Текст книги "Игра начинается"

Автор книги: Кевин Джей Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Пэйнар, выведенный из себя, встал, упершись кулаками в бока.

– Неужели вы, ситналтане, ничего вокруг не видите, кроме своего уютного технического мирка? – Он обвел собравшихся пустыми глазницами. – Вскоре все ваши изобретения потеряют смысл. ТЕ решили прекратить Игру. Весь наш мир должен вот-вот исчезнуть, а я уверен, что вы и не подозреваете об этом!

Пэйнар ткнул в сторону Делраэля, Брила и Вейлрета:

– Эти люди сражаются – и они не сдадутся. Но Ситналта, кажется, не обращает внимания на опасность.

Майер, казалось, едва сдерживает гнев на проповедующего дикаря. Дирак же вежливо выслушал речь Пэйнара, сложив руки на животе.

– Неужели? И что же это за опасность? Вейлрет взглянул на Делраэля, и тот кивнул в знак согласия.

– Мы получили сообщение от Ведущей Мелани, в котором говорилось о враждебной силе, появившейся на востоке. Мы отправились на север, чтобы попросить помощи у Сардуна, и он создал Реку-Барьер, преградившую дорогу опасности. А взамен мы обещали вызволить его дочь Тарею, которую похитил дракон. Но недавно мы узнали, что Скартарис – это не просто враг, это не какая-нибудь армия. Так что вряд ли Реки-Барьера будет достаточно, чтобы остановить разрушение Игроземья.

Кто-то засмеялся. Ситналтане перешептывались о “суеверных дикарях”. Профессор Верн подергивал свою длинную бороду. Профессор Франкенштейн прикусил губу.

Майер закатила глаза.

– Вы что, хотите сказать, что великий Страж Сардун не мог справиться с драконом?

– Но ведь Ситналте тоже не удалось уничтожить Трайоса, – заметил Пэйнар. Майер замолчала:

– ТЕ решили прекратить Игру. Я знаю это наверняка, потому что я был с ними. Я случайно увидел их за работой и тут же потерял зрение. – И в доказательство своих слов Пэйнар повернул к ситналтанам пустые глазницы.

Профессор Верн поднялся, как обычно почесывая буйную шевелюру:

– Что это за враждебная сила, там, на востоке? И где именно она находится?

Пэйнар повернул голову в том направлении, откуда раздался голос изобретателя.

– Она накапливается на северо-востоке, в горах за городом Тайре. ТЕ прозвали эту силу Скартарис. Она должна поглотить всю энергию Игроземья, срывая гексагоны с карты и выбрасывая их в пустоту.

Верн снова почесал умную голову и хмыкнул. Он переглянулся с Франкенштейном, и его молодой коллега, пожав плечами, кивнул. Профессор Верн глубоко вздохнул. Его глаза приняли отрешенное выражение.

– Господа, мы еще не объявляли о наших последних открытиях, так как не имели точной информации, чтобы сделать определенные выводы. Однако наши мониторы выявили сильнейшую энергетическую аномалию на северо-восточном краю карты. Мы с Франкенштейном не смогли найти этому объяснение, но вот наши уважаемые путешественники выдвигают гипотезу, соответствующую полученным данным.

Берн скрестил руки на груди.

– Поскольку у нас нет доказательств обратного, научная методология подсказывает мне, что нам не следует пренебрежительно относиться к заявлению наших гостей.

Дирак недовольно заерзал, но даже он не осмелился противоречить великому профессору Верну.

– Ну и славно, – подытожил Делраэль. – Вы нам поможете или нет?

* * *

Поднялся ветер и натянул веревки, сдерживающие огромный, наполненный газом шар. Стоя внизу, Вейлрет рассматривал дно плетеной корзины, качавшейся в воздухе. Шар был сделан из яркой белой, синей и красной материи, покрытой непромокающей пленкой и обвитой веревками, которые крепились к тросам, ведущим вниз, к корзине для пассажиров. На корзине была выведена цифра “VI”.

Верн объяснил весьма простое устройство шара: это – огромный мешок, наполненный газом, который легче воздуха, благодаря чему появляется подъемная сила. Но Вейлрету было не по себе от мысли, что ему придется довериться чему-то настолько непрочному.

– А что значит “VI”? – Он указал на корзину.

Верн застенчиво улыбнулся.

– Первые пять летных попыток не увенчались успехом, – спокойно объяснил Франкенштейн.

Воин и старый Недоволшебник уже забрались в корзину и поглядывали на собравшуюся внизу толпу. Корзина, удерживаемая веревками, раскачивалась при любых движениях пассажиров. Даже на непослушной КЕННОК-ноге Делраэль сумел подняться по веревочной лестнице, осторожно переступая с одной провисающей ступеньки на другую. За ним вскарабкался Брил. При этом он часто поглядывал вниз, и было заметно, что ему не по себе. Побледневший и осунувшийся, он наконец залез в корзину.

Вейлрет подумал о том, кто из них станет воздухоплавателем. Пэйнар безошибочно повернулся в сторону Верна. Если профессор прав, то двое путешественников смогут перенестись на этом огромном шаре через многие гексагоны океана на остров Роканун…

– Мы запускали пробные воздушные шары, – сказал Верн, – небольшие и, конечно, без людей. На них были детекторы для определения преобладающих ветров. Поэтому теперь мы знаем, какую надо набрать высоту, чтобы попасть на остров. Так вот, как только экспериментальные шары удалялись на значительное расстояние от Ситналты, их детекторы выходили из строя. Впрочем, мы собрали достаточно данных, чтобы быть уверенными в результате.

– Детекторы выходили из строя? – обеспокоенно спросил Вейлрет.

– Да, но нет оснований полагать, что с шарами тоже что-то случалось, – тут же добавил Верн.

– Не отвлекайся от темы, Жюль, – вмешался Франкенштейн. – Важно, чтобы наши гости поняли все правильно. Видите ли, атмосфера – это сложное дело. Воздух перемещается как горизонтально, так и вертикально. На различных высотах преобладают разные воздушные ТЕЧЕНИЯ. – Молодой профессор пристально посмотрел на Делраэля и Брила, как бы проверяя, врубаются ли они в тему. – Вам придется регулировать высоту. Можно будет сбросить балласт – мешки с песком, привязанные вдоль борта корзинки. Скорее всего, время суток тоже повлияет на высоту: когда солнце нагреет газ, он расширится и потащит вас вверх. Спустя какой-то срок значительная часть газа улетучится из шара. Чтобы удерживать высоту, вам придется сбрасывать мешки с песком.

Задрав голову, профессор Верн еще раз обозрел свое творение, и его глаза засверкали.

– Я создал этот шар для большого приключения, для экспедиции, которая смогла бы изменить взгляд ситналтан на жизнь. – В голосе Верна засквозила тоска. – "Я хотел бы отправиться в это чертовски захватывающее путешествие. Но я слишком стар, а мои сограждане боятся покидать регион Ситналты, ведь вдалеке от нее перестают действовать Научные Правила.

С надеждой во взгляде Франкенштейн посмотрел на четырех путешественников.

– Никто не хотел испытать это изобретение, потому что мы не в силах управлять движением шара и не можем гарантировать его возвращение. Используя данные наших мониторов, расположенных вокруг Ситналты, мы определили, на какой дистанции от города еще действует техника. Естественно, мы определили минимальные расстояния. Вы ведь понимаете, мы не можем полагаться на показания приборов, расположенных в пограничных районах.

Молодой профессор прищурился, глядя на шар. Ветер бросал аэростат из стороны в сторону, как бы проверяя крепость удерживающих его веревок.

– – Мы не решились преодолеть пределы нашего региона на этом шаре. Представьте себе, что может случиться, если при пересечении границы гексагона перестанет действовать сам принцип физики, благодаря которому шар держится в воздухе. Аэростат камнем полетит вниз.

– Сие не доказано! – прокричал Верн в защиту своего изобретения.

– В этом шаре нет ничего механического, никакого устройства или технического приспособления, которое могло бы выйти из строя. Я повторяю, мы могли бы облететь весь мир, вместо того чтобы торчать на одном месте, как слизняки!

– Но никто не захотел испытать эту гипотезу, – напомнил Франкенштейн, не заводя спор. – До настоящего времени.

Делраэль был не в силах отвести взгляд от вздымающегося над ним яркого пузыря. Потом закинул голову, глядя в бездонное небо: как оно примет визитеров с земли? Наконец потянул за крепкие веревки.

– Мы все тут не поместимся, – осторожно заметил Брил.

– Это уж точно, – согласился Франкенштейн, – только двое. Можно попробовать и втроем, но тогда шансы на успех значительно уменьшатся.

– Ни в коем случае! – возразил Верн. – Условия этого испытания должны быть идеальны, мы должны определить как можно больше параметров воздухоплавания. Лететь могут только двое, а остальные подождут на земле. В противном случае перегрузка серьезно исказит результаты эксперимента. Перегруженный шар может закончить свое путешествие даже до пересечения технологической границы.

– Ты прав, – согласился Франкенштейн. Присутствовавший тут же Дирак стал переходить к делу:

– Дорогие гости нашего города. Вы просили о помощи, мы ее предоставили. Двое из вас могут полететь на этом шаре. А остальные останутся здесь.

Верн пошарил в кармане, вытащил тикающие часы и отдал их Франкенштейну. Потом выудил игральные камни.

– Если хотите, можете использовать мои многогранники, чтобы решить, кто из вас остается.

Тут же у Франкенштейна в руках оказалось небольшое приспособление для автоматического встряхивания камней.

Вейлрет покачал головой, кладя руку на запястье Брила, собравшегося было взять многогранники:

– Давайте основательно прикинем. Мы не можем предоставить решение случаю.

Воцарилась тишина, которую нарушил Пэйнар:

– Лично я хочу остаться. Мне нужно.., кое о чем попросить ситнальтцев. – Больше он ничего не добавил.

Делраэль уставился на шар, потом перевел взгляд на Недоволшебника. В серых глазах воина читалось волнение.

– Брил, хочешь не хочешь, а придется тебе лететь. Единственное настоящее оружие против дракона – это твой Камень Воды.

Вейлрет тем временем наблюдал за движениями брата. Тот все время потирал ногу, и чувствовалось, что ему больно.

– Дел, как твоя деревяшка?

Делраэль, повернувшись к Вейлрету, постучал по протезу из КЕННОК, и тот издал вполне деревянный звук.

– Я совсем не чувствую ногу, даже не могу согнуть. Ведь здесь нет магии, которой живет это дерево. – Его лицо посерело. Вейлрет вдруг осознал, что его брат ужасно напуган, но держит свои чувства при себе. – Я боюсь, что моя замечательная нога скоро отвалится.

– Тогда решено. Тебе нужно немедленно выбираться с территории, где властвует наука. Я останусь с Пэйнаром. Может быть, я чему-нибудь здесь научусь.

На прощание братья обнялись.

Заработали топоры, разрубая веревки. Бело-сине-красный шар взмыл в воздух, словно выпущенная из невидимого лука стрела. Делраэль и Брил перегнулись через край корзины, но тут же отпрянули, схватившись за веревки: шар набирал высоту.

Вейлрет следил за аэростатом, вскоре превратившимся в едва различимое пятнышко на голубом небе. Ему было одиноко в этом незнакомом городе, полном людей с совершенно другими взглядами на жизнь, чем у него.

И тут историк увидел, каким неповоротливым был огромный красочный шар, предоставленный на милость ветрам. Если огнедышащий дракон издали заметит его приближение, Делраэль и Брил ничего не смогут поделать. А еще профессор Верн предупредил, что невидимый газ в шаре легковоспламеним.

Глава 11
Глаза Пэйнара

"В Игроземье все подчиняется Стохастическим Правилам, случайному распределению значений игрального многогранника. Не исключено, что произойдут как раз самые неожиданные события, а наиболее вероятные не случатся вовсе. Располагая достаточной информацией, мы в состоянии многое предсказать, но мы не можем быть до конца УВЕРЕННЫМИ”.

Профессор Верн. Полное собрание сочинений

Город погружался в сиреневые сумерки, заполненные солоноватым запахом тумана, тянущегося с недалекого моря. Туман аккуратно окутывал улицы Ситналты, проползая между стенами домов. Вейлрет стоял у окна своей комнаты на втором этаже. После ужина они с Пэйнаром остались одни. Путешественники уже не вызывали прежнего интереса, и жители города погрузились в свою обычную суету.

Вейлрет видел сейчас, как горожане карабкаются по лестницам, чтобы зажечь фонари, стоявшие на каждом углу. Свет уже горевших фонарей паутиной расползался по извилистым улицам. Кроме приглушенных разговоров фонарщиков, ничего не осталось от усердно шумящего дня – большая машина Ситналты замерла на ночь.

Вейлрет принюхивался к туману, думая о Бриле и Делраэле, уносимых шаром профессора Верна.

Пэйнар лежал на упругом матрасе у стены и размышлял. Слепой прислушивался, нюхал воздух, все его чувства были напряжены. Когда Вейлрет замечал это, ему становилось не по себе.

С другой стороны, любой, кто взглянул на ТЕХ и остался при этом жив, имел право на причуды, – Вейлрет, – заговорил Пэйнар, не поворачивая головы. – Тебе легко с людьми. Ты всегда.., был такой общительный?

Молодой человек закрыл жалюзи и отошел от окна. Он задумался над вопросом, стараясь отгадать, к чему клонит Пэйнар.

– Видишь ли, я вырос в Цитадели, там всегда было полно людей.

Пэйнар неподвижно лежал на кровати, не произнося больше ни слова. Вейлрету показалась неприятной эта тишина, и он снова заговорил:

– Делраэль, например, может завести толковищу с кем угодно, он у нас говорун еще тот. Но это не столь уж важно. Он никому не влезает в доверие и предпочитает не зависеть от кого-либо.

– А Брил? – спросил Пэйнар. – Вы неплохо повоевали вместе против Призраков. Вейлрет пожал плечами:

– Брил откроется не каждому. Да, мы с ним друзья, хоть у него и есть свои причуды. При определенных обстоятельствах он всегда придет на помощь. Особенно теперь. Этот поход явно ему на пользу. Он снова чувствует себя полезным. В голосе Пэйнара послышалась тоска:

– Жаль, что я раньше не встретил таких людей, как вы. – Он сел, повернувшись к Вейлрету безглазым лицом. – Я стал Чистильщиком, потому что мне хотелось быть подальше от людей. Одному и подальше. Это, наверное, потому, что мой отец был жесток: едва я научился ползать на четвереньках, как мне пришлось вкалывать за семерых. Моя мамаша позволяла ему избивать детей, да и себя в придачу. Они оба погибли, когда сгорел наш дом: отец был мертвецки пьян и дрыхнул, а мать побежала его вытаскивать. Остальные жители деревни вышли посмотреть на пожар, но никто даже не двинулся помочь.

Женщина, на которой я хотел жениться, выбрала другого – он был богат, сколотив себе состояние на азартных играх. Она его не любила, но объяснила свой разрыв со мной тем, что одной любовью сыт не будешь. В итоге я стал посмешищем всей деревни.

Вейлрет поежился. Он и сам не знал, хочет ли слушать признания бывшего Чистильщика. Ему не слишком хотелось вникать в вихрь чужих переживаний.

– Итак, я стал охотником и скитальцем. Незадолго до этого я столкнулся с бандой – Отрядом Черного Сокола. Это был яркий пример всего низменного, на что способна человеческая природа. Он уничтожал ВСЕ нечеловеческие расы в Игроземье, даже самые миролюбивые. Мне было стыдно за своих соплеменников, хотя всепоглощающей ненависти я не испытывал. Я просто хотел остаться один. Позже я обнаружил, что могу приносить пользу, выискивая изделия старых Волшебников. Мне не нужны были деньги, хоть я и зарабатывал на своих находках, мне необходим был смысл жизни, какая-то цель. Я обследовал Горы Призраков, добирался до Ледяного Дворца Сардуна и даже спускался к Ситналте. Потом я наткнулся на заброшенную крепость слаков и на Призраков. А теперь у меня нет глаз, мир наш обречен, и я по-прежнему один. Однако, наблюдая за вами, за вашим поведением и нежеланием сдаваться, я ощущаю отклик в своем сердце. Это странное чувство.

Вейлрету стало неловко, его смущало, что малознакомый человек излил перед ним всю душу.

– Пэйнар, почему же ты решил остаться здесь, в Ситналте? Когда мы решали, кто полетит на шаре, ты сказал, что чего-то хочешь от ситнальтцев. И в то же время ты ясно дал понять, что горожане тебе не по вкусу.

Слепой верзила встал с кровати и, безошибочно определив направление, подошел к окну. Он открыл жалюзи и вдохнул тяжелый влажный воздух. В сгустившемся тумане газовые лампы фонарей выглядели как масляные плошки.

– Я попробую подбить этих самых профессоров на то, чтобы они сделали мне новые глаза.

Брил до того стискивал края корзины, что прутья врезались ему в ладони. Его тяготила та высота, на которой они находились, тем более что сами изобретатели шара предусмотрительно отказались полетать на нем.

Канаты скрипели под тяжестью пассажиров и от постоянно меняющейся температуры воздуха. “Если уж и играть в азартные игры, то с камешком, а не с собственной жизнью”, – резонно подумал Брил. Недоволшебник уповал на то, что продукция ситнальтских гениев развалится не скоро. Но все равно ему казалось, что он слышит звук вылетающего газа. То и дело какие-то органы тела замирали, предчувствуя падение.

Путешественники летели, отдавшись воле ветра; воздух вокруг был спокоен. Хотя движение шара казалось практически неуловимым, вскоре три гексагона города Ситналты остались позади. Дома становились все меньше, горожане все более смахивали на крошечных букашек, и путешественники спокойно плыли вперед с какой-то неуловимой скоростью, отчего у Брила кружилась голова. В неподвижном воздухе он все еще различал лязгающие звуки Ситналты, обрывки разговоров, доносимые какими-то ветерками, шум фабрик.

Делраэль двигался вдоль края корзины, наблюдая за сменяющимися внизу картинами ландшафта. От его постоянных переходов шар раскачивался, и Брилу становилось от этого дурно. В конце концов он попросил Делраэля куда-нибудь приткнуться.

Под ними неровные края суши врезались в море, переходя в сплетения голубых гексагонов. Вдали, на расстоянии трех гексагонов, на фоне воды уже выделялся остров Роканун.

Брил не мог определить, поднимаются они или нет. Море под ними казалось таким далеким, что различить, становится ли оно меньше, было практически невозможно. Сквозь прутья корзины Недоволшебник видел весь путь, который ему пришлось бы покрыть в случае падения. Он зажмуривался, но это тоже не помогало, потому что тогда воображение начинало рисовать ему еще более жуткие картинки. Наблюдая за очертаниями острова Роканун, он заметил, что шар сносит в сторону.

– Скорее всего, мы начали отклоняться от курса, – сказал Делраэль. – Прежде мы двигались в нужном направлении, это точно. Может быть, если мы немного поднимемся, то как раз попадем в нужное воздушное течение, которое принесет нас ровнехонько к острову. А ближе к вечеру мы начнем спускаться. Так сказал сам профессор Верн.

Делраэль развязал один из мешков с песком и стал высыпать его содержимое. Брил перегнулся через край корзины, глядя на рыжие крупинки, исчезающие в воздушном пространстве. Затем ему показалось, что шар прямо подбросило кверху.

– Ой, не так много! А то мы попадем на Солнце.

Делраэль снова завязал мешок.

День был в самом разгаре, и солнце шло к западному краю Игроземья. На дальнем конце острова, словно громадный нарыв, возвышался спящий вулкан Рокануна – Гора Антас. Далеко внизу кружились чайки. Брил каждую минуту ждал появления летящего, огнедышащего, клыкастого, чешуйчатого…

– Смотри! – Делраэль покрутил КЕННОК-ногу, взбираясь на край корзины. – Я снова могу ею распоряжаться! – Он был так рад, что готов был сплясать. Однако это оказалось затруднительным, потому что громоздкий металлический бак занимал почти все пространство корзины. В этом баке хранился под давлением запас загадочного легкого газа для их обратного путешествия.

Недоволшебник широко раскрыл глаза:

– Если магия вновь ожила в твоей ноге, значит, мы пересекли технологический барьер.., а наш шар, между прочим, не развалился! – Брил вытер пот со лба и с облегчением вздохнул.

Спустя несколько часов перед ними четко вырисовался Роканун. Попав в воздушный круговорот, шар бесцельно кружил над громадным островом. Путешественники не могли направлять движение своего транспортного средства и болтались над первым гексагоном суши у берега. Однако в наступающих сумерках шар начал снижаться.

Делраэль занялся выпуском лишнего газа. Он с легкостью взобрался по веревкам на оболочку шара, и деревянная конечность не была ему помехой. Делраэль, как учил его Верн, открыл запечатанные клапаны, расположенные по обеим сторонам аэростата. Газ должен был выходить медленно, чтобы шар не стало кружить. Бело-сине-красная материя все более морщинилась, в то время как шар торопился к земле. Оставшийся в корзине Брил, перекрикивая шипение выходящего газа, помогал Делраэлю регулировать спуск.

Покачиваясь, корзина опустилась на коричневую прибрежную траву, при этом Брил вывалился наружу. Еще не весь газ вышел из шара, поэтому он снова оторвался от земли, подхваченный порывом ветра. Недоволшебник с криком: “Стой, пузырь!” вцепился в край корзины, и его потащило, да так, что волочащиеся ноги оставляли бороздку на земле. Делраэль же скользил по бело-сине-красной оболочке, медленно опускавшейся на землю, словно огромное покрывало. Наконец движение прекратилось. Брил, задыхаясь, выкарабкался из-под шара и стал отряхиваться.

Волны океана разбивались о скалы прибрежного гексагона. Ветер был порывистый, но не холодный. Насколько хватало глаз, на мрачном острове не видно было ни души.

– Помоги мне перетащить шар к той высокой скале. Там мы его спрячем. По крайней мере, попытаемся. Пока в нем еще есть газ, мы сможем его двигать. – Делраэль взялся обеими руками за хлопающую на ветру оболочку и потянул что было силы, краснея от натуги. – А потом мы хорошенько выспимся, если представится возможность.

– Надо как следует всхрапнуть, ведь завтра нам предстоит освободить Тарею.

* * *

На следующий день рано утром Майер снова повела Вейлрета и Пэйнара на центральную площадь Ситналты. Брызги фонтана все так же взмывали в воздух. Водяные часы медленно и регулярно наполнялись, с точностью показывая время.

А появилась Майер в комнате, предоставленной странникам, на рассвете, когда город только начал просыпаться. Вейлрет еще просматривал девятый сон – Ведь наконец добрался до настоящей постели после стольких недель ночевок на земле. “Жаворонок” Пэйнар сидел на своем матрасе и что-то обдумывал. На стук Майер он тотчас открыл дверь.

– Мой отец попросил меня показать вам то, чего вы еще не видели. – Изобретательница явно была не в восторге от такой идеи. – Но, между прочим, меня ждут вычисления.

– А вы уверены, что мы жаждем что-то увидеть? – спросил Пэйнар.

Майер удивленно вскинула брови, но не потому, что насчет “увидеть” ей сказал безглазый странник.

– Еще бы, конечно уверена.

Когда они втроем вышли на вымощенные шестигранным булыжником улицы, воздух был вновь полон лязгающих звуков. Пэйнар держался за локоть Вейлрета.

– Для начала я покажу вам нечто важное. – Майер указала на невысокое здание с красивой массивной дверью, по обеим сторонам которой стояли колонны с замечательной лепкой. Здание было похоже на древнюю резиденцию какого-нибудь Волшебника. – Там внутри находится то, что наполняет гордостью всех ситнальтцев.

– А что это? Список семидесяти изобретений вашего отца? – поинтересовался Вейлрет.

Майер недовольно покосилась в его сторону. Они вошли в здание, внутри которого было много ярких драпировок и мебели, украшенной искусной резьбой. На пьедестале у дальней стены стояла книга в кожаном переплете с пожелтевшими страницами. Из стены торчали две медные загнутые трубки и излучали газовый свет, отбрасывающий блики на важную книгу.

– Это – манускрипт, созданный великим ученым Максвеллом. В нем он выводит первый набор Великих Правил – уравнений, описывающих электромагнетизм. – Она выжидающе посмотрела на Вейлрета, Но тот явно не понимал, о чем, собственно, идет речь. Майер нахмурилась. – Кроме того, эта книга – руководящее и направляющее учение для Ситналты. Максвелл делает в ней вывод о том, что нам нужно отбросить суеверия и отказаться от магии, потому что они приносят Игроземью только боль и разрушения. Один из ТЕХ, по имени Скотт, изменил Правила для нашего региона и предоставил его жителям доступ к техническим знаниям. Разве вы никогда не считали несправедливым, что не можете пользоваться магией из-за отсутствия в ваших жилах крови Волшебников? Волшебство – лишь для избранных, техника же – для всех.

– Техника имеет силу только в Ситналте, – возразил Пэйнар.

Вейлрет в смущении кусал губы, не желая вступать в беседу. Ему неприятно было сознавать правоту Майер.

– Да, я всегда думал, что это несправедливо. Сам я не могу пользоваться магией, хотя знаю о магии больше, чем любой Волшебник.

Майер улыбнулась ему. Вейлрету ее улыбка показалась снисходительной, хотя он не был в этом уверен.

– Когда мы приняли основной вывод Максвелла, то решили сосредоточить силы на продвижении науки, развитии техники и улучшении человеческой расы. Мы решили изолировать себя и не ввязываться ни в какие войны. Я открою вам секрет… – Она понизила голос:

– Мы работаем над тем, чтобы совершить свое собственное Превращение! Механическим путем! Без волшебства.

Ее глаза блестели. Вейлрет подумал, что такова величайшая мечта героев человеческой расы. Но она никогда не сбудется, если Скартарис уничтожит Игроземье.

Майер протянула тонкие пальцы к драгоценной книге, но так и не решилась дотронуться.

– У каждого жителя нашего города есть копия книги Максвелла с примечаниями. Ее перепечатывали несколько раз, но это – оригинал манускрипта, написанного самим великим Максвеллом. – В голосе Майер прозвучало благоговение.

Вейлрет улыбнулся ей, как улыбаются при виде шалостей ребенка.

– Значит, вы якобы отказались от суеверий, да? Но твое поведение по отношению к этой книге как раз очень напоминает религиозный трепет.

Майер покраснела.

– Ты путаешь благоговение перед авторитетом, а также глубокое уважение к источнику знаний с какими-то глупыми суевериями.

– Есть ли разница между слепым благоговением и глупым суеверием? – подначил Пэйнар.

– Безусловно! – отрезала Майер. – Пойдемте со мной.

Она вытолкала гостей обратно на свет. А затем, кипя от гнева, стала бормотать чуть ли не себе под нос:

– Думанье – вот основное наше занятие. Идеи – вот наша главная продукция. Один из ученых Ситналты выдвинул логически обоснованную гипотезу причин возникновения границ между гексагонами. Он предположил, что это проявление упорядоченной кристаллической структуры, лежащей в основе земной коры. Вы только подумайте! Сколько интуиции и воображения понадобилось для выдвижения такой гипотезы, а теперь это стало очевидным.

Пэйнар промолчал, но Вейлрет кивнул:

– Никогда даже не думал об этом.

– А вот мы думаем обо всем, – справедливо похвастала женщина.

Она провела странников в главную комнату другого здания. Десятки людей стояли вдоль столов, протянувшихся от одной стены до другой. Стоя плечом к плечу, горожане бросали многогранники в специально отведенные для каждого деревянные коробки. После каждого броска ситналтанин щепетильно отмечал результат в блокноте, лежащем рядом с его рабочим местом, и снова повторял бросок. Громыхание и бряцание тысяч камней о донышки деревянных коробок словно громом отдавалось в ушах Вейлрета.

– Мы собираем данные, – сказала Майер, повысив голос. – Наступит день, и мы узнаем правду о загадочных Правилах Теории Вероятностей. Тогда весь мир будет у нас в руках.

* * *

Майер стояла, подперев руками бока и разминая их своими длинными пальцами.

– Не будете ли вы так любезны сообщить, зачем вам понадобилось видеть профессора Верна и профессора Франкенштейна? Вы же знаете, они очень заняты.

Пэйнар повернул к ней ничего не выражающее лицо:

– Я предпочитаю объяснить это им самим. Майер была ужасно расстроена реакцией экскурсантов и их поведением во время демонстрации достопримечательностей.

– Вы должны выказывать нашим гениям должное уважение! У нас есть все основания подозревать, что один из ТЕХ, по имени Скотт, напрямую манипулирует обоими профессорами. Они очень важные фигуры. Они важны для нас и для всей Игры. Им некогда заниматься вашими глупостями…

– Нам, Майер, ваши гении нужны не для глупостей, – решил вмешаться Вейлрет. Ему показалось, что собеседница как будто чего-то пугается, когда начинает говорить о Верне и Франкенштейне. – Правда. – Вейлрет сделал попытку улыбнуться ей. Похоже, она не знала, как на это отреагировать.

Майер повернулась и вышла из здания. Им ничего не оставалось делать, как последовать за ней.

Вдруг она остановилась и тихо заговорила:

– Раз вам не нравятся те места, которые я показываю, значит, я не такой уж хороший гид. – Она напустила на себя чопорный вид. – У меня есть более важные дела, чем развлекать вас. Если вы не сможете самостоятельно вернуться в отведенную вам комнату, обратитесь за помощью через любое переговорное устройство.

Она быстро зашагала прочь и свернула за угол прежде, чем Вейлрет успел что-либо сказать.

– Очень на них похоже, – заключил Пэйнар. Вейлрет нахмурился, сбитый с толку:

– Думаю, она просто не привыкла к тому, что их хваленые изобретения не вызывают должного восхищения. Возможности ситналтанской техники действительно потрясают, особенно тех, кто не способен пользоваться магией – меня в том числе. Но когда мы задаем ей вопросы, она сразу теряется. По-моему, она нас опасается.

– Как школяр, который тараторит зазубренный урок и боится, что кто-то его собьет. Будем надеяться, что с профессорами нам повезет больше.

Вейлрет и Пэйнар стояли как громом пораженные среди хаоса, царящего в лаборатории Франкенштейна и Верна. Повсюду валялись полуразобранные механизмы, полусобранные приборы или просто куски арматуры, и все это сдабривалось запахом масла. Уравнения змеились по всем стенам, вылезая даже на кирпичи – досок явно оказалось недостаточно.

Профессор Франкенштейн низко склонился над столом, освещаемым яркой газовой лампой, и что-то препарировал. Около него лежала огромная раскрытая книга, где он тщательно делал пометки. Со своего места Вейлрет смог рассмотреть детальные зарисовки частей тела и коричневые пятна засохшей крови на бумаге.

Профессор Верн сидел на табуретке вдали от рабочего стола, покуривая трубку и устремив взгляд в пространство. Вокруг его бороды витали клубы серого табачного дыма, придавая изобретателю какой-то зыбкий вид. Верн повертел большими пальцами, уставившись на вошедших. Затем в некотором удивлении поднялся:

– Добро пожаловать, путешественники! Простите меня, я задумался.

Франкенштейн ненадолго оторвался от своего занятия, взглянул на пришельцев и снова вернулся к скальпелям и пилам.

Глаза Верна загорелись:

– У вас есть новости о шаре? Вейлрету стало неловко:

– Мы пришли посмотреть, как вы делаете одно за другим важные изобретения. Верн развел руками:

– Ну, как видите, мы с Виктором неплохо сработались. Можно сказать, друг друга дополняем.

Мы создаем машины, имитирующие деятельность живых существ. Причем он разбирается с принципами их, так сказать, устройства, а я создаю аппаратуру, основывающуюся на тех же самых принципах.