Текст книги "Ожерелье невесты"

Автор книги: Кэт Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

– Если бы в том, что вы рассказали, милорд, хоть что-то было бы правдой, я сказала бы вам. Мы с Клер не те девушки, которых разыскивают. Не те, что совершили эти преступления.

У него задергалась щека.

– Лгите мне, Виктория, и я увижу, как вы окажетесь наказанной по всей строгости закона.

Кровь отхлынула от ее лица. Он увидит, как их поведут в тюрьму. Они будут томиться там долгие годы, а может быть, даже умрут там. Боже, ей потребовалось все ее мужество, чтобы смотреть в его жесткое лицо и снова лгать:

– Я говорю вам правду.

Граф еще несколько мгновений всматривался в нее, затем повернулся и пошел к выходу.

– Тогда все, – уходя, сказал он неприятным голосом, не повернув головы. – Пока.

Тори, дрожа, встала на ноги. Она вышла из кабинета, стараясь двигаться совершенно бесшумно. Им с Клер снова придется бежать, бежать из Лондона, найти другое место, где они могли бы укрыться. Когда она возвращалась к себе в комнату, слезы застилали ей глаза. Надо сказать Клер. Она не знает, куда им идти, как добираться до другого места. Надо что-то придумать.

А пока она должна вести себя как всегда. Она будет продолжать заниматься хозяйственными делами, как обычно, до конца дня.

Ночью она сможет сообщить Клер ужасные новости. И они должны будут бежать.

К черту все! Корд хлопнул ладонью по книжной полке. Он сам не знал, хочется ли ему придушить Викторию за то, что она лгала ему, или восхититься мужеством, с которым она выстояла, когда на нее обрушился весь его гнев.

Не многим мужчинам удавалось это. Из женщин только Сара держалась достаточно стойко, и только потому, что знала – он никогда не обидит женщину. Виктория боялась его, он и хотел нагнать на нее страху. Но она не струсила и нашла в себе силы сопротивляться.

Он знал, что она виновна. Она не умела лгать. На ее лице было просто написано, что она говорит неправду. Чего он не знал, так это почему она лжет, он не верил, что она может пойти на преступление без веской причины. Ему полагалось сообщить о ней властям, но от такой мысли у него появилось неприятное ощущение во рту. Прежде чем он решится на это, ему необходимо узнать правду.

И он узнает, пообещал он себе, усаживаясь за письменный стол. Он наймет сыщика с Боу-стрит – подходящий был у него на примете. Схватив перо с серебряной подставки, он написал записку Джонасу Макфи с просьбой разузнать все что можно о Харвуде, краже ожерелья и девушках-служанках, предположительно укравших его.

Он уже обращался к Макфи раньше и был доволен результатами. Корд запечатал бумагу, накапав на нее сургуч, вызвал лакея и распорядился отвезти письмо на Боу-стрит. Когда у него будут факты – при условии, что он правильно оценил Викторию, – он найдет способ помочь ей.

А пока он попросил Тиммонза не спускать с нее глаз и проследить, чтобы она не сбежала, пока он будет отсутствовать.

Корд вздохнул, его мысли вернулись к недавним событиям. Вчера к нему заходил полковник Пендлтон с новостями, которых Корд давно ждал. Побег из тюрьмы был подготовлен. Шхуна «Соловей», которую он нанял для этой цели, должна была этой ночью выйти в море. Все шло хорошо. Итан будет свободен и окажется на борту шхуны завтра к ночи.

После ужина Корд вернулся в кабинет. Ночь была темной, совсем безлунной. Начал наползать туман, толстым коконом окутывая улицы города. Стук в дверь заставил Корда оторвать взгляд от окна. Вошел Рейфел Сондерс, герцог Шеффилд, темноволосый, такой же высокий, как Корд, могучего телосложения.

– Насколько мне известно, все подготовлено. – Рейф подошел к буфету и налил себе бренди.

– Мы готовы к отплытию, – ответил Корд. Рейф тоже должен был участвовать в операции. Большой друг как Корда, так и Итана, он обладал многими талантами и способностью не теряться и действовать в критических обстоятельствах. Если что-то пойдет не так, очень хорошо иметь возле себя такого человека.

– Мы бросим якорь в бухточке южнее Кале, – сказал Корд. – Лодка доставит Итана на шхуну где-то после полуночи. Все, что нам останется, – повернуть обратно и доставить его домой.

Рейф покрутил в руках бокал с бренди.

– Звучит что-то уж очень легко. Корд подумал то же самое.

– Я знаю.

– Будем надеяться, что нам повезет или что Итану повезет.

Корд кивнул.

– Мне надо еще кое-что сделать. «Соловей» стоит на якоре у Саутуоркского причала – возле моста. Встретимся там в полночь.

Рейф допил свое бренди и поставил пустой бокал на буфет.

– Увидимся на шхуне.

Корд смотрел ему вслед, размышляя сразу и о своем кузене, и о тех двух служанках, которых он нанял. Пройдет несколько дней, надеялся он, и обе его задачи будут решены.

Тори отступила в тень холла и подождала, пока из кабинета вышел высокий, элегантный герцог, дорогие сапоги которого чуть позванивали с каждым его шагом по черно-белому мраморному полу. Она не стала бы подслушивать, если бы положение не было столь ужасным. Прежде чем они с Клер исчезнут из Лондона, ей необходимо узнать, что намерен предпринять граф.

К ее облегчению, встреча с герцогом не имела к ней никакого отношения, они обсуждали план спасения кузена графа.

Согласно плану граф этой же ночью должен был отплыть во Францию.

Поднимаясь на третий этаж в каморку Клер, она обдумывала новости. В доме все работы были закончены. Настало время уходить, бежать как можно дальше от Лондона. Грейс рассердится, что Тори не известила ее о побеге, но ей не хотелось вмешивать в это дело подругу, пока оставалась надежда обойтись без ее помощи.

Тори постучала в дверь. Клер сразу же открыла ей. Она была уже в ночной рубашке, волосы заплетены в косу. Тори вошла и притворила за собой дверь.

– Что случилось? – спросила Клер. – Ты сама на себя не похожа.

Тори вздохнула:

– Боюсь, у меня плохие новости.

– Плохие новости? Насчет чего? – Она побледнела. – Ты хочешь сказать, они узнали, кто мы?

– Боюсь, что да. Или по крайней мере граф начал подозревать. Нам надо скрыться раньше, чем он узнает правду.

Прекрасные синие глаза Клер наполнились слезами.

– Куда мы пойдем? Тори, что мы будем делать? Мне здесь нравится. Я не хочу уходить.

– Я знаю, дорогая, но у нас нет другого выхода. Мы должны бежать, или нас арестуют. И мне кажется, я знаю место, где мы будем в безопасности.

Клер шмыгнула носом.

– Где?

– Во Франции.

– Во Франции? Я думала, мы воюем с Францией.

– Англия воюет с Францией. Мы с тобой ни с кем не воюем. Этой ночью граф отплывает туда. – Тори объяснила свой план. Они проберутся на судно и спрячутся в трюме, а когда оно прибудет на место, они выскользнут, прыгнут за борт и вплавь доберутся до берега.

– Но, Тори, я не умею плавать!

– Зато я умею. – Когда она училась в школе, они с Грейс иногда прокрадывались к реке. Один из деревенских мальчишек научил их плавать. Клер тоже хотела научиться, но у нее никогда не хватало на это смелости. – Берег должен быть недалеко, и я помогу тебе доплыть.

– Не знаю, Тори…

– Клер, у нас получится. Мы обе прекрасно говорим по-французски. Никто не заподозрит в нас англичанок. Мы отправимся в Париж. Может быть, я смогу устроиться гувернанткой, как надеялась.

Клер нервно облизала губы.

– Ты в самом деле думаешь, что все получится?

– Уверена в этом. Оденься, собери сумку и спускайся ко мне.

Выйдя от Клер, Тори подумала – граф мог отдать распоряжение следить за ними, пока он будет отсутствовать. Тори уже стал понятен его образ мыслей. И его выбор, безусловно, падает на Тиммонза. Уходить надо будет, соблюдая осторожность, чтобы дворецкий не увидел.

Колеса наемного экипажа тарахтели, нарушая напряженное молчание, воцарившееся вокруг них. Найти экипаж оказалось непростой задачей. В конце концов, пройдя четыре квартала от дома, Тори сумела остановить один. Из разговора, подслушанного у кабинета Корда, Тори знала, что шхуну «Соловей» можно найти у моста в Саутуорских доках. Это небезопасная часть города, совсем не место для двух девушек. Им надо быть очень осторожными, идти сразу к судну и молить Бога, чтобы они смогли незаметно проникнуть на него.

– Мы уже пришли, Тори?

– Скоро, дорогая.

– Как мы попадем на корабль? – задала Клер вопрос, которого Тори надеялась избежать.

– Не волнуйся, дорогая, мы найдем способ попасть туда. – Туман был их союзником. Когда карета подъехала к доку, туман стал еще гуще.

– Шхуна «Соловей» должна стоять у моста, – сказала Тори извозчику, все больше нервничая. – Вы не скажете, где она? – Море мачт покачивалось вдоль причала. Как они смогут найти нужное судно в таком тумане?

– Начальник порта должен знать, где стоит судно. Я могу узнать у него, если желаете.

Она почувствовала облегчение.

– Да, пожалуйста.

Через несколько минут они тронулись дальше, к тому месту у причала, которое указал начальник порта.

Тори поблагодарила извозчика, заплатила ему немного больше, чем он запрашивал, и они с Клер шагнули в туманную ночь.

– Мне кажется, я вижу корабль, – шепнула Клер. Тори прочитала на корме название.

– Да, и на палубе только два человека, которые, кажется, очень заняты. – Тори поправила капюшон плаща Клер, чтобы не было видно светлых волос, потом натянула капюшон своего плаща. Взяв сестру за руку, она повела ее к судну.

Глава 8

Палуба «Соловья» приятно покачивалась под ногами Корда. Он всегда любил море – за красоту и огромность, за соленые брызги в лицо и крики чаек над головой, но его любовь к морю была ничто по сравнению с теми чувствами, которые питал Итан – кузен жил и дышал морем, он еще мальчишкой обожал корабли и все связанное с ними.

Было совершенно в порядке вещей то, что Итан, будучи вторым сыном маркиза, после окончания Оксфорда пошел во флот. Корд не знал, как кузен воспримет известие о смерти старшего брата, умершего, пока Итан был в тюрьме, и о том, что он теперь маркиз Белфорд, человек с совершенно другими обязанностями. К счастью, семейство имело отношение к судоходству, так что Итану не грозило оказаться рыбой, выброшенной из воды.

При условии, что он еще жив.

Корд мерил шагами палубу, слушал, как стонут высокие мачты, как поскрипывает такелаж. Ночь была непроницаемо черной, море казалось бесконечным темным фантомом, волнующимся под ними. Когда судно двинулось на восток, подул резкий ветер. Вскоре поверхность воды покрылась белыми барашками пены, которых, впрочем, не было видно в кромешной тьме.

Корд вдыхал влажный соленый воздух, прислушивался к плеску волн, рассекаемых судном, и молил Бога, чтобы их планам ничто не помешало.

Клер схватила Тори за руку.

– Ты слышишь?

Тори придвинулась ближе в темноте трюма.

– Это скрипят деревянные шпангоуты.

– Мне кажется, это крысы. Тори, я ненавижу крыс.

Так как подозрительные звуки скорее всего издавали маленькие, покрытые мехом зверьки, Тори промолчала, только прижалась к деревянным доскам корпуса судна.

Пробраться на борт оказалось легче, чем она полагала. Двое матросов были заняты погрузкой продуктов в камбуз. Фонарь, висевший на мачте в носовой части судна, вывел беглянок к трапу, ведущему в трюм. Трюм тускло освещал еще один фонарь, висевший в нижней части трапа. Они быстро осмотрели внутренность трюма и спрятались за грудой мешков с зерном.

Вскоре один из матросов спустился вниз и задул фонарь, оставив их в темноте.

– Нам не придется сидеть здесь долго, – сказала Тори. – Как только шхуна станет на якорь, мы выберемся на палубу и соскользнем за борт. Нам надо беречь силы. Думай об этом как о приключении.

Клер всегда любила приключения – по крайней мере в воображении.

– Да, это настоящее приключение. Мне никогда раньше не приходилось бывать на корабле, а когда мы доберемся до Франции, мы будем в безопасности.

– Так и будет, дорогая. – Все, что от них потребуется, – не попасться на глаза лорду Бранту, капитану и команде «Соловья»; потом добраться до берега, пройти по совершенно незнакомой местности, избегая дорог, на которых их может ждать опасность, и попытаться найти деревеньку, где они могли бы устроиться более или менее подходящим образом.

Тори вздохнула; молчание нарушалось только ударами волн о нос корабля. То, что казалось таким достижимым в безопасности городского дома, сейчас представлялось почти невозможным.

По крайней мере им не придется плыть. Тори заметила привязанную к корме судна маленькую грязную шлюпку. Она решила, что, когда шхуна станет на якорь и команда займется снастями, они с Клер сядут в шлюпку и доберутся до берега.

– Волнение усиливается. – Корд стоял рядом с Рейфом на носу корабля. На обоих были шерстяные плащи поверх рубашек, панталоны заправлены в сапоги до колен.

– Мы ожидали, что будет неспокойно, – сказал Рейф. – «Соловей» прочное судно, и мы прошли уже больше половины пути.

Ветер поднялся сразу, как только они вошли в устье Темзы, поэтому приходилось идти на большой скорости.

– Завтра мы встанем на якорь до наступления ночи. Надеюсь, проскочим незамеченными и никто не заинтересуется, что нам там нужно. – Если Брадли так хорош, как говорит полковник, он найдет место, где шхуну трудно будет заметить.

Корд смотрел на воду.

– Мне что-то немного не по себе. Дай Бог, чтобы все прошло гладко. Я хочу, чтобы Итан вернулся домой.

Рейф взялся за поручни и стал смотреть на море.

– Я тоже.

Корд видел мужественный профиль своего друга, твердый подбородок и прямой нос, освещенные фонарем, подвешенным на мачте.

– Есть еще кое-что, о чем я хотел бы поговорить с вами.

Рейф перевел на него свои голубые глаза. В лице Корда он, должно быть, что-то прочел, потому что губы его слегка тронула улыбка.

– Не знаю, о чем вы, но готов поспорить, что не обойдется без женщины. Только не говорите мне, что вы наконец влюбились.

Корд улыбнулся и отрицательно покачал головой:

– Ничего подобного, хотя действительно речь идет о женщине. И она, признаюсь, соблазнительная маленькая плутовка. Беда в том, что у нее проблемы с законом.

– Вы шутите.

– Хотел бы. Ее разыскивают за грабеж и попытку убийства.

– О Боже, старина, какого дьявола вы хотите связаться с такой женщиной?

– Она не такая, как вам представляется, иначе я не стал бы связываться. Или по крайней мере я не думаю, что она такая. Окажите мне услугу.

– Какого рода?

– Постарайтесь узнать побольше о Майлсе Уайтинге, бароне Харвуде.

– Харвуд? Боюсь, я никогда не встречался с ним, хотя о нем ходило немало слухов.

– Вот и я знаю то же. И все эти слухи, должен добавить, неважного свойства.

– Вспоминаю, недавно о нем что-то было в газетах.

– Да. Его ограбили две девушки, и одна из них ударила его по голове. Харвуд заявил, что он на несколько месяцев потерял память. Сейчас он в Лондоне, разыскивает преступниц.

Рейф бросил на него долгий изучающий взгляд.

– Эта женщина… Мне думается, та из них, что ударила его по голове.

– Она все отрицает, но я совершенно уверен, что это она.

– И она для вас что-то значит? Корд помолчал.

– Пожалуй что да.

– Тогда я поспрашиваю разных людей, посмотрим, что удастся узнать. Но обещайте, что вы покажете ее мне. Женщина, которая возбудила в вас такой интерес, должна быть особенной.

Корд не ответил. Он хотел надеяться, что Тиммонз выполнит наказ и Виктория окажется в доме, когда он вернется.

– Тори, мне что-то нехорошо. – Клер снова прислонилась к деревянной обшивке трюма и положила руку на живот. – Меня сейчас стошнит.

Боже! Когда Тори задумывала побег, мысль о морской болезни не приходила ей в голову. Сама Тори легко приспособилась к качке, но с Клер дело обстояло хуже.

– Тебя не стошнит, – твердо сказала Тори, желая, чтобы ее уверенный тон соответствовал действительности. – Просто здесь темно. Поэтому тебе стало хуже. Закрой глаза, и, может быть, полегчает.

Клер закрыла глаза.

– О… – застонала она.

– Думай о чем-нибудь еще. Думай о той замечательной кружевной шали, которую ты видела в окне магазина на Бонд-стрит. Думай о том, как красиво она смотрелась бы на твоих плечах.

Клер застонала и прикрыла рот рукой.

– Ладно. Я постараюсь найти ведро. – Тори на четвереньках, отводя руками юбку, чтобы не путаться в ней, отодвинулась от борта, припоминая, что видела ведро, когда они спускались в трюм.

Она поползла по мешкам с зерном и дальше к трапу, двигаясь на ощупь, не обращая внимания на грязь и беготню крыс, которую, слава Богу, не слышит Клер. Когда пальцы коснулись края деревянной бадейки, стоявшей на полу под фонарем, Тори мысленно возблагодарила Бога.

Тут же должен был находиться ящик с кремнем и трутом. Она вспомнила, что видела его рядом с лампой. Понимая, что этого делать не стоит, Тори нащупала ящик, подняла стекло и зажгла лампу. Потом поставила стекло на место, желтый огонек осветил трюм, и Тори сразу почувствовала себя лучше. Если кто-нибудь спустится в трюм, он может подумать, что фонарь просто забыли потушить.

С тяжелой бадейкой в руках она заторопилась к Клер, перелезла через мешки в безопасность их тайного убежища и поставила бадейку на пол перед сестрой.

– Тебе лучше? Клер кивнула.

– При свете легче. – Она силилась улыбнуться. Но тут же схватилась за горло и наклонилась над бадейкой.

Время шло, до рассвета оставалось несколько часов. Спать Корду не хотелось, он был слишком возбужден, но впереди предстоял очень долгий день, требовалось быть готовым к неожиданностям. Решив, что лучше пару часов отдохнуть, Корд расстегнул рубашку, стянул ее и бросил на спинку стула. Брант расстегивал панталоны, когда в дверь постучали.

Открыв дверь, он увидел за ней Рейфа и первого помощника капитана Уипа Дженкинза.

– В чем дело? Рейф ухмыльнулся:

– Один из матросов обнаружил парочку, спрятавшуюся в трюме. Вспомнив о нашем разговоре, я решил, что вы захотите поговорить с ними. – Он отступил назад, повернулся и пропустил вперед хрупкую женщину.

– Какого дьявола?.. – Корд опешил. – Черт возьми, Виктория! – Заглянув за ее плечо, он заметил Клер, которая дрожала и была ужасно бледной.

– Ее укачало, – объяснила Виктория. – Ей надо лечь. Ярость мешала ему говорить. Корд бросил взгляд на Рейфа, тот кивнул.

– Я позабочусь о ней, – сказал Шеффилд и повернулся к помощнику капитана. – Блондинку можно уложить в моей каюте. Я буду спать у вас, пока мы не уладим это дело.

Дженкинз кивнул, и Рейф потянул за собой Клер. Та обернулась:

– Тори?

– Все хорошо, дорогая. Тебя никто не обидит.

– Каюта Шеффилда направо. С ней будет все в порядке. – Взгляд Корда снова стал тяжелым. – Бояться надо вам. Он отступил от двери. Виктория подняла голову и гордо вошла в каюту. Корд захлопнул дверь с большей силой, чем хотел бы, не сумев сдержать себя.

– Вы понимаете, что вы наделали? Это судно выполняет особую миссию – очень важную. Вы осознаете опасность, которой подвергли себя? – Он потянулся за рубашкой, надел ее, но пренебрег застегиванием пуговиц. – Мы слишком далеко ушли, чтобы вернуться и высадить вас. На карту поставлено слишком многое.

Виктория съежилась под его взглядом, но продолжала молчать.

– Ей-богу, мне приходилось видеть глупости, но эта превзошла все. Лондонские доки кишат ворами и мошенниками. Едва ли это подходящее место для двух девушек – как и судно с грубыми матросами.

Корд приблизился и встал прямо перед ней. Взяв за подбородок, он вынудил ее посмотреть ему прямо в лицо.

– Назовите хотя бы одну причину, по которой мне не следовало бы всыпать вам как следует.

Виктория проглотила комок.

– Мы должны были бежать. В тот момент идея показалась мне удачной.

– Удачная идея? Это похоже на удачную идею? – Он сделал резкое движение, и она отшатнулась.

– Черт, я не собираюсь бить вас – хотя руки чешутся перекинуть вас через колено и выдрать как следует.

Виктория ничего не сказала. Он видел, как она напугана, как дрожат у нее руки, и его гнев немного поутих.

– Сядьте, а то упадете. – Он подтолкнул ее к стулу с высокой спинкой, и она благодарно опустилась на него.

– Спасибо.

– Прекрасно. Теперь вы расскажете мне, почему бежали из моего дома и пробрались на шхуну, чтобы попасть во Францию. И я больше не желаю слушать выдумок. Виктория, я хочу знать правду прямо сейчас.

Он видел ее смятение, видел, как она напряженно думает, пытаясь найти приемлемое объяснение. Но она была измучена и напугана и утратила большую часть мужества.

– Правду, Виктория. Ничто другое не пройдет.

Ее глаза закрылись. Виктория издала вздох, означавший, что она сдается, и тихо произнесла:

– Это я та девушка, которая украла ожерелье. Я ударила барона по голове. Грелкой. Большой тяжелой металлической грелкой.

– Постельной грелкой. Она кивнула.

– Я должна была остановить его. В тот момент это был единственный способ, который пришел мне в голову.

Он не желал испытывать к ней ни капли сочувствия.

– Почему?

– Что – почему?

– Почему вы ударили лорда Харвуда по голове постельной грелкой?

– Потому что он был… он был… он хотел обидеть Клер.

Корд сделал глубокий вдох, теряя контроль.

– Хорошо. Начните сначала и ничего не пропускайте. Расскажите подробно, что случилось.

Тори сцепила руки на коленях, пытаясь остановить дрожь, мучительно решая, как много она может рассказать, поскольку ничего другого ей не оставалось. Каюта была маленькой, но комфортабельной, с широкой койкой и встроенным шкафчиком тикового дерева. Иллюминатор закрывали занавески, на шкафчике стояли кувшин и тазик.

– Я жду, Виктория.

Она глубоко вздохнула и взмолилась, чтобы он захотел помочь ей, как предлагал когда-то. Выбора не было. Нужно сказать правду. Ну, во всяком случае, большую часть правды.

– Мы работали в Харвуд-Холле. – Она взглянула на него из-под ресниц. Судя по всему, он еще не знал, что Виктория – падчерица барона, и она не собиралась говорить ему это, по крайней мере сейчас. По закону барон обладал полной властью над падчерицами. Лорд Брант мог посчитать своим долгом вернуть их ему.

– Поначалу лорд Харвуд был добр к нам. Но после он начал поглядывать на Клер.

– Большинство мужчин заглядываются на Клер. На нее трудно не обратить внимание.

– Оттого, как он смотрел, по спине начинали бегать мурашки. Эти холодные черные глаза, этот маленький сжатый рот. Клер все больше и больше боялась его. Я знала, что это только вопрос времени, когда он набросится на нее. Мы планировали уйти как можно скорее, но…

– Но?

– Нам нужны были деньги. Мы думали, еще пару недель – и у нас будет достаточно денег на дорогу. Но прошло два дня, и я услышала, как он крадется к комнате, где спала Клер, я… я пошла туда, чтобы остановить его.

– И ударила его по голове постельной грелкой. Хладнокровие понемногу возвращалось к ней.

– Это было единственное оружие, которое оказалось под рукой в тот момент. Я боялась, что убила его.

– А что с ожерельем?

Она смотрела на свои руки, крепко сцепленные на коленях.

– Я увидела его однажды, когда… когда чистила костюм хозяина. Мы были в отчаянном положении, вы верно поняли. Я взяла ожерелье и продала его ростовщику в Дартфилде.

Она объяснила, что была вынуждена согласиться на ничтожную сумму, что потратила деньги за те несколько недель, когда пыталась найти работу. И посмотрела на него, стараясь не заплакать.

– Клер не виновата ни в том, ни в другом. Она не заслуживает, чтобы ее отправили в тюрьму. – Слезы выступили на ее глазах и потекли по щекам.

– Никто не отправляет вас в тюрьму.

Она плакала и не могла остановиться. Это не был тихий женский плач, каким могла бы плакать Клер, это были тяжелые рыдания, сотрясающие все тело. Она не сопротивлялась, когда граф поднял ее, сел в кресло и усадил ее к себе на колени.

– Все будет хорошо, – сказал он, пристраивая ее голову на свое плечо. – Мы во всем разберемся. Никто не отправляет вас в тюрьму.

Тори повисла на нем, обвила руками его шею и продолжала плакать. Она так долго несла эту ношу. Какое облегчение – рассказать все, думать, что граф поможет. Она вжала лицо в его шею, вдыхая запах морской воды и одеколона.

Его рубашка была расстегнута. Его грудь была почти полностью обнажена, являя картину великолепных мышц. Он шептал успокаивающие слова, его дыхание было теплым, и больше всего на свете ей захотелось повернуть голову и прижаться губами к его гладкой тугой коже. Ей хотелось целовать его, чувствовать его губы на своих губах – совсем как той ночью. Ей хотелось, чтобы он прикасался к ней, ласкал ее груди. Ей хотелось, чтобы он делал то, на что намекал той ночью.

– Все хорошо, любовь моя. Все будет хорошо.

Она кивнула, но слезы продолжали катиться из ее закрытых глаз.

Она почувствовала его ладонь на своей щеке. Он взял ее за подбородок и повернул к себе лицом.

– Все будет хорошо, – мягко повторил он. Его глаза смотрели в ее глаза, светло-карие с золотом – в зеленые, и тогда ей подумалось, что он так же сильно хочет поцеловать ее, как она хотела поцеловать его.

Он не поцеловал.

Граф поднял ее, встал с кресла и поставил Викторию на ноги, не выразив желания сжимать в своих объятиях.

Он дал слово. И явно не собирался нарушить его.

Пока она сама не захочет этого.

О Боже, она так хотела! Тори закрыла глаза и потянулась к нему, и тут в дверь постучали. Она подскочила и виновато отвернулась, в замешательстве от того, что почти сделала. Граф подошел к двери – она распахнулась, в коридоре стоял Шеффилд.

– Эта девушка… Клер. Ей хуже. – Шеффилд, красивый мужчина с волевым подбородком и удивительными голубыми глазами, повернулся к Тори: – Она спрашивает про сестру.

Тори заволновалась и посмотрела на графа.

– Я пойду к ней… если вы не возражаете.

Граф кивнул. Хотелось бы ей знать, что он думает.

– Первый помощник принесет крекеры и чай, – сказал герцог. – Может быть, это поможет.

– Да, наверное. – Она смотрела на графа, но выражение его лица оставалось для нее непонятным.

– Мы поговорим завтра, – сказал он.

Тори кивнула. Она не хотела бежать. Она хотела остаться с графом. Но это означало, что лучше бы ей бежать от него изо всех сил.

* * *

К тому времени, когда судно стало на якорь в намеченном месте, море успокоилось, но небо оставалось сплошь закрыто облаками, и по палубе разгуливал свежий ветер. После разговора с Викторией Корд пытался уснуть, но для этого был слишком взбудоражен.

Тревога за Итана смешивалась с тревогой за Викторию и Клер.

Он поверил рассказу Виктории. Он уже достаточно хорошо знал ее и мог представить, на что она может пойти, защищая свою сестру. Стукнуть человека по голове постельной грелкой – с ума сойти! Харвуду повезло, что она не убила его.

Корд издал смешок, но тут же стал серьезным. Даже если все так и было, слово двух служанок против слова аристократа мало что значит. Сестры были в беде.

Но Корд верил, что если он подмажет достаточно ладоней, пообещает достаточно услуг, то сумеет замять дело.

Он обернулся на звуки шагов и увидел идущую к нему Викторию. На ней было то же платье, что и прежде, платье, в котором она была, когда он впервые увидел ее: цвета голубиного крыла, скромного фасона, не совсем новое, но явно недешевое и добротное.

Она выглядела прелестной и невинной, и Корд подумал, сколько страданий выпало на ее долю за последние несколько месяцев. Он помнил, как замечательно было ощущать ее прижавшейся к нему прошлой ночью. Никогда еще он так сильно не желал женщину и точно знал, что не пойдет на это. Виктория заслуживала большего, чем он мог ей предложить.

По крайней мере он может предложить ей помощь.

Она остановилась возле него и улыбнулась:

– Доброе утро, милорд. – Ее волосы больше не стягивала тугая коса, они были убраны назад, подхвачены с каждой стороны и падали на плечи мягкими темными локонами.

– Как чувствует себя ваша сестра? – Утром он посылал Уипа Дженкинза узнать, как там беглянки, и тот вернулся с известием, что Клер чувствует себя лучше.

– Ей полегчало. Здесь, в бухте среди скал, гораздо спокойнее. Или, может быть, она начинает привыкать к качке.

– Будем надеяться, что так и есть. Впереди еще обратный путь.

Виктория отвела взгляд.

– Да, конечно. – Она снова посмотрела ему в лицо. – Я много думала, милорд… может быть, для всех будет лучше, если мы с Клер останемся во Франции?

– О чем вы говорите?

– Вам не следует впутывать себя в наши несчастья. Пусть кто-нибудь из команды доставит нас на берег, и мы пойдем пешком, как и собирались. Я смогу найти работу…

– Догадываюсь, в качестве гувернантки. Как хотели раньше.

Ее щеки порозовели.

– Я смогу найти что-нибудь подходящее.

– Нет.

– Вы не верите тому, что я рассказала?

– Я верю.

– Тогда почему вы не хотите позволить нам остаться здесь?

Он не знал, отчего все больше сердится. Положив руку ей на плечо, он притянул ее ближе.

– Потому что вы собираетесь подвергнуть себя смертельной опасности. Две женщины без сопровождающих. Не имеющие представления, куда идти, как добраться до места, у кого искать помощи. Я просто не могу допустить этого. Вы вернетесь в Лондон, а я помогу вам выпутаться из этой истории. Она сглотнула.

– А что, если… что, если вы не сможете? Пальцы графа на плече Виктории ослабли.

– Тогда я лично позабочусь о том, чтобы вы оказались во Франции или в другом месте, где вам обеспечена безопасность. Верьте мне, Виктория. Я граф и человек, у которого есть некоторые возможности. Если я буду объяснять властям все обстоятельства случившегося, они будут слушать.

Она прикусила губу. Казалось, она хотела еще что-то сказать ему, но промолчала.

– Я в состоянии помочь вам, Виктория. Если только вы сказали мне правду.

– Я рассказала все, как было.

Большим пальцем он провел по линии ее подбородка. Кожа была гладкой как шелк мягкой, как пух. Ветер развевал волосы, губы влажно блестели от морских брызг – Виктория была прелестна как никогда. Он недоумевал, почему раньше посчитал ее просто привлекательной.

– В таком случае вам не о чем беспокоиться.

Виктория отвернулась и стала смотреть на море и дальше – на берег, который в этом месте вздымался крутыми утесами с плоскими вершинами, кое-где можно было заметить крутые тропки, спускающиеся к воде; на песке виднелась лодка, которая должна была понадобиться ночью. Над скалами кружили чайки, резкие крики которых долетали до судна, стоявшего на якоре.

– Есть кое-что еще, о чем вы должны рассказать мне. Виктория обернулась, ее чистые зеленые глаза обратились на него.

– Что же это, милорд?

– Кто вы на самом деле. Краски на ее щеках поблекли.

– Я не понимаю, что вы имеете в виду.

– Совершенно очевидно, что вы с Клер росли в семье, где о вас заботились. Что случилось с вашими родителями? Почему вы остались одни?

Она облизнула губы, и он снова ощутил непреодолимое желание.

– У моего отца была земля в Кенте. Он умер пять лет тому назад. Был конец мая, он ночью возвращался с поля, на него напали разбойники, и он… они убили его. – Она не спускала глаз с берега. – Моя мама была безутешна. Все мы не переставали горевать. Ее не стало через два года после смерти отца. У нас нет родственников, никого, кто мог бы позаботиться о нас. Мы изо всех сил старались держаться.