Текст книги "Терапия"

Автор книги: Кэтрин Перес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Определенно женщина, которая хочет большего.

Престижная работа, роскошный дом, идеальные дети и декоративная собачка – вероятно, это все в ее списке. Я «Форд F-150», эта девушка – «Мерседес». Мы не совместимы. Хотя, возможно, она полностью совместима с моей матерью.

– Извини, но я не особо люблю кофе, – говорю я небрежно, когда, избегая ее взгляда, перелистываю страницы моей книги. Она очень старается заполучить мое внимание, пытаясь оставаться хладнокровной и скрытной в одно и то же время. Это не работает.

– Ну, тогда ладно. Если тебе понадобится помощь с психологией, то дай мне знать. – Она толкает обрывок бумаги по столу, затем указывает на него жестом и уходит в противоположном направлении, покачивая своей узкой задницей и бедрами с хорошими изгибами.

Они словно говорят: «Да, у тебя могло это быть, но ты чертов дурак». Насмехаясь надо мной, они исчезают из поля видимости. Я мотаю головой, чтобы стряхнуть искушение и возвращаю внимание к своей домашней работе.

Женщины злые, злые существа!

Я проверяю время и понимаю, что мне уже нужно идти в спортзал, чтобы встретиться с парнями на тренировке. Я складываю книги и номер, который дала мне Виктория, в сумку и покидаю библиотеку. Вижу Трента и какую-то девчонку, прижатую к моему грузовику, и закатываю глаза. Этот парень самый большой игрок, которого я когда-либо встречал. Я не могу поверить, что девчонки ведутся на это дерьмо. Почему у нас, хороших парней, все заканчивается так дерьмово, в то время как у парней как Трент, повсюду куча возлюбленных? Они должны знать, что его член был внутри половины женского населения колледжа. Либо они просто не заботятся об этом, либо отрицают этот факт. Когда я подхожу ближе, то вижу, что девушка, с которой он стоит, не такая уж радостная. На самом деле она выглядит взбешенной. Она маленького роста и у нее блестящие, темные волосы до плеч, она в хорошей форме, загорелая, и у нее пухлые губы. Симпатичная, не блондинка с большой грудью, как большинство девушек, которые ошиваются рядом с Трентом.

– Эй, как дела, мужик? Что происходит?

– Эй, Джей, ничего особенного, просто Бри капризничает, вот и все, – говорит он с дерьмовой ухмылкой, растянутой на его лице.

Она толкает его в грудь и возражает:

– Я капризничаю. Ты придурок и потаскун. Я не собираюсь больше иметь с тобой дело! Ты понимаешь меня, Трент Бейли? Никогда больше! – кричит она, сжимает кулаки и топает своей маленькой ножкой, как будто подчеркивает свои слова. – Я не шлюха и ни одна из этих поклонниц футбольной команды. Ты нравился мне, но потом я слышу от Челли, что ты трахал ее соседку по комнате прошлой ночью. Что, черт побери, это? Я больше не играю в твои чертовы игры, – кричит она, а затем ныряет под его большую руку и уходит, на ходу выкрикивая проклятья. Я поднимаю бровь и качаю головой.

– Выглядит так, что твоя жизнь бьет ключом. Тебе нужно начать следить, с кем и в какой комнате ты проводишь время, если хочешь продолжить такой образ жизни. В противном случае, возле нашей комнаты в общежитии соберется толпа разозленных девчонок с вилами, готовая жестоко расправиться с твоей огромной тупой задницей.

– Да, да, да. Плевать, чувак. Она успокоится. На самом деле, я чувствую себя немного плохо из-за того, что она узнала. Бри нравится мне, она не глупая, не действует мне на нервы, когда я рядом с ней дольше, чем десять минут. – На мгновение я вижу вспышку сожаления на лице Трента, но это проходит так же быстро, как и появилось. – Плюс она не дала мне пройти даже вторую базу. Это оживляет, когда я думаю об этом. Я люблю вызовы. – Он смеется и кидает свою сумку в кузов моего грузовика.

– Ты отстой, мужик. Это хреново, воспринимать ее просто как дырку для секса. Ты должен попытаться узнать ее. Ты, возможно, даже насладишься компанией противоположного пола, – говорю я ему, когда мы идем к спорткомплексу.

– Я не хочу быть тобой, мужик, поэтому думаю, буду придерживаться того, что знаю. Наблюдать, как ты хандришь все это время – было удручающим дерьмом, – говорит он, пот стекает по его лбу. – Тебе девятнадцать лет, а ты как гребаный отшельник, всегда сидишь в комнате в плохом настроении. Как долго ты собираешься позволять этой цыпочке иметь над тобой полный контроль? Я не говорю, что ты должен идти и трахаться каждую неделю, но черт, разве ты не хочешь расслабиться? У тебя есть потребности, ты же знаешь, что твоя левая и правая рука не могут справляться с этим вечно.

Я сердито смотрю на него.

– Пошел ты! Я не ты, у меня есть хоть какое-то уважение к женщинам. Я не собираюсь спать с кем-то до тех пор, пока не смогу дать больше, чем это. Не хочу ничего с этим делать – есть потребности или нет. Поэтому отвали от меня. Я буду двигаться дальше, когда буду, черт побери, готов двигаться дальше.

– Ты гребаный дурак, Джей. Я надеюсь, что никогда не позволю никакой девчонке так взять меня за яйца! Ни одна киска не может быть настолько хороша, чувак. – Трент пожимает плечами, и я закатываю глаза.

– Как скажешь, мужик. Ты просто не понимаешь этого.

Хоть я бы и хотел, чтобы это было не так, я все еще люблю ее. Я ненавижу это, и с каждым прошедшим днем это не исчезает. У меня есть ощущение, что я никогда не перестану скучать по ней. Надеюсь, скоро проснусь и пойму, что многие люди могут остаться в твоем сердце, но не в твоей жизни.

***

В последнее время командные тренировки не были слишком тяжелыми, но эта была жесткой, и я весь в поту. Трент остался, чтобы еще позаниматься, но я отказался. Я истощен. Вытираю пот со своего лба и иду по парковке. Я поднимаю взгляд и вижу, что, прислонившись к моему грузовику, стоит Виктория, ее руки в карманах коротких джинсовых шорт. На ней надета футболка университета Бэйлор и очки-авиаторы. Она расслаблена, ее лодыжки скрещены, и она смотрит на меня с кокетливой ухмылкой на лице. Что с этой девушкой? Каждый раз, когда я вижу ее, она выглядит по-разному. В клубе она была горячей и источала сексуальные флюиды, ассистент кафедры Виктория – умная и ведет себя как профессионал, в библиотеке она была холодной и сдержанной. Девушка, небрежно прислонившаяся к моему Форду, милая и беззаботная. Она выглядит как девочка, а не как взрослая женщина.

– Выглядишь так, будто у тебя была изнурительная тренировка сегодня, – мурлычет она.

Я прохожу мимо нее и бросаю сумку в кузов грузовика. Когда я прохожу, запах ее парфюма просачивается через мой не-так-хорошо-выстроенный-барьер. Она хорошо пахнет, слишком хорошо. Эта девушка собирается свести меня с ума, я уже чувствую это. Она не понимает намеков, и почему она должна так хорошо пахнуть?

Дерьмо!

– Они всегда очень изнурительные, но мне нравится это. Что я могу сделать для тебя? Кажется, будто ты преследуешь меня.

– Никаких преследований просто упорство, – насмехается она, и уголок моего рта слегка приподнимается. Она поджимает свои сверкающие губы, а затем кусает нижнюю. Да, на этой девушке так и светится табличка «опасность». Большие, желтые предупреждающие огни мигают вокруг ее подтянутого стройного тела, мои глаза, как у похотливого подростка, не могут перестать осматривать ее.

Не делай этого, Джейс, просто уходи.

– Какая-то девушка серьезно заняла твою голову, ха?

Я хотел вытянуть руку и открыть дверь, но она прислонилась к ней своей задницей. Ни в коем случае я не вытяну свою руку рядом с ней. Поэтому просто стою и пытаюсь понять эту девушку.

– Да, что-то вроде того, – говорю я, шаркая по гравию ногой, когда смотрю в землю.

– Ну, как долго ты планируешь позволять ей делать тебя несчастным? Просто, чтобы я знала сроки.

Я поднимаю взгляд на нее и замечаю, как солнце отражается от ее кожи, как легкий ветерок развевает ее блестящие, черные волосы. Кожа на ее шее кремово-белая и гладкая, и первый раз за долгое время, я чувствую, что в моих штанах что-то дергается.

Я должен уходить к чертям собачьим от этой девушки, как вчера.

– Тебе нужны сроки, зачем? – спрашиваю я, когда вытаскиваю ключи. Я нажимаю кнопку автоматической разблокировки двери, прежде чем она отвечает, надеясь, что это станет для нее подсказкой, отодвинуть свою задницу от моей двери.

– Ох, просто мне нужно иметь общее представление, когда ты пригласишь меня на свидание. Чтобы я была полностью готова.

Я поднимаю бровь на ее самоуверенность. Она дарит мне милую, дерзкую улыбку, и я качаю головой, улыбаясь в ответ, немного посмеиваюсь. Она определенно заслуживает уважения за свою самоуверенность. Это сексуально. Она уверенная, но не ведет себя как сука. Не как Лиз. Лиз была сукой, потому что была закомплексованной, я всегда знал это о ней. Мистер Брант обращался с ней как с дрессированным пуделем, всегда оскорбляя ее, говоря, что она недостаточно хороша, что ей нужно быть идеальной. Поэтому Лиз создала этот образ, чтобы закрываться от комплексов, которые ощущала от обстановки дома. В школе она хотела быть королевой, к сожалению, она вела себя совсем неправильно. Виктория казалась искренне уверенной в себе.

– Ты очень самоуверенная, не так ли, мисс Уорд? Кто сказал, что я собираюсь звать тебя на свидание? Ты наш ассистент кафедры, я уверен, что к этому отнесутся с неодобрением. Разве ты не должна отшивать младшекурсников и старшекурсников?

Она наклоняется вперед.

– Я не всегда буду твоим ассистентом кафедры, – шепчет она. Я ощущаю ее дыхание на своей коже, и должен быть мертвым, чтобы не реагировать на ее близость и обещание в ее словах. Слава богу, она снова выпрямляется, давая мне пространство, чтобы дышать. – К тому же, я не отношу тебя к парням, которые боятся женщин постарше, мистер Коллинз. Но, может, я ошибаюсь в своих предположениях о тебе. – Она отталкивается от моего грузовика и опускает свои очки немного вниз, смотря на меня глазами цвета шоколада. Я моргаю несколько раз, чтобы вернуться в реальность.

– У тебя есть мой номер. Когда перестанешь зализывать свои раны, позвони мне. Ты можешь кое-чему научиться от женщины постарше. И кто знает? Может, ты даже насладишься обучением, – говорит она насмешливо. Затем, не оглядываясь, она идет по парковке. Я провожу рукой по лицу, затем прислоняюсь к грузовику и смотрю на небо.

Черт!

17 глава

«Единственное невозможное путешествие то, которое ты не начал».

Тони Роббинс

Джессика

После немного оскорбительного комментария Виктории, я ответила ей тем же. Я больше не в школе, и какой-то высокообразованной, задиристой докторше не позволено меня унижать. Спустя шесть лет я готова сразиться с этой буйной сукой, и мне не стыдно за это. Шесть лет выстраивания обороны, эмоциональных стен, которые штурмом не возьмет даже эта докторша. Внутри я чувствовала себя отвратительно, когда стояла в ее кабинете, украшенном ее престижными достижениями, но она никогда не узнает мои чувства. Никогда! Мои слова были эмоциональны и импульсивны, но так я поставила ее на место. Не самый тактичный способ, но, опять же, тактичность не была моим коньком. Мой последний начальник сказал, что мне нужен фильтр на рот, и я тактично попросила его отвалить. Это был мой последний день на той работе. Мой гневный механизм защиты всегда проявлял себя. Каждый раз, когда кто-то пытается наброситься на меня или причинить боль, я отвечаю соответственно – слишком бурно реагирую.

Белое и черное – никаких полутонов серого между ними.

В одно мгновение я могла закипеть. Мужчина, с которым я встречалась, и который не был моим парнем, говорит, что я эмоционально нестабильна. Я не могу не согласиться с Донни. Сдерживать свои эмоции на групповой терапии будет настоящим испытанием.

***

Я захожу в зал для групповой терапии и думаю лишь о том, как плохо все закончится, если кто-нибудь скажет мне что-то не то. Я могу уйти отсюда прежде, чем что-нибудь будет сделано или сказано. Весь этот процесс пугает и устрашает. В центре комнаты полукругом расположены стулья, а один стул стоит напротив остальных. С краю стоит стол с водой, кофе и миской с фруктами. В комнате уже сидят несколько человек, и, очевидно, они друг друга знают, так как о чем-то болтают. Входят еще несколько человек, а я иду взять бутылку воды. Во рту, словно в пустыне, и я чувствую нервозность, пытающуюся поселиться в моем теле.

– Привет. Ты, должно быть, новенькая, – говорит чей-то голос. Я поворачиваюсь и вижу миниатюрную девушку со светлыми волосами длиной до плеч, кончики которых окрашены в черный цвет. Она одета в крошечную мини-юбку и белый топ. На ней больше браслетов и ожерелий, чем в моей коробке с украшениями. В ее веснушчатом носу сверкает алмазный пирсинг, а в ухе небольшой черный тоннель.

Зашибись. Я в панковой готичной группе.

– Да, сегодня мой первый день, – отвечаю я без энтузиазма.

– Ну, а я Мерседес. И я здесь не первый день. Вообще-то двести шестьдесят седьмой, но кто их считает?

Я таращусь на нее, пытаясь понять, какого хрена она здесь делает так долго и почему.

– Вау. Эм... достаточно долго. Паршивенько.

Она беззастенчиво улыбается и говорит:

– Нет, не совсем. То есть, да, поначалу я ненавидела это, сопротивлялась на каждом шагу, но затем встретила людей, которые приняли меня и поняли, откуда я пришла. Никто из группы не ведется на ту чушь, которую я могу впихнуть окружающим в своей жизни. Мисс Робин и другие в этой группе никогда не отворачивались от меня, не бросали или отказывали, как остальные. Поэтому я продолжаю ходить. – Она пожимает плечами, затем поворачивается, чтобы налить кофе в большой стакан. – К тому же здесь бесплатный кофе.

Я удивлена ее открытостью, и это немного расслабляет мои нервы. Может, я не буду казаться здесь таким уродом.

– Меня зовут Джессика. И буду честна, я здесь не по собственной воле, и совсем не рада по этому поводу. Но, тем не менее, я здесь, – вздыхаю я.

– Клево. У всех всегда такие ощущения. Так что у тебя? Переедание, очищаешь желудок, трахаешься, голодаешь, режешь, тратишь деньги или все вместе? – боже, она говорит об этом, словно выбирает между кофе с кофеином или без. Она так просто спрашивает настолько интимные вопросы, словно в этом нет ничего страшного. Должна признать, я очень удивлена. Я поднимаю обе брови, но отвожу глаза, бесцельно покручивая крышку бутылки. – Оу, да ладно! Это группа, наносящих повреждения самим себе. Если ты здесь, то мы все знаем почему. Здесь это не секрет, как для остальных в наших жизнях. Так что говори. – Черт, эта девчонка не промах. Беспощадная.

– Порезы, – тихо произношу я.

– Видишь, и совсем не сложно, да? Теперь, пошли, я представлю тебя остальным психам, – шутит она. Я хмурюсь от ее не-такого-уж-и-смешного замечания, и она хватает меня за руку. – Не будь такой недотрогой. Мы все немного чокнутые! Если все, так называемые, нормальные люди пришли бы сюда и выложили все свои скелеты из шкафов, я тебя уверяю, ты бы поняла, что они тоже немного сумасшедшие! Во всяком случае, мы можем шутить и откровенно говорить об этом.

Я не отвечаю, но должна признать, что в своей дерзкой причудливой манере, она была офигенно права. Большинство людей способно весьма успешно скрывать уродство в своей жизни. Я столько времени пыталась спрятать свои, но с треском провалилась. Словно я писала белым карандашом по белой бумаге всю свою жизнь. Никаких результатов, ничего, чем я могла бы доказать свои усилия. Мы подходим к своим местам, и она представляет меня некоторым членам группы.

– Джессика, это Эйми и Крис. Дамы, это Джессика. Сегодня у нее первый день, и она немного в панике, так что простите ее. – Обе девушки смотрят на меня и искренне улыбаются.

Девушка с темно-рыжими волосами вынимает наушники и протягивает мне руку.

– Приятно познакомиться, Джессика! Я Крис. Первый день всегда самый тяжелый, но потом будет легче. Обещаю. – Она опять вставляет наушник в одно ухо и расслабляется на ближайшем стуле.

– Я Эйми, – говорит миниатюрная девушка, заправляя прядь огненно красных волос за ухо. – На самом деле все не так плохо. Просто попытайся. – Она снова улыбается, и я чувствую от ее слов тепло и утешение.

– Давай, ты можешь посидеть с нами. Робин скоро придет, – говорит Мерседес и указывает на стулья.

Я сажусь между Крис, которая погружена в свою читалку, пока слушает музыку, и Мерседес, которая достает исписанный блокнот из сумки.

– Мисс Робин всегда дает домашнее задание, к тому же она подбирает цитату к каждому сеансу или что-то типа того. Я цитатоголик и все их записываю.

Я ничего не взяла с собой, кроме сумочки, и в ней я обычно не ношу блокнот. Думаю, что сегодня буду лишь слушать. Еще несколько человек садятся в полукруг, и хоть я и не знаю, но чувствую, что они все смотрят на меня. Невысокая, женщина средних лет входит в комнату, держа в руках мольберт, несколько папок и блокнот. За ее левым ухом торчит ручка, а на носу очки в красной оправе. От нее веет спокойствием, которое заполняет комнату. Она располагает свои вещи на полу рядом со стулом по центру, устанавливает мольберт и ставит на него белую доску. Достает маркер из кармана и пишет на белой доске: «Ошибка не считается ошибкой, пока ты не отказываешься исправлять ее!» Мои глаза скользят по словам еще раз, и я пытаюсь понять, какое отношение они имеют к моей жизни.

– Добрый день, всем. Надеюсь у вас все хорошо. Мы начнем через несколько минут, пожалуйста, присаживайтесь.

Краем глаза я замечаю высокого парня и немного поворачиваю голову на бок, чтобы лучше рассмотреть его. Выцветшие джинсы с низкой посадкой, болтающиеся у него не бедрах, и серая растянутая рубашка на широкой груди. На нем черные ботинки ДокМартинсы и черная шапочка на голове. Несколько каштановых прядей торчат из-под нее, ниспадая на его густые брови. Светлые веснушки рассыпаны по носу и его невероятно сильной челюсти, которая сжата так сильно, будто он напряжен.

Внезапно, его темно-голубые глаза поворачиваются ко мне. Очень недовольное выражение появляется на его идеальном загорелом лице, и я быстро отвожу взгляд, останавливая его на коленях. Я нервно заправляю выбившуюся прядь за ухо и думаю, какого черта он так посмотрел на меня. Словно в прошлой жизни я его взбесила. Он мне совсем не знаком, но смотрел так, будто знал меня, и это знакомство не было радостным. Это был взгляд презрения.

Я пытаюсь сосредоточиться на чем-нибудь другом. Слышу скрежет ножек стула, и он садится слева от меня. Я чувствую, как он прожигает меня взглядом, и использую всю свою выдержку и силу, чтобы не повернуться к нему. Держа голову опущенной, я перевожу взгляд в сторону, чтобы убедиться, что я не параноик. Нет, не параноик. Он смотрит прямо на меня, вытянув свои длинные ноги и скрестив их в лодыжках, повторяя скрещенные руки на его груди. Его выражение жестокое, и губы сжаты в твердую линию.

– Это Кингсли Аррингтон. Он почти новичок, – говорит Мерседес, по-видимому, чтобы разбить странное напряжение в воздухе. – Он пришел где-то месяц назад, но до сих пор не участвовал ни в одной из наших дискуссий. Он не произнес ни одного слова. Только сидит вон там, весь такой загадочно задумчивый и хмурый, затем встает и уходит.

– Оу, я даже и не заметила его, – вру я.

– Конечно, нет. Подруга, может, я и предпочитаю девушек, но не слепая, когда вижу привлекательного мужчину. И, очевидно, ты тоже. – Я смотрю на нее, удивляясь ее комментарию, и она смеется. – Пожалуйста, не говори мне, что я твоя первая знакомая лесбиянка. Ты посмотрела на меня так, будто у меня рога выросли на голове.

– О боже, нет! То есть, ну, да, первая, но я не хотела так смотреть на тебя. У меня никогда не было друзей-женщин – никогда, ни лесбиянок, ни натуралок. И ты не похожа на лесбиянку, – она смеется немного громче.

– И как по-твоему выглядят геи? – спрашивает она, откидываясь на спинку и поднимая бровь.

– Эм, не знаю. Думаю, я представляла, что лесбиянки более мужественны. Как-то так, а на тебе больше косметики и украшений сегодня, чем у меня вообще есть.

– Клише.

– Прости, я...

– Нет, правда, все круто. К слову, ты не в моем вкусе, так что не переживай, что я буду тебя клеить. Расслабься. Я просто девушка, как и ты – только у меня девушка вместо парня, – говорит она, не беспокоясь о моей реакции.

Слава Богу. Я ничего не имею против нее, или того, что у нее есть девушка. Я только удивлена, и все. Она очень милая и относится ко мне, как к нормальной. Она смешная и совершенно без предрассудков – ничего из того, что я видела в других людях на своем жизненном пути.

Кроме Джейса.

Я вытряхиваю его имя из своих мыслей и сосредотачиваюсь на помещении. Я все еще ощущаю взгляд Кингсли на мне и хочу повернуться к нему и закричать: «Что?», но не могу этого сделать. Я понятия не имею, что именно со мной не так, и это начинает раздражать.

– Ладно, народ, давайте начнем. У нас сегодня несколько новеньких, которых я хотела бы представить, а остальных хочу поблагодарить за то, что продолжаете ходить. Мы сегодня поговорим об импульсивности – что ее вызывает и как она приводит к ошибкам в суждениях.

Я делаю глубокий вдох и немного потираю кончик носа. Это будет совсем не просто для меня. Разговоры перед незнакомцами меня совсем не привлекают. Я терзаю бутылку с водой и разрываю этикетку на тонкие полоски.

Мерседес наклоняется и шепчет:

– Не нервничай. Ты не обязана говорить, если не хочешь. Только ты решаешь, поделиться или нет. – Я расслабляюсь в кресле и думаю, что ее слова самые милые за сегодняшний день.

Слава Богу!

– Крис, я была бы признательна, если бы ты убрала свои наушники, – говорит мисс Робин, обаятельно улыбаясь. Крис быстро их вытаскивает и запихивает вместе с читалкой в сумку.

– Извините, мисс Робин.

– Ладно, кто мне может сказать, что для него значит слово импульсивность? – спрашивает мисс Робинсон, выжидающе оглядывая комнату. Я делаю все, что могу, чтобы избежать с ней зрительного контакта. Я не хочу отвечать на вопрос.

Мерседес двигается рядом со мной и кричит:

– Я могу, мисс Робин. – Я опускаюсь ниже на своем стуле, когда все глаза устремляются в нашем направлении.

– Хорошо. Спасибо, Мерседес. Продолжай, дорогая.

– Для меня импульсивность – это магнит, который тянет нас в направлении, в которое мы бы сами никогда не отправились. Понимаете, как для меня, я вижу ведерко мороженого в морозилке и знаю, что не должна брать его и есть целиком только потому, что у меня был плохой день или Лейла взбесила меня, но какая-то сила толкает меня сделать это. После этого я злюсь и бегу в ванную, засовываю пальцы в рот, чтобы вызвать рвоту. Я думаю, что это чувствуется рефлекторно.

– Великолепно, спасибо тебе большое, Мерседес. Кто-нибудь еще хочет поделиться? Как насчет тебя, Кингсли? Ты бы хотел поделиться на этой неделе? – мои глаза мгновенно следуют в его направлении, и я проклинаю их за то, что они такие предатели.

– Нет, – говорит он бесстрастно, пока не наклоняет голову в сторону и смотрит на меня. Презрение возвращается, и я уже начинаю комплексовать. Я выгляжу сегодня ужасно или что-то подобное? У меня огромный прыщ на лице, о котором я не знаю? Что? Я понятия не имею, почему этот придурок так смотрит на меня.

– Ладно, Кингсли. Простой знай, что ты можешь безопасно говорить здесь в любое время. – Он кивает и возвращается к своим раздумьям.

***

На удивление час пролетает очень быстро, и мисс Робин уже собирает вещи.

– Ладно. Я бы хотела поблагодарить всех вас за участие в нашем сегодняшнем обсуждении. Ваше домашнее задание – описать время, когда в течение следующей недели вы будете чувствовать себя импульсивными. Написать, почему вы себя так чувствуете и затем попытаться использовать некоторые навыки преодоления стресса, которые мы изучили сегодня. Помните, метод саморелаксации, отвлечения, извлечения выгоды и думайте о плюсах и минусах выбора, с которым вы столкнулись. Запишите, считаете ли вы успешным или нет использование этих методов. Мы обсудим возможные проблемы на следующем занятии. – Я вытаскиваю свой телефон, открываю заметки и записываю домашнее задание. Если я буду записывать каждый раз, когда буду чувствовать себя импульсивной, то мне понадобится большая тетрадь.

– Видишь, не так плохо, а? – говорит Мерседес.

Я киваю.

– Нет, не так плохо, я полагаю.

– Ладно, тогда увидимся на следующей группе?

– Да, я буду здесь как штык, – саркастично замечаю я. Она смеется и сует мне листок бумаги.

– Вот мой номер. Звони в любое время. Нам всем нужна система поддержки, иногда друг – это все что нужно, чтобы преодолеть трудный участок пути. – Улыбается она.

Друг.

Единственный друг, который у меня был – Джейс и это все обернулось полнейшей катастрофой. Мне нравится Мерседес, но иметь друга – это непривычно для меня.

– Конечно, – киваю я. – И спасибо, Мерседес, спасибо за то, что ты такая классная. – Она улыбается и выходит из комнаты, немного подпрыгивая. Я беру свою сумочку. Боковым зрением вижу, что кто-то заходит через дверь, и инстинктивно поднимаю голову.

Джейс.

Конечно, это Джейс. Он в черных брюках и светло-голубой рубашке, которая идеально подчеркивает его голубые глаза. Мое горло сжимается, как будто меня кто-то душит, и я стискиваю челюсть. Его глаза прикованы ко мне, а я вожусь со своей пустой бутылкой воды и обрываю этикетку с нее, мысленно проклиная себя, что мусорю, потому что теперь мне понадобится время, чтобы все убрать, вместо того, чтобы бежать отсюда. Схватив пригоршню маленьких обрывков, я встаю, и наши взгляды встречаются.

Боже, он все еще такой красивый.

Он засовывает руки в карманы, когда приближается ко мне. Затем, прежде чем он что-нибудь говорит, мимо нас проходит Кингсли, повернув голову и смотря в моем направлении. Я моргаю и кусаю нижнюю губу, чувствуя себя так, будто я попала в стрессовую ситуацию, наполненную горячими парнями и тревогой. Небольшой обмен взглядами не скрылся от Джейса. Он поднимает бровь и поворачивается в направлении Кингсли.

– Ты знаешь его? – спрашивает он.

Это что, ревность у него на лице?

У него есть гребаная невеста, и он задает мне такие вопросы. Что за мудак! Сексуальный мудак, но все же мудак. Он бесит меня своей самодовольной позой и тоном, этой небольшой усмешкой, приподнятым краешком губы и этой любимой зубочисткой – этот образ возвращается, чтобы преследовать меня. Как хорош. Боже.

– Знаю я его или нет – это совершенно не твое дело, не так ли? – сарказм срывается с моего языка, но он просто улыбается в ответ.

– Нет, я так полагаю, – он поднимает руку, почесывая голову. Кажется, что он не знает, что сказать, но стоит здесь, загораживая мне дорогу.

– Чего ты хочешь, Джейс? Разве ты не должен выбирать салфетки для свадьбы или что-то подобное со своим хорошим доктором?

Сука.

Я такая сука. Он вздрагивает от моих слов и вздыхает.

– Почему ты вернулась сюда? Я сказал тебе найти новую клинику. Я также знаю, что ты ходила к Виктории. Ты вызвала настоящий переполох, Джессика.

Я? Я вызвала настоящий переполох? Он серьезно? Он тот, кто украл мой файл!

Я наклоняюсь ближе, так что мой голос не может быть услышан никем, кроме него, и смотрю ему в глаза. Аромат его одеколона захватывает мое внимание, заставляя меня замереть на мгновение, прежде чем я начинаю говорить:

– Послушай меня, – я говорю, используя свой самый низкий, наиболее опасный голос.– Ты взял мой файл из ее кабинета. Ты тот, кто вызвал переполох, не я. Я могу обеспечить вам обоим серьезные проблемы, если захочу, но я не собираюсь причинять тебе боль, Джейс. – Я делаю глубокий вдох и выпрямляюсь. – Джейс, оставь меня в покое. Женись на своей докторше и, черт побери, оставь меня в покое. Я не могу бросить эти групповые занятия, иначе у меня будут проблемы с судом. Я поищу новую клинику сегодня. Просто оставь меня в покое, ладно? – каждое слово, словно лезвие, режет мое сердце, и боль от этих слов заставляет мое горло гореть.

– Ты не имеешь это в виду, и ты знаешь это, – шепчет он яростно, и его интенсивность слишком давит. – Я не куплюсь на твое шоу, Джесс. Я. Вижу. Тебя. Всегда видел и буду это делать. Не имеет значения, как сильно ты пытаешься прятаться внутри себя, я всегда буду видеть тебя. У тебя могут быть возведены стены, но я вижу сквозь них, – заканчивает он. Затем разворачивается и уходит.

Моя грудь поднимается и опускается в быстром темпе, когда я пытаюсь успокоить свое дыхание. Перекидываю сумку через плечо и прохожу через дверь на выход, затаив дыхание. Я не должна позволять Джейсу Коллинзу так сильно влиять на меня. Он как наркотик, каждый раз, когда я рядом с ним, я будто непроизвольно пьянею. Я такая жалкая.

Я подхожу к парковке и вижу большой Харли Дэвидсон, стоящий в стороне от всех других, с Кингсли оседлавшим его.

Великолепно.

Он ждал, что я приду? Он собирается похитить меня и начать резать на мелкие кусочки? Какого черта? Я поворачиваюсь в противоположном направлении, в сторону моей автобусной остановки. Затем внезапно слышу шаги по гравию позади себя. Я ускоряю темп, и мое сердце стучит быстрее. Затем я резко останавливаюсь. Я не позволю ему пугать меня. Мысль об издевательствах в старшей школе заполняет мой разум, и гнев струится по моим венам. Я разворачиваюсь и встаю лицом к нему.

– Что с тобой? Какого черта ты преследуешь меня и что, черт побери, я вообще сделала тебе? Почему ты провел последний час, смотря на меня, как будто я грязь на подошве твоего ботинка? – в спешке выпаливаю я, практически задыхаюсь к тому времени как заканчиваю свою тираду. Он хмурится и снимает свою шапочку. Он проводит рукой по своим растрепанным волосам, когда его глаза мечутся между землей и мной.

– Извини. – У него самый сексуальный и хриплый голос, который я когда-либо слышала у парня. Он ходячий секс.

– Лаааадно. Спасибо за извинение, и прости, что сказала это, но ты испугал меня там и испугал здесь, – говорю я, когда оборонительно скрещиваю руки на груди.

– Ты просто напоминаешь мне кое-кого вот и все. Это своего рода приводит меня в замешательство, понимаешь? Я не хотел взбесить тебя, – говорит он недружелюбно. Хотя его голос и грубоват, но его поза говорит, что он извиняется, и его глаза тоже, хотя он не встречается со мной взглядом, но эти глаза отражают истину. – Просто... – начинает он, и я признаю это, я заинтригована его словами, мне любопытно, что он собирается сказать. – Знаешь что? Неважно. Я просто хотел извиниться и на этом все. – Он снова смотрит на меня, и я вижу что-то другое, вместо презрения в его глазах. Я вижу печаль, боль, что так знакома мне.

– Все в порядке. Уже забыла, – говорю я. Чего я не говорю так это то, что, несмотря на то, что я понятия не имею, что мучает его – я знаю. Я понимаю. Чувствую.

Он просто кивает и натягивает шапочку на голову. Я смотрю, как он идет к своему байку, надевает шлем, садится на него, затем смотрит в моем направлении еще раз, прежде чем заводит его и уезжает. Я чувствую, что в этом парне есть намного больше, чем кажется на первый взгляд.