Текст книги "Вето на брак"

Автор книги: Кей Мортинсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

7

Граси старалась оттянуть момент встречи с Маноло. Ей было неловко, что теперь она посвящена в планы Пилар и Чарли, но больше всего беспокоило ее то, что именно ей придется сообщить Маноло о задуманной ими сделке. Думая, что мстит, делая зависимой от себя слабую беспомощную женщину, Маноло становился жертвой коварного расчета, подневольным меценатом дорогостоящей клиники. Так что вполне возможно, он расценит планы Пилар и Чарли как заговор и тогда, естественно, откажется помочь урегулировать финансовые вопросы.

Неизвестно, на чем основывался его собственный расчет. По крайней мере, Маноло не делал секрета из того, что не испытывал к Пилар никаких чувств. Все, в чем его можно обвинить, была слепая преданность собствен ному отцу, желание, вернуть ему якобы украденные деньги и доброе имя. И, если судить непредвзято, это нельзя считать ни чем иным, кроме как благородством и верностью семейному делу.

Да, на многое можно смотреть с разных точек зрения, подумала Граси, и никогда с уверенностью не скажешь, где кончается добро и начинается зло.

С такими мыслями она и вошла в палату Маноло, где ее внимание сразу привлекло странное шипение. Поняв, что это просачивается воздух из непонятно каким образом открепившейся кислородной маски, Граси опрометью бросилась к кровати и прижала маску к лицу Маноло.

– Граси, – пробормотал он еле слышно.

Его пальцы сильно и нежно сжали ее ладонь, и внезапно Граси почувствовала, как теплое светлое чувство завладевает ее сердцем.

– Я здесь, – ласково прошептала она.

– Так и знал, что это заставит тебя поторопиться…

Он специально сорвал маску, чтобы привлечь мое внимание, догадалась вдруг Граси, не зная, что и подумать об этой выходке. Она взглянула на Маноло и тотчас оказалась в плену его обворожительной улыбки. В этот момент он был похож на ребенка, довольного исполнением очередного каприза. Но Граси знала, что это всего лишь видимость и за маской счастья скрываются страдание и мучительная боль.

– Тебя так долго не было, что я начал беспокоиться, как бы ты не забыла про меня. Я очень скучал без тебя, Граси.

– Маноло, – произнесла она с укоризной.

– Не надо ничего говорить. Просто побудь рядом.

В его голосе звучало столько нежности, что Граси показалось – попроси Маноло сейчас, и она останется с ним навсегда. Но она знала, что это всего-навсего очередная попытка удержать ее ради минутного удовольствия. Хотя…

– Мне нужно проверить твои рефлексы, – сказала она деловито.

Пальцы Маноло послушно сжимались и разжимались, и Граси, вполне удовлетворенная этим, принялась исследовать остальные части тела, не забывая задавать уже ставшие привычными вопросы. Казалось, Маноло был счастлив, что ее внимание сейчас полностью поглощено им.

– Замечательно. Все в полном порядке.

– Я и не сомневался, – добродушно заметил он. – После того, что мне пришлось пережить, мне уже все нипочем.

Внезапно, сама не зная почему, Граси спросила:

– Каково тебе пришлось, когда твой отец потерял авторитет в деловых кругах?

– Это было сущим адом, – поморщившись, признался Маноло. – Но сейчас я не хочу об этом думать. Настоящее кажется мне куда более важным. Не говоря уже о будущем. Кстати, хотел кое-что тебе сказать по этому поводу.

Пытаясь скрыть волнение, Граси поправила на Маноло одеяло.

– Я слушаю. Говори.

– Не хочу, чтобы ты подумала, будто я плохо отношусь к твоей мачехе, – начал он осторожно, – но ты должна знать, как и почему произошла эта авария. Я прекрасно помню, как все произошло. Просто я сказал Пилар, что между нами все кончено.

– Но почему?! – воскликнула Граси, не веря собственным ушам.

– Все это время она была любовницей Чарли. А я не люблю делить с кем-либо своих женщин.

Граси замерла. Значит, Маноло обо всем догадывался!

– Я предоставил ей полную свободу, но, думаю, что основным препятствием воспользоваться ею для Пилар послужила моя просьба вернуть чековую книжку.

Сердце Граси сжалось от жалости. Она хорошо знала слабости мачехи и представляла, что значила для нее подобная потеря.

– Ты уверен в их любовной связи?

– Да. Пилар как-то не вернулась домой, и оказалось, что всю ночь они провели вместе. Я отыскал ее и… Не буду уточнять, какую сцену застал.

– Можешь не продолжать, – пощадила его самолюбие Граси. – Тем более что мне уже известно об этом. Чарли буквально час назад во всем мне признался.

– И ты собиралась рассказать мне об этом?

– Конечно. Не знаю, смогла бы я сделать это сразу и прямо здесь, но я безусловно не собиралась продолжать держать тебя в неведении. Может быть, я подождала бы, пока ты почувствуешь себя лучше. Мне очень жаль тебя, Маноло, но они очень сильно любят друг друга.

– Это не является оправданием тому, – что они собирались сделать, – буркнул он.

– Конечно, – поспешно согласилась Граси, – мне так стыдно за них обоих! Наверное, когда я видела вашу ссору на улице, ты уже знал обо всем?

– Мы не ссорились. Я был вынужден накричать на Пилар, потому что она опять набралась. Возможно, алкоголь поддерживал в ней силы вести двойную игру. Нелегко, наверное, делить себя между двумя мужчинами, используя одного для получения средств к безбедному существованию, а второго для любви.

– Она была пьяна?! – не поверила Граси. – В десять утра?!

– Думаешь, я стану обманывать тебя? Неужели ты не догадывалась о ее алкогольных пристрастиях? Настроение Пилар напрямую зависит от количества выпитого ею спиртного. Вся квартира уже давно пропиталась запахом выпивки!

Так вот что это был за запах… – поняла Граси, вспомнив свой первый визит в квартиру мачехи. Да и само поведение Пилар свидетельствовало о ее нездоровом пристрастии. Иногда она без причины могла впасть в глубочайшую депрессию, а вечером уже пребывала в отличном настроении. Так что бутылка, найденная Граси между диванных подушек, наверняка была старательно припрятана.

– Я даже и не подозревала об этом.

– Ты здесь ни при чем, – успокоил ее Маноло. – Дойдя до такой степени алкогольной зависимости, люди уже не в состоянии останавливать себя. Им приходится тщательно скрывать свои пристрастия, чтобы другие не догадались об этом.

– И в ночь, когда я прилетела, Пилар тоже была пьяна?

– Да. Парадоксально, но поводом для этого был страх, что ты узнаешь о ее пагубном пристрастии.

– Так, значит, ты задерживал меня, чтобы выгородить ее?

– Да. Она считает, что алкоголь помогает ей чувствовать себя раскованной и свободной, но на самом деле он лишь усугубляет ее проблемы, и в конце концов, когда она поймет это, может быть уже поздно.

– Знаю. Но она не хочет понимать. Мне так жаль ее… Маноло, – Граси забеспокоилась, как бы ему не пришло в голову отыграться за то, что Пилар пыталась провести его, – не будь с ней строг, прошу тебя. Ты же знаешь, как она хрупка.

Его дыхание вдруг стало тяжелым и прерывистым.

– Хрупка, но тем не менее знает, как добиваться своих целей. Впрочем, не волнуйся, я хочу поскорее забыть все, что было связано с Пилар в моей жизни, и не собираюсь раздувать из этого историю. – Немного помолчав, он вздохнул и добавил: – Получается, она подвела нас обоих…

– Не знаю. Наверное, мне надо было поверить, когда ты говорил, что она не любит тебя. Теперь получается, что я ошибалась и доверяла не тому, кому следовало бы. Прости меня.

– Ничего. Все уже в прошлом. Я больше и не вспоминаю об этом. И надеюсь, что когда-нибудь мне удастся сделать так, чтобы ты иначе думала обо мне. Я не такой плохой, как ты думаешь.

На длинных ресницах Граси блеснули серебристые росинки слез.

– Я знаю. Теперь я понимаю, что никого нельзя считать абсолютно хорошим или абсолютно плохим. Люди таковы, каковы они есть, и все просто борются за собственную жизнь… иногда забывая про чужую.

– Кроме жизни тех, кого по-настоящему любят…

Это был явный намек на то, что Маноло решился сделать для своего отца шесть лет назад. И Граси не знала, достаточное ли это оправдание тому, на что он пошел ради спасения чести семьи.

– Мне надо идти, – пробормотала она, – зайду к тебе завтра утром.

– Я хочу, чтобы ты всегда была со мной. Завтра расскажи мне все о себе. Все, что ты пережила за все эти долгие годы.

Граси кивнула – то ли соглашаясь, то ли прощаясь, – и быстро вышла из палаты. Какие бы чувства ни испытывала она к Маноло, нельзя забывать о его железной несгибаемой воле, способности манипулировать людьми и эмоциями ради достижения поставленных целей. И теперь, несмотря ни на что, ей в первую очередь следовало контролировать себя и свои чувства во избежание повторения того, что однажды чуть не разрушило ее жизнь.

* * *

На следующее утро Маноло перевели из реанимации в обыкновенную палату, что было верным признаком скорого выздоровления. И как ни пыталась Граси себя сдерживать, его улыбка и обаяние сокрушали все преграды, заставляли ее забывать об осторожности и отдаваться закипающему внутри радостному чувству.

– Я уже заждался тебя! – бодро произнес Маноло, толкая колеса кресла-каталки, в котором сидел, навстречу Граси. – Представляешь, до того соскучился, что пришлось развлекать себя пением. Но теперь, надеюсь, ты немного побудешь со мной. Давай поговорим.

– Ты как избалованный капризный ребенок, желающий, чтобы его развлекали.

– А что мне еще остается делать? Такова моя роль. Я ведь – больной.

– Больные обычно не столь требовательны, особенно в том, что касается времяпрепровождения.

– Нет уж! Вот когда я засну, то можешь пойти и докучать кому-нибудь другому своими назиданиями, а пока ты со мной, – сказал Маноло, игриво и одновременно властно сжав ее руку в своей, – даже не думай никуда сбежать.

Сбежать? Оставить его? Такое Граси и в голову не могло прийти. Она смотрела на Маноло, и в ее сердце с новой силой начинало бушевать чувство, которое она считала навсегда раздавленным и не способным возродиться вновь. В ней опять просыпалась любовь.

– Ты молчишь или я становлюсь глухим?

– Я думаю.

Граси размышляла о том, сколь противоречивы ее чувства. Не осталось и следа от той слепой безоглядной влюбленности, которой она жила в юности, не тревожа себя излишними вопросами. Чувство, зарождавшееся в ней сейчас, было намного глубже и осознаннее, и именно теперь Граси понимала, что, не случись с Маноло этого страшного несчастья, она могла бы навсегда погубить свою любовь, руководствуясь указаниями уязвленной гордости.

Но именно сейчас ей все больше и больше становилось ясно, что любовь, которую она испытывала к Маноло, была намного сильнее, чем она могла представить. Конечно, в прошлом Маноло поступал во многом неправильно, и ей приходилось отвечать на его поступки ненавистью и клятвами отомстить. Но теперь, когда открылась связь между Пилар и Чарли, многое предстало перед Граси совершенно в ином свете и она начала осознавать, на что могут быть способны люди, убежденные в своей правоте.

Может быть, она слишком спешила прощать всех, и в особенности – Маноло. Но, зная, как тот привязан к своему отцу, она понимала, что он никак не мог смириться с обвинениями в его адрес и всеми силами пытался спасти его от порицания и дурной молвы. В любом случае, несмотря ни на какие обиды и перенесенные унижения, любовь все еще жила в самой глубине чуткого сердца Граси и теперь, казалось, как никогда была крепка и сильна.

– Граси! – вернул ее к действительности голос Маноло. – Через три недели меня выписывают, может, до этого времени тебе удастся уделить мне время и поговорить?

Под его выжидающим взглядом Граси почувствовала, как силы оставляют ее.

– Хорошо, – вырвалось наконец из ее пересохшего горла, – ты хотел услышать о моей жизни?

И она начала рассказывать Маноло обо всем, что случилось с ней за последние шесть лет, стараясь опускать печальные подробности и весело подтрунивая над собой. Маноло звонко рассмеялся, и этот смех наполнял сердце Граси теплотой и покоем. Он действительно выздоравливал, и все остальное не имело для Граси абсолютно никакого значения.

Ее рассказ подходил к концу, когда в дверь палаты постучали. Граси быстро отпустила руку Маноло, которую нежно сжимала.

– К тебе пришли, – сказала она бодро и улыбнулась входящей в дверь ослепительной красавице, несущей большую корзинку с фруктами.

– Изабелла! – радостно поприветствовал посетительницу Маноло, и Граси пришлось оставить их наедине.

Однако она сумела побороть ревность, лишь когда во время обеденного перерыва снова осталась с Маноло наедине.

* * *

Через три недели состояние Маноло не вызывало уже абсолютно никаких опасений и он уверенно шел на поправку. Но выздоровление приносило ему не только радостные мысли. Маноло понимал, что не сможет поступить с Граси так, как намеревался, и ломал голову над тем, что, отказавшись от мести, сможет сделать для отца, кроме того как ежедневно демонстрировать ему свою любовь и привязанность.

Он с превеликим трудом уговорил Граси присматривать за ним и после выписки, сославшись на то, что она самая лучшая сиделка, о какой только может мечтать любой больной. Чарли без возражений отпустил ее, надеясь, что Граси удастся найти способ убедить Маноло поправить финансовые дела клиники.

Вилла Морадильо привела Граси в восхищение.

– Изумительно, – прошептала она, – как жать, Маноло, что ты не можешь отчетливо видеть это!

– Мне совсем не обязательно видеть, образ дома живет в моей памяти.

Еще раз оглядевшись, Граси поняла, что отныне этот образ останется и в ее памяти тоже. Останется навсегда. Это было самое красивое место, в котором ей когда-либо доводилось бывать.

– Мне кажется, что я знаю здесь каждый клочок земли, каждую веточку… – сказал Маноло. – Я люблю эту землю так сильно, что, может быть, никто, кроме отца, не поймет всю глубину этой любви. Я хочу жить здесь и видеть, как мои дети растут и играют на этой земле…

Маноло умолк и задумался, казалось, совсем забыв о Граси, а ей вдруг пришла в голову мысль, что столь сильная любовь к семейному очагу может заставить Маноло пойти на что угодно, лишь бы сохранить его. Граси едва заметно поёжилась.

Она попыталась представить, какую женщину Маноло посчитает достойной себя. Ведь не каждая подойдет на роль жены и матери продолжателей рода, не каждая сумеет влиться в атмосферу этого дома, принять на себя вековые традиции и сложившиеся здесь устои. Наверняка это должна быть женщина, принадлежащая к тому же обществу, что и семья Морадильо. Граси нахмурилась, только теперь поняв, почему на протяжении всего того времени, пока они встречались, Маноло не только ни разу не пригласил ее сюда, но даже не упомянул о существовании этой виллы. Наверняка он просто опасался, что она смутит всех своей неуклюжестью.

И только теперь, когда она была не более чем больничной сиделкой, он без лишних опасений решился пустить Граси в дом. И Граси была уверена, что Маноло не будет стремиться показать ее гостям, а под каким-нибудь предлогом оставит одну или на худой конец позволит скромно присутствовать и следить, не нуждается ли он в какой-либо помощи.

– Что-то ты притихла, – заметил Маноло. – Если ты волнуешься перед встречей с моим отцом, то, уверяю тебя, напрасно. Он давно ждет повода познакомиться с тобой.

В последнем Граси сомневалась. Она и представить не могла, что старому Морадильо будет чрезвычайно приятно принимать у себя в доме женщину, которая носит ненавистную ему фамилию Наурес. Однако она оставила свои подозрения при себе.

– После того как ты распакуешь свои вещи, мы выпьем по чашке кофе, – добавил Маноло. – Прежде чем ты увидишься с отцом, мне нужно сказать тебе кое-что важное.

Граси по-прежнему молчала, с трудом сохраняя спокойствие. Встреча с Альберто могла оказаться роковой. Ей во что бы то ни стало надо убедить старика отговорить Маноло от необходимости дальнейшей мести. И только при условии, что он даст согласие, можно было предложить Маноло разделить с ней управление клиникой. Граси знала, что Альберто хорошо относился к ней до тех пор, пока не поссорился с ее отцом из-за финансирования клиники, и тогда Граси, как и вся семья Науресов превратилась для него в исчадие ада. Оставалось только надеяться, что долгие годы сделали свое дело и что Альберто во многом пересмотрел свои взгляды, в частности и по отношению к ней.

Услышав, что Маноло хочет поговорить с ней, прежде чем представить отцу, Граси насторожилась. Уж не собирается ли он прочитать ей краткий курс хороших манер? Она еле сдерживала нервную дрожь во всем теле.

Маноло же, будто не замечая ее смятения, как ни в чем не бывало, взял ее за руку и весело улыбнулся. Но страх до того сковал ее внутренности, что она не могла и думать о том, чтобы изобразить в ответ хотя бы подобие улыбки.

* * *

Когда Граси, распаковав свои вещи и приведя себя в порядок, вышла во внутренний дворик, где оставила Маноло, она увидела у фонтана мирно беседующих отца и сына Морадильо. Перемены, произошедшие с Альберто, показались Граси разительными. Он выглядел больным и одряхлевшим.

С минуту Граси стояла в раздумье, не решаясь ни прервать их разговор, ни повернуться и незаметно исчезнуть. Маноло заметил ее и сделал рукой знак подойти. Граси пришлось подчиниться, и, робко приблизившись к старику в инвалидном кресле, она со страхом взглянула в лицо Альберто, которое, казалось, не выражало ничего, кроме безразличия.

– Это Граси, отец, – представил ее Маноло, – помнишь, я говорил тебе, она ухаживала за мной в клинике…

Граси постаралась улыбнуться и протянула руку, но Альберто остался неподвижным, лишь моргнув ей в ответ. Потрясенная таким холодным приемом, она окончательно смутилась, мимолетно заметив, что Маноло тоже неловко.

– Я хорошо помню тебя, – наконец проскрипел Альберто.

– Конечно, он помнит тебя, Граси, – с готовностью заверил Маноло, торопясь подставить ей плетеное кресло. – Пожалуйста, сядь и не принимай на свой счет то, что он не может ответить тебе.

Только теперь Граси догадалась, что Альберто перенес инфаркт. Она уже без боязни взглянула на него и с участием спросила:

– У вас был инфаркт?

Старик кивнул. Сердце Граси переполнила жалость, и она заботливо наклонилась к старику с тем, чтобы нежно сжать его иссохшие кисти. Теперь она понимала, о чем Маноло хотел поговорить с ней прежде, чем представить отцу, и почему смутился, когда она внезапно прервала их беседу. Граси едва сдерживала подступающие рыдания. Она не могла смотреть на то, что осталось от некогда сильного и полного энергии человека, которого она помнила бодрым и жизнерадостным.

– Когда же это случилось? – тихо спросила Граси у Маноло.

Тот, взглянув на отца и не заметив никаких признаков недовольства, ответил:

– В тот же день, когда расследование обнаружило, что против твоего отца нет никаких улик.

Граси судорожно зажмурилась, а когда снова открыла глаза, то ничего не видела из-за слез.

– Мне жаль, – сказала она, пытаясь не всхлипывать, – мне действительно жаль.

От напряжения Граси почувствовала, как начинает кружиться голова. Только теперь она начинала осознавать, что Маноло решился на месть не из-за удовлетворения собственных амбиций. Болезнь, постигшая его отца, свела его с ума своей жестокостью и несправедливостью, и, видя, как тот день ото дня теряет по капле жизнь, он только и думал, что о достижении поставленной им задачи. Даже сейчас, когда ее отношения с Маноло потихоньку налаживались, Граси не была полностью уверена в том, что Маноло не затаил мысль о мести где-то в глубине своей души. Он мог лишь тянуть время, сохраняя всю свою решимость и пыл, и, возможно, очень скоро, когда дело, задуманное ее отцом, потерпит финансовый крах, он радостно воспримет это известие.

– Теперь ты понимаешь, почему я так спешил вернуться? – спросил Маноло.

– О да, конечно, – подтвердила Граси, и снова обратилась к Альберто: – Наверное, вы тоже очень беспокоились за здоровье сына. Но теперь поводов для волнения больше нет. Все в полном порядке, я присматриваю за Маноло лишь по настоянию врачей. Думаю, что в мои обязанности большей частью будет входить отговаривать его от работы и следить, как бы он не переутомился.

Граси улыбнулась, глядя на то, как Маноло заботливо сжимает немощную руку отца. Она не сомневалась, что между этими мужчинами всегда царило доверие и полное взаимопонимание и один всегда готов был прийти другому на помощь. Граси на себе испытала силу этой верности, ради которой в жертву приносилось все, включая и любовь.

– Отец, – произнес Маноло, усмехнувшись, – думаю, придется тебя оставить, прежде чем ты услышишь, как заботливые сиделки обращаются со своими больными в случае неповиновения, и… – он наклонился к самому его уху, – я уверен, что если я буду хорошо себя вести, то Граси позволит мне спуститься и поужинать вместе со всеми.

– Хорошо, но ненадолго, – подыгрывая ему, строго сказала Граси. – И учти: за столом ни капли спиртного, сразу после ужина – в постель! Для первого раза ты и так слишком много двигаешься.

Маноло лишь развел руками, показывая, что сопротивляться бесполезно.

– Видишь, – пожаловался он отцу, – даже в собственном доме приходится подчиняться!

– За тобой нужен глаз да глаз, – проворчала Граси, радуясь, что их шутливое препирательство веселит сидящего без движения Альберто.

– Вот и наш кофе, – бодро произнес Маноло, заметив приближающуюся служанку, несущую небольшой металлический поднос.

Медленно потягивая обжигающий губы кофе, Граси посвятила Альберто во все подробности лечения, которое Маноло пришлось пройти за время пребывания в клинике, а так же объяснила, какие меры собирается принять для его полного выздоровления.

Чтобы избавить Маноло от ненужных усилий Граси сама помогала Альберто подносить к губам чашку, не забывая и про поданные к кофе хрустящие булочки. После кофе она настояла, чтобы Маноло отправился отдыхать в свою спальню.

Все это время Альберто смотрел на Граси с явным одобрением, очевидно, по достоинству оценив ее хозяйственность и расторопность. Когда же Маноло оставил их, Граси, давно заметившая лежавший на коленях у старика томик стихов, поинтересовалась, не хочет ли Альберто, чтобы ему почитали. Получив утвердительный ответ, она взяла в руки книгу и забылась, погрузившись в проникнутые гармонией строки.

* * *

Войдя в спальню, Маноло первым делом приник к выходящему во внутренний двор окну, и долго не мог оторваться, поглощая взглядом сверкающие на солнце волосы Граси, ее стройную фигуру и изящные руки, сжимающие книгу.

Было одновременно удивительно и странно смотреть, как отец, находящийся рядом с дочерью своего заклятого врага, всем своим видом выражает удовольствие от льющихся из ее уст стихов. Маноло поражался, наблюдая, с какой заботой Граси подносила ко рту старика чашку и кусочки булочки. Забота сквозила в каждом ее движении, и Граси выглядела настолько естественной, что, казалось, и не знала, что можно иначе обращаться с больным и немощным человеком.

Насколько Маноло помнил, большинство людей, посещавших его отца, вели себя в подобных ситуациях стесненно и скованно, и лишь Граси не смущалась, что трогало Маноло до глубины души.

Вскоре во дворе появилась и Долорес. Граси тотчас же встала, чтобы помочь служанке, и Маноло, не желая быть замеченным, поспешил скрыться за занавеской.

Подойдя к кровати, он стал медленно готовиться ко сну, смутно ошущая, будто ему недостает чего-то, к чему он уже успел привыкнуть. С тоской оглядев многочисленные швы, рубцами выделяющиеся на его теле, он поспешил прикрыть их мягкой шелковой тканью пижамы.

Без дела провалявшись на постели добрый час, Маноло задумался о том, чем все это время занималась Граси. И стоило ему подумать о ней, как из соседней комнаты раздался шум открываемой двери. Сам того не ожидая, Маноло затаил дыхание в ожидании того момента, когда она окончит свои дела и войдет к нему. Так мог ждать только покинутый взрослыми ребенок, надеющийся, что кто-нибудь уделит ему внимание.

Он замер, уставившись в пространство, считая секунды, уходящие в пустоту. Нет, он не мог больше ждать…

* * *

Услышав шум, доносящийся из-за двери, Граси опрометью кинулась в спальню Маноло. Распахнув дверь, она застала его стоящим посредине комнаты и со страхом посмотрела в его застывшие в неподвижности глаза.

– Что с тобой?!

Услышав ее голос, Маноло лишь слабо повел головой, будто не вполне отчетливо осознавая происходящее. Граси пришла в смятение и, не зная, что предпринять, принялась тормошить его, надеясь таким образом привести в чувство.

– Маноло… Боже мой… Маноло, очнись! Скажи мне, что с тобой?! – Ее голос был готов сорваться на крик.

Глаза Граси были полны слез, уже готовых сорваться с темных густых ресниц. Да, она заботилась о нем. Но кто мог поручиться, что эта не была лишь забота сиделки о своем больном?

Маноло осторожно обнял Граси за талию. Граси дрожала всем телом, не в силах справиться с пережитым испугом. Маноло с силой прижал ее к себе и с наслаждением вдохнул запах струящихся по плечам волос.

– Да, вот так, – прошептала Граси, тоже приходя в себя, – дыши глубже…

Маноло был искренне тронут этой попыткой успокоить его, в то время как сама нуждалась в том же самом, может быть, ничуть не меньше.

– Расскажи мне, что произошло. Что с тобой?

– Ничего, – шепнул он за секунду до того, как прильнул к ее полуоткрытым губам.

Граси подалась ему навстречу, и вскоре они слились в долгом нежном поцелуе, смешанном с соленым вкусом текущих по ее щекам слез. В порыве страсти Граси полностью забыла о пережитом волнении, и вскоре ее руки ласково обвили плечи Маноло. Всем телом она прижималась к его сильной груди, и Маноло отчетливо различал учащающееся биение ее сердца.

На минуту он забылся, не веря собственному блаженству, но внезапно почувствовал, как Граси, вздрогнув, взволнованно отстранилась от него.

– Граси… – попытался он вернуть ее, не веря, что все кончено.

– Тебе… тебе плохо, – прошептала она, стараясь перевести дыхание. – Ты сам не знаешь, что делаешь. Это, должно быть, лекарства… Да, нужно срочно принять лекарства…

Она отпрянула от Маноло и, стараясь не смотреть на его обнаженную грудь, бросилась к столику, где были аккуратно разложены прописанные Маноло препараты.

– Тебе срочно нужно лечь в постель. Я имею в виду…

– Конечно, как скажешь, – пробормотал Маноло смущенно. – Прости, я действительно не знаю, что на меня нашло. Ты останешься со мной? На тот случай… если мне опять станет не по себе.

Он сам не мог понять, хитрит или действительно чувствует себя не в своей тарелке. Все, что Маноло знал, это то, что он готов был пообещать Граси все на свете, лишь бы она не уходила от него. Никогда не уходила. И это вовсе не было похоже на то безумное стремление удовлетворить сиюминутную прихоть, которое как-то овладело им. Он действительно желал разделить с Граси все – жизнь, чувства, счастье…

– Маноло!

– Что?

– Немедленно ложись в кровать, а я пока пойду распоряжусь, чтобы тебе принесли поужинать. Тебе нужна помощь?

Она от волнения слегка покусывала нижнюю губу, и Маноло едва сдержался, чтобы тотчас же не кинуться к Граси и не сжать в объятиях. Но он подавил свой порыв и, нахмурившись, буркнул:

– Я сам справлюсь.

Граси молча вышла из комнаты и вернулась лишь вместе со служанкой толкавшей перед собой столик с горячим ужином. Не говоря ни слова, они принялись за еду, но даже пикантный вкус божественно приготовленного блюда не смог оторвать Маноло от навязчивых мыслей, порождаемых близостью Граси.

Не в силах бороться с собой, он побледнел и решительно отложил вилку. Граси тотчас же заметила это и заботливо коснулась рукой его лба. Нежность и доброжелательность были написаны сейчас у нее на лице.

– Я так волнуюсь за тебя, – ласково произнесла она. – Наверное, тебя все-таки поторопились выписать.

Не осознавая того, что делает, Маноло взял ее руку и нежно поцеловал.

– Все в порядке. Я просто немного устал. – сказал он, отодвигая свою тарелку. – Ты почти ничего не съела.

– Я не голодна, – ответила она тихо.

– Ты беспокоишь меня.

– Беспокою?

Граси непонимающе смотрела на него.

– Я никак не могу понять одной вещи. Ты выбрала такую благородную профессию. Ты заботливая, чуткая и нежная женщина, но при этом, как мне кажется, довольно свободно относишься ко всему, что касается интимных отношений.

Граси недоуменно смотрела на него. Какое-то время она молчала, не зная, как реагировать на услышанное, но потом ответила совершенно спокойно:

– Ты ошибаешься. У тебя нет никаких оснований так обо мне думать. Если хочешь знать, ты был моим единственным мужчиной. Я обожала тебя, и мне казалось, что мы созданы друг для друга. Но ты безжалостно бросил меня, разбив мне сердце.

– Ты сама сказала, что давно не любишь меня, – напомнил Маноло, не спуская глаз с ее лица.

– Это был лишь способ отстоять мою гордость, – призналась Граси. – С тех пор, как ты ушел из моей жизни, у меня не было ни одного мужчины.

Глаза Маноло внезапно загорелись, и, рассмеявшись, он попытался притянуть Граси к себе.

– Глупая, – сказал он нежно, – ты обманывала меня все это время.

– Я знаю, что не нужно было ничего от тебя скрывать, – прошептала она, прижимаясь к нему, – но ты вел себя так, будто был мне чужим. У меня просто не хватало духу открыть тебе правду.

В ответ Маноло нежно прильнул губами к ее шее, а затем, обеими руками прижав Граси к себе, принялся осыпать ее лицо поцелуями.

– Я тоже скрывал от тебя правду. Я никогда не переставал любить тебя. Оставить тебя было самым трудным – и самым глупым! – поступком в моей жизни.

Граси чуть отстранилась, желая взглянуть ему в глаза, и Маноло нежно провел пальцами по шелковой коже ее щеки.

– Но тогда зачем ты…

– Я просто не мог продолжать встречаться с тобой. Ты должна это понять.

– Ты бы мог попросту все мне объяснить!

– Да и тебе не следовало просто так давать мне уйти. Но я был настолько уверен в своей правоте, что вбил себе в голову, будто наши отношения были лишь обманом. Для меня это был единственный способ прекратить наши отношения. Я был без ума от горя, когда у отца случился инфаркт. Он был так плох, что я боялся, что он умрет, если я вздумаю сказать ему, что все еще связан с тобой.

– Значит, ты бросил меня ради того, чтобы угодить ему?

Маноло нежно провел руками по ее волосам.

– Но ведь и ты оставалась на стороне своего отца, отказываясь верить всем моим доводам. Это глубоко ранило меня. Какое будущее могло быть у отношений, где отсутствовало главное – доверие?!

– Ты прав, – согласилась Граси, печально вздохнув.

– Когда я ворвался в твой дом, я хотел лишь одного – найти твоего отца и отомстить ему за все, что он сделал. И Бог знает, что бы случилось, если бы я застал его на месте.

– И тогда ты решил выместить всю ненависть на мне, – промолвила Граси грустно.