Текст книги "Всё вернётся"

Автор книги: Кей Мортинсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

У Мартина было загорелое, чуть обветренное лицо. Широкий рот, крепкий, прямой нос и темные брови свидетельствовали о сильном характере. Волосы у него тоже были необычными – черные, отливающие стальным блеском, они лежали мягкими волнами и были довольно длинными. Это придавало Мартину богемный вид, что Ренате очень понравилось.

Его проницательные глаза, казалось, замечали в ней абсолютно все. Она вдруг подумала о своей помятой в дороге юбке и заплаканном лице. Хуже не придумаешь. Рената привыкла обращать внимание на свою внешность, так воспитал ее отец-художник.

Она вытащила носовой платок и осторожно вытерла глаза, затем провела руками по бедрам, чтобы расправить складки на юбке.

– Извините, что помешал вам, – мягко произнес Мартин. – Я просто подумал, что вы, возможно…

– Сумасшедшая, – услужливо подсказал Томми. Свирепый взгляд Мартина натолкнулся на невинный протест: – Она же швыряла…

– Томми, правильнее будет сказать: бросала, – поправил его Мартин. – Я думаю, тебе стоит пойти к отцу Джозефу, может, ты поможешь им убрать кофейные принадлежности. В награду получишь шоколадное печенье.

– Он хочет, чтобы я ушел, – с вздохом сказал Томми.

Ренате стало весело, и впервые за многие дни у нее поднялось настроение. Мальчик сделал несколько шагов в направлении церкви и обернулся.

– Но ты потом скажешь мне, зачем она швыря… бросала ту пыль, да?

– Иди! – прогремел Мартин и повернулся к Ренате, которая с трудом сдерживала смех. – Могу только снова извиниться, – тихо сказал он. – В словаре моего сына еще отсутствует слово «такт», но я упорно продолжаю воспитывать его. Как вы считаете, я могу надеяться на успех?

Ренате импонировала его искренность. Приятный мужчина, вызывающий доверие.

– Проигранная битва! – смеясь, ответила она. Мартин вздохнул.

– Боюсь, что вы правы. Извините.

– Ничего. Знаете, мне было довольно плохо, а Томми, как солнечный лучик, поднял мне настроение.

Лицо Мартина озарила блаженная улыбка, сверкнули ровные белые зубы.

– Иногда мне кажется, что это его предназначение в жизни, – с любовью сказал он.

И понравился Ренате еще больше. Он, несомненно, обожает своего сына и не подавляет непосредственный от природы характер мальчика. Рената ценила это очень высоко.

– Вы любите его, – тихо сказала она.

И поразилась: лицо Мартина будто осветилось изнутри.

– Очень, – ответил он и засмеялся. – А что, заметно?

Рената тоже засмеялась.

– Невооруженным глазом. Но это естественно. – Она погладила по головке своего сына. – Когда родился Ник, я поняла, что значит любить кого-то всем своим существом. – Сделав это признание, Рената удивилась, что говорит об этом с абсолютно незнакомым человеком. – Я любила своего отца, но это…

– Я знаю, – мягко сказал Мартин. – Я тоже ослеплен своей любовью к сыну. Мы полностью беспомощны перед ними, вы не находите?

Они дружно рассмеялись.

– Я, очевидно, должна объяснить, что я здесь делаю, – сказала Рената.

– Признаться, я заинтригован.

Лицо ее стало печальным.

– Я приехала сюда, чтобы развеять пепел моего отца. Это была его последняя воля.

Мартин перестал улыбаться и сочувственно кивнул.

– Понятно.

– Мне, наверное, следовало спросить разрешения, но шла служба, и я не хотела мешать.

– Я бы не нарушил ваше уединение, но прибежал Томми и сказал, что во дворе плачет женщина.

– Но не только это, – криво усмехнувшись, заметила Рената. – Вас заинтересовал горбатый живот.

Мартин ослепил ее своей лучезарной улыбкой.

– Каюсь, виноват!

– Я разговаривала… с отцом. Читала молитву и… – Рената осеклась.

Постороннему человеку не обязательно знать, что она выворачивала свою душу, спрашивая отца: почему?

Ренату вновь охватило невыносимая горечь утраты.

– Мне очень жаль, что я вынуждена оставить его здесь, – прошептала она. – Одного, вдали от дома.

– Он этого хотел, – тихо произнес Мартин.

– Я знаю, но… – Она на мгновение прикусила нижнюю губу. – Наверное, я веду себя эгоистично, потому что скоро вернусь домой. А он останется здесь, в чужой стране.

– Он стремился к этому. – Его голос действовал на нее успокаивающе. – Но я понимаю, насколько вам тяжело сейчас. Вам кажется, что вы бросили его, но на самом деле вы лишь исполнили волю вашего отца. И у него, очевидно, была на это серьезная причина.

О, папа! Какая причина?! – мысленно воскликнула Рената.

Сочувственный тон Мартина опять вызвал у нее слезливое настроение, но она справилась с собой. Опечаленная, Рената следила, как желтая бабочка перелетает с одного цветка на другой. Ее отец всегда носил желтые рубашки, желтый был его любимым цветом.

– Мне будет не хватать его, мы с ним были очень близки. Кроме меня, у него больше никого не было, – сказала она.

– Вам обоим повезло.

– Да, – согласилась Рената.

Помолчав с минуту, Мартин добавил с необычайной мягкостью:

– Может, вам станет немного легче, если я расскажу об одном эпизоде. Когда умерла моя бабушка, мне было семь лет и смерть представлялась мне чем-то ужасным. По ночам меня мучили кошмары. Тогда моя мать рассказала мне об одной старой легенде… – Он замолчал в нерешительности. – Вам может показаться это странным…

– Продолжайте, – попросила Рената.

Лицо Мартина смягчилось.

– Я вспомнил об этой легенде, когда увидел желтую бабочку, которая заинтересовала и вас. Я обратил на нее внимание, потому что для этого времени года она появилась довольно рано. А легенда, которую рассказала мне моя мать, гласит, что бабочки, как и малиновки, являются людям, потерявшим любимого человека, тем, кто неутешен в своем горе. Это как бы знак того, что душа вечна, она никогда не умирает.

Лицо Ренаты просветлело, и она улыбнулась. Правдива легенда или нет, но Мартин снял груз печали с ее сердца.

– Спасибо, что рассказали мне об этом, – поблагодарила Рената и затрепетала от его теплой улыбки. – А вы? – спросила она, смущенная волнением своего сердца. – Для вас эта легенда оправдалась?

– Не сразу, – дружелюбно ответил он, – хотя я все время ждал этого. Спустя десять дней я увидел малиновку на любимой садовой скамейке бабушки. У меня было такое чувство, что она хотела успокоить меня. – Он вдруг нахмурился и медленно сказал: – Даже если бы я… если бы я не был для нее родным, она бы все равно каким-то образом дала мне о себе знать, потому что мы любили друг друга. Я абсолютно убежден, что любовь никогда не умирает, и нас продолжает связывать духовная нить. Поэтому я верю, что между вами и вашим отцом всегда будет существовать неразрывная связь.

Его слегка хрипловатый голос и ободряющие слова были целебным бальзамом для ее изболевшегося сердца. Рената смотрела на Мартина с огромной благодарностью. Ей повезло, что в трудную минуту она встретила столь доброго, отзывчивого человека. Без него – и его сына – вся эта печальная процедура была бы для нее невыносимо тяжелой.

– Это очень хорошая мысль, и я всегда буду помнить о ней. Спасибо вам, – просто сказала Рената, но ее большие голубые глаза сказали Мартину гораздо больше.

Мгновение он отрешенно смотрел на нее, потом встрепенулся и быстро сказал:

– Не знаю, как вы относитесь к нашему американскому кофе, но чашку растворимого могу предложить вам прямо здесь, в церкви. Или что-нибудь покрепче в моем доме, если вам надо поддержать свои силы. Так что приглашаю вас и вашего мужа…

– У меня нет мужа, – тихо сказала Рената и опустила голову. – Я живу одна.

Рана от предательства Эдуардо еще не зарубцевалась и продолжала причинять острую боль. Как можно было забыть этот кошмар? Рената была на третьем месяце беременности, когда застала мужа в постели со своей лучшей подругой. У нее было такое чувство, что она налетела на кирпичную стену. Эдуардо считал, что Рената сама во всем виновата. Ник не был запланирован, но если она пришла в восторг, узнав о своей беременности, то Эдуардо, наоборот, был в ужасе.

Думая о ребенке, которого она носила, Рената по глупости простила мужа. Но две недели спустя, почувствовав себя плохо, она вернулась с работы раньше обычного и опять застала Эдуардо в постели со своей так называемой подругой.

Именно в тот момент умерла ее любовь к Эдуардо. Отец предупреждал ее насчет любви. Наслаждайся сексом, говорил он, но не путай его с любовью. Любовь приходит, но очень редко. И это бывает болезненно. Он был прав. Ее разбитое сердце болело до сих пор.

Рената заметила, что Мартин смотрит на ее малыша печальными глазами, и почувствовала в этом взгляде человеческое сострадание. И вдруг его предложение о чашке кофе показалось ей очень заманчивым. Ренате нужно было, чтобы сейчас рядом с ней находился добрый, заботливый человек, способный успокоить ее растрепанные нервы. Выполнение предсмертной воли отца полностью исчерпало силы Ренаты, и без того подорванные многочасовым перелетом через Атлантику с грудным ребенком, отсутствием возможности нормально поесть и поспать.

– Вы едва держитесь на ногах, – озабоченно сказал Мартин. – Пойдемте, вам нужен отдых, хотя бы ради вашего ребенка.

– Вы очень добры. – Рената слабо улыбнулась ему. – Настоящий христианин. Сойдет любой кофе. Мне кажется, что дорога сюда была бесконечной.

– Вы храбрая женщина, – искренне восхитился Мартин. – Не каждая решится на утомительную поездку с двухмесячным младенцем на руках.

– Зато теперь я могу свернуть горы, если потребуется. В Италии их много, – шутливо сказала Рената, которой все больше нравилась его компания.

Мартин громко рассмеялся, его смех был настолько заразительным, что Рената тоже начала улыбаться, и ее боль как рукой сняло.

– Это, конечно, большое преимущество, – сказал он, весело хмыкнув. – Но одной путешествовать, наверное, трудно.

– В общем-то нелегко. Ник все-таки еще очень маленький.

Но Рената давно знала, что такое одиночество. Богемные, а порой и шумные друзья отца уже не приходили в их дом. Что же касается друзей Ренаты, то вначале, сразу после смерти отца, они окружили ее заботой и вниманием. Но это были либо свободные мужчины, которые смотрели на нее как на потенциальную любовницу, либо супружеские пары, невольно заставлявшие Ренату переживать свой неудавшийся брак. Постепенно и подруги стали менять свое отношение к Ренате. Она была разведена, свободна и находилась в расцвете молодости. Получалось, что для всех из лучшего друга она превратилась в опасную роковую женщину.

– Откуда вы? – спросил Мартин.

– Я живу в Броцци, это в Тоскане.

– А, тогда понятно. Там живет немало американских эмигрантов.

– Я всегда думала, что мой отец – итальянец! – горячо воскликнула Рената. – Я даже не знала, что у него есть какие-то американские корни, пока не увидела его американский паспорт, – почти плача, пожаловалась она. – Он родился здесь. Я понятия не имела, пока он…

Она замолчала. Мартин подошел к ней и взял за плечи. И вдруг с Ренатой случилось что-то непонятное. Это началось у нее в груди и в доли секунды распространилось вниз, к животу. Своим прикосновением Мартин как будто пустил ток по всей ее нервной системе.

– Тихо, тихо. Все хорошо, – успокаивающе сказал Мартин.

Куда там! Эмоции Ренаты бурлили, как горная река. Ей снова захотелось расплакаться, чтобы он обнял ее, погладил по голове, успокоил и прошептал какие-нибудь слова своим бархатистым голосом, от которого, казалось, тело Ренаты становилось мягким как воск. Какой чуткой к доброму слову и жесту сделало ее горе!

– Извините, – пролепетала Рената и покраснела от смущения. – Я веду себя очень глупо.

– Да нет, все естественно. Ваш отец. Маленький ребенок. Тяжелая дорога, – перечислял Мартин, согревая ее сердце своей заботой и пониманием.

– Да, – согласилась Рената.

Этот замечательный чуткий человек не знает, что ее ждет впереди. Ей предстояло найти родственников отца.

– Мне срочно надо поесть, – сказала Рената с виноватой улыбкой. – Да и его скоро надо кормить. – Она прикоснулась ладонью к маленькой головке Ника. – У меня какое-то странное ощущение. Неустойчивое, как говорил отец. Я не завтракала и…

– Вы правы. Пойдемте же скорее.

Рената не успела опомниться, как Мартин уже вел ее куда-то. Удивительно, как сочетание недостатка пищи и близость красивого, обаятельного мужчины может кружить голову, подумала Рената. Она немного испугалась, что он так сильно воздействует на нее. Наверное, это все из-за того, что она сильно ослабла за Последнее время. Если она не будет держать себя в руках, то, чего доброго, бросится, заливаясь слезами, в его радушные объятия и выставит себя последней дурой. Надо поскорее уносить отсюда ноги, пока нервы окончательно не сдали. К тому же Рената с удивлением поняла, что не хочет встречаться с женой Мартина, которая испортит ее романтическое представление о Мартине, как о свободном красавце.

– Мне неловко беспокоить вас, поэтому я лучше пойду в салун, – сказала Рената. – А вы, наверное, волнуетесь за своего сына…

– Он в церкви, – сказал Мартин, пропустив мимо ушей ее слова насчет салуна. – Я предупрежу его, что отлучусь на какое-то время. Не сомневаюсь, что он вернется домой с сопровождающим. Его живот будет набит шоколадным печеньем, а голова – нелепостями, которые мне придется распутывать, когда он их будет повторять. – Мартин усмехнулся. – Местные дамы обожают его. Скорее всего, они все захотят проводить его домой, чтобы пересказать мне все те забавные вещи, которые он говорил в мое отсутствие.

– Тем более я должна отказаться от вашего предложения, – с неохотой сказала Рената, потому что с каждой минутой он нравился ей все больше и больше – его улыбка, доброта, его притягательная сексуальность. Когда это она встречала мужчину, способного к состраданию, красивого и не эгоиста? И, подумала она с трепетной дрожью, который бы так волновал мою кровь? – В любом случае, я бы хотела пообедать в салуне. Мне будет интересно.

Мартин остановился. Ренате было приятно видеть, что он расстроился.

– Как хотите. Надеюсь, вы справитесь одна.

– Я уже привыкаю к этому, – печально ответила Рената.

– Понимаю вас. Тем не менее, я восхищаюсь вашей силой воли.

Их взгляды встретились, и в глазах Мартина действительно было восхищение. Ренату захлестнуло горячей волной, она, как обжигающий коньяк, пробежала по ее сосудам, участив биение ее пульса.

Опять ощутив легкое головокружение, Рената поняла, что ей надо срочно поесть, пока она не упала в обморок от голода и чрезмерного обаяния Мартина. Но она медлила. В конце концов, шанс сам шел ей в руки. Внимательный мужчина, горящий желанием помочь ей. Рената рискнула.

– Мартин… Есть кое-что, в чем вы можете помочь мне.

Он явно обрадовался.

– Слушаю вас.

Мартин, конечно, сделает все, что в его силах, чтобы помочь мне, подумала Рената. Я раскрою тайну своего отца и вернусь домой с v чувством выполненного долга. Стараясь унять волнение, Рената сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.

– Я пытаюсь узнать, почему отец хотел, чтобы я привезла его прах сюда, – сказала она. – Вы живете здесь?

Мартин криво улыбнулся, будто ему в рот попало что-то кислое.

– Я родился здесь. Так же как и… мои родители, и все остальные предки.

Рената едва не подпрыгнула от радости.

– Тогда вы, возможно, тот человек, который мне нужен!

– Я? – растерянно пробормотал он.

Вначале его реакция удивила ее. В Мартине снова произошла какая-то неуловимая перемена. Его значительный взгляд превратил ее в мягкий воск. Но в следующую секунду Рената поняла, что ошиблась: лицо Мартина выражало всего лишь вежливое любопытство.

Ох, Рената! – сказала она себе с укором. Как тебе хочется быть любимой! Сначала надо съесть хороший бифштекс с жареной картошкой, а уже потом допрашивать рыцаря в блестящих доспехах.

– Да, – отрывисто сказала она. – Я пыталась найти могилы близких родственников моего отца. Но их здесь, кажется, нет. Многие надписи на надгробьях невозможно прочесть из-за… э-э-э…

– Лишайника, – помог ей Мартин. – Он изрядно попортил большую часть из них.

Он сунул руки в карманы брюк и снова улыбнулся. Рената старалась не показывать, что он нравится ей. Но он был настолько привлекателен, что скрыть это было очень трудно. Рената покраснела, подумав, что многие женщины, видимо, смотрели на него с таким же кротким обожанием. А он, наверное, просто принимал это, как должное.

– Если вы ищите фамилию Лонго, то, боюсь, мне оно не знакомо, – сказал Мартин.

– О нет! – воскликнула Рената. – У папы другая фамилия.

– Да? – удивился он и бросил взгляд на ее левую руку.

Не обнаружив на ней обручального кольца, Мартин нахмурился, но Рената не стала объяснять ему, что в припадке ярости швырнула кольцо прямо в лицо Эдуардо.

– Да, – подтвердила она. – Он – Фарино.

3

– Фарино?

Такой реакции Рената не ожидала – на лице Мартина появилось выражении испуга.

– Да, а что такое? – недоуменно спросила она.

– Фарино!

Рената не могла понять, в чем дело. Фамилия ее отца почему-то повергла в ужас этого доброго, воспитанного человека. Почему? Она была в растерянности, но где-то в подсознании возникло ощущение, что она попала в беду. Рената сожалела, что не может взять обратно свои слова. Не надо было копаться в прошлом. Развеяла прах отца под деревом – и домой. А теперь его память может быть осквернена какой-нибудь ужасной историей.

Когда заплакал Ник, Рената не знала, радоваться ей или огорчаться. Его крик врезался ей в мозг и мешал думать. Как ни старалась она успокоить ребенка, Ник продолжал заходиться в крике. Нервы Ренаты были уже взвинчены до такой степени, что она готова была сама закричать.

Малыш не успокаивался. Наконец Рената сообразила, что он просто голоден. Следовало срочно найти место, где можно покормить его. Да и сама она едва держалась на ногах от усталости, к которой примешивался страх перед неизвестностью.

– Простите, – пискнула она в панике, ища глазами, куда можно присесть. – Он хочет есть.

– Вон там есть скамейка, – ледяным тоном произнес Мартин.

Рената села на деревянную скамью под старой грушей и, не решаясь взглянуть на Мартина, стала вытаскивать орущего Ника из люльки. Пальцы не слушались, и эта процедура заняла у Ренаты вдвое больше времени, чем обычно.

Она надеялась, что Мартин уйдет, но он продолжал стоять рядом, как часовой. Может, он считает, что я представляю опасность для окружающих? – мелькнула у Ренаты сумасшедшая мысль. Его ненависть она ощущала так, словно это была живая субстанция. Бурлившие в нем отрицательные эмоции подавляли ее.

Нашептывая сыну ласковые успокаивающие слова, Рената стала медленно расстегивать пуговицы на блузке. Обычно она не стеснялась кормить малыша при людях, но в Мартине было что-то откровенно мужское, что заставляло ее остро ощущать свою наготу. А он, как назло, продолжал пристально смотреть на нее. Его сверкающие недобрым огнем глаза следили за каждым ее движением, обводили плавные линии ее набухшей от молока груди.

Ник кричал не переставая. К черту приличия! – подумала близкая к помешательству Рената. Она метнула на Мартина свирепый взгляд I из-под опущенных ресниц, давая понять, что ему следует уйти. Но увидела на его лице столько ярости, что чуть не задохнулась от этой злобы.

– Давайте уточним. Вы говорите, что ваша фамилия Лонго, а на самом деле вы Фарино, так? – выдавил он из себя, игнорируя ее желание остаться наедине с ребенком.

– Да! – выкрикнула Рената, заглушив на мгновение пронзительный крик Ника. – И горжусь этим!

Он, кажется, узнал, что хотел, мрачно подумала Рената. И, уже не беспокоясь, увидит он ее грудь или нет, она расстегнула пуговицы и приставила к губам сына набухший сосок. Ник потыкался в него секунду-другую и начал жадно сосать материнское молоко. Рената почувствовала знакомое потягивание в области груди, которое обычно доставляло ей удовольствие. Но только не в этот раз.

Над ней угрожающе возвышался Мартин. Он был похож на ангела мести, который должен был заставить ее страдать за то, что она дочь своего отца.

Папа, ты должен был знать, что это случится! – мысленно причитала Рената. Ты ведь любил меня, зачем же подверг такому мучению?!

Даже вид довольного Ника, наевшегося и теперь мирно посапывающего у ее груди, не принес Ренате облегчения. Ее не покидало предчувствие несчастья. Какая-то непреодолимая сила заставила ее поднять взгляд на этого рассерженного мужчину. Нет, он не рассержен, ошеломленно подумала Рената, увидев в его глазах страх. Страх загнанного зверя. Она нервно провела языком по пересохшим губам. Если бы у нее были свободны руки, она бы заткнула ими уши, чтобы не услышать того, что Мартин скажет ей. Больше всего Ренату пугало резкое изменение его поведения – из доброго и великодушного человека он в одно мгновение превратился в злого, бездушного ненавистника. Причем эта вторая ипостась Мартина не была свойственна его природе, Рената чувствовала это. Она с первых минут знакомства ощутила какую-то внутреннюю связь с Мартыном, и эта связь при других обстоятельствах могла перерасти в прекрасные любовные отношения.

И тем не менее…

– Мне надо уточнить кое-что, – жестким, ледяным тоном произнес он.

Рената прижала к себе Ника, словно ребенок мог защитить ее. Чем ее отец заслужил такое отношение? Почему одно его имя вызвало у Мартина взрыв жгучей ненависти?

– Что именно? – спросила она сдавленным голосом.

– Полное имя вашего отца.

– Стивен Фарино.

Мартин резко выдохнул, и по его вытянувшемуся лицу и потемневшим глазам Рената поняла, что имя ее отца ему знакомо.

– И он умер, – произнес он, как бы ища подтверждения этого факта.

Рената вздрогнула.

– Вы знаете, что умер! Я даже развеяла здесь его прах!

Рената была на грани истерики. Она не могла постигнуть, зачем он, всего несколько минут назад бывший необычайно чутким и заботливым, мучает ее. Рената напомнила себе, что должна взять себя в руки ради ребенка, и попробовала совладать с нервной дрожью.

– Вы часто допрашиваете женщин, когда они кормят грудью своих детей? – бросила она ему в лицо и получила удовлетворение от румянца, выступившего на его высоких скулах.

– Сейчас другие обстоятельства.

– Вы так считаете? – с сарказмом осведомилась Рената.

– Вы хотите найти своих родственников? – последовал очередной вопрос.

Мартин уже контролировал себя, но по-прежнему оставался холодным. Такого каменного лица ей еще не доводилось видеть.

– Не знаю, – неуверенно произнесла Рената.

Мартин отвернулся. От тревожного ожидания Рената похолодела. Напряжение становилось невыносимым. Какова бы ни была правда, Рената предпочитала узнать ее, чем вернуться домой ни с чем и всю жизнь мучиться Подозрениями в отношении своего отца.

– Скажите, в чем дело! – потребовала она дрожащим от волнения голосом. – Вы знали моего отца…

Мартин повернулся к ней, у него был затравленный взгляд.

– Знаю о нем.

– И что же? – спросила она и затаила дыхание.

Он медленно окинул ее леденящим взглядом от блестящих светлых волос до зеленых лодочек, которые высовывались из-под мягких складок длинной юбки. Губы Мартина растянулись в тонкую линию, что, как показалось Ренате, означало неодобрение.

– Вы очень молоды, – отрывисто сказал Мартин, пытаясь, видимо, справиться со своими эмоциями.

Ренате послышалось, что он добавил: «Слишком молоды», – но она не была уверена.

– Мне двадцать пять! – сообщила она с оттенком негодования. – А вы что, старый?

– Мне двадцать восемь, – коротко ответил он. – И Ник ваш сын, ваш родной сын?

Рената разинула рот от удивления. Что же это такое!

– Разумеется! Вы считаете, что я таскаю с собой чужого ребенка и кормлю его собственным молоком?!

– Мне необходимо знать это! – раздраженно прикрикнул на нее Мартин.

– Ник – это единственное, что у меня осталось! – выпалила Рената.

Она сразу пожалела о своих словах. Это прозвучало так, словно она хотела смягчить гнев Мартина, прикрываясь ребенком.

У него действительно дрогнули уголки губ, когда он кинул быстрый взгляд на ее полную грудь и довольно причмокивающего младенца.

– Ваша мать жива? – задал он следующий вопрос.

– Вышла замуж вторично. Живет в Англии и ведет активную светскую жизнь. Ей не до меня… – Рената замолчала, недовольная своей откровенностью. – И вообще, какое это имеет отношение к вам?

– Большое. – Мартин несколько секунд задумчиво смотрел на нее. – Фамилия, которую вы сейчас носите. Лонго. Ваш отец взял ее, чтобы скрыть свое настоящее имя?

Ренате показалось, что от ужаса у нее зашевелились волосы на голове. Что заставило его выдумать такую глупость? Ее отец преступник, обманщик, двоеженец? О Господи, здесь явно какое-то недоразумение!

– Он всегда был Фарино. Я тоже носила эту фамилию, – пробормотала Рената, испытав очередной шок.

Мартин нахмурился.

– Но… Вы сказали, что не замужем.

– Нет, этого я не говорила. Я сказала, что у меня нет мужа, и его действительно у меня нет, – резко ответила она. – Уже нет. Я разведена.

– Вы хотите сказать, что ваш бывший муж является отцом Ника, так? – строго спросил Мартин.

Рената начала злиться. За кого он ее принимает? Может, она и вела себя несколько свободнее своих сверстниц, но всегда была разборчивой в связях и никогда не пускалась во все тяжкие, на что, очевидно, намекал Мартин. Рената славилась своим добродушно-веселым нравом и проявляла характер только в крайних случаях, когда люди, забываясь, переходили определенную грань. Сейчас как раз был такой момент.

– Вы пытаетесь оскорбить меня или у вас это получилось случайно?

Стрела попала в цель – Мартин вздрогнул. Точнее, дрогнули уголки его губ, но он быстро овладел собой.

– Мне надо знать, является ли Ник законнорождённым, – буркнул он.

– Зачем?! – гневно выкрикнула Рената. – Вы что, часто общаетесь с матерями внебрачных детей?

Мартин сильно побледнел.

– Дело не в этом!

– А в чем тогда? Вы собираете сплетни для местной газетенки?! Занимаетесь спасением падших женщин?! – Рената распалялась все сильнее. – Или владелец этого поместья запрещает внебрачным детям находиться…

– Хватит! – рявкнул Мартин, дрожа от сдерживаемой ярости. – Отвечайте: ваш сын законнорождённый?

– Да! Да! Да! – не помня себя от гнева, выкрикнула Рената. – Почему это так важно для вас? Говорите или убирайтесь отсюда!

Мартин провел дрожавшей рукой по своим черным волосам. Он был в шоке, от его уверенности не осталось и следа. К Ренате снова вернулся страх.

– Я уже сказал вам, я устанавливаю факты, – процедил он сквозь зубы.

– Возможно. Но зачем? Я хочу знать, что происходит! – крикнула она раздраженно и нечаянно сделала резкое движение.

Свое недовольство Ник выразил громким криком. Рената быстро успокоила его, и малыш снова затих. Она посмотрела на Мартина. В нем опять происходила какая-то борьба. Он дважды пытался сказать что-то, но каждый раз останавливался. Рената чувствовала, как нарастает ее страх. Все происходящее имело отношение к ее отцу, но почему? Ведь он был добрым, щедрым, любящим… О, папа! – с болью в сердце подумала Рената, гадая, какую ужасную тайну он мог скрывать от нее. Может, какая-нибудь криминальная история или порочная связь с местной девушкой… Рената закрыла глаза. Раскрытие этой тайны может разрушить добрую память об отце, а она отчаянно не хотела этого.

Мартин даже не догадывался о ее муках. Вот перед ним сидит женщина, скорбная невинность, и с нежностью смотрит на своего младенца. Мать и дитя. Крошечный, беззащитный ребенок, законный наследник Гринвуда.

Господи! Мартин содрогнулся. Он все еще не мог прийти в себя после полученного удара. Его внезапно лишают той жизни, которую он любил, дома, земли, планов будущих и уже выполненных. Он уже не властен над всем этим огромным хозяйством.

Он представил лицо Томми, когда тот узнает, что они должны уехать отсюда, его недоумение, почему они бросают свой дом, друзей и жизнь, которая, как они считали, принадлежала им по праву.

Это был самый мучительный момент в жизни Мартина, у него было ощущение, что вся его жизнь прожита напрасно. В голове Мартина теснились мысли, одна тяжелее другой. Не успел он опомниться от признания матери, как испытал второй шок от встречи с дочерью Стивена. И дело было даже не в том, что она дочь Стивена, этой паршивой овцы в семье Фарино. Необычайная чувственность Ренаты сразила Мартина наповал, она проникла через барьер его холодного безразличия к женщинам и вызвала в нем неугасимое желание.

Каждый ее жест, каждый взмах длинных ресниц были посягательством на его монашеский образ жизни.

Эти неуправляемые эмоции беспокоили Мартина. По-хорошему, ему следовало бежать от женщины, которая столь сильно действовала на него. Мартину нестерпимо хотелось обнять ее и целовать эти нежные губы до тех пор, пока хватит дыхания. Это было какое-то сумасшествие. Ему нельзя даже думать о таких желаниях!

Но Мартин был не в состоянии укротить себя. Он готов был пойти за ней на край света, лишь бы только видеть ее. Что с ним происходит, черт возьми?!

Его воля оказалась слабее желания, и за это Мартин ненавидел себя. Разрываясь между здравым смыслом и низменными требованиями своего тела, он стиснул зубы и невероятным усилием воли отвернулся от Ренаты.

Он боролся с желанием к совершенно незнакомой женщине, которая была воспитана человеком, лишенным моральных устоев. Какой она выросла в результате такого воспитания? Она не могла не унаследовать дурные привычки своего отца.

Мысли Мартина по-прежнему путались, но одно он знал наверняка. Он должен сказать ей: «Эта земля, и все, что вы видите здесь, – огромный особняк со старинной мебелью и картинами, конюшни, различные постройки и коттеджи – принадлежит вашему сыну. Каждый месяц он будет получать ренту, которая обеспечит его будущее и ваше, как его законного опекуна. Вы стали обладателями огромного состояния, а также продолжателями династии».

Наихудший вариант – если бы сам Стивен унаследовал Гринвуд – не состоялся из-за его смерти. Теперь его, Мартина, долг, сообщить Ренате о праве ее сына на наследство и откланяться. Но у него по-прежнему не поворачивался язык сказать это.

Пока Ник не достигнет восемнадцати лет, управлять Гринвудом будет Рената. И деньги тратить тоже будет она. Но Мартин не знал о ней ровным счетом ничего.

За исключением того, что она красивая и сексуальная женщина. Мартин заскрежетал зубами, пытаясь убить в себе отвратительную похотливость. Непреодолимая тяга к Ренате была какой-то первобытной и пугающей оттого, что лишала его привычного самообладания. Мартину казалось, что его надежный, знакомый мир рушится, а вместе с ним и с трудом обретенный контроль над своей изменчивой, экспансивной натурой. Может, откровение матери освободило меня от смирительной рубашки, которую она в свое время сама надела на мои эмоции? – подумал Мартин.

Если вспомнить, что он плод любви двух очень страстных людей, потворствовавших своим низменным желаниям, то нет ничего удивительного в том, что в ту самую минуту, когда он увидел Ренату, в его крови вспыхнул огонь, который он тщится укротить.