Текст книги "Роковая ошибка"

Автор книги: Кей Торп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Похоже, его тут порядочно, – заметил он.

Впереди на расстоянии трех-четырех километров в обе стороны простиралась полоса сплошного льда шириной в несколько километров. Ли долго молча рассматривал ее, после чего, не убирая бинокля, поинтересовался:

– Сколько от нас до «Тигровой лилии»?

– Шестьдесят пять километров, – ответил старпом. – Они были на связи минут десять назад.

– А остальные?

– Быстро приближаются.

Решение было принято мгновенно.

– Мы пойдем сквозь лед. Полный вперед!

– Полный вперед! – передал старпом команду в машинное отделение.

– Так держать!

– Так держать! – повторил рулевой.

Несколько мгновений спустя нос корабля, обладающий повышенной прочностью, коснулся края льда. Раздался сокрушительный треск, от которого отдыхавшие на льду стаи птиц с криками взмыли в воздух, и корабль двинулся вперед, легко врезаясь в белую массу, точно нож в масло. Позади оставался широкий проход для промысловых китобойных судов, идущих в кильватере «Звезды». Трейси казалось, будто корабль движется по суше – гористой местности в миниатюре, на ослепительно белой поверхности которой лишь изредка попадались буровато-коричневые пятна водорослей.

– Это мы называем паком или паковым льдом, – пояснил ей Ли. – Несколько спрессованных слоев льда, один на другом. Пак может быть очень опасным, хотя здесь он тонкий по сравнению с тем, что мне приходилось видеть в Арктике.

– Когда вы плавали в Арктике? с интересом спросила Трейси.

– Так давно, что уже точно и не припомню. Тогда я был совсем мальчишкой.

– А почему вы переключились на Антарктику?

– Коммерческая необходимость. Китобойный промысел в Арктике стал постепенно изживать себя. А жаль. Условия там обычно гораздо лучше, чем здесь, в водах у Южного полюса – по крайней мере в это время года. – Он проследил за полетом белоснежного буревестника, который в этот момент пролетел над носом корабля. – Если бы власти вовремя не опомнились и не утвердили разумные правила и нормы, за несколько лет киты здесь тоже были бы практически уничтожены.

– Но даже теперь их убивают в больших количествах, – отозвалась Трейси. Она чувствовала, что ее замечание китобоям может показаться глупым, но в то же время ей хотелось высказать свою точку зрения. – Это кажется таким жестоким и бесчеловечным, когда подумаешь, что киты никогда и ни для кого не представляли ни малейшей угрозы. Неужели китовый жир так уж необходим для человека?

– Да, – услышала она твердый ответ. – Из него изготавливают такие используемые в повседневной жизни продукты, как маргарин, глицерин и мыло; на его основе изготавливают лаки и краски. – Ли говорил так, словно привык участвовать в подобных дискуссиях. – Врачи используют лекарства, которые изготавливаются из китовых желез, а китовым мясом питается множество людей, которые иначе остались бы голодными. – Он взглянул на нее с долей злорадства. – Некая часть кита используется даже для изготовления ваших духов.

– Вы шутите! – недоверчиво воскликнула пораженная девушка.

– Нисколько. При производстве духов используется так называемая серая амбра – вещество, которое добывают из тонкой кишки кашалота.

– Фу! – поморщилась Трейси. – Что ж, вы привели убедительные доводы. Ничего этого я не знала.

Наступило молчание. Трейси смотрела вперед на воду, ни на секунду не забывая о его близости, и гадала, о чем он думает. Ей подумалось о том, что, вероятно, между ними всегда будет существовать напряжение, слишком сильна в нем память о Черил.

На льду что-то зашевелилось, и девушка прищурила глаза, пытаясь разглядеть получше. Либо она сошла с ума, либо там и впрямь были люди!

– Пингвины, – произнес Ли, услышав ее невольное восклицание. – Вот, посмотрите поближе.

Трейси взяла у него тяжелый бинокль – по телу девушки невольно пробежала дрожь, когда их пальцы соприкоснулись. После того как она отрегулировала линзы, далекие расплывчатые фигуры стали настолько отчетливыми и большими, что, казалось, протяни руку, и тут же коснешься этих очаровательных существ. Они медленно и неуклюже шагали по льду к быстро приближающемуся кораблю, от любопытства вытягивая шею.

– Мы в них врежемся! – воскликнула девушка. – Они прямо на нашем пути!

– Не врежемся. Они идут чуть правее. И потом, пока они подойдут, мы уже выберемся изо льда.

Трейси вернула ему бинокль, увидела выражение его лица и с сомнением спросила:

– А вы бы изменили курс корабля, чтобы обойти их, если бы они действительно оказались у нас на пути?

– Слишком велик риск получить повреждение, – ответил он, медленно качая головой. – Ставка слишком велика. – Тон его стал чуть резче: – Я не могу позволить взять верх сантиментам.

– Шкипер, на связи «Шеклтон», – объявил радист. – Им приходится обходить паковый лед, так что к точке сбора вовремя подойти они не успеют.

– Выясни, где они находятся, – незамедлительно откликнулся капитан, – и сообщи, что мы их будем ждать. После этого свяжись с «Баффином» и «Активным» и передай, чтобы они были готовы к изменению курса. – Взглянув на Трейси, он вежливо извинился: – Простите, доктор, но служба обязывает. Можете оставаться здесь сколько захотите.

После чего отошел, забыв обо всем, кроме работы, ради которой и жил.

Глава 10

Наступил Новый год, а вместе с ним начался сезон охоты на китов-полосатиков. К «Звезде» присоединилось рефрижераторное судно китобойной флотилии «Ментор». Теперь оно должно было сопровождать «Звезду» до конца сезона, забирая и замораживая запасы свежего китового мяса, чтобы сохранить его в превосходном состоянии в течение всех предстоящих месяцев.

У команды было приподнятое настроение. В конце концов сезон оказался удачным. У каждого накапливалась приличная сумма заработка вместе с премиальными.

– Шкипер знает свое дело, – говорили моряки друг другу, всем своим видом показывая, что с самого начала нисколько не сомневались в этом, напрочь забыв, как всего две недели назад ругали его за то, что он отправился на запад, а не на восток.

Пользуясь разрешением Ли, Трейси еще несколько раз побывала на капитанском мостике в рубке, где зачарованно наблюдала за сложным управлением флотилией, поражаясь, сколько при этом приходится учитывать деталей. Изредка она видела капитана в столовой, но и тогда он был слишком занят, так что его хватало лишь на то, чтобы перекинуться с ней парой фраз. Это и был подлинный Ли Гаррат: преданный своему делу моряк, хозяин мира, в котором личные взаимоотношения имели второстепенное значение по сравнению с лежащим на его широких плечах огромным грузом ответственности.

Трейси начала жить одним днем, не загадывая о том, что будет завтра. Она понимала, что в конечном итоге придется решать, как быть после окончания плавания, но до этого было еще слишком далеко. Иногда она сидела, просто глядя вдаль и ни о чем не думая. Она чувствовала себя совершенно морально истощенной.

К концу второй недели января вспыхнула эпидемия гастроэнтерита, от которой слегло более шестидесяти членов экипажа «Звезды». Среди них оказался и Питер. Время наступило хлопотное, но только это и помогло Трейси выйти из летаргии, в которую она погружалась все глубже. Проведенное расследование в конце концов позволило определить источник инфекции. Им оказался один из молодых помощников кока, втихомолку страдавший расстройством кишечника и совершенно не подозревавший о том, что стал разносчиком бактерий в пище, которую раздавал.

– Ну и тупица! – возмущался Питер с койки в больничной палате, куда Трейси определила его как одного из наиболее тяжелых больных. – Запереть бы его недельки на две и кормить собственными бактериями!

– Думаю, после разговора с главным стюардом он будет докладывать о каждой капле, выкатившейся из носа, – заверила Питера Трейси, беря в руки температурный листок, висевший на спинке кровати, и внимательно его изучая. – Как вы себя чувствуете?

– Если этой ночью не умру, буду жить. – Он завертел головой на подушке, изображая страдание. – Боже, как я ненавижу эту болезнь! Словно тебе все внутренности выворачивает наружу! Сколько мне еще тут лежать?

– Думаю, еще двадцать четыре часа, – улыбнулась ему Трейси. – У вас и тех двоих, – она показала на задвинутые занавески, которыми койки отделялись друг от друга, – самые тяжелые случаи заболевания. Должно быть, вы трое – большие любители рыбы.

– Так вот к чему он был приставлен? Наверно, это была камбала. Помню, я съел три порции. – На лице Питера появилось слабое подобие его озорной улыбки. – Пожалуй, с этого дня я не буду есть рыбу.

– И напрасно. В наши дни такое, слава богу, случается очень редко. – Она снова повесила температурный листок на кровать. – Пойду взгляну на остальных пациентов, пока они не начали жаловаться, что я оказываю вам предпочтение.

– Это правда? – спросил он с какой-то странной интонацией.

Трейси рассмеялась:

– Пожалуй, можно сказать и так. Не каждого пациента я навещаю по три раза в день. Попытайтесь уснуть. Прежде всего вам нужен отдых.

– Трейси… – Питер сел на постели. Со взлохмаченной шапкой вьющихся волос он выглядел еще моложе, чем на самом деле. – Трейси, не уходите. Я… Мне нужно поговорить с вами.

Удивленная странной настойчивостью его тона, девушка остановилась и взглянула на него.

– О чем? – мягко спросила она. – О Дейрдре?

– Нет. – Он колебался, внимательно, чуть ли не умоляюще глядя ей в глаза. – Не о Дейрдре, а о… нас.

Питер говорил тихим голосом, но до нее отчетливо долетало каждое слово.

– Трейси, вы, должно быть, знаете, что я люблю вас. Я больше не могу выносить эту неопределенность.

Трейси в испуге застыла на месте, не в силах вымолвить ни слова. «Значит, Ли был прав, – с болью подумала она. – По крайней мере в этом он был прав».

– Вы ведь знали, правда? – настаивал Питер с внезапно появившимся сомнением в голосе, и она мысленно одернула себя. Нет смысла стоять и ругать себя. Она допустила, чтобы это случилось, но теперь должна высказаться ясно и определенно. Ей никогда не полюбить Питера. После Ли она никого не сможет полюбить.

– Простите меня, – медленно проговорила она. – Боюсь, что не знала. Даже не догадывалась до этого момента. Я думала… считала… – Она беспомощно пожала плечами. – Мне очень жаль.

Питер закрыл глаза и снова опустился на подушку с таким трагическим выражением лица, что Трейси захотелось кинуться к нему и утешить, как мать утешает маленького сына, которому больно. Она печально стояла рядом, понимая, что ничем не может смягчить нанесенный удар.

– Это моя вина, – сказал он наконец. – Думаю, в глубине души я знал, что живу иллюзией, но не хотел признаться себе в этом. – Он открыл глаза и сумел выдавить подобие улыбки: – Не беспокойтесь, Трейси. Я переживу.

Она проговорила с трудом:

– Я чувствую себя такой виноватой. Если бы не я, вам бы и в голову не пришло разорвать помолвку, правда?

– Нет, неправда, – слишком поспешно сказал он. – У нас с Дейрдрой все закончилось еще до того, как я встретил вас.

Трейси хотела ему поверить, но не могла. Сознательно или бессознательно, но она увела Питера от девушки в то время, когда в их отношениях наступил небольшой кризис. Не будь ее рядом, они могли бы выдержать это испытание.

– Что тут сказать? – проговорила она.

– Ничего не нужно говорить. Невозможно полюбить по заказу. – Его губы все еще были растянуты в неестественной улыбке. – Забудьте об этом, Трейси. Это не помешает нашей дружбе.

«Нет, помешает», – печально думала она. Такой разговор невозможно забыть, и свободные дружеские отношения, которые между ними были, навсегда ушли в прошлое.

В эту ночь она долго не могла уснуть. Впоследствии вспоминая эти долгие часы, Трейси поняла, что, ворочаясь с боку на бок, она постигла глубину своего несчастья. Под утро девушке удалось задремать, но буквально через несколько минут – по крайней мере так ей показалось – ее разбудил громкий звук интеркома, который мог означать только одно – случилось несчастье!

Встав с постели, чтобы включить связь, она поняла, что спала дольше чем несколько минут. В полночь погода была довольно спокойной, и «Звезда» шла по морю почти без качки. Теперь же за иллюминатором завывал ветер, а корабль сильно качало. Удивляться было нечему. В этих местах за пару часов шторм мог возникнуть буквально на пустом месте.

Ли говорил спокойно и по существу дела:

– На одном из промысловых судов пострадал человек. Поднимитесь в рубку переговорить с ними.

– Дайте мне три минуты на то, чтобы одеться, – проговорила она.

Ровно половина этого времени ушла на то, чтобы натянуть брюки и толстый свитер, просунуть руки в рукава теплой куртки, еще минута – добраться до палубы. От ветра у Трейси перехватило дыхание. С этой стороны корабля негде было укрыться от бешеных порывов ветра, угрожающих швырнуть любой незакрепленный предмет за борт, в пенящиеся волны. Прижавшись к надстройке, Трейси начала двигаться в направлении лестницы, ведущей на мостик. Через несколько шагов она увидела человека, который шел ей навстречу. Это был Майк. Мускулистому великану даже ветер был нипочем.

– Держитесь за меня! – крикнул он ей сквозь шум стихии. – Я помогу вам добраться наверх!

Остальной путь проделать было довольно просто. Через пару минут они уже стояли в рубке. В синей форме, такой же безупречной, как всегда, Ли говорил по радио. «Спал ли он вообще?» – мелькнуло в голове у Трейси, пока она подходила к нему.

– Врач здесь, – проговорил он в микрофон, который держал в руке. Серые глаза глядели на нее, пока он вручал ей другую пару наушников. – Простите, что пришлось вытащить вас в такую погоду, но, похоже, дело серьезное. Часа два назад один из матросов ударился головой о пиллерс и с тех пор не приходит в сознание.

– Что мне делать? – спросила Трейси.

– Говорите вот сюда. – Ли передал ей микрофон. – С той стороны у микрофона человек, который приличнее всех говорит по-английски. – Он поймал вопросительный взгляд девушки и добавил: – На «Терье» скандинавская команда, но Свена вы поймете.

Чувствуя на себе его взгляд, Трейси сделала вдох и заговорила в микрофон:

– Доктор Редферн на связи. Где пострадавший?

– Он в моей каюте, – раздался в наушнике голос, говоривший с сильным акцентом. – Там больше места.

– Он лежит на плоской поверхности или приподнят?

Наступила пауза – видимо, Свен справлялся у кого-то. Затем он заговорил снова:

– Он лежит на подушке.

– Уберите ее. Он должен лежать совершенно ровно.

Трейси забыла о первоначальной робости. Она соображала, какие вопросы нужно задать, чтобы определить состояние пострадавшего.

– На какое место головы пришелся удар?

– На затылок. Открытой раны нет.

– Как он дышит?

– Очень тяжело. – После паузы Свен добавил: – Мне сказали, что теперь у него из уха течет жидкость.

После этих слов Трейси сняла наушники и встревоженно оглянулась на Ли, который слышал весь разговор:

– Мне нужно попасть к нему. Это можно устроить?

Губы капитана сжались.

– Единственный способ – отправить вас на веревочной люльке, но в такую погоду это очень рискованно.

– Значит, придется рискнуть, – твердо ответила она, не позволяя себе думать об опасности. – Организуйте, пожалуйста.

Прошло несколько секунд, прежде чем он забрал у Трейси микрофон, что-то быстро сказал в него, после чего положил на стол и микрофон, и наушники.

– Через пятнадцать минут они подойдут к борту, насколько это возможно. – Голос его звучал странно. – Только вот что учтите – ветер все крепчает. Туда мы вас сумеем переправить, но вернуться обратно сегодня уже не удастся. Вам придется переждать шторм на «Терье», а это, скажу я вам, не пикник.

– Я и не ждала пикников, когда согласилась здесь работать, – ответила она, нисколько не кривя душой. – Откуда мне придется перебираться?

– С правого борта. Дует зюйд-вест, так что там будет немного потише. Вам ведь понадобятся какие-то лекарства и инструменты, верно? Свяжитесь с Серджентом по интеркому и скажите, что вам необходимо. Я пошлю кого-нибудь забрать то, что он приготовит.

Трейси отправилась выполнять приказ, стараясь устоять на ногах. Майк снова куда-то исчез – видимо, пошел подготавливать веревочную люльку. Она в отчаянии пыталась успокоить расшалившиеся нервы, стараясь думать только о парне, который ждал помощи в суденышке, швыряемом по волнам.

Неумолимо бежали минуты. Ли не подходил к ней, но Трейси знала: он за ней наблюдает. Она не решалась взглянуть в его сторону. Из медсанчасти пришел Джо, за ним молодой матрос нес драгоценную черную кожаную сумку.

– Доктор, давайте я отправлюсь вместо вас, – предложил Джо. – Там можно протянуть радиосвязь в каюту пострадавшего, и вы будете говорить мне, что делать.

Поверх его головы Трейси поймала взгляд капитана.

– Спасибо, Джо, – тихо проговорила она, – но это моя обязанность.

Дальше все произошло очень быстро. Китобойное судно подошло к базовому кораблю, на него перекинули линь. Трейси уже была в непромокаемом комбинезоне и сапогах (предварительно натянув три пары носков, чтобы сапоги не слетели с ноги).

Требовалось полное внимание двух капитанов, чтобы удерживать оба судна на параллельном курсе, и все-таки Ли нашел время шепнуть ей несколько слов ободрения.

– Не бойтесь, – сказал он Трейси, когда девушка покидала мостик в сопровождении Майка, – мы доставим вас в полной сохранности.

– Я и не боюсь, – ответила она и внезапно поняла, что и впрямь больше не боится; Ли позаботится о ней точно так же, как заботится обо всей команде своего корабля.

У места транспортировки собрался народ. Множество рук протянулось, чтобы помочь как следует закрепить девушку и чемоданчик на брезентовом сиденье. Моряки обменялись сигналами с другим судном, видневшимся внизу, и Трейси крепко зажмурила глаза, когда выскользнула за пределы корабля в пространство над пенящимися волнами. Сколько времени минуло с тех пор, как она пережила подобное ощущение в Кейптауне, поднимаясь на фуникулере? Целая жизнь? По мере того как она опускалась все ниже и ниже к бурлящим волнам, мелкие брызги долетали до нее все чаще, обжигая холодом, ветер набрасывался на люльку, раскачивал ее на лине, словно болтающуюся подвеску, так, что на бесконечно длящиеся секунды она зависала горизонтально, а потом снова швырял в вертикальное положение. Полуослепшая Трейси увидела на борту «Терье» темную массу, кинувшуюся ей навстречу, расплывчатые белые круги вместо лиц людей, втянувших ее на судно. В следующее мгновение ее ноги коснулись качающейся палубы, омытой морской пеной, сильные руки подхватили и не дали упасть.

После того как Трейси помогли отвязаться и выбраться наружу, рослый норвежец поднял ее и по скользкой палубе перенес в укрытие. Через несколько секунд они были внутри тускло освещенной каюты, и мужчина, сидевший у койки, с явным облегчением поднялся.

– Я Свен Лифсон, – представился мужчина. – Спасибо за то, что решились путешествовать в такую ночь.

– Все обошлось, – улыбнулась Трейси.

Скинув комбинезон, она тут же направилась к молодому человеку, лежавшему с закрытыми глазами, и прислушалась к тяжелому дыханию.

– Нужно больше света, чтобы осмотреть его, хотя вы правильно сделали, что убавили освещение.

В углу стоял тазик с водой. Трейси вымыла руки, насухо вытерла чистым полотенцем из привезенного чемоданчика и попросила Свена и второго моряка очень осторожно перевернуть пациента.

У основания черепа она обнаружила большой быстро темнеющий кровоподтек. Осторожно обследовав чуткими пальцами область головы вокруг ушиба и над ним, Трейси пришла к заключению, что кость не задета, и перенесла внимание на ухо. Спинно-мозговая жидкость едва сочилась, но и этого было достаточно, чтобы указать на трещину. Это могло требовать, а могло и не требовать лечения – все зависело от того, как будет чувствовать себя пациент первые несколько дней.

– Ну, как он? – спросил Свен, не в силах больше ждать.

Трейси выпрямилась:

– Еще несколько минут, и я смогу ответить на ваш вопрос. Будьте добры, переверните его снова на спину.

Теперь последовала обычная процедура: проверить пульс, послушать дыхание, измерить давление. Она проверила реакцию зрачков на свет и записала в блокнот, проставив время. Через полчаса она повторит снова все процедуры, тем самым отслеживая, насколько глубока потеря сознания.

– Что ж, могло быть гораздо хуже, – сказала она Свену. – Через час-два он начнет приходить в сознание.

– А если нет? – осторожно спросил моряк.

– Тогда и будем думать, что делать.

Трейси села на стул, с которого недавно поднялся Свен.

– А пока ему нужен полный покой… – Она замолчала, чуть усмехнувшись, когда сообразила, насколько невыполнима ее рекомендация. Разве можно усмирить стихию, раскачивающую судно, или заставить замолчать скрипящие перекрытия над головой? – Насколько это возможно, – договорила она. – Пожалуй, его лучше привязать к постели, чтобы не перекатывался. Есть у вас старые простыни или что-нибудь в этом роде, чтобы разорвать на полосы?

– Ja, я займусь этим. – Свен повернулся к мужчине, оставшемуся вместе с ними в каюте, и что-то сказал на родном языке тоном, каким отдают распоряжения.

– Вы здесь капитан? – полюбопытствовала Трейси, когда человек вышел, и губы Свена раздвинулись в широкой улыбке, показав крепкие белые зубы.

– Я старший помощник. Капитан сейчас на мостике.

Ну конечно. Трейси почувствовала себя тупицей. Разве найдется в мире капитан, который покинет свой пост в такое время? Ведь ответственность за судно и людей целиком лежит на его плечах.

Принесли простыню из крепкой небеленой хлопчатобумажной ткани. Свен разорвал ее на полосы с такой легкостью, словно это было тончайшее полотно, и, следуя ее указаниям, беспомощного парня примотали к койке, чтобы обеспечить ему хоть относительную неподвижность.

– Я должен идти, – сказал Свен после того, как это было сделано. – Вы справитесь?

Трейси кивнула:

– Да, теперь справлюсь.

– Я пришлю вам кофе, – пообещал Свен. И вернусь, как только смогу.

Оставшись одна, Трейси села между койкой и переборкой, приготовившись провести возле пострадавшего всю ночь. Теперь, когда спешить было некуда, она сидела, удивляясь, отчего ей было страшно во время шторма на «Звезде». «Терье» сильно кренилось то в одну, то в другую сторону, а волны, которых на борту корабля-фабрики почти не было слышно, со страшным грохотом обрушивались на нос китобойного суденышка, заливали палубу и вновь убегали в море. За короткое время, прошедшее с момента ее появления на этом судне, погода ухудшилась. Задержись они хотя бы на пятнадцать минут, перебраться на «Терье» ей бы уже не удалось.

Принесли кофе, черный как смоль и страшно горячий. Трейси пила его, как нектар, живительной струей согревавший озябшее тело. Пока она хорошо выдерживала качку. Оставалось только надеяться, что так будет и дальше. Морская болезнь в такое время была бы совершенно некстати.

– Как вы думаете, сколько продлится этот шторм? – спросила она Свена, когда тот заглянул в каюту.

– Несколько часов, – ответил он. – К утру погода станет получше.

– А перед тем как стать лучше, она может ухудшиться еще сильнее?

– Может, но не на много. Не нужно бояться. «Терье» не утонет.

Его предсказания сбылись, хотя несколько раз в течение этой бесконечной ночи Трейси думала, что конец близок. Около пяти утра появились явные признаки того, что состояние молодого матроса начало улучшаться. С этого времени он медленно, но верно начал приходить в себя. Наконец затрепетали ресницы и открылись глаза – в тот самый момент, когда стюард принес доктору поднос с завтраком.

По просьбе Трейси он пошел за старпомом. К тому времени, когда подошел Свен, глаза парня обрели осмысленность и взглянули на вошедшего.

Свен заговорил с ним, дождался ответа, произнесенного с запинкой слабым голосом, и перевел взгляд на Трейси.

– У него очень болит голова.

– Ничего удивительного. – Она успокаивающе улыбнулась пареньку. – Скажите ему, что с ним все будет в порядке. Я дам ему лекарство, снимающее боль.

На этот раз парень заговорил погромче. Его слова заставили старпома улыбнуться. Выпрямившись, Свен перевел:

– Он говорит, что доктор еще красивее, чем ему рассказывали, и спрашивает, останетесь ли вы с ним.

Трейси рассмеялась – частично от облегчения. Конечно, опасность еще не миновала полностью, но мыслительные способности парня не нарушены, и он в состоянии даже шутить, а это очень хороший признак.

– Останусь, но не на борту «Терье», – ответила она. – Когда ветер стихнет и его можно будет переправить на «Звезду»?

– Часа через два, не раньше. Пока все еще штормит.

Свен взглянул на нее в упор:

– А его обязательно перевозить на базовый корабль?

– Ему необходим полный покой.

А ей – поскорее вернуться туда, где находится Ли.

– Когда вы свяжетесь со «Звездой»? – поинтересовалась она как бы между прочим.

– Мы поддерживали связь всю ночь, – ответил Свен и взглянул на наручные часы. – Через десять минут мы снова выйдем на связь. Хотите поговорить с капитаном?

Трейси очень хотела. Даже не столько поговорить, сколько услышать его голос. Но она покачала головой:

– Мне лучше не покидать каюту. Пока еще не исчезла опасность рецидива. Просто передайте, что я готова вернуться, как только это станет возможно.

– Ja, передам. – Он повернулся, чтобы уйти, увидел на шкафчике забытый поднос с завтраком и добавил: – Уже остыл. Я распоряжусь, чтобы принесли еще.

Время тянулось невероятно медленно. От болеутоляющих и успокоительных лекарств пациент Трейси задремал. Когда в каюту зашли сообщить, что теперь можно перебираться на «Звезду», он уже спал.

Всю ночь китобойное судно оставалось на расстоянии нескольких километров от базового корабля. Теперь «Терье» снова с ним сблизилось, на этот раз при сравнительно спокойной погоде. Вскоре носилки с тепло укутанным молодым норвежцем уже поднимали наверх. На прощанье Трейси пожала руку Свену и капитану «Терье», огромному мужчине с хриплым голосом, который ей очень напомнил Арне Хольста.

Днем, да еще при очень умеренном ветре, обратный путь показался Трейси почти приятным. Уже стоя на палубе «Звезды», она помахала на прощанье морякам «Терье» и следом за носилками направилась в медсанчасть сквозь собравшуюся толпу. Позже, когда она оставила Джо с вновь прибывшим пациентом и шла по палате к выходу, ее окликнул Питер. Усталой и измотанной Трейси сейчас меньше всего хотелось говорить именно с ним, но оставить Питера без внимания девушка не могла.

Он сидел на кровати, опустив ноги на пол, полностью одетый и явно чувствовал себя почти по-прежнему. В карих глазах на мгновение промелькнула какая-то тень, но тут же исчезла.

– Насколько я слышал, ночка вам сегодня выпала беспокойная, – проговорил он. – Должно быть, потребовалось немало мужества, чтобы через море перебраться на «Терье» в шторм.

– У меня не было времени испугаться, – соврала Трейси, подавляя желание потереть рукой разламывающиеся от боли виски. – Я подойду к вам позже, хорошо? У меня еще есть кое-какие дела.

– Я надолго не задержу.

Он вытащил из тумбочки листок бумаги.

– Я получил это сегодня утром, – сказал он, не глядя ей в глаза. – От Дейрдры. Она уговаривает меня подождать с окончательным решением, пока не вернусь обратно. Пишет, что, если я захочу продолжать плавать, она не будет возражать.

Трейси испытала невероятное облегчение:

– Вы ведь поступите так, как она предлагает?

Питер застенчиво взглянул на нее:

– Наверно, да. Может, что-нибудь да получится.

– Я уверена, что получится, – горячо поддержала его Трейси. – Питер, я очень рада. Иначе меня бы замучила совесть оттого, что я испортила жизнь вам обоим.

Следующий час прошел в лихорадке накопившейся работы, но наконец-то все успокоилось, и она отправилась к себе принять душ. Трейси шла к каюте по палубе, глубоко вдыхая свежий воздух, и надеялась, что это поможет ей избавиться от тумана в голове. Облака висели теперь не так низко, между ними кое-где появились просветы, волнами перекатывалось море – серо-зеленая бесконечность. «Поразительно, – как ко всему этому привыкаешь, как холод и постоянная опасность становятся частью твоей повседневной жизни, – размышляла девушка. – После этого любая другая работа покажется слишком простой и неинтересной».

В ее каюте было прибрано, койка застелена. Трейси мельком увидела себя в зеркале: бледное лицо с усталым взглядом и слипающимися от сна глазами. «Бессонная ночь, – устало подумала она, – лишь усугубила то, что уже имелось в наличии…» Так она выглядела далеко не первый день.

Трейси искала в ящике чистое белье, когда в дверь постучали. Устало выпрямившись, она громко сказала: «Входите!» – и почувствовала, как напряглась в ее теле каждая жилочка, когда на пороге возникла знакомая фигура.

Ли бесшумно закрыл дверь и прислонился к ней спиной. Впервые в его манере держаться девушка заметила признаки усталости. Трейси решила, что он явно не спал всю ночь и ощущал переутомление; все это ей было хорошо знакомо. Глядя на него, Трейси отчетливо различала шумы на корабле: жалобный скрип лебедки, поднимающей китовую тушу, визг пилы, перепиливающей китовую кость. Фабрика работала на полную мощность. Почему же Ли не на мостике, где он всегда находился в такое напряженное время? Что он делает в ее каюте?

– У вас измученный вид, – проговорил он. – Прошлой ночью вас не укачало?

Каким-то образом Трейси удалось выговорить:

– Нет. – Такой ответ был слишком уж лаконичным. Она в отчаянии пыталась придумать, что добавить. – Мне просто нужно освежиться.

– И только? – с обманчивым спокойствием спросил он. – Вы что же, считаете, что сумеете смыть под душем все, что произошло за последние недели?

– А что… мне нужно смыть? – прошептала Трейси.

У него на челюсти задергался мускул.

– Слова всегда нам только мешали понять друг друга, – заметил Ли. С нарочитой неторопливостью он снял фуражку, положил ее на шкафчик и пробежал рукой по волосам. – До тебя можно добраться по-другому.

Трейси попятилась, когда он целеустремленно направился в ее сторону, но через три шага наткнулась на переборку. Девушка выставила руки вперед, тщетно пытаясь удержать его на расстоянии, но он лишь слегка улыбнулся, взял за запястья и с силой опустил их вниз.

– Не вовремя ты начала меня бояться, – проговорил он. – Слишком поздно, Трейси. Теперь я тебя не отпущу. Мы предназначены друг для друга.

– Нет!!! – В одном слове слились протест и отрицание, сплавленные вместе в отчаянном призыве. – Ли…

Продолжить ей не удалось. Он отпустил ее руки и рывком притянул к себе. Он целовал ее с яростным голодом, с требовательностью, которая не допускала никакого сопротивления, пока для Трейси в головокружительном вихре не исчез весь мир, пока в ней не осталось ничего, кроме потребности всем сердцем откликнуться на этот голод.