Текст книги "Тайна подвенечной вуали"

Автор книги: Кэролайн Кин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

ПОХИЩЕНА!

Рассчитавшись за ксерокопии, Нэнси уложила вуаль снова в пластиковый мешок и выскочила из ателье, чуть не сбив кого-то, проходящего мимо.

– Извините, – сказала она, озираясь в поисках машины с подругами.

С другого конца улицы раздался короткий автомобильный сигнал. Нэнси услышала его, заметила в отдалении их машину, Но мысли были заняты лишь тем, чему она только сейчас нашла Подтверждение, после ксерокопирования срисованных ею эмблем. Наверное, поэтому она не обратила внимания на серебристый автомобиль, припаркованный на другой стороне, почти напротив фотоателье, из которого вышла, а также на высокого мужчину с очень светлыми волосами, оказавшегося прямо за ней, на тротуаре.

Когда она стала переходить улицу, он пошел следом. У желтой черты посреди проезжей части они остановились рядом. Он – чуть позади. Нэнси думала сейчас о миссис Страусе, бабушке Мередит, о том, какие вопросы нужно будет ей немедленно задать. Да, немедленно, не откладывая ни на минуту, и самый первый вопрос: откуда у нее вуаль с эмблемой семейства Торндайков?

Внезапно она почувствовала, что сзади ее схватили за кисти рук и держат очень крепко.

– Нэнси! – услыхала она встревоженный голос Бесс с другой стороны улицы, но обернулась посмотреть, кто ее держит.

Прямо перед ее глазами было решительное, злобное лицо Фрейзера Банкрофта. Яркое утреннее солнце освещало его, заставляло ослепительно сверкать бриллиантовую серьгу в ухе.

– Позвольте помочь вам перейти улицу, – насмешливо произнес он, не ослабляя хватки. – Здесь ведь такое движение. – Он толкал ее к противоположному тротуару, к своему автомобилю, стоявшему неподалеку. – Очень беспокоюсь за вас, вы же не привыкли к большому городу. Это вам не заштатный Ривер-Хайтс.

Он продолжал бормотать еще что-то, подталкивая ее в нужном ему направлении. Нэнси отчаянно сопротивлялась, но он был слишком силен. Она пробовала кричать, за шумом машин никто ее не слышал, да и пешеходов почти не было, а те, кто слышал, не могли и предположить, что среди бела дня кто-то похищает взрослую девушку, – вероятно, думали, это либо какая-то игра, либо небольшая ссора между влюбленными.

Фрейзер дотащил Нэнси до своей машины, открыл дверцу и грубо затолкал девушку на переднее сиденье, тотчас же впрыгнул сам и завел мотор, заперев дверцы изнутри.

Нэнси видела, как Джорджи и Бесс бегут к ней, что-то кричат, она сама кричала в ответ через закрытые стекла машины, но в уличном шуме они не слышали друг друга.

Фрейзер уже собрался отъехать от тротуара, вклиниться в бесконечный поток транспорта. Последнее, что крикнула Нэнси подругам, тоже, наверное, не было слышно:

– Вуаль! Вуаль! На ней такой же герб! Поняли?! Миссис Страусе из этой семьи!

– Вы ошибаетесь, дорогая, – насмешливо сказал Фрейзер. – Авоттакненадо! Придется с вами поступить по-другому.

Это он проговорил, потому что Нэнси дотянулась до дверной ручки и – еще немного! – открыла бы дверцу. Фрейзер успел оттолкнуть ее одной рукой, а другую опустил в промежуток между сиденьями и достал оттуда целлофановый пакет. Еще секунда – и он прижал раскрытый пакет с чем-то резко пахнущим к лицу Нэнси. Прижал, надавил, и последнее, что она услышала, был ее собственный шепот или крик:

– Хлороформ… Как вы…

Кажется, она услышала еще визг покрышек, когда автомобиль рванул прочь от кромки тротуара. Но, возможно, ей только казалось.

Ее разбудил все тот же дорожный шум – гул колес автомобиля, который мчался с огромной скоростью.

У нее болели кисти рук, лодыжки: опять этот негодяй связал ее! Нэнси с трудом приоткрыла глаза и поняла, что лежит на заднем сиденье, накрытая чем-то. Какая забота! Конечно, для того чтоб не видели, что она связана.

Фрейзер вел машину одной рукой, во второй у него была трубка автомобильного телефона. Он ловко бросал машину из одного ряда в другой, словно удирал от кого-то или, наоборот, кого-то преследовал.

– Пытаюсь держаться за ними, – говорил он в трубку. – Но они знают мою машину, знают, что не спускаю с них глаз.

Постепенно Нэнси начала нормально воспринимать окружающий мир, понимать, где они и о чем говорит Фрейзер. По-видимому, он следует за машиной, в которой находятся Бесс и Джорджи. Но куда же направляются от? Нэнси не могла сказать с полной уверенностью, однако решила, что, скорее всего, к дому миссис Страусе, потому что либо сами поняли, что сейчас больше некуда, либо все-таки услышали, что отчаянно кричала им Нэнси из кабины автомобиля.

– …Эй, послушай, – со злостью говорил тем временем Фрейзер в телефонную трубку. – К чему эта болтовня? Я Держал ее у себя, потому что хотел держать, понятно? Возьми себя в руки и попытайся хоть немного сообразить, что к чему. Не паникуй.

Осторожно, еле заметными движениями, чтобы Фрейзер не увидел, что она пришла в себя, Нэнси попыталась приподняться, посмотреть в заднее стекло. Они мчались по довольно пустынной автостраде, сзади было совсем немного автомобилей, но среди них один, который Нэнси меньше всего хотелось сейчас видеть: молочного цвета лимузин со странным номером – «ЛАКРИЦА».

– Слушай, сестренка, – продолжал Фрейзер, прижимая трубку плечом к уху, – люди недаром считают тебя малость тронутой. Может, это и хорошо для тебя лично. Но я-то вырос вполне нормальным, как мне кажется, и привык обеспечивать свою безопасность, если делаю что-то. Поняла? Ты все время ноешь: почему я не сжег эту паршивую вуаль? Объясняю: потому что она – моя страховка. От кого? От тебя, дорогая. Если вдруг захочешь утаить мою долю.

Нэнси прикрыла глаза, чтобы Фрейзер ненароком не приметил в зеркале над лобовым стеклом, что она проснулась и слышит его. Но то, что он произнес в следующую минуту, заставило ее непроизвольно открыть глаза – от ужаса!

– Конечно, – говорил Фрейзер, отвечая на какой-то вопрос Сесилии, – все должно выглядеть как несчастный случай. Три девушки и пожилая леди отправились покататься, обозреть окрестности… Но свернули не туда, и… Сама понимаешь: сорвались в обрыв! Очень печально. Ни от кого почти ничего не останется, когда долетят до самого дна. Жуть!

В самом деле, жуть… Нэнси содрогнулась. О чем он говорит? Неужели планирует настоящее убийство? Неужели пойдет на это?! Да, дело принимает совсем не шуточный оборот.

Фрейзер положил переговорную трубку.

– Эй, мисс Детектив, – сказал он спокойно, глядя на нее в зеркало. – Давно открыли глазки? Вы постарались так все запутать своими дурацкими действиями, что теперь мы вынуждены серьезно защищаться. Не знаю, понравятся ли вам наши ответные меры?

– Да, я не сплю, – сказала Нэнси, – и даже достаточно соображаю для того, чтобы понять, какой опасности вы себя подвергаете! Сколько обвинений уже можно официально предъявить вам: физическое насилие, похищение, кража… Это еще далеко не все.

– Ух ты! Вы что, прокурор?

– Я дочь адвоката. А вот кто такой вы, что так неосторожно бираетесь свалиться в яму и тащите за собой своих сообщников, собственную сестру? Кому из нас придется хуже, как вы думаете?

– Вам! – со смехом сказал Фрейзер. – Когда полетите вниз с обрыва. Так что не заботьтесь о нашем благополучии, подумайте о себе, о том, как поплатитесь за то, что суете нос в чужие дела!

Звякнул телефон. Фрейзер схватил трубку.

– Что еще надо, сестренка? – спросил он и после паузы добавил: – Да, проснулась… О чем беседуем? Все больше о погоде. Не беспокойся, я слежу за дорогой и не упущу их. Хватит! Приятно было поговорить с тобой!

Он с треском положил трубку, вставил кассету в магнитофон и включил музыку почти на полную громкость.

Остаток пути до дома миссис Страусе они проехали молча, под музыку, которую Нэнси почти не слышала, так как голова у нее была занята мыслями о том, как выпутаться из создавшегося положения. Неужели они правда замышляют убийство? Нет, скорее, просто хотят запугать. Но, как бы то ни было, нужно что-то делать без промедления.

Впереди во взятом напрокат автомобиле едут Бесс и Джорджи… Интересно, знают они, кто следует за ними, и, если знают, что думают предпринять? Замыкает кавалькаду белый лимузин, в котором, это известно точно, находится миссис Банкрофт, а вот есть ли с ней еще кто-нибудь, Нэнси не разглядела.

Машина Фрейзера свернула с автострады. Нэнси удалось увидеть часы на щитке приборов – прошло более двух часов, как они выехали из Бостона. Теперь Фрейзер держался на более близком расстоянии от машины Джорджи и Бесс, так что те не могли его не заметить.

После третьего или четвертого поворота передняя машина притормозила. Нэнси увидела аллею, ведущую к небольшому темно-коричневому дому. В его сторону и поехали девушки, скрывшись вскоре из виду за высокими соснами.

Фрейзер остановил машину. Нэнси не видела подруг, но могла сейчас представить себе их действия: они выскакивают из машины, бегут к дверям дома, звонят. Если миссис Страусе дома, она открывает им. А что потом? Успеют они что-нибудь предпринять?

Действия Фрейзера были для нее более ясны. И последствия тоже. Он задумал расправиться с ними со всеми – с ней, с ее подругами, с миссис Страусе. У него, наверное, хватит воображения и сип. Все они будут мертвы, если что-то не придумают, если у Фрейзера не произойдет какая-либо заминка, ошибка…

«Думай, думай!» – твердила себе Нэнси.

Она услышала, как подъехала третья машина, хлопнула дверца.

– Фрейзер!

Нэнси узнала нежный голосок Сесилии, потом увидела ее лицо. На нем не было обычной приветливой улыбки.

– Ты не сожалеешь, – сказала она, обращаясь к Нэнси, – что решила приехать к нам из своего Ривер-Хайтса? Там было, наверное, немного спокойнее, правда?

– Идем, Сесилия, – услышала Нэнси мужской голос, тоже знакомый.

Кое-как повернувшись, она встретила спокойный, уверенный взгляд Джейсона Мосса.

Некоторое время Сесилия с сочувствием смотрела, как ворочается связанная Нэнси, потом проворковала:

– Не забудь поднять стекла, Фрейзер. Не хватает, чтобы кто-нибудь услыхал вопли этой девчонки!

Фрейзер проверил все стекла, и последнее, что донеслось до ушей Нэнси, прежде чем семейная троица отошла от нее, были слова:

– Что ж, у нас есть вуаль и есть заложник. Можно зайти в гости к старушке.

Это тоже произнесла Сесилия.

БАБУШКА НОВОБРАЧНОЙ

Как только они отошли от машины, Нэнси принялась вертеться и извиваться с новой силой, несмотря на боль, какую причиняли веревки, и ей удалось чуть-чуть ослабить их натяжение. Однако все же не настолько, чтобы приподняться или хотя бы немного пошевелить руками, потому что ее целью было открыть дверцу автомобиля изнутри. Она опять стала ерзать, ворочаться, сумела привстать на колени и приблизить лицо к боковому стеклу, под которым находилась запорная кнопка дверцы. Изловчившись, она зубами приподняла кнопку.

Потом, тоже зубами, попробовала повернуть ручку. Было больно губам, на них выступила кровь, но ручка повернулась и дверца отворилась. Нэнси вывалилась на землю, перекатилась с живота на спину, и увидела над собой чье-то лицо. Над ней склонилась Джорджи.

– Я выбралась из дома до их прихода, – объяснила она. – Через заднюю дверь. Бесс скажет им, что меня тошнит от быстрой езды, и я валяюсь в одной из комнат. Давай быстрей, они могут хватиться.

Говоря все это, Джорджи развязывала веревки на руках и ногах Нэнси.

– Мы знали, что они нас преследуют, но что можно было сделать? – продолжала она. – Кто бы нам поверил? И потом, мы хотели поскорей предупредить миссис Страусе.

– Надо было звонить в полицию, – сказала сердито Нэнси. – Вы же знакомы уже с лейтенантом Фладом.

– Но ты сама говорила, что не хочешь их вмешивать. Кроме того, нам в голову не пришло, что ты связана.

– А еще была усыплена хлороформом, – так же сердито сказала Нэнси.

– Ой! Как же?

– Как видишь. – Нэнси принялась трясти руками и ногами, чтобы восстановить кровообращение. – Достань телефонную трубку из кабины, – скомандовала она. – Нельзя терять ни минуты. Они задумали самое плохое, если не шутят. А я думаю, они не из тех, кто расположен к шуткам. Особенно сейчас.

– Что же они собираются делать?

– Потом. Сначала позвоню. – Нэнси набрала телефон полиции и чуть не закричала от радости, когда услышала знакомый грубоватый голос:

– Лейтенант Флад слушает.

Почти скороговоркой она сообщила ему, где они и что с ними происходит.

Лейтенант сказал в трубку:

– Это немного рискованно, знаю, но хотел бы, чтобы вы с подругой вернулись в дом миссис Страусе. Не нужно возбуждать У них излишние подозрения. Хорошо бы попридержать всех в Доме до появления полиции. Пытайтесь отвлекать их разговорами, торгуйтесь с ними, поддавайтесь, угрожайте. Все, что Хотите. Я сейчас же, – добавил он, – сообщу обо всем в полицию, но не знаю, сколько времени им потребуется, чтобы добраться до вас. Мы можем приехать не раньше чем через два-три часа, а это, боюсь, будет поздно. Да и какие у нас могут быть поводы для обвинения? Единственный выход – застать их с поличным. Нэнси ответила, что тоже так считает, и положила трубку. Девушки пошли к дому, по дороге Нэнси рассказала Джорджи, что предложил лейтенант, и спросила:

– Не страшно?

– Страшно. Но что же делать?

– Правильно, – сказала Нэнси. – Делать больше нечего.

Они уже входили в дом. В другое время Нэнси, возможно, полюбовалась бы этим почти пряничным домиком – чистым, аккуратным, кажущимся таким гостеприимным и уютным. Но сейчас было не до того.

– Принимаете гостей? – через силу пошутила она, входя в гостиную, где находились все остальные.

– Нэнси! – радостно закричала Бесс.

Никто, кроме нее, радости не выразил. И миссис Страусе тоже.

– А, немножко перехитрили меня, – злобно сказал Фрейзер. – Ничего, больше у вас не получится. Буду следить во все глаза, и, если что, имейте в виду. – Он похлопал себя по карману. – Там есть такая штука, она иногда стреляет. Даже лучше, что все в сборе.

Комната была уютная, как и весь дом. К удивлению Нэнси, все находившиеся там пили чай, по всей видимости, очень горячий.

Миссис Страусе и Бесс сидели на диване в напряженных позах, с чашками в руках. Наискосок от них расположилась Сесилия – в качалке с прямой спинкой. Джейсон Мосс развалился в огромном кресле. Один лишь Фрейзер стоял возле чайника с кипятком.

Белая кружевная вуаль, из-за которой разгорелся весь сыр-бор, лежала на деревянном столике посреди комнаты.

– У вас просто хобби, милая девушка, являться в дома, куда вы не приглашены, правда ведь? – весело и с улыбкой произнесла Сесилия. – Моей приятельнице, Грете, вы тоже очень понравились. А теперь, после взаимных приветствий, – продолжала она, – вернемся к нашим делам. – Она перестала раскачиваться в кресле, наклонилась в сторону миссис Страусе. – Так где же эта вещица?

– Не знаю, о чем вы толкуете, – отвечала та. Нэнси слегка улыбнулась. Она чувствовала, что старая женщина может, если захочет, быть очень и очень упрямой.

– О чем она говорит с миссис Страусе? – тихо спросила Бесс у Нэнси, но та не ответила, а обратилась к Сесилии.

– Подождите минуту, миссис Банкрофт, – сказала она, – я хочу задать вопрос хозяйке дома, куда, по-моему, вы тоже вторглись без приглашения.

– Твои заботы кончились, мисс Детектив! – рявкнул Фрейзер. – Помолчи!

Не удостоив его вниманием, Нэнси все-таки обратилась к миссис Страусе:

– У вас есть, не правда ли, еще один кусок подвенечной фаты? Этой самой вуали?

– Не вмешивайся в эти темные дела, девушка, – ответила та. – Вам же лучше будет.

– Миссис Страусе, – сказала Нэнси, – вы, наверное, не знаете, что мои подруги и я вмешались в эти темные дела, как вы их называете, с самого дня свадьбы. За нами уже гонялись вот эти люди, вломившиеся к вам в дом, нас усыпляли, связывали, похищали. Нам грозили жуткой расправой. И все из-за куска белой материи. Они готовы на что угодно, они очень опасны, и думаю, лучше будет, если вы скажете им все, что знаете. Все, что они требуют.

Подруги с удивлением глядели на Нэнси, удивление мелькнуло и на лице Джейсона Мосса, прежде чем он сказал:

– Да, эта девица права. Иначе для начала нам придется сыграть в давнюю детскую игру «Найди косточку» – помните такую? – и обыскать весь ваш дом, кое-что повредив при этом, к сожалению.

Старая женщина сидела в раздумье некоторое время. Потом медленно подняла свою трость, прислоненную к дивану, указала ею на небольшой комод в противоположном углу комнаты.

– Второй ящик сверху, – отрывисто произнесла она. Фрейзер первым кинулся туда, выдвинул ящик, порылся в нем, вытащил старую, обтянутую черной кожей коробку.

– Здесь?! – крикнул он.

Миссис Страусе кивнула.

Фрейзер открыл крышку, вынул нетерпеливыми руками кусок белой материи. Это тоже была вуаль – точно такая, как первая, украденная у Мередит, такого же размера и оттенка, только вместо розы на ней было вышито кольцо из тюльпанов. Фрейзер кинул ее на стол, рядом с уже лежащей там. Все стали дружно ее рассматривать – как будто и не витали по комнате волны вражды и ненависти, как будто не были некоторые из присутствующих готовы вырвать что-то из рук у других, не останавливаясь при этом ни перед чем, вплоть до убийства.

– Обе вуали были когда-то одним целым? – спросила Нэнси, обращаясь к миссис Страусе. – Вместе вытканы? Тут видны даже швы, по которым их потом разделили.

Она расправила первую вуаль, расстелив ее на столе, а на нее наложила другую, только что вынутую из коробки. И тогда – все увидели – круг из тюльпанов точно пришелся на розу, как бы замкнув ее в свои объятия.

– Ой! – вскрикнула Бесс. – Эмблема Торндайков!

– Миссис Страусе! – тоже закричала Джорджи. – Миссис Страусе, откуда у вас этот герб? Как он к вам попал?

– Господи! – резко сказала Сесилия. – Да перестаньте вы называть ее этой птичьей фамилией! Она такая же Роуз Страусе, как я Мэрилин Монро!

Бесс и Джорджи уставились на Нэнси, уже по привычке полагая, что только та может объяснить им, что все это значит. И Нэнси не заставила себя ждать.

– Вуаль вместе с гербом попала к миссис Страусе, – сказала Нэнси, – потому что она не кто иная, как Ребекка Роуз Торндайк.

– Нет, – спокойно прервала воцарившееся молчание старая женщина, – я вовсе не Ребекка Торндайк. Уже не Ребекка Торндайк в течение многих лет. Я возненавидела Брендона Торндайка, своего мужа. Он оказался жестоким и эгоистичным человеком, и я разошлась с ним, ушла из его дома, не взяв ни гроша. Все, чего я хотела, – не видеть его больше, не иметь с ним никакого дела.

Джейсон Мосс помешал ложечкой сахар в своей чашке и сказал:

– Вы забрали с собой его детей, и он тоже возненавидел вас. Разве он не имел на это права?

– Я спасала моих детей, – возразила старая женщина. – Это было мое право!

Она поднялась, опираясь на палку, подошла к столу, где лежали две половинки подвенечной фаты.

– Посмотрите, – с грустью сказала она, глядя на белую волнообразную материю. – Посмотрите, что произошло с этим цветком, с одинокой розой. Она схвачена в клещи, в кольцо этими тюльпанами. Видите? Почти проглочена ими. То же самое произошло со мной после замужества. Я стала частью орнамента на гербе Торндайков. Больше ничем. – Она приподняла концом трости верхнюю часть вуали, потом опустила ее снова. – Я терпела, – продолжала она, – многое терпела. Но когда он стал учить наших детей, что деньги необходимо любить куда больше, чем людей, я поклялась себе, что не допущу этого. Я убежала, да, я скрылась от него, и мои Робби и Маргарет росли, даже не зная, что они Торндайки. И я рада этому. Его деньги только навлекли бы на них несчастья. Что и происходит сейчас!

– О, конечно! – презрительно фыркнула Сесилия. – Несчастье ценой в шестьдесят миллионов долларов!

Миссис Страусе внимательно взглянула на нее, но ничего не стала отвечать, а Нэнси воспользовалась паузой и спросила:

– Но почему вы жили так близко от своего бывшего мужа, если не желали иметь с ним ничего общего?

Старая женщина снова прошла к дивану и села, опираясь на трость. Потом сказала:

– Сначала мы уехали далеко отсюда – в Европу. Я сменила фамилию. Там мы жили долгие годы. Вернулась я, когда дети стали уже взрослыми, а Брендон Торндайк оставил попытки разыскать нас. А в штате Мэн я поселилась потому, что всегда очень любила эти места.

Джейсон Мосс встал и начал шагать по комнате.

– Вам нравилось, – сказал он раздраженно, – жить под самым его носом, и чтобы он ничего не знал, ни о чем не догадывался. Вы были в восторге от вашей игры. Но я-то был осведомлен о вашем местонахождении. Много лет вы находились у меня под колпаком, миссис Торндайк.

– Если знали, – спросила она, – почему ничего не сообщили моему бывшему мужу? По доброте душевной?

– А зачем? – ответил он, продолжая ходить по комнате. – Ведь вы не хотели, чтобы старик вас застукал, так? Мне тоже это было ни к чему. Меня устраивало ваше молчание.

– Если хотите большей ясности, – вмешалась Сесилия, – то пожалуйста – у нас теперь нет от вас тайн Джейсон сумел убедить Торндайка изменить завещание таким образом, чтобы все состояние было завещано ему, то есть нам. Джейсон заслужил это своей беспорочной службой в течение двадцати лет. А вы? Кто вы такая? Что сделали для блага компании Торндайка?

Сесилия почти уже кричала, но миссис Страусе не слушала ее – она погрузилась в воспоминания.

– Мой Робби, – негромко говорила она, поглаживая рукой бархатную диванную подушку, – умер от болезни, еще когда учился в колледже, и у меня осталась одна Маргарет. Добрая, милая Маргарет. Она вышла замуж по любви за хорошего человека, Джейка Броуди, и у них родилась крошка Мередит. И все было мирно и спокойно – до этой чудовищной авиакатастрофы, в которой погибли все пассажиры, в том числе родители Мередит. И опять я осталась вдвоем с ребенком. Не знаю, – голос ее стал немного громче, – почему вы, люди, не хотите понять, что в жизни и так достаточно горя и бед?! Зачем же суетиться, злобствовать и увеличивать их количество – во имя богатства и денег?

– По правде говоря, – сказала Сесилия, – мне кажется, что именно без денег жизнь полна горя и бед. Миссис Страусе печально покачала головой.

– Вот-вот, так считают многие Но не многие все же готовы при этом на любые действия ради приобретения денег.

– А Мередит знала обо всем этом? – вмешалась Джорджи.

– Нет, я воспитала внучку так же, как и своих детей – чтобы они были свободны и самостоятельны и не зависели от богатства или прихоти других людей Мы жили скромно, но достойно.

– Все это очень трогательно, Ребекка, – нетерпеливо, с насмешкой сказала Сесилия, – но, если вы не собирались посвящать Мередит в тайну ее происхождения, для чего дали ей свою вуаль и тем самым спровоцировали весь этот инцидент?

– Могу ответить, – спокойно произнесла миссис Страусе, – хотя предпочла бы вообще не разговаривать с вами. Обе части фаты, или, если хотите, вуали, лежали у меня отдельно друг от друга многие годы. Мередит случайно нашла то покрывало, на котором я выткала розу. Кстати, это мое второе имя, как вы знаете. Вуаль очень понравилась Мередит, и внучка стала просить ее для свадебного торжества. Как я могла отказать?

– Дальше понятно, – вторглась в разговор Нэнси – Когда вы, Сесилия, и мистер Мосс увидели в газете фотографию Мередит в этой вуали, вас охватило беспокойство Вы решили, что внучка Торндайка все уже знает о своем деде и может вступить в борьбу за наследство, от которого отказалась его бывшая жена.

– Хватит болтать! – закричал Фрейзер с другого конца комнаты. – Сколько можно?! Пора делом заняться.

– Спокойно, Фрейзер, – холодно сказала Сесилия, и Нэнси вдруг стало ясно, что младший Банкрофт прямолинеен и глуп, и миссис Банкрофт, несмотря на некоторые свои странности – возможно, нарочитые, – играет главную роль во всех делах и решениях.

И еще она подумала, что чем больше все они будут сейчас разговаривать, спорить и выяснять отношения, тем лучше – потому что это дает время полиции прибыть сюда до того, как Фрейзер попытается осуществить свой (или это их общий?) план – жуткий план убийства, в реальность которого ей все еще не хотелось верить.

К счастью, Сесилию понесло она вообще любила поговорить, а сейчас просто не могла остановиться.

– Да, – продолжала она, – конечно, я увидела снимок в газете и сказала себе: это ведь семейная реликвия Торндайков! На его свадьбе невеста была точно в такой вуали. И спросила себя, а как отнесутся к этому всякие там законники…

– Сесилия, – прервал ее Джейсон Мосс, – к чему эти откровения?

Но она дала отпор и ему.

– Не затыкай мне рот! Пускай старуха и эти девчонки знают, что мы первые никого не трогали и, если бы они сами не полезли на рожон, все бы окончилось спокойно и благополучно для каждого из находящихся здесь. Так вот, подумала я: снимок снимком, но если невеста начнет разгуливать по церкви и по улице в этой вуали, то найдутся такие дотошные – особенно из газетчиков, – которые примутся расспрашивать, разнюхивать и поднимут шум на весь Бостон, если не на все восточное побережье.

– И тогда уж определенно Мередит предъявит свои права?

Это произнесла Нэнси – не столько потому, что хотела что-то уточнить – ей и так уже было все ясно, – а для того, чтобы потянуть еще время до прибытия полиции.

– Да, – любезно, а скорее, с издевкой, отвечала Сесилия, – и мы решили с моим чудесным младшим братиком разработать небольшой план – чтобы избавить Мередит от вуали, а также от никому уже не нужных пересудов и сплетен по поводу наследства Торндайка. И нам он удался, этот план. Правда, потом вмешались некоторые девицы и попытались навредить, но, в конечном счете, у них ничего, как видим, не вышло.

Она замолкла, чтобы перевести дыхание, и тогда Бесс, не теряя ни секунды, обратилась к мрачно молчавшему Джейсону Моссу.

– Но ведь вы возглавляете сейчас всю компанию Торндайка, – сказала она, стараясь казаться наивней, чем была на самом деле, – и вы очень богатый человек, правда?

– Чистая правда! – злобно откликнулся Фрейзер.

– Зачем же вам, – продолжала Бесс, – то, что по праву должно принадлежать Мередит? Это ведь нечестно.

– Я скажу вам, что нечестно! – сорвался на крик мистер Мосс, вскакивая со стула и опять начиная шагать по комнате. – Нечестно, если кто-то со стороны лишит меня дела, которое я помогал создавать в течение долгих лет, и тех доходов, что мне причитаются! Тоже по праву! Двадцать лет я говорил только «да» отвратительному, жестокому человеку. Двадцать лет делал за него подчас грязную работенку. Двадцать лет, если он говорил мне «прыгни!», я прыгал. А вы… вы… – голос его сорвался от дикого озлобления, – влезли по уши в чужие дела и собираетесь сломать здание, которое строилось многие годы, выгнать жильца на улицу! Вот почему я согласился с тем, что вы должны поплатиться за свои действия, и мне наплевать, что с вами случится в скором времени.

– Очень скором, – раздался голос Фрейзера.

– Братец, дорогой, – сказала Сесилия и спокойно поставила на стол чайную чашку, – Джейсон, по-моему, уже выдохся. Теперь твоя очередь объяснить дамам правила игры. Начинай!

Фрейзер вышел на середину комнаты – как оратор, собравшийся произнести речь.

Он и произнес ее, правда, весьма короткую.

– Мы собираемся пригласить вас на прогулку, – сказал он. – Вдоль скалистого берега океана. Жутко красивые места. Всех вас, четверых, – он по очереди указал на миссис Страусе, Джорджи, Нэнси и Бесс. – Вашим гидом и водителем буду я.

Но до определенного места, где я вас покину. Вынужден буду покинуть…

Выражение лица миссис Страусе оставалось невозмутимым, но Бесс и Джорджи не могли сдержать ужаса.

Нэнси взяла на себя обязанность закончить речь, которую не договорил Фрейзер.

– Он хочет сказать – я слышала собственными ушами, когда он разговаривал из машины со своей сестрой по телефону, – что пустит машину вниз со скалы, а сам выпрыгнет в последнюю минуту.

– Вранье! – вскрикнула Сесилия. – Что придумывает эта девчонка?! Фрейзер хотел сказать, что увезет вас в такое место, где вы не сможете нам помешать и где пробудете до тех пор, пока не окончатся дела с наследством.

Джейсон Мосс дернул головой.

– Довольно болтать! Идемте. Он первым пошел к двери.

– Одну минуту, – сказала Нэнси. – Хочу предупредить вас, что успела позвонить в полицию из машины Фрейзера. Они здесь будут очень скоро, и лучше для вас сдаться им сразу.

– Тем более нужно скорее ехать! – крикнул Фрейзер. – А вы тут слюни распустили – болтали, не знаю сколько! Выходите все!

Он подтолкнул Нэнси к двери.

– Что касается обвинений в наш адрес, – сказал Мосс, – то у вас не имеется ровно никаких доказательств наших преступных намерений. Никаких! Телефонный разговор этого идиота? А кто докажет, что такой разговор был? Что он не плод воображения нахальной девицы, возомнившей себя детективом?

Сесилия уже вышла из дверей.

– Там никого нет, – сказала она с порога. – Быстрее! Мы еще можем успеть на прогулку.

Фрейзер вытолкнул на садовую дорожку всех пленниц.

– Слушайте меня, и без глупостей, – сказал он. – Попытка побега может печально окончиться. Моя сестрица и Дядюшка Мосс шутить не любят.

Нэнси пристально смотрела в сторону въездной аллеи. Где же полицейские?! Не приедут совсем или, может, опоздают – что, в сущности, одно и то же…