Текст книги "Когда сердце поет"
Автор книги: Кэролайн Си
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
9
Боб Гамильтон, похоже, не слишком расстроился, когда Эден сообщила ему, что не могла разыскать Слейда.
– Никакой проблемы, мы можем превосходно провести вечер вдвоем. А он пусть остается рабом-трудоголиком.
Это слово вызвало в памяти Дану, которая говорила о Слейде то же самое. Соус к гусю… Но не по-настоящему, она же воспринимала Боба только как друга. Лучше использовать эту возможность, чем еще вечер просидеть одной дома.
Замужество определенно обогатило ее гардероб – в этом она убедилась, переодеваясь к ужину. Раз уж Слейд думал, что она вышла за него замуж из-за денег, она от досады покупала платье за платьем, хотя бы для того, чтобы усыпить его подозрения по поводу частых отлучек из дома – визитов к матери. К тому времени, когда она поняла, что все ее усилия ни к чему, было уже поздно: Слейд видел все эти платья.
Свой выбор она остановила на блузке с галстуком поверх прямой вельветовой юбки, туалет был простым и элегантным. По своей строгости он чем-то отдаленно напоминал монашеское одеяние. Она подумала, нет ли в этом какого-то предзнаменования.
Эллен была рада приглядеть за Кэти вечером.
– Возможно, она ляжет сегодня пораньше после такого утомительного и насыщенного дня, – сказала она. – Девочка раз двенадцать прокрутила видеокассету, где она снята.
Боб заказал столик в ресторане при его отеле. Роскошное французское заведение смутило бы Эден, не будь она в расстроенном состоянии.
– Тебе здесь нравится? – обратился к ней Боб, когда они заняли свои места.
– Впечатляет.
– Это за пределами бюджета сельского доктора, – сказал он. – К счастью, счет оплачивает один из моих благодетелей.
– Пациент?
– Бывший, с той поры, как я практиковал в Хоубарте. Теперь он финансирует мою работу в отдаленной местности и вызывает меня для консультаций, когда нуждается в этом.
Она слушала его вполуха, думала о своем и едва прикоснулась к еде, поймав укоризненный взгляд Боба.
– Что с тобой, Эден? – спросил он, отбирая у нее вилку. – Это как-то связано со Слейдом?
– В каждом браке свои подъемы и спады, – пожала она плечами.
– Значит, сейчас спад, верно? – сказал он, поигрывая своим бокалом. Когда она отвела взгляд в сторону, он добавил: – Боюсь, ты выбрала трудного мужчину для приручения. Я понял это, когда впервые увидел вас вместе, еще до того, как вы официально поженились.
Осознав, что он сказал, она широко раскрыла глаза:
– Ты догадался? Но каким образом?
Он поднял ее правую руку и провел пальцем по ее золотому кольцу.
– Не было обручального кольца. Во всяком случае тогда.
Она усмехнулась. В спешке ни она, ни Слейд до самой церемонии не подумали об обручальных кольцах.
– А Слейд знает, что ты обо всем догадался?
– Не знаю, – покачал он головой, – но твоя реакция подтвердила, что я прав.
– Так ты обманывал меня.
– Иногда это самое лучшее.
– Почему же ты ничего не сказал тогда?
Он по-прежнему вертел бокал в своих крупных пальцах.
– Слейд не нуждался в деньгах, а моим детям они были нужны. Если бы его гордость не позволила ему быть честным…
Она поперхнулась глотком вина.
– Его гордость? Он беспокоился о твоей гордости.
– Она у меня отсутствует, когда дело касается моих ребятишек. Я готов просить милостыню на улицах, если это позволит мне скопить денег еще на одну клинику.
– Мужчины, вы самые противоречивые существа, – пожаловалась она.
– Мы такие, чтобы поддерживать наших подруг, – в тон ей ответил Боб, поднимая свой бокал и приглашая ее чокнуться.
Через некоторое время их разговор был прерван настойчивым гудением бипера Боба.
Он пошел к телефону и вскоре вернулся.
– Мой благодетель и пациент нуждается во мне.
– Что-нибудь серьезное?
– Может быть, – помрачнел он. – Его постоянного врача сейчас нет в городе, и он, естественно, обратился ко мне. Очень сожалею, Эден…
– Все в порядке, – замахала она рукой. – Я возьму такси, а ты позже позвони мне и скажи, что там случилось.
– Ты ангел, Эден. Надеюсь, что у вас со Слейдом все уладится.
Все еще бормоча извинения, он ушел, и Эден осталась одна. Ей не хотелось пить кофе в одиночестве, и, попросив вызвать ей такси, она вышла на улицу, вдыхая прохладный вечерний воздух.
* * *
Через несколько секунд к тротуару подкатил темно-бордовый «ягуар». Когда он остановился, в человеке за рулем она узнала Слейда.
– Что ты… – начала она.
С мрачным видом он распахнул дверцу:
– Садись. Я искал тебя.
Эден едва успела расположиться на кожаном сиденье, как «ягуар» сорвался с места.
– Ты не можешь ехать немного помедленнее, дорогой? – спросила она, застегивая ремень безопасности.
Он бросил в ее сторону злой взгляд.
– С таким же успехом и я могу дать тебе такой же совет.
– Что это должно означать?
– Разве это не очевидно? Поскольку я не мог провести с тобой вечер, ты не теряла времени и нашла себе другого сопровождающего.
Он бесился, потому что решил, что она пошла на свидание! Это было так абсурдно, что она едва не рассмеялась и подумала: пусть это будет возмездием за вечера с Даной Друри. Скорей всего, его не волнует, где она была и с кем. Возможно, раззадорила такая ее инициатива.
– Как ты узнал, где меня можно найти? – спросила она.
– Эллен сказала, куда ты пошла ужинать, а Дана сказала с кем.
Эден бросила на него изумленный взгляд.
– Это сказала тебе Дана? А она откуда узнала?
– Она видела, как ты уходила со студии с Леном Хеллиджером.
– С Леном? Но я не была сегодня вечером с Леном! – Его руки стиснули руль.
– Не лги, Эден. Дана не одна видела, как ты садилась в машину Лена.
– А Кэти разве они не заметили? Лен подбросил нас обеих к дому, а потом отправился к своей жене и семье. – Она сделала специальное ударение, оскорбленная тем, что он может подозревать ее в подобном поведении.
– Значит, ты договорилась о встрече с ним вечером за ужином, – мрачно настаивал он.
– Зачем ты все это затеваешь? Вечером я встречалась с Бобом Гамильтоном, который прилетел к своему пациенту. Я пошла с ним одна лишь потому, что не смогла застать тебя в студии.
Он медленно процедил:
– Понимаю.
– Более того, посреди ужина Боба вызвали к его больному. Когда он позвонит завтра, ты можешь обвинить его в том, что у него интрижка с твоей женой.
Она была так разгневана, что ничего не видела перед собой. Как смеет он обвинять ее в неверности после того, как провел этот вечер с Даной Друри? Эден была готова к тому, чтобы он немедленно остановил машину и позволил ей выйти.
– Извини, – вдруг спокойно произнес он. Ошеломленная, она выпустила ручку дверцы.
– Что ты сказал?
– Я сказал – извини. Когда я услышал, что ты уехала с Леном Хеллиджером, мне словно красную тряпку показали. Следовало бы не орать, а дать тебе возможность все объяснить.
– Это бы помогло, – согласилась она, немного остывая. Памятуя об отце Слейда, она не должна была бы удивляться, что он так резко воспримет ее ужин с Бобом. В то же время ее не переставало удивлять, почему это так его задело. Ведь совершенно очевидно, что он не любит ее.
Слейд сделал крутой поворот, и ремень безопасности врезался ей в грудь. Эден в недоумении огляделась:
– Но ведь эта дорога не к дому.
– Мы едем на квартиру к Дане. Она звонила и сказала, что я ей нужен.
Если бы он хотел наказать ее, то и тогда она не почувствовала бы себя более потрясенной. Осуждая ее за невинный визит в ресторан, он открыто демонстрирует свой интерес к Дане.
– Разве недостаточно того, что ты провел с ней вечер? – спросила она, не в состоянии скрыть горечь в своем голосе.
Его пальцы выбили дробь по рулевому колесу.
– Сегодня вечером мы работали допоздна, что не одно и то же. «Оустралис-Отель» сдал нам свои помещения для одного видеофильма. В студии тебе должны были сказать, где я, когда ты звонила.
В душе у нее бушевал вихрь эмоций. Действительно ли он просто работал с Даной в отеле? А что, если их связь существовала только в ее воображении?
– Дана говорила тебе, в чем ее проблема? – спросила она.
Огни встречного автомобиля осветили усталое лицо Слейда. Когда свет исчез, она услышала в темноте его голос:
– Ты бы сама могла понять, что происходит. Дана хотела, чтобы сегодня вечером я был с ней, а когда я ушел, она впала в депрессию.
– Но у нее есть все…
– Не так уж много, как думают. Она балансирует на лезвии ножа. Ее рейтинг за последнее время снизился, и на канале подумывают освежить программы и пригласить еще одного ведущего.
Эден начала понемногу понимать проблемы другой женщины.
– О ней так долго писали как о суперженщине, и теперь приходится прилагать неимоверные усилия, чтобы жить в соответствии с собственным образом.
Эден поежилась.
– Я так рада, что я не личность и не обязана жить так, как все от меня ожидают.
– Никто не заставлял Дану становиться суперженщиной. Она хотела этого и теперь расплачивается.
Голос его тревожно дрогнул, и Эден озарило. Она вскинула голову, глаза ее расширились от страха.
– Ты думаешь, она может покончить самоубийством?
– Она много раз угрожала этим. Когда я не остался с ней после окончания работы, она намекнула, что способна на что-то решиться. Я не принял ее слова всерьез, пока она не позвонила мне домой, очень пьяная, и не потребовала, чтобы я немедленно приехал. Я хочу, чтобы со мной при этом была ты.
– Ты действительно думаешь, что она способна сделать это?
– Возможно, что и нет. Но в любом случае я не могу оставить без внимания ее звонок.
Старо, как мир, подумала Эден. Безотказная уловка, чтобы принудить мужчину явиться. И она сработала. Но что сделает Дана, когда Слейд заявится с нею?
* * *
Ее сердце отбивало хорошую дробь, когда они парковались у дорогого высотного жилого дома в одном из лучших кварталов Хоубарта. Когда Слейд назвал себя, он поставил Эден вне поля обзора телекамер безопасности.
Голос Даны в интеркоме звучал невнятно. Ей потребовалось сделать несколько попыток, чтобы открыть двери безопасности. Роскошный лифт доставил их в ее апартаменты, занимавшие целый этаж в пентхаусе.
Входная дверь была распахнута, и Дана, босая, в серой шелковой ночной рубашке и в открытом халате, выглядывала в дверной проем.
– Дорогой, ты пришел! – воскликнула она, когда Слейд вышел из лифта. Увидав сзади него Эден, она скорчила гримасу: – Почему ты привел ее?
Слейд схватил Дану за руку и втащил в апартаменты. Она медленно подошла к жемчужно-голубому гранитному бару и плеснула себе выпивку. Эден тихонько осматривалась, пытаясь лучше понять эту непростую женщину.
В квартире не было ничего, что говорило бы о стремлении к комфорту и уюту. Здесь все било на внешний эффект. Стена из подсвеченного стекла раскрывалась на просторную, выложенную терракотовым кафелем террасу, открывая захватывающий вид на город внизу. Светильники были вмонтированы в наклонные потолки и горели словно звезды над головой, отбрасывая острые лучики света на хром-со-стеклом мебель.
Никаких признаков частной жизни. Никаких фотографий или памятных вещиц. Эден содрогнулась. Она-то думала, что в особняке Слейда не хватает уюта и теплоты, но здесь был определенно арктический холод.
– Ты сказала, чтобы я приехал, что нуждаешься во мне, Дана. – Звенящий голос Слейда вернул ее к действительности.
Дана взмахнула своим стаканом, который, похоже, был наполнен неразбавленным виски и скорей всего был уже не первым.
– Я сказала, что нуждаюсь в тебе.
Сильной рукой, словно защищая ее, он обнял Эден за плечи и привлек к себе:
– Эден моя жена. И ты должна принять это положение вещей.
Опустошив половину своего стакана, она засмеялась.
– Дана Друри не должна принимать ничего. Ты ее не любишь. Ты женился на ней лишь для того, чтобы газеты оставили нас в покое.
У Эден перехватило дыхание, но тут его рука крепче обхватила ее плечи, словно приободряя.
– Ты ничего не знаешь об этом. Я женился на Эден, потому что люблю ее, и ни по каким другим причинам.
Хотя Эден и понимала, для чего это сказано, но внутри нее вспыхнул и затрепетал огонек надежды. А что, если это правда, а не уловка, предназначенная для того, чтобы усмирить Дану?
Лицо другой женщины исказилось от ненависти.
– Я не верю в это. – Она плеснула еще виски в свой стакан, пролив немного через край на гранитную поверхность. То, что в него попало, она проглотила залпом. – Ты не можешь любить ее. Я не могу потерять тебя.
Последние слова были произнесены шепотом отчаяния.
– Ты ничего не потеряла, кроме капельки гордости, – увещевающе произнес Слейд. – Это все еще продолжение твоего шоу.
– Ничего ты не понимаешь. Это единственная любовь, которая у меня была. Я не хочу делить ее и не могу.
В сердце Эден пробудилось сочувствие к этой женщине, эмоционально зависящей от невидимой аудитории. Разве можно было ей завидовать. Панцирь оказался хрупким.
Неожиданно Слейд обратился к окну, как бы невзначай задержав свою руку на хромированной этажерке.
– У нее есть все, что только душе угодно, не правда ли, Эден? Хотя бы вот этот сказочный вид. Ты уже полюбовалась им?
Как он мог восхищаться каким-то видом, когда на его глазах так мучилась Дана?
– Я не думаю… – начала она. Он резко оборвал ее возражение.
– Подойди сюда и взгляни.
Стальная нотка в голосе заставила ее подчиниться. Встав там, где он указал, она поняла, что привлекло его внимание. Это не были красоты пейзажа. На этажерке стояла бутылочка с синими капсулками. Судя по этикетке, это было снотворное.
Незаметным движением Слейд сунул бутылочку ей в руку.
– Фамилия доктора и телефон на этикетке. Разыщи аппарат и позвони ему, – шепнул он ей на ухо.
Кивнув, она спрятала бутылочку в карман и отошла от него.
– Могу я воспользоваться вашей ванной? – спросила она Дану.
Дана неопределенным жестом показала в сторону коридора из гостиной.
– Это там. Пожалуйста.
Конечно, она хотела воспользоваться ее отсутствием, чтобы остаться наедине со Слейдом и попытаться поговорить с ним. Но это больше не тревожило Эден, поглощенную поисками телефона. Она нашла один в спальне и опустилась на просторную, покрытую меховым покрывалом постель, чтобы позвонить.
Доктора дома не было, но по чрезвычайной связи его разыскали на какой-то вечеринке, и через несколько минут она уже разговаривала с ним. Выслушав, он пообещал немедленно приехать. Уже легче. Эден повесила трубку и направилась в гостиную.
Дана лежала, вытянувшись на кожаной кушетке, подведенные глаза были закрыты.
– Она отключилась, – сказал Слейд. Эден вернула ему капсулки.
– Может быть, это и к лучшему. Ее доктор уже в пути. К счастью, он был неподалеку.
Слейд как бы взвесил почти полный пузырек на руке.
– Хорошо, что я всерьез воспринял ее звонок. Если бы она приняла это после алкоголя, то могла бы никогда не проснуться.
– Ты спас ей жизнь, – сказала Эден, и в голосе ее прозвучала гордость.
– Мы сделали это вместе, – покачал он головой. Она отбросила взмокшую прядь волос со лба.
– А я не могла понять, с чего бы ты приглашал меня полюбоваться видом из окна!
Он тяжело вздохнул.
– Когда ты научишься доверять мне?
Ее взгляд опустился на спящую женщину, затем поднялся на стоящего перед ней сильного мужчину:
– Может быть, сегодня я получила свой первый настоящий урок.
– Теперь ты больше не веришь в дурацкую чушь, что наш брак – это всего лишь прикрытие моей связи с Даной? – Глаза его потемнели, он нахмурился. – Но ты поверила этому. Почему, черт побери, ты не спросила ни о чем меня, вместо того чтобы предаваться подозрениям?
Она отвела взгляд в сторону.
– Я боялась твоего ответа.
– Господи, женская логика. Неужели ты ничего не поняла с тех пор, как мы поженились?
Он пересек комнату и обнял ее, слегка встряхивая за плечи. Потом крепко прижал к себе. Эден подавила стон, желая его так сильно, как никогда раньше. Действительно, как могла она сомневаться в нем?
Да, было какое-то отдаление с его стороны с момента, как они приехали домой. И любовью в последний раз они занимались довольно давно и не так жадно, как в самом начале. Но если у него никого не было, почему же он больше не хотел ее?
Она готова уже была спросить его об этом, когда зажужжал интерком, возвещая о прибытии доктора. Слейд принял его, объяснил ситуацию и отошел в сторону, когда тот начал осматривать пациентку.
– Вы правильно сделали, что вызвали меня, теперь я о ней позабочусь, – заверил он их. – Останусь с Даной, пока не прибудет «скорая помощь» и ее не отвезут в частную клинику. Там ее выведут из депрессии.
– Вы уверены, что с ней все обойдется? – тревожно спросила Эден. Ей очень хотелось, чтобы с этой женщиной все было в порядке. По многим причинам Эден вполне понимала ее отчаяние. Это должно быть ужасно, когда тебя любят все и никто. Слейд взял ее за руку.
– Мы сделали все, что могли, теперь едем домой. – Дом. После всех событий этого вечера он казался раем. Когда за их «ягуаром» захлопнулись огромные железные ворота, этот звук показался ей настоящей музыкой. Эмоционально она была истощена. Сейчас было не время принимать решения, которые могли оказать влияние на всю жизнь, но она понимала, что близка к тому, чтобы принять одно из подобных решений.
Душераздирающий опыт с Даной обнажил бесспорную истину, на которую Эден так долго закрывала глаза: она страстно влюблена в Слейда Бенедикта.
Это было безрассудно, возможно, гибельно. Он не любил ее и не верил в брак такого рода, которого она желала более всего. Да, вопреки всему, она влюбилась в самонадеянного, властного, ненасытного мужчину. Согласившись выйти за него замуж по взаимной выгоде, она не обманула никого, кроме самой себя.
Эден подавила рыдание. Она ясно представила, как он отреагирует на ее декларацию о любви. У нее на глазах он погасил нежелательную аффектацию Даны и сделал это достаточно быстро и решительно. Несомненно, еще с большей легкостью он управится и с влюбленностью собственной жены.
10
Слейд припарковал машину и, вытянув руки перед собой, некоторое время сидел, сжимая пальцами рулевое колесо.
– Господи, ну и вечер! Я готов заснуть прямо здесь.
Она пропела несколько тактов песенки «Проснись, малышка Сузи», он засмеялся, и от этого звука по спине ее пробежали мурашки.
– Намек понял. Если мы заснем здесь, то произведем странное впечатление не только на Эллен, но и на нашу дочь. Никаких объяснений они не поймут.
– Да, это будет не так просто, – согласилась Эден. – Я тоже вся измотана, но заснуть сразу не смогу.
– Присоединяйся ко мне выпить стаканчик на ночь, – предложил он.
Это была игра с огнем, и она это знала. Рассудок подсказывал сразу отправиться в постель, но она как-то некстати подумала, что уже почти рассветает…
– Хорошо.
– Я все приготовлю, пока ты переоденешься.
Не вникая в мотивы своего поведения, она спешно приняла душ, надела легкий трикотажный костюм с мягкой, просторной блузкой поверх брюк. Слегка надушившись, Эден вплыла в гостиную, где Слейд уже приготовил выпивку.
Когда она появилась, он втянул в себя воздух.
– Какой чудесный запах. – Передавая запотевший от кусочков льда стакан, он коснулся губами ее шеи.
Близость к нему невольно заставила ее положить руку ему на грудь. Галстук его был сдвинут набок, рубашка расстегнута до середины. Едва ее ладонь коснулась волос на его груди, как где-то внутри нее зародился низкий стон, и она с трудом подавила его. Но было уже поздно.
Его глаза вспыхнули, ярко заблестели, золотые искорки в их серо-зеленых глубинах заворожили ее, отрезав всякий путь к отступлению.
– Это была та еще ночь, да? – сказала она, лишь бы сказать что-нибудь, только бы разрядить напряжение, возникшее между ними.
– Действительно, та еще ночь, – словно эхо откликнулся он, губы его были совсем близко от ее щеки.
– Ты думаешь, Дана могла бы и в самом деле решиться на что-то безрассудное? – спросила она хриплым шепотом, который в темном, спящем доме показался вдруг громким.
В уголках его рта появилась улыбка:
– Не знаю, но я бы мог.
– Что бы ты… – Последнего слова она не досказала из-за его неожиданного поцелуя. Он мягко отобрал у нее стакан, поставил его на столик, и она оказалась в его объятиях.
На этот раз его прикосновения были совсем другими, определенно более нежными. Он был не менее требовательным, но, казалось, скорее готов был дать ей, чем брать.
Рука Эден под его рубашкой чувствовала каждый его вдох и выдох. Это было как накат и откат прибоя, сердце его билось сильно и гулко. Скользящим движением он подхватил ее под колени, поднял на руки и опустил на пушистый шерстяной ковер перед камином. Она чувствовала каждую ворсинку ковра, такой невыносимо чувствительной стала ее кожа. В его прикосновениях было столько волшебного тепла, что она не удивилась бы, если бы от долгожданных ласк посыпались искры. Встав на колени, Слейд сладостно целовал ее лицо, шею, изгибы грудей. Развязав узел блузы, он высвободил и начал целовать по очереди розовые вершины, пока из ее горла не вырвались крики экстаза.
В душе зазвонили колокола тревоги. Осознанная любовь к нему требовала своего – не только возбуждающих ласк, но и понимания. Только тогда секс превращается в настоящую любовь.
Но если этого нет – она должна бы оттолкнуть его. Тогда почему ее пальцы погружены в густые волны его волос? Почему на затылке они такие короткие и приятно покалывают кончики ее пальцев? Раньше она не замечала, какие разные эти волосы. От этого открытия умолк внутренний голос предостережения, и она начала ощупывать каждый дюйм его тела, мягкий и твердый, шершавый и гладкий.
– У тебя есть какое-то представление, что ты делаешь со мной, женщина? – вопросил он, тяжело, прерывисто дыша.
– Я изучаю тебя, – сказала она с чистой совестью. Зная теперь, что любит его, она хотела исследовать его всего. Это было необходимо. Может прийти день, когда память об этом только и останется у нее. – Мне кажется, я почти не знаю тебя, – добавила она.
– В клиническом или библейском смысле? – протянул он.
Она закрыла глаза, не имея сил на обсуждение.
– Возможно, в обоих. – Он хрипло засмеялся:
– Я думаю, мы довольно хорошо знаем друг друга в библейском смысле. Может быть, настала пора узнать и в другом.
Раньше, чем она смогла ответить, одежды на ней уже не было, и прохладный ветерок коснулся ее ног. Слейд почувствовал едва заметную легкую дрожь, словно у Эден начался озноб, но его руки сразу справились с этим. С каждым прикосновением ее тело само изгибалось, она с тихой мольбой тянулась к нему. Когда он наклонил голову, чтобы губами проследовать по пути, проложенному рукой, она уже не могла сдерживать себя. Он ревностно исполнял свое обещание изучить каждую ее частицу, и сладостный ритуал сводил ее с ума. Ее разум требовал от нее совсем другого – остановить его, но тело пылко отвечало на ласки. Она желала его. Она нуждалась в нем. Она любила его. В этот момент он был только ее, и не имело значения, что будет завтра.
Потом наступил момент, когда даже железный самоконтроль Слейда исчерпал свои пределы. Его грудь вздымалась и опадала в зверском ритме, колено нежно раздвинуло ее бедра. Словно в замедленной киносъемке, она выгнулась под ним, приветствуя острое проникновение, когда наконец он вошел в нее.
Он объял ее всю целиком, заполнил до краев такими ощущениями, что под наплывом этих чувств она лишилась разума. Податливая плоть встретила твердую плоть; то, что началось как демонстрация его власти, превратилось в познание единства. Она сплелась, расплавилась, слилась с ним до такого предела, что уже не могла разобрать, где кончается она и где начинается он.
И ничего больше не имело значения, кроме неотвратимой всеохватывающей потребности быть им любимой.
– О, Слейд, Слейд! – Его имя было тем единственным словом, которое повторяла она словно в лихорадке.
Его губы сверху накрыли ее рот.
– Я знаю, моя хорошая. Я не думал, что это случится, но ты вызываешь настоящий жар в моей крови.
Что он имел в виду? Что он не собирался заниматься с ней любовью? Мысль об этом ввергла ее в состояние, которое она не могла бы выразить словами. Он почувствовал эту перемену, этот ответ, от которого она едва не задохнулась. Все ее тело била сладостная дрожь, такая сильная, что она вцепилась в него как в единственную ниточку жизни. Его стройное тело двигалось волнообразно в нарастающем темпе, дразня и мучая…
Через какие-то минуты, а может быть, часы она лежала в его объятиях на мягком ковре, истомленная и опустошенная.
– Мы должны пойти в постель. Что если Кэти войдет и застанет нас так?
Он приподнялся на локте.
– В девять лет уже можно что-то понимать о птичках и пчелах. Если бы она была младше, у нас могла бы возникнуть проблема.
Потом он задумался на минуту.
– Ты все еще считаешь, что вопрос о детях вне обсуждения.
– Почему ты спрашиваешь меня сейчас об этом?
– Ты идеальная мать. Возможно, нам следует проконсультироваться у нескольких докторов, чтобы получить лучший совет.
– Это ничего не изменит, – сказала она со вздохом. Значит, он все еще мечтает о сыне, которого она не сможет подарить ему. – Давай лучше встанем до того, как тебе придется давать какие-то объяснения Кэти.
Ее уловка сработала.
– С каких пор это должно быть моей заботой? Это матери должны учить своих дочерей подобным вещам.
– Наверное, только из-за этого ты и женился на мне, – сказала она, внутренне опасаясь, что близка к истине.
Он поцеловал ее в ухо.
– Могли быть и другие причины. – Сопротивляясь его попытке крепче сжать объятия, она вывернулась, поднялась и стала собирать разбросанную одежду. Более всего ей бы хотелось услышать, что главной причиной была любовь, но она не в силах была задать этот вопрос. И что даст ей неискренний ответ?
– Я иду в постель, – заявила она. – А ты?
Его взгляд скользнул по ее нежному силуэту, проступающему на фоне светильника.
– Ты иди. Если я сейчас пойду с тобой, то мы не заснем вообще.
Значит, с его стороны, это было только вожделение, решила она, бредя по темным комнатам в свою спальню. Даже в страсти он не выдохнул ни одного слова любви, в то время как ее сердце разрывалось от любви к нему.
Смирись с этим, твердила она себе, он не должен говорить того, чего не чувствует. Любовь была только с ее стороны, все попытки соблазнить его с помощью парфюмерии и провоцирующей одежды достигли своей цели, но не более того. Он не собирался заниматься с ней любовью, пока она не разожгла пламя его желания. Она практически подставила ему себя. При этой мысли щеки ее запылали от чувства самоунижения.
Больше так не может продолжаться. Она сидела, выпрямившись на кровати, вся во власти этой мысли. Судя по всему, она так и не стала ему женой, а была партнером по сексу. Она подумала было, что и этого достаточно, но слезы душили ее. Ей хотелось бы знать, сможет ли он когда-нибудь полюбить ее. Узнает ли она это, если сама будет с ним честной в медицинской истории их семьи.
Рыдание сдавило горло, когда она попыталась представить, что будет. Отвернется ли он от нее с отвращением, как это сделал Джошуа? Или предложит идти дальше раздельными путями?
Тяжкие сцены одна за другой снова и снова прокручивались в ее воображении, – пока она не впала в тревожный сон, но и сновидения ее были наполнены Слейдом. Во всех случаях он уходил прочь.
* * *
Поэтому она была потрясена, увидев утром его у своей постели: Слейд стоял, словно привидение из ее беспорядочных снов. На него было страшно смотреть.
– Что такое? В чем дело? – испугалась Эден. Или прошедшей ночью он пригрезился ей как пылкий любовник? Сейчас это был настоящий демон мщения.
– Вот в этом, – сказал он, протягивая облатку с цветными пилюлями. – Я нечаянно наткнулся на них, это твои?
– Да, мои, – устало призналась она. Надо же было ему найти их раньше, чем она рассказала ему сама!
– Значит, ты лгала, когда говорила, что не можешь иметь детей?
– Нет, не лгала. Я могу иметь детей, но не должна этого делать. – Она охватила лицо руками. – Как мне объяснить тебе это?
Он бросил таблетки на постель рядом с ней.
– Теперь я все понимаю. И то, что тебя никогда нет дома, когда я звоню, и то, что в действительности ты не ходишь ни за покупками, ни к парикмахеру, чтобы сделать новую прическу. У тебя не было намерений хранить преданность, разве не так?
– Ты ошибаешься, ошибаешься! – Слезы мешали ей дышать, говорить, она пыталась найти убедительные слова, чтобы он понял. Но было слишком поздно – он уже вылетел из спальни.
– Слейд, подожди! – Эден в неистовстве, накинув на себя кимоно, настигла его в гостиной. Его лицо казалось каменным, весь вид выражал полное отторжение. – Я собиралась все рассказать тебе сегодня.
Он круто повернулся к ней, глаза его сверкали гневом.
– Рассказать что? Очередную полуправду? Я-то думал, мы достигли точки понимания, когда можно быть честными друг с другом. А сейчас вижу, что ты снова вернулась к старым фокусам и переиначиваешь правду, как тебе выгодно. – Он широко развел руками. – Неудивительно, что ты готова была подозревать меня в связи с Даной. Одно к одному, разве не так?
Не зная, как защищаться от такого обвинения, Эден отвернулась. Ей бы хотелось довериться ему и сказать обо всем прямо. Но было уже поздно. Все разрушено. Теперь он не поверит ничему, что бы она ни сказала.
– Похоже, мы в тупике, – глухо сказала она. – Ты хочешь, чтобы я ушла?
– Нет! – Отчаянный крик, сопровождаемый стуком двери, заставил их замолчать. Эден бросила потрясенный взгляд на Слейда:
– Как думаешь, что она успела услышать?
– Более чем достаточно. – Распахнув дверь, он выскочил в коридор, но девочки там уже не было. – Она не могла убежать далеко. Ты осмотри дом, а я снаружи.
Эден тут же бросилась к комнате Кэти, но она была пуста, и только кружевные занавески шевелились над распахнутым окном. Она высунулась в него, но увидела только Слейда. Он тоже был один.
– Вы не видели Кэти? – спросила она на кухне Эллен.
Домоправительница раскатывала лапшу и подняла руку, обсыпанную мукой.
– Она промчалась мимо, словно за ней гнался черт. Я спросила, в чем дело, но она не остановилась.
У Эден упало сердце.
– Она слышала, как мы спорили со Слейдом. Наверное, это напомнило ей о ее родителях.
– Бедное дитя. Пойду помогу вам искать. – Эллен вытерла руки кухонным полотенцем. – Она должна понять, что не каждый спор означает конец света.
Но этот спор будет трудно объяснить, подумала Эден, охваченная сомнениями. Бели маленькая девочка услышала о том, что Эден хочет уйти, результаты могут быть ужасными. Они должны ее найти.
Тщательные поиски в доме и в саду ни к чему не привели. И тут Слейд нашел дыру в кустарнике сбоку от управляемых электроникой ворот.
– Она достаточно большая, чтобы ребенок мог через нее пролезть, – сказал он.
– Но если она убежала из дома, то куда могла направиться? Они безуспешно попытались дозвониться в школу, закрытую на каникулы, потом позвонили к нескольким друзьям Кэти – все безрезультатно.
