Текст книги "Всё вернётся"

Автор книги: Кей Мортинсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

11

– Это серьезное доказательство, – согласился Мартин, когда Рената взволнованно пересказала ему свой разговор с миссис Кроув. – Я поговорю с матерью и постараюсь докопаться до истины.

– О, Мартин! – вскричала она и захлопала в ладоши. – Спасибо!

– Теперь едем к кузнецу, – объявил Мартин, борясь с желанием остановить машину, поцеловать Ренату в губы и помчаться к матери за объяснениями. – Он учит меня своему ремеслу.

– Зачем? – удивилась она.

Потому что Мартину это нравилось. У него душа пела, когда он ударял молотом по мягкому податливому куску железа. Когда в результате огромного напряжения мышц получалась красивая и полезная вещь, рассчитанная на многие годы.

– Почему бы и нет? Я пробуду у него около часа, это максимум того, что он может уделить мне, – с улыбкой сказал Мартин. – Если хочешь, погуляй по деревне.

– Я лучше посмотрю, как ты портишь вещи, – поддразнила его Рената. – А потом схожу в магазин – миссис Кроув попросила купить кое-что.

Рената поздоровалась за руку с низкорослым, плотным Мэлом Тарбергом, который выглядел ненамного старше Мартина. Ее небольшая кисть утонула в огромной ладони кузнеца, но его пожатие было мягким, а улыбка приветливой.

Пока Мартин переодевался, Рената с интересом осматривала кузницу.

– Давно здесь существует кузница? – спросила она Мэла.

– Очень давно, – с гордостью ответил он и взял в руки тяжелый молот. В этот момент вошел Мартин. – Этих выскочек Фарино здесь еще и в помине не было, – добавил кузнец, подмигнув Ренате.

Рената засмеялась.

– Пришельцы, одним словом, – подыграла она кузнецу.

– Странцы, – произнес он на свой лад слово «иностранцы». – Приплыли черт знает откуда.

– Можно подумать, твои предки не приплыли! – притворно возмутился Мартин. – Индейцы – коренное население Америки, если мне не изменяет память, – с ухмылкой добавил он.

– Может, оно и так, – с легким смешком ответил кузнец. – Зато имена у нас стоящие. Твоя матушка, дай Бог ей здоровья, имела мозги, не назвала тебя Эдвардом.

– Или Стивеном, – вставила Рената. Однако ее надежды что-нибудь узнать об отце не оправдались.

– Не знаю такого, – подумав, заявил Мэл, – Ладно, мистер Мартин, возьми-ка вон тот брусок, посмотрим, на что ты годишься.

Рената отметила, что, несмотря на взаимное подначивание, мужчины прекрасно ладят. Она встала у стены и стала наблюдать за их работой. Мартин надел черный кожаный фартук, как у Мэла, и закатал рукава рабочего халата, оставив грудь открытой. Вскоре она покрылась каплями пота, когда он встал у горна.

Мартин ударял по железному бруску молотом, и во все стороны летели яркие искры, а по кузнице разносился звук, напоминавший звон колокола. Рената смотрела на Мартина и умирала от любви. Она нежно улыбалась, глядя на сосредоточенное выражение его лица, когда он старался в точности выполнить указания Мэла.

– Что ты вцепился в молот, как баба в мужика! – сердился кузнец. – Ослабь хватку, пусть он у тебя легко отскакивает от железа! И не пялься на зрителей!

Ренате показалось, что Мартин покраснел, хотя ему могло просто стать жарко.

– Как у него получается? – шепотом спросила Рената, когда Мэл брал с деревянного топчана огромные щипцы.

– Неплохо для любителя, – ответил кузнец и, помолчав немного, сказал: – Слышал о вашем отце. Тяжелое это дело. Не старый, поди, был мужчина, – добавил он мягко.

– Нет, не старый, – тихо ответила Рената. – У него был рак.

– И у моего тоже. Тяжело смотреть, когда родители уходят. – Мэл помолчал. – Хотите, я сделаю крест и поставлю под тем старым дубом?

Рената до глубины души была тронута его добротой.

– Очень хочу, – ответила она. – Скажите, сколько это будет стоить, и…

– Я не беру денег с друзей мистера Мартина. Если бы не он, не видать мне этой кузни как своих ушей. Когда-нибудь сочтемся.

– Но… я живу в Италии, – растерянно сказала Рената.

– Пока, – заметил Мэл и, прежде чем она успела спросить, что он имел в виду, кузнец заорал на Мартина: – Поворачивайся быстрее! Я не могу торчать здесь с тобой целый день!

– Тиран! Я подниму твою ренту! – огрызнулся Мартин, перекрывая грохот молота.

– А я вообще не буду платить! – торжествующе крикнул Мэл.

На чумазом лице Мартина сверкнула ослепительная улыбка.

– Эгоист!

Мартин тяжело дышал, его обнаженная грудь, вздымалась, и он еще никогда не казался Ренате таким желанным. Рената поймала на себе острый взгляд кузнеца. Ей оставалось только надеяться, что он не заметил в ее глазах откровенное обожание. Она решила уйти и тем самым продемонстрировать Мэлу свое безразличие к Мартину.

– Я пошла в магазин! – крикнула она.

– Погуляй по деревне, – отозвался он. – Встретимся в салуне через полчаса.

– Как прогулка? – спросил Мартин, когда Рената появилась в салуне с десятиминутным опозданием.

Но он уже знал, что местные жители приняли Ренату. Мартин был рад этому, но старался не думать о том, чем обернется для него и Томми триумф Ренаты.

Мартин потягивал сок и слушал ее оживленный рассказ о дружелюбных жителях деревни.

– Хочешь что-нибудь выпить? – спросил он, когда Рената умолкла, чтобы перевести дыхание.

– Что-нибудь легкое, – ответила она. – Можно сок.

Она улыбнулась и кивнула фермерам, сидевшим за большим столом недалеко от них. Они приветствовали ее, подняв свои стаканы. Рената просияла, словно они подарили ей драгоценные камни.

Возможно, и подарили, подумал Мартин, прислушиваясь к репликам мужчин. Успех Ренаты может принести ей контроль над богатствами Гринвуда.

– Мне еще надо проверить ограду в некоторых местах, а потом мы можем отправиться на холмы, – сказал он.

– А что там? – спросила Рената, взглянув на свои часы.

– Хочу заняться с тобой любовью. Пока мне удается сдерживать себя, но это ненадолго. Скоро я начну целовать тебя при всех…

– Мартин, – сказала она голосом, полным любви, – я тоже очень хочу этого, но мне надо кормить Ника…

Он плотно закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Мартин понимал, что Рената намеренно дразнит его.

– Конечно. А я приму еще один холодный душ и сяду в морозильную камеру на недельку-другую. Не думай обо мне.

Рената засмеялась.

– Говорят, что ожидание слаще меда.

– Ничего подобного! Это агония, – сердито сказал Мартин, поставив стакан на стол.

Мартин видел, что на них все смотрят, но ему было наплевать. Он потянулся к Ренате, взял в ладони ее лицо и приник к ее губам долгим поцелуем.

Со стороны большого стола послышались одобрительные возгласы. Мартин не нуждался в них, он прекрасно справлялся сам.

– К черту ожидание, – пробормотал он.

– Ну, все, теперь вся деревня узнает, что ты задумал, – сказала Рената, ловя ртом воздух.

Мартин знал, что очарован ею, полностью зависит от ее обаяния, сексуальности и красоты. В этот момент он решил отбросить благоразумие и следовать инстинктам. А там будь что будет.

И в первый же подходящий момент он подробно расспросит свою мать. Что же касается его дальнейшей судьбы и судьбы его сына, он как-нибудь решит эту проблему. Должен решить.

Мартин пробыл у матери дольше обычного, рассказывая ей о событиях дня. Лаура была слишком слаба, чтобы расспрашивать ее о Стивене, но мысли Мартина постоянно крутились вокруг этого.

– Как она? – спросила Рената, когда он вошел в гостиную.

– Уснула. Она очень устала, экскурсия к окну отняла у нее много сил. Но она смеялась, когда я ей подробно рассказывал, как Томми демонстрировал своих жуков, – сказал Мартин с отсутствующей улыбкой.

– Навозные жуки! – с нежностью произнесла Рената.

Мартин подумал о своем сыне, который мирно спал, не ведая, что его будущее висит на волоске. Мартин уже не сомневался, что никто не станет возражать, если Рената займет его место. Он представил заплаканное лицо сына, когда они будут навсегда покидать Гринвуд и сжал кулаки. Нет, он не может поступить так жестоко со своим мальчиком! Можно ведь решить эту проблему так, чтобы и овцы были целы, и волки сыты. Он ничего не скажет Ренате, а она останется жить в его доме на правах его любовницы. Тогда Томми унаследует Гринвуд, а половину наследства можно будет оформить на Ника.

Но это решение требовало серьезного обдумывания. Рената могла не согласиться на такой вариант.

– Поцелуй меня, – попросила она.

Мартин стиснул зубы. Вольно или невольно, но она постоянно соблазняла его, размягчая его мозг и лишая его способности трезво мыслить. А ему нужно было думать мозгами, а не другим местом.

– Нет времени, – коротко сказал Мартин. – Мне надо посмотреть, как там подготовка к фейерверку. Хочешь пойти со мной?

– Что случилось? – озабоченно спросила Рената.

– Ничего.

– Лжец. Ты беспокоишься о своей матери, да? Мартин мысленно застонал. Рената встала с дивана, подошла к нему и прижалась головой к его груди. Мартин провел ладонью по ее золотистым волосам, горько сожалея, что между ними лежит эта тайна.

– Все, что ты можешь сделать, это чтобы она чувствовала себя спокойной и счастливой, насколько это возможно, – сказала Рената своим мягким, убаюкивающим голосом. – Убеди ее, что с тобой все будет в порядке, когда… когда ее не станет. Моего отца это очень беспокоило. Я объяснила ему, что справлюсь, и он успокоился. Твоя мама должна знать, что у тебя есть все, что тебе нужно.

– Но у меня есть не все, – тихо возразил Мартин.

Рената подняла голову и удивленно посмотрела на него.

– А чего тебе не хватает?

– Тебя! – ответил он и страстно поцеловал ее. – Пойдем смотреть фейерверк, – сказал он хрипло. – Там будут танцы. Я хочу держать тебя в своих объятиях на глазах у всех. Хочу чувствовать твое тело, смотреть в твои глаза и знать, что ты так же сильно хочешь меня.

– Но дети… – пролепетала Рената, ошеломленная его признанием.

– Кэтти ночует сегодня в доме, она присмотрит за мальчиками, – торопливо объяснил Мартин, скользя губами по ее щеке. – Ну как, договорились? – спросил он и затаил дыхание в ожидании ответа.

Рената поцеловала его и мечтательно улыбнулась, выражая свое согласие.

Когда они, взявшись за руки, вошли в переполненное помещение, все повернули головы в их сторону. Мартин видел, с каким восхищением мужчины смотрят на Ренату, и преисполнился гордости, что она с ним, что ее искрящиеся глаза и восторженная улыбка предназначены только ему, и никому другому.

Что бы ни готовило ему будущее, Мартин знал, что хочет Ренату. Он последует совету матери – прислушается к своему сердцу.

Скрывая нетерпение, Мартин представил Ренату организаторам конференции и незаметно увел ее на танцевальный круг. Обняв ее, он почувствовал себя счастливым. У Мартина возникло ощущение, что он вдруг стал самим собой. Они смотрели друг другу в глаза, и никого для них не существовало. Только они. Сердце Ренаты билось около его груди, а стук его собственного сердца отдавался у Мартина в голове. Ее стройное женственное тело послушно следовало за каждым его движением, словно они были спаяны в единое целое.

Он должен спросить ее. Сейчас.

– Рената, – прошептал Мартин ей в ухо. Он ни в чем не был уверен, ведь они знали друг друга очень мало. Он ничего не терял, предлагая ей быть его любовницей. А она?

– Ммм?

Ее улыбка ослепила Мартина. Она великолепна, мелькнуло в его затуманенной страстью голове.

– Мне кажется, что я знаю тебя всю свою жизнь, – сказал Мартин.

– У меня точно такое же чувство.

– Знаешь, я хочу тебя!

– Я заметила это, – игриво сказала Рената.

– Я имел в виду… Рената, мне надо сказать… Ты не могла бы пойти со мной в какое-нибудь уединенное место?

Она кивнула, удивившись, почему Мартин просто не скажет, что хочет заняться с ней любовью. Мартин обнял ее за плечи и вывел из оранжереи. Рената чувствовала его напряжение и улыбнулась, подумав, что скоро Мартин расслабится с ее помощью.

Они пришли на берег озера. Зеркальная гладь воды была неподвижной, луна серебрила дорожку на его темной поверхности. Пахло жимолостью.

Мартин повернул ее к себе и поцеловал. Рената обхватила его красивую голову руками, стараясь еще сильнее прижаться к его губам. Их поцелуй, казалось, продолжался целую вечность, но они никак не могли насытиться друг другом. Я люблю его, подумала Рената, и ей почудилось, что она парит над землей.

– Рената, – едва слышно прошелестели его губы. – Ты… – Мартин сделал судорожный вдох, увидев по ее глазам, что она готова заняться с ним любовью не только здесь, но и в любом другом месте, в любое время. – Ты выйдешь за меня замуж?

12

Он не мог поверить, что произнес эти слова. Как это случилось? Потрясенный, Мартин судорожно думал о том, как обратить все в шутку.

Но Рената отрезала ему путь к отступлению, сказав короткое «да». Она поцеловала его с такой проникновенной нежностью, что у Мартина от восторга и панического страха закружилась голова.

Все происходящее казалось ему нереальным – его лихорадочное возбуждение, мягкая податливость ее трепещущего тела, торопливое срывание одежды. Они растворились друг в друге, тела содрогались от приливов сладкой агонии.

И когда Мартин уже терял рассудок от накопившейся энергии, Рената выкрикнула его имя и прошептала со стоном:

– Я люблю тебя!.. Я очень тебя люблю!..

Мартина закружил вихрь восторга, он стал целовать дрожавшие губы Ренаты с такой нежностью, что его сердце сжималось от боли.

Он не знал, почему это происходит с ним, но он догадывался, что взрыв эмоций был результатом подавления природных инстинктов в течение многих лет.

Они возвращались домой молчаливые и ошеломленные своей неугасающей страстью.

– Отдыхай, – сказал Мартин, прощаясь с Ренатой у двери ее комнаты. – Спи столько, сколько позволит тебе Ник. Спокойной ночи.

Он наклонился и поцеловал ее в губы. Проникновенным взглядом посмотрел ей в глаза, дотронулся до ее щеки, словно не веря в то, что было сейчас между ними, и тихо удалился.

Утром Рената подхватила Ника и, сияя от счастья, спорхнула как на крыльях вниз. Рената безгранично верила Мартину, верила в то, что он любит ее, и их взаимная любовь проникла глубоко в ее сердце, придав ее жизни новый смысл.

В кухне на столе она обнаружила записку Мартина, в которой он обещал вернуться к ланчу. Позавтракав и покормив Ника, Рената вызвалась помочь миссис Скотт испечь ореховый торт, но повариха выпроводила ее на улицу «подышать свежим воздухом».

– Нельзя же держать ребенка все время при себе, – сказала она, глядя на улыбающегося младенца. – Если вы пойдете по тропинке к лесу, то, возможно, встретите мистера Мартина, он как раз будет возвращаться с фермы.

Рената засмеялась.

– Вас не обманешь.

– Что ж я, слепая? Поторопись, девочка, не то опоздаешь!

Рената поцеловала сына и весело помахала рукой миссис Скотт. Выйдя из дома, она продолжала улыбаться, жизнь здесь казалась ей сказкой.

С Мартином, подумала Рената, любое место покажется раем. Но все-таки здесь… Она понимала, насколько непросто ему было решиться сделать ей предложение. Должно быть, он уверен, что любит ее. И это чувство, очевидно» возникло у него так же внезапно, как и у нее.

Брак. Рената глубоко и радостно вздохнула. Она самая счастливая женщина на земле! Она брела по лесной тропинке, мечтая о безоблачном будущем, которое ждет их с Мартином. Вскоре на ее пути оказалась небольшая лачуга. Рената открыла дверь и вошла.

Не успела она осмотреться, как снаружи послышался стук копыт и голос мужчины, говорившего на незнакомом Ренате языке. Стук копыт стал замедляться и вскоре смолк.

Рената осторожно выглянула в пыльное оконце. Около тревожно пофыркивающего Черной Молнии стоял мужчина. У него были такие же темные волосы, как у Мартина, только они были значительно длиннее и перехвачены тонким черным шнуром. Незнакомец был старше и худее Мартина, но у него была та же горделивая осанка и те же темно-карие проницательные глаза.

К удивлению Ренаты, мужчина сумел успокоить жеребца, пошептав ему что-то на ухо. И Черная Молния стал тыкаться мордой в шею мужчины, словно лаская его.

Заинтригованная необычайным сходством незнакомца с Мартином, Рената уже собралась выйти из своего укрытия и спросить, кто он такой, но жеребец вдруг замер, а мужчина чуть наклонил голову, как бы прислушиваясь к чему-то.

Рената услышала быстрые шаги. На тропинке показался Мартин, но крик радости замер у Ренаты на губах, когда она увидела его лицо.

Он узнал его с первого взгляда. Это был его отец. Мартин остановился, словно налетев на невидимую стену.

Его охватило такое волнение, что он не мог говорить. Они оба молча стояли друг против друга, потрясенные этой встречей.

Первым пришел в себя отец. Он почтительно склонил голову и произнес низким, глубоким голосом:

– Доброе утро, сэр. Это ваша лошадь? Великолепное животное. Немного испугался. Но сейчас он в порядке.

– Том… – хрипло произнес Мартин, у него дрожал голос, в глазах стояли слезы, а сердце сжималось от мучительной тоски.

Почтительное уважение исчезло с лица мужчины. Он гордо вскинул голову и сразу стал казаться выше. Мартину показалось, что в его глазах сверкнула острая тоска.

– Стало быть, ты знаешь? – мягко сказал Том.

Мартин молча кивнул, и по его щеке покатилась одинокая слеза.

Мужчины бросились друг к другу, крепко обнялись и стояли так несколько секунд. Когда они, наконец, разжали объятия, Мартин увидел на глазах отца слезы.

– Отец! – задыхаясь от нахлынувших эмоций, воскликнул он. В горле стоял ком, мешавший Мартину справиться с радостным волнением. К Эдварду он никогда не испытывал таких чувств. – Ты вернулся!

– Я не хотел, чтобы ты видел меня.

– А я рад, что это случилось, – искренне ответил Мартин.

– Я тоже, хотя это может вызвать проблемы. По правде, я приехал увидеться с твоей матерью, пока она жива. После этого я опять исчезну.

– Почему?! – воскликнул Мартин, не желая терять его.

– Ты знаешь, сынок, почему.

– Я хочу лучше узнать тебя…

– Узнаешь. Всему свое время. Как думаешь, она примет меня?

Мартин улыбнулся.

– С распростертыми объятиями. Она все еще любит тебя, – мягко сказал он.

Том печально улыбнулся.

– Я думал об этом. Она говорила, что я дикий бродяга, но я-то знал… Любовь ни с чем не спутаешь. Все остальное перестает существовать.

– Но… если ты знал, почему ушел от нее?

– Потому что она так хотела, – тихо ответил Том. – А я был готов выполнить любое ее желание. Это была самая тяжелая минута в моей жизни, – добавил он, – когда я вынужден был бросить женщину, которую любил больше жизни, и ребенка, еще не родившегося.

Том осторожно провел рукой по лицу и груди Мартина, словно пытаясь убедить себя, что это его сын и они, наконец, нашли друг друга. Мартин схватил его руку и сжал ее. Отец и сын улыбнулись, немного смутившись своих сильных эмоций.

– Ты индеец, – сказал Мартин.

– Ты не стесняешься этого?

– Меня интересуешь ты, а не твоя кровь. Том улыбнулся.

– Ты похож на меня. В тебе тоже есть страсть и необузданность. Я вижу огонь в глубине твоих глаз.

– Я уже лучше понимаю себя, – медленно произнес Мартин. – Теперь я знаю, почему мне необходимо ощущение свободы. Почему я ненавижу рутину.

– А, все мы имели крылья! Только индейцы помнят, что это такое – летать, – с улыбкой сказал Том.

Мартин подумал, что ему известен кое-кто, кто и сейчас умеет летать, умеет удивляться окружающему миру и наслаждаться каждым мгновением жизни. Это был маленький Томми.

– У меня есть сын, твой внук, его назвали в честь тебя. Очень свободолюбивый ребенок, – радостно сказал Мартин. – Я хочу, чтобы вы обязательно познакомились.

– Я видел его. Отличный парень. И о тебе, Мартин, я слышал только хорошее. – Том ухмыльнулся, увидев вопросительный взгляд сына. – Я умею быть незаметным. Сидел в салуне, нахлобучив на глаза шляпу и подняв воротник, и слушал разговоры. Ты сделал здесь много полезного, и я горжусь тобой. Живи и будь счастлив. Жизнь у нас всего одна.

– Я знаю! – горячо воскликнул Мартин. – Мама говорит то же самое. Я хочу быть самим собой и добиваться того, чего хочу.

Рената смотрела, как Мартин и его родной отец снова обнялись. В ее лице не было ни кровинки.

Что он имел в виду, сказав, что будет добиваться, чего он хочет? – подумала она, ощутив болезненные удары сердца.

– О моем существовании нельзя даже говорить, – с легким осуждением сказал Том.

– Так было до недавнего времени. Но теперь, умирая, она хочет снять этот грех со своей души, – сказал Мартин. – Сначала я не поверил, что Эдвард мой неродной отец. Она показала мне твою фотографию, которую носит в медальоне, и я понял, что она сказала правду. Мне кажется, чтобы я ощущал это всю мою жизнь.

Том выглядел довольным.

– Моя карточка, – с нежностью сказал он. – Отведи меня к ней и не бойся, никто меня не увидит. Мы слишком похожи с тобой, поэтому все сразу поймут, что ты не сын Эдварда. Ты ведь не хочешь, чтобы кто-нибудь узнал, что ты незаконный наследник?

Рената не слышала, что ответил Мартин. В ее ушах громко стучало: он не наследник! не наследник! У нее закружилась голова, и она чуть не упала, на ногах ее удержал страх быть обнаруженной. Краем глаза Рената видела, как мужчины, тихо переговариваясь, пошли по тропинке, Черная Молния послушно трусил за ними.

Рената без сил опустилась на пол. Ее охватил ужас. Если Мартин не наследник, тогда… наследником является она – или ее сын, если наследование идет по мужской линии. Следующая мысль, пришедшая Ренате в голову, была равносильна удару в солнечное сплетение: Мартин, прекрасно зная, что не имеет прав на Гринвуд, решил жениться на ней, чтобы остаться здесь! Рената зажала рот кулаком, чтобы не завыть во весь голос.

Она отказывалась верить в то, что он предложил ей руку и сердце из корыстных побуждений. Мысли у нее путались, но Рената заставила себя взглянуть трезво на создавшуюся ситуацию.

Мартин проявил враждебность, когда узнал, кто она. Потом эти небылицы о ее отце и его решимость отправить ее домой. Далее, когда она настаивает на том, чтобы остаться, он меняет тактику. И, наконец, Мартин проявляет к ней личный интерес.

Рената почувствовала дурноту. Возможно, все его поцелуи и нежные взгляды были сплошным обманом! Мартин так боялся потерять Гринвуд, что он… он…

Нет! Не может быть! Не мог он разыгрывать такую неподдельную страсть, такое нестерпимое желание! А может, поначалу он действительно хотел притвориться влюбленным, но потом влюбился по-настоящему?

Ее голова разламывалась от вопросов, и Рената закрыла ладонями уши, чтобы не слышать их. К горлу подкатила тошнота, Рената выбежала на улицу, и ее вывернуло наизнанку.

Теперь ей предстояло встретиться с Мартином. Но что она ему скажет? Назовет лжецом и самозванцем? Но тогда вся округа ополчится против нее, и она, а позднее Ник, не смогут жить в Гринвуде. Кроме того, раскрытие обмана ускорит кончину матери Мартина.

Рената была в смятении. Она стояла в лесу и думала о том, что он принадлежит ей, и в то же время осознавала, что, не имея опыта, она не сможет управлять таким огромным хозяйством.

И она любила Мартина. Она готова была притворяться, что все хорошо, и он любит ее. Рената понимала, что этот брак может быть односторонним. Она будет нелюбимой, и, в конечном счете, Мартин отвергнет ее.

– Прогулка не пошла на пользу! – огорченно воскликнула миссис Скотт, увидев ее бледное лицо.

Рената вынула из коляски Ника и прижала его к себе.

– У меня сильно разболелась голова, – солгала она.

– Рената!

Услышав голос Мартина – добрый, озабоченный и обманчиво любящий, она закрыла глаза и еще крепче прижала к себе Ника. Ее ребенок, ее кровь и плоть. Он никогда не предаст ее.

– Дорогая!

Мартин взял ее за локти, и Рената ощутила ложное чувство успокоения.

– Ничего особенного, просто жутко болит голова, – сказала она.

– Чем тебе помочь? – нежно спросил он. Скажи, что женишься на мне не из-за Гринвуда! – хотела крикнуть Рената, но промолчала.

– Давай принесу тебе горячий чай? – предложил Мартин.

– Нет, спасибо. Я хочу побыть одна. Он нежно погладил ее по голове.

– Не могу видеть, как ты мучаешься.

Да, с горечью подумала Рената, пока мы не поженились, ты будешь беречь меня, как дорогую старинную вазу. А потом… Она стиснула зубы. После свадьбы ее роль будет сыграна. Рената тихо застонала от отчаяния.

– Давай я возьму Ника… – начал, было, Мартин.

– Нет! – У нее был дикий, испуганный взгляд. Рената увидела, как миссис Скотт открыла рот от изумления. Мартин перестал гладить ее волосы. – Я хочу, чтобы он был со мной, – прошептала Рената. – Он скоро заснет.

Мартин проводил ее наверх, задернул шторы, создав в комнате полумрак. Он уговорил Ренату раздеться и лечь в постель.

– Хочешь, я останусь с тобой? – предложил он.

– Подержи меня за руку, – вырвалось у Ренаты, она на мгновение забыла свои подозрения. – Скажи, что… – она облизала сухие губы, – что произошло бы, если бы ты был женщиной?

– Я бы носил платья, – ответил Мартин, улыбнувшись.

Рената раздраженно сдвинула брови – ей было не до шуток.

– Я имею в виду Гринвуд.

Он смахнул волосы с ее лба, и она заметила, что его пальцы дрожат.

– Тогда бы твой отец унаследовал поместье, – ответил Мартин странным глухим голосом.

– Значит, наследование идет по мужской линии.

– Да. Зачем ты сейчас забиваешь себе этим голову?

– Действительно.

Теперь, когда Рената выяснила, что наследником Фарино является Ник, она испугалась за своего сына. Но она постаралась успокоить себя – Мартин не сделает ему ничего плохого, он не негодяй.

– Мартин… – она пристально смотрела ему в лицо, – ты, в самом деле, любишь меня?

Он улыбнулся, будто Рената задала глупый вопрос.

– Ты – самое замечательное, что случилось в моей жизни. Не считая рождения Томми, – заверил ее Мартин.

Разумеется, мысленно согласилась Рената, но не потому что он любит меня. Я его пропуск в Гринвуд.

– Я покину тебя.

– Как? – испугалась Рената.

– Ненадолго. А ты постарайся заснуть. – Мартин чмокнул ее в щеку. – Надо распорядиться насчет приготовлений к свадьбе. Думаю, ты, как и я, с нетерпением ждешь этого дня.

Мартин ослепительно улыбнулся ей, послал воздушный поцелуй и тихо вышел из комнаты.

Рената уставилась в потолок. Спешное ухаживание и еще более стремительное бракосочетание!

– Господи, сделай так, чтобы он любил меня! – простонала она.