Текст книги "В свете луны"

Автор книги: Кэтлин Эшенберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

Глава 9

Ройс обдумывал разговор, только что состоявшийся в штабе армии, рассеянно наблюдая за полком, проходящим по улице мимо него. Он поджидал ординарца, который должен был привести его коня. Ройс был так погружен в раздумья, что вздрогнул, когда кто-то дотронулся до его локтя, а потом тихо позвал:

– Сэр?

Но это был не штабной ординарец, а его собственный сержант.

– Не мог пробраться сквозь толпу, – объяснил Уильям Сэвидж. – Ваш конь на Девятой улице.

Ройс натянул перчатки для верховой езды, а потом поравнялся с Сэвиджем.

– Что они празднуют сегодня?

– Полагаю, это парад в честь мистера Дэвиса.

Ройс догадывался, что после вступления Виргинии в Конфедерацию политики перенесут столицу в Ричмонд. Джефф Дэвис прибыл сюда неделю назад или около того. А его жена и дети приехали только вчера. С политической точки зрения такой шаг имел смысл. Ройс же считал, что для армии это было стратегической ошибкой и грозило опасностью Виргинии. Ведь уже сейчас боевым кличем северян стало: «На Ричмонд!»

Раздались звуки труб и барабанов, когда полковой оркестр разразился «Марсельезой». Они завернули за угол, и Ройс понял, что Сэвидж хочет что-то сказать ему. Он наклонил голову в ту сторону, откуда неслась музыка, и знаком дал понять, что ничего не слышит из-за шума.

Сэвидж пожал плечами:

– Никогда больше не слышал столько оркестров с тех пор, как вы приказали вернуться в город. В таком грохоте даже думать сложно.

– Энергичные марши, минуя мозг, напрямую отправляются в живот. Платон запретил маршевую музыку в своем идеальном обществе именно по этой причине. – Ройс посмотрел вперед и увидел, как яркое полуденное солнце играет в блестящих волнистых волосах его брата.

Гордон находился достаточно далеко, рядом с железнодорожной станцией, но Ройс легко выделил его из толпы по цвету волос и своеобразной манере посадки в седле. Гордон держал за поводья Аякса и любимого жеребца Сэвиджа.

– Что он здесь делает? – Ройс попытался понять, испытал ли он облегчение от того, что теперь ему не придется тратить время, рыская по запруженным людьми улицам в поисках своего брата, или беспокоиться, потому что брат никак не может найти его.

Гордон поддерживал связь с «Излучиной». Пейтон, видимо, чувствовал себя неплохо, иначе сплетники непременно сообщили бы ему неприятную новость и, пытаясь скрыть любопытство, ждали бы его реакции. Мальчик… Боганнон, конечно, не был болезненным, но и атлетическим здоровьем не отличался. А Аннабель еще ребенком была слишком худенькой, но готовой взвалить на свои хрупкие плечи любое бремя.

Энни…

Забыть ее. Забыть.

Он попросил помощи Гордона, и тот прибыл сюда с донесением. Не более того.

– Он искал вас на железнодорожной станции, – сказал Сэвидж.

Ройс остановил Сэвиджа, дотронувшись до его руки. Информация, которую ему должны сообщить, в конце концов все равно станет известна, но пока лучше ее не разглашать.

– Мы убираем палатки, – сообщил Ройс. – Я хочу, чтобы люди расположились на отдых, а с рассветом были готовы выступить.

– Вы убедили его, – заметил Сэвидж, ухмыляясь сквозь рыжие усы.

– Его убедила вылазка, – уточнил Ройс. – Мы будем обозначены на карте как батальон, относящийся к частям Джексона, но нашим единоличным командующим останется Ли. Мы сможем набирать людей из любой части. Но я хочу взять в свою команду именно того, кого нужно.

– Будь все проклято, если это не то, что вам нужно.

«Почти», – подумал Ройс, и эта мысль показалась приятной. Интересно, в какой мере узы родства повлияли на решение Ли? Вряд ли в значительной. Ведь Ли генерал, а не политик.

– Где Дешилдс? – спросил Ройс.

– В отеле «Спотсвуд».

– Кто она на этот раз? – поинтересовался Ройс с удивлением, смешанным с раздражением.

– Да черт с ним, майор. До тех пор пока он добросовестно выполняет свои обязанности. – Сэвидж пожал плечами. – Он нашел юную Гири на одном из званых вечеров. И на этот раз это не игрушки.

– Провел тебя, а? Отправляйся в отель и напомни ему, что форма, которую он носит, служит более высокой цели, нежели пленение молодых впечатлительных леди. Встретимся на ярмарочной площади в моей палатке через два часа.

Высокий вяз отбрасывал глубокие тени на тротуар, а с реки Джеймс дул сильный бриз.

– Похоже, мне понадобится еще несколько капитанов, – тихо произнес Ройс.

Почти во всех воинских подразделениях офицеров выбирали. Но Ройс в данном вопросе демократии не придерживался. Он сам назначал офицеров, а если солдатам это не нравилось, они могли перейти на службу к другому командиру.

Сэвидж искоса посмотрел на него:

– Поедете покупать новые знаки отличия?

– Нет.

– Я тоже. Насколько я понимаю, кто-то должен присматривать за вами. И этот человек – я.

– Надсмотрщик из тебя паршивый, – сказал Ройс, пытаюсь скрыть эмоции, затуманившие его разум, и в то же время молча благодаря Сэвиджа за стремление остаться вместе с ним. Защита тыла командира, принявшего решение, которое, возможно, и было гуманным, но уж точно не имело особого значения, если, конечно, не касалось ребенка или родственника ребенка.

Они дошли до угла, где поджидал Гордон. На станции локомотив шипел и фыркал, выбрасывая клубы смолистого дыма и снопы искр. Отовсюду доносились лязг и стук. Аякс шарахнулся в сторону, и Ройс, взяв поводья у брата, успокоил коня, погладив его по шее.

– Два часа, – напомнил он Сэвиджу.

– Я приведу его, – ответил тот, вскочив в седло.

Он приподнял шляпу, приветствуя Гордона, одетого в военную форму с погонами капитана и галунами на обшлагах. Сэвидж поприветствовал генералов и полковников. Военные чином пониже удостоились лишь небрежного кивка.

Ройс подавил улыбку, берясь за поводья и садясь на коня. Он развернул Аякса и поскакал рядом с братом. Лишь когда они пробрались сквозь толпу, Гордон медленно оглядел Ройса, начиная с запыленных сапог и кончая фетровой шляпой.

– Ты полковник или генерал? – спросил он очень серьезно.

– Майор, – ответил Ройс, не обращая внимания на жесткое выражение лица Гордона.

– Я знаю тебя всю жизнь, – произнес Гордон, – но будь я проклят, если что-нибудь понимаю. Почему ты отказался от очередного звания?

Ройс тихо вздохнул:

– Слушай меня, Гордон, и учись. Противникам известны имена наших полковников и уж тем более генералов. Их шпионы охотятся за планом сражения. А этот город буквально наводнен шпионами северян. Никто не обратит внимания на какого-то там майора, командующего горсткой людей. И это самое сильное оружие, которым я на данный момент обладаю. Я буду пользоваться им так долго, как смогу.

Ройс натянул шляпу на глаза.

– Я мог бы использовать тебя, – сказал он.

Лицо Гордона оставалось бесстрастным. Наконец он нарушил затянувшееся молчание:

– Может быть. Между прочим, Августа здесь.

Ройс посмотрел на брата:

– В Ричмонде?

– Нет, она все еще во Фредериксберге. Но так она все равно ближе ко мне. А была бы гораздо дальше, если бы я поехал с тобой.

– Что тебе известно, Гордон?

– Ничего, поверь мне. Просто я знаю тебя и поэтому смог сопоставить отдельные части головоломки. Эго о тебе писали в последнее время газеты, хотя твое имя и не упоминалось. Я имею в виду историю об офицере, освободившем мальчика, служившего дозорным у северян.

– Этим офицером мог быть кто угодно.

Гордон фыркнул:

– Ты прав!

Он объехал кучу лошадиного навоза на дороге.

– Я сохраню твой секрет, – сказал Гордон. – Но рано или поздно твое имя все равно станет известно.

Ройс в этом не сомневался и поэтому не стал возражать. Теперь они ехали по совсем другому Ричмонду, где располагался пользующийся дурной репутацией лагерь Ли, бары наводняли спекулянты и проститутки. Из так называемого пансиона вышел зуав, покачиваясь и обнимая за плечи двух городских красоток.

Наряды проституток бледнели на фоне великолепного образца портняжного искусства, в который был облачен зуав. На нем были пышные красные шаровары, богато украшенная вышивкой голубая куртка и феска с золотой кисточкой. Такие наряды носили обычно лодочники с Миссисипи и бывшие каторжники, слонявшиеся по городу и воровавшие цыплят и овощи с огородов. Они частенько заходили в салуны, напивались там, а потом кричали хозяину, чтобы записал выпитое ими на счет правительства.

Солнце сверкнуло на рукоятке длинного охотничьего ножа, заткнутого за голенище сапога зуава. По определенным причинам Ройс не стал разглядывать его более внимательно. Зрелище напомнило ему о тягостной обязанности, которую он должен был исполнить, прежде чем покинет Ричмонд.

Вероятно, поэтому Гордон ехал сейчас рядом с ним.

– Ты нашел Карлайла?

Ройс и сам предпринял поиски за то короткое время, пока находился здесь. Обнаружить, что лейтенант Карлайл Холтон приписан к войскам Джексона, оказалось довольно просто. Проблемой было найти брата Аннабель в том районе, где расквартированы солдаты Джексона.

– Я всегда знал, где он находится, – сказал Гордон. – Но ты этим никогда не интересовался. Глупец Том поручил ему контролировать процесс обучения солдат.

Эта информация наводила на размышления. В том, что Карлайл имел к этому отношение, не было ничего удивительного. Курсанты Военного института Виргинии, как правило, отвечали за все, что связано с обучением личного состава. Но Джексон назначил Карлайла на довольно важную административную должность. Ройс слишком долго служил в армии США, чтобы уважать штабных работников. В большинстве своем это были хлыщи, перекладывающие с места на место бумажки. Он почему-то представлял себе Карлайла в роли воюющего солдата.

– Помяни мое слово, никто больше не станет называть Джексона Томом-глупцом, как только начнутся настоящие военные действия, – спокойно произнес Ройс.

Гордон ничего не сказал, лишь презрительно приподнял бровь.

Ройс рассмеялся:

– Показывай дорогу, братец!

– Мне почему-то кажется, что я совершаю большую ошибку, – промолвил Гордон, и Ройс снова рассмеялся.

* * *

Было совсем рано, но экипажи, покидавшие город, буквально запрудили дорогу. Ехавшие в них люди стремились занять удобные места для наблюдения за ежедневными парадами. Когда Гордон и Ройс ехали вдоль площадки, на которой проводились парады, какая-то женщина подала им знак из черного ландо. Обычно Ройс не придавал значения увеселениям, следующим за парадами, – он воевал, а не гулял на чертовой вечеринке с барбекю, – но это был экипаж миссис Станнард, и она знала, что ее заметили.

Как бы то ни было, предстоящий разговор с Карлайлом вовсе не радовал Ройса. Они с Гордоном переглянулись и направили лошадей к открытому экипажу, в котором на зеленых кожаных сиденьях восседали три модно одетых женщины.

Ройс приподнял шляпу, приветствуя миссис Станнард. Она была одного возраста с Пейтоном и принадлежала к одному с ним узкому кругу аристократов Виргинии. Затем он повернулся к миссис Чеснат, лишь недавно появившейся в Ричмонде жене конфедерата, конгрессмена из Южной Каролины. Ройс лишь вежливо улыбнулся, когда миссис Чеснат представила его привлекательной молодой леди, сидящей рядом с ней.

Констанс Кэри – только вчера вечером он слышал о ней от Джона Дешилдса. Ройс одарил ее своей самой дерзкой улыбкой и в течение нескольких минут бессовестно флиртовал с ней, радуясь при мысли, как возмутится Джон, когда узнает об этом.

Капрал выкрикнул команду, и все повернули головы, чтобы посмотреть на одетый в синюю форму батальон из Алабамы, шагавший по плацу сомкнутым строем.

– Они выглядят настоящими героями, – сказала мисс Кэри. – Вы не согласны, майор?

– Ну, – протянул Ройс, – мне это больше напоминает хор на вечеринках миссис Петтигру, когда каждый поет ту мелодию, которую лучше всего знает.

– Ну что вы, Кинкейд, – возразил миссис Чеснат. – Это армия, которой можно гордиться.

– Только не сейчас, миссис Чеснат, когда она представляет собой сборище лордов, слуг и невинных, жаждущих воевать мальчиков. – Ройс коснулся пальцами полей шляпы. – Наслаждайтесь парадом, леди.

Гордон, не проронив на протяжении всего разговора ни слова, вежливо поклонился и повернул лошадь. Ройс понял свою ошибку лишь тогда, когда краем глаза посмотрел на брата и увидел выражение его лица.

– Что? – спросил он, хотя уже знал ответ.

– Ты флиртовал с мисс Кэри.

– И?

Лицо Гордона вспыхнуло от негодования.

– Ведь ты женат!

– Это фикция. Кроме того, Аннабель не хочет, чтобы кто-нибудь знал о нашем браке. Вот я и флиртую на публике, чтобы сохранить это в тайне.

– Меньше всего ты думаешь об Аннабель, когда флиртуешь.

«Дьявол, а ведь он прав», – подумал Ройс.

Осознав, что непорядочно ведет себя по отношению к Аннабель, Ройс мгновенно покинул «Излучину». С тех пор он ни разу не был там и не писал.

Днем Ройс был слишком занят, чтобы забивать голову мыслями об Аннабель Кинкейд. А вот ночи стали для него настоящей пыткой, Он то и дело просыпался от боли в чреслах. Представлял, как Аннабель стонет от страсти, приподнимая бедра ему навстречу…

– Тебе только кажется, что ты так уж хорошо меня знаешь.

– Хотелось бы на это надеяться. Иначе получится, что я намерен запустить волка в овчарню.

В полном молчании братья спешились на деревянном мосту и, оставив лошадей под присмотром капрала из подразделения Гордона, отправились дальше пешком. В воздухе пахло оружейной смазкой, копченой грудинкой и кофе. Солдаты расхаживали меж ровных рядов палаток, обмениваясь громкими ругательствами. Солнце стояло в зените, окрасив в белый цвет подернутое горячей пеленой небо.

Ройс пропустил Гордона вперед, и Карлайл сразу увидел его долговязую фигуру. Они попали на квадратную площадку из спрессованной пыли, окруженную палатками, и запах свежесваренного кофе усилился. Полдюжины солдат сидели, развалясь на складных стульях, вокруг походной плиты с оловянными кружками в руках. Чернокожий мальчик-слуга снимал с веревки белье.

Ройс вышел из-за спины брата, и приветственная улыбка мгновенно исчезла с лица Карлайла.

– Зачем ты привел его сюда, Гордон? – спросил Карлайл.

– У тебя с ним проблемы, так скажи ему об этом прямо.

«Спасибо, братец», – мысленно поблагодарил его Ройс.

– Твоя палатка? – спросил он, кивнув, и по взгляду Карлайла понял, что не ошибся.

Это был большой парусиновый шатер белого цвета. Как обычно, все только самое лучшее для Карлайла Холстона. Интересно, где он брал деньги на снаряжение, когда его сестра вынуждена была продавать фамильные ценности, чтобы на вырученные деньги купить себе траурное платье?

– Считайте, что это приказ, лейтенант, – сказал Ройс, прищурившись.

Карлайл молча направился к палатке. Гордон последовал за ним, но Ройс остановил его. Молодой человек кивнул в ответ и присоединился к солдатам, с любопытством наблюдающим за происходящим.

Воздух внутри палатки был горячим и неподвижным. И все же Ройс закрыл за собой откидную дверь. Карлайл, пожав плечами, зажег фонарь, привернул фитиль и повесил фонарь на крюк под потолком.

Ройс снял шляпу и огляделся. В палатке стояли две узких кровати, квадратный деревянный стол и металлический сундук. На внутренних стенах кое-где виднелась плесень.

Карлайл опустил руку и повернулся.

– Итак?

Ройс подошел к столу и положил шляпу рядом с небольшой деревянной конторкой, заменявшей письменный стол. Он поднял закрепленную на шарнире крышку. Внутри находились тушь, писчая бумага, несколько перьев и маленький ножик для их затачивания.

– Я собирался купить для тебя кое-какие письменные принадлежности, – произнес Ройс, с трудом сдерживая гнев.

Бледные щеки Карлайла покрылись красными пятнами.

– Я ничего от тебя не приму.

– Значит, предложение отклонено. – Ройс со стуком захлопнул крышку.

– Почему ты не писал ей?

– Не было времени. – Ройс улыбнулся.

– Только поэтому?

Карлайл в замешательстве посмотрел на Ройса.

– Как всегда, разыгрываешь из себя спасителя, Ройс? Почему бы тебе не оставить нас в покое?

Ройс посмотрел на Карлайла, который мальчиком бегал по зеленым лужайкам «Излучины» и которого Ройс однажды вытащил из реки, когда его едва не унесло течением. Карлайл не утонул тогда лишь благодаря Ройсу.

– Потому что ты много значишь для своей сестры, – сказал он. – Она потеряла отца, дом… Все, что у нее осталось в этом мире, – это ты и Боганнон.

– Бо… – Карлайл на мгновение закрыл глаза, а когда открыл их снова, Ройс увидел в их глубинах неподдельную муку. – Я потерял отца, сестру и младшего брата. Зачем мне дом в Лексингтоне, если он пуст? – Помолчав, он продолжил: – Ты купил мою сестру, как покупаешь девок для своих казарм.

Ройсу показалось, что почва уходит из-под ног.

– Ты эгоистичный сукин сын! Неужели ты ничего не понимаешь?

– О, я понимаю! – Карлайл рассмеялся, весь напрягся и сжал кулаки. Потом разжал их, растопырив пальцы. – Сколько людей ты убил, майор Кинкейд? Поверишь ли ты, что я никого никогда не убивал? И никогда не распоряжался людьми, как своей собственностью…

Ройс больше не мог сдерживать гнева. Карлайл шагнул ему навстречу. Он слышал его дыхание.

Карлайл остановился и вытянул руки. Над его верхней губой поблескивали капельки пота, а ко лбу, словно пластырь, прилипла прядь соломенных волос.

Гнев Ройса поутих.

– Я пришел сюда не для того, чтобы драться с тобой, – произнес он, проведя пальцем по рубцеватой поверхности письменного стола. – Просто напиши ей, чтобы она знала, что все в порядке. И только.

– Ну и что я ей напишу? «Моя дражайшая сестра, мне пришлось выбирать между тобой и армией, я предпочел честь долгу, а ты стала шлюхой и легла в постель Ройса Кинкейда»?

Ройс улыбнулся и ударил Карлайла по лицу с такой силой, что брызнула кровь.

Карлайл покачнулся, зацепился за угол металлического сундука и, не удержавшись, упал на колени, а потом рухнул на кровать. Из его груди со свистом вырвался вздох и еще какой-то звук, похожий на всхлип. Опершись руками о кровать, он поднялся, но броситься на Ройса не успел, так как подоспевший вовремя Гордон встал между ними.

– Ройс, черт бы тебя побрал! – крикнул Гордон.

Но Ройс лишь покачал головой и оттолкнул Карлайла. Карлайл рвался в бой, однако Гордон удержал его.

– Прекратите! – воскликнул Гордон. – Прошу вас! Или вы хотите, чтобы солдаты узнали, что здесь происходит?

Из горла Карлайла вырвался хрип. Он уперся ногами в кровать и тяжело опустился на нее. Кровь сочилась из рассеченной губы, стекала по подбородку и капала на серый китель.

Внезапно Ройс представил Аннабель, склонившуюся над швейной машинкой в «Излучине». Она шила ему серый мундир, который лежал теперь в его походном сундуке. Сшила она китель и своему брату, и чувство вины сдавило грудь Ройса.

Он все еще чувствовал, как в жилах на его шее пульсирует кровь. Сжал кулаки, разжал, потом еще несколько раз.

Карлайл закрыл лицо руками.

– О Господи, Энни!.. – прорыдал он задыхаясь. – Прости меня… Прости…

Гордон вытащил из кармана носовой платок.

– Подожди снаружи, Ройс.

Ройс заставил себя улыбнуться, как и надлежало подлецу, которым его считали.

– Он сам напросился.

– Скажи об этом своей жене, когда б следующий раз увидишь ее.

Ройс взял со стола шляпу, вышел из палатки и обернулся. Гордон сидел на корточках перед Карлайлом, осторожно вытирая кровь с его подбородка.

Ройс глубоко вдохнул, вбирая в себя запахи ила из дренажной канавы и нагретого дерева у себя за спиной. Он стоял снаружи, облокотившись о стойку палатки начальника снабжения. Он не знал, как долго находился здесь.

Вскоре появился Гордон.

– Он в порядке? – спросил Ройс.

Риторический вопрос. Такие, как Карлайл, всегда кричат о своем несчастье, пока кто-нибудь не придет и не расставит все по местам. Гордон пожал плечами.

Ройс отвел взгляд. На свободной площадке по другую сторону дренажной канавы солдаты играли в бейсбол. Удары биты по мячу эхом отдавались во влажном воздухе. Рука у Ройса болела. Он сжал кулак и посмотрел на костяшки пальцев в том месте, где была содрана кожа.

– Это на тебя не похоже, – заметил Гордон и встал рядом с братом, скрестив руки на груди и щурясь от палящих медно-красных лучей солнца. – Что он такого сказал, что ты вышел из себя?

Ройс потер ушибленную руку и закрыл глаза. Его захлестнуло мучительное чувство вины.

– Не важно, – ответил Ройс. – Просто он нанес удар, задевающий семью, вот и все.

Ройсу хотелось сказать брату, что тот ошибался на его счет. Ройс Кинкейд не был жестоким, грубым или бесчувственным. Но он не смог объяснить, что просто пытается найти свой путь в жизни с наименьшими потерями и болью для себя и тех, кто ему дорог.

– Не важно, что он сказал, чтобы спровоцировать тебя, – произнес Гордон. – С его стороны было недостойно заводить этот разговор. Вот почему он не писал ей, да, возможно, не скоро напишет после того, что сегодня произошло. Я сам ощущаю стыд всякий раз, когда вспоминаю, что не был с ней тогда в Лексингтоне. Она просила меня прийти. Ты знал об этом?

– Нет, – ответил Ройс.

Чернокожая женщина в желтом тюрбане на противоположной стороне дренажной канавы продавала с садовой тачки свежую клубнику. Ройс наблюдал за ней некоторое время, а потом сказал:

– Аннабель отлично справилась сама в тот день. Ты бы гордился ею.

Он, прищурившись, посмотрел на солнце.

– Мне пора возвращаться. – Ройс отошел от стены. Гордон последовал за ним. – Ты скоро собираешься в «Излучину»? – спросил Ройс.

– В четверг. Мне дали отпуск на четыре дня, – ответил Гордон. – Я ничего не скажу Аннабель о случившемся.

Гордон легко перепрыгнул через канаву и, миновав несколько радов палаток, догнал женщину, торгующую клубникой. Ройс шел по внешнему периметру лагеря в ту сторону, где расположился его отряд.

Он вытер испарину со лба обшлагом рукава и посмотрел на Гордона, возвращающегося с пригоршней крупных ягод в руках.

Гордон подцепил ногтем зеленые ножки с листьями, оторвал, бросил на землю и положил ягоду в рот. Он начал жевать, и его губы сморщились от заполнившего рот кисло-сладкого сока, совсем как у ребенка. Гордон сунул руку в карман в поисках платка и еле слышно чертыхнулся, не обнаружив его. Ройс дал ему свой.

– Будешь шафером у меня на свадьбе? – спросил Гордон, вытирая губы.

На Ройса нахлынули воспоминания. Он стоял рядом с Аннабель в гостиной «Излучины». Ее лицо было бледным и измученным, когда они обменивались клятвами. Она повернулась к нему, ожидая поцелуя, но он лишь сардонически улыбнулся в ответ и отошел в сторону. Аннабель стояла посреди комнаты совсем одна. К ней подошел Гордон. Сейчас Ройс со стыдом вспоминал об этом.

– Ты приедешь? – спросил Гордон.

– На все воля Божья, – ответил Ройс.

Комары и москиты поднимались из дренажной канавы и тучей вились над узкой полоской травы. Ройс перепрыгнул через канаву, Гордон последовал за ним.

– Если не смогу, попроси Бо.

Гордон засмеялся:

– Ему это понравится, не правда ли?

Они пересекли огромную тень, отбрасываемую раскидистым дубом. Под каблуками с треском лопались сухие желуди, устилавшие землю. После сильного дождя здесь наверняка образуется настоящее болото, в котором можно будет увязнуть по щиколотку.

Где-то вдалеке горнист с мощными легкими играл подъем. Невдалеке на утоптанной площадке посреди поля офицер муштровал кавалерийский отрад. Копыта лошадей стучали по утрамбованной земле, шпоры и удила бряцали, а офицер выкрикивал высоким голосом:

– Встать радом с конем! На коня! Нет! Неправильно! Неправильно!

– Ты когда-нибудь думал, зачем ты это делаешь? – спросил Гордон через плечо. – Софи и Холдер воспитали тебя. А у меня был Джулз. Только он один обо мне заботился. И все-таки мы здесь, и оба в серых мундирах.

День выдался необычайно жарким. От костров, на которых готовилась еда, в небо поднимались горячие волны. Ройс вдохнул зловоние, исходящее из неглубоких солдатских уборных, и прислушался к непрерывному гулу голосов тысяч людей, спешащих по своим делам. «Излучина» была настолько далека от всего этого безумия, что казалась просто плодом воображения.

Через несколько часов он уведет своих бойцов с этой земли, наводнённой болезнями, туда, где здоровый горный воздух. Ройс остановился и посмотрел вдаль поверх колышущегося океана белых палаток.

– Всего четверть этих солдат владеют рабами, – сказал он.

– Может, они задают себе тот же самый вопрос: как мы дошли до этого?

Ройс пожал плечами:

– Все дело в рабстве и его последствиях. Они затронули суверенитет государства. Несправедливые налоги, контроль Северных штатов за кредитами, способ, который использовал Север для возведения фанатичного аболициониста в ранг мученика, – и тут мы снова сталкиваемся с рабством. Конституционное право на выход из состава федерации. Спроси об этом моих людей, и они скажут тебе то же самое, даже больше.

Ройс смотрел на трепещущий на горячем ветру флаг Южной Каролины. Ему даже почудились звуки банджо где-то далеко-далеко.

Гордон произнес:

– Если бы ты выступил на стороне Севера, я пошел бы за тобой.

О Господи, почему же так больно? Ройс закрыл глаза и постарался сконцентрироваться на дыхании. Он не был опекуном своего брата, но всегда чувствовал, что должен им быть.

Наконец взяв себя в руки, он сказал спокойно:

– Откуда ты знаешь, что я подумывал об этом?

– Мы же братья, – ответил Гордон, и Ройс услышал смех в его голосе. – Когда мы были в Ричмонде в прошлом году, я наблюдал за тобой всю неделю. Даже когда мы отделились, ты все еще боролся с собственными принципами. А теперь не борешься.

– Нет, – подтвердил Ройс, – не борюсь.

– А что изменилось?

– Они захватили Александрию, и война стала реальностью. И тогда я понял, что даже ради Кларенса – Господи, прости меня! – я не в силах обнажить меч против моего родного штата.

Он посмотрел в лицо брата – поразительные темно-синие глаза, покрытые испариной, мощные выступающие скулы, широкий подвижный рот, который всегда улыбался и смеялся с такой легкостью. Внезапно Ройса охватил мучительный страх, что Бог, сыграв злую шутку, сделает так, что он никогда больше не увидит Гордона, такого живого и такого чертовски красивого.

Ройс постарался придать своему голосу безразличие.

– Приходи сегодня вечером в мою палатку, – сказал он. – У меня осталось полбутылки какого-то кислого пойла.

Гордон взял свою шляпу и принялся изучать ее, крутя в разные стороны. Потом взгляды братьев встретились.

«Ты опять уезжаешь», – сказал взгляд этих синих глаз.

«Да», – опустил веки Ройс.

* * *

Это случилось прохладным туманным утром близ металлических опор виадука через реку Чит. Сражение было отчаянным. В ход шло все – пистолеты, сабли, штыки и кулаки. На Ройса обрушился шквал грохота и дыма, и он не сразу сообразил, что магазин его «кольта» давно опустел.

Он сунул бесполезное оружие в седельную кобуру, дернул поводья и достал из кобуры, висевшей на бедре, еще один заряженный пистолет. Ройс приподнялся в стременах, взмахнул рукой и закричал. Аякс повернулся под ним, и отступление началось.

Ройс прорвался сквозь линию федеральных войск и оказался позади нее. И в карабине, и в револьвере патроны закончились. Сзади бешено скакал Сэвидж. Ройс бросил на него взгляд через плечо как раз в тот момент, когда лошадь Джона налетела на проволочное заграждение и сбросила седока. Джон перекатился через голову, а потом вскочил на ноги, пытаясь схватить лошадь. Но в этот момент на него напали сначала два, а потом три человека и, сбив с ног, повалили на землю. Ройс натянул поводья с такой силой, что Аякс встал на дыбы.

«Сдавайся, Джон!» – пронеслось в голове Ройса, но в тот же момент он понял, что федералы не собирались дать Джону возможности сдаться. Руки одного из «голубых мундиров» крепко сжали в руках штык, подняли его, а потом с силой опустили. Джон вскрикнул.

Ройс пришпорил Аякса и галопом поскакал назад сквозь толпу собственных отступающих войск, охваченный яростью, и лишь краем глаза заметил, что его люди остановились, а потом повернулись и подняли оружие. Свинцовые пули градом сыпались вокруг него.

Он услышал пронзительный крик Сэвиджа:

– Вот черт!

А потом отрывистые выстрелы из карабинов, прикрывающие его. Что произошло дальше, он не помнил.

Теперь Ройс был на земле, и кто-то выкрикивал его имя. Он подумал, что, возможно, это Сэвидж, но он не ответил, так как с трудом пробирался по залитой кровью земле, таща за собой правую ногу. Кровь бешено пульсировала в ней, и нога никак не хотела слушаться. Ройс опустился рядом с Джоном Дешилдсом и закрыл рану в его паху руками. Темная, почти черная, горячая кровь струилась у него между пальцев.

Веки Джона дрогнули, он открыл глаза и посмотрел на Ройса.

– Я прощаю тебя, – произнес он заносчиво, хотя и еле слышно, – за то, что флиртовал с мисс Кэри.

– Это мисс Кэри флиртовала со мной. Как только она видит нового мужчину, сразу же забывает предыдущего. – Пот тек по вискам Ройса и застилал глаза, а он пытался избавиться от него, встряхивая головой, отчего у него началось головокружение. – Я не упал с лошади.

– Проклятые глупцы вы оба, – пробормотал Сэвидж, опускаясь на землю рядом с ними. Он осторожно убрал руки Ройса и прижал к ране жгут из туго скрученных бинтов. – Ты выкарабкаешься, Дешилдс, – сказал он. – Не допустишь, чтобы все эти очаровательные леди надели траурные платья.

Ройс понял, что люди вокруг уже занялись поисками убитых и раненых. Каким-то образом отступление превратилось в атаку и закончилось победой. Однако Ройс ничего не помнил. Может, это было и к лучшему, однако потом, когда они останутся одни, он непременно расспросит обо всем Сэвиджа.

– Паркер, – позвал Сэвидж, – идите сюда и перебинтуйте ногу майору. Гири, приведите санитаров для капитана Дешилдса.

– Сержант Сэвидж, – сказал Ройс, – ведь оба они старше тебя по званию.

Но Сэвиджу было не до шуток. Его охватило бешенство.

– А кем, интересно, вы меня считаете, четверорукой обезьяной?

Ройс уронил голову на грудь, ошеломленно посмотрел на раненную саблей ногу и плашмя упал на землю. Она все еще была прохладной, и влага, пропитав его китель и рубашку, добралась до кожи.

– А Бог и вправду шутник, – вымолвил он, закрыв глаза.