Текст книги "Из духа и оков (ЛП)"

Автор книги: Керри Райан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

– Твоя сестра в безопасности от меня. Не переживай за это.

– Мне нужно переживать за Лирику? – тихо спросил Родес, и я знал, что он не шутил. Он беспокоился.

И я беспокоился.

Он все еще хотел ее? Я должен был переживать? Она не могла быть моей. Может, я должен был отпустить ее. Дать ей быть его.

Нет.

Это было неправильно. Она не могла.

Я снова игнорировал маслянистый лед на месте сердца. Проклятие давно разобралось с органом.

– У меня нет на это ответа, – сказал я, удивляя себя честностью. Мне не нравился взгляд его серебряных глаз, то, что Родес принял это как правду. Я всю жизнь думал, что он был моим соперником. Мы все же были сторонами одной монеты.

Два сына с силами королевств.

Я постоянно пытался обхитрить его на поле боя, так было в нашей юности. А потом он ушел искать Лирику, нашу Жрицу Духа. И я остался спасать свой народ.

Я должен был ненавидеть его. Я думал, Лирика любила его. Оказалось, они не были половинками.

Нет, Лирика должна быть моей. Как и все, чего я касался, я испортил и это. Может, как и соперничество, это было вырезано на камне при рождении.

– Ты знал, что Гаррик сделает это? – спросил Родес. Гнев, как знакомый друг, наполнил меня. Я сжал кулаки по бокам.

– Конечно, я не знал, что он планировал. За кого ты меня принимаешь?

Родес шагнул вперед, и мы оказались нос к носу. Он прищурился, шумно дыша, сжал кулаки, как я.

– Я уже не знаю, что думать о тебе, Истон.

Он оскалился, пока говорил, и я хотел ударить его по лицу. Я хотел убрать серебро из его глаз, избить его, пока все во мне не перестанет болеть. Пока я не смогу все сделать лучше. Я знал, что это не произойдет. Это никогда не случится.

– Я не знал, – выдавил я.

– Ты так говоришь, король, а если ты знал? А если Серый управляет тобой? Почему мы не заперли тебя или не сковали, как Эмори?

Я смотрел в его глаза, видел там пыл, и у меня не было ответа.

Я отвел взгляд. Я не опустил плечи или голову. Я не показывал ему, что сдавался. Но отвел взгляд.

А потом повернулся к залу кристалла, посмотрел туда, где Лирику убили, где умерла моя мама. Где умерла подруга Лирики. Где вся надежда, что у меня было хотя бы подобие контроля в этом королевстве, пропала.

Кристалл заискрился, снова стал ярче, давал магию королевству.

Я знал, что оставались месяцы, а то и дни. Я знал костями, что у нас не было даже года. Как иначе? Кристалл умирал. И нашей надеждой была девушка, лежащая в моей кровати, потерявшая сознание от сил, охвативших ее тело, и горя в сердце.

– Мы ничего не знаем, – сказал я деревянным голосом. – Другие следят за мной. Следят, как я управляю народом. Делают вид, что охраняют меня ради тех, кто не знает правды, – пауза. – Я ощущаю, что ты следишь за мной.

– Да, – в слове и голосе Родеса не было извинений. – И потому я не думаю, что ты связан с Гарриком. Он использовал тебя, чтобы попасть сюда.

Я напрягся и посмотрел на парня.

– Так ты просто пытаешься вывести меня из себя?

– Возможно. У тебя такой контроль? Да, я вижу, что это ты, а не Серый. Ты не использовал магию на мне, а я вел себя с тобой ужасно. Обвинял, угрожал при твоем дворе. И ты ничего не сделал мне в ответ. Да, я знаю, что это ты. И я думаю, что ты сильнее, чем раньше, потому что знаешь, что Серый может сделать.

– Он проклял меня.

Родес кивнул, все еще глядя мне в глаза.

– Знаю.

– Хорошо, – было приятно знать, что все в нашем круге знали, что я никогда не смогу полюбить Лирику. Может, они с Родесом найдут путь друг к другу, раскроют свою любовь, и я не буду частью этого. Гнев загорелся во мне от мысли, а потом его подавил серый лед, который я ощущал, когда дело касалось Лирики.

Я даже не мог ревновать. Проклятие не давало.

Я был разбит, переживал за то, что не было важно.

– Вин и Люкен позаботятся о телах? – спросил я, зная, что Родес знал ответ.

– Да, твои дяди пошли с ними.

– Придется сделать похороны. Небольшие, чтобы остальной двор не узнал о произошедшем. Они не могут все узнать. Уже достаточно страха и недоверия в наших рядах. Нам не нужно добавлять новость, что два человека, родители нашей драгоценной спасительницы, были убиты при нас, и мы ничего не сделали.

– Мы пытались, Истон. Мы все это знаем. Серый приложил достаточно сил, чтобы остановить Жрицу Духа и короля Обскурита.

Я повернулся к нему.

– Думаешь, я не знаю этого? Но я ничего не сделал против него. И это даже не был настоящий Серый. Это была его пешка. Мы пустили его в свои ряды, и он узнал все о нас. И какие тайны он узнал? Мы знаем теперь его силу. Шептуна. Но вряд ли знаем все. А он мог узнать обо всех наших планах.

Родес сжал кулаки, магия Воздуха двигалась между его пальцев, мой Огонь делал так на моих ладонях. Это были наши главные стихии, и они выходили, даже когда мы особо не думали об этом.

– Нет, он мог узнать только о части пророчества, если подслушивал нас. Мы не закончили планы. Нам нужно поговорить с моим дядей и разобраться, что творится. Попытаться помириться с ним. Может, сформировать альянс, если он на правильной стороне.

Я лепетал, хотя знал, что это было нашим делом.

– Я прав, и ты это знаешь.

– Знаю. Я пылко ненавижу твоего дядю.

– Не ты один, – Родес вздохнул, запустил руку в волосы, выглядя так, словно он был с человеческого журнала или картины, нарисованной художником в нашем мире для девушек, любующихся им, и парней, делающих вид, что они не пялятся. Конечно, Лирика влюбилась в него.

Ревности не было. Только гнев, скованный серым льдом.

– Мы проведем похороны. Ради Лирики. Если это ей нужно. Я не знаю, что делать с миром людей. Вряд ли это в нашей власти.

– Можно передать весть Алуре, – отметил Родес.

– Если можешь связаться с той загадочной женщиной, вперед. Мы все знаем, что она танцует под свою мелодию и никогда нас не слушает.

– Знаю. Она была с Лирикой тот год, где никто из нас не мог быть.

– Мне это говорили, – и Лирика не просила о помощи.

Все время, пока ее не было, она не просила о помощи. Она попросила бы меня? Серый позволил бы помочь ей? В этом был вопрос. Я не хотел знать на него ответ.

– Мы разберемся со стратегией утром. Это может пока подождать, – сказал я, но знал, что они были ложью. У нас не было времени. И все мы знали это.

Тот, кто нужен был нам сильнее всего, был без сознания, из – за силы в ней… и горя. Я знал, что это окружало ее, давило на нее, и это всегда будет с ней. Я не знал, как это исправить.

– Я проверю ее.

– Уверен, что это мудро? – спросил Родес.

Я хмуро посмотрел на него.

– Я знаю свой разум насчет Лирики, – соврал я.

– Мы оба знаем, что это ложь, – прошептал он. – Не навреди ей, Истон.

– Ты уже знаешь, что я опасен для нее даже дыханием. Своим существованием.

– Тогда разберись в себе.

– А я что делаю? Мы этим и заняты в эти дни. Мы всегда на шаг позади Серого, этого пророчества. Я не думаю, что то, разбираюсь ли я, что происходит, как – то нам поможет.

– Ты и не узнаешь. Не навреди ей. Больше, чем уже навредил…

– Ты говоришь так, словно у меня есть выбор, – тихо сказал я.

– Может, есть. Может, в этом смысл. Потому что я знаю, что мы говорим, что у нас нет выбора, другого будущего, когда идет война, и с этим пророчеством. Но, может, потому и было Падение. Чтобы напомнить нам, что нужно делать выбор, который не сделали или не могли сделать предки.

– Или хотя бы принимать не такие решения, как они. Ведь они привели нас к этому своей жадностью.

– И своей ненавистью. И недоверием. И гневом. И враждой. Всем этим.

– Я хочу это исправить, Родес. Всегда хотел. Но проще сказать, чем сделать.

– Ты это знаешь. Теперь поговори с Лирикой. Убедись, что она в порядке. Потому что, хоть мне больно говорить, ей нужно быстро прийти в себя, чтобы мы перешли к следующей фазе.

– Как тебе нужно было справиться с тем, что твои родители умерли? – спросил я.

– Да, как и тебе. Такие наши жизни. Игнорировать то, что все, кто был рядом, становятся пылью и улетают. Надеюсь, не из воспоминаний, пока мы разбираемся с адом вокруг нас.

– Нам нужно сосредоточиться на этом. Иначе кто еще уберет этот бардак?

– Вряд ли будет ответ, который нам понравится.

На этих правдивых словах я ушел к своей спальне. В моей кровати была женщина, которую я хотел, не зная, почему. Это не могла быть судьба, мне нельзя было чувствовать это из – за проклятия. Но я все еще хотел ее. И мне не нравилось, что я ничего не мог поделать с этим.

Я прошел в комнату, не постучав, ведь это была моя спальня.

И я понял, раз Пророчица приглядывала за Лирикой, я не застану то, что не должен видеть.

Розамонд стояла с закрытой книгой в руке, смотрела на Лирику, скользя пальцами по ее волосам.

– Она скоро проснется. И мы будем действовать дальше. Как всегда.

Я поймал Розамонд, она пошатнулась в моих руках.

– Тебе нужно отдохнуть, – я сел, звуча как брат сильнее, чем когда – либо в жизни.

– Ты хороший, Истон.

– Нет. Но я король. И мне нужно защищать тех, кто при моем дворе.

Она посмотрела на меня и покачала головой.

– Ты так говоришь. Но это не совсем правда. Ты очень хороший. И однажды мир увидит это. Или увидит, как мы погибнем в своей тьме. Ведь Жрица Духа от пяти, а не одного, и все станет Серым, проклятие неизвестности разобьется во тьме старины.

Она встряхнулась, пока я сидел и придерживал ее, моя кровь похолодела.

– Что это было? – тихо спросил я, чтобы не разбудить Лирику. Пока что. – Розамонд?

– Она скоро проснется. Будь хорошим, – она поцеловала меня в щеку и ушла из комнаты, словно ее ноги не касались пола. Я знал, что дело было не так. Порой она была зловещей.

Дверь закрылась. Я пытался взять себя в руки, гадая, что за видение у нее было, но Лирика пошевелилась на кровати. Я тут же оказался рядом с ней, сжал ее ладонь, ждал, что она скажет. Я не хотел, чтобы она проснулась одна.

Я не знал, почему чувствовал такое. Что – то отталкивало меня, и я чуть не ушел. Она не была моей. Я не нуждался в ней. Она была ничем для меня. И хоть было больно, и я хотел ее больше, чем давал себе признать, я говорил себе, что это была только похоть. Просто необходимость. И это было нормально, но мне нужно было прогнать это из головы. Потому что это было не важно.

– Истон? – с дрожью спросила Лирика.

– Я тут, – я слышал боль в своем голосе, обломки того, кем я раньше был. – Хочешь поговорить об этом? – я не знал, что еще сказать.

– Я в порядке. Я не хочу говорить.

Я кивнул, понимая, что и я так сказал бы, а потом я уже не думал. Она вдруг села, и ее губы оказались на моих. Я едва мог дышать. Я приоткрыл рот, сплелся языком с ней, обвил ее руками, запустил ладонь в ее волосы, другую спустил к талии, она целовала меня с силой и быстро.

Мне нужно было отодвинуться.

Я не мог.

Она вдруг оседлала меня на краю кровати, целуя быстрее, сильнее, глубже.

Ее пыл пугал меня, словно она пыталась ощутить вкус жизни на моих губах, ощутить то, чего там не было.

Она сжимала меня, тянула за одежду, желала большего. И хоть я тоже этого хотел, и доказательство было между нами, я немного отодвинул ее. Я поймал ее лицо ладонями и заглянул в ее глаза. Она тяжело дышала, ее карие глаза сверкали, рот был приоткрыт. Я хотел поцеловать ее снова, мне нужно было касаться ее, держать ее.

Это было неправильно. Во многом. И я дал ей дышать, успокоиться, гладя большим пальцем ее щеку.

– Не сейчас, малышка. Не сейчас, Жрица. Не сейчас.

– Не зови меня так. Я не могу быть твоей Жрицей. Не тут. Не с тобой.

Я кивнул.

– Как ты говорила, что я не твой король.

– И я не твоя Жрица? – спросила она, голос был сломленным.

– Ты – Лирика. И, целуя меня, делая то, что мы могли тут делать, ты ничего не решишь. Так это не исправить. Когда и если мы сделаем такое, то потому что оба будем готовы, и время будет подходящим.

– Подходящего времени не будет. И времени не хватит, – слезы наполнили ее глаза, и я был рад, что оттолкнул ее. Я уже был гадом. Я не хотел использовать шанс.

Хотя, нуждаясь в этом, я склонился и задел ее губы своими. И… ничего не ощутил. Сердце не колотилось, не билось в такт с ее. Ничего не было. Но мне не нравилось, что она плакала.

– Их нет, – прошептала она.

– Мне очень жаль, – и это было правдой. Я мог сожалеть, хоть и не чувствовал что – то еще. Пустота во мне разносилась эхом по телу, и я ненавидел себя за это. Ненависть была чувством? Или это была просто правда?

– Я убью его.

– Я могу сделать это за тебя. Тебе не нужно убивать, Лирика. Тебе не нужно такое на душе.

– Уже есть. Я могу это сделать. Тебе не нужно делать все за меня.

– И тебе не нужно делать все самой.

Она закрыла глаза и слезла с моих колен. Она прошла в другую часть комнаты и повернулась к стене, скрестив руки на груди.

Я вздохнул и встал, запустил руки в волосы. Любой, кто вошел, задался бы вопросом, что мы только что сделали. Это было не их дело. Я был королем, а она – Жрицей Духа. И они могли гнить, мне было все равно.

– Лирика, – она повернулась и задрала мою тунику. Я был так потрясен, что не отреагировал быстро. А ее тренировки шли на пользу, раз она двигалась так быстро. Она не задрала тунику выше груди. Она провела пальцами по неровному шраму на моем животе, ее глаза расширились.

– Это от меня, – прошептала она мягко. – Когда я умерла.

Я сглотнул.

– Да, я истекал кровью, потому что ты умирала. Я тогда не знал. И я не знаю, почему знаю теперь. Я не должен чувствовать ничего в том воспоминании или понимать связь. Не с проклятием.

– Я не знаю, могу ли дальше бороться с этим, – прошептала она.

– С чем? – с тревогой спросил я. Я всегда тревожился.

– Мне нужно со многим бороться. С тем, кем мне нужно быть, силами во мне, ожиданиями тех, кто много от меня хочет, и страхом, что я не могу это сделать. Я уже во многом оплошала, и я не хочу больше бороться. Может… и не буду. И, может, проклятие всегда будет там, и ты не будешь моим, а я не буду твоей. У нас не будет той связи. Я не хочу делать вид, что мне не больно. И я не хочу делать вид, что не хочу коснуться тебя. Потому что я всегда буду думать об этом. Даже хотя я знаю, что не должна. Если я просто сдамся, если дам себе коснуться тебя, если ты мне позволишь, я смогу сосредоточиться на всем остальном.

Я застыл, потрясенный, горло сдавило.

– Это полужизнь, Лирика.

– Нет, человеческая. У людей нет родственных душ, они не дают обещания дальше доверия, а их легко сломать. Ты не обязан любить меня. Мне нужно, чтобы ты был тут. Ты так можешь?

Я не покачал головой, не кивнул. Я только сглотнул.

– Этого хватит?

Она не ответила, и я больше ничего не говорил.

Я смотрел, как она гладила пальцами мой шрам. Я стоял и позволял ей.

Потому что легких ответов не было. Их никогда не было.

Если я мог дать ей это, хотя бы сделать вид, что мог любить ее, ладно, таким будет наш счастливый конец. Может, она сможет сосредоточиться на остальном.

Может, это была моя роль. Быть рядом, чтобы она могла спасти мир, даже когда я был мертв внутри.

Я стоял и смотрел. Я не желал. Не любил.

Я ничего не чувствовал. Как всегда.

Глава двадцать третья

Лирика

Голоса звенели какофонией звука в голове, и я потирала виски, желая кофе или что – то еще с кофеином. Я не увлекалась кофе в мире людей, а теперь скучала по нему. О, в мире мейсонов был кофе. Но не такой. И все же я его хотела. Может, можно было попросить у Ридли эликсир или что – нибудь, что поможет проснуться. Хоть я отключилась и спала в кровати Истона прошлой ночью, это был не настоящий отдых. Нет, мое тело боролось с тем, что с ним стало, пыталось найти равновесие.

– Нужно встретиться с королем и узнать его планы.

Я посмотрела на Родеса, он пытался говорить спокойно. Я знала, что гнев был под поверхностью.

– И что за помощь это будет? – спросил Тиган. – Твой мерзкий дядя никогда не помогал нам. Не слушал нас. Нет, он просто убивает наш народ и пытается забрать наши земли.

– Мы воевали веками, – отметил Люкен. – Виноват не только Люмьер.

– О, я знаю, что и Обскурит виноват, – сказала Вин. – Но мы не пытаем и убиваем, как делал Люмьер.

Я встала и подняла руки. Все притихли.

– Хватит. Почти все в этой комнате говорили не раз, что это уже не Люмьер против Обскурита. Но аргументы звучат так, словно так дело и обстоит.

– Сложно забыть столько истории, милая, – сказал Истон, и я нахмурилась.

Мне не нравились его прозвища. Но это было лучше, чем Жрица или девочка. Наверное.

– Это Серый против всех нас. И нам нужно узнать, на чьей стороне король.

Родес стиснул зубы.

– Мы не знаем, что мой дядя работает с ним.

– Нет. Мы не знаем, работает ли. Может, все сложится так, что мы сможем поговорить с ним и договориться. Если мы будем вместе, может, для Серого это будет слишком много.

Но, говоря это, я знала, что не верила в это. У меня было пять стихий в моем организме, и они были там не зря.

Я потеряла семью ради этой силы, чтобы открыть Дух. Мне нужно было использовать его. Или хотя бы смесь пяти стихий. Разговор с королем не спасет нас. Я это знала. Этого не было в пророчестве.

Нужно было использовать все варианты.

Я сказала им это, и они бросили на меня взгляды, которые я не хотела видеть. Я ненавидела жалость. В этой комнате не было никого, кто не потерял кого – то.

То, что Люкен держал свою половинку на руках, и она урчала в его объятиях, доказывало это.

То, что мы не знали, кто стал лордом Воды, потому что тот, кто правил, был мертв. Его дети были тут, но мы не знали, кто будет править, или позволит ли им король Люмьера попробовать.

Истон был королем из – за смерти, мы потеряли Арвина, потеряли так много. Эмори была в углу, ее ладони были скованы, она смотрела на нас растерянно, но пыталась быть частью группы, хоть ничего и не говорила.

Все мы что – то и кого – то теряли. Даже части себя.

Значит, нам нужно было составить план. Нужно было встретиться с королем.

– Значит, мы встретимся с королем.

– Уверен, он уже ищет нас, – сказал сухо Родес.

– Да, – сказала Розамонд, и мы посмотрели на нее.

Она подняла руки.

– Это не видение. Только наш дядя. Его брат мертв, а племянники пропали. Хоть он должен знать, где мы. Он будет нас искать. Иначе никак. Мы убедимся, что он знает, что нас не забрали против нашей воли, – она закатила глаза, выглядя так, словно мы не говорили о войне и похищении. Я знала, что она была в стрессе, как все мы. Под ее глазами пролегли тени, я такого еще у нее не видела. Обычно она была сияющим примером красоты и грации. Я знала, что видения давили на нее.

Из всех Эмори прошла вперед и принесла Розамонд стакан воды.

От этого я застыла, потрясенная до глубины.

Эмори поймала мой взгляд, пожала плечами и прошла к своему стулу возле графинов воды и еды.

Мы еще их не трогали. Розамонд посмотрела на Эмори со слабой улыбкой, а потом покачала головой и сделала глубокие глотки воды.

– Так нам нужно послать кого – то узнать, что ему нужно? – спросила я, разбивая напряжение в комнате. У нас были дела важнее переживаний о личных чувствах, даже если мы часто подавляли их. – Я не знаю, как это работает.

– Мы можем послать гонца, – сказал Истон. – Сначала нужно решить, что ему говорить.

– Может, начать с того, что я – Жрица Духа, и мы не хотим, чтобы все погибли, а хотим покончить с войной? Может, скажем, что если мы этого не сделаем, наш мир рухнет?

Я заметила, что сказала «наш». Я давно перестала считать себя частью мира людей. Может, я никогда и не была.

– Это всегда хорошее начало, милая, – сказал Истон, и я подавила желание толкнуть его.

– Составим план, – добавил он, а потом все снова заговорили. Моя голова гудела, и дискомфорт проступил на моем лице, потому что Ридли с любопытством посмотрел на меня. Я покачала головой. Хоть я думала о тонике, я не хотела, чтобы это повлияло на мою магию. Хотя вряд ли могло. Просто я все еще пыталась разобраться со всем, борющимся во мне. Было сложно с одним Воздухом. А теперь добавились Земля, Вода, Огонь и Дух, и было почти слишком. Но я знала, что справлюсь. Потому что другого выхода не было. Мне нужно было преуспеть. Может, если я поверю в себя, этого хватит.

Другие спорили между собой. Я знала, что они пытались придумать план. Я не мешала им. Я не знала историю так хорошо, как они. Я не знала всех тонкостей. И я не могла помочь. Это было бы неправильно.

Я прошла мимо них к кристаллу. Мы встретились в тронном зале и зале кристалла. Так мы видели, за что боролись. И в теории тут была лучшая защита. Я тут один раз умерла, но это было не из – за стражи или тех, кто был в комнате. Тот монстр пропал. Давно.

Я прошла к кристаллу, он сиял на каждой грани, и я застыла.

Все замолчали, повернулись ко мне.

– Истон? – прошептала я. Он тут же оказался рядом, и я была благодарна. Мы выяснили все прошлой ночью, отчаянную и неуверенную правду о том, кем мы были друг другу. Он будет рядом со мной, а я – с ним. Даже если это означало не то, что должно было. – Что происходит? – с придыханием спросила я.

– Может, кристалл реагирует на тебя? Как ощущается внутри?

Ответил не Истон. Это был Родес, и он подошел ко мне с другой стороны.

Истон напрягся. Родес проигнорировал это, и я старалась тоже так делать.

– Тепло, словно кто – то тянет меня у сердца. Я не понимаю это.

– У меня обратная реакция. Не думаю, что это кристалл, – я знала, что Истон говорил о Сером. Я не могла это сказать. Было нечего говорить.

Я вдохнула, кристалл загорелся, темно – черный, лиловый и серый оттенки сверкали ярко, словно он был здоровым и целым.

Я знала, что это было не так. Я знала, что он умирал.

– Может, если ты его коснешься? – спросил Истон. Я посмотрела на него, и он пожал плечами.

– Это все в новинку для нас, – продолжил он. – Кто знает. Может, ты можешь вдохнуть в него жизнь. У тебя теперь магия Духа. А это част жизни, смерти и душ. Как кристалл.

Седьмая говорила, что я могла держать душу в руках. Не забирать. Не вернуть жизнь из смерти. Они сказали, что я не могла касаться мертвых. Кристалл еще не был мертв. Может, это сработает.

Я сделала пару шагов вперед, все наблюдали, а я опустила ладонь на кристалл. Он стал теплее под моей рукой, опаляя мою кожу, стал ярче, и я почти закрыла глаза.

Ничего. Я ничего не ощущала в нем, ни магии, ни силы, тянущейся ко мне. Он потускнел, потрескавшийся, и мои плечи опустились.

Истон прижал ладонь к моей пояснице в следующий миг.

– Все хорошо. Это была глупая идея.

– Нет, хорошая. Просто не будет. Может, мне нужно порезать ладонь и окропить его кровью.

– Давай не будем спешить с кровопролитием, – сказал Ридли за нами, и я повернулась к нему, спиной к кристаллу.

– Я не собиралась это делать, – я улыбнулась, но знала, что это не затронуло глаза.

– Ты знаешь, кровь могла бы сработать, – Вин постучала по подбородку. – Но я не хочу, чтобы ты пролила всю кровь.

– Спасибо, – сухо сказала я. – Возможно. Или мне нужно понять, что за заклинание сработает. Может, я могу сказать кристаллу пророчество. Проблема в том, что кристалл не один.

Другие посмотрели на меня, и я расправила плечи.

– Мы с разных территорий и королевств. Технически я не из этого мира.

– И я. И Брэлинн, – добавила Эмори, и я кивнула ей.

– Да. Мы все из разных мест. Значит, я знаю, что, что бы ни было, это не только этот кристалл. Он загорелся для меня. Почему? Нужно выяснить это. Но это не только этот кристалл.

– И кристалл Люмьера тоже, – тихо сказал Родеса.

– Именно. Думаю, что нам нужно соединить кристаллы. Потому что в этом смысл, да? Падение раскололо мир надвое, разделило королевства. Теперь их два, и, может, вы не бились так, потому были заняты, пытаясь сохранить камни вашего фундамента. Что – то не так. Мы все это знаем. Дейнов с каждым днем все больше, и начинаются бой в королевствах из – за страха. Другие хотят власти, на которую у них нет права. Нет права забирать.

– И если два кристалла соединить, это может стать выходом. Мы еще не сводили их, по крайней мере, до нас, – Истон посмотрел на Родеса.

– Ты прав. Перед Падением кристалл был один. Он служил кристаллом для мейсонов. Для всего народа. Для всех магов.

– Нам нужно сделать это снова. Свести их. Хотя я не знаю, как соединить два магических кристалла без жертвы крови, как я говорила.

– Мы не будем пускать твою кровь, – прорычал Истон, и я покачала головой.

– Может, придется. Но сначала нужно понять, как поместить два кристалла в одну комнату, если они в двух разных дворах, ненавидящих друг друга.

И, будто небеса услышали меня, ад разверзся и охватил всех нас.

Народ закричал вне замка, и земля задрожала под моими ногами.

Я отшатнулась в сторону, Истон сжал мои локти, а потом дал мне выбежать на балкон с видом на его двор.

– Что происходит? – спросила я.

– Это часть нового Падения, но я такого еще не видел.

– Что это значит? – спросила Эмори, подходя ко мне.

– Не знаю, – прошептала я.

– Значит, что с каждой вспышкой кристалла не только магия пропадает, но и монстры, которые прятались и были отогнаны магией, вылезают. Мы видели, что на территориях Духа и в королевстве Люмьер. Те монстры из прошлого и мифов выбираются из укрытий и спячки. И природные катастрофы происходят из – за магии кристалла.

– И это происходит сейчас?

– Не знаю. Возможно.

Я посмотрела на Вин, закрыла глаза от яркости кристалла, который будто выжигал мне зрачки.

– Что это? – закричала Эмори, Истон оказался рядом со мной, закрывая меня от взрыва.

Все вокруг кричали, и я знала, что внизу было больше воя.

– Нужно помочь другим! – крикнула я, и Истон кивнул.

– Идем со мной. Джастис, защити кристалл, – крикнул Истон дяде.

– Если у нас вообще останется кристалл, – прорычал Джастис. Я посмотрела туда, смогла увидеть. Он уже не ослеплял светом. Он был тускло – серым, почти весь цвет пропал.

– Боже.

Истон выругался под нос.

– Если не поспешим, мы опоздаем, и тогда кристалла не останется.

Я кивнула и побежала рядом с ним вниз по лестнице с другими, вырвались во двор. Придворные были на земле, дрожали, упав от землетрясения. Дождь стучал по нам, капли были огромными. Я инстинктивно вскинула руку, используя Воздух и Воду, чтобы убрать дождь от себя, хоть немного, чтобы видеть. Мне было все равно, что я промокну, но не хотелось, чтобы мне мешало видеть.

Родес сделал так же с другой стороны, и Истон убрал волосы с глаз и кивнул мне с одобрением, а потом отправился помогать другим. Молния рассекла небо, один залп за другим – бум, бум, бум.

Я оттащила Эмори в сторону, не понимая, почему она была тут. Но она была, может, хотела помочь. Я не знала. Она уже не могла забирать силы, пока на ней были оковы. Но она была с нами. Розамонд подошла к Эмори и увела ее, они отошли вдаль, наверное, помогать. Я следовала за Истоном, зная, что он понимал, что делать. Вин и Тиган устремились в одну сторону, а Родес и Люкен в другую. Я могла лишь надеяться, что нас хватит.

Град застучал по нам, кусочки льда резали кожу.

Я отгоняла их магией Воды, а потом Воздухом смягчала удары. Я бросилась к ребенку, который споткнулся от дождя и защитила его своей магией. Другие магией Земли поднимали щиты, некоторые Огнем сжигали град, пока он не попал по ним.

Я знала только, что нужно было помогать другим. Я встала и подняла ребенка, которого защищала, отдала его матери. Я старалась проследить, чтобы все были вне опасности. Земля гудела под нами, и я инстинктивно знала, что не от нашей магии.

Это был кристалл. Мы были посреди еще одного Падения, но маленького. И все же было плохо. Крики звенели, я повернулась к магам, упавшим на колени один за другим, они держались за волосы и кожу, пытались удержать свою силу. Я видела, как их мгновенно лишали сил – Огонь, Земля или обе стихии вылетали из их тел, словно их втягивало в пустоту.

– Проклятье! – крикнул Истон, устремился к тем, кто падал. – Вы можете держаться? Можете бороться? – спрашивал он, держась со своим народом. Я подошла к нему, пыталась помочь. Но без толку. Мы смотрели, как на наших глазах создавались дейны, и беспомощность почти переполнила меня. Их магия, часть их сущностей, улетала от них… и это казалось безнадежным.

А потом кто – то закричал за нами, и я повернулась, знала голос. Вин смотрела на нас огромными глазами, волосы развевались вокруг нее, земля гудела. А потом она побледнела.

– Нет! – завопила я и вскочила на ноги. Истон – за мной. Мы ничего не могли поделать. Тиган был там, держал Вин, пока ее лишали сил, и она становилась дейном.

Она потеряла магию Земли, часть своей души, которая делала Вин… Вин.

– Вин! – закричал Истон. Мы не двигались. Мы не могли. Другие падали вокруг нас, и мы не могли им помочь.

Вин глядела на нас, ее тело дрожало. Тиган прижимал ее к себе, а потом она оттолкнула его.

– Помогите другим. Я буду в порядке, – в ее голосе было много всего, но и было ничто. Вряд ли что – то будет в порядке.

Я пошла за Истоном к другим группам, подняла своей магией упавшее дерево. Моя спина напряглась, я толкала Воздухом и Землей, зная, что мне нужно было постараться защитить дома и то, что осталось от двора.

Народ еще кричал, звал любимых, рыдал.

Было больно. Ужасно больно.

Мы ходили от одного мага к другому, пытались понять, что видели, что осталось, что случилось. Я знала, что мы ничего не поймем.

Многие потеряли силы, некоторые лишились жизней. И все от кристалла, который ярко вспыхнул, а потом угас.

Из – за того, что сделали с кристаллами в прошлом, мы боялись, что не будет будущего.

Тело болело, ладони были в крови, и дождя больше не было, чтобы смыть это.

Я стояла рядом с Истоном, ветер трепал наши волосы, и запах горелого дуба и обожженного металла наполнил мой нос.

– Что еще можно сделать? – спросила я, кашляя.

– Не знаю. И это пугает больше всего.

Я не успела ничего сказать, не успела подумать, что сказать, Истон напрягся. Я проследила за его взглядом, застыв.

Мужчина стоял на другой стороне двора, сине – серебряная кожаная броня была как альбатрос во тьме.

Он был не из Обскурита, это было ясно. Как он прошел через чары?

Может, чар не осталось.

– Это гонец из Люмьера. Их пустили, потому что у них нет оружия, и это не маг. Так он прошел через чары.

Я посмотрела на Истона, гадая, читал ли он мои мысли.

– С ним разберутся. Похоже, король Люмьера хочет поговорить.

Истон ушел помогать кому – то, и я следовала. Потому что нужно было многим помочь, другие нуждались в нас.

Казалось, что у нас не было времени на отдых. Время принимать решения давно прошло. Теперь нужно было делать выбор и действовать.

Все уже многое потеряли. Но я боялась, что это было только начало. Мы потеряем больше. Я знала это.

Глава двадцать четвертая

Лирика

– Король хочет встречи с нами, – сказала я в пустоте, и все стояли вокруг слабеющего кристалла.

Не все. Вин была в своей комнате, спала после тоника, который дал ей Ридли. Ее тело было потрясено. Она не издала ни звука после первых воплей на поле боя.