Текст книги "Всё вернётся"

Автор книги: Кей Мортинсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

6

Рената замерла. Она, конечно, слышала о громе среди ясного неба, который может ударить неожиданно и поразить в самое сердце. Но она никогда не верила во внезапное притяжение мужчины и женщины. Во всяком случае, не в такое сильное, когда возникает нестерпимое желание дотронуться до кого-то, быть с ним, следовать за каждым его движением.

Это желание было настолько всепоглощающим, что она даже забыла об отце. Рената хотела отдаться неизбежному и целовать Мартина до тех пор, пока он не смягчится, пока не отбросит свою суровую сдержанность и в его жилах не забурлит кровь.

Рената подняла голову, ее губы были в нескольких дюймах от его губ.

– Да? – пролепетала она.

И в этот момент они услышали детский крик.

– Вовремя, – сказал Мартин.

Что он имел в виду? Дрожа всем телом, Рената встала и вышла из комнаты. Может, он подумал, что удачно избавился от ее вопросов?

Или… обрадовался, что ему не пришлось отвергать ее нежелательные поползновения? Рената вспыхнула от смущения.

Как можно быть такой глупой? Да, она сгорала от желания, хотела, чтобы Мартин занялся с ней любовью. Очень хотела. Но для этого необязательно было хлопать ресницами, как влюбленная школьница!

Рената вошла в кухню.

– Привет, зайчик! Опять проголодался? – проворковала она, благодарно улыбнувшись миссис Скотт, которая протянула ей сына.

– Вы не должны нестись сломя голову на первый его крик, – нежно отчитала ее повариха. – Бедняжка, на вас лица нет. Сварить вам какао?

– Я позабочусь о Ренате.

Она съёжилась, когда Мартин вошел в кухню. Ренате показалось, что воздух в кухне потрескивает от напряжения, и она взглянула на повариху из-под опущенных ресниц – почувствовала ли та что-нибудь. Но миссис Скотт спокойно расставляла посуду на полке.

– Мне не нужна помощь… – начала, было, Рената.

– Почему бы вам не отдохнуть, миссис Скотт? – предложил Мартин, игнорируя лепет Ренаты. – Завтра утром Кэтти уберет остальное. – Он положил руку на плечо поварихи. – Ужин был превосходным. Спасибо за все ваши хлопоты. Доброй ночи, хорошего вам сна.

– Если вы уверены…

– Абсолютно.

У Ренаты оборвалось сердце, когда миссис Скотт стала прощаться с ними. После ухода поварихи Мартин, конечно, набросится на нее с обвинениями в безнравственности. Заявит, что женщина, предлагающая себя практически незнакомому мужчине, наверняка воспитывалась в семье, где процветали свободные нравы.

– Ваш ребенок плачет.

Рената метнула на него гневный взгляд.

– Думаете, я не слышу? – сердито буркнула она. – Я жду, когда вы уйдете!

Мартин не сводил с ее лица проницательных черных глаз. Рената почувствовала, как под его напряженным взглядом ее тело начало таять, кровь закипела в сосудах и каждая клетка ее тела наполнилась энергией и ожила.

– Так вы хотите какао?

Рената демонстративно повернулась к нему спиной.

– Нет! Я жду, когда вы выйдете отсюда!

Мартин коснулся ее плеча, тронул пальцами узкую бретельку платья. Рената подумала, что он собирается опустить ее вниз, и почувствовала, как завибрировало ее тело в ожидании этого момента. Пусть Мартин сочтет ее развратной, но она позволит ему…

– Спокойной ночи, – пробормотал он отрывисто и вышел.

Дверь с шумом захлопнулась. Дрожа, Рената поправила бретельку, чувствуя на коже горячий отпечаток пальцев Мартина. Он словно оставил на ее плече клеймо, дающее ему неоспоримое право обладать ею.

– О, Ник! Мой котеночек, – шептала Рената, устраивая сына для кормления. – Я совершила ужасную ошибку. Он презирает меня. Я подвела твоего дедушку.

Она знала, что не успокоится, пока ее отца обвиняют во всех смертных грехах. Рената не могла мириться с несправедливостью.

В округе наверняка найдутся люди, которые помнят Стивена Фарино, и завтра утром она спросит, что они думают о нем. Возможно, она никогда не добьется уважения Мартина, но она заставит его изменить мнение о ее отце. Она должна сделать это ради будущего своего сына.

В шесть утра Рената была уже на ногах. Она собрала вещи, сменила Нику пеленки и покормила его.

В это утро Ренате казалось, что она может справиться с чем угодно. Несмотря на то, что голова ее гудела от мыслей, ночью она спала крепко. Но это, очевидно, объяснялось тем, что предыдущий день был для нее очень тяжелым. Ей казалось, что вся ее жизнь прошла за двадцать четыре часа.

Рената наскоро убрала комнату, чтобы после ее отъезда миссис Скотт или Кэтти не поминали ее недобрым словом.

– У твоей мамочки дела, – сказала Рената Нику. – Не капризничай, мой зайчик. Ты полежишь в своей кроватке, пока я все организую. Хорошо?

Рената взяла сумку и, стараясь не шуметь, вышла в коридор. Спускаясь по лестнице, она напряженно прислушивалась, не хлопнула ли где дверь, не идет ли кто. Она благополучно добралась до холла и, оставив там сумку, вернулась за Ником. И вовремя – малыш начал кукситься, грозя огласить дом оглушительными воплями.

– Тише, сыночек, мама с тобой, она собирается позавтракать, – шептала Рената в его крошечное ушко, торопливо направляясь в кухню. – А потом мы с тобой поедем в деревню. Хорошо? – Рената поцеловала его в сморщенный носик, и Ник перестал хныкать. – Мы снимем комнату… Ой!

В кухне за столом сидел Мартин – взлохмаченный, небритый – и сердито смотрел на нее поверх чашки с дымившимся кофе. Сегодняшний Мартин был опасным – почти необузданным. В нем проглядывало животное начало, вызывавшее у Ренаты страх и в то же время радостное возбуждение.

– Вы! – прорычал он не очень любезно. Рената вздрогнула от его враждебного тона.

Даже если он считает ее недостойной, он не имеет права быть грубым с женщиной, которая гостит в его доме. Она сделала ошибку, неправильно истолковала вчерашнее поведение Мартина. Но неужели это достойно презрения? Мужчины заигрывают с женщинами и на них не вешают ярлык проституток!

– Я. – Рената вызывающе вздернула подбородок. – Что вас так удивило?

– Вы рано встали, – сказал Мартин таким тоном, словно она совершила преступление.

– Я не знала, что здесь введен комендантский час, – с сарказмом заметила Рената. – Скажу Нику, чтобы он не просыпался до восьми утра, если я когда-нибудь снова окажусь в этом доме.

Рената взяла чайник и собралась наполнить его водой. В другой руке она держала Ника. Мартин встал и отобрал у нее чайник.

– Занимайтесь ребенком, я приготовлю чай, – сказал он, открывая кран.

Похоже, он собирается подсыпать туда стрихнин с мышьяком. Рената кипела от возмущения.

– Я хотела приготовить что-нибудь на завтрак…

– Я сделаю это.

– Не хочу есть омлет, приправленный вашей ненавистью, так что уж лучше я приготовлю его сама, – заявила Рената.

– Успокойте Ника, он капризничает. А я сделаю завтрак. После этого можете убираться из этого дома.

Мартин подошел к холодильнику, резко распахнул дверцу и вытащил оттуда яйца и бекон. Хочет изображать из себя мученика? Да ради Бога, подумала Рената.

– Неплохо бы добавить еще помидоры, – задиристо заметила она и хихикнула.

– Рад, что вам так весело, – пробормотал Мартин.

– У вас такое сердитое лицо! Вы всегда бываете брюзгой по утрам?

– А вы всегда такая чертовски веселая? Рената скорчила физиономию.

– У меня нет особого выбора. Ник любит поиграть на восходе солнца.

– Когда вы уезжаете?

– Сразу после завтрака.

Рената увидела, как Мартин прикрыл рукой зевок. Да и движения его были замедленными.

– Провели ночь вне дома? – спросила она с ядовитой иронией, памятуя о его саркастических выпадах в адрес ее отца. – Развлекались на какой-нибудь вечеринке?

– Гулял, – буркнул Мартин.

– В темноте? – спросила Рената, обрадованная, что Мартин был не с женщиной, и тут же обозвала себя дурой.

– При полной луне.

– Надеюсь, вы не являетесь потомком Дракулы? – с невинным видом спросила Рената, похлопав ресницами.

Мартин бросил на нее презрительный взгляд.

– Если бы я был вампиром, то набросился бы на вас еще вчера ночью, – коротко ответил он, стараясь не смотреть на ее широко раскрытые глаза. Мартин запустил пальцы в свои густые волосы и потер виски. – Почему бы вам не заняться своим сыном и не оставить меня в покое?

– О! Страдаете от похмелья? – с наигранным сочувствием осведомилась Рената.

Мартин бросил на стол нож и вилку. Следом за ними были подвергнуты испытанию на прочность солонка и перечница.

– От одной порции виски похмелья не бывает, – прорычал он.

– Значит, причин для дурного настроения у вас нет, – констатировала Рената, ослепительно улыбнувшись.

– Есть. – Мартин вздохнул. – И одна из них определенно вы.

– Да? – изумилась Рената.

Повисшая тишина нарушалась лишь шипением бекона на сковороде и отчаянными попытками Ренаты развеселить своего сына. Внезапно перед ней с громким стуком на стол опустилась тарелка.

– Давайте я. подержу его, пока вы будете есть.

– Спасибо, не надо. Он капризничает сегодня и…

Мартин наклонился и приблизил свое лицо почти вплотную к ее лицу. Рената увидела, что он еле сдерживает ярость.

– Я хочу, чтобы вы уехали отсюда как можно быстрее, – процедил он сквозь зубы. – Если вы будете держать Ника, то мне придется отрезать по кусочку и кормить вас с вилки. Вы этого хотите?

Мартин, кормящий ее… Эта сцена показалась Ренате очень эротичной. Сердце ее бешено забилось, рискуя выпрыгнуть из груди. Лицо Мартина горело страстью, а в глазах полыхало яркое пламя. Рената готова была сказать: да, я этого хочу.

Сдержав свой порыв, Рената отдала Мартину Ника, и Мартину пришлось отступить. Рената вдохнула воздух. У нее было ощущение, что она выбралась на поверхность воды, едва не утонув.

Рената приступила к еде, нож и вилка подрагивали в ее дрожащих пальцах. Она через силу заталкивала омлет в рот, боясь, что, если не притронется к еде, Мартин поймет, что его угроза подействовала.

Краем глаза Рената видела, как Мартин осторожно подбрасывает ее сына вверх. Ник, не ведая, что предает свою мать, радостно выражал свой восторг.

Пока она расправлялась с омлетом, парочка продолжала веселиться.

– О, как высоко мы взлетаем! А теперь перевернемся, как блинчик на сковородке, – слышала Рената воркующий голос Мартина.

Ник захлебывался от радостного гуканья. Ренату разозлило, что Мартин получает удовольствие от ее сына, и она сердито сказала:

– Я ухожу от вас, но какое-то время поживу в деревне.

«Блинчик» остановился в воздухе на вытянутых руках Мартина и удивленно захлопал глазками. Мартин посмотрел на Ренату взглядом, которым можно было убить.

– Не уверен в этом! – прошипел он, ловко устроив Ника на своем плече.

– Хочу выяснить кое-что, – надменно проронила Рената и демонстративно отправила в рот последний кусочек омлета.

Мартин задумчиво посмотрел на нее.

– Вам никто не сдаст комнату.

– Потому что Большой босс не разрешит? – прищурившись, спросила она.

– Что-то вроде этого.

– Вы хотите сказать, что можете приказать людям не пускать меня на порог?! – воскликнула Рената в шоке.

– Могу, в случае необходимости.

– Но это же… это… – Она захлебнулась от возмущения.

– Применение власти, – невозмутимо подсказал Мартин.

Его это совершенно не смущало, судя по его виду. Наоборот, он, казалось, гордился своими возможностями.

– Но почему? – спросила Рената.

– Очень просто. Я не хочу, чтобы вы докучали людям своими вопросами только потому, что не желаете смириться с тем, что ваш отец был…

– Замолчите! – крикнула Рената, вскочив со стула. – Вы можете заставить плясать их под вашу дудку, но я все равно докопаюсь до правды! Ваша деревня не единственная в этой округе. Отдайте моего сына, я хочу уйти из этого дома. – Рената забрала Ника. Малыш начал капризничать, и она расстроилась. – Я вернусь с доказательствами, Мартин Фарино, и тогда вы извинитесь передо мной на коленях!

– На коленях? – насмешливо-скептическим тоном произнес он. – Извините, что я не затаил дыхания.

– Ну, погодите!

Рената злилась на себя, что обостренно реагирует каждый раз, когда Мартин устремляет на нее сладострастный взгляд. Развернувшись на каблуках, она направилась к двери.

– Одну минуту! – властно остановил ее Мартин.

– Что еще? – Рената воинственно повернулась к нему.

– То, что вы забыли.

– Что? – едва слышно спросила Рената, подсознательно ощутив опасность.

Она знала, что Мартин собирается сделать, но не могла сдвинуться с места. Их взгляды встретились. От Мартина шли огненные флюиды, которые обжигали ее тело, воспламеняли кровь. Рената раскрыла ставшие вдруг сухими губы – ей не хватало воздуха.

В доли секунды Мартин оказался рядом с ней, и Рената чуть не задохнулась от этой близости. Она не успела даже пошевельнуться, как он схватил ее за плечи и обрушился на нее глубоким, страстным и необычайно эротическим поцелуем. Рената не смогла сдержать стон удовольствия.

Когда Мартин отстранился, его лицо ничего не выражало. А Рената не могла даже дышать, она лишь смотрела на него смущенно широко раскрытыми глазами.

– Что… почему?.. – выдохнула она.

– Я думаю, вы ждали этого вчера вечером, – сказал Мартин, на его лице не дрогнул ни один мускул.

Он угадал, и от этого Рената почувствовала себя еще хуже. Лицо у нее горело огнем.

– Я… я не понимаю… – пролепетала она.

– Я просто показал вам, что все происходит тогда, когда я этого хочу. Здесь я командую.

– Ну разумеется! Большой босс! – бросила она ему в лицо.

– Верно. – Глаза Мартина потемнели. – Одно предупреждение, Рената, – сказал он обманчиво мягко. – Ступите на мою землю или начнете расспрашивать людей в деревне, я всем расскажу о пороках вашего отца, даже если это запятнает доброе имя моей семьи.

– Вы хотите сказать, – изумленно проговорила Рената, – что никто не слышал сплетню о его безнравственности?

– Конечно, нет. Это сугубо семейное дело. Так что не делайте ошибки, а то я изваляю имя вашего отца в грязи. И, что бы вы там ни думали, я не являюсь местным тираном. Америка свободная страна, просто люди уважают меня и прислушиваются к моим словам. Поэтому, если вы желаете себе добра и хотите сохранить хорошую память об отце, уезжайте отсюда и не возвращайтесь, пока вас не пригласят. Или вы окажетесь в аду, который сотворите собственными руками.

7

– Привет, папа! Привет, Рената! Привет, Ник!

Мартин и Рената вздрогнули, когда в кухню ворвался Томми.

– Ой… – пробормотал мальчик, резко затормозив. Он переводил взгляд с одного напряженного лица на другое. – Вы ссоритесь. Можно, я выйду и опять войду, чтобы вы могли притвориться, что все хорошо?

Рената догадалась, что Томми не раз наблюдал ссоры между своими родителями. Мальчик, очевидно, тихо выскальзывал из комнаты и ждал, когда в доме будет восстановлен фальшивый мир. Ей было жаль этого маленького человечка, и она лихорадочно придумывала, как подбодрить его. Но первым заговорил Мартин.

– Что ты здесь делаешь в этот час? – строго спросил он сына.

– Я проснулся и пошел в твою комнату. А ты там даже не спал. Тогда я оделся, зашел к бабушке и сказал ей об этом. Но она тоже не знала, где ты. – Томми поднял к отцу сияющую мордашку. – Я сказал бабушке, что вчера здесь была красивая женщина, и она подняла брови так же, как ты. Ты спал в кровати Ренаты, папа?

– Нет! – хором вскричали Рената и Мартин. Томми вздрогнул, у него затряслась нижняя губа.

– Что я сделал? – с обидой спросил малыш. – Бабушка сказала: «А, вот оно что!» – как будто ты спал с Ренатой. Она попросила принести ей апельсиновый сок и рассказать еще о…

– Я сам отнесу ей сок, – буркнул Мартин. Он открыл холодильник и налил сок в высокий бокал.

– Значит, вы ссорились не потому, что ты забрал себе все одеяло и Рената замерзла. Да, папа?

Мартин скрипнул зубами.

– Нет! Возьми что-нибудь на завтрак. – Он направился к двери. – Я вернусь через минуту.

Баюкая Ника, Рената ласково улыбнулась притихшему Томми.

– Мы с твоим папой только что познакомились, – мягко сказала она. – Обычно вместе спят женатые люди.

– Сюзи Гроув не жената на папе Берни, а они все равно спят вместе, – возразил Томми, высыпая в глубокую тарелку кукурузные хлопья.

Рената вздохнула. С детьми надо вести себя очень осторожно, подумала она.

– Очевидно, они знают друг друга очень давно, – пояснила она.

– Да, давно. Берни говорит, что они вместе купаются в ванне. А вы с папой будете мыться вместе, когда станете настоящими друзьями?

– Я предпочитаю душ, – пробормотала Рената.

– У папы большой душ, там хватит места для двоих, – радостно сообщил Томми.

– Знаешь, – сказала Рената, чувствуя себя жалкой трусихой, – мне кажется, Нику надо сменить пеленку. Извини меня, малыш.

Она разложила на диванчике клеенку и положила на нее плачущего сына.

– Я сказал бабушке, что ты лучше, чем остальные папины подруги, – объявил неугомонный Томми, отправив в рот порцию хлопьев.

– Мне очень приятно это слышать. Спасибо, – сказала Рената и подумала: сколько, интересно, «папиных подруг» ему довелось увидеть?

Наверное, не один десяток, учитывая сногсшибательное обаяние этого папы. Они ворковали с Томми или его непосредственность шокировала их? Миссис Фарино, разумеется, знает, что означает появление женщины в этом доме. Мартин, мягко выражаясь, не чурается представительниц прекрасного пола. И он еще смеет что-то говорить о моем отце!

– Я не знала, что твоя бабушка живет здесь, – сказала Рената как бы между прочим.

– Она все время лежит в постели. Я хожу к ней только один раз в день, с папой. У нее, по-моему, болят ноги. Кэтти сказала, что она их отбрасывает.

У Ренаты вытянулось лицо.

– О! Мне очень жаль, – пробормотала она. Бедный Мартин, он, наверное, тяжело переживает болезнь своей матери.

Эта мысль не покидала Ренату, когда она распеленывала Ника, поэтому Рената не сразу поняла, что попка ребенка покрылась мелкой сыпью. Перепугавшись насмерть, она сменила мокрую пеленку и попросила Томми подать ей стакан.

– Он тоже пьет апельсиновый сок? – спросил мальчик, не торопясь выполнить ее просьбу.

– Нет!

В панике Рената вырвала у него из рук стакан и приложила его к тельцу Ника. Сыпь исчезла. Рената облегченно перевела дух. Стакан выскользнул у нее из пальцев, но его подхватила большая загорелая рука.

– Что случилось? – быстро спросил Мартин.

Рената пыталась успокоиться, но тщетно – ее трясло как в лихорадке. Рената почувствовала, как ей на плечи легли руки Мартина.

– Дышите медленно и глубоко, – сказал он. – Эта сыпь…

– Просто опрелость! – прошептала Рената, уткнувшись лицом в его плечо. Мартину, наверное, это было неприятно, но она нуждалась в утешении, а рядом, кроме него, никого больше нет. Она подняла к нему искаженное страхом лицо. – О, Мартин! Я думала… думала…

– Все хорошо, все хорошо.

Ее не оставляла дрожь, и Мартин, поколебавшись немного, крепко обнял Ренату. Она вдохнула его запах, почувствовала надежность его теплого тела, и ей сразу стало легче.

Рената почувствовала, как маленькая ручка просунулась в ее ладонь. Она посмотрела вниз и увидела взволнованное личико Томми.

– Все хорошо, – сказала она, придав своему голосу бодрость, и, улыбнувшись, сжала его пухлые пальчики. – Я думала, что Ник серьезно заболел, но, кажется, ошиблась.

Мартин выпустил ее из своих объятий и подошел к телефону.

– Но мы вызовем доктора на всякий случай, – сказал он тоном, не терпящим возражений. – Томми, доедай завтрак, сделай пару тостов и приготовь все для школы. Сегодня тебя отвезет Шейла, найдешь ее на конюшне. Понял?

– Да, папа. Если что-то случится, ты…

– Я позвоню в школу в любом случае. Обещаю. Будь умницей.

Мартин одобрительно кивнул сыну и тихим, напряженным голосом заговорил в трубку.

У Ренаты было неспокойно на душе. Сыпь могла появиться от чего угодно, но она не хотела даже думать о том, что Ник серьезно болен. Сейчас вся ее жизнь заключалась в этом маленьком существе. Рената готова была сделать все, чтобы защитить его от любых напастей. У нее задрожали губы, Рената чувствовала, что может расплакаться в любой момент.

– Врач будет через несколько минут. Ну-ну, не расстраивайтесь, – сказал Мартин, увидев в глазах Ренаты слезы. – Все обойдется. – Он сел рядом с ней и взял ее за руку.

Рената посмотрела на него с благодарностью.

– Спасибо, – прошептала она. – Я могу справиться со многими вещами, но… – Она не могла произнести это слово. Смерть отца была для нее достаточно сильным ударом, но мысль о том, что ее маленький ребенок может… – Извините. – Рената судорожно глотнула воздух, удержавшись от слез.

Мартин поднес носовой платок к ее глазам. Его лицо было совсем рядом, и оно казалось Ренате не таким сердитым. Черты его лица смягчили теплота и участие.

– Это нормальная реакция, я вас понимаю. Я тоже чувствовал себя беспомощным, когда Томми заболел.

– Я помню! – встрял мальчуган. – Меня сильно рвало, и папа все время менял простыни. А еще у меня был ужасный…

– Ешь свой тост, Томми, и избавь нас, пожалуйста, от неприятных подробностей, – сухо сказал Мартин и повернулся к Ренате. Он провел пальцем по ее улыбающимся губам, и она задержала дыхание. – Томми бывает несносным, но он, по крайней мере, заставил вас улыбнуться.

– Он может заставить и камень улыбнуться.

– Я заслужил награду! Папа, можно я поеду в школу на пони? – спросил Томми, воспользовавшись тем, что его похвалили.

– Нет. Ты пойдешь пешком, как и остальные дети. И не перечисляй мне тех, кто приезжает в школу на машине. Ты знаешь, что я имею в виду.

Томми, открывший было рот, быстро его закрыл. Рената снова улыбнулась, догадавшись, что Мартин очень хорошо знает своего сына.

– А Рената и Ник будут здесь, когда я вернусь из школы? – спросил мальчик с надеждой.

Мартин шумно вздохнул, что можно было принять одновременно за уступку и за раздражение.

– Возможно.

– Здорово! – обрадовался Томми. – Я покажу им своих жуков.

– Это будет зависеть от состояния Ника, – сказал Мартин. – Ему, может, будет не до жуков.

Рената не могла ничего понять по его тону, но она знала, что Мартин недоволен вынужденным продлением ее пребывания в доме. Он достаточно ясно выразил свое отношение к ней вчера вечером. Он, конечно, не монстр, но его доброта распространяется только на ее ребенка. Так что она не должна тешить себя иллюзией, что он изменил свое отношение к ней.

– Мне очень жаль, что так получилось, – смущенно пробормотала Рената. – Я действительно собиралась уехать…

Мартин хмыкнул.

– Но сейчас вы не можете этого сделать, – сказал он, и Рената не поняла по его ворчливому тону, раздражен он или неохотно принимает этот факт. – Не могу же я выгнать вас с больным ребенком, как вы считаете?

– Мартин…

Рената колебалась. Ей во что бы то ни стало, хотелось убедить его, что он вызывает у нее уважение и восхищение. В глубине души Рената страстно желала, чтобы он принял ее в свою семью. Чтобы между ними – Мартином, Томми, Ником и ней – установились теплые, нормальные отношения. Ведь Мартин ее родственник – других близких, кроме Ника, у Ренаты не было.

Как сказать ему о том, что творится у нее в душе? С другой стороны, терять Ренате было нечего.

Мартин был в недоумении. Это было так естественно – держать Ренату за руку, защищать ее, пытаться облегчить ее страдания. Он не понимал почему, но все его существо восставало против принятого им решения удалить Ренату из Гринвуда. Что-то подсказывало Мартину, что она обладает качествами, которые он очень ценит. Она была внимательна к его сыну и проявила себя заботливой матерью. Мартин нахмурился. Он только что был у своей матери, относил ей сок, и она выразила надежду, что он, наконец, встретил «хорошую девушку».

Мартин криво улыбнулся и сказал ей, что никакой страстной ночи не было, а его помятый вид объясняется тем, что он гулял по ночному парку.

– Позор, – сказала Лаура, изрядно удивив своего сына. – Будь счастлив, мой мальчик, следуй велению своего сердца и доверяй инстинктам. Не повторяй мою ошибку.

Мартин тактично не стал напоминать матери о том, что именно она учила его подавлять свои чувства. Перед уходом он поцеловал ее, пообещав почитать ей перед обедом и рассказать о Ренате. Но он пока не решил, что именно скажет о ней.

И сейчас его сердце и инстинкт говорили ему, что Ренате надо дать шанс. Позволить ей остаться в Гринвуде и посмотреть, можно ли ей доверить поместье.

– Вы собирались сказать что-то, – напомнил он.

– Да так, – отмахнулась Рената.

– Но это беспокоит вас, я же вижу. Рената опустила глаза и прикусила губу.

– Скажите, что вас тревожит, – настаивал Мартин.

Рента глубоко вздохнула.

– После того, как придет врач. Сейчас я не могу ни о чем думать.

– Да, конечно.

Рядом послышался громкий хруст. Мартин поднял голову и увидел испуганное лицо своего сына. Томми ел наполовину подгоревший тост.

– Он поправится, папа, да?

Не обращая внимания на крошки, сыпавшиеся во все стороны, Мартин посадил его на колени и прижал к себе.

– У нас самый хороший доктор во всей округе. Конечно, Ник поправится. Ну, ты готов?

– Да, – ответил Томми и перечислил все, что находилось у него в ранце, включая обрывок кожаного ремня, пустой спичечной коробок и куриное перышко.

Рената вопросительно взглянула на Мартина.

– Не спрашивайте, – тихо сказал он, поднимаясь с дивана.

После нежного прощания и объятий Мартину с трудом удалось вытолкать сына в дверь. Томми столкнулся с доктором Лестером Ричардсом, когда тот входил в дом.

– Доброе утро, Марти! Эта кроха на диване и есть мой пациент? Светловолосый, как все Фарино. Доброе утро, леди. Я доктор Лестер Ричардс. Давайте посмотрим на маленького проказника, а Мартин пока приготовит мне чашку кофе.

Мартин взглянул на бледное, испуганное лицо Ренаты. В этот момент он готов был сделать что угодно, лишь бы она не волновалась. Он был поражен тем, что она нравится ему. Почему? Может, его способность к состраданию оказалась выше, чем он думал. Может, он чувствовал бы то же самое к любой женщине, у которой болен ребенок. Мартин решил не задумываться над этим и стал готовить кофе для Лестера.

Но он не мог унять тревожное биение сердца, когда врач осматривал маленького Ника и очень осторожно задавал Ренате наводящие вопросы.

Мартин едва сдерживался, чтобы не рявкнуть на друга, который, по его мнению, слишком медлил с диагнозом. Он поставил на край стола чашку с дымящимся кофе и замер, скрестив руки на груди.

– Ну, Рената, – произнес, наконец, Лестер, и Мартин даже подался вперед, чтобы лучше слышать, что он скажет.

Лестер ободряюще улыбнулся ей, и лицо Ренаты стало менее напряженным. Мартину захотелось обнять ее и защитить от всех невзгод. Черт! Я схожу с ума, недовольно подумал он.

– Ну что? – нетерпеливо спросил Мартин. Лестер удивленно посмотрел на него и повернулся к Ренате.

– Думаю, что беспокоиться не о чем.

– Слава тебе Господи! – воскликнула Рената по-итальянски и расплакалась.

Мартина тоже ощутил ком в горле.

– И ему ничто не угрожает? – хрипло спросил он.

Он почувствовал на себе взгляд Ренаты и понял, какие мысли бродят у нее в голове. Она наверняка думает, что теперь ее выставят из дома. Мартин подбодрил ее улыбкой.

Лестер покашлял, требуя внимания. Мартин догадался, что друга заинтересовали его отношения с Ренатой.

– Ладно, Лестер, выкладывай, – отрывисто сказал он.

Лукаво улыбнувшись, Лестер снова обратился к Ренате.

– Вы делаете все правильно. Кормите его грудью, что защищает его от многих инфекционных болезней. Я думаю, у него была аллергическая реакция, возможно, на то, что вы ели вчера вечером.

– Это я виновата во всем! – в ужасе воскликнула Рената.

Лестер добродушно улыбнулся.

– Не казните себя. Вы испытали его иммунную систему и устроили себе небольшой шок, только и всего. Если хотите наказать себя, то, я думаю, вы уже сделали это за последние десять минут.

– Вы правы, – пролепетала Рената. – Я успела умереть тысячу раз за это время.

– Тогда расслабьтесь. Сыпь скоро исчезнет. Не перегревайте малютку. Я позвоню вам попозже узнать, как он себя чувствует. Но, если появятся признаки повышенной температуры или еще что-то, дайте мне сразу знать. Говорю это на всякий случай, думаю, все будет в порядке.

Мартин почувствовал, как спадает его напряжение. Он даже испытывал некоторый подъем. Рената, несмотря на его упорное сопротивление, вынуждена остаться в его доме. И, к собственному удивлению, Мартин был несказанно этому рад.

Лестер бодро попрощался, вытянул из Мартина обещание сыграть в теннис в конце недели, заговорщически подмигнул ему, что было совсем ни к чему, и Мартин и Рената снова остались вдвоем.

– Хорошая новость, – сказал Мартин напряженным голосом, который не соответствовал его радостным чувствам.

– Да, – проронила Рената. – Я могла… мне следовало уйти после визита врача.

– Я так не думаю.

Мартин видел, как она судорожно сглотнула. Когда Рената подняла на него свои большие глаза, его охватил приступ нежности, по силе не уступавшей ярости.

– Но вы же не хотите, чтобы я оставалась здесь, – сказала она.

Что ей ответить? Мартин не хотел, чтобы она была здесь, потому что не мог ручаться за себя, боялся взрыва страсти, которая скопилась в нем.

– Пойдемте в парк, – предложил Мартин. – Ник заснул. Я принесу коляску, и вы сможете устроиться в тени под деревом. И вы скажете мне то, что хотели сказать. – Он вздохнул. – А я объясню вам, почему так настойчиво пытался выставить вас из своего дома.