Текст книги "Простые радости"

Автор книги: Кэррол Ширли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Эти неожиданные чувства к молодой блондинке-журналистке потрясли его до глубины души. Неизвестно каким образом, но Эл знал совершенно точно, что она с легкостью перевернет его мир с ног на голову, если он позволит ей это.

«Курьер» – всего лишь промежуточная станция для людей, подобных Сьюзен Уэллс, напомнил он себе, и, несмотря на этот ее беззащитный взгляд, несмотря на ощущение мягкой нежности, подмеченной им, когда обнимал ее плечи, Эл подозревал, что она наступит прямо на него, устремляясь к вершине. На своем пути к успеху, криво усмехнулся он. Большой шаг к большой цели…

Эл почувствовал, что Сьюзен оторвалась от созерцания озера и повернулась к нему. И в то мгновение, когда встретился глазами с ее взглядом, ощутил, что хочет притянуть ее к себе, зарыться руками в ее мягкие волосы, накрыть эти нежные губы своими, дать ей понять, что место рядом с ним – не самое плохое место для женщины. Но не мог. И поэтому резко отвел взгляд в сторону.

– Проголодались? – спросил Эл, быстро слезая со стола.

– Просто умираю от голода.

– Тогда поедем, поищем, где перекусить, – сказал он, протянув руку, чтобы помочь ей слезть со стола. Спускаясь, она вдруг слегка покачнулась и скользнула вдоль его тела, на миг прикоснувшись к нему бедрами, ощутив мягкость его одежды. По непонятной ему самому причине он томился желанием обхватить руками ее талию, прижать к себе близко-близко и приникнуть губами к этому удивленному лицу. Он вскинул голову и, проворно развернув Сьюзен кругом, взял за руку и повел к машине.

– Я знаю отличное местечко на окраине города, – заявил он.

Оказавшись снова в машине, Сьюзен молча смотрела в окно по пути в ресторан и перебирала в голове события дня и особенно поездку на озеро. Думал ли Эл о ней в тот момент, когда она поймала его пристальный взгляд, там, в парке? Похоже было на то, судя по тому, как быстро он отвел глаза. Да что это с ним такое? – удивлялась она. В одно мгновение он теплый и чуть насмешливый, в другое – холодный и отстраненный. Смена настроений была быстрой и непонятной. Она не знала, что и думать, особенно после того жара, которым ее окатило, когда она слезала со стола и случайно прижалась к Эл. На какую-то секунду ей показалось, что он готов схватить ее и притянуть к себе, но вместо этого Эл быстро отступил и отвернулся. Наверное, это плод ее разыгравшегося воображения, сказала она себе.

Эл взглянул в ее сторону и начал насвистывать. Сьюзен повернулась и бросила на него озадаченный взгляд.

Он улыбнулся.

– Не любите, когда свистят?

– О нет. Это замечательно. Просто мне так и не удалось научиться.

– Да, вам не повезло, – произнес он с глубокой симпатией.

Она пожала плечами.

– Есть кое-какие вещи, которые некоторым из нас просто не под силу, – сказала она.

Эл снова нахмурился и задумчиво посмотрел на нее.

– Хм-м, – проворчал он под нос, сворачивая на парковку одноэтажного серого и мрачного дешевого ресторанчика. Фасад украшали несколько рождественских фонариков. – Это не ресторан деликатесов, точно, – сказал Эл. – Но они готовят отличные бургеры.

Они вошли и выбрали одну из кабинок рядом у окна в конце длинного, узкого зала.

– Итак, какая еда вам нравится? – начал Эл, раскрывая меню.

Сьюзен снова пожала плечами. Какой странный вопрос.

– Что значит «какая еда»? Я вообще-то не привыкла уделять еде много внимания, тем более думать о ней. Мама никогда не была великой поварихой.

– Не привыкли уделять еде большого внимания? Бросьте! Еда – одно из величайших удовольствий в жизни.

– У меня никогда нет времени думать об этом. Обычно просто перехватываю что под руку подвернется.

– Что ж, тогда я познакомлю вас с простыми радостями жизни, о существовании которых вы даже не подозревали. Я имею в виду с кулинарными, – уточнил он. Глаза его были полны озорства.

Когда к ним подошла официантка, Эл заказал два мясных пирога с томатным соусом и «кучей картошки», пообещав неповторимый аромат и вкус.

– Итак, что же привело вас в журналистику? – спросил он, складывая меню.

– Ну-у, я люблю читать. Когда была маленькая, всегда совала нос в разные книжки. Но еще я люблю писать о разных людях – рассказывать их истории и надеяться, что кому-то это окажется небезразлично.

Эл кивнул, поощряя ее продолжать.

– Я всегда чувствовала, что мне в жизни повезло. Я родилась в хорошей семье. Мы не очень богатые, но и не бедные. У нас было практически все, что нужно, что хотелось. Но есть много людей, у которых нет всего этого. Людей, нуждающихся в помощи. И я хочу помочь им.

– Ага, и вы считаете, что лучший способ сделать это – устроиться на работу в крупную газету?

Сьюзен задрала подбородок и сверкнула глазами, бросая ему вызов.

– Да, именно так я и считаю. Разве это плохо?

Эл посмотрел вниз, на скатерть, покачал головой, потом снова взглянул прямо на нее. Что-то в нем было такое, что ей никак не удавалось ухватить, понять… В его взгляде читалось сострадание, но смешанное с покорностью. Он отвернулся к окну и вздохнул.

– Нет, нет, думаю, нет. По крайней мере на уровне идеи, – сказал он, снова поворачиваясь к ней. – Просто мне кажется, что в большой газете не так уж много можно сделать. Иногда бобру удается значительно больше в маленьком пруду, чем на большом озере.

Сьюзен пристально посмотрела на него. Отец всегда учил ее стремиться на самый верх, стараться быть самой лучшей в том, что делает. А значит, и получить лучшую работу. И для нее это было теперь так же естественно, как и дышать. О чем это он говорит?

– Уж не пытаетесь ли вы сказать мне, что занятие журналистикой в маленькой пригородной газете может оказаться таким же действенным, как и работа в большой газете в крупном мегаполисе? Я лично так не думаю. – Сьюзен взяла вилку и начала крутить ее, пытаясь успокоить расходившиеся нервы. – Мой старый преподаватель журналистики, профессор Логан, никогда бы с вами не согласился.

Эл презрительно фыркнул.

– Ага, я уверен. Кстати, что он на самом деле знает? Он сам-то работал когда-нибудь в настоящей газете или только преподавал?

– «Стар», Канзас-Сити, – ответила Сьюзен с нескрываемой гордостью в голосе.

– Хм. И сколько лет назад?

– Ну… довольно давно, – неуверенно ответила Сьюзен.

– Все сильно изменилось с тех золотых деньков расцвета журналистики. – Эл говорил и смотрел ей прямо в лицо. – А в наше время репортеры в больших городах соревнуются с электронными средствами массовой информации. И это борьба не на жизнь, а на смерть, чтобы заполучить хорошую историю или вообще хоть чем-то выделиться среди других.

– Что вы можете об этом знать, работая здесь, в «Курьере»? – Сьюзен прищурилась.

– У меня есть друзья. Поверьте мне, я знаю, о чем говорю. – Эл откинулся на спинку сиденья, будто пытаясь отстраниться, насколько это возможно. – И мне все известно о подобных вам журналистах. «Курьер» – только крошечный полустанок на пути к большому успеху Сьюзен Уэллс.

– Ну, я смотрю на это несколько иначе, – вызывающе заявила она. – Послушать вас, все это кажется таким жестким и эгоцентричным.

– Разве это не так?

– Ну почему вы не хотите понять? – Она оперлась обеими ладонями о край стола. – Так меня воспитали. Не пытаться подняться на самый верх – значит сдаться, отказаться, не проявить себя в полную силу. Мне нравится думать об этом как о попытке поймать мою синюю птицу.

– Ну что ж… – Эл вздохнул и лениво потер поверхность стола указательным пальцем. – Раз уж вы твердо решили и нацелились, то можете по крайней мере попытаться научиться наслаждаться радостями жизни по пути к своей высокой цели, а не быть такой напряженной и вечно куда-то мчаться и спешить.

– Да? Разве я такая?

– Да. Вы всегда в движении. Никогда не замедляете темп. Знаете, вам надо иногда выбирать время и получать удовольствие от простых вещей. А то вы скоро даже не сможете вспомнить, куда рветесь.

– Да, думаю, вы правы, – сказала Сьюзен и ощутила, как ее плечи немного расслабились.

В это время официантка поставила перед ними дымящиеся тарелки, и Эл сказал:

– И этим тоже вы должны насладиться.

Они болтали, смеялись и уплетали огромные, насквозь пропитавшиеся подливкой, вкуснейшие пироги. Настроение Эл заметно улучшилось, и Сьюзен незамедлительно воспользовалась этим, добродушно подбросив на его тарелку часть своей картошки, продолжая задавать многочисленные вопросы о самых разных сотрудниках отдела новостей, начав с Норы.

– Да она здесь всю жизнь, – сказал Эл, пожав плечами – о чем тут говорить?

– Она, кажется, довольно высокого мнения о вас. – Сьюзен повозила кусочком жареной картошки в лужице кетчупа.

– Да?

– Угу.

– Нора – изумительная женщина, знаете ли. У нее золотое сердце. Вечно обхаживает меня, как заботливая мамаша, хотя я не настолько младше ее.

– Может, это просто в ее характере.

– Возможно.

– Или, может, она пытается устроить вашу личную жизнь.

Эл поднял одну бровь.

– Какую еще личную жизнь? – прорычал он.

– Хотите сказать, у вас сейчас нет никакой…

– Едва ли. По крайней мере в последнее время. С тех пор, как… Не обращайте внимания. Это совсем не интересно.

– Что ж, если Нора волнуется… значит, возможно, у нее есть на то основания… – Сьюзен склонила голову набок и вопросительно взглянула на него.

– Нет. Просто Нора любит беспокоиться. И еще она все знает о моих отношениях с Кейт.

– Кейт?

– Да, она была журналисткой, как и вы. – Эл пристально посмотрел на Сьюзен, буквально просверлил ее взглядом. – Может, вы слышали о ней. Ее имя Кейт Лэнг. – Он внимательно наблюдал за реакцией Сьюзен.

Она широко раскрыла глаза и едва не уронила вилку.

– Кейт Лэнг? Та самая Кейт Лэнг?

Эл кивнул.

– О!

– Да.

Сьюзен отвернулась от его ледяного, предупреждающего взгляда: «Не спрашивай больше». Она откашлялась, посмотрела в свою тарелку и что-то шепнула ей по секрету.

– У-У-У, ну, а что насчет других? Скажем, Бреннан?

Он поколебался пару секунд, потом, будто обрадовавшись возможности сменить тему, бросился обсуждать редактора, который, очевидно, стал его хорошим другом. Неловкий момент миновал.

Не успела Сьюзен прийти в себя, как они уже доели. Эл расплатился, и, оставив официантке чаевые, они вышли из ресторана.

– О, это было просто чудесно. И еда такая вкусная. Вы были совершенно правы, – сказала она, откидываясь на сиденье, вытягивая ноги и улыбаясь ему.

Эл сунул в магнитофон кассету, оглянулся и скривил губы в уже знакомую ей полуухмылку-полунасмешку.

– Угу. Понимаете? Простые радости, простые удовольствия, – пробормотал он, завел мотор, и они покатили в сторону городских огней.

На следующий день Сьюзен сидела перед монитором своего компьютера, нахмурившись и глубоко уйдя в свои мысли, когда Эл появился из фотолаборатории и окликнул ее через весь зал.

– Закончили уже вчерашнюю историю о туристском лагере?

– Нет, занимаюсь сейчас.

– О’кей, пойдите сюда на минутку, у меня есть что вам показать, – поманил он ее пальцем.

Они вместе вошли в фотолабораторию. Положив руку ей на спину, Эл провел ее к большому деревянному столу в конце помещения.

Сьюзен ощутила, как сразу напряглась от уже знакомого прикосновения. «О Господи, – подумала она, – надеюсь, он не почувствует». Просто по какой-то непонятной ей причине его рука, лежащая у нее на спине, вызвала странное, волнующее, слегка покалывающее ощущение, ей незнакомое. Сьюзен надеялась, что он не заметит ее реакции.

Но Эл заметил. Он сразу почувствовал, как ее тело напряглось под его ладонью, будто ей неловко и неудобно. Эл глубоко вздохнул, ощутив рукой гладкую твердость ее спины под грубоватой тканью очередного мешковатого свитера. Ох, как бы ему хотелось коснуться обнаженной кожи под ним! Он знал, знал совершенно точно, что она гладкая и шелковистая. Как бы ему хотелось провести пальцами вниз по позвоночнику, спуститься до… «Господи, о чем это ты, Эл, думаешь? – спросил он самого себя. – Давай-ка, вернись к делу. Не забывай, она здесь ненадолго. Она заявила об этом совершенно недвусмысленно. Не увлекайся. Не позволяй себе влюбиться».

– Думал, покажу вам проявленные пленки из этого путешествия, пока еще не увеличил и не отпечатал их. Вы могли бы помочь мне, выбрать, что больше подойдет к вашему репортажу, – сказал он, поднимая мокрые пленки и держа их против света, чтобы ей было удобно смотреть.

Сьюзен остро чувствовала его близость. Рукав его синей рубашки касался ее руки. Уголком глаза Сьюзен видела, как с каждым вздохом поднимается и опускается его грудь, вверх и вниз, вверх и вниз. В темной комнате быстро становилось жарко и душно.

Она должна сосредоточиться на этих негативах или покажется ему совсем дурочкой. Сьюзен взяла у него пленку и начала просматривать кадры один за другим, внимательно следя за своими руками, чтобы они не дрожали. То, что она увидела, заставило ее задохнуться.

– О, – только и смогла выговорить Сьюзен.

– Что? – спросил он. – Что-то не так?

– Это невероятно, – ответила она, не переставая рассматривать кадры. – Просто невероятно. Как вы это делаете? – Она повернулась к нему.

– Делаю что?

– Так близко подходите к людям? Схватываете их эмоции, боль, смех, любовь, всего-навсего щелкая фотоаппаратом?

Эл пожал плечами, но лицо его расцвело довольной улыбкой.

– Думаю, это просто практика.

Сьюзен покачала головой:

– Нет, здесь намного больше, чем просто практика.

В этот момент зазвонил телефон. Эл потянулся и снял трубку.

– Коулсон. О, привет, пап. Нет-нет, я не занят. Все в порядке.

Сьюзен продолжала рассматривать мокрые пленки, но исподволь следила за Эл и заметила, что он уставился в пол и нахмурился.

– Не знаю, пап. Мне это не нравится. Я счастлив и здесь, в «Курьере». Знаю, знаю, это будет прекрасная возможность карьерного роста и денег побольше…

Он посмотрел на Сьюзен, чтобы узнать, слушает ли она. Когда их взгляды встретились, она быстро отвела глаза.

– Хорошо, отец. Обещаю подумать об этом еще раз. Но, пожалуйста, не начинай надеяться. Я и правда не уверен, что из этой затеи выйдет что-то стоящее.

Эл пару раз пробурчал «пока» и повесил трубку. Сьюзен положила пленку и повертела в руках несколько фотографий, разложенных на столе, пытаясь казаться глубоко озабоченной и в то же время избавиться от чувства неловкости.

– Это был мой отец… – начал объяснять Эл.

– Извините, надеюсь, я не…

– Нет-нет, все в порядке. – Эл взъерошил волосы. – Он уже давно пытается сосватать мне эту работу по общественным связям в Иллинойском университете. Он там сам работает.

Сьюзен глубоко вздохнула.

– Почему вы хотите остаться здесь? – спросила она, указывая на рабочий стол с пленками и сырыми отпечатками. – Это искусство, настоящее искусство. Вы – невероятно талантливый художник. Почему же теряете время здесь, в «Курьере», в крошечном городке Ороре?

Эл нахмурился и отвернулся, внимательно посмотрел на свои ботинки, потом снова взглянул на нее.

– Видите ли, я не считаю это потерей времени. И не считаю неполноценной, неблагодарной работой. Думаю, что могу сделать много хорошего и полезного, работая в этом городке, для его жителей, намного больше, чем даже в Чикаго. Может, когда-нибудь вы поймете, – сказал он, забирая у нее из рук негативы. – Что же до дня сегодняшнего, то, думаю, вам лучше вернуться в отдел и закончить свой репортаж.

Сьюзен повернулась и, спотыкаясь, вышла. Она чувствовала, что совсем запуталась. Разве не сделала она ему комплимент? Он действительно невероятно талантлив. Это видно невооруженным взглядом. Его фото – настоящие произведения искусства. Она полагала, что похвалила его. Нет, ей никак не понять его отношения…

Но Эл думал, что он-то прекрасно может разобраться в Сьюзен. Он так злился на себя, что зазвал ее в фотолабораторию. Что он хотел доказать? Что тот намек на чувствительность, который он успел в ней заметить, может ожить под влиянием его замечательных снимков? Ему следовало бы знать, что это пропащий случай.

«Оставь ее в покое, Коулсон. От нее не будет ничего, кроме неприятностей. Ты точно не сможешь изменить ее мнение и желание добиться так называемого успеха в большой и важной газете. Ты, Эл Стивен Коулсон, совершенно точно не будешь тем, кто покажет ей, что на самом верху не так-то и здорово и что в этом маленьком городке полно всего, что можно любить и быть от этого счастливым. Позволь ей узнать это самостоятельно».

Эл бродил по лаборатории и швырял пинцеты, пустые кассеты и прочие инструменты, пытаясь выбросить Сьюзен из головы, но, как ни старался, ему это не удавалось. Как только она вошла, все неожиданно обрело цельность, стало мягким и теплым на ощупь. А когда ее спина под его рукой напряглась, он сразу понял, что она ощутила нечто, возникшее между ними. Казалось, даже воздух мгновенно наэлектризовался. В ту минуту, когда они оказались вместе, все переменилось.

Но он обидел ее, сильно обидел, она была настолько разочарованной, когда он забрал у нее негативы. Она простояла целую минуту, вытянув перед собой пустые руки, прежде чем уронить их. Потом нервно заправила за ухо выбившуюся прядь и выскочила из лаборатории, как раненый зверек, будто даже не поняла, что же с ней случилось. Если бы Эл мог лягнуть самого себя, он непременно это бы сделал. Это все его вина. Ему бы следовало промолчать.

И лучшего всего держаться в стороне и перестать думать о ней. Он должен. Иначе сам нарвется на новую боль, новые разочарования…

Едва ступив в помещение отдела новостей, Сьюзен уже знала, что ее лицо пылает. К счастью, Нора ушла на ленч.

Она упала на свой стул и безучастно уставилась на экран компьютера. Неожиданно раздался телефонный звонок и отвлек ее от бесцельного времяпрепровождения.

Она сняла трубку.

– Уэллс.

– Сьюзен?

Наверное, ее подружка Гейл наконец прослушала свой автоответчик. Сьюзен вкратце рассказала ей о событиях первого дня и встрече с Эл. Напряженная работа на чикагскую «Пост» не оставляла Гейл много свободного времени на встречи и беседы с друзьями, и две молодые женщины смирились с тем, что в основном им придется общаться посредством современных средств электронных коммуникаций.

– Привет, Гейл, – сказала она. И сразу сама почувствовала напряжение в своем голосе.

– Что-то у тебя голос странноватый. Случилось что-нибудь? Неприятности?

– Нет-нет. Просто трудный день. – Сьюзен потерла висок кончиками пальцев.

– Ага, знаю, что ты имеешь в виду…

– И твой в «Пост» тоже тяжелый?

– Не так, чтобы уж очень хорош. Меня сегодня весь день гоняют туда-сюда. А сроки просто убийственные. По-моему, я в последнее время нигде не была. Работаю дни напролет, и во имя чего? Но ладно, не будем обо мне. Расскажи, что там происходит с этим красавцем фотографом? Познакомилась с ним поближе? О-о, кажется, что-то все же происходит. Давай, рассказывай.

– О, Гейл, он так злит меня, не могу даже передать тебе.

– Давай, давай, приступай.

Сьюзен вздохнула и быстро окинула глазами комнату.

– Ты просто не поверишь, Гейл. Он – изумительный, удивительный фотограф. Его снимки просто потрясающи. Клянусь, он мог бы работать где угодно. И все же сидит здесь. Я не могу этого понять. Никак. Он пытался объяснить мне, почему не хочет работать в крупном издании, но я так и не взяла в толк. Понятия не имею, о чем он говорит, почему так твердо намерен оставаться в «Курьере». Разве тебе это не кажется ненормальным?

На том конце линии последовало долгое молчание.

– Гейл? Гейл, ты еще тут?

– Да, я… – Гейл откашлялась. – Ты, кажется, очень расстроена, Сьюзен.

– Да. Меня совершенно не касается, что и как он делает. И к тому же я-то уж точно не собираюсь тут долго задерживаться.

Гейл снова промолчала.

– Гейл, ты слушаешь? Что с тобой сегодня, почему ты такая тихая?

– Не знаю, – быстро откликнулась подруга. – Послушай, Сьюзен, мне надо идти. Давай как-нибудь на днях встретимся на ленч, о’кей?

– Конечно! Это будет здорово. Можем выбрать место где-нибудь на полпути. Я буду ждать с нетерпением. Так хочется повидаться, а не только разговаривать по телефону.

– Мне тоже. И не перенапрягайся там на работе.

– Забавно слышать это именно от тебя.

– Знаю, – засмеялась Гейл. – Просто делай, как я говорю, а не как делаю, о’кей?

– Угу, хорошо.

Положив трубку на рычаг, Сьюзен почувствовала, что гнев ее уменьшился, а вот замешательство – нет. Несколько минут она смотрела на дверь фотолаборатории, потом снова повернулась к монитору и попыталась сосредоточиться на работе.

Сьюзен показалось, что следующие несколько дней в «Курьере» пронеслись с быстротой степного пожара. Было столько дел, столько тем для репортажей и так мало времени. Но она была этому даже рада, потому что нечасто сталкивалась с Эл. Они лишь иногда встречались в холлах и проходили мимо, слегка кивая друг другу.

Все оставалось в том же состоянии, что было после их последней встречи. И все же Сьюзен продолжала возвращаться мыслями к Эл. Она страшно злилась на себя каждый раз, когда обнаруживала, что снова думает о нем. Почему, ну почему она не может выбросить этого парня из головы? Что-то в нем притягивало ее. Может, это его глаза, этот полунасмешливый взгляд? Во всяком случае, она понимала, что он сводит ее с ума, но не в ее характере было просто покориться этому. Единственное здравое решение – держаться от него подальше.

Три дня спустя после инцидента в фотолаборатории Сьюзен сидела перед компьютером, глубоко погруженная в свои мысли, когда мимо прошла Нора с дневным выпуском.

– Ты уже видела сегодняшнюю газету, Сьюзен? Отличный репортаж о детях с ослабленным зрением, тот, что вы с Эл сделали вместе. Это правда здорово. И текст отменный, а фото – просто нечто особенное, впрочем, как и всегда, – добавила она.

– Покажи-ка, покажи. – Сьюзен поднялась со стула и взяла угол газеты. Да, разворот был изумительным. Она мимоходом подумала, что, наверное, Эл приложил руку и к дизайну страницы. Она просто приковывала внимание, никто не мог пропустить такое. И здесь был ее текст, прямо тут, внизу и сбоку, в кавычках, и фото располагались так, что вели глаза читателей прямо к началу репортажа. Сьюзен удивленно посмотрела на Нору.

– Это Эл скомпоновал страницу? – спросила она.

– Ага, он великолепен, правда? – ответила Нора, восхищенно покачивая головой. – Просто невероятно, что он может сделать с самым простым репортажем.

И именно в этот момент Эл вошел в помещение с большим альбомом в руках. Он взглянул на обеих женщин и уселся за стол.

– Это потрясающе, Эл, – сказала Нора, подходя к нему. Он повернулся и тепло улыбнулся ей.

– Спасибо, Нора. – Но улыбка быстро слетела с его лица, когда он поймал обращенный на него взгляд Сьюзен.

– Это замечательно, – мягко сказала она. Он кивнул, все еще отводя глаза.

– Эй, ты уже окончательно устроилась с квартирой и переездом? – внезапно спросила Нора, разрушив магию момента.

Сьюзен моргнула.

– Почти. Сегодня прибывают еще кое-какие вещи, даже мой восточный ковер. Мне надо как-то перевезти и затащить его в квартиру, – ответила она, поворачиваясь к монитору.

– О, у Эл есть грузовичок, – сказала Нора. – Он бы мог помочь тебе.

Эл и Сьюзен мгновенно подняли головы, взгляды их встретились.

– Нет-нет, – поспешно заявила Сьюзен. – Я не могу просить о таком одолжении, слишком много сложностей.

– Не будь дурочкой, вовсе никакие это не сложности, – сказала Нора. – Да и займет-то всего несколько минут. Правда, Эл? – Она повернулась к нему.

Эл не отводил от Сьюзен глаз. Он медленно кивнул.

– Буду рад, – скучающим голосом произнес он. – Сегодня около трех, если вы сможете освободиться, подойдет?

– О’кей, – согласилась Сьюзен, смирившись с тем, что все устроилось вопреки ее желанию и здравому смыслу. – Это будет просто отлично.

Но в глубине души она сильно сомневалась в этом.