Текст книги "Шумное семейство"

Автор книги: Кэролайн Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

– Там богато представлены все стороны жизни, – весело сказал он. – Любовь, и секс, и месть, и убийство, и лицемерие, и обман, и прощение – там все есть!

– Ты забыл про доверие, и доброту, и долг, и ответственность, и заботу.

Улыбка сбежала с его лица.

– Я не забыл. Просто не сказал. Потому что они – основа всего.

– Но не для всех, – тихо сказала она.

– Эй! Мы договаривались не ворошить прошлое, забыла?

Она посмотрела в лицо, полное доброты и сочувствия, и ей захотелось очутиться в его объятиях.

– Правильная мысль. – Молли отвела взгляд, подумав при этом: к сожалению, к этому быстро привыкаешь – к доброте и сочувствию, к силе и нежности…

– Ваш столик готов, сэр, – вполголоса сказал официант, неслышно выросший возле них.

– Молли.

Она взяла сумочку, встала и пошла вслед за официантом в зал. Их усадили за уютный столик на двоих, окруженный буйной зеленью и освещенный свечами посреди стола.

Все было слишком романтично, интимно, элегантно. И это окружение, и этот мужчина так соблазняли и убаюкивали, что она почти не замечала, что ест.

Омары были великолепны и все же не могли усилить впечатление от веселой, теплой речи Джека. Порочный декадентский шоколадный мусс не мог соперничать с его глазами; к тому времени, когда они осушили бутылку густого сладкого вина, закончив ужин ирландским кофе, Молли уже казалось, что она парит в небесах.

Джек расплатился по счету, игнорируя ее слабый протест.

Он вывел ее в холодную, темную ночь. Молли задрожала. Джек обнял ее за плечи и привлек к себе. Дорога до коттеджа была недолгой, но каждый шаг для нее был пыткой – мучили касание его бедра при ходьбе, жаркое тепло его руки…

Возле тропинки, ведущей к домику, он остановился. Сквозь закрытые шторы пробивался слабый свет, только освещенная кухня придавала ему жилой вид.

– Всего только десять часов, – прошептал он. – Стыдно отказываться от такого вечера.

В свете уличных фонарей Молли встретила его взгляд. Она будет дурой, если пригласит его зайти. Ведь понятно, что тогда может случиться.

– Хочешь кофе? – робко предложила она.

– Может быть.

Молли закрыла глаза и дала провести себя по садовой дорожке. Чему быть, того не миновать.

Ключ не желал попадать в скважину, и Джеку пришлось помочь ей. Он тоже не сразу справился, но наконец они вошли, и дверь с тихим щелчком закрылась.

– Молли.

Ее охватила паника. Нельзя, нельзя заниматься сексом с человеком, которого она едва знает.

– Молли, прекрати.

– Что прекратить? – сказала она, вцепившись в ручку чайника.

– Я не собираюсь ничего делать. Я только хотел подольше побыть с тобой. Не пугайся.

Она неловко засмеялась.

– Я и не пугаюсь, Джек, – заверила она. Включила чайник, достала две кружки и поставила на стол. – Садись. Будь как дома.

Так он и сделал – сел в угол одного из двух диванчиков, заложил ногу за ногу, закинул руку за спинку. Он не стал включать лампу над головой, только слабый свет маленькой кухонной лампочки проникал сюда издали, и Молли не могла прочесть выражение его лица.

Руки ее дрожали от странного чувства, которое не посещало ее годами.

Что это? Предчувствие? Голод?

Распутница, обругала она себя. Неспроста ее пугает та сила, что притягивает их друг к другу.

Она протерла стол и подала кофе, себе – слабый и с молоком, ему – черный и крепкий. Инь и ян, день и ночь, свет и тень.

Он приподнялся, пригубил кофе; она опустилась на другой диванчик и судорожно вцепилась в кружку.

– Ужин был превосходный, – услышала она свой голос в напряженной тишине. – Спасибо.

– На здоровье. Спасибо, что посидела с Никой.

Она через силу засмеялась.

– Ты мог отвести ее в детский сад, сэкономил бы целое состояние.

– Тогда не было бы и вполовину так хорошо и весело.

– Это верно. – Рука ее дрогнула, кофе пролился, и она поморщилась. – Черт, – буркнула она и встала за тряпкой одновременно с Джеком. Она протянула руку и случайно ткнула ему в ребра; он поморщился. – Извини! – воскликнула она. – Там как раз царапина?

Криво криво усмехнулся.

– Точное попадание. Ничего страшного.

– Дай посмотрю. – Молли выдернула его рубашку из брюк и задрала ее.

Кожа была содрана, и по телу тянулась широкая царапина длиной с ее руку. Рана выглядела глубокой, и Молли, не раздумывая, наклонилась и приложилась к ней губами.

Он замер, и она отпрянула.

– Извини, – пробормотала она. – Я не подумала. Просто привычка, я всегда так делаю с детьми.

Его глаза смеялись.

– У меня все болит, – нежно сказал Джек, – целуй меня лучше, Молли.

Сдержаться она не могла – со сдавленным вздохом она отдалась в его руки, стараясь не задевать рану. Он осторожно держал ее в объятиях, его губы скользнули по ее губам, сбежали на нежную кожу шеи, проверили пульс, бьющийся под подбородком как птица в клетке. Язык ласкал ее, вызывая дрожь во всем теле, и из позабытого уголка сердца вырвался слабый стон желания.

– Молли, – простонал он, и его дыхание обожгло ей шею, и губы, на этот раз требовательные, опять нашли ее губы, и язык пронзил их. Она дала ему то, чего он хотел, ее руки скользнули вверх и обхватили его голову, пальцы вплелись в мягкие, шелковистые волосы.

От него пахло кофе и мятной жвачкой, рот его был искусный и порочный, он вызывал в ней желание, с которым она, казалось, давно простилась. Молли прогнулась, его руки скользнули по ее телу, накрыли холмики грудей, и он со сдавленным стоном оборвал поцелуй.

– Я хочу тебя. – Его горячее дыхание касалось ее рта, грудь вздымалась от сдерживаемой страсти. – Останови меня, Молли, – взмолился он. – Это безумие.

– Нет, – прошептала она и снова притянула к себе его голову; губы стыли без его губ. – Люби меня, Джек. Пожалуйста.

Он застонал и отпрянул.

– Нет, Молли. Мы не можем.

– Пожалуйста…

– Молли, ты забеременеешь.

Это отрезвило ее, как ничто другое.

– О Господи, – содрогнулась она; ноги подкосились, и она плюхнулась на диван.

Он сел рядом, одной рукой обнял ее за плечи, другой сжал обе ее руки.

– Все о'кей, – буркнул он.

Она чувствовала, что ресницы слиплись от слез, и зажмурилась.

– Извини, – прошептала она. – Господи, что ты должен обо мне думать!

Он прижал ее к груди.

– Перестань, Молли. Я безумно хочу тебя. В этом нет ничего плохого. Просто мы не должны этого допустить.

– Но я хочу, – причитала она, уткнувшись лицом в его плечо.

Голос его был очень нежен.

– Я понимаю, – вздохнул он. – Поверь мне, я все понимаю.

Он высвободился, встал, вышел на кухню и включил чайник.

– Думаю, нам нужно выпить кофе.

Она тупо сидела, ошеломленная силой вызванного им желания. Никогда в жизни у нее не было ничего подобного!

– Прошу.

Он поставил перед ней свежий кофе, безопасности ради пересел на другой диванчик и поглядывал на нее поверх кружки с дымящимся кофе, дожидаясь, когда она придет в себя.

– Извини, – наконец сказала она. – Я круглая дура.

– Нет. Ты одинокая, и я тоже. А еще ты очень, очень красивая…

– О, Джек, не говори глупостей.

– Красивая. Даже если муж никогда тебе этого не говорил.

Она вгляделась в его глаза и поверила, впервые в жизни действительно почувствовала, что она красива.

– Спасибо, – прошептала она, и слезы покатились по щекам.

– О Боже, Молли, не плачь, ты меня доконаешь, – простонал он. – И без того тяжко.

– Извини. Никто еще… о черт.

Молли шмыгнула носом, вытерла его тыльной стороной руки, потом взяла кружку с кофе и заставила себя выпить.

Поставив пустую кружку, она посмотрела на часы.

– Почти одиннадцать.

– Я знаю. Нам пора идти.

Она встала, взяла ключи и сумку, надела жакет – ночная прохлада давала о себе знать. Возле двери обернулась.

– Джек, спасибо за этот вечер. За все. Он сгреб ее в объятия.

– Не благодари меня. Ты сама не знаешь, как много мне сегодня дала. Дай мне еще чуть-чуть тебя подержать.

Она положила голову ему на грудь, прислушиваясь к биению сердца и легкому дыханию. Хорошо, когда тебя обнимают; хорошо, если это человек, которому можно доверять, на которого можно положиться – хотя бы сейчас, в эту минуту.

Джек легонько поцеловал ее в макушку, в последний раз сжал в объятиях и мягко отпустил.

– Пойдем посмотрим, какой они устроили тарарам, – сказал он и открыл дверь.

Глава четвертая

Остаток недели прошел в приступе активности и организованного беспорядка. Дети беспрерывно занимались спортом, кидались с одного места сбора на другое, и контакты Молли с Джеком сводились к коротким приветствиям.

Он больше не просил ее посидеть с Никой, и она не предлагала. Ей не хотелось, чтобы это выглядело так, будто она напрашивается опять в ресторан. Оба все время куда-то спешили, не оставляя себе времени побыть наедине и не позволяя себе подвергать испытанию силу воли перед лицом вспыхнувшей страсти.

Вот и хорошо, думала Молли, полагая при этом, что ее сила воли не прочнее мокрой туалетной бумаги.

В последнее утро, когда они уже все сложили и отнесли в машину и она уже издали помахала Джеку, который ходил туда-сюда, загружая багажник, Касси вдруг сказала:

– Можно мы пойдем с ними попрощаться? Пожалуйста, мамуля, ведь мы теперь их сто лет не увидим!

– Да, мы должны обменяться адресами и телефонами, – вставил Филип. – Том по выходным дням ходит в прикольный клуб, я хочу про него разузнать.

– Ты и сам ходишь в клуб, – проворчала Молли.

– Да, но не с Томом. Пожалуйста, мама!

Она вздохнула.

– Ну ладно, ступайте, только не вертитесь там под ногами и не задерживайтесь. Я жду вас через пять минут, поняли?

Молли посмотрела им вслед и пошла проверить спальни, не забыла ли там чего-нибудь. Она стояла на четвереньках и выуживала из-под кровати носки Филипа, когда в поле ее зрения появились широкие брюки.

Молли покраснела до корней волос, села на пятки и откинула со лба спутанную прядь.

– Привет, – тихо сказала она.

Джек присел на край кровати.

– Привет, – отозвался он. У него был задумчивый вид.

– Ты с детьми?

– Нет. Оставил их доедать бисквиты с соком. – Он глядел на свои стиснутые руки – даже костяшки пальцев побелели. – Я хотел поговорить насчет нас с тобой.

Молли скатала носки и свернула в узелок.

– Молли, я был счастлив познакомиться и провести с тобой время, хоть и очень недолгое. Но, как говорится, все к лучшему.

Она усмехнулась и уставилась в потолок.

– Да, наверное. – Потом собралась с духом и посмотрела ему в глаза. – И куда же мы отсюда двинемся, Джек?

– Домой, – мягко сказал Джек. – Мне нужно дописывать книгу, а дети отнимают кучу времени, самый обычный день поглощает всю мою энергию без остатка. Ты заслуживаешь лучшего.

Она проглотила комок в горле.

– Наши дети хотят и дальше видеться.

– Да, я знаю. Они сейчас это обсуждают. Ну и хорошо.

– А между нами останется все так, как есть.

– Да. – Джек протянул руку, и она взяла ее. – Мне очень жаль, Молли. Ты и не представляешь, как мне жаль.

– Я понимаю, – голос ее был на удивление ровен и спокоен. – Ты очень занят, я тоже. Трудно будет найти время для каких-то отношений.

Он встал и поднял ее на ноги.

– Мне будет тебя не хватать, – хрипло сказал он, твердо и коротко поцеловал ее и решительным шагом вышел из домика – и из ее жизни.

Она утерла слезы, еще раз проверила комнаты и заперла дом. Дети ждали ее возле машины, все еще болтая с Томом и Эми. Молли попрощалась с ними, стараясь не глядеть на Джека.

Молли ухитрилась благополучно доехать до дома, выгрузила вещи, первым делом заложила в стиральную машину белье, потом забрала кошку из «кошкина дома» через дорогу и больше уже не могла сдерживать слезы.

– Я в ванную, – сказала она детям и с чашкой чая и книгой закрылась там, где шум льющейся воды позволит от души выплакаться.

Это был курортный роман, сказала она себе. Обычное дело. Хорошо, что он оказался джентльменом, а то бы она забеременела, а если и нет, все равно ей было бы гораздо хуже. Трудно даже представить себе, что было бы, если бы он… если бы он не остановился. Если бы делал с ней то, чего ей так хочется… Любил бы ее…

Она опять высморкалась, умыла лицо и глубоко вздохнула. Потом схватила мочалку, принялась яростно тереть себя, ополоснулась и как следует растерлась полотенцем.

Чепуха и глупость! Не смешно ли так переживать? Ну, поцеловал он ее. Ну, ей захотелось большего. И что? Она взрослая женщина, не подросток какой-нибудь, чтобы влюбленными глазами взирать на первого же мало-мальски приличного мужчину, который удостоил ее вниманием. И целовал ее. И называл красивой. О Боже!

Она надавила пальцами на глаза, сосчитала до десяти, потом обернула голову полотенцем, вымыла ванну и вышла.

В общей комнате Касси с Филипом дрались перед телевизором; она вошла, отобрала у них пульт и послала разбирать вещи.

– Добро пожаловать домой, – пробормотала она.

Молли не была уверена, что сможет опять вставать в четыре часа утра. Забавно, как быстро выбиваешься из режима. Ничего, это ненадолго. Несколько дней – и исчезнет образ мужчины, у которого большие глаза в смеющихся морщинках и рот, приводящий ее в смятение…

Джек бесился. Первые несколько дней после возвращения были адом. В первое же утро он отшлепал детей, чтобы не приставали, и был рад в понедельник отправить их в школу, чтобы приступить к работе. Каникулы удались на славу, если не сказать больше, думал он. Теперь же его затопила бесконечная стирка и глажка, захлестнули волны домашней работы.

К тому же Ника была беспокойна, отказывалась спать днем, что не способствовало писательскому труду. Впрочем, думал он, уставившись на экран, то, что он пишет, и так не стоит доброго слова.

Его герой – неряшливый, побитый жизнью частный детектив – влюбился в свою клиентку, маленькую напористую женщину с копной светлых волос и сияющими сине-зелеными глазами.

Странно, до поездки на каникулы у нее были прямые темные волосы и карие глаза.

Черт.

Он закрыл глаза и толчком отъехал на стуле от компьютера. Интересно, сколько он еще будет изнывать по ней? Каждую ночь ему снятся тревожные сны, он просыпается, и руки его пусты, а тело требует Молли…

– Прекрати немедленно, – рявкнул Джек и закрыл файл, не желая сохранять то, что успел написать. Оно того не стоило.

Он вышел в сад, остервенело вырвал несколько сорняков. Собака, поскуливая, улеглась у калитки.

– Хочешь погулять, Бой? – спросил Джек.

Собака залаяла, виляя хвостом. Джек прихватил на всякий случай поводок и пошел через поле к реке. Там всегда спокойно и мирно, тихое журчание воды успокаивает, там хорошо думается, пока Бой вынюхивает норы и гоняется за кроликами, – правда, они слишком проворны для него.

Однако сегодня он думал вовсе не о книге, а о Молли. Казалось, его занимало только одно – изгиб ее рта, пожалуй широковатого, но нежного и зовущего, с полураскрытыми губами. Он страстно желал поцеловать ее, чтобы снова почувствовать жаркий, полный желания отклик.

Возможно, это была случайность. Возможно, в другой раз это не повторится. Наверное, нужно попробовать еще раз, на всякий случай…

О черт.

Какой же он дурак. В порыве самобичевания Джек повернул к дому, там вытер собаке лапы и загнал ее в подсобку. Пора уже было идти за Никой в дневные ясли и кормить ее. Господи, пожалуйста, пусть она поспит после обеда, взмолился он.

Спать Ника не стала. У Джека был трудный и неприятный разговор с редактором, а она в это время сидела у него на коленях, пыталась его поцеловать и дотянуться до трубки, чтобы сказать «алло».

– Судя по всему, у тебя слабое представление о том, что такое профессиональная дисциплина, – сухо сказал редактор.

– Я постараюсь все нагнать. Патрик, не волнуйся, дело движется, – солгал он, скрестив пальцы у Ники за спиной.

– Хорошо, если так. У тебя остается восемь недель, а я не видел даже первого наброска.

– Не паникуй, – сказал Джек как можно спокойнее. – Я уложусь. Почти все уже сделано.

Ха. В мечтах.

Он отнял у Ники телефонную трубку и посмотрел на маленькую фею, сидящую у него на коленях. Однако книгу нужно дописывать.

– Может, посмотришь мультики? – с надеждой предложил Джек.

– Хочу печь бисквит, – потребовала малышка.

– Я не умею.

– Молли умеет. Хочу Молли.

Я тоже хочу Молли, подумал он с почти истерическим отчаянием. Я тоже хочу.

– Джек!

Эми угнездилась у него под боком, положив голову ему на плечо.

– Что, детка?

– Можно мы пригласим Касси и Филипа на эти выходные? Например, завтра?

Он еле сдержал стон.

– Не в этот раз, дорогая. Эти выходные у нас заняты.

Она возмущенно посмотрела на него.

– Неправда! Мы все свободны! Себ будет готовиться к экзамену, Ника не пойдет на день рождения, потому что у Люби ветрянка. Все равно нам нечего делать. К тому же ты обещал, что мы будем встречаться с ними, когда только захотим.

Джек вздохнул. Значит, не приходится рассчитывать на то, что ему удастся забыть Молли.

– Ладно, посмотрим, – уклончиво ответил он, но Эми нелегко было провести.

– Это значит «нет», – ядовито сказала она.

– Это значит «посмотрим», – поправил он. – Может, они будут заняты.

Эми кубарем скатилась с дивана.

– Пойду им позвоню!

И прежде чем Джек успел возразить, девочка пулей вылетела из комнаты. Он вздохнул. Временами он чувствовал себя совершенно беспомощным перед натиском детей. Они были безжалостны.

Значит, ему предстоит опять встретиться с Молли.

Вбежала Эми.

– Молли хочет с тобой поговорить, – выпалила она.

Джек прошел в кабинет и плотно прикрыл за собой дверь. Прежде чем взять трубку, он глубоко вздохнул.

– Молли?

– Привет. Я насчет субботы. Я твоим детям предложила приехать к нам, но Эми твердит про какой-то сарай, а Филип отчаянно хочет попасть к вам. Что ты думаешь по этому поводу?

Шестеро детей, мысленно простонал он.

– Я приеду за твоими, – предложил он, зная, что прежде всего хочет увидеть ее дом, чтобы потом представлять ее в интерьере и испытывать еще большие мучения.

– А они все поместятся? – спросила Молли, стараясь проявить благоразумие. – Я знаю, у тебя микроавтобус…

– Восемь мест. Я, кажется, всю жизнь только тем и занимаюсь, что вожу детей, вот и обзавелся такой машиной. К тому же Себ останется дома.

– Может быть, лучше я сама привезу детей? Я чувствую себя такой виноватой.

Если она их привезет, подумал он, я уговорю ее задержаться на кофе, а когда отвезу их обратно, она, быть может, пригласит меня зайти.

– О'кей, – торопливо согласился он и объяснил, как ехать. Потом прикинул, сколько домашней работы ему придется провернуть к ее приезду, и подумал, а стоят ли несколько секунд сомнительного блаженства недель бессонницы, которая потом будет его мучить.

Молли чувствовала себя виноватой. Отделается от детей на полдня…

– Мама, мы поедем к ним или они к нам?

– Вы поедете к ним, – сказала она и обескураженно смотрела, как Касси выскочила из общей комнаты и побежала сообщать новость Филипу. – Никто никуда не поедет, пока не сделаете уроки и не уберетесь в спальне, – решительно сказала Молли, и дети скатились по лестнице и взялись за дело. – Надо им каждую неделю туда ездить, – буркнула она. – Столько энтузиазма!

А потом заметила, что сама чистит ванну, полирует обеденный стол и стирает пыль с плафонов.

Утро принесло с собой новую задачу: что надеть?

Майку и джинсы, подсказывал рассудок. Утро было солнечное, но платье для загара вызывало бы нежелательное воспоминания…

Она надела джинсы и, ругая себя при этом, все же не удержалась и подкрасила губы. Осталось еще чуть-чуть попудриться…

– Дети, дети, вы готовы?

– Да, – в один голос сказали они и с любопытством уставились на макияж.

– Уроки сделали? Комнаты убрали?

У Филипа был смущенный вид, но Молли решила не допытываться: спорить не было желания.

– Тогда вперед. Поехали. – Молли затолкала детей в машину.

Дорога заняла всего двадцать минут. Молли и не подозревала, что они живут так близко.

Широкие белые ворота были заранее раскрыты, на них было написано: «Мельница». Молли увидала кирпичный дом, покрашенный в белый цвет, напротив стоял большой деревянный сарай, за ним виднелись развалины старой мельницы.

Из-за дома выскочил черный пес, виляя хвостом, за ним Том и Эми, и, пока Молли останавливала машину и вылезала, на крыльцо вышел Джек – большой, крепкий и донельзя соблазнительный.

Она вдруг страшно обрадовалась, что надела джинсы, а не открытое платье, потому что даже отсюда было видно, что его глаза пылают жаром.

Молли захлопнула дверцу, сдвинула черные очки на лоб и улыбнулась.

– Привет.

– Привет, – отозвался он. – Я уже поставил чайник.

– Вот хорошо-то, а то я с утра вся в делах.

Врушка! – завопило подсознание. Ничего ты не делала, только взбивала подушку да гладила кошку!

Собака обнюхала ее ноги, виляя хвостом. Молли наклонилась и почесала ее за ухом.

Джек хлопнул себя по бедру.

– Ко мне, Бой! Домой! – Он подал ей руку и после мгновенного колебания целомудренно поцеловал в щечку. – Ты прекрасно выглядишь.

– Ты тоже, – отозвалась Молли и чуть не засмеялась. Какие же они вежливые, воспитанные, даже чопорные, но глаза-то говорят совсем другое!

– Ну, как дела? – спросил Джек, гремя чайником.

Она села и оглядела кухню. В ее кухне не было даже места, где поесть, а в этой – просторно, и большущая плита, и стол со стульями, и диван, на котором сейчас разлеглась собака, свесив морду и наблюдая.

– Прекрасно. Правда, в понедельник встать в четыре утра было трудновато.

– В четыре! – поразился он. – Почему в четыре?

– Чтобы сделать сандвичи, – удивилась она. – В шесть часов у меня все уже упаковано, запечатано, уложено на подносы.

Он поставил кофе на стол и сел напротив, изучая ее лицо.

– Оказывается, это гораздо серьезнее, чем я думал. Я представлял себе, что ты делаешь булочки и отвозишь их поближе к дороге, вот и все.

– Хорошо бы, – засмеялась она. – Нет, так нам не выжить. Когда дети уходят в школу, я развожу уже готовые к этому времени сандвичи по промышленным предприятиям и продаю.

Джек был ошеломлен.

– Ну и работенка, – он помотал головой. – А для меня сделать для детей бутерброды с тунцом – уже проблема!

Она засмеялась.

– К этому привыкаешь. У меня отработанная система, так что даже на большое количество идет не так уж много времени. Хотя надоедает.

– А ты делаешь сандвичи с яичницей? Как ты взбиваешь яйца? Я терпеть не могу это делать, они все время расплескиваются.

– С хорошим миксером не расплескиваются.

– Ты искусница!

– Я каждое утро делаю пятьдесят сандвичей с яичницей и кресс-салатом. Мне бы не хватило времени перемешивать их вилкой.

Он вытаращил глаза.

– Пятьдесят?! – Он скорчил гримасу. – А еще у тебя какие начинки?

– Тунец с майонезом, тунец с огурцом, куриная строганина, салат из сыра, сыр с пикулями, куриный салат, ветчина и салат, средиземноморский салат – это когда сыр-фета, оливки, помидоры и перец уложены на листья салата и политы оливковым маслом; ну, я не знаю, что еще, тысяча вариантов.

– Каждый день? – Казалось, он не верит. Как и большинство людей, узнающих, какой это серьезный бизнес.

– Каждый день, – заверила она. – Кроме субботы и воскресенья. В эти дни у меня только продажа в гаражах, а это легко.

Джек покачал головой.

– Я и представить себе не мог.

– Не ты один. – Молли сдула пенку с кофе. – Ну как продвигается книга?

Он фыркнул.

– О, превосходно. Только слова не идут на ум.

– Застопорилось? – посочувствовала она, не имея ни малейшего представления о том, что ему приходится преодолевать.

Джек криво усмехнулся.

– Боюсь, редактор считает прихотью то, что я не даю затащить себя под жернова профессиональной дисциплины.

– А это так? – спросила она, стараясь сдержать улыбку.

Джек засмеялся.

– Вероятно. Как бы то ни было, я каждое утро сажусь за компьютер, и – ни с места. Я надеялся, что при моем опыте эта проклятая вещь получится сама собой, но не тут-то было.

– Может, ты выбрал неудачный прообраз? – предположила Молли.

– Придется еще подучиться. – Джек откинулся в кресле: в одной руке – кружка, другую засунул в карман джинсов.

Она огляделась. Так вот он какой, его дом, а также дом для собаки, для рыжей кошки, которая сидит на подоконнике и глядит на птиц, и для всех его детей.

Холодильник облеплен пестрыми магнитами, держащими памятки, картинки и прочую ерунду, на стенах приклеены скотчем детские рисунки с подписями.

Рисунок космического корабля был вставлен в рамочку и подписан: «Себастьян Селенка».

– Это Себ? – удивилась она.

– Да. У них осталась фамилия родителей.

– Хотя ты их усыновил?

– Да. Я чувствовал, что так будет правильнее. Я только охраняю их детство, слежу, чтобы с ними ничего не случилось, пока они растут. Они дети своих родителей, а не только мои.

Молли с любопытством на него посмотрела.

– И ты никогда не жалел о своем поступке?

– Никогда.

Быстрый, решительный ответ, подчеркнутый движением вскинутой головы.

– Хотя это означало кардинальное изменение твоего образа жизни?

Он печально усмехнулся.

– Действительно, кардинальное. Я был разведенным, ничем не обремененным детективом и меньше чем за год превратился в женатого, потом овдовевшего родителя для четырех детей, собаки и кошки. К тому же сменил работу, – точнее говоря, это явилось стимулом к тому, чтобы покончить с ежедневным хождением на работу.

– Тебя это не пугало?

– Ничуть. На все было наплевать. Конечно, пришлось переехать – моя квартира никак не подходила для большой семьи, да и Жанна не хотела оставаться в Лондоне, где убили Ника. Нашли этот дом, перевезли вещи, и вскоре Жанна отошла с миром.

– Она умерла здесь? – изумилась Молли.

Джек покачал головой.

– В конечном счете, нет. Последние дни она провела в больнице, но уже никого не узнавала, так что я считаю, что она была здесь, когда ушло из жизни то, что было ею.

Молли медленно покачала головой.

– Ужасающий конец.

– Ужасающий? Нет. Очень тихий. Но мы все остались опустошенными, нас как будто бросили на волю волн. Довольно странное состояние. Мы все плакали, кроме Себа. Он несколько недель не проронил ни слезинки; потом его как будто прорвало. Я очень за него боялся.

Какое огромное чувство ответственности, подумала она. Только представить себе – он один справлялся со всем этим! Какая потрясающая сила воли!

Но кто утешал его самого?

Никто, конечно. Как грустно.

Молли кашлянула и взглянула на часы.

– Ого, сколько времени! Я обещала подруге сходить в магазин, – солгала она и проворно поднялась на ноги. – Во сколько их забрать?

– Я сам их привезу. Адрес у меня есть, я примерно представляю себе, где вы живете. Да и дети подскажут.

– Спасибо. Если тебе станет невмоготу от детей – не церемонься с ними. Я буду дома начиная с двух.

– Может, в шесть? – предложил он.

– Да что ты!

– Нет проблем. Думаю, девочки уже гуляют с Никой в саду, мальчишки скрылись в сарае. Я привезу их в шесть.

Молли уехала, взглянув на Джека в зеркало заднего вида, помахала рукой мальчикам, высунувшим головы из окна сарая. Будем надеяться, что там безопасно. Они в восторге. Джек с ними, значит, ничего плохого не случится.

– Алло, Молли?

– О, привет, Джек. Я вас жду. Или ты хочешь, чтобы я приехала?

– Ммм… не совсем. Послушай, Молли, у меня проблема. Я не могу найти мальчишек.

Молли села; сердце застучало глухо и тревожно.

– Когда ты видел их в последний раз?

– Не знаю. Часа в два. После ланча. Они приставали к Себу, но он сел на велосипед и уехал к приятелю; девочки что-то пекут вместе с Никой, а мальчиков нигде нет. Не могла бы ты подъехать к нам и помочь разыскать их?

В его голосе слышалось отчаяние, и, хотя она понимала, что с детьми почти наверняка все в порядке, в голове стали прокручиваться страшные картины. А ведь он детектив, насмотрелся всяких ужасов…

– О Господи, нет, – простонала она, но взяла себя в руки. – Сейчас приеду. Буду через пятнадцать минут. Джек?

– Да?

– Если их найдешь, выпори.

Он хмыкнул.

– Обязательно, – мрачно сказал он и повесил трубку.

Молли схватила сумку и ключи, выскочила из дома, хлопнула дверью и прыгнула в машину. Ключ не хотел попадать в замок зажигания. «Спокойно, – приказала она себе. – Попадешь в аварию – никому от этого пользы не будет». Она намеренно поехала медленно и все же оказалась возле дома Джека ровно через пятнадцать минут. Он ждал ее на дороге.

Она остановилась и выскочила из машины.

– Нашел?

– Нет. Везде смотрел. Ну, почти везде. Есть еще гравийный карьер…

– О Господи. – Кровь отхлынула от лица Молли, она покачнулась и оперлась о машину. – Он заполнен водой?

– Да, но они оба умеют плавать.

– А температура?!

– Молли, сейчас июнь. Вода уже не холодная. Они просто где-то заигрались.

Она стала оглядываться, как будто ждала, что они выскочат из-за кустов.

– Сарай проверил?

Джек коротко вздохнул.

– Да. Их там нет. Я слышал какой-то шорох, но это, верно, мышь.

– Где девочки? – спросила Молли со всевозрастающей паникой.

– Дома, вместе с Никой.

– Ладно. Куда Том обычно ходит играть?

Джек пожал плечами.

– В сарай…

– Ты говорил, что мальчики приставали к Себу. Где они в это время были?

– Дома.

– А дом ты обыскивал?

Он посмотрел на нее как на сумасшедшую.

– Что им дома делать?

– Я не знаю, – выпалила Молли, перепуганная до смерти. – Подвал? Чердак?

На лице Джека отразилось удивление.

– Подвал… я про него забыл. Но туда никто не ходит. Там темно и противно, мы им не пользуемся.

– Значит, это самое подходящее место для мальчишеских игр.

– Боже мой…

– Залезай в машину, поедем, так быстрее.

Она включила мотор, Джек сел рядом с ней и захлопнул дверцу. Машина рванулась вперед, взметая фонтаны гравия, и резко остановилась перед парадной дверью. Молли еще не успела выключить мотор, как Джек выскочил из машины и скрылся в доме. Она побежала за ним.

– Том! Филип! – заорал он, и вдруг откуда-то снизу донесся невнятный ответ.

Плечи у Джека обвисли; он вбежал в столовую, закатал угол ковра, открыл люк и включил свет.

– Мальчики! – окликнул он.

– Мы здесь! – отозвался Том. Джек осторожно спустился по лестнице и пригнулся под низким потолком. Молли спустилась следом, стараясь не задевать стропила и дрожа от холода.

– Вот они, – мрачно сказал Джек. Молли присела на корточки и обняла Филипа.

– Дорогой, что вы тут делаете? – спросила она, стараясь подавить истерику.

Мальчики воинственно молчали, но у обоих по бледным щекам катились слезы, а глаза стали размером с блюдце.

– Они связаны, – прохрипел Джек. – Убью Себа.

– Он не виноват! – сквозь слезы возразил Том. – Мы сами упросили его играть с нами.

– Это у нас как будто тюрьма; он сказал, что повесит нас, если мы хоть пикнем, – добавил Филип.

Джек развязал веревки; мальчишки с трудом поднялись на ноги и принялись растирать запястья и лодыжки. Оба дрожали от холода, и лицо Джека грозно потемнело. Он пропустил мальчишек вперед и сам пошел за ними.

Уже на кухне Молли осмотрела руки мальчиков. Запястья были немного потерты, но кожа не повреждена, да и вообще они выглядели совсем неплохо.

– Значит, вы были как бы пленники Себа? – спросила она; к ней уже вернулось спокойствие.