Текст книги "Дело о художественном преступлении"

Автор книги: Кэролайн Кин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– Ты не ушиблась, когда упала? – спросил Рой.

Дрожь понемногу прошла, и Нэнси почувствовала себя лучше.

– Все пройдет, – сказала она, направляясь с фужером вина обратно в зал.

Нэнси принесла Брэккетту его вино, а затем и жареных устриц, которые ему, кажется, пришлись по вкусу. Когда его обед был готов, она аккуратно поставила все тарелки на поднос.

Но когда она шла по залу, стараясь держать поднос ровно, ее ноги словно налились свинцом. Неожиданно все вокруг нее стало удлиняться и колебаться. Все звуки отдалились и исказились, словно она слышала их, находясь под водой.

И вдруг зал бешено завертелся. Нэнси слышала, как ее поднос звякнул, ударившись об пол. Но затем колеблющиеся очертания предметов растаяли, и все окутала непроницаемая тьма.

ВАЖНЫЕ УЛИКИ

Тик… тик… тик… Нэнси смутно слышала негромкий равномерный стук. Она открыла глаза и увидела перед собой туманное облако. Постепенно облако рассеялось, и Нэнси села, оперевшись на локти.

Она была в больничной палате. Тикал датчик, прикрепленный к женщине, спящей на соседней кровати. Сквозь шторы прорывались золотые лучи заката и полосками ложились на одеяло Нэнси.

В дверях появился Карсон Дру, за ним шел врач в белом халате.

– Как ты себя чувствуешь, Нэн? – спросил отец.

– Не знаю, – заморгала Нэнси. Голова болела, и во всем теле чувствовалась слабость. – А что случилось? – спросила она.

– Вы спали. Вероятно, из-за препарата, который мы обнаружили в вашем организме, – объяснил симпатичньщ темноволосый врач. – Я – доктор Руссо. Ваш отец рассказал мне, какой работой вы занимаетесь, и мы догадались провести исследование крови. Получилась положительная реакция на секонал. Это растворимый в воде барбитурат непродолжительного действия. Вы помните, что вы пили как раз перед тем, как потеряли сознание?

– Я выпила стакан воды, – ответила Нэнси, осторожно прижимая повязку на руке, прикрывавшую место, откуда брали кровь.

– А что-нибудь до этого? – спросил доктор Руссо.

Нэнси покачала головой.

– Только стакан сока за завтраком около десяти часов утра.

– Тогда это было в воде, – решил доктор Руссо. – А где вы ее взяли?

– Из кувшина с водой в ресторане, – ответила Нэнси.

– Ты знаешь, кто подмешал препарат? – спросил отец.

Нэнси на минуту задумалась. Когда она пила воду, рядом были Брэккетт и Лорин. Но с чего бы Брэккетту травить ее? Должно быть, это сделала Лорин. Если, конечно, препарат не был в кувшине с водой и не предназначался одному из посетителей – еще одна диверсия. И возможно, он предназначался даже самому Брэккетту. По крайней мере именно он был выбран целью предыдущей неприятности.

– Я не уверена в том, что знаю, кто это сделал, – наконец произнесла Нэнси.

– Кем бы он ни был, он не хотел вывести вас из строя надолго, – заметил врач. – Секонал – быстродействующий препарат, но его действие непродолжительно. Вероятно, вас, скорее, хотели попугать, нежели причинить вам вред. Вы скоро совсем поправитесь. Я выпишу вас из больницы, но хочу, чтобы вы отправились прямо домой и легли в постель.

– Спасибо за все, доктор, – Карсон поблагодарил доктора Руссо и пожал ему руку.

Когда врач вышел из палаты, отец Нэнси сел на край ее кровати.

– Что я должен сказать, чтобы убедить тебя бросить это дело? – спросил он.

Нэнси наклонилась вперед, и ее светлые, с рыжеватым отливом волосы рассыпались по плечам.

– Не надо об этом, папа.

– Этого я и боялся, – признался он, обняв ее за талию и помогая подняться с больничной койки. – Поедем домой.

В ту ночь Нэнси забылась тревожным мрачным сном без сновидений. Она проснулась в четверг утром. Руки и ноги были словно резиновые, но ей удалось отдохнуть и набраться сил. Мысль о том, что придется провести целый день в постели, совершенно лишила ее покоя. К тому же у нее оставалось только два дня до знаменательного приема в ресторане Шоуна в субботу. Она должна к субботе докопаться до истины!

Приняв душ и одевшись, Нэнси спустилась вниз. Отец уже уехал на работу. Она как раз заканчивала завтрак, когда в дверь зазвонил звонок. Пришла Бесс.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она, войдя в прихожую.

– Спасибо, лучше, – ответила Нэнси, закрывая дверь. – Кто-то подмешал мне в воду наркотический препарат.

– Я знаю, – сказала Бесс. – Твой папа мне все рассказал, когда я звонила тебе вчера вечером. – Она нахмурилась. – Держу пари, это сделала Лорин. Ах, Нэнси, это дело становится слишком опасным.

– А что было после того, как я потеряла сознание? – поинтересовалась Нэнси.

Бесс округлила глаза.

– Был сумасшедший дом. Я вызвала «скорую помощь» и потом сразу позвонила твоему папе. И во время всего этого Шоун и Лорин ужасно поссорились. Одна из официанток, по-моему это была Анна-Мария, видела, как Лорин подставила тебе ножку, и сказала об этом Шоуну. Он был вне себя от гнева. И на самом деле выгнал Лорин с работы.

– Ничего себе, – произнесла Нэнси, качая головой. – А Джек явился на работу?

– Нет. Так и не пришел.

Нэнси забралась с ногами на диван в гостиной, и Бесс уселась рядом с ней.

– А что Брэккетт? – спросила Нэнси.

– Он выскочил из ресторана, бормоча что-то о невероятной неумелости, – ответила Бесс. – И никто не знает, вернется он когда-нибудь или нет.

– Шоун, должно быть, рвет на себе волосы, – посочувствовала Нэнси.

Бесс порылась в своем кошельке и достала маленькую карточку, на которой был записан чей-то адрес.

– Я сама произвела небольшое расследование, – сообщила она, протянув карточку Нэнси. – Я стянула его из картотеки Шоуна.

Это был адрес Лорин. Нэнси вспомнила, что этот многоквартирный дом находится в деловой части Ривер-Хайтса.

– Я подумала, что он, возможно, тебе понадобится, – добавила Бесс.

– Спасибо, – поблагодарила Нэнси, осторожно сгибая пальцами карточку. – Мне нужно еще раз проверить ее, особенно потому, что именно она, возможно, и подсыпала мне в стакан тот наркотический препарат.

Нэнси встала и потянулась.

– Но сначала мне надо перечитать недавнюю историю Ривер-Хайтса.

– Но зачем? – удивилась Бесс.

– Потому что, откровенно говоря, я зашла в тупик, – призналась Нэнси. – У меня полно кусочков, но мозаика не складывается. Джек не вернулся в ресторан, и все же кто-то отравил меня. Поэтому можно сделать вьгоод, что он работает не один. Возможно, он в сговоре с Лорин. Но тогда кто же был тот второй мужчина, который на моих глазах кромсал картины? И какое отношение ко всему этому имеют Фелиция, картины и Джозеф Спациенте? Я не могу установить связь. Я хочу просмотреть подшивку газет и поподробнее узнать о Фелиции Уэйнрайт и ее благотворительных мероприятиях.

Когда девушки приехали в публичную библиотеку Ривер-Хайтса, они прошли прямо в зал периодической печати. Нэнси заказала подшивки и микрофильмы некоторых городских газет. Затем она села на удобный стул и принялась разбирать их.

Бесс сняла со стеллажа два журнала по кулинарии и три журнала мод.

– А это моя исследовательская работа, – пояснила она, и у нее на губах лопнул пузырь жевательной резинки.

Нэнси нашла несколько статей, которые заинтересовали ее. В заметке о приобретении Фелицией Уэйнрайт рубина «Глаз дракона» говорилось, что Фелиция, близкий друг актера Гэри Пауэлла, без лишнего шума приобрела у него этот огромный драгоценный камень. Далее в ней утверждалось, что «Глаз дракона» – самый крупный рубин в мире. У этого драгоценного камня была интересная история. Он являлся собственностью нескольких китайских императоров, но позже, в период политических беспорядков, его незаконно вывезли из страны.

Бегло просмотрев газеты, Нэнси наткнулась на статью, напечатанную через шесть месяцев после первой. В ней Фелиция извещала о своем намерении продать рубин.

«Столько всего можно сделать на эти деньги, – заявила она в своем интервью корреспонденту газеты, – что мне кажется нелепым замуровывать его в склепе. Но поскольку деньги пойдут на благотворительные мероприятия, я остановлюсь на самой высокой цене. Это будет событием международного значения. Рубин привлечет заинтересованных людей со всего мира».

Пролистывая страницы, Нэнси обратила внимание на статью, посвященную открытию «Аризона-Хаус». На фотографии Шоун и Лорин стояли у входа в ресторан, держась за руки. Они с нежностью смотрели друг на друга и, казалось, очень любили друг друга.

Просматривая номер за предыдущую неделю, Нэнси заметила еще одну заметку о Фелиции Уэйнрайт. В ней рассказывалось о том, как кто-то пытался вывести из строя систему сигнализации госпожи Уэйнрайт, выключив ненадолго свет и отключив сигнализацию. Немедленно был вызван охранник, чей телефон напрямую подключен к системе, но в доме никого из посторонних не обнаружили и ничего не пропало. «Вне всякого сомнения, эта система эффективна на все сто процентов», – приводила газета высказывание начальника охраны.

Нэнси отложила газеты и прошла к проектору. На микрофильм было записано много старых номеров газеты «Ривер-Хайтс Ревью». Зарядив кассету, она начала просматривать газетные статьи.

Нэнси остановилась, когда промелькнуло знакомое имя – Джозеф Спациенте. Это тля было напечатано под фотографией человека с сердитым взглядом темных глаз и заостренными чертами лица, кожа которого была слегка тронута оспой. В статье сообщалось, что был задержан только один из взломщиков, пытавшихся ночью ограбить местное отделение банка. Он держал открытой дверь фургона для других преступников и был ранен в ногу. Спациенте упал на землю, а фургон на полной скорости укатил без него.

В статье далее говорилось, что власти до сих пор не могут понять, как грабители умудрились устроить короткое замыкание. Сигнализация не сработала, и им удалось открыть сложные замки с секретом. Если бы проезжавший мимо полицейский патруль не обратил внимание на необычную для этого часа ночи активность позади банка, воры скрылись бы, совершив идеальное преступление. Как выяснилось, Спациенте держал чемодан с деньгами, который упал вместе с ним, когда грабитель был ранен.

Прочитав статью, Нэнси вынула кассету и сдала все обратно библиотекарю.

– Ты идешь? – спросила она Бесс, поглощенную чтением журнала «Фаин Фудз».

– Посмотри, что я нашла, – отозвалась Бесс и показала Нэнси статью в журнале. – Это обозрение Гарольда Брэккетта. «Лучшая летняя пища», – прочла она вслух название статьи. – «Когда мне было десять лет, брат взял меня с собой на парашютную вышку на остров Кони-Айленд. Затем… – Нэнси продолжала читать дальше, – …мы ели сосиски с горчицей и кислой капустой. Многие годы эти сосиски были для меня воплощением всего самого чудесного, что связано с летом. Но с течением времени я развил и усовершенствовал свой вкус…»

Нэнси перестала читать и задумчиво уставилась в пустоту.

– Что такое, Нэн? – спросила ее Бесс.

– Ничего, – ответила Нэнси. – Я просто подумала… Тому Гарольду Брэккетту, которого мы видели в ресторане, лет тридцать с небольшим. Он слишком молод, чтобы успеть побывать в десять лет на парашютной вышке. Этот аттракцион закрыли задолго до того, как этому Брэккетту исполнилось десять лет.

– Но, может быть, он просто все выдумал, потому что это было красивое вступление, – предположила Бесс.

– М-м-м, – размышляла Нэнси. – Может, и так. Или же тот парень, которого мы знаем, вовсе не Гарольд Брэккетт. – Нэнси вернула журнал Бесс. – Идем. Я хочу последить немного за квартирой Лорин. Она живет недалеко отсюда. Мы можем поговорить с ее соседями и узнать, приходил ли к ней Джек. А если она дома, я хочу поговорить прямо с ней.

Через десять минут Нэнси и Бесс подъехали к многоэтажному дому. Они позвонили в квартиру Лорин, но по переговорному устройству на звонок никто не отозвался.

– Прекрасно, – кивнула Нэнси и пригласила жестом Бесс войти в подъезд. – Ее нет дома.

– А что именно мы попытаемся сделать? – спросила Бесс, когда они поднимались в лифте на одиннадцатый этаж.

– Я попробую поговорить с кем-нибудь из соседей Лорин, – пояснила Нэнси. – Может, мне удастся что-то узнать таким способом. Скажу, что я ее двоюродная сестра и разыскиваю ее.

Лифт остановился на одиннадцатом этаже, и девушки вышли на площадку. Вдруг Бесс попятилась обратно в лифт и потянула за собой Нэнси.

– В чем дело? – удивилась Нэнси.

– Квартира НС. Это квартира Лорин, но входная дверь открыта, – прошептала Бесс.

Нэнси придерживала дверь лифта, чтобы он не закрылся, пока она обдумывала свой следующий шаг.

– Давай пойдем проверим. Если она дома, я придумаю, как объяснить, почему мы здесь. Скажу, что хочу помириться и подружиться с ней или что-нибудь в этом роде.

– Ах, уверена, что она будет в восторге, – сказала Бесс, неохотно следуя за Нэнси. Нэнси осторожно открыла дверь.

– Здравствуйте! – громко сказала она.

Бесс выглянула из-за спины Нэнси, и у нее перехватило дыхание. В квартире был мужчина! Он выходил из какой-то двери в узкую прихожую. На нем был рабочий комбинезон, а в руке он держал ящик с инструментами.

– Простите, что напугал вас, – извинился он перед подругами. – Вашу раковину я починил. Я отдам запасной ключ вахтеру на выходе.

– Чудесно. Большое спасибо, – поблагодарила слесаря Нэнси, закрывая за ним дверь.

– Какое везение, – отметила Бесс.

– И не говори, – согласилась Нэнси. – Бесс, ты будешь наблюдать за коридором через замочную скважину. Я хочу здесь немного поработать.

У Лорин была небольшая, но чисто прибранная квартира. На одном из столиков Нэнси обнаружила стопку неразобранных писем. Наверху был открытый конверт со счетом за телефон. Междугородные переговоры Лорин составили в сумме больше ста долларов. В основном она звонила в Аризону.

Затем Нэнси прослушала пленку автоответчика Лорин. На ней были записаны два звонка. Сначала звонила ее мать. Второй звонок был примечательнее: «Лорин, говорит Эдвард из ресторана „Сен-Тропез“. Позвоните мне, пожалуйста».

Нэнси нажала кнопку «сохранить», и пленка автоответчика перемоталась назад. Теперь Лорин никогда не узнает, что кто-то еще слышал записи этих звонков.

Присев на подлокотник большого бежевого кресла, Нэнси задумалась об этой последней улике. Помогала ли Лорин «Сен-Тропезу» устранить конкурента – «Аризона-Хаус»? Может, она делала это, чтобы отомстить Шоуну за то, что он расторг их помолвку? Или из-за денег? А может, она просто подыскивала новое место работы? И как в это уравнение вписываются картины? Похоже, что никак. По крайней мере пока.

– Нэнси! Лорин идет! – поспешно прошептала Бесс.

Нэнси вскочила на ноги и огляделась.

– На пожарную лестницу! – приказала она Бесс. – Скорее!

Девушки открыли окно, рядом с которым была пожарная лестница, и выскользнули из квартиры.

– Спускайся вниз, – торопила Нэнси подругу. Бесс застонала:

– Мне страшно, и я начинаю нервничать.

– Бесс, просто спустись на этаж ниже, чтобы она не заметила нас, – попросила Нэнси.

Бросив робкий взгляд через плечо, Бесс начала спускаться по металлической лестнице. Нэнси уже собралась было последовать за ней, как в комнату вошла Лорин. Нэнси прильнула к кирпичной стене здания. Подождав немного, она заглянула в окно и успела заметить только вторую ногу Лорин, вошедшей в ванную. Нэнси поспешно спустилась по лестнице и встретилась с Бесс на следующей лестничной площадке.

– Отсюда до первого этажа путь неблизкий, – взволнованно сказала Бесс.

– Держись крепче и не останавливайся, – посоветовала Нэнси.

Прошло довольно много времени, прежде чем Бесс и Нэнси спустились на нижнюю лестничную площадку.

– И как это я позволила тебе втянуть меня во все это? – возмутилась Бесс, вися на нижней ступеньке пожарной лестницы.

Нэнси уже спрыгнула на землю. Она выдвинула самый нижний отсек лестницы, чтобы Бесс смогла спуститься прямо на тротуар.

– Вот видишь? Было не так уж плохо, – воскликнула Нэнси, отряхиваясь, когда они вернулись к ее машине.

– Конечно. Ну что такое одиннадцать этажей неподдельного ужаса? Пустяк! – сухо заметила Бесс.

Высадив Бесс у ее дома, Нэнси поехала к себе. На этот раз ее обрадовало то, что на подъездной аллее не было машины отца. Едва ли он был бы в восторге, узнав о том, что Нэнси не провела весь этот день в постели, как советовал врач.

Открыв входную дверь, Нэнси сразу увидела на ковре в прихожей длинный белый конверт. Похоже, кто-то подсунул его в щель под дверью.

Нэнси подняла конверт и вскрыла его. Записка была короткой и содержательной: «Брось это дело, Нэнси Дру, – пока не поздно».

ОТНОСИТЕЛЬНАЯ ОПАСНОСТЬ

Целый час после этого Нэнси читала и перечитывала записку. Она не стала показывать ее отцу, когда он вернулся домой, решив, что он и так уже достаточно поволновался из-за нее.

Хотя слова были написаны печатными буквами некоторые буквы выдавали почерк. Примечательной была буква «е», она сильно наклонялась назад и походила на оборотное «э». Уголки «л» в третьем слове также были заострены. Записку написали на листе плотной бумаги хорошего качества. По неровному верхнему краю Нэнси догадалась, что листок вырвали из блокнота. Девушка пыталась понять, кто же написал это послание: мужчина или женщина, но по печатным буквам определить это было слишком сложно.

Нэнси вздохнула. Ее запугивали и раньше, когда она вела другие дела. Но сейчас она знала, что этот человек отнюдь не шутит. Как далеко сможет зайти он или она?

На следующее утро Нэнси надела на себя черные брюки и нежно-голубую шелковую блузку. Волосы она закрепила сзади синей заколкой. Позавтракав, она поехала в Культурно-общественный центр Ривер-Хайтса. У дверей ее уже ждала Фелиция Уэйнрайт.

– Вот ваш пропуск, – Фелиция протянула Нэнси большую белую карточку. – Занятия проходят в зале чуть дальше по этому коридору.

– Вам нравится преподавать? – поинтересовалась Нэнси, когда они шли по длинному гулкому коридору.

– Да, конечно. В основном я просто поощряю и поддерживаю своих учеников. Но я несколько лет изучала живопись в Риме, так что вполне могу объяснить им несколько основных моментов и принципов.

Они остановились перед дверью, возле которой стояли два охранника в форме.

– Она со мной, – сказала им Фелиция, а Нэнси показала свой пропуск.

В хорошо освещенном зале с высоким потолком десять человек в серых комбинезонах внимательно работали у холстов, стоящих на мольбертах. В каждом углу зала стоял охранник в форме. Когда Фелиция с Нэнси вошли в зал, заключенные оторвались от своих полотен. Взяв Нэнси за руку, Фелиция подвела ее к невысокому темноволосому мужчине, писавшему красками. Нэнси сразу узнала Джозефа Спациенте по фотографии в газете.

– Джозеф, познакомься, это Нэнси Дру, большая поклонница твоего искусства. Возможно, она захочет заказать тебе картину, – сообщила Фелиция.

Спациенте взглянул на Нэнси и снова занялся своей работой.

– Я не работаю на заказ, – пробормотал 0н, обмакнув кисть в краску на палитре.

Набросок картины, над которой работал Спациенте, уже был сделан на холсте карандашом. Нэнси отметила, что это был тот же пейзаж, что и на тех трех полотнах, которые она уже видела, – озеро, окруженное деревьями. Набросок был сделан легкими штрихами, детали почти непроработаны, кроме дерева в нижнем левом углу. Каждый миллиметр его коры был выписан карандашом с величайшей тщательностью. – Этот пейзаж с озером, кажется, пленил вас, – вежливо обратилась к нему Нэнси.

– М-м-м-ф, – проворчал он в ответ. Решительным движением кисти он покрыл карандашные наброски на стволе дерева длинным мазком коричневой краски.

– Когда вы напишете этот зимний пейзаж, серия будет завершена, – заметила Фелиция. – Весна и лето выставлены в ресторане «Аризона-Хаус», осень – у меня. А где мы повесим зиму?

В глазах Спациенте, не выражавших ничего, кроме откровенной скуки, зажглись искры интереса.

– А разве мой дядя Августе не связался с вами?

– Я как раз собиралась сказать об этом, – немного взволнованно ответила Фелиция. – Он говорит, что вы обещали ему ту картину, которую подарили мне.

– Я нарисую вам другую, – угрюмо сказал Спациенте. – Отдайте ему ту картину. И я хочу, чтобы он получил и эту картину тоже.

Губы Фелиции дрогнули. Этот подарок, несомненно, был дорог ей.

– Но, Джозеф, – возразила она, – не может ли твой дядя подождать, пока закончится мой аукцион? Твое произведение увидят многие важные люди и…

– Я хочу, чтобы картины отдали Августе! – вспыхнул Спациенте. Он вскочил со стула, покраснев от ярости.

Испугавшись, Фелиция неловко попятилась и опрокинула маленький столик, на котором Спациенте разложил книги по искусству и наброски.

В одно мгновение два охранника оказались около Спациенте. Они схватили его за руки и молча вывели из зала.

Фелиция побледнела.

– О Боже! Это ужасно. Начальник тюрьмы очень строг в отношении дисциплины и безопасности. Джозефа могут отстранить от занятий.

– Но это не ваша вина, – робко вставила Нэнси.

– Моя, – возразила Фелиция. – У Джозефа артистический темперамент. Мне не следовало раздражать его. Обычно он такой тихий. Мне надо объяснить все охранникам, – заторопилась она и выбежала из зала.

Воцарилась неловкая тишина. Все заключенные смотрели на Нэнси.

– Займитесь работой! – прикрикнул на них охранник.

Нэнси поправила опрокинутый столик и наклонилась, чтобы собрать с пола книги и рисунки. Теперь, когда она познакомилась со Спациенте, она поняла, что он совсем не был кроткой овечкой, как считала Фелиция. И для него, видимо, было очень важно, где именно находятся его картины. Нэнси задумалась: а не были ли его картины как-то связаны с неудавшимся ограблением банка или даже с продажей с аукциона рубина «Глаз дракона»?

И вдруг Нэнси вспомнила, что было написано о Спациенте в той газетной статье. Его шайка вывела из строя усовершенствованную систему сигнализации. В доме Фелиции тоже была установлена сложная система. Есть ли здесь какая-то связь?

Нэнси подняла с пола тяжелую книгу по живописи, и из-под ее обложки выскользнули два листочка бумаги. Склонившись над ними, Нэнси внимательно их осмотрела. На одном листке был рисунок – несколько линий сначала шли прямо, а потом поворачивали зигзагами через неравные промежутки. Мелким убористым почерком Спациенте надписал рисунок: «Последняя четверть, зима».

На другом листке была записка:

«Джо. Почему так долго? Нужна твоя последняя работа. Где она будет? Все готово. Ты не пожалеешь. Твой любящий дядя».

Несомненно, это дядюшка Августе. Нэнси не отрывала взгляд от записки. И вдруг кровь застыла У нее в жилах. Буквы «е» наклонялись назад, напоминая оборотное «э». Уголки «л» были заострены.

Записку с угрозами подбросил ей дядюшка Августе!

Нэнси перевернула листок. Это письмо даже было написано на той же самой плотной мелкозернистой бумаге высшего сорта.

Но к чему дядюшке Августе запугивать ее? И откуда же он узнал, что она имеет отношение к делу «Аризона-Хаус»? Может, это он изрезал картины? Нет. Тот был не толстый. Что же все это значат?

В этот момент в зал вернулись Фелиция и Джозеф. Нэнси быстро засунула листки в книгу и положила ее на столик.

– Все в порядке? – спросила она, поднимаясь.

– Да. Я объяснила, что это целиком моя вина, – поспешно ответила Фелиция. – Вы совершенно правы, Джозеф. Вы должны поступать по своему усмотрению с вашими собственными картинами. Я отдам вашему дяде осенний пейзаж и прослежу, чтобы он получил и зимний, как только тот будет завершен.

– Я завершу его к концу занятий, – заявил Спациенте.

– Так скоро? – удивилась Фелиция. Спациенте фыркнул:

– Я уже не один раз его рисовал. – Он нахмурился, посмотрев на Нэнси. – И уберите ее ®т меня, ладно? Я не могу работать, когда она стоит у меня над душой и дышит мне в затылок.

Фелиция посмотрела на Нэнси.

– Конечно, – поспешно сказала девушка. Она уже достаточно увидела.

Нэнси спустилась по широким ступенькам Культурного центра и села в машину. Через несколько минут она остановилась у телефонной будки и позвонила Шоуну в «Аризона-Хаус». Шоун сказал ей, что Джек не появлялся и до него невозможно дозвониться. И Нэнси решила отправиться к Джеку домой. В ее сумочке был его адрес.

Вскоре Нэнси въехала в жилую часть города. Улицы, по которым она проезжала мимо скромных домиков с небольшими палисадниками, были пустынными и тихими. Она оставила машину на обочине напротив дома, где жил Джек. Это был одноэтажный опрятный домик с синей пристройкой. Нэнси прошла по дорожке и позвонила в дверь. Она решила встретиться с Джеком лицом к лицу. Ей хотелось выяснить, что Джек имел против Шоуна. И еще надо было узнать, был ли у Джека сообщник. С кем он работал? С Лорин? С дядюшкой Августе? С таинственным злоумышленником? Или с ними всеми?

Подождав немного, Нэнси заметила, что на подъездной аллее нет машины. И никто не открыл дверь. Обогнув дом, Нэнси подошла к заднему крыльцу и заглянула в окно кухни. Никого. Окно рядом с дверью было немного приоткрыто. Бродить вокруг дома в ожидании Джека не имело смысла. К тому же это была подходящая возможность, чтобы провести небольшое расследование на свой страх и риск.

Ей не составило труда приподнять раму, дотянуться и открыть дверь черного хода. В следующее мгновение она уже стояла в крошечной кухне Джека.

Смежная комната была столовой. Стены украшали старые фотографии: старый ресторан «У Жака», фотографии Джека в момент получения премий за кулинарное искусство, а также фотографии Джека с политическими деятелями, спортсменами и другими известными людьми с автографами этих знаменитостей. Ресторан, очевидно, за центральное место в жизни Джека.

Рассматривая фотография, Нэнси услышала на заднем крыльце и вздрогнула от неожиданности. Она повернулась на каблуках и увидела, в дом входит Джек.

– Вы! – воскликнул он, вбегая в комнату. Что вы здесь делаете?

– Ищу вас, – дерзко ответила Нэнси. – Мне нужно задать вам несколько вопросов.

Джек подбежал к телефону, висевшему на стене кухни.

– Я вызываю полицию, – пригрозил он.

– Прекрасно! – не испугалась Нэнси. – Вы сможете рассказать им, почему пытались сжечь дотла «Аризона-Хаус». Вы облили скатерти водкой, а потом бросили спичку. Но это был не только поджог. Это было покушение на убийство. Бесс и я были заперты в кухне ресторана.

Джек застыл на месте.

– Нет, – ужаснулся он. – Никакого убийства. Я никому не хотел причинить вреда. – Он бросил трубку телефона и тяжело опустился в кресло. – Я только хотел, чтобы кухня закоптилась и ресторан закрылся на ремонт. У меня и в мыслях не было, чтобы кто-нибудь пострадал. Как вы думаете, почему я выпустил вас из холодильника? Я – не жестокий человек. Я просто хотел вернуть свой ресторан. У этого мальчишки нет прав на это дело.

– Что вы имеете в виду? – уточнила Нэнси.

– Его отец был вором! – воскликнул Джек, сердито ударив кулаком по ручке кресла. – Он вел счета, а я управлял рестораном и готовил. Но когда он умер, мне пришлось самому заняться счетами. Вот тогда-то я и узнал, что там творилось. Он обкрадывал меня! Тысячи и тысячи долларов были переведены на счет компании «Напитки Эй-Би-Си». Но такой компании не существовало! Это был его собственный счет! Той части ресторана, которую унаследовал Шоун Морган, не хватило бы даже на первый взнос, чтобы возместить все те деньги, которые украл его отец. Он вычерпал все резервы. С той жалкой суммой, что осталась, я не мог как следует вести дела. Все мои кредиторы хотели, чтоб оплатили их счета, но их нечем было оплачивать.

– Вы говорили об этом Шоуну? – спросила Нэнси.

Джек презрительно махнул рукой.

– Эх! Ну и что бы из этого вышло? Яблоко от яблони недалеко падает. Нет. Я хотел только вернуть свой ресторан.

– Итак, вы решили выжить Шоуна из ресторана, – подытожила Нэнси. – А что вы собирались делать потом?

– Выкупить у него ресторан назад, конечно, – ответил Джек. – Недавно я унаследовал небольшое состояние. Его недостаточно, чтобы открыть новый ресторан. Но этих денег хватит, чтобы купить убыточный ресторан и вернуть ему прежнюю славу. Я бы переманил к себе всех клиентов «Сен-Тропеза».

«Сен-Тропез», – вспомнила Нэнси запись на пленке в квартире Лорин. Из слов Джека Нэнси сделала вывод, что он конкурирует не с Шоуном.

– С вами еще кто-то работает? – спросила Нэнси.

Джек явно удивился.

– Нет.

– Вы лжете, – вызывающе сказала Нэнси. – Кто изрезал картины в ресторане?

– Картины? – смущенно повторил Джек. – Я не трогал никаких картин.

– И Лорин вам тоже помогает, да? – поднажала на него Нэнси. – Это она хотела отравить меня.

– Лорин хотела отравить вас? – недоверчиво переспросил Джек.

Нэнси разочаровывалась все больше.

– Джек! Признайтесь, кто работает на вас. Я точно знаю, что ваш сообщник – Августе Спациенте.

– Я понятия не имею, о чем вы говорите, – настаивал на своем Джек. И что-то в его тоне подсказывало ей, что он говорит правду. – Барышня, я в ответе за несколько неприятных происшествий в ресторане: возаби, водопровод, пожар, мыши, книга заказов. Но я не резал никаких картин, не знаю никакого Августе и не имею ничего общего с отравлениями. Я не приходил в ресторан с той самой ночи, когда вы погнались за мной из кухни.

– А почему? – спросила Нэнси. Джек пожал плечами.

– А зачем? Я понял, что вы разоблачили меня. И думал, что мне пришел конец. Я ждал, что за мной вот-вот приедет полиция.

– Шоун не сдал вас, – сказала Нэнси.

– Хм-м-м, – хмыкнул Джек, скрестив руки на груди. – А почему?

– Потому что не мог поверить, что вы действительно способны на такое. И потому, что он вас любит, – объяснила Нэнси.

– Наверно, я недооценил его, – признался Джек.

– Похоже, что он вас тоже недооценил, – заметила Нэнси. – Шоун думал, что вы на его стороне.

На лице Джека появилось такое выражение, что Нэнси поняла: ее слова задели его за живое.

– Я провожу вас до дверей, – предложил он.

– Спасибо, я сама найду выход, – ответила Нэнси и, пройдя мимо него, вышла через кухонную дверь.

Нэнси поехала прямо в «Аризона-Хаус». Ей нужно было поговорить с Шоуном. Возможно, вдвоем они смогут разгадать эту загадку.

Когда Нэнси приехала в ресторан, обеденная смена заканчивала работу.

– Привет, – поздоровался с ней Ли в фойе. – Как ты себя чувствуешь?

– Намного лучше, – ответила она. – Шоун здесь?

– Наверху, – сообщил Ли. Нэнси застала Шоуна в его кабинете. Он внимательно изучал счета.

– Плохие новости? – спросила она, заметив мрачное выражение его лица.

– Очень плохие, – подтвердил он. – Мне как-то надо продержаться до конца завтрашнего приема госпожи Уэйнрайт. Как только она заплатит мне, я смогу оплатить хоть часть этого долга, который просто душит меня.

Нэнси не успела ответить ему, как Шоун вскочил на ноги.

– Ах, здравствуйте, – приветствовал он кого-то позади Нэнси.

Нэнси обернулась и увидела, что в дверях кабинета стоит Фелиция Уэйнрайт. Ее лицо выражало глубокие душевные переживания.

– Господин Морган! – обратилась она. – Завтрашний ужин отменяется!