рвать тебя на кусочки.
– Можешь начать с любого.
Ответ был слишком невозмутимым.
– Это ведь не из-за станции, правда?
– Разве?
Неприкрытое раздражение вырвалось наружу. Харрисон прав – она слишком измучилась, а он точно знал, как ее завести.
– Ненавижу твою манеру отвечать вопросом на вопрос.
– В самом деле?
Его голос остался совершенно бесстрастным. Серые глаза вспыхнули лишь один раз, словно он получал удовольствие от этой игры в кошки-мышки. В течение нескольких последних месяцев Микаэла уже сыграла во все игры, в которые ей хотелось сыграть с этими высокомерными мужчинами.
Она встала и попыталась взять себя в руки. Раньше она не осознавала, как легко подчинила себе Дольфа, с Харрисоном все было по-другому. Может, Рурк прав? И она выбирала мужчин, которых могла контролировать?
– Презентация намечена здесь, через неделю после открытия станции. У вас две недели, мистер, чтобы привести этот дом в порядок.
Харрисон поднял бровь:
– Тебе нравится понукать людьми, правда? Особенно мной?
– Ты хотел, чтобы станцию продвигали? Именно это я и делаю. Ну прекрати же хмуриться. Я не отступлю.
Харрисон перестал сдерживать дыхание.
– Мне не нравится, что в моем доме будет толпа.
– Но ведь я здесь, так?
– Да, так, – проговорил Харрисон после некоторой заминки, а затем медленно приблизился и легко поцеловал ее. Краткое электризующее прикосновение его губ потрясло Микаэлу.
Когда она вновь овладела дыханием, то прижалась к стене.
– Что это было? – Микаэла не ожидала увидеть мимолетную мальчишескую ухмылку.
– Это заставило тебя замолчать, не так ли? – Все еще улыбаясь, следя за выражением ее лица, Харрисон поднес палец к губам. – Ты не проиграешь, Принцесса. Ты никогда не проигрываешь. У тебя были тяжелые времена, но ты их пережила.
– Приведи в порядок дом, – сдавленно сказала Микаэла, резко втянув воздух, только сейчас поняв, что на какое-то время перестала дышать. Опыт подсказывал ей, что, когда Харрисон выигрывал первый раунд, следовало сменить направление атаки.
– Хорошо. У меня есть на примете декоратор.
Харрисон протянул руку, чтобы выровнять керамическую лампу, которую Микаэла задела, отступая назад.
– Это подарок твоей матери. Надо наконец купить абажур.
То, что Харрисон готов кому-то платить, чтобы привести в порядок свой восхитительный дом, пролило бальзам на ее сердце.
– Надеюсь, хороший декоратор? Ничего безвкусного или слишком замысловатого?
– Шейла Рейнберд всегда отличалась прекрасным вкусом.
Харрисон вышел на крыльцо, Микаэла последовала за ним в одних носках. На пороге он остановился и провел пальцами по носу, вглядываясь в далекие очертания телевизионной башни.
– У вас с ней была связь?
Микаэла была шокирована своим вопросом. Она что же, не может представить Харрисона в роли любовника. Или может? Наверное, он тщательно подбирал бы себе подружку… Микаэла проглотила комок в горле, потрясенная бурей, которая собиралась внутри ее.
Харрисон медленно, с жестким выражением лица, повернулся и невозмутимым тоном спросил:
– У тебя ведь были любовники?
Микаэла постаралась подавить горячую волну раздражения, неудовлетворенности и чего-то еще, поднявшуюся в ней, окрасившую щеки румянцем.
– Да, конечно.
Один любовник, неправильный любовник. Она не могла решиться сделать еще один выбор.
– Ну что ж, – пробормотал Харрисон, отвернувшись и вновь вглядываясь в очертания станции. – Полагаю, мы квиты?
Микаэле не хотелось думать о женщинах, которых он держал в своих объятиях, которые были в его постели. И сознание того, что это ей небезразлично, взбесило ее.
– Я займусь твоим домом, Харрисон. Теми комнатами, в которых возникнет необходимость. Мне хочется создать нужную атмосферу для вечеринки. Важно произвести хорошее впечатление на потенциальных спонсоров.
Харрисон взял Микаэлу за руку, его жесткие сильные пальцы переплелись с ее изящными пальчиками, он поднес их к своим губам и поцеловал.
– Я всегда могу рассчитывать на тебя, Микаэла, правда? Знаешь, ты настоящая собственница. Защищаешь свою территорию.
– Это я-то?
Его губы обожгли ее, а лицо приблизилось почти вплотную. Микаэла отступила и чуть не упала со ступеньки, но Харрисон подхватил ее. Потом осторожно разжал свои объятия, при этом нежно коснувшись большими пальцами ее груди.
Микаэла не могла дышать, словно ее пронзил электрический ток, который заставил напрячься все тело и вызвал долгие плавные толчки внизу живота.
Осознавая, что Харрисон внимательно наблюдает за ней горячим и странным взглядом, Микаэла, ощутив внезапную слабость, резко схватилась за грубые деревянные перила.
– Ты измучена, дорогая. Тебе лучше отправиться домой. Если, конечно, ты не собираешься лечь спать здесь.
Микаэла вздрогнула, понимая: что бы ни зарождалось между ними, погасить это будет нелегко.
– Приготовьтесь, – скомандовал интерн, когда Микаэла устроилась за дикторским столом рядом с Дуайтом. Программа первого дня должна была познакомить зрителей со станцией, ролики представляли штат работников студии. Скрестив руки на груди, Харрисон, одетый в серую тройку, стоял за камерой и наблюдал за съемочной площадкой.
– Ты великолепен, – сказала Микаэла Дуайту, наслаждаясь его «замороженным» видом.
– Ведьма! – тихонько рыкнул в ответ Дуайт.
– Я тоже тебя люблю, – парировала Микаэла и повернулась к камере со знаком «В эфире», приготовившись к началу программы. – Это Микаэла Лэнгтри и телестудия «Кейн». Рады приветствовать вас на нашем первом шоу. Мы будем выходить в эфир каждое утро с местными и национальными новостями. Просим вас быть терпеливыми, так как мы только начали наше вещание. Это мой соведущий Дуайт Браун. Дуайт новичок в нашем районе, он только что прибыл из Лос-Анджелеса. Как тебе жизнь в сельской местности, Дуайт?
Дуайт улыбнулся, когда на него нацелилась вторая камера.
– Спасибо, Микаэла. Мне всегда нравилась деревенская жизнь. Ты ведь местная, верно?
– От макушки до кончиков ногтей.
Напряженная улыбочка Дуайта говорила: деревенщина.
– Я с нетерпением ожидаю запланированных интервью. Первым будет встреча с Фейт Лэнгтри – создательницей местного художественного центра. Давайте отправимся в ее студию…
Когда зеленый глазок камеры погас, Микаэла вставила крошечный наушник в ухо и сказала режиссеру:
– Попытайтесь разговаривать потише. Я слышу болтовню в комнате новостных передач.
Микаэла начала просмотр ролика своего интервью с Фейт. Мать была уравновешенной и элегантной, она объясняла процесс центровки комка глины на гончарном круге.
– Да, у меня трое детей – Микаэла, Рурк и Сейбл…
Когда Фейт упомянула Сейбл, ее тон изменился, гордость сменилась тоской и улыбка стала менее уверенной. Какое-то движение за пределами площадки привлекло внимание Микаэлы. Харрисон стоял, сжав кулаки, линия рта стала более жесткой.
Когда сюжет с Фейт закончился, Харрисон повернулся и пошел со съемочной площадки, его походка выдавала напряжение. Какое бы чувство ни влекло его к Фейт, оно не изменилось; лишь на мгновение Харрисон раскрылся, выдав внутреннее напряжение, и сразу стал уязвимым. Харрисон увидел, что Микаэла наблюдала за ним со своего дикторского места, и тут же постарался отгородиться.
Она сумеет узнать, какое же чувство к ее матери скрывает друг семьи Кейн-младший.
– Итак, я должна знать, что происходит, – сказала. Микаэла час спустя, носком туфли слегка ткнув Харрисону под зад, когда тот наклонился, чтобы распаковать новые фужеры. На нем были только джинсы, и его голая спина блестела в свете кухонных ламп – от вида его обнаженного торса у Микаэлы перехватывало дыхание. Ей хотелось провести руками по его спине, ощутить силу хорошо развитых мышц.
Харрисон поднял фужер на свет, и дорогой хрусталь заиграл в свете ламп мириадами отблесков.
– Это же стоит целое состояние.
– Достань из посудомоечной машины другие. Это же ирландский хрусталь, самый лучший. Не дай Бог разобьешь.
Всегда было проще вцепиться в Харрисона, отбросив в сторону нежные чувства. Микаэла отобрала у Харрисона фужер и поставила на стойку.
– Я рассчитывала на шампанское в офисе… и несколько «ура» от босса. Все у нас прошло великолепно, а ты убежал. Терпеть не могу мужчин, которые внезапно сбегают.
Харрисон медленно выпрямился и провел рукой по голой груди, успокаивая боль, которую всегда приносила с собой Микаэла.
– Я никуда не сбегал.
Микаэла ударила его кулаком по плечу.
– «Кейн» вышла в эфир, а ты даже не сказал ни слова, никто не услышал ни одного комплимента.
Харрисон забыл, как сильно Микаэла может меняться перед камерой. Как она может заставить полюбить себя, как микрофон может улавливать это мягкое мурлыканье, эту волнующую напевность ее голоса.
Первая программа в прямом эфире ошеломила его. Микаэла скомпоновала расписание программ, заставила слаженно работать команду теленовичков из колледжа и сейчас вся была сплошные нервы, ликующая, торжествующая, в предвкушении успеха. И она готова была наброситься на Харрисона за недостаток интереса, за нарочитую холодность и равнодушие.
Щеки Микаэлы горели, глаза сверкали. Волосы рассыпались по плечам, как гладкий шелк, который хотелось смять в руке. Инстинкт подсказывал Харрисону, что нужно сделать именно это, но он сдержался. Он не станет касаться ни ее волос, ни ее губ, в которые ему так хотелось впиться. Он справится со своим желанием овладеть Микаэлой прямо здесь, на этом полу. Харрисон запланировал другую игру. Он не позволит ей уйти легко; он намеревался выждать и убедиться, что Микаэла так же страстно желает его, как и он се. Она обрела над ним власть, из-за которой рушились все его тщательно разработанные планы.
– Тебе не надоедает заставлять окружающих плясать под твою дудку?
– Ты же не пляшешь. Пусть ты не захотел показать, что доволен моей работой, тебе следовало бы поблагодарить других, кто торчал в студии день и ночь. Ты мог бы провести время с этими людьми, особенно с ребятами из колледжа. Это ведь было нелегко, понимаешь? Мы все работали сверхурочно, а некоторые из ребят так и вовсе ездили за пятьдесят миль и обратно… и, кроме того, посещали летние курсы. Ты иногда бываешь на удивление тупым и абсолютно бесчувственным.
Микаэла закинула свою большую кожаную сумку на плечо и стремительно бросилась в ванную комнату. По пути она пнула кипу нераспакованных коробок – полотенца с монограммами для гостевой ванной, абажуры для ламп Фейт и постельное белье для гостевой комнаты, в которую недавно привезли новый спальный гарнитур – на тот случай, если кому-то из гостей захочется прилечь.
Харрисон не хотел, чтобы вторгались в его спальню. Ему нравились пружинный матрац на полу и пустота незанавешенных окон. Не было ничего страшного в том, что он складывал сложенные джинсы и футболки прямо на пол и там же оставлял свои туфли. Его вполне устраивал встроенный шкаф для костюмов, а картонная коробка прекрасно подходила для чистого нижнего белья, а еще одна – для аккуратно сложенных носков.
Но иногда Харрисон с удовольствием заходил в спальню, которую Микаэла подготовила для возможных притомившихся гостей, ложился на просторную кровать и представлял, как они занимаются любовью…
– Я бы с удовольствием посадила тебя на электрический стул, – в сердцах говорила она, снимая туфли. – И ведь моя семья считает, что тебе все равно. Я решила, что, когда закончится этот первый лихорадочный организационный беспорядок, я просто медленно задушу тебя.
Харрисон склонил голову набок, наслаждаясь быстрым покачиванием ее бедер.
Микаэла влетела в спальню, и он услышал, как мягко шуршат картонные коробки. Харрисон покачал головой, представляя, как Микаэла роется в его аккуратно сложенном белье. Наконец она выскочила из спальни, неся в руках одежду. Харрисону нравилось, когда Микаэла сердилась. Ему нравилось, что она открыто проявляет чувства. Как любой эмоционально открытый человек, Микаэла легко сходилась и расходилась с людьми. Она заставляла и уговаривала, и ей каким-то образом удалось добиться того, чтобы переутомленная от работы команда получала удовольствие от напряжения и сложной задачи «своевременно вывести новую студию в эфир». Микаэла могла по-женски мягко, но четко поставить задачу и ненавязчиво добиться ее выполнения, но могла при необходимости стать твердой как сталь. Ей удавалось развлечь Дуайта, когда тот пребывал в дурном настроении, поинтересовавшись, как движется его книга, и в то же время подкинуть идеи относительно дикторской заставки.
Харрисон прислонился к двери ванной комнаты, наблюдая, как Микаэла снимает с лица телевизионный грим. На ней были его футболка, боксерские трусы и носки, которые на ее ногах больше походили на гольфы. Свежая фланелевая рубашка висела на вешалке для полотенец, костюм, нижняя юбка и чулки были переброшены через душ. Желание пронзило Харрисона, тело напряглось, а кровь запульсировала в висках, когда он увидел свободную мягкость ее груди и свисающий с дверной ручки кружевной бюстгальтер. Харрисон мало обращал внимания на женское белье, но предпочтения Микаэлы были совсем другим делом. Странно, подумал он, почему, пока Микаэла вновь не ворвалась в его жизнь, он никогда не обращал внимания на женское белье и почти не помнит, как он снимал это нежное, легко рвущееся кружево. Ее запах – запах женщины, запах этой пронизанной эротикой смеси, вовсе не сладкий, – был настолько реальным и возбуждающим, что вихрем закружил вокруг него.
– Интересный наряд. Пожалуйста, не стесняйся, чувствуй себя как дома.
– Я выросла вместе с братом. Ты полная его противоположность и напряжен, как кирпич, но у тебя такие же туалетные принадлежности и такая же одежда, как у Рурка… только ты намного аккуратнее. Прости, что я здесь хозяйничаю. Но я страшно устала и очень сердита на тебя. И к тому же у меня не было времени переодеться перед тем, как прийти сюда…
Микаэла посмотрела на длинную коробочку, оклеенную черным бархатом, которую Харрисон держал в руках.
– Что это?
– Специальная курьерская машина сломалась в сорока милях за городом. Мне пришлось взять их на прицеп, и, когда я вернулся, вечеринка почти закончилась. Я не люблю делать дело наполовину. И между прочим, нет ничего плохого в том, чтобы содержать свою одежду в порядке.
– Что это? – Выражение лица Микаэлы смягчилось, когда она открыла коробку. – Памятные золотые заколки? И на каждой выбиты имя члена нашей команды и дата? Подарок на память, Харрисон! Ты приготовил всем нам подарки!
Восхищение Микаэлы заставило Харрисона воспарить, он наслаждался, ощущая себя почти героем в ее глазах. В своей жизни он не так часто делал подарки и не был уверен в ее реакции. Было очень важно сделать приятное Микаэле, хотя в отношении с другими женщинами это его никогда не волновало.
– Обошлось мне в целое состояние, – пробурчал Харрисон, сразу почувствовав себя более комфортно, когда речь зашла о деньгах, а не о чувствах. – А еще завтрашнее шампанское и цветы, плюс бесплатные обеды в течение месяца в кафе «У Меган» для всех сотрудников.
– И все-таки… – Микаэла улыбнулась ему. Она закрыла коробку и подняла руку, чтобы потрепать его по щеке. – Ты хороший мальчик.
– Не надо.
Харрисон перехватил руку Микаэлы. Он видел, как она дразнила своих школьных друзей точно таким же небрежным жестом.
– Не думаешь ли ты, что можешь управлять мной, как другими?
– Другими? Сколько же их было, по-твоему? – Ее глаза потемнели от гнева.
Харрисон придвинулся ближе, и Микаэла оказалась прижата к туалетному столику. Харрисон взял в руку бумажную салфетку и бережно стер с губ Микаэлы блестящую губную помаду. Микаэла попыталась оттолкнуть Харрисона, но лишь уронила на пол свою сумку и, теряя равновесие, вцепилась рукой в его плечо.
Тяжело дыша, Микаэла не сводила с Харрисона глаз, пытаясь преодолеть возникшее между ними напряжение. Ее грудь почти касалась груди Харрисона. Его бедра плотно прижались к ее телу.
– Ты возбужден, – прошептала Микаэла.
– А ты удивлена? Ты же без бюстгальтера. И пахнешь как… Каким, по-твоему, я должен быть?
Взгляд Харрисона спустился к груди Микаэлы и задержался на набухших сосках, проступающих через легкую ткань футболки. Теперь уже точно ничто не могло удержать Кейна-младшего от того, чтобы сорвать с Микаэлы одежду и насладиться этой соблазнительной плотью.
– Что ты делаешь, Харрисон? Ты что, хочешь меня? – спросила Микаэла нежно. Мурлыкающая насмешка в ее голосе обволакивала его.
Харрисон узнал этот вызов: ему предлагали раскрыть душу, остаться беззащитным, но он не сделает этого раньше Микаэлы и не позволит ей одержать легкую победу. Сейчас Микаэла играла, и все это напоминало школьные времена и легкий флирт с ребятами из колледжа, которых она изредка приглашала домой. Харрисону от нее нужно было нечто большее, чем флирт, – гораздо большее. Он улыбнулся, видя, как эти сказочные глаза расширяются, когда он схватил ее волосы в кулак и запрокинул ей голову.
Выгнувшись дугой, Микаэла вновь выбросила руку, и на пол полетели бутылочки с жидкостью для снятия макияжа и ватные шарики. Харрисон провел руками по ее бедрам, по ягодицам и, обхватив за талию, усадил Микаэлу на туалетный столик. Раздвинув ей ноги, он прижался к ней всем телом и ощутил интимную теплоту и напряженную дрожь. Одной рукой он продолжал гладить бедро, а другую положил на медальон, позволив и металлу, и женщине обжигать его кожу.
– Я заставляю тебя нервничать, Микаэла, с чего бы это?
– Отпусти меня, Харрисон. – Хрипловатый голос звучал прерывисто, пальцы вцепились в его обнаженное плечо.
– Когда я буду готов к этому.
Будет ли он когда-нибудь готов отпустить ее? Харрисон погладил обнаженное бедро Микаэлы, ласково провел по его внутренней поверхности большим пальцем и вдохнул воздух, которого ему так не хватало. Желание поцеловать Микаэлу в средоточие ее интимности поразило Харрисона; сердце забилось так сильно, что ему показалось, Микаэла слышит эти удары.
Микаэла внимательно, словно изучая, смотрела на Харрисона, на его обнаженный торс. Кончиками пальцев она провела вокруг сосков, и его тело отреагировало еще одним болезненным толчком в паху. Он мог ответить на манящий взгляд этих страстных голубых глаз, на призыв чувственно раскрытых губ, дыхания на его лице… он мог дать облегчение и себе, и Микаэле. Но он хотел получить нечто большее и от нее, и от себя – он не мог спешить.
– Ищешь развлечений, Микаэла? – спросил Харрисон, сознательно добавив холода в свой голос.
Понадобилось лишь мгновение, чтобы язвительное замечание дошло до нее, и Микаэла тотчас же в ярости оттолкнула его. Она схватила фланелевую рубашку и начала натягивать ее на себя, судорожно пытаясь найти рукава.
– Если бы я хотела тебя, ты давно бы принадлежал мне.
– В самом деле? – спросил Харрисон мягко, понимая, что в эту ночь ему не заснуть.
– В самом деле. Не торопи меня, Харрисон. Это неразумно. Ну что, в конце концов мы будем распаковывать все эти коробки или нет?
