Текст книги "В огне желания"
Автор книги: Кэт Мартин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)
– Такая благопристойность – и на тебе! – протянул Брендом, не отводя взгляда от этого сказочного – и дерзкого – великолепия. – Оказывается, вы пуританка только снаружи, мисс Уиллз.
Пренебрегая дальнейшими протестами, он приподнял юбки выше колен, расстегнул и снял чулок, а затем начал деловито накладывать компресс. Ощутив клейкость и прохладу сока кактуса, Присцилла с облегчением вздохнула. Жжение на месте ожога быстро исчезало.
– Что бы это ни было, оно помогает, – заметила Присцилла, только сейчас осознав, что боль и в самом деле была довольно сильной. – Наверное, стоит наложить компресс и на запястье, хотя ожог и невелик. У меня есть еще платок…
– Запястье? При чем тут запястье? – насторожился Брендон. – Что еще за чертовщину вы тут учинили?
– «Джон-попрыгунчик»! – вдруг выкрикнула она, уловив отчетливый запах пригоревшего мяса.
Присцилла попыталась встать, но Брендон пригвоздил ее к месту сильной рукой и сам поспешил к костру.
– Черт возьми! – прорычал он, снимая с решетки жаровни загубленное блюдо. – Какого дьявола вы не дождались, пока костер прогорит?
Он открыл печь, принюхался и издал стон разочарования.
– Значит, и пироги пропали, – мрачно обронила Присцилла.
– Вы сказали, будто умеете готовить, а я вам поверил, как последний дурак.
– Умею!
– Извините, но сегодняшний ужин этого не подтвердил.
– Я очень хорошо готовлю… в человеческих условиях. Просто мне еще не приходилось делать это на костре.
– Почему же вы сразу не сказали?
– Думала, у меня получится.
«Я хотела доказать, что тоже на что-то способна».
– Очевидно, вы ошиблись.
– Посмотрим, мистер Траск.
– Знаете что, мисс Уиллз. Отныне не прикасайтесь не только к вожжам, но также к жаровне и плите.
Пришлось в этот вечер довольствоваться лепешками – теми, что немногого стоили, по словам Брендона. Он сам их испек и сам поджарил бекон, после чего они приступили к ужину в отчужденном молчании. После случившегося аппетит почему-то разыгрался так, что и это блюдо казалось необычайно вкусным.
Осмотрев лодыжку Присциллы на сон грядущий – на этот раз она воздержалась от замечаний, – Брендон буркнул, что ожог почти исчез. Они устроились каждый на своем тюфяке, даже не пожелав друг другу доброй ночи.
Перед самым рассветом Присцилла проснулась оттого, что Брендон зашевелился. Он обулся и подбросил дров в тлеющий костер. Девушка, затаившись, наблюдала за тем, как Брендон варит и пьет кофе. Лишь после того как ее спутник ушел туда, где коротали ночь стреноженные животные, Присцилла откинула одеяло. Каждое утро он отправлялся бриться к реке, так что времени ей хватит.
Она быстро оделась и поспешила умыться к ручью – в сторону, противоположную той, куда ушел Брендон. Покончив с утренним туалетом, девушка вернулась к костру, намереваясь взять реванш за вчерашнюю неудачу. На этот раз она разгребала разгоревшиеся угли, не забывая придерживать юбку на безопасном расстоянии от пышущего жаром кострища.
Вернувшись, Брендон сразу почуял запах жареного бекона и свежеиспеченных лепешек. Все было готово для трапезы. Присцилла даже успела сварить немного варенья. Чуть пригоревшее снизу, оно оказалось густым и вкусным.
Брендон шел от ручья в глубокой задумчивости и, не заметив, что его ждет, неодобрительно посмотрел на Присциллу, хозяйничавшую у костра.
– По-моему, я ясно сказал, что отныне готовлю сам.
Он выглядел очень свежим после умывания, и кончики мокрых волос восхитительно завивались. Присцилла с удивлением подумала, что с каждым днем Брендон становится все привлекательнее.
– На завтрак у нас свежие лепешки, ломтики бекона, отлично прожаренные, но не утратившие сочности, и немного варенья. – Ничуть не обескураженная, Присцилла улыбнулась.
– Пахнет божественно.
– Боюсь, варенье слегка подгорело, но я попробовала – оно вполне съедобно.
– Ну, если варенье… – Брендон усмехнулся окончательно смягчившись. – Пожалуй, можно приступать.
Они уселись, и пока Брендон ел, девушка внимательно наблюдала за ним. Чтобы доставить ему удовольствие, стоило приложить усилия… и, возможно, даже получить ожоги.
– На вкус тоже божественно! – наконец провозгласил он.
Присцилла радостно улыбнулась.
Брендон все еще смаковал еду, полузакрыв глаза.
– В жизни не пробовал ничего вкуснее. А это варенье… черт возьми, Присцилла, да у вас и впрямь талант.
Конечно, стоило бы возмутиться этим фамильярным «Присцилла», но она уже привыкла слышать свое имя, а не формальное «мисс Уиллз». К тому же теперь уже поздно поднимать этот вопрос. Девушка просияла от похвалы.
– Я рада, что вам нравится.
– Нравится? Да я чуть пальцы себе не откусил. Зато теперь я еще больше сожалею о том, что бедняга «Джон-попрыгунчик» так бесславно погиб.
– Сегодня вечером я попытаю счастья еще раз. Не забывайте, у нас есть еще два ночлега до «Тройного Р».
Брендон с открытым ртом уставился на нее. Он смотрел так долго и пристально, что Присцилле пришлось отвести взгляд.
– Доедайте скорее, – наконец бросил Брендон. – Пора в путь.
Девушка не сразу сообразила, в чем дело. «Два дня, – вдруг подумала она. – Осталось два дня».
Еда сразу утратила вкус и комом встала в горле. Потеряв аппетит, Присцилла поднялась и собрала посуду.
Остаток утра прошел в молчании.
Почти весь день дорога повторяла извивы небольшой речки, углубляясь вместе с ней в местность более бесплодную, чем прежде. Из растительности здесь остались только дубы, пекановые деревья да неизбежные кактусы, ее местами образующие непроходимые заросли. С нижних веток свисали плети дикого винограда, колеблемые ветром, как небрежно наброшенная шаль.
– Здесь водится множество индюков, – сказал Брендон и с усмешкой добавил: – Разумеется, диких. Но на вкус они не хуже домашних, поэтому я готов добыть одного из них для «Джона-попрыгунчика». Помните, вы обещали?
– Помню. Правда, я никогда не ощипывала дичь, но ведь вы мне покажете, как это делается?
– Я сам его ощиплю. От вас потребуется только стряпня. – Он с улыбкой оглядел окружающий пейзаж. – Красивые места, не правда ли?
Присцилла, в свою очередь, обвела взглядом сухую красную землю, усеянную неприхотливыми кактусами, выветренные скалы и скудную растительность по берегам недальней речки.
– Вы находите все это красивым?
– Нужно уметь видеть красоту. – Остановив фургон, Брендон указал на отдельно стоящее пекановое дерево. – Под ним лань с детенышем, но их нелегко заметить, потому что цвет шкуры сливается с окружающим. Попробуйте найти их.
Присцилла послушно уставилась в указанном направлении, но так ничего и не высмотрела.
– На несколько футов левее ствола. Видите, лань только что шевельнулась!
– Вот теперь вижу! – воскликнула Присцилла в полном восторге.
Детеныш, совсем крохотный, робко вертел изящной мордочкой и был до того хорошеньким в своей пятнистой шубке, что слезы навернулись на глаза девушки.
– Какие они чудесные! Я всегда любила животных…
– Я тоже. Мы с братом держали дома целый зверинец. Кого там только не было, но особенно хорошо я помню рыжего ретривера по имени Дилан. Я его просто обожал… Странно, я годами не думал о собаках, даже о нем.
– А что с ним случилось?
– Ничего особенного, он состарился и умер в положенный срок. Жизнь у него сложилась на редкость счастливо. Мало кому из людей выпадает удача познать любовь настолько самозабвенную. Да, мы безмерно любили Дилана.
Присцилла охотно верила в это.
– Мне нравятся просторы этой земли, – задумчиво продолжал Брендон, более словоохотливый, чем обычно. – Здесь можно сполна познать вкус свободы, а это всегда делает человека лучше.
«Вот уж не всегда», – мысленно возразила она, вспомнив шайку Руиса.
– Думаю, нигде больше нет таких великолепных закатов. Стоит претерпеть изнурительную дневную жару, чтобы увидеть их. А весна! Весна здесь чудо как хороша. Все покрыто шелковистой молодой травкой и цветами, порой такими, какие и вообразить-то трудно.
– Цветы… – протянула Присцилла. – Я всегда мечтала о цветнике под окнами. Целые поля цветов… нет, я не могу себе этого представить.
Брендон улыбнулся, но когда девушка ответила ему улыбкой, он почему-то прокашлялся и отвел глаза. Подстегнув мулов, он вперил взгляд в далекую линию горизонта с таким видом, словно желал бы разом притянуть ее ближе.
После недавнего оживления возникла скованность. Присцилла выпрямилась и тоже начала вглядываться в горизонт. Однако ей вовсе не хотелось приблизиться к нему – напротив, она поймала себя на мысли, что готова добираться до него неделями, даже месяцами.
«Два дня, два дня, два дня», – стучало в сознании в такт цокоту копыт. Через два дня она окажется на ранчо и впервые увидит человека, чье предложение приняла.
Как он выглядит, ее будущий муж? По словам тетушки Мэдди, он по-мужски привлекателен. Она познакомилась со Стюартом Эганом во время поездки в Натчез к умирающему брату. Дедер Уиллз был последним, кроме самой Мэдлин, родственником Присциллы, и она, разумеется, хотела бы с ним проститься. Но в то время ее образование было еще не закончено, и тетя оставила девушку с Эллой Симпсон. Все это случилось два года назад.
По словам тетушки Мэдди, в ту пору Стюарт on Эган оплакивал недавно умершую жену. Возможно, именно поэтому пожилая дама прониклась симпатией к молодому вдовцу, и между ними завязалось что-то вроде дружбы, не оправданной ни общностью интересов, ни возрастом. Однако, какова бы ни была причина, они поддерживали переписку. Когда же недомогание тетушки перешло в серьезную болезнь, Присцилле пришлось писать письма под ее диктовку, а потом и самостоятельно. Постепенно она привыкла к совершенно незнакомому ей человеку, к его дружескому теплу и приняла ухаживание на расстоянии как нечто само собой разумеющееся.
Эган сделал предложение, как только узнал о смерти своей престарелой знакомой, и Присцилла сразу же приняла его. Это решало разом все ее проблемы, как финансовые, так и матримониальные. Мечты о браке и семье должны осуществиться. Тогда она и представить себе не могла, что тетушка Мэдди и после смерти будет влиять на ее судьбу.
Невольно поежившись, Присцилла искоса посмотрела на Брендона. Может ли Стюарт Эган сравниться с тем красавцем, которого она вот уже больше недели видит рядом? Прямой нос, крепкий подбородок, упрямо сжатые губы… особенно губы. Один только взгляд на них вызывал в памяти поцелуй, и новая горячая волна захлестывала девушку.
– Остановимся вон на том холме, – неожиданно сказал Брендон, почему-то смутив спутницу. – Мулам нужно передохнуть, да и нам это не помешает.
– По-моему, сегодня еще жарче.
– А завтра, если чутье меня не подводит, будет и того хуже.
Присцилла невольно застонала.
– Лучше постарайтесь поскорее привыкнуть, мисс Уиллз, – проговорил он с прохладной вежливостью. – Вы в Техасе. Если жара мучает вас, вам здесь нечего делать.
– Как вы сами неоднократно замечали, мистер Траск, во всем есть две стороны, хорошая и плохая, – надменно ответила она. – Это, безусловно, касается и Техаса. Решив наслаждаться его красотами и дарами, я просто-напросто научусь терпеть то, что мне не по вкусу.
Несколько секунд Брендон испытующе смотрел на нее, но больше ничего не сказал. Мулы устало втащили фургон по довольно крутому склону небольшого холма, и там, в тени раскидистого дуба, Брендон остановил их. Как обычно, он помог Присцилле спуститься и тотчас занялся рутинными делами.
Расседлав упряжку, Брендон повел животных к речке напиться, а Присцилла, давно уже подавлявшая естественную потребность, огляделась, нет ли поблизости кустов. Кроме редкого кустарника, здесь росли только кактусы, но ни те, ни другие не могли служить укрытием.
Наконец Присцилла углядела что-то похожее на густой кустарник, но так далеко, что не сразу решилась направиться туда, памятуя о предостережениях Брендона. Однако в конце концов она решила, что после долгой тряски в фургоне размять ноги совсем не помешает.
Кустарник находился за пыльным участком совершенно голой земли. Он тоже оказался редким, но, добравшись до него, Присцилла с радостью обнаружила несколько больших валунов, а среди них укромное местечко, как бы специально предназначенное для нее. Возвращаясь, она заметила Брендона, он тоже направлялся к фургону, ведя на поводу мулов и лошадь. Девушка решила сократить путь, пробравшись через мескитовые заросли. Боясь, что Брендон гневно обрушится на нее за непослушание, она приподняла юбки повыше и бросилась к нему бегом. Бревно, через которое предстояло перелезть, не показалось девушке серьезным препятствием.
Однако, едва переступив его, она услышала характерный звук, издаваемый потревоженной гремучей змеей. Присцилла, оседлав бревно, похолодела от ужаса, дернулась назад, юбки ее зацепились за сучок, но она все же преодолела препятствие. Девушка видела змею всего долю секунды: та высунула длинный язык, оскалилась, метнулась вверх и укусила ногу Присциллы с внутренней стороны.
Боль полоснула девушку, но она ускорила шаг, едва успевая уклоняться от веток, норовящих хлестнуть по лицу. Сердце неистово колотилось, от ужаса перехватило дыхание, в висках стучало, но она думала лишь об упреках, которые обрушит на нее в лагере разгневанный проводник. Он ее в порошок сотрет! Назовет круглой дурой и еще раз напомнит, что таким не место в Техасе.
Девушка, не помня себя от страха, почти столкнулась с Брендоном.
– Что случилось?
– Зм-мея! Грем-мучая! – заикаясь, пробормотала она. – Там такое сух-хое дерево…
Она чуть не до крови закусила губу, чтобы удержаться от слез, и несколько раз ткнула пальцем в сторону мескитовых зарослей.
– Я же говорил! – Брендон слегка отстранил ее. – Разве я не говорил, чтобы вы не отходили далеко?
– Пожалуйста, не сердитесь!
– Ну хорошо, хорошо, – сразу уступил он, видя, как сильно она напугана. – Просто впредь ведите себя разумно, а сейчас все уже позади…
– Нет, не все, – прошептала она, вся дрожа, и вдруг обмякла в его руках. – Она меня укусила…
– Господи Иисусе!
Брендон торопливо опустил девушку на землю и приподнял подол платья. Чулки были целы, и ему не удалось ничего разглядеть.
– Я ничего не вижу.
– Выше… – прошептала Присцилла. Она так дрожала, что едва могла говорить.
Заставив ее лечь навзничь, он поднял подол выше колён.
– По-прежнему ничего не вижу. – Осмотрев бедра, Брендон пожал плечами. – Вы уверены, что змея укусила вас? Возможно, от страха…
– Выше! – воскликнула она, покраснев до корней волос. – Укус очень высоко.
– Дьявольщина!
На этот раз он отбросил церемонии и, задрав подол до самого пояса, широко раздвинул ей ноги. Только тогда ему бросились в глаза два аккуратных отверстия па панталонах у самого паха.
Одним сильным рывком Брендон разорвал белье до сгиба ноги, почти обнажив ее. Присцилла слабо забилась, инстинктивно пытаясь вырваться и отползти.
– Только попробуй! – прорычал Брендон, мягким толчком уложив ее. – Твоя проклятая добродетель и без того обходится нам слишком дорого!
Он выхватил нож из притороченных к поясу кожаных ножен, обтер его рубахой и зажег спичку. Пока она не прогорела, он держал лезвие над огоньком, почти незаметным в свете солнца.
– Я видел, как мексиканцы проделывали такое, но не с белой женщиной, разумеется. Будем надеяться, что это поможет.
– Что вы… что вы собираетесь делать?
– Рассечь место укуса и высосать яд.
И, не колеблясь, он сделал два коротких движения. Присцилла почти не ощутила боли там, где и так уже все горело, но на месте укуса сразу обозначился кровавый крестообразный разрез.
Присцилла в ужасе уставилась на свою ногу. Крупная дрожь била ее, но она пыталась удержаться на локтях, хотя чувствовала дурноту и все усиливающуюся слабость. Стараясь не смотреть на ее мертвенно-белое лицо, Брендон раздвинул девушке ноги еще шире и наклонился.
– Боже мой, Боже мой! – простонала она не столько от боли, сколько от стыда.
– Да помолчи ты, безмозглая пуританка! – грубо крикнул он. – Это не имеет ничего общего с… с тем, о чем ты думаешь!
Присцилла была не в состоянии даже подумать о том, на что это он намекает, но новое прикосновение его рта странным образом оживило и приободрило ее. Ощущение оказалось болезненным, но и сладостным, пробуждало смутные, усиленные лихорадкой чувства. Снова и снова он сплевывал отравленную кровь, снова и снова приникал к ранке, словно хотел высосать через нее самую душу Присциллы. Она давно уже рухнула без сил на жесткую землю и ничего не видела, но в горячечных мечтах загорелые пальцы стискивали ее плоть, двигались губы Брендона, и она ощущала его дыхание вблизи самого интимного места.
Невольный стон наслаждения вырвался у нее.
– Все в порядке, осталось совсем недолго. – Успокаивающий голос проник в затуманенный рассудок.
Чуть позже Брендон оторвал оборку от нижней юбки и замотал ранку – не слишком туго, чтобы не нарушить кровообращения, и подложил под повязку льняной валик.
Оказав первую помощь, он опустил юбки Присциллы и поднял девушку мягким рывком, придерживая за талию. Едва держась на ногах от слабости, она обвила рукой его шею.
– Что же теперь будет? – робко спросила Присцилла.
– Это зависит от того, как ты отреагируешь на яд. – Брендон обвел злополучные мескитовые заросли неодобрительным взглядом. – Ты совершенно напрасно побежала, Присцилла. Это заставило твое сердце быстрее биться, ускорило кровообращение, а вместе с тем и всасывание яда. Дьявольщина! Ничего хуже ты и придумать не могла!
– Я не… не знала…
– Вот-вот, именно в этом и состоят два главных твоих недостатка. Ты никогда не думаешь, а к тому же не знаешь ничего о стране, где собираешься жить! У этого Эгана, должно быть, не все дома, если он нашел настолько неподходящую невесту. Да, похоже, ты просто решила покончить с собой!
Он усадил ее в тени дуба и отвернулся.
– Брендон!…
– Что еще?
– У меня кружится голова.
– Главное, не паникуй, – уже гораздо мягче бросил он. – Я сделаю тебе компресс из табачной жвачки. Потерпи, я сейчас вернусь.
– Брендон! Он обернулся.
– Если… если со мной что-нибудь случится… знай: я всей душой благодарна тебе за заботу.
– Ничего с тобой не случится, не говори глупостей. – Он нахмурился. – Уж я позабочусь об этом.
С этими словами Брендон направился к фургону. Погружаясь в дурноту, Присцилла наблюдала, как он роется в седельном мешке.
Привалившись к стволу, она размышляла о том, что его справедливые упреки больно задели ее. Но в словах Брендона не было злости, а слышалась лишь ответственность за нее. Как хорошо, когда ты небезразлична кому-то, когда о тебе заботятся и оберегают тебя…
Вернувшись, Брендон снова завернул юбки до самой талии Присциллы и наложил на ранку примочку из табачной жвачки, укрепив ее все той же длинной оборкой от юбки. Девушка смущенно следила за каждым его движением.
– Придется заночевать здесь. Да и вообще, пока опасность не минует, мы не тронемся в путь. Я помогу тебе раздеться.
– Раздеться?
– Температура уже поднимается, от этого головокружение и слабость. А позже у тебя начнется такой жар, что ты попросту сомлеешь в своем наглухо застегнутом платье.
Отодвинув ее от ствола, он начал расстегивать пуговицы, но Присцилла отстранилась.
– Нет, это невозможно! Что же, мне так и сидеть средь бела дня полуголой в обществе постороннего мужчины?
– Если не ошибаюсь, ты снова нацепила на себя приспособление, глупее которого нет ничего на свете. Я об этом чертовом корсете! Ты должна избавиться от него. К тому же я не посторонний.
Присцилла хотела возразить, но из-за дурноты не могла вымолвить ни слова. Лоб ее покрылся испариной, а во рту пересохло.
– Хорошо, – наконец пролепетала она, – будь по-вашему. Корсет и нижние юбки я сниму, но платье – ни за что.
Брендон коснулся ее лба, горячего и влажного.
– Ладно, – мрачно согласился он, прекрасно зная, что вскоре ей будет все равно, одета она или голая.
Он расстегнул пуговицы, в спешке оторвав несколько, и начал стягивать платье с поникших плеч.
– Нет-нет, – встрепенулась Присцилла, – только ослабьте корсет, а остальное я сделаю сама. – Не в силах поднять руки, она все же попросила: – Отвернитесь!
– Иисусе!
– Не произносите всуе… – Присцилла умолкла, и Брендон быстро повернулся.
Голова ее упала на грудь.
– Разрази гром всех леди на свете!
Однако вопреки своим раздраженным словам ой Брендон встревожено прислушался к неровному дыханию и еще раз осторожно коснулся мокрого лба. Присцилла была в полуобмороке, вызванном воздействием яда.
Поскольку жар быстро усиливался, Брендон понимал, что нужно не мешкая раздеть Присциллу. Он бережно стянул платье, нижнюю юбку, расшитую алыми цветами (вид которой, несмотря на всю серьезность положения, вызвал у него улыбку), и корсет со стальными пластинами – самое ужасающее из всех подобных приспособлений. И для чего так пытать себя изо дня в день? К тому же Присцилла не нуждалась в корсете.
Раздраженный, Брендон отшвырнул проклятое приспособление в кусты, решив раздеть свою подопечную донага. Однако, потянув завязку панталон, он вдруг заколебался. Насколько он понимал, эта девушка скорее умрет, чем предстанет перед ним обнаженной.
Проклиная ее никому не нужную стыдливость, Брендон тем не менее оставил на Присцилле панталоны и сорочку. Без лишних тряпок она выглядела восхитительно: стройная, округлая, с тонкой талией и маленькой упругой грудью.
Все это Брендон разглядел сквозь полупрозрачную ткань… но не укрылась от него и смертельная бледность Присциллы, а это было куда важнее всего остального.
