Текст книги "Отважная Дестини"

Автор книги: Кэтти Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

– Ты уверена, что ничего страшного не случится, если мы останемся здесь?

– Не будь таким трусишкой. – Дестини шагнула в густую чернильную темноту и потянулась к руке, которая обвила ее за талию и притянула к себе.

– Трусишка? Я? Твой отец думает иначе. – Кэллум спрятал лицо в ее волосах. – Вообще-то, – довольно пробормотал он, щекоча ей ухо своим дыханием, – мистер Фелт говорил, что тебе повезло, когда ты встретила меня.

– Он мог заблуждаться. – Она блаженно улыбнулась. В поселке все спали, но только не здесь, снаружи, где ночные животные вышли поиграть и громко переговаривались в тишине ночи.

Они медленно шли, обнявшись, к одной из трех скамеек, которые были недавно поставлены под раскидистым деревом, защищая от безжалостного солнца женщин, которые рукодельничают в течение дня.

Девять месяцев изменили многое. Изменился и поселок, где были улучшены жилищные условия, а также увеличено число персонала, который восполнит отъезд Генри, Дестини и, в скором будущем, ее отца. Он будет работать в компании дочери «Фелт фармацевтиклз», что было вопросом лишь нескольких недель.

Девять месяцев абсолютного счастья. До сих пор трудно поверить, что мечты сбылись…

Когда Кэллум, который должен был лежать без сознания, пробормотал эти слова, Дестини почувствовала одновременно шок и унижение.

Они оба уставились на постель и обнаружили, что Кэллум смотрит на них с таким выражением лица, которое было если не нахальным, то достаточно красноречивым, чтобы сообщить ей, что он удачно избежал встречи со смертью.

– Мой мальчик, наконец-то ты с нами, – засуетился отец, производя медицинские замеры, дабы убедиться, что все приходит в норму.

Дестини смогла выговорить только одно:

– И как долго ты слушал наш разговор?

– Разве так приветствуют обожаемого мужчину, который только что вырвался из объятий смерти?

Не считая голоса, который звучал слабо, всякие предсмертные переживания, несомненно, покинули его сознание, и чувство юмора тоже не пострадало.

– Которую он уложил на лопатки, – прошипела она, наклоняясь, чтобы посмотреть на него, чувствуя громадное облегчение, но негодуя из-за того, что ее подслушали. Он провел ее через ад, но даже сейчас – скажите пожалуйста! – такой слабый, исхудавший и беспомощный, не утратил способности пробуждать в ней такие бурные эмоции.

Какой непревзойденный актер! Неужели он слышал все, что она говорила отцу? Каждое слово? И возможно, все время сознавал ее присутствие в комнате, пока она носилась с ним, как глупая наседка, не скрывая слез, потому что думала, что он их не слышит?

А впрочем, какая разница? Он услышал достаточно.

– Не досаждай человеку, Десси, – приказал отец.

– Да, моя обожающая сестра, немного сочувствия, пожалуйста. – Кэллум одарил ее слабой, жалостливой улыбкой, а потом поинтересовался, не могла бы она покормить его чем-нибудь, потому что он изрядно голоден.

– Он думает, что это отель? – возмущалась Дестини, когда они с отцом покинули удушающую тесноту комнаты, которая, казалось, уменьшилась до размеров спичечного коробка с той минуты, как Кэллум открыл глаза. И рот, если уж на то пошло. – Может, он и пришел в сознание, но явно еще не осмотрелся вокруг, – продолжала ворчать она, не обращая внимания на то, что отец не участвует в разговоре. – Очень скоро до него дойдет, что проглотить парочку деликатесов может оказаться труднее, чем он думает.

– Мы могли бы остановиться на супе с хлебом, – мягко напомнил ей отец. – Нет нужды срывать раздражение на парне только потому, что он случайно услышал, как ты говоришь о…

– Не напоминай мне! – Дестини едва не взвыла, наливая суп в тарелку и затем аккуратно накрывая его, чтобы защитить от мух.

– Ему здорово досталось. Ты хоть представляешь, как ужасно все это должно быть для него? Господи, он же чуть не умер!

– Я не говорю, что не рада. Просто этот двуличный нахал должен был дать нам знать, что пришел в себя, прежде чем я приступила к своему душераздирающему признанию. Так нет же!

Следующие два дня она только и делала, что бегала по его поручениям. В присутствии отца Кэллум притворялся слабее, чем был на самом деле, отказывался отвечать на ее вопросы, однако был способен настоять, чтобы Дестини сидела с ним, пока он ест, и чтобы говорила с ним, потому что ему, видите ли, нужно чувствовать присутствие других людей рядом с собой. А под «другими людьми» он подразумевал ее.

Кэллум постоянно выспрашивал, действительно ли он ее дорогой и любимый, а когда она отказывалась отвечать, многозначительно улыбался.

К концу второго дня отец заверил ее, что Кэллум достаточно окреп для путешествия в поселок. Теперь он мог передвигаться без помощи – хотя по-прежнему устраивал из этого целое представление и настаивал, чтобы Дестини поддерживала его.

Поездка заняла вдвое меньше времени без неудобной ночевки на станции, и всю дорогу Дестини решительно настраивала себя прижать Кэллума к стене и заставить признаться, зачем он все-таки заявился сюда.

Если он приехал за какой-нибудь подписью, она подпишется и отошлет его прочь. Быть так близко к нему просто невыносимо. А ощущение его тела на своем, когда он использовал ее в качестве опоры, лишало Дестини самообладания и сводило с ума.

Она вернулась в Панаму, чтобы сбежать от него, и теперь оказалась в наихудшем положении, которое только можно вообразить. Он узнал о ее чувствах и вознамерился извлечь выгоду из этой ситуации.

Ни единой возможности напомнить Дестини о ее признании не было упущено. Если он не приставал с просьбами, то наблюдал за ней, но она упорно отказывалась встретиться с его взглядом и увидеть в нем самодовольство.

Если это его способ расквитаться с ней за ее побег, то он преуспел.

Как только они вошли в комнату, которую ему отвели, она закрыла дверь и встала руки в боки, наблюдая, как он лениво усаживается в кресло у окна.

– Можешь уже перестать притворяться, – сообщила она ему без предисловий, игнорируя невинно-вопросительно приподнятые брови. – И заодно прекрати изображать святую невинность. Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю.

– Как ты можешь разговаривать таким тоном с человеком, который не оправился от тяжелой болезни?

– Если ты сейчас же не прекратишь, Кэллум Росс, я гарантирую тебе болезнь потяжелее! Не думай, что я настолько глупа, чтобы не видеть насквозь твою игру.

– Какую игру? – спросил он еще невиннее, так, что ей захотелось закричать. Но она только судорожно сглотнула и сделала пару глубоких вдохов.

– Да, я сбежала от тебя. Возможно, мне следовало остаться в Англии и сказать в лицо, что я не намерена вступать в брак с человеком, который видит во мне полезный предмет с дополнительным достоинством сексуальной игрушки до тех пор, пока новизна не поблекнет. Я, конечно, струсила, но…

– И теперь я понимаю, почему, – пробормотал Кэллум так тихо, что она волей-неволей придвинулась ближе, чтобы расслышать его.

– Да, – горько сказала Дестини, – теперь ты знаешь, почему. И наслаждаешься этим, верно? Твое «эго», должно быть, получило сокрушительный удар, когда ты вернулся из Нью-Йорка и обнаружил, что я исчезла: Зато теперь-то ты торжествуешь. Если ты приехал сюда для того, чтобы я что-то подписала, давай, я подпишу, и, ради бога, уезжай и дай мне жить дальше.

– А что, если я приехал еще раз сделать тебе предложение? – мягко спросил он.

– Тогда можешь возвращаться в Англию и вспомнить, что я написала тебе в записке. Ответ по-прежнему «нет».

– Ты любишь меня…

Эти слова были как кинжал, вонзающийся в мягкую плоть.

– Это пройдет, – едко ответила она. – Как болезнь. В любом случае, какой смысл жениться на мне теперь? Ты ведь уже получил, что хотел. Мне осталось имущество, а ты завладел компанией.

– Может, я хочу еще и загородный дом, – пробормотал он, продолжая пристально смотреть на нее.

– Для чего? Для расширения бизнеса?

– Может, я хочу жить там… Это довольно живописное место для семьи… много простора для множества детей…

Соблазн окутал ее.

– Тогда тебе лучше начать искать женщину, которую ты полюбишь, – проговорила она с унылой монотонностью, заглушая воображение, которое унесло ее в загородное поместье, где она могла бы жить с этим мужчиной и их детьми.

– Зачем мне делать это, – сказал он, вопросительно склонив голову набок, – когда я уже нашел ее?

– Прекрати, – прошептала Дестини. Слезы подступили к глазам, и она сердито заморгала, прогоняя их, а вместе с ними и образ мужчины, глядящего на нее так, что ей стало казаться невозможное возможным, хотя она и понимала, что Кэллум по-прежнему играет с ней.

– Нет, не прекращу. Не могу, – сказал он хрипло, да так, что надежда начала борьбу с ее угрюмой обреченностью.

– О чем ты говоришь? – спросила Дестини тихо и неуверенно.

– Я говорю о тебе и обо мне. Почему я протащился через полмира, чтобы добраться сюда? Все из-за тебя. Мне не нужна твоя подпись ни на чем, кроме брачного свидетельства.

– Я же сказала тебе…

– Ты не слушаешь, моя дорогая.

И такая нежность была в его голосе, что она посмотрела ему прямо в лицо, желая, чтобы он сказал то, что ей хотелось услышать. Но она тут же напомнила себе, что надо жить одним моментом, и если оп окажется плохим, что ж, на смену ему придут другие, лучше, а этот останется лишь далеким воспоминанием. Кэллум уедет. Она останется. Жизнь будет продолжаться, как продолжалась два последних месяца после ее возвращения из Англии. Она ведь не умерла от разбитого сердца, не так ли?

– Я приехал сюда, чтобы сказать тебе, что… – он замолчал, и слабый румянец начал заливать его шею, – что, когда ты сбежала от меня… – Он провел рукой по волосам и сказал, что выпил бы воды, но она отказалась принести ее. – Я еще очень слаб.

– Говори то, что хотел сказать.

– Когда ты сбежала от меня… – продолжил он, как заезженная пластинка.

– Да? – Она не собиралась позволить ему отвертеться.

– Я… это было как удар в живот…

– О.

Он приподнял ее лицо и провел пальцем вдоль щеки.

– Нет, я вру. Это было намного, намного хуже. Это было все равно что наблюдать, как жизнь вытекает из тебя по капле, потому что… я люблю тебя. Поэтому я приехал сюда. Сказать тебе, что я люблю тебя.

– Сказать мне, что ты любишь меня. – Фраза была такой восхитительной на вкус и вытворяла такое невероятное с ее сердцем, что ей хотелось повторять ее снова и снова. Дестини рассмеялась, не в силах поверить в свое счастье. – Потому что ты любишь меня. Потому что, – медленно произнесла она, – ты… любишь… меня…

– И потому, моя дорогая, что хочу жениться на тебе. Хочу, чтобы ты была рядом со мной и в моей постели всю-всю жизнь. Потому что хочу иметь от тебя детей, с которыми ты будешь ждать меня в конце длинного дня. Хочу, чтобы ты прикасалась ко мне, обнимала, ласкала, старилась вместе со мной, делала все на свете вместе со мной.

– Пенни за твои мысли.

Глубокий голос прервал ее размышления, она улыбнулась в темноте.

– Я думала обо… всем. – Дестини положила голову ему на плечо. – О нас, о свадьбе и об этом… – Она тихонько похлопала себя по животу н почувствовала сладость удовлетворения. – Знаешь, мы должны будем привезти его сюда. Или ее. Пусть посмотрит, где я жила так долго. Он не сможет поверить, бегая по поместью, что его мать бегала совсем по другой земле, когда была маленькой. Я боюсь, что часть меня уже исчезла навсегда.

– Она не исчезла, – мягко сказал Кэллум. – Это то, что живет в тебе и останется с тобой навсегда. Просто оно уступает место чему-то другому. И, конечно же, мы будем часто приезжать в Панаму, чтобы повидаться с твоим отцом, когда он будет здесь.

– Ты имеешь в виду, с твоим поклонником? – поддразнила Дестини. С первой же секунды отец проникся к Кэллуму искренней симпатией.

– Одним из моих поклонников, – весело сказал он, – Другой здесь, рядом со мной, а через три месяца появится и третий. Чего еще может желать мужчина?

Или женщина, лениво подумала она. Что еще нужно для полного счастья?

ЭПИЛОГ

– Что ж, думаю, пришло время решиться на это. Стиль твоей жизни сильно изменится… Ты как, справишься?.. Ты хочешь попробовать? Я не слишком многого прошу?

– Как ты можешь даже думать, что просишь слишком многого? После всего того, что я тебе сказала, глупенький. Я не могу представить жизни, если тебя в ней нет…

– Значит, если я попрошу тебя выйти за меня, твой ответ будет?..

– Да! Да! Тысячу раз да!

Последовали бурные объятия и поцелуи, затем маленькая коробочка была извлечена из кармана брюк.

– Мама будет так рада, – пробормотал он счастливо.

– Только мама?

– Радостью даже близко не назовешь то, что я сейчас чувствую. Я на седьмом небе. Но…

– Никаких «но». – Она надела кольцо на палец и подняла руку к свету, любуясь ослепительным блеском бриллианта.

– Панама очень сильно отличается от Лондона, – серьезно сказал он.

– Один город похож на другой, когда ты с тем, кого любишь, – ответила она так же серьезно. И она могла подписаться под каждым словом. Она закрыла глаза и вздохнула от счастья, когда он наклонился через маленький столик и запечатлел поцелуй на ее губах, поцелуй, в котором были и нежность, и твердое обещание долгой и счастливой жизни.

Все было таким другим и таким замечательным. Она даже начала учить французский, чтобы знать два языка, как и он.

– И, – сказал он, садясь и опираясь локтями о стол, – как ты смотришь на то, чтобы обзавестись детьми? Должен признаться, когда мы ездили навестить Дестини с Кэллумом и их ребенка, мне было немного завидно.

– Я знаю, Малышка Рози прелестна, правда? Эти зеленые-презеленые глаза и черные-пречерные волосики. – Она улыбнулась, вспомнив своего бывшего жениха и его пылкую любовь к двум своим женщинам – Дестини и малышке Рози. Он с трудом мог оторвать свой гордый взгляд от них двоих. – Да, мой дорогой Генри, – мечтательно сказала Стефани. – Думаю, завести детей – это очень хорошая идея…