Текст книги "Эскорт. Выхода нет (СИ)"
Автор книги: Кейт Арнес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
Глава 44
Содрагаюсь, приходя в себя, но тут же сознание утекает. Растворяюсь в кромешной тьме, где тревожно, безумно холодно и страшно. От холода я трясусь, пальцы ног онемели и я их не чувствую. В голове пустота.
Окончательно прихожу в себя, ощущая дуновение прохладного, весеннего ветра. Вешу, как тряпичная кукла на плече у одного из похитителей, желудок и грудь сильно сдавило, вызывая тошноту. Глубоко вдыхаю свежий воздух.
– О, очухалась, – слышу сиплый голос бандита, который держит меня под попой. Дергаюсь. – Слышь, ты это, не рыпайся, если не хочешь снова получить по башке.
Замираю. Не хочу. Разумнее будет помалкивать и не шевелиться. Что я смогу сделать против этих амбалов?
– Неси в хату, запри внизу. – позади раздается такой же хриплый, грубый голос второго бандита.
– Я бы нагнул эту шлюшку. – мерзкий смех вызывает панику и рвотный рефлекс.
– Заглохни! Нельзя, эта шлюха босса.
Боже, помоги. Помоги выжить. Мое тело колотит от страха. Они ведь могут сделать со мной все, что им взбредет в голову.
Не нужно гадать, кто их босс.
Приподнимаю голову, осматриваюсь и не узнаю место, куда меня привезли. Глухая деревня, или дом где-то на отшибе, не знаю.
Меня заносят в дом, где все из дерева. Перед глазами деревянная лестница, ведущая вниз.
Вопреки моим ожиданиям, это оказывается небольшая, теплая комнатка с инвентарем для уборки.
Бандит бросает меня в старое кресло и отстраняется, осматривая сначала меня, затем и помещение.
Он снял маску. Если маска пугала, то сейчас я испытываю дикий ужас.
Болезненно желтое лицо обрамляют два больших шрама. Один на губе, делая ее кривой, а второй над глазом. Но самое страшное-его глаза, один из которых чисто белый, просто белое яблоко, а второй-бледно серый, как будто бесцветный, пустой.
Сижу в кресле, не могу пошевелиться от страха. Может он оставит меня и уйдет. Пожалуйста, лишь бы не трогал.
– Сиди тихо, иначе вырву твои красивые ножки и длинный язычок. – злая ухмылка пугает еще больше. Я уверенна, что он может это сделать.
Бандит выходит и запирает меня. Дверь деревянная, скважина для ключа. Не слишком то и практично. Поднимаюсь с кресла, бросаюсь осматривать все, чем можно взломать этот чертов замок. Не думаю, что они всю ночь будут караулить меня. Значит нужно продумать план побега.
Меня похитили прямо перед носом Мэтью. Уверенна, он уже ищет меня. Если не занят сейчас со своей Аланой.
Горькие воспоминания возвращаются с новой силой, принося разочарование и опустошение.
Нет, не время сейчас об этом думать. Моя жизнь висит на волоске, нужно спасаться самой.
Уверена, это Алекс нанял этих бандитов. Он скоро появится, с этой мыслью в тело возвращается дрожь. Страх сковывает. Кого-то он подстегивает, кого-то парализует. Я не из робкого десятка, но в свои девятнадцать лет я многое пережила, и моя психика дала сбой.
Вдох. Выдох. Сосредоточив внимание на дыхании, я успокаиваюсь, паника отступает.
В доме хорошая слышимость. На верху раздаются тяжелые шаги, гогот и гул голосов не стихает еще очень долго. По ощущениям уже глубокая ночь. Хочется спать, глаза слипаются. Но мне остается только смиренно ждать, когда голоса стихнут, когда все уснут. Я лишь молюсь, чтобы я успела сбежать до приезда своего мучителя.
Когда сил бороться с усталостью и слипающимися глазами остается ничтожно мало, понимаю, что наверху тихо.
Поднимаюсь с кресла и на носочках подхожу к двери. Прислоняюсь ухом к щели и прислушиваюсь. Ничего кроме храпа не слышу. Только после того, как убедилась в том, что все тихо, я достаю из заднего кармана джинс невидимку. Салютирую себе, что постоянно их с собой ношу.
Выгибаю немного, вставляю в нижнюю часть замка отмычку до упора, проделываю манипуляции с замком. Уже разочаровавшись в своем плане, начинаю нервничать. Несколько минут давлю и проворачиваю отмычку, а результата нет. Но вот я слышу спасательный щелчок, когда на очередном прокручивании замок все-таки поддается мне. Сдерживаю писк радости.
Медленно, тихо открываю дверь, боясь что она может скрипнуть. Выглядываю, осматриваюсь. В темном, небольшом коридоре темно и пусто. На носочках продвигаюсь к лестнице. Так же не спеша преодолеваю путь до входной двери, которая оказывается заперта. Черт! Черт! Черт! Где теперь искать этот ключ. Не осматривать же мне весь дом. Это слишком рискованно, бандиты могут проснуться в любой момент. Да и время терять нельзя.
На первом этаже только небольшая кухня, совмещенная с гостиной. На столе, возле дивана стоят бутылки от алкоголя, валяется кожура от семечек и прочий мусор. Со второго этажа разносится храп.
Спешно подхожу к окну, благо на нем нет решетки.
Выбравшись через окно, я все так же на носочках, но быстро иду к воротам, оборачиваюсь на окна. Сердце в груди грохочет так сильно, что мне становится страшно, что оно не выдержит.
Чуть ускорив шаг, когда вижу перед собой калитку, раздается громкий лай собаки. К забору прикована огромная собака, которая рвется с диким лаем на меня, натягивая цепь.
Чееерт! Я не знала про собаку, не видела и не слышала ее.
Обернувшись на окна дома, срываюсь на бег. Слышу гул голосов этих бандитов. Лай собаки разбудил их, теперь они догоняют меня.
В голове пульсирует одна мысль: «Лишь бы спастись, лишь бы выжить».
Господи, прошу, дай сил, помоги. Помоги, прошу.
Я спотыкаюсь, ноги поворачиваются, но не останавливаюсь. Боюсь даже обернуться, посмотреть назад. Слышу топот ног, их голоса. Не слушаю, что они выкрикивают. Мое тяжелое дыхание и зашкаливающий пульс заглушают их слова. Волосы прилипают больно бьют по лицу, прилипают. Грудь сдавливает от нехватки кислорода, но ноги упорно несут меня прочь.
Глава 45
Темно. И так холодно. Очень. Я пришла в себя. Но открыть глаза почему-то не хватает сил. Снова погружаюсь в темноту. Перед глазами всплывает день, когда меня похитили, и я знаю кто отдал приказ этим бандитам.
Тот дикий ужас сотрясает все внутри. Сердце колотиться так, что грудная клетка отзывается болью. Я бегу по тёмной улице. Вокруг никого. До посёлка еще пол километра, если мои предположения верны. Я не успею, за мной гонятся бандиты. Неконтролируемая паника, боль в мышцах, сбитое дыхание. Трое бугаев против одной мелкой девчонки, что так тщательно скрывалась.
Не успела пробежать и сто метров. Меня нагнали быстро, сильная рука схватила за длинные русые волосы и резко дернула на себя. Из горла вырвался болезненный вскрик и сразу заглох-несколько ударов ногой по ребрам оглушили меня. Искры посыпались из глаз, зрение расфокусировалось. Горячие слёзы, распахнутые глаза, широко раскрытый рот.
В этот раз у меня не получится спастись. Не может мне настолько везти. Они убьют меня. Ни о чём думать не могу. Боль скручивает всё тело, болят внутренние органы. Хватаю ртом воздух, но ничего не выходит, не могу вдохнуть.
– Ну что, сука, набегалась? – рычит мне в лицо зверь, один из наёмников монстра, от которого я спаслась, как я думала. – Ты не так еще завоешь, ты пожалеешь, что еще не сдохла. У нас большая развлекательная программа, шлюха. – Больно сжимает мои волосы на затылке и задирает голову, чтобы я смотрела на него. Еще два наёмника стоят по бокам от меня, держатся на небольшом расстоянии. Видно тот, что измывается надо мной-их главарь.
Тянет за волосы, ставя на ноги. Меня скручивает от жгучей боли при малейшем движении. Я всхлипываю, слёзы ручьём текут по лицу. В глазах всё плывет.
– Пожалуйста… – всё, на что мне хватает воздуха.
Он ведёт меня к огромному джипу, на котором меня привезли сюда. Громила тут же останавливается и резко тянет меня в другую сторгону, к скоплению берёз. В следующую секунду висок пронзает острая боль, горячая кровь тут же стекает по лицу. Я растворяюсь в небытие. Он с размаху приложил меня виском о дерево, моментальная, резкая боль вырубила все-зрение, голос, страх. Разбил мне голову.
Не знаю, сколько времени прошло, когда я прихожу в себя. Голова ужасно болит, похоже у меня сотрясение. Щёки начинают пылать, по ним хлещут, пытаются привести меня в чувство. Стон вырывается из приоткрытого рта.
– Давай, открывай глаза. – Незнакомый голос прорывается сквозь темноту. – Открывай, иначе хуже будет.
Заставляю себя открыть глаза. Получилось не очень, глаза открылись только на половину. Приходится прилагать ахренеть сколько усилий, чтобы не закрыть их. Зрение не фокусируется, глаза режет, голова раскалывается так, что выть хочется.
Я лежу на бетонном полу, в тёмном помещении. Тело не слушается, руки за спиной, плечи и запястья стягивает верёвка, врезаясь в нежную кожу.
Славно я смогу хоть голову повернуть, да я пошевелиться не могу.
Вижу только силуэты и яркий свет, что раздражает и вызывает дичайщую боль в голове.
– Босс, она пришла в себя. – сообщает знакомый голос. Это он. Главарь. Тот, что чуть не убил меня. Всё тело начинает колотить. Или я и до этого билась в конвульсиях? То ли от холода, то ли от боли и страха меня трясёт.
Бог мой, я уже надеялась, что темнота-это моё спасение, что вся боль останется позади. Я надеялась, что умерла. Неужели я умру в диких муках, сгорая в агонии?
– Понял. – по тому, что не слышен голос этого самого БОССА я понимаю, что это телефонный разговор. – Приведите айболита, босс дал приказ привести её в нормальное состояние к завтрашнему дню.
По пустому помещению разносится эхо удаляющихся шагов. Я наконец-то закрываю глаза и расслабляюсь. Значит у меня есть немного времени, нужно продумать план спасения. Знаю, надо что-то придумать, вот только голова раскалывается, не могу зацепиться ни за одну мысль. Снова погружаюсь в спасательную темноту.
Кто-то заботливо обтирает меня прохладным, мокрым полотенцем. Сухих и потрескавшихся губ каснулась влага. Приоткрыв глаза, вижу, как седовласый мужчина средних лет возится с аптечкой. Хочу попросить о помощи, но сил не хватает даже приоткрыть рот.
– Сейчас станет чуть легче. – смотрит на меня с жалостью и отцовской нежностью, о которой я забыла еще в далеком детстве. Глаза закрываются и я погружаюсь в глубокий, беспокойный сон. Сон ли это?
Мутные картинки проносятся перед глазами. Не запоминаю ни лиц, ни смысл сна.
Открываю глаза от боли в руке. Лежу на тонком матрасе, в вытянутой руке стоит игла.
В теле слабость. По ощущениям, чувствовать себя я стала еще хуже.
Поднимаю руку, пытаясь сбросить иглу, привлекаю внимание мужчины, что заботится обо мне. Если так можно сказать.
– Тише, тише, девочка. – останавливает мою руку, по отечески гладит по перебинтованной голове, – это капельница с лекарством. Тебе станет лучше. Поспи.
– Помогите… – хриплю я.
– Спи, деточка, спи.
Слезы катятся по виску. За туманенным взглядом ловлю жалость и страх в глазах мужчины.
Он не поможет. Он так же боится, как и я. Только боится он за свою жизнь. И я его понимаю, и не должна винить. Но бездействие-тоже преступление.
Мэтью, где же ты?
Глава 46
Он не поможет. Он так же боится, как и я. Только боится он за свою жизнь. И я его понимаю, и не должна винить. Но бездействие-тоже преступление.
Слабость в теле и тяжесть в голове быстро забираются силы. Я снова погружаюсь дрему, сквозь которую чувствую и слышу шевеления в комнате. Вот кто-то обтирает мое лицо влажным полотенцем, к губам подставляют стакан воды и я жадно пью ее, чувствую боль в запястье, откуда убирают иглу от капельницы. Чувствую, как комната уменьшается в своих размерах, давит на меня, тяжелый запах мужского парфюма вытесняет из комнаты весь кислород. Сквозь дрему, из которой я не в силах выйти, ощущаю дикую панику. Внутренности скручивает, а дыхание сбивается.
– Она еще не пришла в себя? – слышу до боли знакомый голос и мне тут же хочется бросится бежать.
– У нее сильное сотрясение, ближайшее время она пробудет без сознания. Ей срочно нужно в больницу, в таких условиях…
– Вышел. – рявкает Алекс на попытку доктора вразумить этого ублюдка.
Звон в ушах от его крика заслоняет от всех окружающих меня звуков, в том числе и звук закрывающейся за доктором двери.
Звук шагов отбивает чечетку у меня в голове. Алекс подходит ко мне. Шорох одежды, и вот его рука заправляет за ухо выбившуюся прядь волос, которая давно окрашена моей кровью.
Грудную клетку спирает, я задыхаюсь от поступающей паники. Меня оставили с ним наедине. Что он сделает после того, как я скрывалась от него почти четыре месяца?
– Ну что ты, сука, чувствуешь руку своего хозяина? Чувствуешь всю мою ненависть к тебе? – выдыхает он со злостью и садистским наслаждением. Я бы даже сказала с придыханием. – Чувствуешь приближение расплаты?
Хотела бы я ничего не чувствовать. Хотела бы не дрожать перед ним. Хотела бы сказать, что я не боюсь смерти, боли, которую он снова может мне причинить. Но я боюсь, потому что очень хочу жить.
Слышу шорох и удаляющиеся шаги. Решаю, что он решил оставить меня на какое-то время в покое. Но он снова возвращается, и на этот раз окатывает меня холодной водой.
– Давай, крошка, открывай свои глазки блядючие. – раздается совсем близко.
От холода и шока я резко открываю глаза. Виски сдавливает острой болью, в глаза словно песка насыпали. Изо рта невнятное мычание, то ли из-за холода, то ли из-за головной боли. Меня трясет. Здесь намного холоднее, чем в той крохотной комнатке, где меня запирали.
– Оклемалась? – присаживается на корточки напротив и гладит мои скулы. – Соскучилась по мне? Я вот очень скучал. Все думал, где же моя женушка ненаглядная? Где же прячет ее новый хахаль? – больно обхватывает рукой мои скулы и притягивает к себе. – Тварь, нашлялась? – со злостью отталкивает меня.
Я бьюсь головой о пол и скулю.
Подонок. Да чтоб ты сдох. Ублюдок.
– Ты не представляешь, как долго я мечтал об этом дне. Сколько ночей я думал, как буду тебя наказывать, как буду воспитывать тебя. Как представлял твои слезы и крики, дико возбуждался. – говорит с нездоровым блеском в глазах, быстро, агрессивно.
Я даже перестала надеяться на спасение.
Я обречена.
Перед глазами стоит один единственный мужчина. Мужчина, с которым я была счастлива. Пусть даже всего короткое мгновение. Этого так мало. При мысли о нем, сердце больно сжимается, а потом бросается вскачь, с бешеной силой качает кровь. Я не успела его хорошо узнать, но успела прикипеть к нему и сердцем, и душой.
Еще больше боли я себе доставляю, когда думаю о нем и яркой, красивой и харизматичной брюнетке. Он скорее всего сейчас с ней. Знает ли он, что меня похитили? Ищет?
– Ну что, малышка Лиана, веселье только начинается, – кривая ухмылка оголяет пожелтевшие зубы. Его физиономия настолько омерзительна, что меня пробирает до костей неприятные спазмы. Кашляю, давлюсь желчью.
Он одним рывком преодолевает расстояние между нами и ставит меня на ноги. Спотыкаюсь, ноги подворачиваются. Из-за слабости они меня не держат, да и тело не слушается. Я даже не пытаюсь сопротивляться.
Что я сейчас могу сделать с пробитой головой, и как врач сказал-с сотрясением, да еще и все внутренности болят от побоев.
– Давай, пошевеливай ногами.
Алекс чуть ли ней волочет меня по полу. Лишь на лестнице, ведущей из подвала наверх, в дом, он решает перекинуть меня через плечо. Вишу, словно тряпичная, безвольная кукла. Собственно, почему словно?
Выходим из дома. На улице холодно, мокрая одежда липнет к коже, ветер пробирает до ломоты в костях.
– Ккк…кк-куда мы? – приложив огромное усилие над тремором в челюстях, я все-таки произношу один из волнующих меня вопросов.
– О, заговорила. Видишь как на тебя действует свежий воздух, крошка?
Проигнорировав мой вопрос, он заносит меня в небольшой сарай, который совсем не укрывает от холода и ветра.
Ставит меня на пол. Глаза расширяются от ужаса.
Передо мной невысокая, деревянная конструкция, к которой прикреплены цепи с кожаными наручниками. Эта конструкция напоминает букву «х».
Содрогаюсь волной ужаса и паники. Он собирается меня насиловать? Закрепит руки и будет делать с моим телом все, что ему захочется.
Боже. Боже, помоги!
Алекс ловит мой испуганны взгляд и скалится. Он ловит все оттенки моего кошмара, упивается болью и страхом.
– Чудесная штука, правда? Сделал сам. – хвалится он, как-будто ожидая от меня похвалы. – Чего ты так боишься? За свои поступки нужно отвечать, крошка. Сейчас будет проходить воспитательная беседа с использованием ремня.
Отступаю назад, хоть и понимаю, что мне уже не скрыться. Двигаюсь на инстинкте.
Он налетает на меня, хватает за руки и грубо давит на плечи, заставляет упасть на колени.
– Можешь умолять меня остановиться, не делать этого, – с сиплым смехом говорит он, – и я могу сжалиться. Но посмотрим на твое поведение. Все ли ты осознаешь. Раскаешься ли.
– Больной ублюдок. – плюю ему на ботинки. За что получаю удар по щеке, словно хлыстом полосонули.
Сдерживаю крик от боли, чтобы не приносить ему удовольствие. Голова начинает пульсировать, а половина лица-гореть.
– Об этом я и говорю, Лиана. Тебе нужно усвоить урок о послушании.
Прыскаю от смеха, но из глаз вытекают две капли, которые не смогла удержать.
Я справлюсь, я сильная. Даже если умру после этого, он не услышит о пощаде. От меня он будет получать лишь призрение и ненависть.
Глава 47
Но как бы я не храбрилась, меня скручивает животный страх. Да так, что челюсть стучит и поджилки трясутся.
Все происходящее воспринимается мной так, словно я попала в дешевый триллер.
– Знаешь, крошка, что мне нравится в тебе больше всего? – медленно, словно хищник загоняет жертву, надвигается на меня. – Во время всех воспитательных…эм, мероприятий, – подбирает слово, чтобы не называть насилие насилием. – ты бросала мне вызов, смотрела как дикая кошка. Уххх, мне так нравилось укрощать твой характер. Испытывал извращенное удовольствие. Да и сейчас смотрю ничего не поменялось. И это дико возбуждает, дорогая.
Глаза загорелись недобрым блеском. Дергаюсь в сторону, но он ловко перехватывает мое слабое тело, скручивает и припечатывает к стене, заслоняя собой.
– Не смей трогать меня, подонок. – шиплю ему в лицо.
– Ну вот и проснулась моя девочка, – облизывает мои губы своим мерзким языком. Обдает мое лицо обкуренным, несвежим дыханием, а меня скручивает, желчь пробирается к горлу, скручиваюсь с утробным рычанием. Извергаю ее ему на ботинки с огромным удовольствием.
Мое ликование заканчивается ровно тогда, когда он сжимает своей огромной лапой мою шею и припечатывает спиной к стене.
– Сука, умеешь выводить из себя. – рявкает мне в лицо и трясет, держась за мою шею. – Ты так и напрашиваешься на наказание по жестче. Нравится жестко? – его хищный и жутки оскал пробирает до глубины, до костей. Мне становится невыносимо душно, легкие скручиваются от страха и нехватки кислорода.
Чувствую облегчение и желанный поток воздуха, заполняющие легкие и обдавая их жаром. Но долго приходить в себя мне не позволяет жесткая рука, хватающая меня за волосы.
– Давай, шагай. – тянет меня в сторону страшной конструкции пока я жадно глотаю воздух.
Сжимает и тянет за волосы со всей силы, что я не сдерживаюсь, издаю писк. На глаза набегают предательские слезы. Усиленно дышу и моргаю, чтобы ни одна мокрая дорожка не пробежала по щекам. Ноги подворачиваются, заплетаются, сопротивляются.
Ты справишься, ты со всем справишься.
С новой вспышкой агрессии Алекс толкает меня грудью на штуку для распятий. Как мысленно я ее назвала. Предотвращая мои жалкие сопротивления, он припечатывает меня своим грузным телом, не давая пошевелиться.
Сквозь ужас я ощущаю, как его эрекция трется о мою поясницу.
Рычу, дергаюсь, пытаясь вырваться из захвата.
– Не скули, блять! Трахать я тебя не собираюсь. Брезгую, после твоего Хейга, грязная ты потаскуха. – обдает своим дыханием мой затылок. Резкими движениями поднимает сначала одну руку и приковывает цепями, затем проделывает то же самое и со второго рукой. Пока он наклоняется, расставляет в троны мои ноги и приковывает их, я пытаюсь вырваться, глупая. – Раздвигала перед ним ноги, и думаешь, что еще нужна мне? – смеется он.
Идиотка невезучая, как я вечно умудряюсь вляпаться в самое…
– Что ты делаешь? Неужели ты совсем поехавший? Мэтью убьет тебя. Дерьма кусок! – кричу, извиваясь. Железо лязгает и больно бьет по рукам.
– Закрой свой рот! – обходит мой «крест» и встает лицом ко мне. – Ты еще не поняла? Не найдет тебя твой Мэтью. – ядовито выплевывает он. – Мы немного повеселимся и улетим отсюда. Только ты и я. – гладит мои скулы и обманчиво ласково шепчет мне в губы.
– Рааааа… – громко, истерично, словно тигрица рычу ему в лицо, пытаясь сбросить его мерзкую ладонь.
– Заткнись! – орет он. Но так и не добившись моего подчинения, он заносит руку и со всей силы бьет меня по лицу.
Звуки застревают в горле. Половину лица невыносимо жжет. Место удара отдает пульсацией. Рот заполняет металический вкус крови. Облизываю разбитую нижнюю губу, одновременно стараясь выровнять дыхание и успокоить сердце.
Ты справишься, Лиана! Ты сов сем справишься, ты все вынесешь.
Повторяю я про себя свою мантру.
– Успокоилась? – спокойным, холодным голосом спрашивает, поворачивая мою голову к себе.
– Ненавижу. – цежу сквозь зубы я, вкладывая в одно единственное слово весь яд и проклятие.
В ожидании, что он снова меня ударит, я морально готовлюсь, готовлю свое бешено колотящееся сердце. Но он обескураживает и вводит в ступор своей реакцией. На все небольшое помещение раздается его гортанный, хриплый смех. Смотрю на него, как на психа. Кем он, вообще-то, и является.
– Я уже и забыл, как с тобой увлекательно. Но давай вернемся к нашим баранам.
Он спокойным шагом подходит к небольшому столу, на котором лежит всякий хлам, как мне казалось. Выбирает большую плеть. Гладит ее, с восторгом осматривает. Гладит старую, потертую рукоядку и толстый канат.
От осознания всего ужаса, тело начинает бить мелкой дрожью, челюсть сводит, а глаза от шока широко раскрыты.
– Знаешь что это? – смотрит на меня, ожидая ответа.
Резко мотаю головой, все еще не веря в реальность происходящего. Этого же не случится? Он не сделает это. Не настолько же он больной?
– Это плеть. Она еще с моего детства осталась. – зачаровано прокручивает в руках, – а это, – указывает он на толстый канат, – называется сервень, очень жесткая материя, доставляет неимоверную боль, – зажмуривает глаза, словно вспоминая что-то.
– Зачем ты мне это говоришь?
– Отец мой воспитывал меня этой плетью. Я когда-то даже посмотреть на нее не мог. одно касание, и сервень окрашивался в мою кровь. – переводит заплывший от воспоминаний взгляд на меня. С осторожностью наблюдаю за каждой его эмоцией и каждым движением. Словно это что-то может изменить. – С помощью него, отец многое донес до меня, воспитал, сделал мужчиной.
Обходит меня медленно, гладя рукояткой по по подбородку, плечу, спине, спускаясь ниже. Я уже не могу сдерживать дрожь, а еще чувствую, как под кожей шевелится животный ужас, паника. Как к горлу подкрадывается ком, который я упорно сдерживаю.
– И я подумал, что и тебе он может принести пользу. Научить отвечать за свои выходки, которых у тебя было ооооочень много. Начиная с мелких неприятностей, которые ты мне доставляла еще до свадьбы, затем аборт, и заканчивая побегом. – останавливается за моей спиной. – Сожалеешь ли ты о чем-нибудь?
Не могу понять, он действительно ждет от меня ответа? Он издевается? Да я сожалею о каждой минуте, что он был в моей жизни. Все то время, которое он так или иначе находился в моей жизни, отправляя ее, он сам делал все, чтобы я его ненавидела, чтобы жалела о том, что вообще знаю его. Чтобы желала ему мучений, чтобы желала гореть ему в аду.
– Отвечай! – рявкает он, отчего я подпрыгиваю на месте.
– Да.
– О чем же? – довольный моим ответом, он еще не подозревает, что услышит вовсе не то, что хочет.
– Я жалею, что не убила тебя. Надо было перерезать тебе глотку во сне. – без сомнений и колебаний выдыхаю я.
– Ну что же, я дал тебе возможность немного облегчить наказание.
Открыв рот в попытке съязвить ему, я его так резко закрываю, что прикусываю язык до крови. Мой громкий, полный боли и отчаяния визг разрывает пространство, как только он замахивается плетью и наносит первый удар по спине.
Удар выбивает свет, вызывая круги перед глазами. Тяжелое дыхание срывается на скулеж. Боль, ломает все позвонки, захватывая ребра. Бьюсь в агонии, извиваюсь на цепях.
