Текст книги "Китти и Полуночный час (ЛП)"

Автор книги: Кэрри Вон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Карл схватил меня за плечо.

– Марш на улицу.

У Карла были жёсткие каштановые волосы и борода, и он постоянно зыркал глазами. С шестью футами четырьмя дюймами в высоту и внушительной комплекцией, он угрожающе возвышался над моими жалкими пятью футами шестью. Даже если бы я не знала кто он, то выбрала бы из очереди претендентов на роль оборотня. Он обладал специфическим хищным взглядом.

Карл потащил меня к двери, и я запищала. Я бежала за ним, стараясь удержаться на ногах, но едва поспевала. Похоже, Карл волочил меня, но я едва это замечала. Я оцепенела от облегчения: вампир отстал, мы уходим.

Вышибала заблокировал нам путь в коридоре, ведущем от танцпола к главному входу. Он проигрывал Карлу в росте, но плечи у него были не уже. И он понятия не имел, что при желании Карл мог разорвать ему лицо.

– Этот парень к вам пристаёт? – спросил меня вышибала.

Карл усилил хватку.

– Это не ваше дело.

Вышибала нахмурился и посмотрел на меня, ожидая подтверждения. Он оценивал ситуацию на основании человеческой восприимчивости. Он видел, что девушку тащат с танцпола, а это, вероятно, означало проблему. Но всё не так. Вроде бы.

Я расправила плечи и выровняла дыхание.

– Всё в порядке. Спасибо за беспокойство.

Вышибала пропустил нас вперёд.

Ти Джей последовал за нами.

Выйдя на улицу, мы спустились по боковой улице, завернули за угол в переулок, скрываясь от взора людей, которые вышли из клуба подышать свежим воздухом.

Карл прижал меня к кирпичной стене, уперевшись руками по обе стороны от моей головы.

– Что, чёрт возьми, ты делала в месте, где тебя могли найти?

Наверное, он имел в виду вампиров. Моё сердце заколотилось, голос напрягся, а угрожающий вид Карла лишь усилил беспокойство. Выдох вышел как удушье. Карл был так близок, его горячее тело прижималось к моему, а я вот-вот потеряю его. Я хотела обнять его, вцепиться, пока он меня не простит.

– Я всего лишь хотела погулять по городу пару часиков, хотела развеяться. Я не думала, что здесь будут вампиры. – Я отвела взгляд, смахивая слезу с щеки. – Ти Джей был со мной. И их здесь не должно было быть.

– Не спорь со мной.

– Прости, Карл. Прости.

Так трудно унижаться без хвоста.

Скрестив руки и сгорбив плечи, Ти Джей стоял на расстоянии нескольких футов, прислонившись к стене.

– Это моя вина, – сказал он. – Я разрешил ей.

– Когда ты начал раздавать разрешения?

Ти Джей отвёл взгляд. Карл был единственным человеком, который мог заставить его выглядеть робким.

– Прости.

– Вы должны были позвонить мне.

Я всё ещё пыталась отдышаться.

– Как… как ты узнал, где нас найти?

Карл посмотрел на Ти Джея, который водил ботинком по асфальту.

– Я оставил ему сообщение, – ответил Ти Джей.

Я закрыла глаза, признавая своё поражение.

– Разве мы ничего не можем сделать, не доложив Карлу?

Карл зарычал. Человеческие голосовые связки могут породить рык. Парни из профессионального реслинга все время это делают. Но рычат они совсем не так как Карл. Карл рычит, словно волк сейчас выпрыгнет из горла и укусит меня за лицо.

– Нет, – сказал Ти Джей.

– Ти Джей, ступай домой. Мы с Китти немного поговорим. С тобой я позже разберусь.

– Да, сэр.

Ти Джей поймал мой пристальный взгляд на мгновение, широко улыбнулся и, кивнув Карлу, зашагал по улице. Между тем, Карл положил руку на мой загривок и развернул меня в противоположном направлении.

Это должна была быть моя ночь.

Обычно я льну к Альфе. Его личность такова, что он может подчинить всех вокруг себя – по крайней мере, всех в стае. Я лишь хочу сделать его счастливым, чтобы он любил меня. Но прямо сейчас я рассердилась.

Не могу вспомнить, когда была больше сердита, чем напугана. Это странное чувство, схватка эмоций и животного инстинкта, который выражал себя в действии: дерись или убегай. Я всегда убегала, скрывалась, унижалась. Волосы на моих руках и загривке встали дыбом, и проснулась глубинная память о густом мехе.

Грузовик Карла стоял за углом. Альфа усадил меня на пассажирское сидение, а сам сел за руль.

– Я навещал Артуро.

Артуро был господином местного клана вампиров. Он держал их в узде, как Карл – оборотней, и пока обе группировки оставались на своей территории и не беспокоили друг друга, между ними царил мир, по большой части. Если Артуро решил переговорить с Карлом, это означало, что у него жалоба.

– Что случилось?

– Он хочет, чтобы ты бросила шоу, – сказал Карл, устремив вперёд сердитый взгляд.

Я залилась краской. Надо было ожидать, что произойдёт нечто подобное. Дела ведь шли так хорошо.

– Я не могу бросить шоу. Мы расширяемся. Синдицируемся. Это огромная возможность, и я не могу отказаться от неё…

– Сможешь, если я прикажу.

Я устало потёрла лицо не в силах придумать решение, которое удовлетворило бы обе стороны. Я заставила себя не плакать и откашлялась.

– Значит, ты тоже считаешь, что я должна уйти.

– Артуро жалуется, что некоторые из его людей обращались за советом к тебе вместо того, чтобы идти к нему. Это вызов его власти, и он прав.

Ничего себе! Карл и Артуро договорились о чём-то. Великий день для сверхъестественной дипломатии.

– Тогда он должен отчитать своих людей и не возлагать ответственность на меня…

– Китти…

Я опустилась на место и надулась как маленький ребёнок.

– Его также волнует вопрос безопасности. По его мнению, ты привлекаешь к нам слишком много внимания. Какой-нибудь телепроповедник или ультраправый сенатор объявит охоту на ведьм, и люди начнут нас искать.

– Расслабься, девяносто процентов слушателей воспринимают передачу как шутку.

На секунду Кард отвлёкся от дороги и впился в меня взглядом.

– Мы держались друг друга и хранили тайну уже долгое время. Артуро дольше, чем большинство. Так что не жди, что он одобрит твоё шоу.

– Почему он говорил с тобой, а не со мной?

– Потому что моя работа держать тебя на поводке.

– Привязи или удавке? Прости.

Я принесла извинения прежде, чем у Карла появился бы шанс снова впиваться в меня взглядом.

– Ты должна бросить шоу, – сказал он и с силой сжал руль.

– Ты всегда исполняешь желания Артуро?

Печально, но мне не удалось придумать аргумента лучше. Карл не захочет осознавать, что он осчастливил Артуро.

– Это слишком опасно.

– Для кого? Для Артуро? Тебя? Стаи?

– Неужели нельзя поверить, что я ставлю твои интересы превыше всего? Артуро может слишком остро реагирует, но ты чертовски сильно светишься. Если какой-нибудь фанатик решит, что ты прислужница зла, и придёт в твою студию с ружьём...

– Ему понадобятся серебряные пули.

– Если он поверит, что шоу настоящее, то может и прихватить парочку.

– Этого не произойдёт, Карл. Я никому не скажу кто я.

– И сколько времени это продлится?

Карлу не нравилось шоу, потому что он его не контролировал. Оно всецело моё, а я, как предполагалось, принадлежу Карлу. Прежде я никогда не спорила с ним так яростно.

Я посмотрела в окно.

– Мне будут повышать зарплату с каждым новым рынком. Сейчас сумма небольшая, но если проект выстрелит, то я заработаю много денег. Половина – твоя.

Двигатель жужжал, за окнами текла ночь, и детали растворялись в темноте. Я не должна думать о торге, чтобы сохранить шоу. Вопрос о прибыли имел эффект божественного явления. Я отдам Карлу все бонусы синдикации, лишь бы сохранить шоу. Если он захочет, я буду валяться у него в ногах каждый день.

Я должна держаться за шоу. Оно моё. Я горжусь им. Это важно. Я никогда не делала ничего важного раньше.

Карлу потребовалось много времени на ответ. Каждую секунду надежда узлом завязывалась на моём горле. Конечно, если бы Карл собирался отказать, то не думал бы так долго.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Но я всё ещё могу передумать.

– Это справедливо.

Я так выдохлась, словно участвовала в гонке.

Путь из города к открытому пространству и частной зоне, которая окаймляла предгорья вдоль шоссе № 93 на западе, занял двадцать минут. Там располагалось сердце территории стаи. Некоторые волки купили себе здесь дома. Зона изолирована и безопасна, так что можно бегать без опаски. Никаких уличных фонарей. Небо затянуто тучами. Карл припарковался в конце грунтовой дороги. Мы взобрались на первый холм, уходя подальше от дороги и домов.

Если я думала, что разговор окончен, то ошиблась. Мы обсудили только половину проблемы. Человеческую половину.

– Обратись, – приказал Карл.

Полнолуние будет только через две недели, а в иных случаях мне не нравилось менять форму. Мне не нравилось поддаваться порыву. Я заколебалась, но Карл разделся и стал волком: выгнулась спина, вытянулись конечности, заколыхался мех.

Почему Карл не может успокоиться? Мой гнев стал лишь сильнее, а ведь должен был отступить и дать дорогу страху. Карл утвердит своё господство, и мне, скорее всего, причинят боль.

Но я впервые так рассердилась, что мне стало все равно.

Я не могу бороться с ним. Я вдвое меньше. Даже если бы я знала, что делаю, то все равно бы проиграла. Итак, я пустилась наутёк, сбрасывая рубашку и лифчик, затем остановилась спустить джинсы и трусики, выпрыгнула из них и обратилась на лету, чтобы к тому моменту как мех прекратит расти, я продолжала бег.

Если не думать об обращении слишком много, то процесс пройдёт не слишком болезненно.

Руки утолщаются, вырастают когти. Она думает о текучей воде и не чувствует, как скользят кости под кожей, а суставы и мышцы группируются в нечто иное. Она приседает, глубоко дыша сквозь выступившие зубы. Зубы и лицо удлиняются, меняются волосы и глаза. Сквозь очи волчицы темнота уже не кажется столь густой.

Она прыгает. Волчица появляется и продолжает бег на своих четырёх лапах. Это чувство настолько естественно, настолько великолепно. Лапы едва касаются мягкой земли, и она взлетает в воздух. Порывы ветра проходят по меху точны пальцы, запахи ударяют в нос: деревья, земля, гниение, жизнь, вода, старые следы, свежие следы, гильзы от винтовочных патронов с прошлого сезона, кровь, боль, её стая. Территория стаи. И Альфы. Вожака. Он прямо позади неё. Преследует.

Она не должна от него убегать. Но бегство лучше, чем борьба, а желание бороться сильно. Убей её, если она не сказала, что сожалеет. Но она сожалеет: она все сделает для своего Альфы.

Она бежит, но он крупнее и быстрее. Он ловит её. Она падает и борется, её гонит страх, но Альфа пресекает сопротивление зубами. Клыки впиваются в её плечо, и она визжит от боли. Используя плечо как точку опоры, он добирается до горла, и она уже лежит на спине, вверх брюхом. Его контроль гарантирует, что он никогда не прокусит её кожу.

Она не шевелится, лишь скулит с каждым вдохом. Откидывает голову назад, выставляя горло. Он может убить её в этот момент. Его челюсть смыкается вокруг шеи и не отпускает.

Только после того, как она пролежала неподвижно целую вечность, он медленно дарует ей свободу. Она остаётся на месте и облизывает его челюсть снова и снова. «Ты Бог», – вот что она говорит. Она ползает на животе перед ним, потому что любит.

Они охотятся, и она показывает ему, он – Бог. Она ждёт, пока он не разрешит ей съесть кролика. Он оставляет ей кожу и кости, и она облизывает и сосёт их.

Она удовлетворена.

Я проснулась в серых сумерках. Волчица не желала уходить, цепляясь за моё сознание, и я позволила ей заполнить мой разум, потому что её инстинкты лучше моих, особенно когда дело касается Альфы.

Она лежит голая в логове, прикрытом кучей земли. Именно здесь, выспавшись, Альфа сбрасывает свою волчью шкуру. Он стоит перед ней обнажённый и возбуждённый. Он кусает её ухо, облизывает подбородок, сосёт горло и взбирается наверх, раздвигая её ноги. Она стонет и впускает его, и он медленно и нежно продвигается внутрь. Ради этого она и живёт – его внимания, его обожания.

Он шепчет ей на ушко:

– Я буду заботиться о тебе, и тебе никогда не придётся расти. Понимаешь?

– Да. О, да

Он кончает, прижимая её к земле, она льнёт к нему и исчезает. Я снова становлюсь собой.

Прерогатива Альфы – он имеет в стае кого угодно и когда угодно. Одна из льгот положения. Одна из причин, почему я таю от него. Стоит ему только войти в комнату, и я становлюсь горячей и возбуждённой, и ради одного его прикосновения готова сделать все что угодно. Вдыхая его аромат и аромат других волков, я чувствую себя дикой.

Я обвилась вокруг него, и он прижал меня к себе. Мой защитник.

Мне нужна стая, потому что я не могу защитить себя. В дикой природе волчат учат охотиться, бороться. Но никто меня ничему не учил. Карл хотел, чтобы я зависела от него. Никто не ждёт, что я буду самостоятельно охотиться или помогать защищать стаю. У меня нет обязанностей, пока я подчиняюсь Карлу. Пока я остаюсь «волчонком», он будет заботиться обо мне.

На следующий день, в студии, я шугалась каждой тени. Я вздрагивала и оборачивалась при каждом шорохе. Свет божий на улице, а я не могла отделаться от впечатления, что сейчас через окно залезут вампиры, придя по мою душу.

Я не думала, что кто-нибудь воспримет шоу настолько Серьёзно. Да я половину эфира отшучиваюсь.

Если Артуро действительно хочет, чтобы я покинула шоу, и я ослушаюсь, то возникнут проблемы. Я не знаю, какие именно, но они меня затронут. В следующий раз Артуро и его закадычные друзья могут не потрудиться обратиться к Карлу как к посреднику. Он выскажет свою жалобу прямо мне. Я шла, мечтая обзавестись глазами на затылке. И по бокам. Как же тонка грань между осмотрительностью и паранойей.

Карл не всегда будет рядом, чтобы позаботиться обо мне. К примеру, он не сможет придти ко мне на работу.

Я нашла Мэтта, звукооператора шоу, когда он возвращался с ужина. Одна из привилегий моего новообретенного успеха: рекламу в нужное время включаешь уже не ты. Мэтт – спокойный, немного отрешённый парень, и он тоже получил работу на радиостанции, пройдя здесь практику. Я всегда думала о нём как о друге, который выполнит всю нужную тебе работу.

– Эй, Мэтт…  ты случайно не знаешь хорошего учителя по самообороне?

Глава 3

– Я Китти Норвиль, и вы слушаете «Полуночный час», шоу, где не боятся темноты и обитающих в ней созданий. Сегодня наш первый звонок из Окленда. Мари, привет.

 – Привет, Китти. Спасибо, что приняла мой звонок.

 – Пожалуйста. У тебя есть вопрос?

 – Ну, у меня есть одна проблема.

 – Хорошо, выкладывай.

 – Это касается моего господина. Ну, по большей части у меня нет жалоб. Понимаете, он действительно сексуален и богат. У меня уйма плюшек: брендовая одежда, драгоценности и все такое. Но… меня беспокоит парочка вещей.

 Я вздрогнула.

 – Мари, давай сразу внесём ясность: ты человек?

 – Да.

 – И ты добровольно покорилась вампиру как его человеческая слуга?

 – Ну, да.

 Не она первая…

 – И теперь ты недовольна …

 – Я всё не так себе представляла.

 Конечно, и в этом вопросе Мари не первопроходец.

 – Дай угадаю. Он пьёт намного больше крови, чем ты думала. Он заставляет тебя убираться после своих кровавых оргий?

 – О, нет, с кровью у меня нет проблем. Просто, ну… ему не нравится шея. Он предпочитает пить из моего бедра.

 – И ты недовольна? У тебя должно быть прекрасные бёдра.

 – Я думала, будет шея. Во всех историях речь шла о шее.

 – Согласно некоторым легендам вампиры вырывают сердце у своих жертв и выдавливают из него кровь. Будь благодарна, что тебе такой не попался.

 – И он не носит шёлк.

 Что я могу сказать? У бедной девочки рухнули иллюзии.

 – Он заставляет тебя есть комнатных мух?

 – Нет…

 – Мари, если ты озвучишь свои желания как просьбу, а не требование – только вложи в просьбу всю душу – твой господин может ещё тебя удивит. Купи ему шёлковую рубашку на день рождения. Лады?

 – Хорошо. Я попробую. Спасибо, Китти.

– Удачи, Мари. Следующий гость. Пит, ты в эфире.

– Я оборотень, пойманный в ловушку человеческого тела.

– Как я понимаю это метафора.

– Нет, я Серьёзно. Я пойман в ловушку.

– О? Когда ты в последний раз менял форму?

– В этом-то и дело. Я никогда не менял форму.

– Значит, ты не настоящий оборотень.

– Ещё нет. Но мне суждено стать одним из них, я знаю это. Как мне заставить оборотня напасть?

– В полнолуние стань в чаще леса, привязав сырой стейк к лицу, и держи табличку с надписью «Съешьте меня. Я дурак».

– Нет, я серьёзно.

– Я тоже! Послушай, ты не хочешь, чтобы на тебя нападал оборотень. Ты не хочешь бытьоборотнем. Ты можешь думать, что хочешь этого, но позволь мне объяснить ещё один раз: ликантропия – болезнь. Это хроническая, изменяющая жизнь болезнь, от которой нет лечения. Её жертвы могут учиться жить с этим – некоторые лучше, другие хуже – но ликантропия никогда не даст снова зажить нормальной жизнью. Она в разы увеличивает шансы на страшную и преждевременную смерть.

– Но я хочу обзавестись клыками и когтями. Я хочу охотиться на оленя голыми руками. Это было бы так круто!

Я потёрла лоб и вздохнула. Каждый выпуск мне приходит, по крайней мере, один такой звонок. Если мне удаётся убедить одного из этих шутников, что быть оборотнем не круто, я считаю, что шоу удалось.

– Знаешь, совсем другое дело, когда ты охотишься на оленя, не потому что этого хочешь, а потому что тебя толкает на это жажда крови, и если ты не поймаешь оленя, то начнёшь выслеживать людей, а это сулит огромные проблемы. Как тебе идея охотится на людей, Пит? Естьих?

– Гм, я бы привык к этому?

– Тогда тебя застрелят серебряными пулями. В последний раз повторяю, я не поддерживаю ликантропию как выбор образа жизни. Следующий, пожалуйста.

– Гм, да. Привет.

– Здравствуйте.

– У меня есть один вопрос. Оборотни и вампиры… мы же сильнее, чем люди. Что должно удержать нас от, ну, не знаю... ограбления банка? Полиция не может остановить нас. Обычные пули тоже не работают. Так почему же большинство из нас не сеет хаос и разрушение?

– Человеческая благопристойность, – ответила я не раздумывая.

– Но мы не…

– …люди? Ты действительно думаешь, что ты не человек?

– Ну, нет. Кем я ещё могу быть?

Я скрестила руки и вздохнула.

– Я постоянно слышу от своих гостей, что в независимости от своей природы и действий, они всё ещё хотят быть частью человеческого общества. Общество обладает преимуществами, даже для них. Таким образом, они принимают участие в общественном договоре. Они соглашаются жить по человеческим правилам. Это означает, что они «не сеют хаос и разрушение». И именно поэтому я думаю, что мы можем найти способ для сосуществования.

Ничего себе. Иногда я сама удивляюсь, как разумно звучат мои ответы. Возможно, я даже верю в это. Нет, я должнаверить в это, иначе у меня не получится делать шоу.

Парень помедлил с ответом:

– Значит, я говорю тебе, что я оборотень, а ты говоришь, что, по-твоему, я человек?

Он не может знать, что просит меня повесить ярлыки.

– Да. И если ты живёшь в человеческом мире, ты должен жить по человеческим законам.

Изюминка этого шоу – уверенность. Я только делаю вид, что знаю, о чем говорю.

– Да, ну, в общем, спасибо.

– Спасибо за звонок. Привет, Джеймс, ты в эфире.

– У меня есть вопрос, Китти. – Его голос звучал низко и приглушённо, словно он говорил слишком близко от телефонной трубки.

– Валяй.

– Оборотень должен жить в стае? Он не может быть одиночкой?

В вопросе звучала такая тоска.

– Я предполагаю, что теоретически оборотень не нуждается в стае. Почему ты спрашиваешь?

– Любопытство. Простое любопытство. Кажется, никто на вашем шоу никогда не говорил, что он оборотень без стаи. Ведь так?

– Ты прав. Чаще всего, когда речь заходит об оборотнях, то заходит она и о стае. Думаю…

Вот я и дошла до сложного момента: сколько я смогу рассказать, не затронув личный опыт, не сболтнув лишнего?

– Думаю, стая важна для оборотня. Она предлагает безопасность, защиту, социальную группу и контроль. Стая не станет терпеть, чтобы одиночка творил беспорядок и привлекал внимание к остальным. Стая – способ следить за всеми ликантропами в зоне. Как и клан вампиров.

– Но оборотень–одиночка ещё не означает, что он автоматически собирается показываться и начать убивать людей. Я прав? – Парень был напряжён. Даже по телефону я слышала надрыв в его голосе.

– А что ты думаешь, Джеймс?

– Я не знаю. Именно поэтому я вам и позвонил. Вы всегда говорите, что каждый, даже монстр, имеет право на выбор пойти ли ему на поводу своей природы или возвыситься над ней. Но реально ли это? Возможно… возможно, если у меня нет стаи... если я не хочу иметь какое-либо отношение к стае... возможно, это мой собственный путь взять на себя ответственность. Я не сдаюсь. Я не должен становиться монстром. Я могу выжить самостоятельно. Но могу ли я? Могу?

Я вот не могу. С самого нападения всегда находился кто-то – Ти Джей, Карл, кто-либо иной – кто говорил мне, что со мной все будет в порядке и у меня есть друзья. Они помогли мне сохранить самообладание и дали место, куда я могла уйти, когда испытывала желание отбросить свою человеческую природу. Я знала, что не причиню им вреда. Чтобы я делала без них? Я была бы одна. Сколько людей – таких как Джеймс, у которых нет стаи или клана – сколько из них слушали моё шоу и думали, что у меня есть ответы на всё? Я не планировала это, когда начинала шоу.

А я что-нибудь вообще планировала, когда начинала шоу?

Кто я такая, чтобы считать, что я могу помочь этим людям? Я не могу прожить без своей стаи, но возможно Джеймс может.

– Я не знаю, Джеймс. Я ничего не знаю о твоей жизни. Если ты хочешь, чтобы я сидела здесь и убеждала тебя, говорила: «да, ты прав, тебе не нужна стая и все будет хорошо», то я не могу этого сделать. У меня нет ответов. Я могу лишь сказать, что слышу и думаю. Посмотри на свою жизнь и реши, доволен ли ты ею. Если ты можешь жить так, и люди вокруг могут жить так – хорошо, отлично, тебе не нужна стая. Но если ты несчастлив, разберись почему и измени свою жизнь. Возможно, тебе поможет стая, возможно нет. Мы говорим о странном причудливом мире. Глупо думать, что одно правило универсально для всех. – Я подождала несколько ударов сердца, слыша дыхание по линии. – Джеймс, с тобой всё в порядке?

Ещё один удар сердца.

– Да.

– А я перехожу к следующему звонку. Держи хвост пистолетом и не торопи события.

– Хорошо, Китти. Спасибо.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть следующий звонок будет лёгким. Я переключилась на другой вызов.

– Вы в эфире.

– Привет, Китти. Я ликантроп уже шесть лет и думаю, я вполне прилично приспособился. Я живу вместе со стаей.

– Хорошо, хорошо.

– Но я не знаю, могу ли я поговорить с ними об этом. Видите ли, у меня сыпь…

У меня появился кабинет. Небольшой. Скорее даже чулан со столом. Но у меня теперь собственный телефон и визитные карточки. Китти Норвиль, Полуночный Час, КНОПКА. Всего несколько месяцев назад я думала, что у меня никогда не будет настоящей работы. Теперь есть. Визитные карточки. Кто бы мог подумать?

Шоу выходило раз в неделю, но я работала почти каждый день. В основном во второй половине дня и вечером, в соответствии с ночным графиком. Мне пришлось потратить невероятное количество времени на организационное дерьмо: подготовку к интервью, устранение непредвиденных обстоятельств, проведение исследований… Я не возражала. Я чувствовала себя настоящей журналисткой, как герои Национального общественного радио. Мне даже позвонили из СМИ. Шоу было экспериментальным и эксцентричным и стало привлекать внимание людей, контролирующих заскоки поп-культуры. Многие думали, что это новое ухищрение, направленное на готов. Я заготовила несколько ответов на практически любой вопрос.

Меня часто спрашивали вампир/ликантроп/ ведьма/ и т.п. ли я; хотя у скептиков была одна поправочка, считаюли я себя вампиром/ликантропом/ ведьмой/ и т.п. Я всегда отвечала, что я человек. Это же не совсем ложь. Что ещё я могла сказать?

Мне нравилось проводить исследования. Я даже собирала вырезки, которые касались вампиров, ликантропов, волшебства, чёрной магии, призраков, парапсихологии, кругов на полях, телепатии, прорицаний, затерянных городов – всего что угодно. Доброму вору всё впору.

Звонил даже продюсер «Неизведанного Мира»: приглашал на передачу. Я отказалась. Я не готова светиться на экране, не мой формат. Зачем подвергать себя ещё большей опасности.

Мне приходили письма от фанатов. Ну, не только. Нередко бывали записки в духе «Умри, сатанинская сука из ада». Я складывала их в специальную папку и каждую неделю передавала полиции. Если меня когда-нибудь убьют, то у детективов будет толстый и внушительный список подозреваемых. Ага.

Оборотни неуязвимы к обычным пулям. Довелось видеть.

Шесть месяцев. Я выпускала шоу раз в неделю уже шесть месяцев. Двадцать четыре эпизода. Меня крутили на шестидесяти двух радиостанциях в масштабе страны. Песчинка в мире синдицированного разговорного радио. Но я чувствовала себя властительницей мира. Я думала, что устану от шоу. Но у меня всегда находилась тема для разговора.

Однажды, в семь или восемь вечера, я сидела в кабинете – моём кабинете! – и читала местную газету. «Проститутку забили до смерти в самом центре города» читайте подробнее на странице 3. Не успела я преодолеть первый параграф, как зазвонил телефон – мой телефон!

– Алло, Китти слушает.

– Вы Китти Норвиль?

– Да.

– Я хотел бы переговорить с вами.

– Кто это?

Парень заколебался на секунду, но продолжил беседу.

– Люди, которые вам звонят… которые утверждают, что они экстрасенсы, вампиры и оборотни… вы верите им? Вы считаете, что это реально?

Я внезапно почувствовала себя точно на шоу: говорю по телефону, спорю с чудиками – так шла моя жизнь. Но здесь только я и он, и голос у звонящего такой... обыденный.

В эфире мне приходится вызывать людей на откровенность. Я должна дать такой ответ, чтобы гости почувствовали себя комфортно и продолжили болтать. Я хотела разговорить этого парня.

– Да, считаю.

– Они пугают вас?

Я наморщила лоб. Понятия не имею, куда он клонит.

– Нет. Они люди. Вампиризм и все остальное всего лишь болезни, а не печати зла. К сожалению, некоторые используют свои недуги как лицензию на зло. Но нельзя грести всех под одну гребёнку.

– Это необычайно рациональное отношение, мисс Норвиль, – голос напрягся. Стал авторитетным, решительным, словно парень знал, что да как.

– Кто вы?

– Я представляю правительственное учреждение…

– Какое именно?

– Не имеет значение. Я не должен был вам звонить…

– Не вешайте мне лапшу на уши!

– Мне просто интересны ваши мотивы.

– Позвольте мне, по крайней мере, выдвинуть предположение. Вы из НИЗ?

– Я не уверен, что такая идея пришла бы в голову человеку, у которого нет... личного... интереса.

У меня от страха волосы встали дыбом. Парень подкрался слишком близко.

– Так, вы с ЦКЗ?

Пауза и ответ:

– Не поймите меня неправильно, я восхищаюсь вашей работой. Но вы разожгли моё любопытство. Мисс Норвиль – кто вы?

Признаю, это странный вопрос. Я должна дать быстрый ответ и отогнать панику.

– Что вы имеете в виду?

– Я думаю, что мы можем помочь друг другу. Обменяться информацией, возможно.

Чувствуя себя как дочь мельника из сказки «Румпельштильцхен», я ткнула пальцем в небо:

– Вы из ЦРУ?

– Интересно, что вы сможете найти в Центре исследования параестественной биологии, – ответил парень и повесил трубку.

Великолепно, теперь мне уже звонят анонимы.

После такого трудно сосредоточиться на работе. Я продолжила мысленно воспроизводить беседу, задаваясь вопросом, что я упустила, и какую цель преследовал неизвестный.

Я не провела над размышлениями и пяти минут, как телефон снова зазвонил. Я вздрогнула от испуга и попыталась заставить сердце колотиться не столь быстро, иначе стоит мне взять трубку, как собеседник услышит это сумасшедшее биение.

– Алло? – робко произнесла я.

– Китти? Это мама.

Мамин голос звучал столь же бодро и привычно как всегда. Я закрыла глаза и вздохнула.

– Привет, мам. Как дела?

– Ты так и не сказала, сможешь ли приехать на свадьбу кузины Аманды. Мне нужно дать им ответ

Вылетело из головы. Главным образом, потому что я ни при каких обстоятельствах не хотела туда идти. Свадьба означает кучу народа, а я ненавижу толпу. И надоедливые расспросы типа «А когда мы погуляем на твоей свадьбе?» или «А у тебя есть кто-нибудь особенный?»

В смысле, Особенный.

Я попыталась быть немного более вежливой. Мама не заслуживает бессмысленного компостирования мозгов. Я достала органайзер.

– Не знаю. Повтори, когда свадьба?

Она назвала дату, я перелистнула на следующий месяц и посмотрела. На следующий день после полнолуния. Я никак не смогу приехать к семье в приличном виде на следующий день после полной луны. Не смогу мило любезничать с огромной оравой.

Теперь нужно только придумать оправдание.

– Прости, но я занята. Мне придётся пропустить праздник.

– Ах, а Аманда так хотела тебя видеть.

– Я знаю, знаю. Мне очень жаль. Я пошлю ей открытку.

Я даже написала записку, чтобы не забыть это сделать. По правде говоря, не думаю, что Аманда так уж сильно будет по мне скучать. Но здесь замешены иные силы. Маме хочется объяснять всем, почему меня нет, не сильнее, чем мне хочется объяснять ей, почему я на самом деле не могу приехать.

– Знаешь, Китти, ты пропустила уже несколько семейных встреч. Если ты занята, я всё понимаю, но было бы хорошо, если бы ты время от времени наведывала нас.

Снова она о своём дне рождения. Эти неуловимые случайные уколы вины, на которые способны только матери. Я же не избегаю семью только потому, что не хочу видеть родственников.

– Я попробую в следующий раз, – отвечала я каждый раз.

Мама не сдавала позиций:

– Я знаю, тебе не нравится, когда я о тебе волнуюсь. Но раньше ты была такой общительной, а теперь… – Я представляю, как она пожимает плечами не силах закончить мысль. – У тебя всё хорошо?

Иногда мне жаль, что я не способна на откровенные признания из разряда «я лесбиянка».

– Все прекрасно, мама. Я просто занята. Не волнуйся.

– Ты уверена? Иногда нужно поговорить…

Я не могу рассказать ей. Представить не могу, какие ужасы она себе воображает каждый раз, когда я отвечаю ей, что занята. Но я не могу рассказать правду. Мама ведь такая хорошая. Нормальная. Она носит женские брючные костюмы и продаёт недвижимое имущество. Играет в теннис с папой. Попытайся ей объяснить про оборотней.

– Мам, мне нужно работать. Я знаю, что ты волнуешься, и я ценю твою заботу, но все прекрасно, клянусь.

Вру и не краснею, но что ещё я могу сказать?

– Тогда ладно.

Кажется, я её не убедила.

– Позвони мне, если передумаешь насчёт свадьбы.

– Хорошо, буду держать тебя на связи.

Конец разговора, и с моих плеч точно падает груз.

Телефон, визитные карточки… и секретарша, которая будет отслеживать звонки.

Через несколько минут в дверь постучали, и я достигла точки кипения. В ярости откинула газету и, подняв глаза, увидела мужчину в дверном проёме. В моём кабинете есть дверь, но я редко её закрываю. Незнакомец вошёл ко мне, а я даже этого не заметила.