Текст книги "Сказка о девочке, о корабле, который она смастерила, и о путешествии, опоясавшем всё Королевство Фей"

Автор книги: Кэтрин М. Валенте

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

-Мне кажется, это черешиды, – неуверенно прошептал Дол. Он определенно рассказал бы подробнее о них и просветил бы девочку, не начинайся название этого народа с буквы «ч», что только еще больше смущало его.

Движущуюся толпу возглавляли пара созданий, не отрывавших друг от друга взгляды, то смеявшихся, то смущенно красневших. Один из них был юноша, – рыжий от кончиков волос до ногтей трехпалых ног, блестевший словно кожура наливного яблока. На нем был малиновый вечерний костюм с малиновыми запонками и малиновым галстуком. На его избраннице, юной девушке, золотистой от кончиков ресниц до пяток, было платье цвета жирного сливочного масла, а волосы, один в один напоминавшие оттенок пожелтевших березовых листьев, украшала длинная фата в тон к платью.

-Рыжего зовут Рубедо, – обрадовано прокомментировал Доктор Восенев, – он специалист в области Грубых Оценок, весьма многообещающий паренек, хотя и небрежен в области математики, что естественно. Его возлюбленная, Цитринита, настоящая звездочка в моем классе. Сейчас она трудится над решением сложнейших алхимических загадок. И она их решит, – потому что это то же самое, что и всякое подлое беззаконие в детективных романах. Я так горд за каждого из них, и рад их союзу, что вот-вот пущу почки! – в подтверждение своих слов он вытащил из кармана оранжевый платок и вытер глаза, а затем и пальцы обеих рук.

-Прошу всех! – звонким и чистым, словно последние лучи предвечернего солнца, голосом объявила Цитринита. – Объедайтесь! Пусть никто не выйдет из-за стола голодным, чтобы и дальше удача не оставляла всех нас!

Обрадованный приглашением Дол тут же подскочил к столу.

-А редиски у вас, к моему сожалению, наверное и нету, – проворчал он, но тут же один из пареньков протянул ему блюдо с крупными красными корнеплодами, блестевшими так, словно были специально отполированы.

Взглянув, словно извиняясь, на Сентябрь, Суббота на крохотный шажок приблизился к столу.

-Что ж, – сказала девочка, – раз я уже всё нарушила…Но как же всё это аппетитно выглядит. А тыква – вообще моя слабость, – добавила она, стараясь прозвучать совсем по-взрослому: повторяя слова своей мамы, говорившей часто, что у её дочери много слабостей, например горячее какао или захватывающие романы, или журналы по механике, или папа.

В эту ночь, – и это стоит особо отметить, – Сентябрь кушала так, как ни один ребенок до неё не ел. Она попробовала практически всё, – что-то по кусочку, а что-то и по целой тарелке: ведь кухня Фей своей сложностью и пикантностью не уступает ни одной из известных традиционных кухонь. Она даже пропустила стаканчик орехового пива и оставила совсем чуть-чуть в креманке, вырезанной из тыквы, мороженого из цветной капусты. На двоих с Субботой они одолели порцию Куличайкового Яйца, – которое вообще не было похоже на яйцо, ни формой ни содержанием, – а представляло собой сложное блюдо, закупоренное в скорлупу сахарной глазури. Суббота ловко расставил вокруг медного-розового шара восемь костяных чашечек и специально прилагавшейся ледяной иголкой проткнул в восьми местах скорлупу. Жидкости восьми разных цветов, к восторгу Сентябрь, заполнили маленькие чашки. В не меньший восторг привел девочку и вкус каждого из напитков: фиолетовый отдавал медом и жаренными каштанами, кроваво-красный напоминал инжирный хворост, а сливочно-розоватый был по вкусу как мармелад из лепестков розы и лимона. Каждый раз она передавала чашку Субботе, и он, (несмотря на то, что его изголодавшийся организм требовал соленого камня или морского галуна) отпивал вслед за ней. Выпив до конца содержимое всех чашек, Суббота показал Сентябрь как следует протыкать верхнюю полусферу яйца, чтобы можно было снять верхушку, добавить внутрь воды и получить настой, повкусу напоминавший чай с кыжовником. Сентябрь еще четыре раза применила ледяную иглу, – и половина скорлупы действительно отвалилась, открыв замысловатый натюрморт, размещавшийся внутри: на берегу из промасленного серого хлеба в окружении вымоченных в брэнди моллюсков и ярких ягод, названий которых девочка не могла вспомнить, но вид и формы которых просто захватывал дух, находилось гнездо, похожее на фисташковую тарталетку, в котором восседала крохотная, до золотистой корочки запеченная птичка.

Чем ближе к концу подходил пир, тем глубже в Сентябрь впивалось чувство жалости к самой себе, за то, что отринула так много предыдущих предложений восхититься пищей Фей.

-У вас еще остались силы, чтобы взглянуть на мои классы, – громко и удовлетворенно рыгунв, спросил Доктор Восенев. – Я думаю там, найдется для вас много любопытного.

Ночь была еще не такая темная, одинокий ветерок слабо трепыхал горевшие в канделябрах свечи. Небосвод был чист и усеян яркими и холодными звездами.

-Естественно, Рубедо и Цитринита составят нам компанию, – добавил он.

-Но ведь сегодня их брачная ночь! – запротествала Сентябрь, – Я уверена, они хотели бы взять молочка и интересную книжку и уединиться где-нибудь.

При упоминании книжки, Дол фыркнул. Не дожеванные остатки редиски виднелись на его усах. Отблески свечей придавали его глазам мягкий, хоть и усталый блеск. Девочке сразу вспомнились его слова о том, что они принадлежат друг другу, и теперь она находила в этом некоторую прелесть. Она чувствовала, что когда-нибудь, когда она вдруг окажется в темноте и холоде, мысль эта определенно ее согреет и приободрит.

-Ерунда! – взмахнув рукой ответил Доктор Восенев. – У них каждая ночь – брачная. И каждой ночью – свадебный пир в их честь. Завтра у них снова эта же церемония, эти же пляски и эти же песни и та же работа ночью в моих классах, ибо работа обязана быть выполнена, пусть и ночь оказывается брачной. А после этого мы снова повторим всё этого с самого начала. Ведь церемониал привносит в нашу жизнь восторг и комфорт в эти мрачные времена!

«Там всегда осень, всегда свежий сидр и тыквенные пироги, и листья всегда оранжевые и свежесрубленное дерево сразу принимается гореть в камине. И там всегда Хэллоуин». – сразу вспомнились Сентябрь слова Маркизы. Девочка смотрела как танцует народ черешидов, какие безумные были их движения и какие красивые были их маски, – как они прятались в тени и, выпрыгивая из них, пугали друг дружку.

-Ты можешь никого с собой не брать, Сентябрь. Мы ожидали тебя, а тем, кого ждут, следует послушно исполнять то, что им говорят. Воспитанные люди ведут себя так.

-Но как же ларец в лесу… У меня не так много времени… Мы итак слишком долго сюда добирались!

-Отложи это до завтра, дорогая! К чему волноваться на полный желудок!?

И вот, разноцветной гурьбой они направились к дальней оконечности площади. Рубедо и Цитринита, взявшись за руки, Отадолэ, настороженно озиравшийся по сторонам, Сентябрь и Суббота, шедший прямо за ней, словно ультрамариновая тень с огромными взволнованными глазами, следовали за Доктором Восеневым, который вел их к одному из самых высоких зданий. Да и наверное во всем Королевстве, так как его крышу не было видно за тонкими облаками. Оно казалась чересчур большим даже для раскинувших наподалеку густые пруды теней деревьев.

Доктор Восенев думал совсем о другом. Он покачал своими густыми бровями, дважды моргнул, ущипнул себя за кончик носа, выдохнул резко весь воздух из щек и легких и повернулся вокруг себя на одной ноге. То же самое проделали и Рубедо с Цитринитой, – и к общему удивлению прямо на глазах они превратились в такие махины, что разум отказывался принять произошедшее: словно сказочный бамбук, они раздувались и вытягивались до тех пор, пока не переросли Отадолэ и приняли размер, вполне соответствовавший дверям и пролетам постройки.

-По-моему … я не совсем той комплекции, чтобы комфортно прогуливаться по этим коридорам. Хотя по габаритам вполне подхожу. – вздохнул Дол, – так что, я пожалуй, подожду тебя здесь. Но если что замечательное увидишь, – обязательно крикни из окна.

Объевшийся редиской Дол плюхнулся на землю и почти сразу же задремал.

Проходя коридорами и лестничными пролетами от двери к двери, черешиды то распухали до подходящих размеров, то наоборот укорачивались; Сентябрь и Субботе приходилось принимать проходы такими, какие есть, – кое-где карабкаться по ступенькам, словно альпинисты, где-то ползти на животе. Наконец, все добрались до двери, которая была немного меньше, чем рост черешидов, когда они входили в здание, и немного больше, чем их рост во время пира. Оказалась, она вела в большую лабораторию, полную разнообразных пузырящихся и булькающих штуковин.

-Здесь сердце нашего университета, – вдохновенно произнес Доктор Восенев. – «университета», я имею в виду, в широком смысле этого слова.

-У нас тут нет аудиторий на самом деле, – сказал Рубедо.

-И экзаменов тоже, – добавила Цитринита.

-И единственные студенты, это мы, – сказали они вместе. – Зато важнее того, что делаем мы здесь, ничего нет.

-Вы ведь…алхимики, правильно? – смущенно спросила Сентябрь, вспомнив слова Зеленого ветра о том, что алхимией позволено заниматься только юным барышням, рожденным во вторник, и черешидам, (которым на самом деле не запрещено вообще ничего)

-К чему было это замешательство, ведь там должен был быть знак равенства, как в уравнении! – ответил Доктор Восенев.

-Тогда я должна сообщить Вам, что родилась во вторник.

-Вот здорово! – заявила Цитринита. – Я так устала курировать каждое студенческое сообщество.

-И я бы смог вплотную приступить к практике, – продолжил мысль супруги Рубедо, – а не копаться в этой толще бумажек.

-Ну, ну, давайте избежим рискованных решений, – сказал Доктор Восенев, активно жестикулируя маленькими ручками. – Откуда у барышни может быть глубокое понимание нашей Благородной Науки и ее законов? Я не исключаю, что она на самом деле хотела бы выращивать брюкву. На рынках в этом году на нее большой спрос.

-Вы ведь…превращаете свинец в золото, верно? – спросила Сентябрь.

Все трое разразились хохотом. Субботу передернуло от отвращения, – он не любил, когда кто-либо высмеивал Сентябрь.

-Да это давно уже не загадка для нас! – сказал Рубедо. – Хенрик Грингэллоу, так кажется звали того ученого. Я прав, любимая? Никогда не был силен в античной истории. В том научном труде упоминался даже способ превращения соломы в золото. Юная барышня, открывшая его, не смогла письменно изложить свои исследования, – зато весь год читала цикл лекций, посвященных им. Ее первый ребенок внес в этот труд существенные дополнения, и в итоге она смогла получать солому из золота. И этим помогла решить проблему нехватки жилья для домовых-брауни.

-Хельга Грингэллоу, дорогой. – поправила Цитринита. – Хенрик был ее торговым посредником. Ужасная черта всех мужчин приписывать женские работы их братьям! Но главное, Сентябрь, ты представить себе не можешь, как глубоко вдохнули мы после этого открытия. Тратить столетия на решения одной проблемы это так утомительно. Так что теперь у нас созданы несколько отделов. Рубедо разрабатывает технологию превращения золота в хлеб, чтобы у нас появилась возможность съесть наши излишние богатства. А я пишу диссертацию по Эликсиру Смерти.

-Знаете, по-моему, – произнес застенчиво Суббота, – эти Осенние владения весьма странное место для проведения экспериментов. Тут ведь ничего не меняется. А как мне известно алхимия – это наука об изменении.

-Поразительно умный мальчик! – воскликнул Доктор Восенев. – Но на самом деле лучшего места для претворения в жизнь нашей программы, чем Провинции Осени, не сыскать. Осень – это сама душа метаморфозы. Мгновения устойчивого равновесия мира пред готовой отвориться дверью зимы – дверью Смерти. Взгляни, как противоречат друг другу в ее мире урожай и изобилие – холодам и невзгодам. Здесь мы обитаем в самом центре жизни, но при этом пронзительно ощущаем неизбежность того, что всё пройдет, сморщится и отомрет. Именно Осень превращает мир из одного в другой. Год конечно отличает сноровка и мудрость, но уже (пусть и не сильно) чувствуется и дряхлость и старческое слабоумие.

-А что такое Эликсир Смерти? – спросила Сентябрь, исследуя наощупь попадавшиеся под руку инструменты: скальпель с маленькой капелькой ртути на лезвии, ножницы и большой клок золотых волос на них, небольшой горшок, внутри которого густая жидкость поочередно становилась то желтой, то красной.

-О! это самое очаровательное, что может быть на свете! – ответила Цитринита, схватившись трехпалыми ручками за сердце. Показалось, что она даже просветлела немного, услышав вопрос, (хотя возможно ли такое в буквальном смысле слова, неизвестно) – Эликсир Жизни, ты это вскоре узнаешь, получается посредством Химусического Венчания, самого таинственного из процессов. То, что получается в результате, в состояние обеспечить бессмертие. А Эликсир Смерти, продукт практически не встречающийся, способен вернуть умершего к жизни. Ну, как в сказке про мальчика и волка. Ты не слышала, неужели. Довольно страшная история; в двух словах если, – то между братьями возник конфликт, и двое убили третьего, всего его исполосовали, но у него был друг Волк, который раздобыл флакон Мертвой Воды и заживил все раны. Неужели, ты правда не слышала? Это очень известная сказка. Но этот Эликсир производит сама Смерть, – если ее вынудить зарыдать: а это очень и очень не просто сделать, уверяю тебя! Так что я пытаюсь синтезировать его из… как бы это сказать… из весьма приземленных ингредиентов.

-А ларец в Пряженном Лесу? Какое отношение имеет он к этим странным изысканиям? – проницательно спросила Сентябрь.

-Ну, – нерешительно ответил Рубедо, – Пряженный Лес находится в самом сердце владений Осени. Никто из нас там не бывал. Пролетал здесь один гусь и принес весть, что одна девочка направляется туда, и она решительно настроена проникнуть в лес. Что ж, жаль ее очень.

-Нет, тебе никто не запрещает совершить задуманное, – перебил Доктор Восенев, – но на самом деле каждый из нас не рекомендует тебе это. Нет смысла скрывать, – ларец наших рук дело. Боюсь даже, за него мне и присвоили докторскую степень. Но это было очень давно. Ты первая, кто копается в этих делах с тех самых пор, как Королева Мэллоу, – ох!это была она! – затребовала свой меч здесь.

-Так там меч Королевы Мэллоу? – удивленно спросила Сентябрь.

-Нет, нет. Разве я такое говорил? Я сказал, что она затребовала его. Ты же не можешь затребовать того, что уже имеешь. Твоё – оно и есть твоё. Этот ларец очень умная вещица. Как бы тебе объяснить? До тех пор пока его не открыли, он одновременно и пуст и полон. Потому что никто не может знать, что находится под крышкой, – и сказать ,что внутри «всё что угодно» вполне может означать «кое-что из большого списка предметов», понимаешь? Но если ты попытаешься открыть его, то сама придашь необходимый облик тому, что окажется внутри. Это такой обоюдо-наблюдательный процесс, сама увидишь утром! Уверен, ты придешь в полный восторг!

-Вот только, Сентябрь, – печально сказала Цитринита, – подобные предметы всегда…хорошо охраняются. Может тебе лучше пока позаниматься с нами, поднакопить необходимых знаний и навыков, а уж потом подступаться к ларцу, как думаешь?

-Но у меня совсем нет времени! Завтра утром у меня единственный шанс открыть этот ларец и вернуться в срок, чтобы сохранить свою голову в целости и сохранности!

-Сентябрь, – прошептал Суббота.

-Тогда давай прямо сейчас составим тебе расписание занятий. У меня завтра утром лекция по Герметике. Думаю, и Цитрина не откажется быстро натаскать тебя по Элементарной Теории Сходств.

-Сентябрь! – чуть громче произнес Суббота, однако в неугомонной и энергичной возне черешидов пропала и эта попытка привлечь ее внимание.

-И знаешь, нам как раз нужен один человек в команду по сквошу! – воскликнул Рубедо. – Надо же какая удача!

-Сентябрь! – завопил Суббота, теперь уже дергая девочку за рукав жакета.

-Что? – дрожащим голосом спросила она, взволнованная чрезмерным количеством криков.

-У тебя волосы рыжеют, – мягко произнес Суббота, смутившись от того, что неожиданно все внимание оказалось приковано к нему.

Сентябрь схватила кончики своих длинных темных волос и обнаружила, что действительно, одна из прядей стала ярко оранжевой и сверкала на фоне остальных. Она дотронулась до неё, поразившись метаморфозе, даже попыталась расчесать, – но в результате прядь оторвалась и облетела вниз, словно подхваченная незримым ветром. Словно пожухший осенний лист.

Глава 12

Материн Сей Меч

в которой Сентябрь пробирается в Пряженный Лес, теряет все волосы, встречает Смерть и убаюкивает её.

-Не надо мне было есть эту еду! – уткнувшись в широкую грудь Вивертеки, убивалась Сентябрь. Отадолэ огромным носом гладил девочку по голове, – потому что это было самым удобным действием в его позе Сфинкса, – но каждое движение непроизвольно отрывало пожелтевшие пряди.

-Не преувеличивай, – пробормотал он, подняв и отведя в сторону голову, – мы ведь тоже её ели!

-Что теперь со мной будет? – продолжала она всхлипывать.

Волос выпадало всё больше и больше, а оставшиеся уже не просто отливали яркой желтизной, но и завивались на концах в причудливые формы, постепенно краснея или коричневея. Для Черешидов это также стало неожиданностью, но никто из них не предпочел расстраивать девочку дальше.

-Выглядит очень даже мило! – прощебетал Доктор Восенев. – Я совершенно серьезен. Это даже к лучшему!

Дол попытался пошутить, что скоро, когда она покраснеет совсем, их двоих станут принимать за дальних родственников, но на Сентябрь это не действовало. Она попыталась закатать рукав зеленого жакета, чтобы показать Доктору, как изменилась кожа, – но жакет, пытаясь так же утешить её и защитить, упорно сопротивлялся. Однако и он не сдюжил в итоге, и Сентябрь вытянула пред лицом Доктора руку, покрытую отнюдь не мягкой чуть смуглой кожей, которая досталась ей от отца, а грубой, шершавой, серовато-зеленой, похожей на кору.

-Вот это к лучшему!? – возмущенно крикнула она.

-Ну, по крайней мене то, что происходит, отнюдь не редкость. Осень – это царство, где всё меняется, так что с этим приходится мириться. Могу лишь предположить, что когда ты уйдешь, ты вернешься к своему прежнему облику. Если, конечно, ты уже не пустила корни.

-И что касается предложенного плана занятий… – встрял в разговор Рубедо, но тотчас же Цитринита толкнула его локтем в бок.

Сентябрь попыталась вытереть заплаканные глаза запястьем руки, но увидела, что оно уже наполовину обросло серебристым мягким мхом.

-Так. Ладно. – коротко произнесла она. – Ладно. Прямо сейчас я отправляюсь в лес. Надо покончить с этим гнусным заданием, а то я завязну тут крепко.

-Ну я бы сказал, что ты больше похожа на вишневое дерево, а не на вяз, – задумчиво пробормотал Доктор Восенев.

-Если бы это что-то меняло! – фыркнул Дол. – Вот если бы у вас были какие-нибудь лекарства, в этой , – он резко кивнул головой в сторону высоченного здания, – вашей ужасной странной башне.

-Но мы не занимаемся медициной, – сказала Цитринита с ноткой печали в голосе, – Для нас изменение – это благословение Осени. Определенно, ее осенила большая удача.

Сентябрь поразилась тому, как Дол отреагировал на эти слова. Он пыхнул тоненькой струйкой огня и подпалил волосы Цитриниты, – такое случилось с ним впервые. И пока она, подпрыгивая и визжа, пыталась затушить пламя, Вивертека пододвинулся ближе к Сентябрь и заботливо огородил ее от дальнейших нападок.

-Как бы вам не хотелось, но это исключительно ее задание. Миссия рыцаря без оруженосца или соратника. – произнес Доктор Восенев. – Так что брызгать огнём здесь совершенно ни к чему.

-Тогда она останется здесь! Одну, без сопровождения кого-либо огромного, вдвое-чем-она умного и огнедышащего я отпустить её в этот лес не могу. А так как среди вас троих я подходящей кандидатуры не вижу, значит ваши варианты рассматривать бессмысленно!

-Дол, – кротко сказала Сентябрь, – если выход единственный, и он таков, значит бессмысленно разглагольствовать о другом варианте.

Она поднялась и, круто накренившись вперед, смогла сделать несколько шагов. Каждый оставлял след из пылавших золотом волос.

-Давай тогда я! – не унимался Дол.

-Нет, я пойду одна. В самом деле, я ведь изначально думала, что никто из вас не отправится со мной в этот путь. Я обещаю, что быстро управлюсь. Главное, без меня никуда не уходите, – дождитесь меня, и ты и Суббота. Я хочу выйти из леса и увидеть улыбки на красном лице и на синем!

Едва не плача от страха крупными бирюзовыми слезами, Дол замахал крылышками так, что бронзовая цепь пронзительно зазвенела. Суббота, не произнося ни слова, наклонился и оторвал от одной из штанин неширокий кусок материи. Словно браслет, он нацепил его на руку девочки – и она увидела, что несмотря на рваный вид, на нем нет ни единой капли лисапедной смазки. Тут же зеленый жакет в вежливом тоне свел с браслетом знакомство; вежливо, однако надменно, четко обозначая старшинство в их союзе.

-Что это? –смущенно спросила Сентябрь.

-В общем… покровительство. – ответил Марид. – Моё покровительство. В бой…рыцарю не пристало вступать без этого.

Сентябрь, как жест благодарности, нежно коснулась рукой его лица. Но пальцы, уже высохшие, истончившиеся и скрючившиеся, словно веточки, оцарапали щеку мальчика.

Ощущение одиночества сразу же поглотило Сентябрь, как только она прошла несколько шагов. Стараясь не думать о том, во что превратились ее руки, она вдруг осознала, что практически всё время путешествовала в компании, – и теперь ей очень не хватало Дола,(который мог бы рассказать ей разных историй, лишь бы уберечь от паники или угнетения) и Субботы, (который наоборот, молчанием и твердостью внушал ей чувство нежности и надежности).

-Багаж, батискаф, барометр, благодать, бандит, – бормотала про себя девочка, тщетно пытаясь унять дрожь.

Ночь была холодная и мглистая, ярко светили звезды. Вот уже лес стал редеть, – но постепенно прояснилось, что листья и стволы перестали быть его содержанием, и вместо этого глазу представало что-то очень странное: Высокие черные ручные прялки кружились вокруг своих осей, распуская нити шерсти, шелка, и чего-то еще, что Сентябрь затруднялась определить. Как и принято в осеннем лесу, эти нити были красными, золотыми, коричневыми и сероватыми, – и опутывали всё. Толстые и прочные, плотно прилегая друг к другу, они создавали силуэт и форму нескольких растущих вместе сосновых деревьев, – Сентябрь даже умудрилась разглядеть острые кромки прялки, торчащей поверх красной кроны одного из древообразных чудищ.

«Так вот откуда взялся материал для строительства Пандемониума!» – внезапно догадалась девочка. – «Вместо того, чтобы вырубать лес, они его расплели!»

Словно стесняясь показать себя всю, из-за облаков выглянула луна. Тусклый свет пролился на лес, и Сентябрь увидела, что долгий кропотливый путь привел ее на маленькую полянку, усеянную остатками пряжи, словно сосновыми иголками. Тут же были и несколько прялок, цветом напоминавших пергамент. И еще, почти с самого края, сидела женщина; от удивления и испуга Сентябрь широко раскрыла рот и попыталась прикрыть его рукой, совсем забыв, что пальцы ее теперь были тонкие и растопыренные в разные стороны ветки.

Женщина восседала на троне, сложенном из шампиньонов и моховиков. За ее спиной вымахали лисички, рыжики и сыроежки с разноцветными шляпками, малиновыми рядом с устричными, – они покачивались в такт над ее головой, подобно большому вееру. Да и сама женщина оказалась грибной природы: сливочно-желтоватые опята большой гроздью пригибали головки возле ее коричневого выпуклого лица, образуя воротник платья, а пальцы рук и ног оканчивались кружевными рыже-серыми древесными чагами. Взгляд ее был отрешенный и направлялся куда-то вдаль; понять, о чем она думает по выражению пары трюфелей, бывших её глазами, было невозможно.

-Доброй ночи, почтенная леди, – вежливо (однако очень угловато) кланяясь, произнесла Сентябрь.

Грибная королева ничего не ответила.

-Я пришла за ларцом, который находится в этом лесу.

Грибы шиитаке у ног королевы колыхнулись из стороны в сторону, взъерошенные слабым порывом ветра.

-Надеюсь, моя просьба Вас не обидела, а то у меня катастрофически мало времени и в добавок я вот-вот превращусь в дерево.

Королева открыла рот довольно резко, и из него вывалилось что-то маленькое, похожее на грязь.

-Не обращай на неё внимание, – еще более неожиданно за спиной раздался писклявый голосок.

Сентябрь повернулась. Крохотное коричневое создание, ростом не выше пальца, находилось возле ее ног. Ярко красные губы выделялись на лице, напоминавшем кору орешника. Её длинные волосы закрывали тело почти до самых пяток. В целом она выглядела весьма юной, даже носила шляпку от желудя как кепку.

-Она здесь только для видимости, – сказала малютка.

-А ты кто?

-Смерть. Прям сложно было догадаться.

-Но ты ведь такая малюсенькая!

-Потому что ты сама еще маленькая. Тебе далеко до своей Смерти, Сентябрь, поэтому ты и видишь меня как любой предмет, находящийся на большом расстоянии: и я кажусь маленькой и безобидной. Но это видимость. Потому что на самом деле я гораздо ближе. Я буду расти вместе с тобою, а когда придет мое время, я нависну над твоей кроватью огромным темным телом, так что ты станешь закрывать глаза и прятать лицо в подушку, лишь бы не видеть меня.

-А она тогда кто?

-Она… – Смерть внимательно посмотрела на грибной трон. – Нечто вроде карнавального костюма на случай, если мне захочется произвести впечатление на высокопоставленных посетителей. Например, для твоей подружки Бетси я наряжаюсь в Громоздкий Двигатель. Мне тоже время от времени хочется, чтобы при виде меня трепетали. Но мы с тобой, я думаю, можем обойтись без вызывающих одежд.

-Но если между нами такой долгий путь, почему тогда ты здесь?

-Потому что мои владения начинаются в Осени. И потому еще, что очень-очень невелика вероятность того, что ты умрешь вопреки моим ожиданиям, и мне не придется поспешно вырастать до громадных размеров.

Смерть многозначительно посмотрела на руку Сентябрь, которая теперь, хоть и была укрыта рукавом жакета, стала прямой, шишковатой, точно ветка, и несгибаемой от плеча до кончиков пальцев.

-Значит поэтому запрещено ходить в Пряженный Лес? Потому что это место обжито Смертью?

-Не забывай про гамадриад. Ох как утомительно их слушать.

-Получается Маркиза послала меня сюда умирать.

-Ну, детка, вот так сразу осудить не в моих правилах. Я забираю только то, что предложено мне. Во тьме, в лесу.

Сентябрь повалилась на землю. Она разглядывала свою засохшую, высушенную зимою руку-ветку; голую макушку холодил легкий ветерок, который уносил последние опавшие желтые пряди. Ей хотелось плакать. Она шмыгала носом, – но слезы не текли, потому что ее глаза стали сухими, как прошлогодние семена.

-Смерть, я не знаю, что мне делать.

Смерть забралась по ноге девочки, которая уже потемнела и стала покрываться рыжеватым мхом, и уселась чопорно на коленке.

-Ты очень смелая, раз признала это. Практически каждый из рыцарского сброда из-за собственного бахвальства принуждает меня играть с ним в шахматы. А я их терпеть не могу! С точки зрения стратегий Робинзонада или даже Го выглядят предпочтительнее. Да и вообще сама метафора некорректна: Смерть – это не мат королю…Это что-то типа ярмарочного трюка. Как бы умно и ловко ты не ходил Королевой, – выиграть ты не можешь.

-Я только с мамой играла в шахматы. Играть с тобой как то не по мне.

-И я всегда обманываю. Когда они поворачиваются ко мне спиной, я переставляю фигуры.

Медленно протекавший процесс в одной из впалых щек Сентябрь наконец завершился образованием крохотного дупла. Инстинктивно, гнущейся рукой девочка потянулась почесать больное место, – и дыра стала чуть больше. От испуга Сентябрь затряслась, ведь разрастание и не думало останавливаться. Сразу же леденящая грязная жижа ужалила пятки, и тело пронзили новые появившиеся сучки и листья.

-Сентябрь, – не меньше испугавшись, промолвила Смерть, – если ты не внимательно будешь меня слушать, то никогда не выберешься из леса! А ты близка к этому, девочка, даже не представляешь как! Я – страж ларца. – крупинки глаз Смерти блеснули задорно. – Я охраняю вообще все ларцы.

Сентябрь зевнула. Это получилось непроизвольно, но она не смогла сдержаться. С глухим треском веточка, проросшая в ее щеке, переломилась и обратилась в пыль.

– Ты спать хочешь? Что ж, не мудрено. В стране Осени деревья спят словно медведи. Все живое замыкается в своих пижамах и перинах, сворачиваясь клубочком, чтобы спать зиму напролет. А вот я – нет. Я никогда не сплю.

Смерть забралась на самую верхушку колена и сурово посмотрела в глаза девочки. Сентябрь изо всех сил пыталась слушать, о чем говорит её Смерть, и не обращать внимания на растущее в щеке дупло.

-А всё потому, что меня мучают кошмары. Каждую ночь, отсмертоносив целый день, я возвращаюсь домой и снимаю свою кожу. Я убираю ее аккуратно в бельевой шкаф, а после этого снимаю все до единой косточки. Их я вешаю на вешалку для шляп. Потом даю своей косе отдохнуть на мышатах и мирре – и приготовленный вкуснейший ужин сама с удовольствием съедаю. Бывают ночи, когда я запиваю всё красным вином; но только не белым, оно у меня не усваивается. И только после этого укладываюсь в постель из лилий. И всё равно сна ни в одном глазу.

Какое Сентябрь было до этого дело?! Над ее головой бесшумно проплывала луна, зловредно улыбаясь своими темными впадинами.

-Я не могу заснуть из-за кошмаров. Мне снится всё то, что умершие хотели бы переделать, иначе пережить. Ужасно просто! Вы так все что ли грезите?

-Наверное, нет… Мне иногда снится как отец возвращается домой, или как я получаю пятерку на экзамене по математике, или что мы с мамой живем на зефирном острове посреди молочно-шоколадной реки, а волосы у нее воздушные, как сахарная вата. Моя мама всегда поет мне колыбельную, а за всё время мне только один раз приснился кошмар.

-Может быть, я не могу заснуть, потому что никто не поет мне колыбельных песен. А ведь я так устала. Почему все в мире заслуживает сна, а я – нет!?

Уверенность в том, что ей предлагается совершить кое-что, обожгла девочку. Такое случалось уже с ней, когда Широта и Долгота ждали от неё разгадки, – и вот здесь, в Пряженном лесу, она чувствовала, что мир снова превратился в паззл. И как только она догадается, как нужно прилаживать друг к другу детали, – она незамедлительно его сложит. Девочкина Смерть, молчаливо перемалывавшая свои мысли и страхи, уже свернулась на ее коленке калачиком, укрывшись длинными волосами, словно одеялом. Гнущейся рукой, – хотя уже с большими усилиями достигалась плавность движений, – Сентябрь столкнула свою Смерть в мягкую замшелую ладошку. Четкого порядка действий у неё не было, ведь ни братика ни сестренку она спать ни разу не укладывала. Она попыталась вспомнить, как это делала с ней мама, – и сама вдруг едва не провалилась в сон.