Текст книги "Дело о художественном преступлении"

Автор книги: Кэролайн Кин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

ИЗМЕНЕНИЕ ПЛАНА

И тут Фелиция заметила Нэнси.

– Ах, здравствуйте, Нэнси. Что вы здесь делаете?

– Заказывает праздничный ужин по случаю своей помолвки, – ответил Шоун, не дав Нэнси произнести ни слова. – Конечно, Нэнси. Мы сможем разместить двести человек.

Нэнси не стала ему возражать. Шоун, очевидно, пытался выглядеть уверенным, невзирая на этот новый удар, постигший его.

– Да, госпожа Уэйнрайт, и чем же вызвана эта внезапная отмена? – поинтересовался Шоун.

– До меня дошли весьма неприятные известия о вашем ресторане, господин Морган. Моя подруга, доктор Элизабет Хорделл, рассказала мне, что во вторник одному посетителю подали слишком острую рыбу. И еще я прочла в газете, что недавно сюда вызывали пожарных. Мне искренне жаль, но…

– В нашей электросети была небольшая неисправность, – нашелся Шоун. – Это вызвало небольшое возгорание, но все исправили. А рыба… да, это было неприятно. Посетитель так заказал ее. Он вообразил, что может есть самую острую пищу. Боюсь, что он получил жестокий урок, – быстро проговорил Шоун.

Нэнси показалось, что он очень нервничает, но Фелицию, видимо, удовлетворило его объяснение. Она вздохнула немного свободнее.

– А что случилось с моими картинами?

– С картинами… – замялся Шоун. – Ах да, я отдал их в мастерскую, чтоб их вставили в рамы. Плакаты, которые вы видели в зале, висят там временно, пока я не забрал назад произведения Спациенте.

Фелиция колебалась.

– Полагаю, вы дали исчерпывающие объяснения, но все же…

– У меня появилась потрясающая идея, – прервал ее Шоун. – Почему бы не перенести этот торжественный ужин в ваш дом? Мы сможем установить навесы и накрыть столики у вас на лужайке. Я тщательно за всем прослежу.

– Это было бы удобно, – медленно произнесла Фелиция. – И, полагаю, было бы трудно снять другое помещение, когда осталось так мало времени.

– Я знал, что вам понравится эта идея, – воскликнул Шоун, одарив Фелицию ослепительной улыбкой. – Мы все установим и будем готовы завтра к семи часам вечера.

– Аукцион начинается в девять, – напомнила ему Фелиция. – Отсрочки быть не может. Сотрудники моей охраны закроют все входы и ровно в девять спустят рубин вниз.

– Все будет точно, как часы, – заверил ее Шоун.

– Надеюсь, – вздохнула Фелиция. – Но я все же очень хочу, чтобы все увидели произведения Джозефа. Вы позволите мне на время взять картины из ресторана? Всего на один вечер?

– Ах, госпожа Уэйнрайт, извините, – воскликнул Шоун. – Я отослал картины одному замечательному мастеру в Чикаго. А его мастерская в выходные закрыта.

– Вы отослали все семь? – Фелиция нахмурилась, увидев, что Шоун кивнул. – Ладно, у меня дома есть две картины, – сообщила она. – Джозеф дал мне зимний пейзаж, он закончил его сегодня утром.

– А Августе Спациенте их еще у вас не просил? – поинтересовалась Нэнси. Фелиция расправила плечи.

– Собственно говоря, он уже поджидал меня около дома, когда я возвратилась из Культурного центра. Но я отказалась отдать ему картины.

– А мне казалось, что вы согласились отдать их ему, – заметила Нэнси. Фелиция смутилась.

– Увы, я передумала. Этот человек вполне может подождать двенадцать часов. А для Джозефа это будет большая победа. Он поддался давлению своего дяди и согласился отдать ему картины, не зная того, что в самом ближайшем будущем их увидят настоящие ценители живописи.

– Джозеф Спациенте не похож на человека, на которого легко можно надавить, – скептически обронила Нэнси.

– Этот Августе может надавить на кого угодно, – возразила Фелиция. – Сегодня он был гораздо менее обаятелен. Терпеть не могу настырных людей.

– Да, я понимаю, что вы имеете в виду, – подхватил Шоун. Фелиция кивнула.

– Представляете, Августе хотел прийти на званый ужин, чтобы следить за своими картинами. Но я решительно ему отказала. Боюсь, я сказала ему, что повешу новую работу Джозефа здесь, в ресторане, так что не удивляйтесь, если он явится ее охранять. Теперь, конечно, ее здесь не будет, раз уж мы переносим ужин ко мне, но…

Нэнси поняла, что должна предупредить Фелицию.

– Послушайте, госпожа Уэйнрайт, – обратилась она. – На вашем месте я бы остерегалась Августе Спациенте. Он, кажется, готов на все, лишь бы заполучить эту картину. Если вы сообщите о нем вашей охране, они смогут позаботиться о том, чтобы завтра вечером он держался подальше от ваших владений.

– Как? Вы полагаете, он намеревается украсть картину? – спросила Фелиция, округлив глаза от удивления.

– А возможно, он охотится за рубином, – предположила Нэнси.

Фелиция уверенно улыбнулась.

– Этот рубин никто не сможет заполучить, моя дорогая. Моя система охраны надежна, и об Августе Спациенте не стоит беспокоиться. Он просто жадный настырный старик. Но я благодарю вас за вашу заботу.

Шоун проводил Фелицию к стоянке перед рестораном, где ее поджидал шофер в роскошном лимузине.

– Это был почти конец, – сказал Шоун, вернувшись в кабинет. – Прямо не верится, что она чуть не отменила этот ужин.

– А вы очень находчивы, – похвалила его 1Нэнси.

На лице Шоуна появилось виноватое выражение.

– Вы, наверное, думаете, что я ужасный враль. Но, поверьте мне, я сражаюсь здесь не на жизнь, а на смерть.

– Но разве так легко будет устроить этот ужин в ее поместье? – спросила Нэнси. Шоун пожал плечами.

– Это лучший способ обезопасить себя от новых неприятностей. Всех официантов я приглашу на этот вечер из агентства по временному найму. Так что, если здесь кто-то собирается навредить мне, его там не будет. К тому же, даже если подложат бомбу в посудомоечную машину или еще что-нибудь, на ужине это не отразится. Да и пришлось бы закрыть ресторан для прочих посетителей в субботу вечером. А так я смогу не закрывать «Аризона-Хаус» и заработать еще немного денег.

– В этом есть смысл, – согласилась Нэнси. – Кстати, вы в последнее время разговаривали с Лорин?

Шоун отрицательно покачал головой, и Нэнси рассказала ему о звонке из «Сен-Тропеза», записанном на пленку в квартире Лорин.

– Не думаю, чтобы Лорин так предала меня, – возразил Шоун. – Но я уже ошибся в отношении Джека, так что Бог его знает…

– Шоун, – тихо обратилась к нему Нэнси, – я говорила с Джеком. Есть вещи, которые вы должны знать. – И девушка осторожно сообщила Шоуну о тех обвинениях, которые выдвинул Джек в адрес его отца.

Шоун тяжело опустился в кресло.

– Знаете что? Меня это не так уж удивило. У отца, казалось, всегда было больше денег, чем у Джека. Становясь старше, я часто спрашивал себя, почему это так. И решил, что Джек просто истратил все свои деньги.

– Простите, – извинилась Нэнси.

– Это, конечно, невеселые новости, но меня они не убили. Мы с отцом никогда не были близки, – произнес Шоун и умолк. – А Джек объяснил вам, зачем ему понадобились те треугольники из картин? – снова заговорил шеф-повар.

– Картины изрезал кто-то другой, – напомнила ему Нэнси.

– Вы хотите сказать, что в этой колоде чужая карта? – нахмурился Шоун.

– Есть тот, кто изрезал картины, и есть Августе Спациенте. Две карты из другой колоды, – сказала Нэнси.

– Вы не могли бы сделать мне одолжение, Нэнси? – попросил Шоун. – Я хотел бы, чтобы вы завтра здесь поработали.

– Конечно, – согласилась Нэнси. Шоун вздохнул с облегчением.

– Я нервничаю оттого, что придется оставить ресторан в субботу без присмотра, но я должен быть на приеме у госпожи Уэйнрайт. Мне было бы спокойнее, если бы вы присмотрели за «Аризона-Хаус».

– Не беспокойтесь, я приду, – заверила его Нэнси.

Вечером Нэнси рано ушла к себе в комнату – последние дни так вымотали ее. Но, даже выключив свет, она не смогла сразу уснуть. Она все думала и думала об этом деле. Здесь должна быть ниточка – нечто, что связывает воедино обоих Спациенте, картины и Фелицию Уэйнрайт. Но как обнаружить эту связь?

В субботу утром Нэнси поехала в ресторан «Сен-Тропез». Она хотела поговорить с Эдвардом, с тем человеком, который звонил Лорин. Может, ей удастся выяснить, как Лорин связана с «Сен-Тропезом».

На стоянке возле ресторана было очень много машин. В дверях ресторана Нэнси чуть не столкнулась с Лорин.

– Что ты здесь делаешь? – сердито спросила Лорин.

– Обедаю с подругой, – ответила Нэнси. – А что вы здесь делаете?

– Не твое дело, – огрызнулась Лорин и прошла мимо. Нэнси видела, как официантка села в машину и выехала со стоянки.

Войдя в шикарный ресторан, Нэнси спросила Эдварда, но ей ответили, что его нет. Раздосадованная, Нэнси отправилась домой.

«Все же это не пустая трата времени», – размышляла Нэнси, ведя машину. Теперь у нее было доказательство, что Лорин действительно связана с кем-то в «Сен-Тропезе». К сожалению, ей не удалось найти ничего, что связывало бы Лорин с картинами Спациенте.

Во второй половине дня, перед тем как идти на работу, Нэнси опять размышляла о картинах. Эти пейзажи были главной связующей нитью между всеми известными ей действующими лицами. Их жаждал получить Августе. Они нужны были и Фелиции, и сейчас в ее доме висели две картины Спациенте. И опять-таки его картины были изрезаны в «Аризона-Хаус», ставшем объектом многих неприятностей.

Вспомнив свое посещение Культурного центра, Нэнси задумалась о Джозефе. Он написал зимний пейзаж за одно утро. У Нэнси было ощущение, что искусство – не его стихия. Гораздо более вероятно, что после неудачного ограбления банка он жаждал похитить знаменитый рубин «Глаз дракона».

Нэнси нахмурилась. Джозеф участвовал в ограблении банка, и при этом была отключена сложнейшая система сигнализации. Если бы он был на свободе, он вполне мог оказаться сегодня вечером в особняке Фелиции Уэйнрайт.

Но Джозеф был за решеткой. За пределами тюрьмы оказались только его картины. Что бы это могло значить?

Нэнси приехала в «Аризона-Хаус» к шести часам.

– Привет, Элиот! – Нэнси отметила время своего прихода на работу в картотеке у черного входа и поздоровалась с молодым поваром, явно чем-то обеспокоенным.

– Ах, Нэнси, – пожаловался он, – я просто с ума схожу. Шоун назначил меня новым шеф-поваром по десертам. Сегодня моя премьера, и ты не поверишь, кто сидит сейчас в зале.

– Президент Соединенных Штатов, – пошутила Нэнси.

– Гарольд Брэккетт, – сообщил Элиот. – Очень великодушно с его стороны предоставить нам все эти возможности, но третья неудачная попытка – и мы окажемся не у дел.

– Не волнуйся, Элиот, – рассеянно проговорила Нэнси. – Все обойдется.

В обеденном зале Нэнси увидела, что Брэккетт сидит в одиночестве и что-то пишет в блокноте. Увидев ее, критик помахал ей рукой и улыбнулся.

– Здравствуйте, господин Брэккетт, – приветствовала его Нэнси, подходя к его столику. – Как поживаете?

– Замечательно, – ответил он. – А скажите, у вас здесь выставлена картина Джозефа Спаци-енте?

Сердце Нэнси екнуло. Как во всем этом замешан Брэккетт?

– Нет. А почему вы спрашиваете?

– Мой друг Августе Спациенте сказал мне, что я обязательно до отъезда должен увидеть произведение его племянника, – пояснил Брэккетт.

– Ах! – воскликнула, нахмурившись Нэнси. Что-то подсказывало ей не давать ему больше никаких сведений. – Нет, я не видела эту картину.

К столику Брэккетта подбежала Анна-Мария, чтобы принять его заказ, и Нэнси, извинившись, ушла.

– Привет, Нэн, – поздоровалась с подругой Бесс, когда Нэнси вышла в фойе. – Я иду в дамскую комнату. Пойдем со мной, расскажешь мне, как идут дела.

– Ладно, но только на минутку. Я не могу надолго отлучаться отсюда. – Нэнси спустилась с Бесс вниз и сообщила ей о ходе расследования. Слушая Нэнси, Бесс озабоченно рассматривала свою французскую челку.

– Этот упрямый вихор все время вылезает, – возмутилась она и опрыскала его лаком для волос из маленькой пластмассовой бутылочки.

В дверь умывальника постучали.

– Бесс, пришли посетители в верхней одежде, – позвал Ли..

– Сейчас иду, – ответила Бесс и выбежала из уборной.

Взглянув на полочку под зеркалом, Нэнси увидела, что Бесс забыла свой лак. Нэнси сунула бутылочку в глубокий карман своего фартука и вышла из дамской комнаты.

Поднявшись по ступенькам, она встретила взволнованную Анну-Марию.

– Ты не видела где-нибудь Гарольда Брэккетта? – спросила официантка. Нэнси отрицательно покачала головой, и Анна-Мария пояснила: – Я послала Ли посмотреть в мужской уборной, но его там тоже нет. Когда я вернулась к его столику с бокалом вина, Брэккетта уже не было.

– Странно, – задумалась Нэнси. – Он что-нибудь сказал тебе?

– Ничего, – ответила Анна-Мария. В этот момент в парадную дверь ресторана вошел Ли.

– Я поднимался из уборной и увидел, как Брэккетт выбежал из парадной, – сообщил он. – Он так спешил, что из его блокнота выпал вот этот листок. Я побежал за ним, но, когда дошел до стоянки, он уже сел в машину и пронесся мимо.

– Можно взглянуть на записку? – попросила Нэнси.

– Конечно, – сказал Ли и протянул ей листок. – Похоже, он просто машинально чертил на бумаге.

– Не может быть! – Нэнси внимательно посмотрела на листок, и ее глаза округлились от удивления. Это была мелкозернистая бумага высшего качества.

– Что-то не так? – спросила Анна-Мария.

– Нет-нет, ничего, – ответила Нэнси, чтобы не встревожить их.

– Ладно, я, пожалуй, вернусь к работе, – сказала Анна-Мария, направляясь в обеденный зал. – Я уже потеряла одного клиента сегодня вечером.

– А меня поджидает компания из четырех человек, я должен усадить их за столик, – подхватил Ли и последовал за Анной-Марией.

Зажав в руке листок, Нэнси прислонилась к стене. На бумаге были нарисованы черточки и палочки, между ними снова и снова возникала цифра «4». Ниже следовала целая строчка вопросительных знаков. А внизу было небрежно написано «Фелиция Уэйнрайт» и несколько восклицательных знаков.

Нэнси не верила своим глазам. Буква «е» в слове «Фелиция» наклонялась назад. А уголки «л» были заострены. Это был почерк Августе Спациенте.

Должно быть, Гарольд Брэккетт и есть Августе Спациенте, только в гриме.

Или все наоборот? Или, возможно, оба варианта были просто маскировкой.

А что означала цифра «4»? Имела ли она какое-то отношение к четвертой картине? Фелиция сказала Августе, что картина будет выставлена в ресторане. И он пришел за ней переодетый Гарольдом Брэккеттом!

И теперь он знал, что картины здесь нет. Он наверняка сейчас едет в особняк Уэйнрайт.

Нэнси не знала точно, что именно задумал Августе. Но она подозревала, что картины служили для Джозефа способом передачи информации своему сообщнику. Один Спациенте участвовал в ограблении банка. Другой был мошенником. Эти люди не были ни коллекционерами, ни создателями предметов искусства.

Их цель была заполучить рубин «Глаз дракона»!

СКРЫТАЯ ОПАСНОСТЬ

Нэнси опустила монету в телефон-автомат в ресторане и поспешно набрала номер Фелиции Уэйнрайт. Нужно предупредить Фелицию о возможной опасности.

Щелк… щелк… взз… – в трубке слышались странные звуки. Нэнси позвонила на телефонную станцию, и ей сказали, что на линии неисправность и номер Фелиции проверяют.

– Бесс! – воскликнула Нэнси, подбежала к гардеробу и быстро нацарапала номер на визитной карточке «Аризона-Хаус». – Вот номер Фелиции Уэйнрайт. Постарайся дозвониться до нее. Скажи ей, чтобы она не впускала в дом ни Брэккетта, ни Августе. Это правда очень важно.

– Ладно. А что случилось? – удивилась Бесс.

– Расскажу, когда вернусь, – обронила Нэнси, выбегая из парадной двери ресторана.

Было уже без четверти семь, когда Нэнси подъехала к аллее, ведущей к особняку Уэйнрайт. Здесь ее остановил охранник в форме, в руке у него была рация.

– Меня зовут Нэнси Дру, – представилась сыщица. – Госпожа Уэйнрайт меня знает, мне нужно поговорить с ней.

Охранник связался с кем-то по рации. Наконец, он помахал Нэнси, чтобы она проезжала.

Поднимаясь по подъездной аллее, Нэнси была изумлена при виде происшедших изменений. Воспользовавшись пунктом проката, Шоун проделал потрясающую работу. В легких вечерних сумерках весело сияли маленькие белые фонарики, висевшие на проволоке, натянутой от столбов. Под белыми шатрами уютно разместились столики, щедро уставленные восхитительными закусками и хрустальной посудой, сверкающей в последних лучах заходящего солнца.

Нэнси увидела, как Шоун, одетый в белый наряд шеф-повара, командует небольшой армией официантов и официанток, которых он нанял на этот вечер. Он не заметил ее, а у нее не было времени с ним разговаривать. Она не останавливаясь ехала к дому.

Дверь открыл дворецкий Конрад.

– Входите, мисс Дру, – вежливо пригласил он. – Охранник сообщил госпоже Уэйнрайт, что вы едете. Подождите, пожалуйста, в фойе. Она сейчас в гостиной, разговаривает с каким-то господином. Она скоро к вам выйдет.

– С господином? – переспросила Нэнси. – А как он выглядит?

– Не могу сказать вам, мисс, – важно ответил Конрад и вышел.

В противоположность сутолоке и суматохе снаружи в особняке было тихо и спокойно. Как только Конрад ушел, Нэнси поспешила в гостиную, где они на днях встречались с Фелицией, и заглянула в щелку между створками высокой двери.

В гостиной Фелиция разговаривала с Гарольдом Брэккеттом! Фелиция в длинном свободном платье золотистого оттенка была похожа на принцессу. Ее светлые волосы были зачесаны назад и завязаны золотым бантом. Брэккетт стоял к Нэнси спиной.

– Я очень рада, что вы хотите приобрести обе картины, – сказала Фелиция. – Шоун Морган дал вам правильный адрес. Выписывайте чек на имя Джозефа Спациенте, а после аукциона вы сможете забрать картины.

– Я бы хотел забрать их сейчас, – резким тоном заявил Брэккетт.

– Все, о чем я прошу, – лишь несколько часов, чтобы мои гости получили возможность увидеть эти полотна, – пояснила Фелиция.

– Дорогая моя, я хочу получить эти картины немедленно, – потребовал Брэккетт, и его голос зазвенел как сталь.

Нэнси услышала, что в фойе вернулся Конрад. Она тихонько проскользнула в приоткрытые двери. Фелиция и Брэккетт, видимо, были так поглощены своей беседой, что не заметили ее.

– Об этом не может быть и речи, – возразила Фелиция.

– Мне очень жаль, но будет именно так, – ответил Брэккетт, и в его голосе послышалась неприкрытая угроза.

«Становится жутко, – подумала Нэнси. – Свяжусь-ка я с охраной».

Она уже собиралась было выскользнуть за дверь, но остановилась, услышав вдруг крик Фелиции.

Брэккетт достал из кармана пистолет! С ужасом уставившись на него, Фелиция невольно прикрыла рот рукой.

Нэнси затаила дыхание. Нужно что-то делать. На маленькой полке возле двери стояли старинные книги в кожаных переплетах. Боковыми стенками полки служили два мраморных попугая. Придерживая рукой книги и наклонив их в другую сторону, Нэнси тихонько сняла с полки ближнего попугая. Она ощущала в руке твердую поверхность и тяжесть мрамора, все ближе подкрадываясь к Брэккетту.

Теперь Фелиция заметила ее. На мгновение их взгляды встретились, но Фелиция тут же отвела глаза.

– Хорошо, – сказала она. – Забирайте картины. Только не трогайте меня.

Нэнси подошла сзади к Брэккетту, не смея лишний раз вздохнуть. Собравшись с духом, она высоко занесла попугая над головой мужчины, приготовившись ударить его.

Но в ту секунду, как она подняла руку, Брэккетт почувствовал, что она рядом.

Резко повернувшись, он схватил ее за руку, и мраморный попугай с грохотом полетел на пол. Мгновенно среагировав, Нэнси ловко ударила его ногой по голени. Вскрикнув, Брэккетт швырнул ее на ряд складных стульев.

Фелиция кинулась к двери, но Брэккетт успел первым. Он оттолкнул ее обратно в комнату.

Направив пистолет на Нэнси и Фелицию, Брэккетт пятясь отошел к двери и плотно ее закрыл. Нэнси надеялась, что Конрад услышал шум, но вспомнила, что он направлялся в другой конец зала. Возможно, он ушел и ничего не слышал.

– Вы работаете на Августе Спациенте? – спросила Фелиция.

Брэккетт запрокинул голову и рассмеялся.

– Сударыня, я и есть Августе Спациенте. Я польщен, что мой грим и костюм так славно провели вас.

– Так кто же вы на самом деле? – прямо спросила Нэнси.

Он с издевкой поклонился:

– Элекс Тэмплтон к вашим услугам.

В этот момент в дверь постучали. Тэмплтон быстро встал сбоку от двери и указал Фелиции пистолетом на выход.

– Избавьтесь от них, – приказал он. Фелиция немного приоткрыла дверь, и в просвете показался Конрад.

– Я слышал грохот, – сказал дворецкий. – Что-нибудь случилось?

– Господин Брэккетт споткнулся о стулья, – спокойно ответила Фелиция.

– Очень хорошо, мадам, – сказал Конрад. – Да, а мисс Дру, видимо, ушла. Вы говорили с ней?

– Нет, я… думаю, у нее не было времени ждать, – проговорила Фелиция. – Благодарю вас, Конрад, – добавила она и закрыла дверь.

– Вот и славно, – похвалил Брэккетт, по-прежнему держа ее на мушке.

– Но зачем же вам так нужны эти картины? – спросила Фелиция.

– Ему нужны не картины, – пояснила ей Нэнси. – А то, что скрыто в них.

– Умница, – усмехнулся Тэмплтон и махнул Фелиции пистолетом. – Мне были бы не нужны эти картины, если бы вы сами отдали мне рубин.

– Но это невозможно, – решительно возразила Фелиция. – Он заперт наверху в сейфе, к которму подключена сложнейшая система сигнализации. Даже я не могу достать его, не наделав шума. Тотчас сбегутся все охранники, которых я наняла на сегодняшний вечер. Только начальнику охраны известно, как отключить сигнализацию.

– Не только ему, – ухмыльнулся Тэмплтон. – Догадайтесь, кто разработал эту систему?

– Вы? – недоверчиво предположила Фелиция. Тэмплтон отрицательно покачал головой.

– Джозеф Спациенте, – тихо сказала Нэнси.

– В яблочко! – воскликнул Тэмплтон. – Вы и правда смышленая.

– Ведь это Джозеф помог вам отключить сигнализацию в банке, да? – резко спросила Нэнси. – Он вроде кудесника по системам сигнализации.

– Вы основательно подготовились. Я потрясен, – поддел девушку Брэккетт. – Да, мы вместе с Джо были в этом деле. К несчастью, ему не повезло, и его поймали.

– Я все еще не понимаю, – дрожа, произнесла бледная Фелиция.

– Джо знает каждый дюйм вашей сигнализации. Прежде чем вступить на путь преступлений, он работал инженером в крупной компании по производству систем сигнализации и разработал там вашу систему. Когда мы услышали о том, что вы продаете свой рубин с аукциона, – ну, искушение было слишком велико, чтобы перед ним устоять.

– Но ведь Джо в тюрьме. – вставила Нэнси.

– Верно, – согласился Тэмплтон. – И всю его почту вскрывают. Он послал мне зашифрованное письмо, в котором в общих чертах набросал свой план, но он никак не мог переправить мне электросхему вашей сигнализации. Охранники тут же перехватили бы ее. И тут, благодаря госпоже Уэйнрайт и ее очаровательной программе по искусству, Джо придумал превосходный план.

– Он начертил части электросхемы на коре дерева в нижнем левом углу четырех почти идентичных картин, – продолжила за него Нэнси.

– Весна, лето, осень и зима, – весело пропел Брэккетт. – Он был так осторожен. Если бы он начертил сразу все на одной картине, кто-нибудь из охранников мог бы догадаться, в чем дело. Но Джо никак не рассчитывал, что госпожа Уэйнрайт станет такой поклонницей его таланта. Он не ожидал, что его произведения будут выставлены в ресторане и в этом великолепном особняке. Он думал, она просто передаст их его дорогому дядюшке Августе. Вы очень усложнили мне жизнь, госпожа Уэйнрайт.

– Итак, вы выследили первые две картины и пришли за ними в «Аризона-Хаус», выдав себя за критика Гарольда Брэккетта.

Тэмплтон фыркнул от смеха.

– Я просто пришел в ресторан, чтобы прикинуть, как подобраться к картинам. А тут милая гардеробщица – как же ее звали? Ах да, Бесс! – так вот она решила, что я знаменитый Гарольд Брэккетт. А когда я услышал, что в ресторане неприятности, которые, возможно, вы помните, я испытал лично на себе, – все встало на свои места.

– Так это Бесс подала вам идею изуродовать картины? – поразилась Нэнси.

– Боюсь, что да. Все равно кто-то уже громил ваш ресторан, так что я лишь присоединился к общему веселью. Я изрезал картины и забрал нужные мне фрагменты, справедливо полагая, что вина падет на таинственного недоброжелателя. – Тэмплтон замолчал и, нахмурившись, посмотрел на Нэнси. – Но я не рассчитывал, что все может застопориться из-за вас. Куда бы я ни повернулся, там всякий раз оказывались вы. От вас, казалось, невозможно избавиться. Сначала вы преследовали меня до самой автомойки. Я весь промок, выскочив из машины в самый разгар помывки! Затем, приехав сюда как дядюшка Августе, я снова наскочил на вас. И сейчас вы снова здесь! Что это с вами? Вам что, некуда больше себя девать?

– Чтобы отпугнуть меня, недостаточно подбросить записку с угрозами и подсыпать мне в воду секонал, – ответила Нэнси.

– Ах да, секонал! Я хотел продолжить череду невзгод в вашем ресторане, нужно было чем-то отвлечь ваше внимание, чтобы вы не связали картины с рубином. Но если это напугало вас немножко, тем лучше.

– И вы снова явились в «Аризона-Хаус» под видом Гарольда Брэккетта, чтобы выяснить, не появилась ли четвертая картина, – догадалась Нэнси.

– Это было прекрасное прикрытие, – весело подтвердил Тэмплтон. Но затем его лицо посерьезнело, – А теперь, госпожа Уэйнрайт, я хочу, чтобы вы сняли со стены эти две картины. Терпеть не могу быть нелюбезным, но не хочу опускать ствол моего пистолета.

Встав на деревянный стул, Фелиция сняла со стены зимний пейзаж и положила его на длинный стол вишневого дерева. Затем она встала на стол и сняла «Осень». Вторую картину она положила рядом с первой.

– Вы обе станьте рядом вот здесь, чтоб мне было вас видно, – приказал Тэмплтон, пистолетом показывая, чтобы Нэнси придвинулась к Фелиции.

Тэмплтон вытащил из кармана перочинный нож. Быстро и решительно он вырезал два треугольника из левого нижнего угла каждой картины. Положив пистолет на стол, он снова полез в карман и достал пузырек со скипидаром и лоскут. Смочив лоскут скипидаром, он принялся стирать краску с кусочков холста.

– Превосходно, – пробормотал Тэмплтон себе под нос, внимательно осмотрев замысловатый карандашный узор, проявившийся, когда он стер краску. – Он у меня. Из этого выйдет толк. – Из внутреннего кармана он достал треугольники, вырезанные из первых двух картин, тоже тщательно отмытые от краски.

– Я видела какие-то непонятные линии на одном из листков Джозефа Спациенте, – заметила Нэнси. – Это и была электросхема?

– Дайте этой девушке приз, – подхватил Тэмплтон. – Джо начертил части схемы под каждым из четырех деревьев. Теперь я точно знаю, как пробраться через систему сигнализации. А четвертый фрагмент, скрытый под восхитительным зимним пейзажем, скажет мне, как пройти, не коснувшись невидимых лазерных лучей. Похоже, что рубин «Глаз дракона» скоро будет принадлежать мне.

– Вы действительно не в своем уме, – дерзко бросила ему Фелиция. – Вы что, серьезно думаете, что сможете уйти с рубином под самым носом всех этих людей?

– Я уже проделывал такое, – ответил Тэмплтон, – и собираюсь проделать это снова. – Он указал пистолетом на дверь в дальнем конце комнаты. – А сейчас я спрячу вас, дамы, в заброшенном помещении для прислуги.

– В моем доме нет комнаты для прислуги, – попыталась обмануть его Фелиция.

– Ну, называйте это как хотите, но я знаю, что в нежилой части дома есть заколоченное помещение. Я видел его, когда проводил здесь осмотр собственности на прошлой неделе.

– Что? – спросила Фелиция удивленно и в то же время озадаченно.

– Я уверен, вы припомните ту ночь, когда был тот досадный случай с вашей сигнализацией. Я никогда не берусь за дело, не узнав хорошенько каждый дюйм помещения, которое собираюсь ограбить. К сожалению, я не располагал всей необходимой информацией и допустил оплошность. Я провел несколько часов, вжавшись в тень на крыше, ожидая, когда уйдут охранники. Какая кошмарная выдалась ночь! Но, во всяком случае, я нашел чудное местечко, куда смогу запрятать вас обеих. А теперь, пожалуйста, продвигайтесь к двери.

Под дулом пистолета Нэнси и Фелиция вышли за дверь и стали подниматься по узким ступенькам. Понимая, что их скоро запрут в каком-то заколоченном чулане, Нэнси решила, что пришло время что-то предпринять.

– У-у-ух! – вскрикнула она, притворившись, что споткнулась на узкой лестнице.

– Поднимайся! – прикрикнул Тэмплтон. Фелиция шла на несколько ступенек впереди нее.

– С вами ничего не случилось? – встревожилась она.

– Мне кажется, я вывихнула ногу, – простонала Нэнси.

Когда Тэмплтон нагнулся, чтобы осмотреть ее ногу, Нэнси сильно ударила его ногой в живот. Он охнул, но устоял, опершись на стену. Нэнси бросилась к нему и схватила пистолет. На секунду ей показалось, что она крепко держит его. Но тут Тэмплтон с силой сжал ее запястье своей левой рукой.

Следующее, что запомнила Нэнси, – как она и Тэмплтон покатились вниз по лестнице, не выпуская пистолет.