355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Кэт Мартин » В огне желания » Текст книги (страница 12)
В огне желания
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 11:19

Текст книги "В огне желания"


Автор книги: Кэт Мартин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

Внимательно оглядевшись, Брендон не заметил поблизости ни одного из сторожей. Значит, можно спускаться. Вскоре он поднял глаза, желая убедиться, что Присцилла спускается следом, но то, что предстало глазам Брендона, заставило его поспешно отвернуться, ибо он боялся не совладать с собой и совершить что-нибудь опрометчивое.

Едва преодолевая желание, Брендон поддержал ее и поставил на землю. Проклятая ткань почти ничего не скрывала!

– Видишь, у меня получилось, – похвасталась Присцилла, не подозревая о его муках.

Ее недавняя бледность сменилась румянцем, и девушка вся светилась. Как ни соблазнительно она выглядела, Брендон не мог позволить себе предаваться созерцанию ее красоты. Он взял одеяло и сделал ножом дыру в середине.

– Было одеяло, а стало пончо, – беспечно заметил он, надевая самодельный дорожный наряд на Присциллу. – Теперь пора в путь.

Держась за руки, они пробрались через темный двор к боковой стене поместья. Преодолеть ее не составило труда. Из-за дома доносились звуки музыки, однако здесь было тихо и совсем безлюдно, только размеренно ходил взад и вперед сторож, что-то бурча себе под нос, – должно быть, он был недоволен, что ему приходится нести дозор, тогда как все ранчо веселится на свадьбе хозяина. Когда он исчез из виду, Брендон и Присцилла пробрались к мескитовому кустарнику, за которым тихо стоял вороной, безупречно вышколенный еще Хеннесси.

Брендон дал ему присоленную горбушку и потрепал по морде, назвав Блэки. Животное как будто не возражало против такой клички.

– Лошади будет легче, если ты сядешь на круп, а не спереди, – слукавил Брендон. – Двинемся по дну оврага.

Присцилла кивнула. Брендон поставил девушку на высокий плоский валун, вскочил в седло и помог усесться ей. Обхватив ее талию, он легонько пришпорил коня. Блэки сразу пошел бесшумной рысью, словно привык к тайным ночным вылазкам.

Вскоре Брендон понял, что не вполне оградил себя от искушения, поскольку даже через одеяло явственно чувствовал, как груди Присциллы прижимаются к его спине. Стеснение в паху было совсем некстати вовремя езды верхом. Однако, ощутив, что девушка вся дрожит, он встревожился.

– Замерзла?

– Нет, это нервная дрожь, – с судорожным вздохом призналась Присцилла. – А если совсем честно, мне страшно до полусмерти! Я и не предполагала, что способна на такое… такое безумие.

– Понятно, что ты нервничаешь. Важно другое: не жалеешь ли?

Брендон улыбался, наслаждаясь ощущением ее близости. Ветер то и дело перебрасывал через его плечо тонкие пряди волос, источающих аромат сирени, и они скользили по щеке Брендона.

– Нет, не жалею, – услышал он.

– А что ты написала ему?

– Что мне очень неловко из-за того, что все так обернулось. Что я совсем не хотела этих осложнений. Что я собираюсь аннулировать наш брак и надеюсь встретить в нем понимание.

– Думаешь, он безропотно даст тебе развод?

– Вряд ли. А ты что думаешь?

– Скорее он перевернет небо и землю, чтобы найти нас и отомстить. Стюарт возьмется за это, как только узнает, что ты сбежала. Вот поэтому я не хочу сразу пускаться в путь. Мы переждем эту ночь где-нибудь вблизи поместья, прямо под носом у Эгана, а в Корпус-Кристи направимся днем, тщательно заметая следы.

– Это как?

– Например, будем петлять, или ехать часть пути по руслу ручья, или привяжем к луке ветки погуще. Не волнуйся, я знаю много способов сбить погоню со следа.

Присцилла, успокоившись, прижалась к нему. Брендон испытывал огромное моральное удовлетворение и столь же тягостную физическую неудовлетворенность. Пытаясь строить планы, он думал лишь о том, что Присцилла Мэй Уиллз покинула «Тройное Р», вверила себя его заботам и они наконец вместе. Ему казалось, что закрылась зияющая бездна в его душе, разверзшаяся в ту минуту, когда он выехал ^•то за ворота, оставив Присциллу, как полагал, навсегда.

Только тогда Брендон понял то, что следовало понять раньше, ибо это было очевидно с самого начала: во всем, что касалось этой женщины, он обречен на трудности.

Однако, зная, что ждет его после похищения законной жены Стюарта Эгана, Брендон был готов ко всему.

Присцилла задремала, убаюканная ровной рысью Блэки, и проснулась только тогда, когда размеренное покачивание прекратилось.

– Где мы? – потягиваясь, спросила она, когда Брендон, привязав коня, снял ее с седла.

– Неподалеку от границ ранчо. Я нарочно сделал круг и вернулся в одно место, которое заприметил еще вчера. Чтобы не заботиться об ужине, я тогда же подстрелил кролика, но не сразу нашел его. Оказывается, он свалился в промоину. Это здесь, в кустах, что-то вроде пещерки.

– Так мы сейчас севернее, а не южнее?

– Южнее мы направимся завтра, а сегодня я хочу понаблюдать за ранчо. Эган, конечно, скоро пустится в погоню. Я только посмотрю, куда направились он и его люди, и сразу вернусь.

– Я пойду с тобой! – воскликнула Присцилла, хватая его за рукав.

– Я бы тоже предпочел взять тебя с собой – так безопаснее. Но мне придется спешить, да и для Блэки двойная тяжесть – помеха. Кто знает, не придется ли спасаться бегством. Лучше постарайся уснуть. Здесь ты в безопасности.

Присцилла невольно вспомнила, чем все кончилось, когда он в последний раз оставил ее одну, вспомнила индейцев и то, что едва не сделал с ней пахнущий прогорклым жиром дикарь. Она была одна и тогда, когда ее укусила гремучая змея, что едва не стоило ей жизни. Нет, никак нельзя оставаться одной!

– Мне будет не по себе…

– Я же сказал, что не оставил бы тебя без крайней необходимости. Вот что, возьми-ка пистолет. Ты ведь однажды уже стреляла из него, правда? Не забыла, как это делается?

Присцилла побледнела. Перед ее мысленным взором всплыло размозженное лицо индейца, упавшего навзничь в фургоне.

– Не надо… не хочу… – Присцилла содрогнулась от ужаса.

Заметив это, Брендон сразу понял, о чем она думает, и привлек девушку к себе. Шепча ей слова утешения, он проклинал себя за то, что сразу не сообразил, к чему приведет его предложение.

– Успокойся, милая, успокойся. Я никуда не поеду, мы вместе проведем здесь ночь. Не все ли равно, куда направится Эган, если мы будем вести себя тихо? – Он приподнял ее подбородок и ободряюще улыбнулся. – Порой я слишком недальновиден. Когда мы обоснуемся в Бразосе, у тебя будет полно времени, чтобы научиться простым вещам, необходимым для жизни в Техасе. Я покажу тебе, как обращаться с револьвером и винтовкой…

– И как ездить верхом?

– А как ты предпочитаешь ездить? В дамском седле или по-мужски? – Брендон улыбнулся.

– И так, и так, – решительно заявила Присцилла, вспомнив, как нравилась Эгану ее беспомощность.

– И еще я научу тебя ухаживать за домашними животными. Ты полюбишь эту землю не меньше, чем я сам.

«Хочется в это верить, милый!» – подумала она, а вслух сказала:

– С тобой у меня все получится.

– Присцилла…

Брендон зарылся лицом в ее волосы, нашел под густыми прядями плечо и прижался к нему губами, потом двинулся дальше, вдоль шеи, мягко ущипнул за мочку уха и наконец добрался до губ. Он умел целовать так, как никто другой на свете! В его властных поцелуях не было собственничества, но от них упоительно подкашивались ноги!

Поцелуи Брендона изгоняли все страхи, оставалась лишь уверенность в том, что она готова последовать за ним хоть на край света. Наконец Брендон чуть отстранился.

– Ну, раз уж мы решили остаться здесь, я спрячу Блэки в кустах и оборудую место для ночлега.

Промоина представляла собой не настоящую пещеру, а похожее на раковину углубление в земле, полузасыпанное камнями. Однако не прошло и пяти минут, как Брендон освободил промоину от них. Заросли укрывали ее со всех сторон, и хотя Присцилле казалось, что места для двоих в ней, пожалуй, едва ли хватит, она все же согласилась спрятаться в этом природном углублении.

– Боюсь, тебе придется ночевать без пончо.

Несмотря на странный тон Брендона, девушка без возражений стянула с себя импровизированное одеяние. Только оставшись в ночной сорочке, она заметила, что глаза Брендона потемнели. Он словно собирался что-то сказать, но лишь откашлялся и отвернулся.

Занявшись устройством спального места, он раскатал тюфяк, положил одеяло и подвернул края, чтобы оно прикрыло овальное дно промоины. Потом откинул один край. Это позволяло заползти в самодельное укрытие. Сделав все, Брендон, все так же сидя на корточках, повернулся к Присцилле:

– У тебя такой простодушный вид, что… черт возьми, ты хоть понимаешь, каково это для меня? Ты только что не голая! По-твоему, и я должен вот так же простодушно моргать, делая вид, что не изводился от желания столько ночей подряд?

Он взял край пеньюара, смял его и тут же разжал пальцы, словно ткань обжигала его.

– Если хочешь, я… я могу надеть платье…

– Ах ты, моя наивная маленькая леди… – Брендон криво усмехнулся. – И когда только я привыкну? Нет уж, милая, оставайся в том, в чем есть.

Брендон приподнял прядь волос и обнажил темный кружок, просвечивающий сквозь кружевную ткань. Сосок Присциллы набух от одного его взгляда. Но девушка не отступила и не выказала смущения, как подобает настоящей леди, а неожиданно для себя обняла Брендона за шею и всем телом прижалась к нему.

Боже, как мучительно он хотел ее! Казалось, плоть его горела огнем. После стольких дней все тело Брендона изнемогало от желания.

– Ты не хочешь обнять меня? – удивилась Присцилла. – Что с тобой?

– Сначала нам нужно кое-что обсудить, Присцилла. – Он слегка отстранил ее.

– Обсудить? Что именно?

– Несмотря на всю свою наивность, ты понимаешь, что я не могу заснуть рядом с тобой, – начал он, невольно поглядывая на одеяло, прикрывающее единственный тюфяк. – Давно уже я не думал ни о чем другом, кроме как о ночи с тобой… о множестве ночей, когда я смогу любить тебя. Ты доверяешь мне?

– Конечно, иначе я не пошла бы за тобой.

– Значит, мы можем соединиться?

– То есть… ты имеешь в виду… но ведь я замужем за другим!

– Формально, только формально. Он никогда не станет твоим мужем на деле. Им стану я.

– А как же…

– Брачные узы? Как только ты получишь развод, мы поженимся. И потом, разве не важнее быть мужем и женой в глазах Господа, чем в глазах людей? Разве браки заключаются не на небесах?

– Не знаю, как поступить…

– Поступай, как подсказывает сердце. Подумай, что будет, если Эган выследит нас…

– Не говори так!

– Я сделаю все, чтобы этого не случилось, но представь на минуту, что удача отвернулась от нас. Он скорее отпустит нас восвояси, если фактически ты уже будешь моей женой. Как по-твоему, для него важно, что ты девственница?

«О да, – подумала Присцилла, – только это для него и важно». Она вспомнила, как прямолинейно и грубо Стюарт спросил ее об этом и коснулся этой темы на следующий день.

Однако гораздо убедительнее этого аргумента были поцелуи Брендона, прикосновения его рук и пробужденные им в Присцилле ощущения. Она хотела наконец познать, что может подарить женщине полная близость с желанным мужчиной.

И еще ей хотелось сделать его счастливым. Безоглядное доверие – вот подарок, дороже которого нет.

– Я никогда не причиню тебе боли, ни физической, ни душевной.

И она поверила, всем сердцем и всей душой. В его голосе звучали нежность, обещание неизведанного наслаждения и желание, порожденное любовью. В этом Присцилла теперь не сомневалась.

– Я верю, – сказала она.

Глава 11

Брендон чуть отступил, впервые позволив себе смотреть на Присциллу так, как не отваживался прежде. В лунном свете ее густые каштановые волосы казались совсем темными, но при этом блестели. Губы, такие нежные при свете дня, сейчас были полными и зовущими.

– Я сделаю все, чтобы ты не раскаялась, – сказал он больше для себя, чем для нее.

Снова приблизившись к Присцилле, Брендон сдвинул пеньюар с ее плеч, и тот соскользнул волной к ногам девушки.

Теперь только тончайшая сорочка прикрывала ее тело, и Присцилла инстинктивно стянула слишком откровенный вырез у шеи.

– Не делай этого, – тихо и мягко попросил Брендон. – Ты восхитительна!

– Но… но я не знаю, что делать… как вести себя… – Смущенная девушка бессознательно разгладила ткань на бедрах.

– Я знаю все за нас обоих. – Он поднес ее руки к губам и по очереди коснулся каждого пальца. – Впереди целая ночь, и она наша. Спешить некуда, милая.

Присцилла потянулась к нему. Брендон привлек ее к себе осторожно, как драгоценную статуэтку. Она и выглядела такой – хрупкой и уязвимой, как в тот день в Галвестоне, когда Брендон впервые поднял ее на руки. Поэтому он велел себе не торопиться, чтобы не испугать и не обидеть ее. Склонившись к губам Присциллы, он снова удивился тому, как чисто и сладостно ее дыхание. От нее словно исходил аромат невинности, но почему-то он не остужал желания, а лишь усиливал его. На этот раз Брендон не боролся с возбуждением, а уступил ему, наслаждаясь тем, что оно нарастает.

– Господи, как же давно я ждал этого! – Он почти прикоснулся к ее доверчиво полуоткрытым губам, потом заставил их раскрыться и впустить его.

Вкус ее рта был столь же сладостен. Присцилла прижалась к нему теснее, и он ощутил набухшие соски. Протянув руку, Брендон накрыл одну ее грудь. Тихий стон удовольствия вырвался у Присциллы.

При этом Брендон иронически подумал, что юная благовоспитанная леди, к счастью, женщина из плоти и крови. Тайный огонь жил в ней и ждал своего часа, ждал пробуждения. Он понял это в день стычки с индейцами, когда держал Присциллу в объятиях под низко нависшими ветвями дуба.

И еще он подумал, что ему неслыханно повезло. Мужчина, пробудивший такой огонь, навсегда привязывает к себе женщину. Брендон поклялся, что эту ночь Присцилла Мэй Уиллз не забудет никогда…

Горячая ладонь легла на грудь уверенным ласковым движением. Сорочка была не просто тонкой: каждый кружевной цветок имел круглое отверстие в середине. Поэтому стоило соскам даже слегка приподняться и затвердеть, и какой-то цветок тот час обретал живую и темную сердцевину. Брендон не преминул воспользоваться тем, что ее грудь так удобно трогать и ласкать. Взволнованная, разгоряченная Присцилла, сама того не сознавая, отвечала на его поцелуи так, словно ничего более естественного и быть не могло. Подсознательно она трепетала при мысли о том неизвестном, что ожидало ее, но с готовностью позволяла вести себя по неведомой дороге. Сладостная лихорадка с каждым мгновением усиливалась.

С одного плеча сорочка соскользнула, и ладонь завладела обнаженной грудью. Движения его пальцев отличались необычайным разнообразием и доставляли ей неизъяснимое наслаждение. Ниже пояса их тела соприкасались очень тесно, поэтому Присцилла чувствовала, сколь велико желание Брендона. Она смутно сознавала, что твердая выпуклость слегка движется вверх и вниз вдоль ее живота, и невольно отвечала на эти движения. Сейчас и это казалось совершенно правильным. Присцилла не смогла бы остановиться, даже собрав всю свою волю. Губы Брендона тоже двигались: вниз по шее, к впадинке между ключицами, ниже, ниже… и наконец коснулись соска. Покусывание переполнило Присциллу таким сладостным наслаждением, что у нее подкосились ноги. Она осела бы на землю, если бы сильные руки не подхватили ее. Наконец девушка осознала, что ее осторожно опускают на расстеленное одеяло.

– Я не заставлю тебя ждать, жена, – с мягкой усмешкой произнес Брендон.

Новое слово было особенным, странно волнующим.

Он и правда оставил ее только на пару минут – время, достаточное для того, чтобы сбросить рубашку, тяжелый пояс с кобурой, сапоги, расстегнуть и стянуть штаны. И вот тут Присцилла увидела часть мужского тела, которую до сих пор смутно представляла себе. Боже, какая она огромная! Девушка еле слышно ахнула.

– Это только выглядит страшно, – засмеялся Брендон, устраиваясь рядом, – на самом же деле природа знает, что делает. Он тебе не повредит, обещаю, потому что все будет медленно и приятно.

С этими словами Брендон поцеловал Присциллу – легонько, ободряюще – и обнажил ее второе плечо.

Он лежал на боку, опираясь на локоть, и смотрел на Присциллу. Лунный свет падал так, что она видела крепкие мышцы на груди, животе и особенно на ногах, длинных и сильных ногах мужчины, редко покидающего седло. Плечи были гораздо шире бедер, однако Брендон казался стройным, очень высоким и полным скрытой силы. Он был именно таким, каким, по мнению Присциллы, должен быть настоящий мужчина, и ей хотелось не только смотреть, но и потрогать его. Девушка протянула руку и пробежала пальцами по плечу, по завиткам волос на груди. Брендон напрягся, и рука ее замерла.

– Нет-нет, продолжай, – тихо попросил он. – Мне приятно.

Но Присцилла все же убрала руку, и тогда он склонился к ней и прижал к себе. Поцелуй был бесконечно долгим, губы двигались все ниже, пока вновь не задержались на груди. Брендон втянул сосок в рот, и от его посасывания она испытала такое наслаждение, что чуть не потеряла сознание.

Присцилла погрузила пальцы в его чистые шелковистые волосы. Сладостное ощущение нарастало, заставляя выгибаться дугой, безмолвно умолять не останавливаться, не прекращать упоительной пытки. Она и не заметила, когда оказалась полностью обнаженной!

Глаза ее застилал туман. Она находилась на грани между реальностью и сном и едва дышала. Сердце колотилось с неистовой силой, тело горело. Что-то изменилось в ней, и Присциллу охватило неодолимое желание. Брендон понял ее безмолвную мольбу, рука его двинулась вниз по ее животу.

Против воли Присцилла сжала ноги, но почему-то это ничуть не помешало ему. Более того, его прикосновение совершенно лишило ее желания сопротивляться, и ноги раздвинулись как бы сами собой.

– Вот и умница…

В следующее мгновение его палец оказался внутри! Присцилла ахнула, вспыхнула до корней волос и содрогнулась, осознав беспредельную интимность происходящего. А потом замерла, трепеща. Пусть все это грешно, непристойно, ужасно, но это слаще меда! Ни за какие блага, даже за спасение души она не оттолкнула бы ласкающую руку. Тело ее источало горячую влагу, и это тоже было наслаждением.

– Шире… раздвинь ноги шире…

«Не позволяй ему делать это с тобой», – невнятно прозвучал в ней голос добродетели, но впервые Присцилла не прислушалась к нему. Сейчас она прислушивалась только к движению внутри себя и трепетала. Присцилла догадывалась, что Брендон готовит ее к тому, чтобы она приняла его, впустила в себя. И ожидание того, что вот-вот должно произойти, было прекрасно.

– Пожалуйста… пожалуйста… – прошептала она, не зная, о чем просит.

– Еще немного, милая.

Присцилла была бы счастлива обратить это «не много» в вечность, но сладостное томление стремительно нарастало, груди ныли, по телу пробегала дрожь, и она продолжала о чем-то умолять, не слыша собственного голоса.

– Сначала и ты дотронься до меня.

Едва ли сознавая, что делает, но угадывая, чего он ждет, Присцилла обхватила рукой каменно твердый стержень.

– Брендон… – повторяла она снова и снова, словно это имя было магическим заклинанием.

И когда ее возбуждение уже граничило с отчаянием, Брендон вошел в нее. Ощутив себя наверху блаженства, Присцилла издала долгий радостный стон.

Сам не понимая, как ему удается сдерживаться так долго, Брендон помедлил. Податливая стенка – барьер ее девственности – была совсем рядом. Еще одно движение, и эта женщина будет принадлежать ему.

– Как бы я хотел не причинять тебе боли… – пробормотал он и сделал сильный толчок.

Присцилла вскрикнула. Он тотчас замер, прижавшись губами к ее губам – благодарно, с пониманием и сочувствием.

Несколько долгих мгновений Брендон не двигался, давая ей время привыкнуть к нему, прочувствовать случившееся и разумом, и плотью.

– Все в порядке?

– Д-да… – неуверенно выдохнула ошеломленная Присцилла, но когда Брендон снова поцеловал ее, она ответила ему. Пальцы ее, впившиеся ему в спину, расслабились, потом он ощутил легкое нажатие, как бы приглашение продолжать. Недолгая боль не остудила ее пыла.

– Вот теперь я точно знаю, как мне повезло. – Брендон наконец начал двигаться.

Почти в ту же секунду Присцилла забыла о пережитой боли. Наслаждение превзошло самые смелые ее мечты! Да, она давно мечтала о таком чуде и, может быть, даже смутно предугадывала, что подобное возможно. Сладостное движение ускорялось, становилось все неистовее, и вместе с ним нарастало удовольствие. Желая усилить его, Присцилла устремлялась навстречу Брендону, отвечала на его ласки всем своим существом, стараясь слиться с ним… Потом что-то встрепенулось в ней, словно расправились сложенные крылья – и волна неописуемого, немыслимого блаженства затопила ее. Сама того не замечая, Присцилла обвилась вокруг Брендона, трепеща и рыдая от счастья. Под закрытыми веками тьма разлетелась клочьями, и странные сполохи, искры и молнии на несколько мгновений почти ослепили ее. Это было немыслимо, невозможно, но удивительное ощущение не оставляло ее, она будто видела нечто сверкающее, восхитительное, чудесное. Она словно парила над клокочущей бездной на внезапно обретенных крыльях…

Присцилла очнулась от возгласа Брендона и ощутила, что он достиг пика. Потом что-то огненно-горячее изверглось в нее, поддерживая затихающее наслаждение, а Брендон замер. Наконец тело его расслабилось, и Присцилла услышала частое хриплое дыхание. Еще через несколько минут он разжал объятия и опустился рядом с ней. Она открыла глаза, заметила, что их тела покрыты испариной, и улыбнулась.

– Теперь ты моя. И всегда будешь моей.

Это была святая правда. Присцилла чувствовала это всем своим существом.

– Вот, значит, как это бывает, Брендон… я и не думала…

– Не всегда и не со всяким, милая, – усмехнулся он, отводя с ее щеки влажную прядь.

– А у мужчин?

– Тоже.

«У меня по крайней мере так еще не бывало», – подумал он, а вслух сказал:

– В тебе есть нечто особенное, моя любовь. Естественная страсть. С тобой это было…

– Как? Волшебно? – поддразнила она. – А вот я как будто побывала в раю. Нет, правда!

– Значит, мы оба там побывали, – заверил ее Брендон с благочестивым видом, но не выдержал и засмеялся. – Поверь, в тебе больше огня, чем в десятке женщин, которых я знавал.

– А в тебе, любовь моя, есть что-то бесовское… – задумчиво промолвила Присцилла, вспоминая, как ее полностью утратила контроль над собой, как слепо следовала за Брендоном во всем, что он делал. – По правде сказать, мне не по душе, что кто-то имеет надо мной такую власть.

Последнюю фразу она произнесла шутливо, но в душе была совершенно серьезна.

– Я тут ни при чем, Присцилла. Мы просто созданы друг для друга.

– Может быть, может быть…

Она снова погрузила пальцы в темную поросль волос у него на груди и с удивлением ощутила новую вспышку желания. Каково же было ее удивление, когда, переведя взгляд вниз, она поняла, что Брендон чувствует то же самое.

– Нет, что ты! – воскликнула она. – Мы же не можем повторить это снова!

– А что нам мешает? Поцелуй меня.

И, как всегда, Присцилла охотно повиновалась Брендону.

Итак, она узнала еще и то, что принадлежать друг другу можно не один раз. Этой ночью – их первой ночью – это случилось еще дважды, но и потом Брендон не чувствовал себя опустошенным. Его заставила остановиться только тревога за нее. Поэтому он в шутку заметил, что излишества не доведут до добра и им пора угомониться. Брендон был прав, но втайне она сожалела, что все кончилось.

Третьим откровением этой ночи стало для нее то, что Присцилла Мэй Уиллз, как выяснилось, распутна. К счастью, мужчина, которому она отдавалась с таким непристойным самозабвением, не имел ничего против этого, напротив, скорее радовался.

– Ты, любовь моя, воплощаешь в себе все лучшие качества жены, – сказал он утром, сажая ее на спину Блэки. – Леди в гостиной и распутница в постели.

– А ты, Брендон Траск, должно быть, сам дьявол! Он расхохотался и запечатлел у нее на лбу невинный поцелуй.

Весь этот день и следующий они скакали во весь опор, останавливаясь лишь для того, чтобы дать передышку коню, несущему двойной груз, и себе. Они уставали настолько, что едва держались в седле. Как и говорил Брендон, они старались не удаляться от высохших, а порой и полноводных ручьев, глубоких оврагов и промоин. Иногда петляли, возвращаясь по собственным следам, или заметали их привязанными ветвями. Словом, он пустил в ход весь арсенал уловок и трюков, призванных сбить погоню со следа.

Останавливаясь на ночлег, они предавались любовным утехам, как бы сильно ни устали за день. Присцилла все более убеждалась, что трудности того стоили, и забывала о своих страхах в объятиях Брендона. Однако при свете дня отчаянно тревожилась и молилась, чтобы им удалось безопасно добраться до места назначения.

Вечером накануне прибытия в Корпус-Кристи они доели последние крохи из своих запасов. Брендон увидел неподалеку фруктовое дерево с плодами, похожими на сливу, только покрытыми колючей кожицей. Присцилла с удовольствием отведала их и нашла, что дары местной природы совсем не так плохи.

Клейкий и сладкий сок стекал по ее пальцам, но Брендон охотно облизал их по очереди, особенно впадинки между ними, отчего Присциллу охватил сладостный трепет. Разумеется, это привело сначала к ласкам, а потом и к близости, после чего, измученные долгой дорогой, они уснули в объятиях друг друга.

– Дай мне подзорную трубу! – рявкнул Стюарт Эган.

Он поднес длинный медный цилиндр к правому глазу, прищурил левый и вперил взгляд в то, что открылось ему у подножия отлогого холма, за ажурной завесой мескитовой листвы.

Парочка хорошо заметала следы. Так хорошо, что ночью они проскочили ее, следуя по умело оставленному ложному следу. И так бы тому и быть, если бы не Порывистый Ветер. Он из кожи вон лез, чтобы искупить свою оплошность с кяманчами. Утром индеец сообразил, что цепочка следов, ведущая к дороге, менее глубока. Очевидно, всадник был один. Преследователи вернулись, нашли место, где отделился ложный след, а вскоре обнаружили и убежище беглецов.

Стюарт видел, как ковбой выбрался из-под одеяла и потянулся. Он был совершенно голый. Пока он натягивал брюки и сапоги, Стюарт, закусив от бешенства губу, разглядывал Присциллу, все еще мирно спящую – под его, между прочим, одеялом! Она была укрыта до самого подбородка, густые волосы веером рассыпались по земле.

«Дрянь! Неблагодарная маленькая сука! Возомнила о себе невесть что!»

Невероятным усилием он подавил ярость, но злость осталась. Девчонка выставила его дураком в глазах всего ранчо, когда сбежала из-под венца с любовником, будто последняя потаскуха. Дуреха не знала, что Стюарт Эган не прощает обиды. Она заплатит, и заплатит дорого, но месть подождет, пока все его планы не осуществятся. Подъехал Мае Хардинг.

– Отправляйся к остальным, – бросил Стюарт, – и скажи, что я велел окружить лагерь. Да смотри, чтобы никто не издавал ни звука! Не двигаться, пока я не подам сигнал.

Хардинг молча кивнул и отправился выполнять приказ. Это был высокий жилистый и костистый человек из тех, о которых говорят: лицо лопатой. Только такими грубыми и безжалостными людьми, как он, окружал себя Стюарт Эган. Правда, ему недоставало преданности, и он не выказывал готовности идти за хозяина в огонь и в воду. В отличие от Хеннесси у Хардинга был только один настоящий хозяин – он сам. Слабость Хардинг питал только к женщинам и, завидев юбку, терял голову. Презрительно хмыкнув, Стюарт снова уставился на беглецов. Ковбой склонился над Присциллой и смотрел на девушку, словно разрываясь между необходимостью разбудить ее и желанием снова забраться под одеяло.

Стюарт пробормотал ругательство. Слава Богу, только он сам да Порывистый Ветер видели, что эти двое спят вместе.

Конечно, и другие догадывались об этом, но догадываться – не значит точно знать. Довольно и того, что негодница погубила свою репутацию. Все это не имеет значения до тех пор, пока не пошли разговоры, а разговоры не пойдут. Эти люди скорее откусят себе язык, чем проговорятся, ибо знают, что это не пройдет им даром. Ранчо находится в такой глуши, что его хозяин – это царь и Бог.

Значит, в данный момент проступок Присциллы не имеет значения. Куда важнее, чтобы она сама, по своей воле последовала за законным мужем домой.

Стюарт стиснул зубы так, что на скулах выступили желваки. Присцилла – его собственность, часть того, чем он владеет. Она принадлежит только ему, и, уж во всяком случае, не какому-то там Траску. Но как она посмела! Все обитатели ранчо – свидетели того, что свадьба состоялась, а она… она сбежала еще до того, как юридический брак стал фактическим. Нет уж, этот фокус ей не удастся.

Настоящая леди, скажите на милость! Хорошенькое она получила воспитание, ничего не скажешь. Что ж, придется дать ей еще один, самый важный урок: урок повиновения. Для начала хватит и убеждений, а меры покруче, если потребуется, можно оставить про запас. Но как бы то ни было, у нее нет иного выхода, как стать достойной супругой Стюарта Эгана, землевладельца и будущего политика, и заботливой матерью его сыновьям.

– Все готово? – нетерпеливо спросил Стюарт вновь появившегося Хардинга. – Через пару минут начнем.

Мае кивнул, и они направили лошадей вверх по склону холма, у подножия которого беглецы расположились на ночь. Едва оказавшись на вершине, Стюарт махнул рукой. Окружившие лагерь вооруженные люди бросились вперед. Прозвучало несколько предупредительных выстрелов в воздух.

Траск в мгновение ока схватил винтовку и прицелился, но благоразумно воздержался от выстрела.

Присцилла вскочила и закуталась в одеяло. Темные глаза ее казались неестественно огромными на бледном лице. Она было явно испугана, и это порадовало Стюарта. Он картинно появился из клубов пыли, поднятых копытами лошадей.

– Кого я вижу! – Стюарт спрыгнул со своего горячего жеребца. – Скромница-новобрачная, не так ли? А кто рядом с ней? Ах да, это мужественный спаситель, гроза индейцев и гремучих змей. Не ожидали? Странно. Я не из тех, кто позволяет оставлять себя в дураках.

– Я написала записку, – беспомощно пробормотала Присцилла. – Я думала… надеялась, что ты поймешь…

– Ехал бы ты отсюда, Эган, – угрюмо сказал Траск, заслоняя ее собой. – Ты и твои люди. Леди сделала свой выбор.

Он слегка качнул дулом винтовки, нацеленной в грудь Эгана, но тот лишь беспечно улыбнулся.

– Боюсь, миссис Эган… – Стюарт сделал многозначительную паузу, – не осведомлена обо всех интересных фактах биографии своего избранника. А узнав их, без сомнения, будет умолять законного мужа забрать ее с собой.

– Но неужели ты согласился бы на это? – спросила Присцилла и тихо добавила: – После того, что случилось…

– В здешних местах не часто встретишь женщину, получившую воспитание, достойное настоящей леди, – иронически ответил Стюарт. – А уж молодую и привлекательную не найдешь днем с огнем. Дорогая моя, я готов списать все случившееся на счет твоей поразительной наивности, готов даже взять половину вины на себя. Вместо того чтобы поручать тебя заботам Баркера, мне следовало самому отправиться за тобой, отложив все дела. Я этого не сделал – и потому ты пала жертвой проходимца, человека, стоящего вне закона. Слава Богу, Мае в нужное время оказался в Корпус-Кристи. Среди новостей, привезенных им, есть кое-что про этого ковбоя. Вот почему я немедленно бросился вызволять тебя из неприятностей.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю