Текст книги "Инверсия праймери"

Автор книги: Кэтрин Азаро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

– Соскони. – Джейбриол смотрел на меня в упор. – Я не хочу, чтобы они с тобой обращались так же, как со мной. – Он перегнулся через край кровати и подобрал дезинтегратор. Он положил его ко мне на грудь и прижался ко мне так, что оружие осталось между нашими телами, как кусочек льда. Потом взял мой палец и положил его на спуск.

– Нет. – Я помотала головой.

– Нам все равно не жить. Ты и сама это знаешь. – Его голос дрогнул. – И нам обоим хорошо известно, каково это – когда тебя терзают и терзают. Я не хочу такой смерти. Лучше умереть в любви, чем в пытке.

Я сжала рукоятку. Я знала, что он прав, но мой инстинкт самосохранения был слишком силен. Я не могла сделать этого.

– Я не могу стрелять из него, только ты, – прошептал он мне на ухо.

Я сдвинула рычажок предохранителя и положила палец на спуск. Одно легкое нажатие…

В дверь постучали.

Я вылетела из-под Джейбриола и из кровати так быстро, что простыни полетели во все стороны. Я двигалась рефлекторно: схватила рубаху Джейбриола и накинула ее через голову. Я не собиралась показываться перед охранниками нагишом. Потом подняла дезинтегратор, нацелив его на дверь.

И когда дверь открылась, чуть не застрелила собственного отца.

16. СЕРДЦЕ ИМПЕРИИ

Он стоял, оцепенело моргая своими фиолетовыми глазами из-под очков. Он до сих пор носил очки, потому что не настолько доверял сколийским врачам, чтобы позволить им сделать что-то с его глазами. Точно так же он продолжал носить длинные волосы, как это принято у его народа, – длинные, до плеч локоны с пробивающейся сединой. Он был крепко сложен – не слишком высок и не слишком низок; его внешность нравилась людям, чем Кердж пользовался, чтобы компенсировать собственный жесткий образ.

Сначала он смотрел на меня. Потом – на обнаженного Джейбриола, сидевшего на постели. Потом снова повернулся ко мне и заговорил на языке своего народа – моем родном языке:

– Ты собираешься убить меня, Соскони?

Мысль о том, что я и впрямь могла застрелить его, так потрясла меня, что я с трудом заставила себя ответить. Я опустила дезинтегратор, щелкнув предохранителем.

– Нет, никогда. Ты и сам знаешь.

Он подошел поближе.

– Это ведь тебя я ощущал в Сети прошлой ночью, верно?

– Да. Я скрывалась.

Казалось, он до сих пор не знает, что делать.

– Я получил сообщение от Керджа. Он сказал, чтобы я оставался во дворце – в безопасности. Он полагает, что на планету проникли коммандос купцов. – Он покосился на Джейбриола, торопливо натягивавшего штаны. – Это правда?

– Нет, – ответила я. – Это Керджу так кажется.

– Ясно, – кивнул он. Было совершенно очевидно, что он не понимает ничего.

К счастью, Джейбриол оставался на кровати. Отец и так пребывал в достаточном замешательстве, чтобы оказаться лицом к лицу с наследником престола хайтонов. Внешне отец не выказывал особого удивления. Он просто стоял и смотрел на нас. Но я чувствовала, что он пытается справиться с ситуацией словно борец, встретившийся с соперником крупнее и крепче его.

Наконец он заговорил снова, на этот раз по-иотийски. Язык этот, ныне почти мертвый, использовался только учеными, да еще высшей сколийской знатью. Мой отец выучил его, так как это был родной язык матери. Скорее всего он говорил на нем специально для Джейбриола; так же как я знала хайтон, Джейбриол вполне мог знать иотийский.

– Соскони. – Он поправил очки. – Этот человек на кровати очень похож на Джейбриола Куокса.

– Это он и есть.

– Джейбриол Куокс? Наследник престола хайтонов?

– Да. Тот самый, – сомневаюсь, чтобы имелись другие.

Он подошел к кровати и внимательнее посмотрел на Джейбриола, который уже был в штанах.

– Что вы делаете в голом виде в постели моей дочери? – Джейбриол открыл рот, но отец остановил его движением руки. – Нет. Ничего. Я вряд ли хочу знать ответ.

Я подошла к нему:

– Что ты собираешься делать?

– Делать? – нахмурился отец. – До или после того, как со мной случится сердечный приступ?

Я не могла сдержать улыбку.

– Надеюсь, до.

– Ничего смешного, Соскони.

Я подавила улыбку:

– Конечно.

Он кивнул на Джейбриола:

– Будь добра, объясни мне.

– Я помогла ему бежать. Поэтому Кердж и решил, что на Дьеше – коммандос.

– Кердж поймал Джейбриола Куокса? А ты его освободила?

Я кивнула:

– И после объявления тревоги единственным безопасным местом, куда мы могли спрятаться, было это.

– Императорский Дворец.

– Да.

– А что, интересно, побудило тебя освободить Джейбриола Куокса?

– Коснись его сознания, – спокойно предложила я. – Тебе сразу все станет ясно.

Он даже не повернул головы. Но я почувствовала, как его внимание переключилось на Джейбриола. Хотя я не уверена, что Джейбриол успел осознать происходящее, он все же среагировал, подняв свои барьеры – скорее инстинктивно, чем намеренно.

Отец наморщил лоб. Он сел в кресло у моей постели, не глядя ни на кого из нас. Он сконцентрировался сильнее – и Джейбриол снова заблокировал его.

Тогда отец отступил и попытался снова. На этот раз так, словно хотел поймать маленького, капризного жеребенка. Он дотрагивался до сознания Джейбриола то тут, то там так легко, что Джейбриол, возможно, и не ощущал этих касаний. Даже я, связанная с сознанием Джейбриола, не могла уследить за действиями отца.

Но и это не сработало. Поэтому в конце концов отец переключился на меня, пытаясь войти в сознание Джейбриола через мое. Я постаралась расслабить свой мозг, отец проскользнул в связывающую нас нить…

…и вскочил так резко, что чуть не опрокинул кресло. Джейбриол немедленно приподнялся на коленях, схватившись за стойку балдахина с явным намерением обороняться. Правда, мне кажется, он так и не понял, что в его сознание проникли.

Мой отец смотрел на него как на привидение.

– Вы – не аристо.

– Разумеется, я аристо, – ответил Джейбриол на безупречном иотийском.

– Нет, – сказал отец. – Это невозможно.

Джейбриол крепче вцепился в стойку:

– Вы хотите сказать, что не считаете меня равным себе?

Отец отрицательно покачал головой:

– Нет. Я только хотел сказать, что вы от меня не отличаетесь.

– Джейбриол. – Я села рядом с ним и положила руку ему на колено. – Он не сделает тебе ничего дурного.

Он повернулся ко мне, и его усталость тяжелым одеялом упала мне на плечи. Он не отпустил стойки, но его хватка ослабла, по крайней мере настолько, чтобы пальцы из белых от напряжения снова стали нормального цвета.

– Кердж знает, что он рон? – спросил отец.

– Пока не знает. Но как только обнаружит, сразу решит, что Джейбриол здесь для того, чтобы разрушить Сколи-Сеть.

Отец повернулся к Джейбриолу:

– Это правда?

– Нет.

Отец с минуту пристально смотрел на него. Потом кивнул. И все. Просто кивнул. Никаких дальнейших вопросов. Никакого скептицизма. Никаких угроз.

Только кивок. Я глазам своим не верила.

«Ты не была бы с ним здесь, если бы не верила ему», – подумал отец.

«Знаешь, – подумала я, – ты очень отличаешься от Керджа».

«Вот и твоя мать говорит мне то же».

– Я думала, она застанет тебя дома, – произнесла я вслух, понимая, каким странным казалось наше молчание Джейбриолу. – Что ты навещаешь внуков и все такое.

Отец снова поправил очки.

– Пришлось слегка изменить планы.

Это на него не похоже. Чтобы он, поставленный перед выбором, оставаться дома, с матерью – что он любил больше всего на свете, – или лететь на Дьешу, к Керджу, выбрал второе? Верилось с трудом.

– Почему?

– Со мной случился припадок.

«Что?»

Я соскочила с кровати и подбежала к нему.

– Ты что, лекарства не принимал?

– Разумеется, принимал. Я не знаю, отчего он случился. – Он помолчал. – Собственно, припадок был не один. Несколько.

Мой пульс резко участился.

– Сколько?

– Не знаю. Я чувствовал себя… странно. Когда я пришел в себя, я находился в той маленькой больнице, что построила твоя мать. Приезжая врачиха подняла большой шум. Она заявила, что у меня повторяющийся общий приступ чего-то там, и отправила меня сюда, – я не хотел. – Он нахмурился.

– Она связалась с Керджем, и он послал за мной корабль.

Я взяла его за руку.

– Сейчас-то тебе лучше?

– Я в порядке. Никто из врачей ничего не обнаружил.

– А ты сам не знаешь, откуда у тебя эти припадки?

– Они начались вскоре после того, как я проснулся. Возможно, это просто ночные кошмары, больше ничего. – Он сжал мои руки. – И не смотри на меня такими глазами. Ты ничуть не лучше этих врачей.

Я не помнила, чтобы раньше его припадки случались из-за ночных кошмаров.

– Что тебе снилось?

– Кто-то пытал меня электрошоковой дубинкой. Я ничего не мог поделать, так как лежал связанный. – Он насупился. – Это все машины, Соскони.

Компьютеры, роботы и прочая дребедень, которой я и названий не знаю. От них у меня и кошмары. Но ничего страшного в этом нет.

Я почти не слушала, что он говорил дальше. В ушах моих звенели слова:

«электрошоковая дубинка».

– Кто тебя связывал?

– Не знаю. – Он махнул рукой, отметая вопрос. – Старым солдатам часто снятся такие сны.

Сны с электрошоковыми дубинками? Сомневаюсь, чтобы он знал, что это такое. Большую часть жизни он провел в том, что по сколийским стандартам считалось бы полнейшей нищетой. Не думаю, чтобы на всей его планете нашлась хоть одна электрошоковая дубинка.

– Ты говорил об электрошоковых дубинках с мамой? – спросила я.

– Нет. – Он мотнул головой. – Нет. Право же, это ерунда, Соскони.

– Сны об электрошоковых дубинках – это ерунда?

– Мне снилось, что меня допрашивают.

Джейбриол у меня за спиной затаил дыхание. Я каким-то образом ухитрилась говорить спокойно.

– Ты не помнишь, о чем тебя спрашивали?

Отец пожал плечами:

– Кто-то все задавал мне вопросы про армии моего отца. Про его военные планы. Никак не пойму, откуда у меня такие сны. Мой отец умер, когда мне было всего несколько месяцев. – Он потер запястья – те самые места, где у Джейбриола была содрана кожа. – Это было так живо… даже когда я проснулся, у меня осталось ощущение того, что это произошло на самом деле.

Неужели он переживал допрос Джейбриола? Как? Через Керджа? Через меня?

Я знала Керджа. Когда он поймет, что я сделала, его ненависть обратится и против меня. Он подвергнет меня таким же допросам – не столько чтобы узнать, зачем я поступила так, сколько в качестве расплаты за измену. И если уж пытка Джейбриола причинила отцу столько мучений, что станет с ним, когда то же будут проделывать со мной? Как бы отец ни утверждал, что это «ерунда», я-то знала лучше. Если уж у него случилась целая серия эпилептических припадков, когда он проходил курс лечения, значит, ситуация куда серьезнее, чем он хочет признать.

«Соскони, – отец кивнул в сторону Джейбриола. – Тебе действительно нужен этот человек?»

Я нарисовала образ матери. «Какова будет твоя жизнь без нее?»

«Твоя мать не хайтон на четверть».

«Неужели что-нибудь, что ты увидел в его уме, так ужасно?»

Он вздохнул.

«Нет. Просто чужое».

«Для меня – не чужое».

Он посмотрел на Джейбриола, который все пытался понять, что же мы делаем, переглядываясь в полной тишине, молча жестикулируя, словно разговариваем.

– Тогда вам обоим, – произнес отец вслух, – надо просить у землян политического убежища.

Если бы все было так просто!

– Мы не можем покинуть Дьешу, – сказала я.

– Неужели у тебя не найдется в космопорте никого, кто мог бы пригнать сюда корабль? Ты сама смогла бы отвести его на Делос. Никто, кроме нас троих, не будет знать, что у тебя на борту пассажир.

Ну как мне объяснить, что такое планетарный кордон, человеку, военное образование которого ограничивается кавалерийскими атаками и пешей пехотой?

– Без разрешения Керджа никто не даст нам корабль. И сам он ни за что этого разрешения не даст.

– Если со мной случится еще один припадок, – заявил отец, – вам придется вызвать врача.

– Ты что, думаешь, что у тебя будет еще? – всполошилась я.

Он чуть улыбнулся:

– Это можно устроить.

Ага. Это, возможно, и позволит вытащить отсюда кого-то. Как бы ни недолюбливал Кердж своего отчима, тот все же нужен ему, причем в добром здравии.

– Но даже если у нас и будет корабль, Кердж разрешит только планетарный перелет, в больницу на другом континенте, куда-нибудь в безопасное, по его мнению, место. Но до тех пор, пока он не отловит Джейбриола, он не выпустит с планеты никого.

– Это еще не значит, что вам не удастся улететь.

– Не вижу, как.

– Ты освободила лорда Куокса?

– До того, как подняли по тревоге КИКС. Не думаю, чтобы хоть кто-то смог бы уйти теперь.

– Меня не интересует, может ли кто-то. Меня интересует, можешь ли ты?

Я уставилась на него. Сказать, что его никогда не восхищал мой выбор карьеры, было бы явным преуменьшением. Тем более я никогда не думала, чтобы он высоко оценивал мои способности.

– Не знаю, смогу ли.

– Но ты попытаешься?

– Да.

– Отлично. Значит, решено.

– Не так все просто. – Как будто в том, что он предлагал, вообще было что-то простое. – Даже если мы взлетим с Дьеши – что само по себе почти невозможно, – ладно, даже если нам это удастся, нам придется удирать вовсю от целого флота, преследующего нас по пятам. Они предупредят все патрули по дороге отсюда до Делоса. Нам никогда туда не добраться.

Он поправил очки:

– Значит, вам нужно выбрать другое место. Какое-нибудь, не известное ни КИКС, ни купцам.

– Если это место не известно КИКС, как найти его нам?

– Возможно, за этим нам лучше обратиться к землянам.

Ну как ему объяснить?

– Мы никого ни о чем не можем попросить. Все переговоры Дьеши с другими системами заблокированы.

– Значит, я воспользуюсь «горячей линией».

– Ты не можешь.

– Почему? Насколько я понимаю, системы безопасности Керджа не засекут моего разговора по ней.

– Они ничего не узнают. Так же как ты не узнал бы про то, что эту линию использовал кто-то из других членов Триады. Дело не в этом. Ты просто не можешь воспользоваться ею для этого.

– Не вижу, почему.

– Папа, ты не можешь использовать «горячую линию» связи с президентом землян для решения личных проблем. Это только послужит причиной кризиса в галактических отношениях.

– Если неминуемая казнь наследников престолов двух Империй не послужит причиной кризиса в галактических отношениях, я не знаю, что еще послужит.

Это меня остановило. События навалились на меня так внезапно, что у меня просто не было времени подумать о возможных последствиях. Наша казнь взорвет единство ронов. И в этом хаосе Ур Куокс обрушит на нас всю свою военную мощь, пытаясь отомстить за смерть сына. Все наши попытки убедить землян в том, что роны в сочетании с Ассамблеей – обычное правительство, а не цепляющаяся за власть династия тиранов, потеряют всякий смысл. Мы только подтвердим их худшие опасения, разрушив то хрупкое доверие, которого удалось достичь.

Мой отец ткнул пальцем в стол:

– Тебе придется помочь мне, Соскони. Я не знаю, как это делается.

Я села за стол, размышляя о дикости ситуации: он, питавший энергией всю Сеть, не знал, как в нее включаться. В общении с компьютерами он был беспомощен, впрочем, как и в письме. Иногда его нежелание учиться злило меня, иногда просто огорчало. Иногда мне казалось, что он не хочет этого из боязни, что знание заставит его почувствовать себя в этом мире – мире моей матери – еще более беспомощным. Псиберпространство служило ему лишь площадкой для игр, местом, где от него не требовалось ни читать, ни писать, ни понимать, как работают компьютеры. Все, что от него требовалось здесь, – это думать.

Я нажала на угол стола, и его блестящая поверхность с жужжанием вспухла посередине, образовав сферу около полуметра в диаметре, которая превратилась, в свою очередь, в пульт Сети. Плоская часть столешницы засветилась, превратившись в голоэкран.

– Мне нужен пароль и коды безопасности твоего доступа к «горячей линии», – сказала я.

– Пароль – «Валдор». Коды – имена всех вас, моих детей, зашифрованные в блоке безопасности четвертого уровня ЕМ16.

Я кивнула, сделав вид, будто то, что он сейчас сделал – назвал сверхсекретные коды «горячей линии» в присутствии наследника хайтонов, – в порядке вещей, а не измена, как – и мы оба это прекрасно понимали – расценил бы это Кердж.

Существовало три компьютера «горячей связи» – по одному на каждого члена Триады, – действовавших независимо друг от друга. Пока я ждала подтверждения верности пароля, я услышала шаги. Я оглянулась; за моей спиной стоял Джейбриол. Но его не интересовало то, что делаю я. Он смотрел на моего отца.

Отец нахмурился:

– Да?

– Я не понимаю, зачем вам врачи, – сказал Джейбриол. – Вы кажетесь совершенно здоровым.

– Я страдаю эпилепсией.

– Как это возможно? В наших досье об этом ни слова.

– С чего я должен вам все рассказывать?

– Мне просто странно, что наша разведка не обнаружила этого.

Мой отец, казалось, не слышал. Он снова сконцентрировался, пытаясь коснуться разума Джейбриола. Потом тихо заговорил:

– Мои родители погибли под горной лавиной, когда я был еще ребенком.

Тогда со мной случился первый приступ. Врачи полагают, что мой разум не до конца еще оторвался от разума моей матери, так что шок от ее смерти повредил мне мозг.

Я не верила своим ушам. Что побудило его рассказать об этом? Он и с нами-то редко говорил на эту тему. Если клетки его головного мозга перевозбуждались, они посылали необычно сильный электрический импульс, заставляющий его стискивать челюсти, сводящий все тело. Потом он синел и прекращал дышать. Когда его нейроны уставали, его тело сотрясалось в судорогах, постепенно слабевших до тех пор, пока он не терял сознания.

Придя в себя, он всегда чувствовал себя усталым и разбитым.

Впервые, когда я видела это – еще ребенком, – я ужасно боялась, что он умрет или что его дикие судороги означают невыносимую боль. Врачи объяснили мне потом, что он синел оттого, что кровеносные сосуды кожи сужались, чтобы большая часть крови подавалась к мозгу. Отец утверждал, что не помнит ни самих припадков, ни боли.

Чего врачи мне не говорили и что я сама узнала, только повзрослев, – так это то, что им не приходилось наблюдать более жестоких припадков.

Дополнительные нервные образования в его мозгу – те самые замечательные парацентры, что сообщали ему необычайные телепатические свойства, – делали его одновременно более уязвимым к нервным перегрузкам во время приступа.

Когда его парацентры развились окончательно, припадки стали настолько мучительными, что без медицинского вмешательства он мог бы умереть. Он смог достичь восемнадцатилетия только благодаря постоянному присмотру своего опекуна. Но оба они понимали, что до двадцати лет ему скорее всего не дожить.

Матери достаточно было увидеть один припадок, чтобы понять: то, что он считал «помрачением духа», на самом деле разновидность нервного приступа.

Но даже сейчас, зная, что эпилепсия – при надлежащем лечении – почти не мешает ему вести нормальный образ жизни, он говорил о ней только с членами семьи или с немногими врачами, которым доверял. То, что он заговорил об этом с Джейбриолом, поразило меня. Что-то происходило между ними двумя, что-то, за чем я не могла уследить.

– Это не передается по наследству, лорд Куокс, – сказал отец.

– Это не изменило бы мои чувства к Соскони, – тихо ответил Джейбриол. – Но если нам с ней предстоит изгнание, наши дети вряд ли смогут получать такую медицинскую помощь, которой вы пользуетесь здесь. Нам надо знать, не опасно ли это для них.

С ума сойти. Мы на волосок от смерти, а Джейбриол заботится о здоровье наших еще не существующих отпрысков. Впрочем, эта мысль тоже отрезвляла.

Наши дети, если нам удастся их завести, будут ронами и Куоксами одновременно. Одни боги знают, какие наследственные права может означать такое сочетание.

На пульте загорелся огонек, сопровождаемый писком зуммера. Отец оглянулся на меня.

– Линия готова?

– Нет еще. – Черт! – Это Кердж. Он ищет тебя. – Я включила связь, но только звук, оставив отключенными голокамеры. Потом взяла отца за руку и показала ему на клавишу «прием».

Он нажал на клавишу.

– Да?

В комнате послышался резкий голос Керджа:

– Элдри, ты не знаешь, где Соз?

Отец напрягся. Его полное имя было Элдринсон Эльтор Валдория. Элдри – его детским прозвищем – его звали теперь только моя мать, бывший опекун и Кердж. Отец с удовольствием слышал его от матери и равнодушно – от опекуна. И уж совсем другое дело – от Керджа.

– Да, она здесь, – спокойно ответил отец.

Джейбриол посмотрел на него так, словно его предали. Но не успел он раскрыть рот, как я схватила его за руку, приложив палец к губам. Пилоты, перехватившие наш флайер, наверняка доложили об этом. Отцу не было смысла отрицать, что я здесь.

– Дай ее мне, – попросил Кердж.

Я наклонилась к микрофону:

– Да, сир?

– Я хочу, чтобы ты оставалась с отцом, – сказал Кердж. – Пока мы не найдем Куокса.

Ага. Значит, он думает, что я здесь для того, чтобы оберегать отца.

Вполне логичное заключение, вернее, было бы логичным, если бы я знала, что отец находится здесь. Даже с учетом мощной охраны вокруг дворца Кердж вряд ли хотел, чтобы один из членов Триады оставался в одиночестве. А кто будет для отца лучшим телохранителем, чем Демон-праймери, имеющая более чем просто служебную заинтересованность в его безопасности?

– Слушаюсь, сир, – ответила я.

– Хорошо. Отключаюсь. – Кердж оборвал связь так же резко, как начал ее.

Я посмотрела на отца:

– Кажется, он верит в то, что я знала о твоем присутствии здесь.

– А ты не знала? Ты же сама посылала вчера сообщение во дворец.

А я и забыла.

– Это была уловка. Я хотела дать понять Керджу, что я прилетела на Дьешу.

Он улыбнулся:

– Ну, я как раз хотел послать тебе ответ. Я собирался пригласить тебя на обед после того, как Кердж объявит о своем решении.

– Каком решении?

– Соскони, не прикидывайся, будто не знаешь.

– Не знаю чего?

– Так он с тобой еще не говорил?

– О чем?

Отец вздохнул:

– Извини. Я думал, тебе уже известно.

О чем это он, черт возьми?

– Что известно?

– Он официально выбрал наследника, – сказал отец. – Тебя.

Я почувствовала примерно то же, что чувствует поезд на магнитной подушке, врезаясь на скорости триста километров в час в бронебетонную стенку.

– Что?

– Тебя. Кердж выбрал тебя своей наследницей.

– Не верю.

– Я видел документы. Он подписал их утром.

Я так и села, глядя на него. Потом облокотилась на стол и опустила голову на руки. Мой мозг сразу показался мне сухой губкой. Я не понимала, что он говорит. Мой мозг просто не впитывал его слова.

Но постепенно, очень медленно, смысл происходящего начал доходить до меня. Выбор. Кердж сделал выбор. Мне больше не надо биться за престол с Эльтором. Мне не надо каждый день бояться, что рано или поздно нам придется делать выбор самим. Все это в прошлом. Я выиграла. Выиграла.

И время он выбрал не без умысла. Что может подорвать боевой дух купцов сильнее, чем объявление Керджа о выборе своего наследника в той же речи, где он объявит о пленении наследника хайтонов? Перед такой речью померкнет даже драматический эффект от признания Ур Куоксом существования Джейбриола.

Вот только триумфальной речи, похоже, не будет.

– Я не… – Мой голос дрогнул. – О боги…

Отец опустился в кресло рядом со мной.

– Ты ведь знаешь, я был против твоего решения сделаться военной. Но ты должна понять, мне было трудно принять это.

Я только покачала головой. Ну что тут скажешь? И потом, мы с ним давно уже перестали спорить об этом. Точнее, устали спорить.

– Послушай меня, Соскони. – Он взял меня за руку, заставив взглянуть на него. – Я следил за тобой все эти годы. Я видел, что эта жизнь сделала с тобой. И что ты с ней сделала. Ты – не Кердж. И никогда не станешь такой.

Я сжалась:

– И ты считаешь, что я не справлюсь со своей работой?

– Нет. Этого я вовсе не хотел сказать.

Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не скрипнуть зубами.

– Тогда что ты хочешь сказать? Что Эльтор был бы лучше? Так как он больше похож на Керджа?

– Схожесть с Керджем вовсе не обязательно означает способность править Империей.

– Тогда я вообще не понимаю, о чем ты.

– Я пытаюсь сказать только – боюсь, не очень ловко – что считаю: Кердж сделал правильный выбор.

Это ошеломило меня. Правда, ошеломило. У отцовского народа не принято, чтобы женщины воевали наравне с мужчинами, не говоря уж о том, чтобы они становились военачальниками. Хотя я знала, что отец любит меня не меньше, чем моих братьев, все же он любил меня по-другому. Ими он гордился как воинами; на меня смотрел как на курьез. Поэтому я меньше всего ожидала, что он считал меня лучшим кандидатом на престол, чем Эльтора.

Я не нашлась что ответить, поэтому просто обняла его. Он крепко прижал меня к себе, уткнувшись подбородком мне в затылок.

В конце концов я оторвалась от него.

– Что ты имел в виду, говоря, что жизнь сделала со мной?

– Она изменила тебя. Закалила тебя. Еще лет двадцать – и я с трудом буду тебя узнавать. А уж что с тобой будет через столетие?

Я подумала о той жизни, которую воображала себе только вчера: день и ночь под охраной Демонов, часто еще и со включенным киберзамком, за исключением тех случаев, когда я буду приезжать сюда, в дворец-сейф… жить, постоянно подозревая всех и каждого, даже Рекса, заслужившего большего, нежели напоминания об увечье каждый раз, как он посмотрит на жену. Нет, такая жизнь не по мне. Но она неразрывно связана с работой, которой я желала.

Вот только работы этой мне не видать. Никогда.

– Ты что, сдаешься? – нахмурился отец. – Свергнутые правители с незапамятных времен отправлялись в изгнание, что не мешало многим из них потом возвращаться с триумфом. Так что вы с лордом Куоксом далеко не первые. Вернетесь, когда ситуация переменится в вашу пользу.

– Если мы исчезнем, наши права на наследство исчезнут вместе с нами.

Отец снова вздохнул:

– Я не говорю, что вернуться будет просто. Но вы оба законные наследники своих престолов. У вас обоих есть право требовать их после смерти нынешних правителей.

Я увидела слезы в его глазах и услышала невысказанные им слова:

«Возвращайтесь. Возвращайтесь, чтобы я знал: с вами все в порядке». У меня и самой глаза были на мокром месте.

– Ты слишком благороден, папа, ты хоть знаешь это?

Он покраснел.

– Я отсталый фермер с отсталой планеты. – Он подошел к пульту. – Если мы сейчас не свяжемся с президентом землян, у этого фермера скоро будет на одну дочь меньше.

Я назвала код и компьютер задействовал прямую линию связи. Я проверила ее и послала вызов. Он прошел прямо по Сколи-Сети, через нескольких телопов – прямо в наночип, имплантированный в тело президента. Ход в псиберпространстве, связывающий нас с Землей, был защищен; телопы даже не узнают, что передали сообщение.

Я встала из-за стола, уступая место отцу. Он сел в кресло за пультом, и мы с Джейбриолом отступили подальше, чтобы не попасть в поле зрения камер.

Отец вставил псифон в запястье.

– Линия задействована, – послышался механический голос компьютера. – Приготовьтесь к приему изображения.

Я стиснула руку Джейбриола. Вот оно. Если земляне не примут нас, нам некуда будет больше бежать.

– Готов, – отозвался отец.

Над голоэкраном возникло изображение женщины. На вид ей было чуть меньше шестидесяти лет, хотя я знала, что ей уже исполнилось семьдесят.

Я видела это лицо, окруженное седыми кудрями, сотни раз, как по телевидению, так и воочию. Впрочем, сегодня оно выглядело по-другому: усталым, неухоженным, словно сигнал только что разбудил ее.

Она вежливо поклонилась отцу:

– Лорд Валдория?

Он поклонился в ответ:

– Рад видеть вас, президент Коллоуэй.

Она заговорила по-сколийски, перейдя прямо к делу:

– Что-то случилось?

– Два человека срочно нуждаются в убежище. Им нужно место, где их никто не сможет найти, не известное ни имперской, ни купеческой разведкам. – Отец помолчал. – И если это возможно, неизвестное и разведке Союза Миров.

– Почему? – спросила Коллоуэй. – И кто эти люди?

– Ответить на первый вопрос проще, чем на второй. Если они не получат убежища, их казнят.

– Какое это имеет отношение к Земле?

– Если казнь состоится, она приведет к резкой эскалации боевых действий с эйюбианами.

Коллоуэй внимательно посмотрела на него:

– Лорд Валдория, вы, несомненно, понимаете: я не могу вмешиваться в военные аспекты Эйюбо-Сколийского конфликта. Если я поступлю так, это будет означать наличие некоторого союза моего и вашего народов, направленного против Эйюбы. Союза, на деле не существующего.

– И точно так же вы понимаете, – сказал отец, – что, если мы падем под натиском купцов, следующими будете вы.

– Вы полагаете, что казнь этих двух людей настолько угрожает Империи?

– Да.

– Я должна знать, кто эти люди.

– Я не могу сообщить вам их имена, пока мы не договоримся.

– Я не могу договариваться с вами до тех пор, пока не пойму суть проблемы.

Отец помолчал.

– Мадам президент, – сказал он наконец. – Прежде чем я сообщу вам имена, я хочу быть уверен, что этот разговор останется между нами.

Рука Джейбриола напряглась. Как и я, он должен был принимать участие в переговорах своего правительства с президентом землян, так что знал то, что было известно и мне: ее слово крепко, поэтому она дает его так редко.

Что, если она сейчас откажет отцу? Стоит ей увидеть нас, и она поймет, что ее просят вмешаться в дело, способное внести раздор в высшие сферы ронов.

Как она поймет, что откликнуться на просьбу отца в ее интересах?

– Вы просите о многом, – сказала она.

– У меня есть на то основания.

– А если я не дам вам обещания молчать?

Он ответил не сразу. Я ощущала его смятение. Он готов был рассказать ей все даже без обещания молчать. И если она передаст то, что узнает, Керджу… нет, мы не можем позволить, чтобы это произошло. Кердж узнает тогда, что не я одна изменила ему. Вряд ли тогда он отнесется к отцу снисходительнее, чем ко мне.

«Папа, не надо! – думала я. – Не делай этого!»

Он не ответил. Он обратился к президенту:

– Если вы не дадите мне своего слова, могут погибнуть люди. Роны.

– А если я дам его?

– Никто, кроме меня и вас, не узнает об этом.

– А те двое, о которых мы говорим?

– Они тоже. Но мы пошлем их туда, где их никто не обнаружит.

Она смотрела на него с плохо скрываемым интересом.

– Вы хотите сказать, что предлагаете мне пакт с одним членом Триады, причем намерены держать это в тайне от остальных двух?

– Да.

– Но не хотите мне сказать причину заключения такого пакта.

– Я прошу вас довериться моему здравому смыслу.

– Здравый смысл и политика не обязательно сочетаются, лорд Валдория.

– Тем не менее я прошу вас довериться мне.

Что бы она ни думала, на лице ее не отразилось ничего. Если отец и уловил что-то через псифон, он тоже не показал этого. Хотя я не думаю, чтобы она приподняла свои барьеры хоть на щелочку. При том, что официально земляне отрицали псибернетику, я была уверена, что президента хорошо подготовили для общения с ронами.

Пауза затягивалась. Я покосилась на Джейбриола. Капельки пота выступили у него на висках и стекали по шее. Моя рука, державшая его, тоже вспотела.