Текст книги "Красавица и ветеран (ЛП)"
Автор книги: Кэти Регнери
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
Глава 7
Когда вы впервые разговариваете всю ночь до рассвета
Ашер не просил Саванну принаряжаться, но когда в среду увидел ее одетой в маленький, льнущий к грудям серебристый топ, узкие темно-синие джинсы, плотно обтягивающие ее попку, и черные балетки, у него в буквальном смысле отвисла челюсть. Волосы она заплела в свободную косу, а на левую руку надела серебряные браслеты, которые звякнули, когда она протянула мисс Поттс завернутую в фольгу тарелку. После нарядов деревенской мисс и растрепанной городской девчонки этот утонченный образ был чем-то новым, и от этой утонченности у него разгонялась кровь, а тело твердело. Как, каким образом у него мог появиться хотя бы намек на шанс с такой женщиной?
Стоя на верхней площадке лестницы, он наблюдал, как она здоровается с мисс Поттс.
– Саванна Кармайкл! Какая ты сегодня красавица!
– Меня пригласили остаться на ужин. – Он услышал в ее голосе осторожные нотки.
– Ну разумеется. Ашер специально попросил все приготовить для пикника в роще.
– Для пикника?
– Ты бывала когда-нибудь в нашей роще? – спросила мисс Поттс.
Саванна покачала головой.
– Это особенное место, – проговорила мисс Поттс, материнским жестом потрепав Саванну по щеке. – О, и еще. Дорогая, я ужасно сожалею, что в воскресенье, когда мы разговаривали по телефону, я ввела тебя в заблуждение.
– Не сомневаюсь, – ответила Саванна ровным, однако прохладным голосом.
– Ох, я такая шалунья. – С этими словами мисс Поттс, подмигнув ей, резво удалилась на кухню, и Ашер начал спускаться вниз, чтобы встретить свою гостью.
– Я рад видеть вас, – произнес он, протягивая ей руку. – Вы прелестно выглядите.
Она улыбнулась и сплелась с ним пальцами, когда он повел ее вверх по лестнице.
– Она не так проста, как кажется на первый взгляд, – прошептала Саванна, поглядывая в сторону кухни.
– Это точно.
– Ашер, она нарочно меня запутала.
– Я знаю.
– Но зачем?
Он пожал плечами, мысленно порадовавшись тому, что не забыл оставить дверь кабинета открытой – чтобы не пришлось отпускать ее руку.
– Вероятно, ей не хотелось, чтобы вы думали, будто я выбыл из игры.
Она потянула его за руку, останавливая и поворачивая к себе лицом.
– К вашему сведению, я никогда и не думала, что вы выбыли из игры.
Он бросил на нее снисходительный взгляд – мол, кому вы это рассказываете? – затем поднес ее ладонь к губам и с болезненной нежностью коснулся ее кожи, после чего сел в свое кресло.
Его поцелуй, похоже, стал для нее неожиданностью, потому что перед тем, как сесть, она задержалась у кресла.
– Но даже если и думала… – выдохнула она голосом, насыщенным неким восхитительным чувством, в которое с легкостью можно было влюбиться, а потом посмотрела ему в глаза, и Ашер чуть не бросился к ней – таким жарким был ее взгляд. – … То теперь точно нет.
***
Перед выходом Ашер заглянул на кухню за корзинкой для пикника, и мисс Поттс попутно шепнула ему на ухо нечто такое, отчего он покраснел и наградил ее суровым взглядом. Саванна хотела было спросить, что она сказала, но ее нервы и без того были взвинчены. Ашер ни словом, ни намеком не обмолвился, что их сегодняшняя встреча – свидание, однако по всему выходило, что это именно оно. Самое сексуальное, самое продуманное и самое романтичное свидание в ее жизни, и оно едва началось.
Пикник на природе? В роще? Такое приглашение любой вскружит голову.
И от этой мысли ее чувства пришли в еще больший беспорядок. На выходных она уже сделала открытие, что Ашер ей небезразличен, и сейчас, шагая через лес за его идеальной со спины фигурой, она задумалась: к чему бы ей хотелось прийти с этими своими чувствами? К какой-то особенной дружбе? К роману? К любви?
Сегодня, у него в кабинете, они провели изумительную беседу, во время которой Ашер рассказал ей, почему решил поступить в Виргинский университет и избрать своей профессией медицину. Еще она узнала, что он был членом престижного тайного студенческого братства «Дельта-Каппа-Эпсилон». Рассказывать об издевательствах в свою бытность новичком он отказался, однако, приподняв штанину, показал ей на лодыжке грубую татуировку из трех греческих букв, и весело изогнул брови, когда она поморщилась.
Определенно с этого и стоит начать следующую часть статьи – с рассказа о его маленькой татуировке, – но вот ведь в чем загвоздка. Она так и не сообщила Ашеру о своей новой идее описать завязавшуюся между ними дружбу вместо откровенной истории его жизни. И помимо забавного эпизода с татуировкой она понятия не имела, о чем еще написать и какую выбрать тональность. Стоит ли ей упомянуть о том, как она приревновала его усилиями мисс Поттс? А о том, как подскочило ее сердце, когда он появился у них на крыльце? А о сегодняшнем вечере? Возможно ее «история» начиналась именно сейчас, когда формальная часть с интервью закончилась, и они вернулись к исследованию нарастающего между ними влечения. Но была ли она готова поделиться подробностями своих отношений с Ашером? И – этот вопрос тревожил ее сильнее всего, – не станет ли он возражать?
Она отбросила прочь сомнения. Он ведь согласился дать интервью, так? А право решать, как подать содержание их встреч, принадлежит ей, верно? Да и еще раз да. И вообще. Следующую часть она даже не начинала. Если в какой-то момент ей покажется, что история нарушает его прайвеси, вот тогда она и поделится с ним своей задумкой. Сегодня вечером поднимать эту тему ни к чему.
Тем временем их путь подошел к концу, и все ее тревоги о статье и о чувствах, все ее волнение и нервозность мигом улетучились, как только она с радостью и удивлением увидела посреди яблоневой рощи патио в деревенском стиле.
На выложенной кирпичом площадке стоял большой стол светлого дерева, окруженный шестью удобными стульями, рядом с которым, напротив камина, был устроен уголок для отдыха – кушетка, два плетеных кресла и низенький столик.
В каждом углу патио стояло по аутентичному тотемному столбу, между которыми крест-накрест были уложены металлические балки, а в центре павильона, где они пересекались, висела люстра из оленьих рогов, которая мягким сиянием освещала окружающее пространство. При желании на балки можно было натянуть тент, но сейчас они были увиты гирляндами с крошечными огоньками, что придавало патио совершенно сказочный вид.
– О Ашер, – вымолвила Саванна, встретившись с ним взглядом, пока он ставил корзинку на стол. – Какая невероятная красота.
***
Да, подумал он, глядя на ее лицо, освещенное мягким закатным светом. Согласен.
Пока они шли через лес, Ашер не мог держать ее за руку, поскольку нес корзинку, а еще сегодня он не надел протез – впервые за все время с начала их встреч. Когда они выходили из кабинета, он почувствовал в Саванне внезапную робость, и, откровенно говоря, тоже ощущал себя чуть-чуть скованно. Он не приглашал женщину на свидание больше десяти лет, но очевидно, что сегодняшний ужин – пусть он и не произнес этого слова вслух – был свиданием, верно?
Или нет? В минувшие выходные она приревновала его к несуществующей любовнице – он был в этом уверен. Они стали непринужденно держаться за руки, а в понедельник она даже поцеловала его в щеку. Но все эти жесты не выходили за рамки того, что могли позволить себе близкие друзья. И хотя расцветающая дружба с Саванной нравилась Ашеру, он хотел от нее много большего, и сегодняшний вечер был первым шагом на пути к тому, чтобы это произошло.
Он достал из кармана айпод и подключил его к установленной снаружи аудио-системе. И через мгновение по роще поплыла тихая музыка.
С удивленной улыбкой она подняла лицо и огляделась, рассматривая детали.
– Вы сами это построили? – спросила она.
Он покачал головой.
– Не совсем. Мой дед в пятидесятых построил патио и камин. Отец добавил тотемные столбы и балки, чтобы можно было натянуть тент и укрыться от мошкары или непогоды. Ну а я провел электричество и решил разделить патио на место для ужинов и место для отдыха.
– Часто вы здесь отдыхаете?
Он пожал плечами и, открыв корзинку, выудил оттуда одну из двух бутылок вина. Осмотрел ее – хороший винтаж с отвинчивающейся пробкой – и мысленно поблагодарил мисс Поттс, ведь он не смог бы воспользоваться штопором, а затем достал из корзинки два бокала.
– Шардоне? – спросил он.
– Да, пожалуй. С удовольствием. – Саванна жестом указала на стол. – Мне…?
– Быть может, сначала немного расслабимся? – Он кивнул в сторону камина.
Ашер смотрел, как она уходит к небольшой зоне отдыха, подспудно надеясь, что она выберет кушетку. И его сердце упало, когда вместо кушетки она присела на краешек кресла, переплела руки и стала играть со своими кольцами. Она нервничала. Это нужно было исправить.
Он протянул ей бокал с вином и, прихватив свой, в одиночестве сел напротив нее на кушетку.
– Вы не замерзли? Можно разжечь огонь.
Саванна сделала глоток вина.
– Может быть, позже?
Что ж, это «позже» уже звучит многообещающе.
– Можно спросить вас? – проговорила она.
Он кивнул.
– О чем угодно.
– Вы не говорили прямо, а я не всегда умею читать между строк, но… это свидание?
Ее прямота удивила Ашера, однако он, получив возможность ответить, испытал некоторое облегчение.
– Да.
– А как же дружба? – спросила она. Ее глаза поблескивали в неярком освещении.
– Дружба – это здорово, – промолвил он и, поставив бокал на столик, что стоял между ними, положил руку на спинку кушетки. Не отрываясь, он смотрел на нее, желая, чтобы она села рядом, не веря, что она здесь, что она с ним, страшась сделать что-то, отчего она бросится бежать от его лица, от его руки и от его искореженной жизни. Он похлопал по спинке кушетки. – Идите сюда.
Она чуть выпрямилась, и, хотела она того или нет, но от этого движения ее груди под маленьким серебристым топом выступили вперед. Его взгляд переметнулся на них, а после вернулся на ее лицо.
– Мне было невыносимо думать, что выходные вы провели с другой, – прошептала она.
– Я был один. И думал о вас.
– Мы едва знакомы.
– Я же не прошу вас выйти за меня замуж.
– Если я сяду рядом, что вы собираетесь сделать?
Ашер сглотнул. Невероятно, но она была здесь. На свидании с ним. Лучше не надумывать лишнего, потому что все происходящее уже походило на сон. Единственным, что имело значение, был появившийся у него шанс. И он, ухватившись за этот шанс, рискнул и, очертя голову, ринулся вперед.
Не сводя с нее глаз, он твердо ответил:
– Я собираюсь поцеловать вас, Саванна.
Ее глаза округлились, и он услышал, как она сделала легкий изумленный вдох. А потом, спустя бесконечно долгое мгновение, встала и села с ним рядом.
***
Ашер повернулся к ней лицом, и Саванну вновь поразило то, насколько мало теперь волновали ее его увечья – словно у нее выработался к ним иммунитет или словно без них он стал бы иным человеком. Он нашел ее глаза и, сняв ладонь со спинки кушетки, накрыл ее щеку. Позволив глазам закрыться, она прильнула к его сильному теплу и, когда вино ударило ей в голову, а музыка пошла на подъем, ощутила, как ее коснулись его губы.
Его ладонь, набирая уверенность, соскользнула назад. Пальцы погрузились в волосы, притягивая ее лицо ближе, и ее сердце заколотилось, пустившись галопом, пока его губы в гипнотическом ритме задевали, прихватывали, пощипывали ее рот. Подавшись вперед, она прижала ладони к его груди, такой твердой, что у нее перехватило дыхание, а он, размыкая ее губы, нежно провел языком от одного их уголка до другого. Ее рот мягко приоткрылся, приглашая его, и когда их языки несмело соприкоснулись, сумасшедшее томление в ее животе стало таким сильным, что она тихо застонала ему в рот.
Его рука перешла от ее лица к шее, затем опустилась до талии и обвила ее, притискивая Саванну к его груди с такой настойчивостью, с такой силой, что она, чувствуя, как внизу живота разливается жар, вцепилась в его рубашку.
Саванну не раз целовали раньше – неуверенно, неуклюже, страстно, – но это поцелуй лежал в совершенной иной плоскости. Его вкус, его запах, его ласки были, казалось, созданы с одной-единственной целью: очаровать ее. Их языки сплетались, пока он целовал ее то быстро, то медленно, то влажно, то глубоко, и Саванна, чувствуя, как напрягаются ее соски, а его твердая, будто сталь, рука, сжимается вокруг ее тела, выгнулась и услышала, как из его горла исторгся хриплый, отчаянный, стонущий звук.
Его губы спустились с ее щеки на шею, и он лизнул теплую кожу в местечке, где бешено бился ее пульс, а потом прижался к нему губами. У нее вырвался прерывистый вздох.
– Ашер. – Дрожа, задыхаясь, она непроизвольно заерзала бедрами ему навстречу.
– М-м-м… – выдохнул он, прихватывая мочку ее уха зубами, отчего она, пронзенная острым удовольствием, снова ахнула.
– О боже. – Тихо всхлипнув, она смочила губы, безуспешно пытаясь восстановить дыхание, пока мир вокруг продолжал кружиться.
– Твоя кожа словно теплый мед, – прошептал он ей на ухо, и она, задрожав от этого признания, почувствовала, как его ладонь, проскользнув под тонкую ткань топа, легла на ее поясницу. – Такая сладкая, Саванна… Дьявольски сладкая…
Она что-то пробормотала в ответ, плавно обвивая руками его шею. Уткнулась лицом в его плечо, а он крепко обнял ее, так что их сердца застучали, заколотились друг против друга, и сила новообретенных чувств пробудила в Саванне бурю эмоций – и чувство непобедимости, и страх, и неудовлетворенность, и желание большего с этим мужчиной, который столько лет проживал свою жизнь в тени.
Отстранившись, он прижался лбом к ее лбу, и ее лицо овеяло его жарким дыханием, которое пахло страстью и чуть-чуть шардоне.
– Боже, Саванна, – вымолвил он глухим, хрипловатым голосом.
– Да, – выдохнула она и, разлепив ресницы, увидела, каким одурманенным и глубоким взглядом он смотрит в ее глаза.
– Это было… – Он облизнул губы. Склонившись, прихватил ее нижнюю губу зубами и легонько потянул за нее. – Я даже…
– Я знаю, – пробормотала она, наконец-то придя в себя. И поцеловала его еще раз, мягко и нежно – поцелуем, который говорил «до встречи», а не «прощай».
– Я не хочу останавливаться, – жарко прошептал он в ее раскрытые губы.
Затрепетав, Саванна крепче обняла его шею, хотя он вовсе не собирался никуда уходить. Сместилась немного, чтобы грудями прижаться к нему теснее, и каждая объятая желанием клеточка ее тела требовала больше обнаженной кожи и меньше одежды, больше огня и меньше всего того, что стояло на пути к высвобождению и разрядке.
Он поцеловал ее, затем чуть отклонился, чтобы взглянуть на ее лицо.
– Откуда ты появилась, Саванна Кармайкл? И почему именно я?
– Из города неподалеку, – пробормотала она, уютно устраиваясь у его плеча и открывая глаза навстречу тысячам белых огоньков над их головами. – Потому что ты сказал «да».
– «Да» – тебе?
– «Да» на мою просьбу дать интервью.
– Может, я сказал «да» брауни твоей матушки.
– Эй, – сказала она, захватив в горсть его волосы на затылке и потянув за них. – Я сама их испекла.
Он рассмеялся, и вибрация его торса, прижатого к ее возбужденным грудям, была и пыткой, и блаженством одновременно.
– Кстати о еде. Детка, ты голодна?
Детка? От этого неожиданного обращения, так сексуально и ласково слетевшего с его уст, она на миг перестала дышать. Да. Голодна. Я хочу съесть тебя. Я хочу, чтобы ты снова назвал меня деткой. Я хочу почувствовать на себе тяжесть твоего тела. Желательно без одежды, чтобы нас разделял только жар нашей кожи, и…
– Саванна?
– Угу-м, – ответила она с тихим всхлипом. – Умираю от голода.
***
Через стол Ашер наблюдал за тем, как поблескивают ее глаза, пока она, то и дело отвлекаясь от холодного жареного цыпленка, со смехом рассказывала ему о своем первом задании в нью-йоркской газете: сделать репортаж о владельцах собак, которые не убирают за своими питомцами. Саванна оказалась отличным рассказчиком, а тема была презабавной, но он, хоть и улыбался во всех нужных местах, никак не мог сконцентрироваться на разговоре. Его тело все еще гудело от напряжения после того, что недавно произошло между ними.
Чтобы переступить с ней черту, ему потребовалось собрать в кулак всю свою храбрость, но все его опасения растаяли, едва он увидел, как ее глаза закрылись, когда он коснулся ее щеки. Ее лицо, озаренное мягким светом, было настолько прекрасным, настолько податливым и доверчивым, что, когда он прильнул к ее губам, внутри него что-то раздвинулось и уступило место чему-то давнему, давно позабытому, чего он не испытывал много лет и боялся, что никогда больше не испытает. И причиной тому было даже не физическое влечение к прекрасной женщине, но сама Саванна – увлекающаяся и амбициозная, смелая, ревнивая, оступившаяся, которая, казалось, с ужасающей ясностью видела за увечьями его самого – его сущность и его сердце.
Он влюблялся в нее. Теперь он был в этом уверен.
– … поэтому только представь. Мне двадцать три, а я, напустив на себя самоуверенный вид, преследую лысого старичка с ши-тцу, чтобы пристать к нему с вопросом, почему он не убрал за своей собакой. А следом плетется мой фотограф и ворчит, что за такую идиотскую работу можно платить и побольше. – Она усмехнулась и отпила еще немного вина. – Обучение через унижение.
– Что называется, жизненный опыт, – согласился Ашер, приподнимая бокал.
– Знаешь, чего я никак не могу понять? – спросила она, склонив голову набок, а он ощутил, что потихоньку начинает влюбляться в эту ее привычку. – Почему ты отказался от университета Джона Хопкинса. В смысле, ты же с отличием закончил Виргинский, перед тобой были открыты двери в любой медицинский колледж. Но ты вдруг взял и записался в армию. Я восхищаюсь твоим поступком, но не понимаю мотив.
Перед ним вновь оказался журналист, и хотя Журналист-Саванна ему нравилась, к Саванне-Его-Подруге и Саванне-Дарящей-Поцелуи его влекло чуточку больше.
– Я был на последнем курсе, когда случилось 9/11. И хотел одного: помочь, – ответил он просто, сделав глоток вина. – Но погоди-ка. Я думал, интервью у нас было в четыре.
– О. – Она резко выпрямилась и отпрянула от стола. – Извини, я…
Ашер поморщился. Он вовсе не намеревался стыдить ее.
– Нет. Это ты меня извини. Это справедливый вопрос, неважно, для интервью или нет.
– Со мной такое бывает, – сказала она, хмуро глядя в тарелку. – И мою сестру это бесит. Я забываю быть человеком. Не могу остановить себя от погони за сюжетом. Любым сюжетом.
– Мне нравится эта твоя черта, – сказал он и протянул руку, положив ее на стол ладонью вверх. Она не сразу вложила пальцы в его ладонь, но он испытал облегчение, когда она, наконец, это сделала. – Мне нравится то, какая ты амбициозная. И я восхищаюсь твоей целеустремленностью.
– Это не всегда плюс.
Подушечка его большого пальца рефлекторно закружила по ее мягкой ладони.
– Что ты имеешь в виду?
– У меня суженное поле зрения. И не только в работе. Когда я чем-то увлечена – по-настоящему, страстно, – то перестаю видеть за деревьями лес, понимаешь?
– Ты говоришь в общем или о чем-то конкретном?
Она пожала плечами.
– Обо всем сразу, наверное.
– Саванна, я знаю, что тебя уволили. И знаю, за что.
Она подняла голову и, нахмурившись, пристально на него посмотрела. И, должно быть, на всякий случай решила подстраховаться: забрала руку и, взяв бокал, сделала долгий глоток.
– Как я уже говорила, – сказала она, – у меня есть склонность терять перспективу.
– Ты ни в чем не виновата.
– Черта с два.
– Виноват был этот ублюдок, Патрик Монро, – глухо проворчал Ашер.
– Ты говоришь так, будто знаешь его.
– А если знаю, ты удивишься?
– Еще как, – ответила она, в смятении щуря свои карие глаза.
– Мы два лета подряд пересекались в Кэмп-Дули.
Ее губы приоткрылись в удивлении, но по выражению ее лица было ясно, что она знает об этом элитарном летнем лагере для мальчиков из верхних слоев общества.
– Шутишь!
– Нисколько. И он уже тогда был засранцем.
Он заметил, как ее глаза вновь засияли – от удовольствия и облегчения.
– Пахнет историей, – сказала она.
– А лживостью и двуличностью?
– Этим тоже. Так каким он был в те времена?
– Надменным. Харизматичным. Бесхребетным.
– Вижу, ты был от него в восторге, – заметила она бесстрастно.
– Не то слово.
– Богатые мальчики и их летние лагеря.
– Не равняй нас. Я, может, и живу в пещере, но я не змея.
– А почему только два лета?
– Его выгнали за то, что он путался с парой девиц из соседнего Кэмп-Кристина.
– Сразу с парой?
– Ты же его знаешь.
– К несчастью. – Взгляд ее помрачнел, и она за один долгий глоток допила бокал. – Из-за него моя жизнь разрушена.
Ее тон – безнадежный, пораженческий – заставил его нахмуриться.
– Нет, – произнес он. – Это не так. «Сэнтинел» не единственная газета в стране.
– Но самая лучшая.
– С этим можно поспорить. Я слышал, «Финикс Таймс» за последние пару лет собрала немало наград. А Мэддокс Макнаб, исходя из того, что мне удалось разузнать, мастер добывать горячие репортажи.
– А ты, оказывается, держишь руку на пульсе моей жизни.
– Да, детка, – произнес он низким, тягучим голосом, вспоминая, как ее пульс трепетал под его губами. – Держу.
И по тому, как вспыхнули ее щеки, а язычок выскочил наружу, чтобы облизнуть губы, он понял, что ее мысли перенеслись в тот же самый момент времени. Пока она сидела, скованно отвернувшись, он заново наполнил ее бокал.
– Ты собирал обо мне информацию, – проговорила она. Взяла бокал, но пить не стала.
– Чтобы знать, с кем я имею дело, Саванна. Я почти десять лет ограждал свою жизнь от внешнего мира. И не мог кого-то впустить в нее просто так.
– Тогда ты знаешь, что у меня слабость к моим… источникам. – Она испытующе заглянула ему в глаза, и он понял, о чем она спрашивает. Ты тоже считаешь меня легкой добычей?
– Никогда, даже через миллион лет, я бы не смел подумать, что у меня есть с тобой шанс, Саванна. – Его голос звучал глухо, сдержанно, и когда она подняла голову, то по ее смягчившемуся взгляду он понял: она знает, что он говорит правду.
Он увидел, как часто стали вздыматься ее груди, как прерывисто она задышала. Взглянул на ее шею, туда, где бился жилкой ее пульс, и с его телом начали твориться невероятные, удивительные, дарящие надежду вещи.
– Как насчет десерта?
***
Когда приблизилась полночь, Ашер приставил к кушетке кресла, чтобы они смогли вытянуть ноги. Саванна сбросила туфли и, блаженствуя, положила голову ему на грудь, а он обнял ее здоровой рукой. После ужина они почти все время проговорили, и лимонные тарталетки, испеченные ее матерью, давным-давно были съедены.
– Чего ты хочешь от жизни? – спросил Ашер, поглаживая кончиками пальцев ее плечо, отчего по ее телу бежала легкая дрожь. – Где ты хочешь быть через пять лет?
– Я хочу стать лучшим журналистом в одной из лучших газет или журналов страны. Но заниматься хочу только местными новостями, не национальными, потому что еще мне бы хотелось осесть. Я знаю, это сказка – идеальная работа, любящий муж, два с половиной ребенка, кокер-спаниель и дом в часе езды от оперы, стадиона и моря, – но все-таки мечтаю попасть туда, в эту сказку. Когда-нибудь. Через пять лет будет в самый раз. – Она сделала глубокий вдох и закрыла глаза, слушая биение его сердца. – А ты?
– Две недели назад я бы ничего не ответил.
– Ашер, это ужасно.
– И тем не менее это правда.
– А сейчас? Ответишь?
– А сейчас во мне просыпается жадность.
– Хотеть – это прекрасно, – сказала Саванна.
– Хотеть – это мучительно, – мягко поправил ее он, – когда твои шансы получить то, что ты хочешь, равны нулю.
От этих его слов внутри нее поднялся гнев, и она, отодвинувшись, в свете огня заглянула ему в глаза.
– Прекращай этим заниматься.
– Чем?
– Принижать себя.
– Думаю, я уравниваю себя с реальностью.
– Нет, – яростно возразила она. – Ты не прав.
Она взяла его лицо в ладони, впервые положив их и на гладкую, и на покрытую шрамами кожу. И, удерживая его, посмотрела ему в глаза – в левый, нормальный, глаз и в правый, глазница которого была повреждена чертовым взрывом. Она смотрела на этот глаз, пока его веки не закрылись, а потом наклонилась и прижалась губами к истерзанной коже под ним. Затем поцеловала неровную кожи его щеки, уголок рта, и его дыхание стало рваным, в нем забурлила жизнь, сильная рука рывком привлекла ее к нему на колени, его рот раскрылся, зацеловывая ее – яростно, точно он внезапно сошел с ума, – заставляя ее забыть обо всех поцелуях, которые были у нее прежде.
Обхватив его за шею, она задвигалась на нем, пока его ладонь скользила по коже ее спины на живот и выше и наконец накрыла поверх кружева лифчика ее грудь. Он нежно мял ее плоть, его растущая эрекция толкалась меж ее бедер, а она снова и снова вжималась в него, понуждая не останавливаться.
Он всосал ее язык в рот, и в тот же миг его пальцы нашли ее сосок, перекатывая и дразня его, пока он не стал твердым, чтобы затем перейти ко второму. Она запуталась пальцами в его взлохмаченных волосах, стискивая их, дергая за них, выгибая спину, пока все внутри нее плавилось и становилось влажным от желания, вожделения, от томления по нему.
Она все раскачивалась на нем, а его рука тем временем соскользнула с ее грудей и, поднявшись вверх, накрыла ее щеку. Его поцелуи стали мягче, неспешнее; он все легче, все нежней прихватывал ее губы, тихо шепча:
– Саванна, Саванна, Саванна…
– Не останавливайся, – выдохнула она.
– Надо.
– Не надо.
– Я никого и никогда не хотел так сильно, как хочу тебя, – произнес он, покрывая поцелуями ее шею.
– Возьми меня, – попросила она, всхлипнув, когда он лизнул местечко, где ее шея переходила в плечо.
– Детка, ты наверняка пожалеешь об этом, – сказал он погустевшим от страсти голосом, продолжая целовать ее шею и обнаженную кожу груди, проводя кончиками пальцев по краю ее лица, и когда его большой палец мягко нажал на ее горло, она почувствовала себя уязвимой – полностью в его власти. Но она доверяла ему. И ей это нравилось.
– Нет. Не пожалею, Ашер. Ни капельки.
Он тихо рассмеялся у ее теплой груди, потом отстранился и взглянул ей в лицо.
– Мы прикончили две бутылки вина.
– Я не пьяная.
– Я знаю, – промолвил он мягко. – Но и не трезвая тоже. Что я буду за джентльмен, если воспользуюсь твоим состоянием?
Он поцеловал ее в лоб и, глубоко дыша, помог спуститься со своих коленей, а потом, когда она вновь прильнула к его груди, вздохнул.
– Дело не в том, что я не хочу, – сказал он. – Хочу. Ты даже не представляешь, как сильно.
– Представляю, – ответила она, опуская глаза туда, где бугрился перед его брюк.
Он неловко поерзал на кушетке.
– Ну, что я могу сказать? Так уж ты воздействуешь на меня, Саванна Кармайкл. Я глина в твоих руках.
– Скорее цемент.
– Саванна, – предостерегающе произнес он.
– И, увы, не в моих руках.
– Саванна!
– Хотя мне бы очень того хотелось.
– Иисусе.
– Пятилетний план, – напомнила она ему шаловливо. – Я хочу его знать. Только на сей раз без чепухи о невозможности получить то, что ты хочешь. Я ведь здесь, верно?
Его низкий голос был переполнен эмоциями, когда он ответил:
– Да, детка. Ты здесь.
Она прижалась к нему теснее, и они разговаривали, пока не взошло солнце, а после, убаюканная биением его сердца, она уснула.
