Текст книги "Проклятые башни"

Автор книги: Кейт Форсит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 35 страниц)

ЛЕБЕДИ НАД БОЛОТОМ

Изабо сидела в своем кресле у огня, положив подбородок на руки и глядя на языки пламени, танцующие в очаге. Бронвин играла у ее ног, а Майя за столом недовольно резала травы и грибы к ужину. Сегодня была ее очередь готовить еду, но фэйргийка так и не смирилась с необходимостью помогать Изабо по хозяйству. Молодой ведьме приходилось каждый раз напоминать Майе, что она не ее служанка, и следить за собой, чтобы инстинктивно не повиноваться надменным приказам бывшей Банри.

Отблески огня дрожали на переплетениях корней, заставленных банками и кувшинами и завешанных пучками сушеных трав. Изабо очень устала после наполненного трудами дня и была подавлена.

Глядя в огонь, она вспоминала, как сидела здесь маленькой девочкой, в унылые зимние дни помогая Мегэн прясть и слушая рассказы о Трех Пряхах. Мегэн рассказывала, что при рождении они дают каждому ребенку три дара. Пряха Сноухар, богиня рождения, дарит радость. Ткачиха Бребадар, богиня жизни, дарит труд и удовольствие от него. А та, что перерезает нить, Гэррод, богиня смерти, приносит страдание. Изабо печально улыбнулась и сказала себе, что должна попытаться найти удовольствие в своей теперешней жизни. Она познала радость в своем коротком счастливом детстве, потом она познала страдание. Теперь пришла пора трудиться и быть довольной.

От этих размышлений ее оторвали звуки музыки. Она улыбнулась и нежно взглянула на темную головку Бронвин, в который раз удивляясь, как прекрасно малышка играет на своей флейте. Потом ее глаза расширились при виде того, как тряпичная кукла, которую она сама сделала для своей подопечной, танцует на полу, как живая. Она вальсировала и приседала в такт музыке, приподняв коротенькую юбочку, и склонила ветхую голову, когда мелодия подошла к концу.

Услышав, как ахнула ее мать, Бронвин подняла на нее глаза, и кукла безжизненно плюхнулась на пол. Изабо тоже повернула голову, и выражение лица Майи ошеломило ее. Это было не изумление и даже не гордость дочкиными достижениями, а скорее расчет, почти жадность. Изабо обеспокоенно нахмурилась, и Майя, заметив ее пристальное внимание, быстро улыбнулась.

– Кто эта умница, – сказала она с преувеличенной веселостью, – которая научила твою куколку танцевать под дудочку?

Бронвин заулыбалась и сказала:

– Я могу сделать, чтобы они все танцевали. Мам, смотри!

Она снова поднесла флейту к губам и заиграла еще одну заразительную мелодию, и игрушки, разбросанные по полу, пустились в пляс. Юла вертелась быстрее и быстрее, деревянный дракон качался взад-вперед, лошадка на колесиках ездила по кругу, а две птички-погремушки летали вокруг, дотрагиваясь друг до друга сначала крылышками, потом клювиками. Тряпичная кукла и деревянные пупсики, сделанные Изабо, кружились, подскакивали и брали друг друга за руки, точно имитируя вальс. Даже две маленькие барабанные палочки пританцовывали на барабане, отбивая ритм.

Изабо смотрела во все глаза и горячо захлопала в ладоши, когда мелодия закончилась, и все игрушки раскланялись и плюхнулись на пол. Даже тогда, когда они обе охали и ахали, расхваливая умницу Бронвин, Изабо тревожно раздумывала, что же ей делать с ребенком, который так рано начинает подавать надежды на столь необыкновенный Талант. Она заметила огонек в глазах Майи, и еще раз напомнила себе, что фэйргийке нельзя доверять. Несмотря на всю ее ласковость и нежность, Изабо была совершенно не уверена, что Майя любит Бронвин так же глубоко и искренне, как она сама.

На следующее утро они втроем отправились к подземному озеру, чтобы Майя и Бронвин могли поплавать и принять свою морскую форму. Хотя день выдался по-весеннему теплый и Изабо с гораздо большим удовольствием посидела бы на солнышке, она отказалась от предложения Майи остаться дома, коротко ответив, что не хочет, чтобы они заблудились под землей.

– Ой, думаю, я уже хорошо помню дорогу, – бархатным голосом возразила Майя, но это лишь укрепило решимость Изабо держаться к ней поближе.

Мать и дочь оставили одежду на камнях и нырнули в воду, почти мгновенно приняв свой морской облик. Изабо, хотя и видела это не первый раз, опять была зачарована превращением, так не похожим на всю остальную магию, которую она изучала. Она внимательно и не без ревности следила за тем, как они резвились в ледяном озере, обрызгивая друг друга хвостами. Потом Майя нырнула под воду, и Бронвин немедленно последовала за ней, шаловливо плеснув хвостом, прежде чем исчезнуть из виду. Изабо ждала, когда они вынырнут, чувствуя, как от беспокойства у нее в животе смерзается твердый холодный ком. Озеро было пустым и безлюдным. Откуда-то сверху капала вода, время от времени разбивая совершенное отражение каменного водопада. Она нетерпеливо зашагала взад-вперед по берегу, потом начала звать их, не зная, бояться за их жизни или злиться на Майю за попытку бежать. Но гнев вытеснил беспокойство, поскольку она знала, что Фэйрги редко тонули. Она начала обыскивать берега озера, оступаясь на скользких камнях. К ее ужасу, она обнаружила, что маленькая кучка одежды тоже исчезла. После секундного колебания она разделась и прыгнула в воду.

Вода была обжигающе холодной, но странно плотной, и Изабо с большим трудом опускалась в глубину. Даже с ее необычайным зрением было трудно что-нибудь увидеть, так там было темно. Она попыталась пустить в ход свои ведьмины чувства, но вода слишком сильно все искажала, и невозможно было понять, куда они уплыли. Однако она кожей почувствовала слабое течение, и устремилась следом за ним. Вокруг плавали какие-то странные белые тени, и ее тело часто задевало за камни. Течение усилилось, и Изабо поплыла быстрее, чувствуя, как в груди медленно разгорается огонь. Она ощутила, что скала над ее головой пошла вверх, и поплыла на поверхность, обнаружив над водой ровно столько пространства, чтобы высунуть голову и отдышаться. Воздух был затхлым, влажным и холодным, но она глотала его с такой жадностью, как будто это было вино. Она еще раз глубоко вдохнула и снова нырнула.

В следующий раз она вынырнула в другой пещере, в центре которой бежала река. Изабо вызвала ведьмин огонь и огляделась. Ни Майи, ни Бронвин видно не было, но Изабо положилась на свою интуицию и поплыла дальше. Течение несло ее через низкие пещеры и очень высокие естественные залы, иногда мелея настолько, что Изабо обдирала себе локти и колени. В конце концов она оказалась в тускло освещенной пещере, и очень обрадовалась, увидев на берегу две пары отпечатков перепончатых ног, ведущих туда, откуда шел свет. Она торопливо пошла по следу. Ее беспокойство сменилось гневом, когда до нее донесся тоненький голосок Бронвин.

– Но мама, почему? Где Изабо? Почему ей нельзя с нами?

Изабо подошла к ним сзади так бесшумно, что когда она сказала:

«Нет, Бронни, конечно же, я тоже с вами! Путешествовать по реке это очень здорово!», – Майя вздрогнула и невольно вскрикнула.

Изабо улыбнулась ей и взяла Бронвин за руку, сказав:

– Только не надо уходить далеко, а то заблудимся и не сможем найти дорогу домой. Это будет уже не так здорово, правда?

– Но мама сказала, тебе нельзя с нами, – возразила малышка.

– Наверное, она подумала, что я не смогу плыть так долго, ведь во мне же нет четверти фэйргийской крови, как у тебя, – ответила Изабо, – но меня учили плавать выдры, а они замечательные пловцы.

Они стояли у входа в пещеру, откуда открывался вид на долину. Подземная река стремительно неслась по крутому склону скалы и внизу впадала в другую реку, в которой Изабо узнала Риллстер. Она оглянулась на Майю и увидела, что ноздри фэйргийки дрожат, а губы сжаты в тонкую линию. Ее пальцы подергивались, и Изабо сказала спокойно:

– Ты собираешься превратить меня в выдру? Или в жабу? Сейчас самое время это сделать, потому что я предупреждаю тебя, я не дам тебе забрать Бронвин и воспользоваться ею во вред Лахлану и моей сестре. Не для этого я увозила ее из Лукерсирея.

Пальцы Майи сжались в кулаки, потом она деланно рассмеялась.

– Нет, ты же знаешь, что я ни за что не превращу тебя, если только не буду вынуждена. Я же говорила, что считаю тебя подругой. Ты действительно единственная, кто протянул мне руку дружбы, и мне не хотелось бы так отплатить тебе за добро. Но ты очень меня рассердила. Зачем ты преследуешь нас? Ты же знаешь, что я больше не могу сидеть взаперти в этой мерзкой маленькой долине. У меня постоянное чувство, что все животные смотрят на меня с осуждением…

– Вполне возможно, что так и есть, – быстро ответила Изабо и тут же пожалела о своих словах, потому что губы Майи снова сжались в тонкую ниточку, а подвижные ноздри затрепетали, точно маленькие белые крылья. – Ты говорила, что все, чего тебе хочется, это жить вдвоем с Бронвин в таком месте, где вам не будет грозить опасность, – продолжала она, не дожидаясь пока Майя уступит искушению превратить ее в какую-нибудь маленькую слизкую тварь, как ей совершенно явно хотелось бы. – Я дала тебе такое убежище. Почему же ты хочешь покинуть его? Я знаю, что вы с Бронвин обе будете в смертельной опасности, если вернетесь в Рионнаган.

Женщина ничего не сказала, хотя малышка нетерпеливо захныкала:

– Что вы такое говорите? Почему вы ругаетесь?

Изабо улыбнулась и убрала с ее щеки влажную темную прядь, так ничего и не ответив. Майя нахмурилась и сказала:

– Бронвин законная банри! Джаспер назвал наследницей ее!

– Только потому, что не поверил, что Лахлан действительно его брат, – парировала Изабо. – И тебе известно, что Лодестар выбрал Лахлана. Он знал, что Эйлианану будет нужен сильный ри и воин. В стране уже хаос, Майя. Людям сейчас не нужны новые сомнения и неразбериха, а Бронвин слишком мала, чтобы править.

– Она законная наследница, – упрямо сказала Майя.

– Признайся лучше, что ты просто хочешь снова быть банри, чтобы все восхищались тобой и выполняли все твои прихоти, – уколола ее Изабо. – Если ты не можешь быть банри, что ж, положение регента тоже сойдет, верно? Ну так я не дам тебе принести мою сестру, Шабаш и народ в жертву своим честолюбивым замыслам. Я не отдам тебе Бронвин.

– Я не хочу никуда уходить, – сказала Бронвин, внезапно расплакавшись. – Я хочу остаться с Изабо. Хочу остаться.

– Все в порядке, маленькая, не нужно никуда идти, если ты не хочешь, – сказала Изабо, прижав ее к себе и вызывающе глядя в глаза Майе. Ей оставалось лишь надеяться, что Майя не станет огорчать дочь и не превратит ее в жабу на глазах у девочки. Чувствуя, как фэйргийка собрала всю свою волю, она напряглась, готовая защищаться или попытаться нырнуть под скалы, сколь бы бесполезными ни были оба эти действия. Но Бронвин прильнула к ней, и Майя, немного поколебавшись, расслабилась, боясь разрушить и без того хрупкую любовь дочери.

Через некоторое время она сказала негромко:

– Ты отдашь мою дочь и дашь нам уйти, если я сниму проклятие с Лахлана?

Изабо замерла.

– Ты прокляла Лахлана? Так вот почему он так спит? Как?

Майя настаивала:

– Ты отдашь мне Бронвин и не попытаешься преследовать или остановить меня? Ты отпустишь нас и не пойдешь следом?

Изабо потрясла головой, сопротивляясь побуждению покориться Майе.

– Нет! Нет, я не могу! Мегэн никогда меня не простит!

– Ты хочешь сказать, что для нее будет лучше, если Лахлан будет лежать скорее мертвый, чем живой? – спросила она вкрадчиво. – А твоя сестра? В таком состоянии ей от него не много радости.

Изабо не знала, что ей делать. Она прижала к себе малышку и выкрикнула:

– Нет! Я не дам тебе забрать Бронвин!

– Она не твоя дочь, а моя! – рявкнула Майя. – Моя! Ты еще удивляешься, почему я не хочу оставаться с тобой, когда сама ведешь себя так, как будто ты ее мать, а я никто. Как она может меня полюбить, если ты вечно крадешь ее у меня?

– Ты хочешь забрать ее не потому, что любишь свою дочь, а чтобы вернуть себе власть!

– Она моя дочь! Если ты не отдашь ее, я превращу тебя в жабу, клянусь!

– Я не верю, что ты действительно прокляла Лахлана! – закричала Изабо, ловко переключив внимание Майи. – Ты говоришь так просто для того, чтобы я позволила тебе забрать Бронни!

Майя порылась в ворохе брошенных на землю вещей и вытащила оттуда деревянный сундучок, который Изабо нашла рядом с ней на горном склоне. Изабо охватило дурное предчувствие. Несмотря на небольшие размеры, он был тяжелым и неудобным. Она удивилась, как Майе удалось тайком пронести его, когда они шли по долине, а потом поняла, что колдунья, должно быть, спрятала его поблизости от подземного озера еще раньше. Это решение не было спонтанным, Майя спланировала побег заранее.

Женщина открыла сундучок и вытащила оттуда небольшой черный сверток, сделанный из лоскутка ткани, перевязанного черным шнурком. Изабо уставилась на него, чувствуя пульсацию исходящей от него злой силы. Взяв сверток двумя пальцами, Майя с отвращением на лице протянула его Изабо.

– Злыдня наложила это проклятие по моей просьбе, – прошептала она. – Оно скреплено моей кровью. Никто, кроме меня, не может снять его.

Хотя, кроме черного мешочка, ничего не было видно, Изабо поверила ей.

– Но куда вы пойдете? – спросила она тихо. – Как будете жить?

– Все реки текут в море, – пожала плечами Майя. – Этому меня научили еще ребенком. Все реки текут в море, и мы тоже поплывем туда.

– Но в Риллстере же пресная вода! – возразила Изабо. – Вам нужна соль.

Майя кивнула.

– Нам придется плыть быстро. Кроме того, я припасла немного соли для экстренных случаев.

Она вытащила из сундучка небольшой мешочек, и Изабо с досадой узнала его. Она собственными руками собрала эту соль из горячих минеральных озер в Проклятой Долине и хранила ее для Бронвин. Это разозлило Изабо.

– А что вы будете есть? – спросила она упрямо. – Ты и еду тоже украла?

Майя взглянула на нее с непонятным беспокойством.

– Да, а что? Надеюсь, ты не будешь возражать?

Этот заданный с невинным видом вопрос вывел Изабо из себя. Она нахмурилась, рассеянно успокоила встревоженную недоумевающую малышку и задумалась над тем, что сказала Майя.

– И куда вы пойдете? – спросила она снова. – Вернетесь к Фэйргам?

Майя решительно покачала головой.

– Как я могу вернуться туда? Они скормят меня морским змеям. Нет, сначала я попытаюсь найти какое-нибудь более безопасное место. Может быть, где-нибудь на островах. Не знаю, чем я займусь потом.

– Но вы обе здесь в безопасности, – возразила Изабо.

– Ты не понимаешь, – ответила Майя. – Плавать в этом озере все равно что быть похороненным заживо вместе с мертвецами. Я хочу плавать в открытом море, где все свободное и живое! Я хочу, чтобы Бронвин узнала, что такое плыть в море, которого она никогда не видела, хотя ей уже три года! – тон Майи отчетливо выражал, как это немыслимо и ужасно для фэйргийки.

– Но это же очень опасно! Как ты можешь подвергать Бронвин такому риску? – Изабо дрожащими руками притянула к себе девочку. Три последних года она заботилась о маленькой банприоннсе как о родной дочери, и мысль о том, что она может вот-вот ее потерять, превратила будущее в зияющую ледяную пустоту. Изабо отчаянно искала какой-нибудь способ удержать Бронвин, но черный сверток в руках Майи казался чем-то одушевленным, ощущаемым, горячим и зловещим.

Изабо видела горе сестры, когда месяц шел за месяцем, а Лахлан так и не приходил в себя, и знала, как трудно Изолт править страной, когда ее муж поражен таким зловещим недугом. Она понимала, что придется отдать Бронвин, если это поможет снять проклятие, но необходимость принять решение обрушилась на нее слишком внезапно, и оно было слишком тяжелым, поэтому Изабо было мучительно трудно смириться с неизбежностью.

– Я буду заботиться о ней, обещаю, – сказала Майя негромко.

– Только потому, что хочешь с ее помощью вернуться к власти, – горько сказала Изабо, прижавшись щекой к щеке Бронвин.

– Не только, – надменно сказала Майя. – Она моя дочь.

Бронвин внимательно следила за разговором и теперь прильнула к Изабо, всхлипывая:

– Нет, нет, хочу с Изабо, хочу с Изабо!

Изабо неохотно отстранила от себя девочку, чувствуя, что слез еле может говорить.

– Ты должна пойти с мамой, солнышко. Мне очень хотелось бы пойти с тобой, но я не могу, я должна остаться здесь, с моей мамой и дайаденом. Будь хорошей девочкой, слушайся маму и помни, чему я тебя учила. Надеюсь, что Пряхи очень скоро снова сплетут наши нити.

– Нет! – заплакала малышка. – Не хочу уходить! Хочу с тобой!

Изабо присела рядом с ней на корточки и сказала:

– Помни, моя Бронни, что я очень-очень тебя люблю и что ты всегда можешь вернуться ко мне, если я буду тебе нужна. Но сейчас ты должна пойти с мамой. Она тоже любит тебя, и теперь ты должна побыть с ней. Понимаешь? Помнишь, что я тебе говорила – всему свое время и место.

Малышка горестно кивнула, хотя маленькая ручка, вцепившаяся в Изабо, не разжалась. Изабо сквозь слезы взглянула на Майю, сказав:

– Ты должна немедленно снять проклятие! И сжечь всю эту дрянь, чтобы больше никто не мог навести на него эти чары. Обещаешь?

Майя кивнула.

– Только я не знаю, как это делается, – призналась она. – Это Шанна Болотная навела проклятие, использовав мою кровь. Я не знаю, как снять его. Я же не ведьма.

Хотя Изабо разозлил презрительный тон фэйргийки, она никак не отреагировала на него, перебирая влажные пряди волос Бронвин и бормоча:

– Если бы у нас была Книга Теней! Мы бы узнали, как снять проклятие. – Она обернулась к Майе и сказала: – Ты должна вернуться вместе со мной в долину. Я не могу снять проклятие прямо здесь. Мне нужно посмотреть книги Мегэн и выяснить, как и в какое время это делается. Нужно узнать лучшую фазу луны и сделать свечи с дягилем и зверобоем, возможно, еще с клевером или розмарином. И еще у Мегэн там есть немного драконьей крови, которую используют для таких вещей…

– У меня тоже есть, – к ее удивлению, сказала Майя. – И кое-что другое, не знаю точно, что. – Она указала на сундучок и, слегка покраснев, пояснила: – Он принадлежал одному моему знакомому колдуну…

– Пожалуйста, вернись вместе со мной домой. Я обещаю, что отпущу тебя, если ты позволишь мне снять это проклятие так, как надо. Даю слово.

Майя кивнула.

– Хорошо. Но не пытайся обвести меня вокруг пальца, потому что теперь я знаю выход из этой долины, и если ты меня вынудишь, я превращу тебя в жабу, предупреждаю.

Изабо проглотила горькие и сердитые слова, готовые сорваться с языка, и сказала лишь:

– Я знаю.

Вокруг расположившейся на отдых армии клубился туман, в котором крепкие стволы деревьев казались склонившимися вперед скелетами, протягивающими длинные костлявые руки. Когда из дымки выплыли месмерды, часовые сдавленно вскрикнули, но быстро пришли в себя и забили тревогу. Большинство солдат повскакало на ноги, схватившись за оружие, но мрачный Айен сделал им знак успокоиться и пошел навстречу серым болотным призракам.

Там были многие сотни месмердов, их нечеловеческие лица казались невероятно прекрасными. В воздухе висел многотональный гул, тысячи радужных, с прожилками, крыльев шуршали, тысячи коготков терлись о твердые брюшки. Стоявший рядом с ними Айен казался очень маленьким и одиноким. Потянулись долгие минуты молчания, потом гул изменился. Он стал более низким, мягким, гармоничным, очень похожим на довольное урчание объевшейся сметаной кошки.

Лицо Гвилима слегка просветлело.

– Месмерды приняли предложение Мегэн и обещали нам свою поддержку! Кто бы мог поверить, что это возможно? Должно быть, они очень хотят получить тебя, Хранительница!

Лицо Изолт стало еще более печальными, и она положила руку на плечо Мегэн. Маленький донбег Гита жался к ее шее, коричневое тельце дрожало от горя. Мегэн несколько раз кивнула белой как лунь головой и скривила угрюмо сжатые старые губы, погладив Гиту трясущейся рукой.

Дункан отдал быстрый приказ сниматься с лагеря и выходить, и напряженно стоявшие в боевой готовности солдаты облегченно вздохнули. Они проворно скатали одеяла и закинули за плечи мешки, а ряды месмердов постепенно и не торопясь сняли свои серые колышущиеся одежды и побросали их в болото. Без одежды эти существа выглядели еще более чуждыми – с длинными твердыми членистыми телами, изогнутыми вперед и заостренными на концах. У них было по шесть ног, две длинные и маневренные, а остальные четыре согнутые и прижатые к телу. Их жесткие крылья находились в постоянном движении, и они стремительно носились во всех направлениях, заставляя многих солдат вздрагивать от неожиданности и испуга.

С болотниками, проверяющими дорогу впереди, и месмердами, парящими над головами, они начали передвигаться гораздо быстрее. Солдаты Чертополох не раз пытались напасть на них из засады, но, несмотря на туман, окутывавший их густой душной пеленой, Серые Плащи были предупреждены и смогли отбить их. Самый больший урон им наносили трясинники, которые протягивали свои костлявые руки из болота и утаскивали зазевавшихся солдат под воду раньше, чем товарищи успевали прийти им на помощь. Нескольких укусили ядовитые змеи, и несчастные умерли быстро, но в мучениях, несмотря на все попытки спутников высосать яд.

Большинство Серых Плащей уже поняло, что лучше всего привязывать веревки к поясам, а не нести их в мешках, поскольку почва здесь была ненадежная, и многие солдаты проваливались в трясину или зыбуны, а вытаскивать их нужно было как можно быстрее, пока не засосало.

Теперь, когда месмерды стали их союзниками, Дункан с Изолт приняли решение отказаться от всех хитростей и открыто шагали по одной из немногочисленных дорог, вьющихся по болоту. Чертополох не могла обойтись без твердого тракта, по которому телеги вывозили эрранские товары на экспорт и ввозили многочисленные предметы роскоши, которых требовала банприоннса. Прежде Банри даже не пыталась бы пройти по этому тракту, зная, что он усиленно охраняется, предпочитая положиться на Айена и Гвилима, знавших тайные тропы через болота.

Ночлег был неудобным и тревожным, но им удалось обойтись без больших потерь благодаря месмердам, которые реяли вокруг цепочки костров, точно духи, отражая все атаки эрранских солдат. Они легли спать в густом тумане и проснулись все в той же душной непроходимой сырой дымке, такой плотной, что солдаты еле видели своих соседей, шагающих в нескольких шагах впереди.

Они приближались к тракту, и стычки стали более жаркими, а многие Серые Плащи погибли, несмотря на помощь месмердов. Расплывчатые мерцающие огоньки вводили их в заблуждение, и они проваливались в зыбуны или получали удар ножом сзади. Жители болот хорошо знали местность и с легкостью прятались в зарослях тростника и осоки или на огромных водных дубах, во множестве росших в глубоких ямах со стоячей водой. На марширующую колонну могла обрушиться туча стрел, убивая и раня многих еще прежде, чем солдаты успевали поднять щиты или спрятаться.

Хотя ведьмы ощущали разум скрывающихся людей, но они находились в голове колонны, поэтому солдаты Чертополох просто дожидались, пока они пройдут, потом бесшумно переправлялись через ручей в плоскодонных лодках или пробирались по тайным тропинкам и нападали на тех, кто шагал в конце. После нескольких таких бесшумных атак Изолт велела Гвилиму, Айену, Ниаллу и Дайду идти с теми прионнсами, которые не обладали колдовским чутьем, и попросила месмердов пролететь над болотом и уничтожить всех солдат Чертополох, прячущихся неподалеку от них. После этого у них больше не было крупных потерь, хотя нападения продолжались со все возрастающей дерзостью.

Они добрались до тракта только в сумерках. Это была узкая извилистая дорога, построенная на твердом основании из камней и глины, которое приходилось постоянно укреплять, чтобы дорога не осела в болото. Туман еще укутывал все бледной ватой, и у многих Серых Плащей начали сдавать нервы, поэтому Изолт приказала раздать солдатам виски, чтобы они согрелись и немного взбодрились. Лагерь разбили прямо на дороге. Твердая и каменистая, она все же была куда боле удобным местом для ночевки, нежели коварное болото. Они расположились сплошной массой и выставили часовых вокруг всего лагеря, вместо того, чтобы рассеяться по островкам твердой земли, постоянно опасаясь быть затянутыми в зыбун каким-нибудь трясинником.

Тревога поднялась прямо перед рассветом. Изолт резко, точно от толчка, очнулась от тревожных снов и вскочила на ноги, вглядываясь в туманные сумерки. Дункан был рядом с ней с мечом на изготовку, и они с беспокойством прислушивались к топоту марширующих по дороге ног. Казалось, будто на них надвигаются сотни легионов, стуча подбитыми башмаками по камням.

– Можно зажечь свет? – закричала Изолт.

Углями из костра разожгли факелы, а Гвилим зажег на конце своего посоха ведьмин огонь, подняв его высоко над головой. Айен собрал все силы, чтобы разогнать туман, все еще висевший над ними, но к его удивлению, молочная дымка с легкостью разошлась. Красный свет факелов и голубое сияние огня Гвилима озарили дорогу, и у Серых Плащей вырвался всеобщий стон смятения.

По дороге на них надвигалась армия немыслимого размера. В свете факелов холодно блестело оружие, лица под стальными шлемами были суровыми и решительными. На всем обозримом пространстве шагали солдаты Чертополох, выстроенные четкими рядами по двенадцать человек, вооруженные длинными пиками и тяжелыми двуручными мечами. Еще большая армия приближалась к ним с другой стороны, даже не пытаясь прикрываться туманом.

Дункан начал выкрикивать приказы, и Серые Плащи торопливо выскочили из-под одеял и похватали свое оружие. Айен нахмурился и в задумчивости запустил обе руки в мягкую каштановую шевелюру.

– Интересно, откуда моя м-мать могла взять столько с-солдат? – проговорил он задумчиво. – В Эрране нет п-постоянной армии…

Гвилим тоже нахмурился.

– Что-то здесь не так, – пробормотал он. Он повернулся к Мегэн. – Хранительница?

С того дня, когда был заключен пакт с месмердами, Мегэн стала молчаливой и грустной, но теперь она очнулась от глубокой задумчивости и взглянула на приближающуюся армию, подошедшую уже почти на расстояние полета стрелы. Над дорогой клубился и дрожал серый туман, мешая разглядеть приближающиеся фигуры. Когда лучники заняли позиции, натянув свои луки, она задумчиво погладила мягкую шерстку Гита, а потом улыбнулась непонятной улыбкой.

– Мастерица иллюзий плетет свои чары, – сказала она негромко.

Гвилим хрипло расхохотался.

– Ну конечно же! И делает это так искусно, что я ни о чем не догадался.

Сам будучи мастером иллюзий, он небрежно махнул рукой, и легионы солдат растаяли как дым. Серые Плащи с торжествующим кличем бросились в бой, а солдаты Маргрит, которых оказалось не больше нескольких сотен, застонали от ужаса. Но сражались они отчаянно, зная, что лучше уж погибнуть здесь, на дороге, чем вернуться к Чертополох, приведя за собой Серых Плащей.

Мало-помалу армия Изолт продвигалась вперед по дороге, а месмерды прочесывали болото с обеих ее сторон. Взошло солнце, но снова опустился туман, густой, словно вата. Со всех сторон послышались стоны и вздохи, и на них из тумана выплыли странные фигуры – призраки чудовищно изувеченных воинов, огромные скользкие чудища с разинутыми пастями и вытянутыми вперед щупальцами, завывающие банши, великаны с горящими глазами. Солдаты дрогнули, некоторые завопили от ужаса, но Дайд затянул задорную боевую песню:

Я солдат-храбрец,

Бравый молодец,

Меня едва ли

Храбрей видали.

Всем врагам конец!

Пусть метель метет,

Или ливень льет,

Пусть воет ветер,

Пусть солнце светит,

Я иду вперед!

Солдаты тоже начали подпевать, сначала тихо и нестройно, потом громче и с растущим воодушевлением, в такт песне размахивая мечами. Охваченные единым порывом, не отрывая глаз от противников, они уже не видели зловещих чудищ, и через некоторое время стоны и вопли затихли, лишь звон оружия и солдатское пение звучали над болотом.

Потом из тумана послышались голоса, и многие солдаты подняли глаза, которые тотчас же засияли радостью узнавания. Они увидели красивых молодых женщин с протянутыми руками, старух с умоляющими лицами, детишек, которые просились на руки. Многие Серые Плащи сошли бы с дороги и пошли за ними прямо в болото, если бы не колдуны, которые предупреждающе закричали и разогнали иллюзии.

Наконец они увидели необъятную водную гладь, уходящую в густой туман, скрывавший дальний берег. Дорога расширилась и превратилась в большую площадь, с трех сторон окруженную низкими складами под соломенными крышами. Длинный причал вдавался в озеро, а к нему были привязаны небольшие лодки.

Здесь, на берегу Муркмайра, разбитые остатки армии Чертополох завязали последний отчаянный бой. Среди них было несколько колдунов, одетых в ниспадающие лиловые одеяния и сражавшихся при помощи огня, ветра и иллюзий, но Мегэн, Дугалл, Гвилим и Айен с легкостью справились с ними. Один за другим они падали, утыканные стрелами или покрытые зияющими ранами, или попадали в лапы к месмердам, которые поцелуями лишали их жизни.

Теперь, когда на стороне Серых Плащей были месмерды, у армии Чертополох не осталось надежды на победу, но они стояли на этом последнем бастионе болот не на жизнь, а на смерть. Несмотря на то, что Изолт неоднократно предлагала им сдаться, эрранцы сражались до последнего человека. Даже у Банри было тяжело на сердце, когда они, наконец, зарубили последнего и, тяжело дыша, встали на причале, опираясь на мечи.

Лишь тогда туман начал рассеиваться, и Серые Плащи увидели поднимающиеся над тихой водой перламутровые шпили Башни Туманов, построенные на острове в центре озера. Отражения башен в его зеркальной поверхности доходили почти до их ног.

Изолт стояла, не в силах отвести глаза от дивного зрелища. Этот дворец оказался самым прекрасным зданием, которое она когда-либо видела. Его башенки и минареты, остроконечные и причудливые, были раскрашены в рассветно-розовый, льдисто-голубой, фиолетовый и нежнейший зеленый тона. Поднимаясь, как казалось, прямо из воды, они сияли, точно радуга. Она слышала, как стоящие вокруг солдаты ахают от восторга, и видела, как Айен сжал кулаки, а его выдающийся кадык заходил вверх-вниз на тонкой шее.

– Какая красота, – прошептала она, и он кивнул, моргая, чтобы сбить слезы.

– Я слишком давно здесь не был, – ответил он еле слышно. – Болота проникают в кровь, как самая страшная отрава. Я очень по ним скучал.

– Что ж, позволь нам отвести тебя домой, – с сочувственным вздохом отозвалась она, думая о своей заснеженной родине, которую так давно не видела. Она кивнула Дункану, который дал приказ рассаживаться по лодкам.

Когда длинные узкие лодки отплыли от берега, Изолт услышала резкий протяжный крик и подняла глаза.

– Смотрите! – воскликнула она.

По небу летели резные салазки, запряженные двенадцатью малиновокрылыми лебедями. В них, безжалостно подхлестывая грациозных птиц, сидела высокая женщина, одетая во все черное. Она развернулась и с высоты погрозила им кулаком, а потом салазки умчались прочь, увлекаемые сильными крыльями лебедей.