Текст книги "Вторжение"

Автор книги: Кэтрин Эпплгейт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Глава 7

То,что мне удалось добраться до нашего дома, было настоящим чудом. Не знаю; не помню, как это произошло.

Как бы я хотел вообще ничего не помнить из событий той ночи! Забыть бы все.

Я громко позвал друзей. Слава богу, все оказались живы. Рэчел принялась просить прощения за то, что бросила меня одного. Марко все спрашивал, не сниться ли нам все это.

Да, было бы неплохо, если бы все виденное на стройплощадке оказалось страшным сном. Но нет! По сравнению с дикой реальностью любой кошмар представлялся безобидной детской сказкой.

Но на следующее утро, в субботу, я почти убедил себя в том, что ночные приключения мне действительно приснились. Смущала лишь улыбка в глазах андалита – она была настоящей…

Разбудил меня негромкий стук в дверь.

– Джейк, ты проснулся? – услышал я голос мамы.

– Да—а—а, – промычал я. – Уже встал.

– К тебе пришел Тобиас.

– Тобиас? Что это ему вдруг понадобилось?

– Я войду, Джейк?

– Валяй!

Я уселся в постели и потер глаза, отгоняя остатки сна. Дверь раскрылась, из коридора послышался голос Тобиаса – он за что—то благодарил маму.

Тобиас сиял. Клянусь вам, он просто светился. Нет, я вовсе не хочу сказать, что мой друг какой—то радиоактивный, но глаза его возбужденно блестели, губы растягивала улыбка, и от него исходила непонятная энергия. Он раскачивался из стороны в сторону, будто не мог заставить себя стоять спокойно.

– У меня получилось! – выпалил Тобиас.

Я попытался пригладить пальцами свои волосы.

– Что у тебя получилось? – Я широко зевнул.

– Я превратился в Дьюда!

Зевать моментально расхотелось, но нижняя челюсть у меня так и осталась отвисшей. Дьюд – это кот Тобиаса.

– Что ты сказал?

Тобиас огляделся по сторонам, словно опасаясь, что его могут подслушать.

– Я трансформировался в Дьюда. Сделал то, о чем говорил андалит.

По моему телу пробежал холодок.

– Это было так забавно. Ни боли, ничего.

Я играл с котом и думал о ночных делах. Ну вот мне и пришло в голову: а почему бы не попробовать? ,– Тобиас расхаживал по комнате и щелкал пальцами, что совершенно на него не похоже.– Я даже не знал, с чего нужно начинать. Сначала запер дверь. Дядька мой к счастью, еще спал.

Семейка у, Тобиаса – не приведи господи.

Отца своего он никогда и не знал, .а мать ушла несколько лет назад. С тех пор Тобиас болтается между своим дядей, который живет в нашем городе, и теткой, что устроилась на побережье. Дядя и тетка терпеть не могут друг друга, и Тобиас, похоже, обуза для обоих, поскольку каждый родственничек вечно пытается сплавить его другому. Словом, никому из них нет до Тобиаса никакого дела.

– Словом, я забрался на диван и принялся размышлять. Собирался с мыслями, так сказать. Думал о том, как бы мне стать Дьюдом. И тут вдруг случайно посмотрел на свою руку. – Тобиас ухмыльнулся – И что, ты думаешь, я увидел?

– Не знаю – медленно покачал головой я.

– Шерсть, Джейк! А ногти стали на глазах расти и загибаться. Поглядел бы ты на настоящего Дьюда!' В него словно бесы вселились. Мне пришлось сбросить кота с дивана, чтобы довести превращение до конца. Но поцарапать он успел меня здорово. – Тобиас облизал окровавленный палец.

Я с трудом сглотнул. Это уже пахло настоящей бредятиной.

– Мм—м—м, Тобиас, а присниться тебе это не могло?

– Какой к чертям сон! – Он внезапно посерьезнел, ухмылка пропала. – Я говорю тебе правду, Джейк, чистую правду.

Наши глаза встретились. Я прекрасна понимал, что именно он мне говорит. Конечно, Тобиасу очень хотелось, чтобы все случившееся оказалось кошмарным сном. На куда там! Я отвел взгляд. Мне была страшна поверить в правду. Пусть этот дурацкий сон хранится где—нибудь в мозгу и никогда не вылезает наружу.

– В общем, мысленно я пытался в деталях представить себе ката, – продолжал Табиас, и через несколько минут… я перестал быть самим собой. – Он смотрел на меня в упор. – Ты не можешь представить, Джейк, ,что. эта такое! Быть котом – это… Это… Словами не описать. Чувствуешь такую силу… Ну, как заряженный аккумулятор, только еще можешь двигаться! Знаешь, что. я сделал? Вспрыгнул на шкаф. Полтора метра вверх – ап! И приземлился, как перышко. Полтора метра! Для котяры эта жуткая высота, Джейк. Эта все равна что, для нас десять метров. – Табиас вдруг прекратил расхаживать и остановился прямо передо мной. – Похоже, ты мне не веришь?

– Слушай, Табиас, иногда бывает очень трудно отличить фантазию или сон от реальных событий.

– По—твоему я сошел с ума? – На мгновение я задумался.

– Не знаю, Табиас. Давай—ка еще раз посмотрим на факты. Ты говоришь, что, превратился в своего кота. В настоящего кота. По мне, эта и впрямь звучит дико.

Табиас задумчива кивнул, а затем грустно улыбнулся:

– Ясно, Джейк. ты не хочешь, чтобы все это оказалось правдой.

– А ты как думаешь? Хочу ли я поверить, что. Ты смог превратиться в ката? И все такое прочее. Хочу ли я поверить, что. Землю захватили сопливые улитки, которые поселяются в мозгу у человека; и люди становятся их рабами. Хочу ли я поверить, что… Нет! Нет, не хочу!

– А как же быть с андалитом? – негромко спросил Табиас.

Я заколебался. Не знаю почему, но открещиваться от андалита я тоже не хотел.

Тобиас взял меня за локоть.

– Встань.

– Зачем? Что ты собираешься делать?

– Попробую помочь тебе понять, правда ли то, что. я говорил, или нет.

– Тобиас…

– Подожди. И не вздумай орать.

Я ждал.

Пару секунд ничего. не происходило. Тобиас проста стаял рядам, а я не спускал глаз с его лица. Вот оно! Глаза его были уже другими. Зрачки из абсолютно круглых становились… Клянусь, в них загорался зеленоватый огонек.

И рот начинал потихоньку выдаваться вперед.

У меня на глазах Тобиас словно усыхал, делался все меньше и меньше.

Майка уже болталась на нем, штанины у щиколотки собирались складками. Тобиас съеживался. И шерсть – да—да, шерсть! – начинала стремительно лезть из кожи рук, шеи, лица. Сероватая, с черными полосами, совсем как у Дьюда.

Меня так и подмывало расхохотаться. Тобиас превращался в кота! Но я чувствовал: стоит мне засмеяться, и я уже не смогу остановиться. Никогда.

А Тобиас уже больше походил на кота, чем на человека. Голову его украсили заостренные ушки. По обеим сторонам аккуратного розового носика появились встопорщенные усы. Тобиас уже опускался на четвереньки, одежда болталась на нем, как на вешалке, он завилял хвостом. у Тобиаса был хвост!

Мне показалось, что еще чуть—чуть, и я свалюсь замертво – то ли из—за подступившего к горлу кома, то ли из—за готового разорваться от бешеных ударов сердца. Может, я все—таки еще не проснулся?

Но если это и был сон, то уж слишком убедительный.

Я стоял у себя в спальне и смотрел на серого полосатого кота, который еще две минуты назад был моим другом Тобиасом.

Глава 8

– Надеюсь, это сон, – пробормотал я. Я еще сплю.

– Ты не сnишь.

– Это ты сказал? – спросил я кота.

– Ты меня слышишь? – Голос Тобиаса показался мне удивленным, хотя «голос» – явно не под ходящее здесь слово.

– Да, – осторожно ответил я.

– Не знал, что смогу послать тебе свою мысль.

– Может, это получается, только когда ты… трансформируешься?

Я разговаривал с котом. На самом деле! А я думал, что это Тобиас рехнулся. Интересно, слышит ли он мои мысли? Я напрягся.

– Тобиас, ты меня слышишь?

– Слышу

– А раньше ты слышал, что происходит у меня в мозгу?

– Нет. Тут наверно, другой механизм. Чтобы я услышал тебя, ты должен мысленно обращаться ко мне. Эй, смотри—ка!

Тобиас неожиданно подпрыгнул и приземлился точно на испещеренный автографами знаменитостей бейсбольный мяч, лежавший в углу комнаты. Это был прыжок примерно на метр дваджать.

– Как здорово! Джейк, давай сыграем в веревочку!

– В веревочку? Да ты что?

– Это такой кайф!

Я полез в ящик стол

оставшуюся от пакета а и нашел там ленточку, оставшуюся от пакета с подарком ко Дню рождения. Честно говоря, в комнате у меня обычно царит жуткий беспорядок. Ленточка провалялась в ящике года два.

– Пойдет?

Я медленно потащил ленточку по полу в полуметре от Тобиаса. Он присел на задние лапы, а передними попытался достать ленту. Потом выгнул спину, прыгнул и схватил ленту острыми зубками. Тобиас перевернулся на спину и принялся когтями рвать свою игрушку. Стало ясно, что важнее дела сейчас для него нет.

Я попытался отнять ленту, но Тобиас не отпускал.

– Вот она! Попалась!

– Тобиас, что ты делаешь!

– Тяни быстрее! Быстрее!

– Тобиас·опомнись! Ты носишься за веревкой!

Тобиас замер и поджал хвост. На меня смотрели холодные кошачьи глаза, но я уверен, что в них мелькнуло недоумение.

– Я… Я не знаю. Такое ощущение, что я – это я, но одновременно и Дьюид. Так хочется погонятся за веревочкой! А если бы вдруг у тебя нашлось настоящая живая мышь… Вот наслаждение! Бесшумно подкрасться. Послушать, как бьется ее сердечко, как тихонько шуршит она своими лапками. Я бы терпеливо дожидался момента, а потом… рраз! Прыжок, когти выпущены…

Он и в самом деле выпустил и показал мне свои когти.

– Тобиас, думаю, мы должны кое—чему научиться. – Удивительно, как быстро я привык к мысли, что разговариваю с котом.

– Чему мы должны научиться?

– Нужно привыкнуть к тому, что ты не только Тобиас. Ты еще и кот. У тебя те же инстинкты, и тебе хочется того же, чего хотят коты.

– Да, я чувствую это: получается, что во·мне живут два разных существа. Я думаю и как человек, и как кот.

– Ты бы лучше превращался обратно.

Он кивнул. непривычное, скажу вам, дело видеть, как кот задумчиво кивает вам.

– Пожалуй, ты прав.

Обратный процесс был не менее странным, чем превращение в кота. Шерстинки постепенно исчезали, и под ними проступала нормальная кожа. На плоской кошачьей морде мало—помалу вытягивался нос. Хвост незаметно пропал, втянулся, как шнур от пылесоса.

Со смущенным видом передо мной стоял Тобиас. Он быстро натянул на себя одежду.

– Если немного потренироваться, мы научимся возвращаться прямо в штаны, – сказал он.

– Мы?

Он смущенно улыбнулся:

– Неужели до тебя еще не дошло, Джейк?

Если это могу я, значит, сумеешь и ты.

– Не думаю, Тобиас. – Я покачал головой. Непонятно с чего, но он разозлился, схватил меня за плечи и начал трясти:

– Как ты не понимаешь, Джейк? Ведь это правда. Все – правда!

Я оттолкнул его. Мне и слышать о таком не хотелось. Но Тобиас не отставал:

– Джейк, все – правда. Андалит оставил нам свой дар не просто так.

– Отлично. Вот ты им и пользуйся.

– И буду. Но нам нужен ты, Джейк. Больше, чем кто—либо другой.

– С чего вдруг?

Тобиас заколебался:

– Господи, Джейк! Какой же ты твердолобый! Я знаю, что в моих силах, а что – нет. Я не умею разрабатывать планы и командовать людьми. Я – не вожак. Ты – другое дело.

Я расхохотался:

– Никакой я тебе не вожак.

Тобиас окинул меня беспокойным взглядом: – Нет, Джейк. Ты – настоящий лидер. Только ты сможешь объединить нас и помочь нам победить контроллеров. Мы обладаем теперь удивительными способностями: мы можем красться, как кошки, у нас будет орлиное зрение, собачий нюх и скорость… ну, скажем, как у лошади. И все это нам понадобиться – если мы надеемся справится с контроллерами.

Боже, как мне не хотелось, чтобы слова Тобиаса были правдой! Что угодно, только не это.

Но деваться было некуда, и я неохотно кивнул. Настроение было ужасное. Словно я по собственной воле решил сходить к зубному. Или отколол номер похуже. У меня даже плечи опустились, точно на них взвалили тяжелый груз.

Мне было ясно, что я должен сделать в первую чередь.

– Ладно, – хмуро проговорил я. – Пойду разыщу Гомера.

Гомер – это мой пес.

Глава 9

Это нисколько не больно. Трансформация, я имею в виду.

Я немного поиграл с Гомером, чувствуя себя круглым идиотом.

– Более дурацкой затеи и придумать трудно, – поделился я с Тобиасом.

– Соберись с мыслями – посоветовал он – Я делал так представлял Дьюида и думал о том, как превращаюсь в него.

– Усек. Значит нужно представить себя собакой.

– Совершенно верно .Вообрази, что ты – собака. Ты должен захотеть стать псом

В другое время я решил бы что у Тобиаса поехала крыша но ведь я своими глазами видел, как он только что превращался в Кота. Выходит, крыша поехала не Толь ко у него.

Я сосредоточился и заставил себя думать о том, как хорошо стать собакой – Гомером например. Поглаживая его по спине, я представлял, как на мне появляется точно такая же шерсть. Гомер вдруг обмяк, как загипнотизированный. Будто заснул. Только глаза были широко расрыты.

– В точности как Дьюд, – заметил Тобиас. – Наверное, животное при этом впадает в транс.

– Он просто испугался, что его хозяин стал настоящим дебилом – Я продолжал поглаживать Гомера по—загривку. Пес лежал не шелохнувшись.

– Ну, И что же дальше? – спросил я Тобиаса.

– Думаю, нам лучше вывести его из комнаты. Кто знает, вдруг ему не очень понравится увидеть рядом свою точную копию.

Для того чтобы прийти в себя, Гомеру потребовалось секунд десять. Он встал, потянулся, лизнул меня в щеку – обычный, нормальный пес. Я выпроводил его во двор.

Тобиас терпеливо ждал ..

– Попробуй, – почему—то шепнул он. – Подумай об этом. Захоти.

Я сделал глубокий вдох и с закрытыми глазами попытался представить, каким видят окружающий мир собаки.

Потом снова открыл глаза ..

– Гав—гав, – со смехом сказал я Тобиасу. – Боюсь, ничего не выйдет.

Тут у меня зачесалась тыльная сторона ладони, я провел по ней ногтями.

– Джейк – воскликнул Тобиас. – Посмотри на свою руку.

Я опустил глаза: рука покрывалась палевой шерстью. Я даже подскочил от неожиданности.

– О! – Мне, стало страшно. – O—o—o!

Рост шерсти замедлился.

– Не пугайся, – успокоил Тобиас. – Продолжай думать о Гомере, а то трансформация не получится. сконцентрируйся!

– Рука! – простонал я. – Моя рука! Шерсть!

– Да, и уши тоже…

Я подбежал к зеркалу. уши переместились на верх головы и были гораздо больше, чем нужно. – Спокойно, Джейк, все в НОрме!

– В норме? Да это же черт знает что! С ума сойти! Ты посмотри на мои руки! Я весь в Шерсти!

– Ты должен довести дело до конца.

– Я ничего и никому не должен!

– Ладно, ты прав. Ты не должен этого делать. Можешь забыть о том, что мы видели ночью. Забыть о том, что мы знаем. А когда йерки станут захватывать все новых и новых жертв, ты просто не будешь обращать на это никакого внимания. Подумаешь, вырастем в мире, где все люди – лишь оболочки, которыми командуют отвратительные твари. Ничего страшного!

От слов Тобиаса у Меня мурашки поползли по коже.

– Ну же! – ободрил меня приятель.

Во рту у меня пересохло. Я вновь прикрыл глаза и вернулся в мыслях к Гомеру. Опять зачесались руки. Теперь я уже просто чувствовал, как сквозь кожу пробиваются шерстинки. То же самое происходило и с лицом. Потом начала чесаться шея, за нею – ноги.

А кости… не моту сказать, что они болели, но ощущения были очень странные. Вспомните, как вы идете к зубному, он вкалывает вам новокаин и начинает работать своим сверлом. Боли вроде бы нет, но вы то знаете, что она должна быть. Примерно такое же чувство испытывал и я.

Кости становились все короче. А позвоночник, похоже, наоборот, растягивался и отвисал, будто хвост. Куда—то выворачивались колени, мне пришлось наклониться, потому что стоять прямо я уже не мог. Когда руки коснулись пола, они больше не были руками. Пальцы пропали, вместо них торчали короткие и тупые когти.

Лицо вытянулось вперед, глаза сблизились. Тобиас поднялся с коленей и подал мне зеркало. С замирание сердца я наблюдал за тем, как под густой шерстью скрываются последние островки человеческой кожи. Сзади виднелся пушистый хвост – мой хвост.

Я был псом. Дико, но это так.

Я стал псом.

Наверное, нужно было испугаться, но никакого страха я не ощущал. Вместо него меня наполняло чувство восторга. От него кружилась голова. От него дыбом вставала шерсть. Я купался в счастье. Оно переполняло меня.

Сквозь смешной длинный нос я набрал полные легкие воздуха и радостно заскулил. Ну и запахи! Нет, человеке этого не понять! Я сделал еще один глубокий вдох и тут же понял, что мама печет на кухне вафли. А Тобиас – до того как войти в наш дом – прошел по двору, где живет огромный кобель. И еще я узнал кучу различных вещей – таких, что человеческий язык не в состоянии описать. Как если бы всю жизнь я был слепым и вдруг прозрел.

Я подбежал к Тобиасу и обнюхал его ботинок – мне срочно потребовалось поточнее узнать о кобеле во дворе. Он оставил лужу на асфальте, в которую наступил Тобиас, и теперь мне не составило особого труда во всем разобраться. Похоже, Гомер был с ним знаком. Хозяева зовут его Стрик. Кастрированный, как и я. Большую часть времени торчит во дворе, это ясно, но иногда совершает вылазки через подкоп под забором. Кормят его консервами и сухим кормом «Пурина». Да, это не объедки со стола, которые достаются мне…

Вот сколько нового можно узнать, если стать собакой! Я даже хвостом помахал от восторга и поднял голову на Тобиаса. Он казался на удивление высоким, только почему—то бесцветным. Но рассматривать было далеко не так интересно, как обнюхивать.

Посторонний!

За окном послышался какой—то шум. Собака!

Не знакомый пес в моем дворе. Посторонний!

Подбежав к окну, я поставил передние лапы на подоконник и толкнул ими раму. Окно распахнулось.

– Га—афф!, Гaафф! Гaафф!

Лаять громче я просто не мог. Нельзя было допустить, чтобы чужой пес разгуливал по мо ему двору.

– Джейк, сидеть! – услышал я голос Тобиаса. – Это Гомер.

– Гомер? Как, а разве я не…

Скользнувший меж, задних .лап хвост сам прижался к животу. Что происходит?

– Джейк, послушай. То же самое было и со мной, когда я перешел в Дьюда. Мозг пса стал частью твоего мозга, Джейк. Постарайся привыкнуть к этому.

– Но… Там, в моем дворе – пес!

– Это Гомер Джейк. Ты – Джейк. Ты перешел в тело, скопированное с ДНК Гомера. А настоящий Гомер – там, за окном. Ты сам вывел его во двор. Соберись! Ты – Джейк!

Я сделал несколько глубоких вдохов. Запахи! Бог мой, там был один запах, который я никак не мог…

«Соберись, Джейк, – скомандовал я себе. – Соберись!»

Пес в моей голове постепенно успокаивался.

К черту запахи. К черту шум во дворе.

В первый раз все дается с трудом. Быть псом совершенно ни на что не похожая штука. С одной стороны – никакой половинчатости. Никаких «я вроде бы счастлив». Ты упоительно счастлив! Никаких «у меня есть свободная минутка». Ты безгранично свободен! Да—а—а … Зато когда ты голоден, тебя уже ничто, кроме жратвы не интересует.

Раздался стук в дверь. В дверь моей спальни.

Я тут же вспомнил, что я – Джейк. Джейк с четырьмя лапами и хвостом, но все—таки Джейк.

Моим собачьим ушам стук показался оглушительно громким:

– Джейк, Гомер с тобой? – Это был брат, Том. Мама говорит по телефону, пусть Гoмeр перестанет лаять. Брат вошел в спальню и замер, сбитый с толку.

– Ты кто такой? – требовательно спросил он у Тобиаса…

– Тобиас. Друг Джейка.

– А сам—то он где?

– Вышел на минутку.

Том посмотрел на меня. От него шел странный, непонятный запах. Собачьи мозги никак не могли распознать его. Беспокойный, опасный запах. В моем человечьем мозгу послышался отголосок смеха. Того самого смеха, что я слышал ночью, когда Виссер Третий запихал в свою пасть бедного андалита.

– Гадкий пес, – сказал мне Том. – Сиди спокойно, гадкий пес.

С этими словами он вышел из комнаты.

В груди у меня защемило. Я вовсе не был гадким псом. А лаял я потому, что в моем дворе гуляла незнакомая собака. Гадкий пес. Это я – гадкий пес? Да нет же, нет! Мне всегда хотелось быть хорошим псом. От жуткой обиды я забился в угол.

Тобиас присел на корточки и погладил меня по голове.

Когда его пальцы почесали за ушами, мне стало немного лучше.

Глава 10

Вернувшись в свое человеческое тело, я принялся звонить остальным из нашей пятерки. Тобиас отправился по своим делам, пообещав присоединиться к нам позже на ферме Кэсси. Я как раз болтал с ней по телефону, когда в кухне появился Том.

– А, вот ты где!

Я прикрыл трубку ладонью:

– Тобиас сказал, что ты меня разыскивал.

– Хотел попросить, чтобы ты запер своего пса. – Том уселся верхом на стул.

Я заколебался. По вполне определенным причинам у меня не было ни малейшего желания разговаривать с Кэсси в присутствии брата.

– Встретимся через пару часов, – бросил я Кэсси, положил трубку и перевел взгляд на Тома.

Брат сложен крепче меня, хотя я и сам далеко не недомерок. Только волосы у него намного темнее, почти черные.

Я привык доверять ему во всем. В отличие от других взрослых парней, Том никогда не от носился ко мне снисходительно. Мы всегда были с ним друзьями, по крайней мере до прошлого года. Как—то так получилось, что теперь бывать вместе нам приходится гораздо реже. Наверное, потому, что он стал членом клуба «Сопричастность», а там они абсолютно все предпочитают делать вместе. Том оттуда почти не вылезает.

По идее, о ночном происшествии я должен был бы рассказать ему первому. Но вместо этого я сидел и смотрел, как брат намазывает джем на кусочек поджаренного хлеба, а в голове моей стучала одна мысль: «Нет. Пусть случившееся останется тайной. Даже для Тома». Поэтому я просто сказал ему то, в чем так боялся признаться.

– Я… В общем, я не прошел в команду.

– В какую еще команду? – На лице у Тома появилась недоуменная улыбка.

– Как в какую? Баскетбольную, конечно. Твою бывшую команду.

– Жаль.

– Жаль? И больше ты ничего сказать не можешь?

– Это всего лишь спорт. – Том отправил в рот огромный кусок тоста.

– Всего лишь спорт? – Не знаю почему, но я, как последний идиот, повторял слова брата. Неужели это говорит Том? Не верю. Да он живет ради спорта! – Да, видно, у меня нет твоего таланта.

– А я ушел из команды. – Он пожал плечами. – Несколько дней назад.

Я чуть было не свалился со стула.

– Ушел? Бросил команду? И ничего мне не сказал? В чем дело?

– Не хотелось говорить. Я же знал, что вы с отцом поднимете жуткий шум. Послушай, Джейк, в мире есть вещи поважнее, чем кидать мяч в кольцо. – Взгляд у Тома был какой—то загадочный. Мне показалось, что «вещи поважнее» это девчонки. – К тому же, – добавил он, – в «Сопричастности» у нас дела куда покруче. Может, и ты присоединишься?

Мне стало не по себе. По всему выходило, что наши дорожки с братом разошлись. Кое—как закончив разговор, я отправился во двор стричь газон. Я делаю это каждую субботу, несу, так сказать, свой крест. Да, нужно будет еще прибрать мусор. Ненавижу. Мусор приходится запихивать в мусорорезательную машину.

Я постарался максимально быстро разделаться с травой, целлофановыми пакетами для мусора и прочей дрянью и вскочил на велосипед.

Всем было известно, что встречаемся мы на ферме у Кэсси. В общем—то, это была не совсем ферма, хотя когда—то в прошлом она действительно являлась таковой. Там и сейчас еще есть лошади и корова. Но огромный красный амбар превратился в клинику для диких животных. Командует ею отец Кэсси. Туда принимают любую живую тварь, за исключением домашних любимцев. В просторных вольерах всегда полно птиц, белок, довольно часто можно видеть оленя или скунса, временами появляются даже рысь, лисица или волк.

Мама у Кэсси – тоже ветеринар, только она работает в парке. Парк большой, в нем есть нечто вроде зоопарка, вернее, сейчас это уже принято называть природным парком. Разумеется, Кэсси любит животных. А что еще прикажете ей делать с такими родителями?

У меня есть пес, у Тобиаса – кот. А у Кэсси кого только нет, начиная от морских свинок и кончая белым медведем…

Когда я добрался до фермы, Марко, Тобиас и Рэчел уже поджидали у стены амбара. Рэчел подставляла лицо солнцу – ловила загар. Кэсси еще не было. Папаша наверняка занял ее работой, которой здесь было невпроворот.

– Всем привет!

Рэчел открыла глаза, опустила голову и подала мне газету.

– Взгляни!

Я быстро пробежал глазами короткую заметку. Там говорилось, что предыдущей ночью на территории заброшенной стройки отмечались беспорядки. Якобы звонили несколько человек и сообщали о летающих тарелках и непонятных ярких лучах.

– Круто, – заметил я. – Значит, полиции уже известно. Тем лучше.

– Дочитай до конца, – скомандовала Рэчел. Далее в статейке сообщалось, что прибывшая на стройку полиция обнаружила группу подростков, забавлявшихся фейерверками. При появлении копов все, конечно, разбежались. Рассказы жителей о летающих тарелках вызвали у офицера полиции смех.

«Это была ватага ребятишек, которые. забрались куда не следует. Только и всего, – сказал он. – Никаких летающих тарелок. Нельзя же верить во всякую чепуху!»

– Но это же ложь! – вскричал я.

– Браво, Джейк! Ответ верный! Какой у нас сегодня приз? – ехидно ввернул Марко.

– Ты все прочитал? – не отставала Рэчел. Я уткнулся глазами в последний абзац. Ну и дела! Оказывается, за информацию о подростках полиция предлагала вознаграждение.

– Это они нас ищут, – сказал Марко.

– На кой черт полиции врать? – громко спросил я.

Но ответ был понятен и так. Марко злорадно расхохотался:

– Ах, аналитик! Видимо, затем, что копы и есть контроллеры!

– Может быть, не все, – вставил Тобиас.

– Если контроллеры пробрались в полицию, то кто знает, где они могут очутиться еще? – задала совершенно резонный вопрос Рэчел. Среди учителей? В правительстве? На телевидении и в газетах?

– Наши преподаватели математики – контроллеры! – попытался схохмить Марко.

Все принялись нервно озираться по сторонам, словно за каждым кустом сидело по контроллеру.

– Я всю ночь старалась убедить себя, что видела страшный сон, – призналась Рэчел.

– Я тоже. – Что еще я мог сказать?

Минуты две все стояли молча, испытывая отвратительное ощущение, будто, кроме нас, никого в мире нет, а мы остались лицом к лицу с чем—то непостижимым. Первым молчание нарушил Марко.

– Слушайте, с какой стати нам вообще этим заниматься? Нужно выбросить все из головы. Забыть. К чему нам эти перевоплощения? У нас нормальная жизнь.

Тобиас·и Рэчел повернулись ко мне, ожидая жаркого спора.

– Марко, я почти готов согласиться с тобой… – начал было я, но он вдруг взорвался.

– Нас могли убить! Неужели не ясно? Вы же видели, что произошло с андалитом. Дело слишком серьезно, ДжеЙк. Это не сказка! Сейчас там валялись бы наши трупы!

Тобиас недоуменно взглянул на Марко. Но Марко не был трусом. Уж я—то хорошо его знал. Он покачал головой и негромко произнес

– По—моему, эти контроллеры – настоящее дерьмо. Но если со мной что—нибудь случится, отец… Он не переживет.

Два года назад у Марко умерла мама. Точнее, утонула. Ее тело так и не нашли. Отец Марко очень сильно сдал после трагедии. Он ушел с завода, где работал инженером, – не находил в себе сил общаться с людьми. Устроился в какую—то контору ночным уборщиком и зарабатывал столько, что едва хватало на двоих. Днем отец спал либо смотрел телевизор – с выключенным звуком.

– Можете считать меня папенькиным сынком, мне плевать, – сказал Марко. – Но если меня пристукнут, то отцу – крышка. Он·и сейчас—то жив только из—за меня.

Мне захотелось подойти и положить ему руку на плечо. Однако сделай я так, и Марко наверняка отпустил бы какую—нибудь колкость.

– Вон Кэсси, – сообщила Рэчел, приложив козырьком ладонь ко лбу.

Мы повернули головы: на лужайке в одиночестве резвилась красивая черная кобыла. Никакого наездника я не увидел.

Лошадь приближалась к нам, приветственно покачивая головой. И тут меня осенило!

– Мы с Кэсси пришли сюда раньше, – пояснила Рэчел. – У нее это здорово получается. Да еще так быстро!

Кобыла остановилась и почти сразу словно бы начала таять. Ее огромные карие глаза становились все меньше, длинные челюсти превращались в обыкновенный человеческий рот.

Существо, бывшее наполовину лошадью, наполовину Кэсси, улыбнулось, показав крупные белые зубы, и произнесло:

– Привет!

У Марко от неожиданности подкосились ноги. Он опустился на землю. Он ведь еще ни разу не видел трансформации.

– Не слабо! – Я очень надеялся, что мой голос звучит спокойно. – Вот и Кэсси!

Подумав, что сейчас следовало бы показать себя джентльменом, я отвернулся в сторону. Ведь когда мы с Тобиасом возвращались в свои тела, то почему—то промахнулись мимо одежды.

И все же краем глаза я заметил, что Кэсси трансформировалась в аккуратно сидевших голубеньких спортивных брюках, по—моему, их называют леггинсы. Теперь уж я смотрел во все глаза. Происходило чудо. В те несколько секунд, что Кэсси оставалась наполовину лошадью, наполовину человеком, она очень походила на андалита. Кэсси не спешила. Наверняка делала она это сознательцо: ей хотелось понаблюдать, как происходит перевоплощение.

– Ты права, Рэчел, – сказал я. – У Кэсси и в самом деле здорово получается.

Внезапно до нас донесся шум колес. Мы резко обернулись, к амбару по дороге стремительно приближался черно—белый автомобиль.

– Копы! – выпалил Тобиас.