Текст книги "Шумное семейство"

Автор книги: Кэролайн Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Глава вторая

– Молли!

Она так и подскочила; села, вскинула глаза и только что не застонала, встретив смеющийся взгляд Джека.

– Привет, – процедила она. А когда попыталась улыбнуться, почувствовала, как по всему лицу побежали трещины – кремовая маска успела основательно подсохнуть. Закрыв руками лицо, она плюхнулась обратно в шезлонг и в ужасе воскликнула: – Я думала, вы на ферме!

Он ухмылялся, ничуть не раскаиваясь, что привел ее в замешательство. Проклятие!

– Оказалось, что я там не нужен.

Ты и здесь не нужен, мысленно огрызнулась Молли и встала, запахивая халат. Хоть то хорошо, что под треснувшей маской не видно, как у нее пылают щеки.

– Подождите минуточку, – буркнула она и улизнула в спасительное укрытие – в ванную.

Она безжалостно соскребла и смыла маску теплой водой, смазала лицо увлажняющим кремом, отчего оно порозовело и засияло, потом натянула шорты и майку. Гм-м. Пожалуй, она выглядит лет на шестнадцать – для тридцати одного года совсем неплохо.

Молли сунула ноги в сандалии и вышла во двор; он, оказывается, развалился в ее шезлонге, закрыл глаза, подставил лицо солнцу – явно чувствует себя как дома!

– Кофе будете? – выпалила она.

Джек открыл глаза и покосился на нее.

– Если не трудно.

– Не трудно. – Она метнулась обратно в домик. Ну надо же, в каком виде он ее застал! Чистое пугало! Мог бы предупредить, что придет! Она заметалась по маленькому кухонному уголку, шваркнула кружки на стол, засыпала в них растворимый кофе и, нервно притопывая ногой, стала ждать, когда закипит чайник.

– Вы разозлились на меня.

Она вскинула голову.

– Почему я должна на вас злиться?

– Потому что я застал вас в таком виде, будто вы только что сбежали из лягушачьего болота.

Молли выдавила из себя улыбку.

– Однако вы остряк.

Он засмеялся, уперся руками в загородку, отделявшую кухонный уголок, и наклонился к ней с этой своей завлекательной улыбочкой.

– Полагаете, я должен сказать, что вы были восхитительны?

– И ко всем своим грехам добавить еще и ложь?

– Может быть, это не ложь.

– А может быть, вы лягушка? Этим бы все объяснялось.

Он улыбнулся.

– У вас есть возможность поцеловать меня и проверить, не превращусь ли я в принца.

Необъяснимым образом сердце сбилось с ритма.

– И не мечтайте, – отрезала она.

– Ворчунья.

– Вот и считайте так. Я не прихожу в восторг, когда меня застают врасплох.

– Видимо, нет смысла говорить вам, что вы остались бы очаровательной даже если бы обмазались грязью с головы до пят?

Она засмеялась.

– Ладно. Вам черный или с молоком?

– Черный; покрепче, без сахара.

Угадала! Молли подала ему кружку, взяла свою и пошла на залитый солнцем дворик позади коттеджа. Ее дворик тоже был обращен к озеру и доступен взгляду любого прохожего – нашла где разлечься с маской на лице! Но в тот момент никого вокруг не было… Она села на стул и сунула ноги под столик для пикника. Джек сел рядом, стал глядеть на озеро и тоже протянул ноги под стол. Тогда она быстро убрала свои ноги, чтобы не соприкоснуться с ним.

– Роскошное утро. – Он закинул руки за голову, сцепил пальцы и широко зевнул. Майка туго обтянула мышцы на его груди, и Молли поскорее отвела глаза и стала считать уток на озере, дожидаясь, когда утихнет сердцебиение.

– Как же получилось, что вы оказались не нужны детям? – спросила она, когда убедилась, что в состоянии наконец говорить.

– Там у них оказалось много помощников, Ника была очень довольна. Она встретила девушку, которая вчера учила ее рисовать.

– И вы решили пойти и соблазнить меня? – спросила она с улыбкой, чтобы прогнать остатки обиды. Вообще-то, несмотря на эпизод с маской, она была очень довольна тем, что он пришел. С ним весело, а она сто лет как не веселилась.

– Что-то в этом роде, – с улыбкой ответил Джек. Глаза у него были теплые и добрые и лучились морщинками в уголках. В груди у нее размякло; что за нелепость, быть не может, чтобы он заинтересовался ею. Пустой флирт, не более того.

Он допил кофе и с видимым сожалением уставился на дно кружки.

– Еще? – автоматически предложила она.

Его улыбка была ленивой, довольной, сексуальной.

– С удовольствием, но вместе с вами.

– Вам опять черный?

– Будьте добры.

Она сделала кофе, принесла и поставила перед ним.

– Недавние исследования показали, что избыток черного кофе может привести к стерильности, но ваши четверо детей опровергают это утверждение, – заметила она с усмешкой.

В глазах у него что-то изменилось.

– Это еще неизвестно, – тихо сказал он. – Они не мои дети.

– Не… – Молли вдохнула воздух полной грудью. Опять вляпалась! – Не ваши?! – переспросила она.

Если не его, то чьи? Кто он им – дядя? Крёстный? Друг? Может быть, отчим? Они зовут его Джек. А где их настоящие родители? Или они дети его бывшей жены?

– Их родители умерли, – ответил он по крайней мере на один из вопросов.

Ее накрыла волна сочувствия, и скачка мыслей на миг прекратилась.

– Какой ужас, – пробормотала она. – Как? Что случилось?

Джек вздохнул.

– Ник был моим напарником, – безучастным тоном начал он. – Его убили, когда он работал под прикрытием. В это время его жена была беременна, но он этого еще не знал. Во время беременности у нее обнаружили рак.

– О нет! – Молли зажала рот рукой, чтобы удержать вопросы и дать Джеку договорить.

Он продолжал:

– Из-за ребенка лечить ее было нельзя. Она умерла, когда Нике было пять месяцев.

– И вы взяли детей, – мягко добавила она, отчаянно им всем сочувствуя.

– Да. В любом случае Тому я крестный отец. Я женился на Жанне еще до того, как родилась Ника.

Этого она никак не ожидала.

– Однако вы не теряли времени, – не задумываясь, брякнула она, и его лицо окаменело.

– Я не мог терять время, поскольку его у меня не было, – жестко сказал он и отодвинул стул. – Пойду заберу Нику. Спасибо за кофе.

И он ушел, поставив полную кружку на стол. Молли машинально подхватила ее, вылила кофе в раковину. Как она могла оказаться такой бестактной? Как можно обвинять его в поспешной женитьбе на матери этих детей, если она ничего не знает?

– Какая же я дура, – пробормотала Молли. Теперь Джек не станет с ней общаться. И поделом.

Но она сразу позабыла о себе, подумав о детях. Как, должно быть, горевали они о родителях! А маленькая Ника вообще не видела отца и не помнит мать… Боль за детей захлестнула ее.

Каково было Джеку потерять друга, а потом и жену? Любил ли он ее все те годы? А дети? Как они это пережили?

Она всхлипнула и смахнула слезу. Бедняжки. Растут без матери. Кто их утешит, когда они ушибутся или испугаются? Кто расскажет им, особенно Эми и Нике, обо всем, что девочки должны знать, а мальчики понимать?

Джек для них и мать, и отец.

И что же он за человек такой – все взвалил на себя! Или полный дурак, или ангел.

Как бы то ни было, он остался с детьми, тогда как большинство мужчин убежали бы без оглядки, не взяли на себя такую ответственность.

Джек еще больше вырос в ее глазах, и она снова пригорюнилась. Неужели их начавшиеся было дружеские отношения безвозвратно испорчены? Как жаль! Он сейчас так нуждается в помощи, и ей почему-то безумно хочется оказать ему эту помощь.

Джек ждал Молли у входа на картинг. Она говорила, что днем у нее картинг, и он собирался извиниться за то, что сорвался. За это ему не раз попадало от матери Жанны и первое время от детей. Следовало остаться и все объяснить ей, а он вместо этого умчался, как капризный мальчишка, и, наверное, оставил ее смущенной и расстроенной.

Проклятие.

А вот и она, в джинсах, майке и кроссовках, неуверенно приближается к нему. Он пошел ей навстречу:

– Извините…

– Извините…

Он невесело засмеялся, и она улыбнулась, робко и настороженно.

– Мне не следовало так говорить. Почему вы женились – не мое дело.

– Мне надо было объяснить; я понимаю, что мелькнуло у вас в голове, я это слышал не раз. Давайте пока остановимся на том, что это было сделано ради детей. Позже я расскажу вам, если захотите услышать.

Напряжение исчезло с ее лица.

– Конечно, захочу, – сказала Молли, и у него будто груз свалился с души.

– Хорошо. А теперь посмотрим, умеют ли лягушки гонять на картинге.

Он увидел, что в ней закипает смех, и был страшно доволен тем, что заставил ее улыбнуться и что в этих огромных сине-зеленых глазах опять зажегся свет.

На картинге он был убийственно хорош. В то время как она билась над тем, чтобы удержать маленькую напористую машину, Джек раз за разом с ревом проносился мимо нее – сосредоточенный, пугающе собранный.

Когда оба остановились, он вылез из карта, улыбаясь до ушей.

– Чудесно. Сто лет не катался.

– А я вообще никогда, – сухо отозвалась она, – и это было заметно.

Он засмеялся.

– У тебя отлично получалось.

– Ты же ничего не замечал, развивая бешеную скорость.

– Тебя заметил. – Он заглянул ей в глаза. – Пора забирать детей. Приходится быть сразу в трех местах.

– Давай я схожу за мальчиками, а ты возьмешь девочек; костюмерная рядом с детсадом, а велотрек совсем в другом конце. Так будет разумно.

Он задумчиво кивнул.

– Это было бы здорово.

Какие же потрясающие у него глаза!

– Встретимся у своих коттеджей. Пока!

Она направилась к велотреку.

Мальчики как раз выходили, чумазые и довольные, и она помахала им рукой.

– А где Джек? – спросил Том, оглядываясь.

– Пошел за девочками. Вы пойдете со мной, и мы все встретимся у коттеджей. Как покатались?

– Здорово! – сказал Филип. Они с Томом сияли от восторга. Увлеченно болтая, мальчики пошли вперед. Молли еле поспевала за ними. Приблизившись к домикам, они побросали велосипеды и ринулись искать остальных. Она подобрала велосипеды и заперла их.

Джек с девочками был уже на месте: он лежал в шезлонге, на груди у него прикорнула Ника.

Молли опустилась на траву возле Джека и, кивнув на Нику, тихо сказала:

– Устала, бедняжка.

– Очень хлопотный день. Завтра надо будет сделать перерыв, придумать для нее что-нибудь поспокойнее.

Молли ухмыльнулась.

– Ты просто ищешь предлог улизнуть: слишком велика нагрузка на твои старые кости.

Он улыбнулся.

– Пусть будет так. Мы с Себом собирались завтра утром играть в пейнтбол – знаешь, когда все носятся по лесу друг за дружкой и стреляют краской. Жду не дождусь. – Он посмотрел на девочку. – Да нет, не получится, она устала, – сказал он, играя завитками белых волосиков. – Не думаю, что Ника сможет выдержать еще один день активных развлечений.

– Если хочешь, я побуду с ней, – не раздумывая, предложила она.

– Ты с ума сошла.

– Возможно. Но я правда люблю малышей! Мы могли бы кормить с ней уток, читать книжки, испечь печенье…

Джек задумался. Он что, не доверяет ей? Потому что она чересчур настойчива и возбуждена? Вообще-то она и впрямь слетела с катушек. Если кому и нужен отдых, то ей; но тут Молли увидела темные круги под глазами у Джека, морщинки усталости на щеках – и сердце ее снова растаяло.

– Я профессиональная воспитательница детей, – мягко напомнила она, – и последние пять лет одна растила двоих. Я справлюсь.

Он закусил губу, потом кивнул.

– Если ты действительно не против… Я не могу везде поспеть, но при этом понимаю, что Себ нуждается в настоящей мужской забаве, понимаешь?

Молли ласково улыбнулась.

– Понимаю. У меня есть приятель, который время от времени водит Филипа на «настоящие мужские забавы». Ступай, развлекайся с Себом. А то мы часто забываем, как все это важно.

Он кивнул.

– Да уж. Я только и делаю, что жонглирую, но при этом у меня вечно рассыпаются шарики.

– Не выдумывай. Твои дети выглядят здоровыми и счастливыми.

– Стараюсь. – Он опять посмотрел на Нику, потом на Молли. – Я предложил бы тебе чаю, но она так уютно устроилась, жалко будить.

– Я тебе принесу.

– Ты ангел. – Улыбка смягчила его черты, от глаз побежали морщинки. Он стал сокрушительно красив – по крайней мере, так ей показалось. Молли торопливо встала, отряхнулась и пошла на кухню.

Они снова встретились после девяти, когда пятеро младших детей были благополучно уложены в кровати, а Себ сгорбился перед телевизором. Джек появился в дверях, ведущих в патио, и они не спеша направились к озеру.

Был прекрасный вечер, последние лучи солнца умирали на воде и золотили деревья. Утки и гуси тихо скользили по поверхности озера, отчего застывшая гладь покрылась рябью.

Вокруг царил мир и покой; они сидели у кромки воды и впитывали в себя чарующее безмолвие.

Молли чувствовала, что Джек хочет что-то рассказать ей. Может, он не знает, с чего начать? Надо ему помочь.

– Расскажи про Жанну, – осторожно предложила она.

Вздох Джека был тих и полон печали.

– Жанна? Она была коренастая, напористая, горластая женщина. Ник ее обожал. У них это было взаимно, она считала, что солнце всходит и заходит благодаря Нику. Они полюбили друг друга в шестнадцать лет, в двадцать поженились, в двадцать три у них родился Себ. Родители Ника ее терпеть не могли, считали ненадежной, не доверяли ей. Когда Жанна поняла, что умирает, они сказали ей, что возьмут детей к себе. Ей нестерпима была эта мысль, но выбора у нее не было, ее собственные родители умерли, и другого выхода она не видела.

– И ты предложил свой.

Он разглядывал свои руки.

– Много лет назад Ник спросил меня, не возьму ли я детей, если с ним что-то случится. Я тогда был женат, у них были только Себ и Эми, и я сказал «да». Ник вставил это в завещание; но Жанна думала, что, поскольку все сильно изменилось, – детей стало четверо, – я не возьму их после ее смерти. Я понимал, что еще больше стал им нужен, и предложил ей пожениться, чтобы всех усыновить. Ник бы этого хотел, а Жанна обретет покой и сможет умереть с миром.

– А дети?

– Эми с Томом приняли это нормально, Ника была совсем крошкой, чтобы что-то понимать.

– А Себ?

Он вздохнул.

– Себ всячески противился. Он не понимал, почему бы им не отправиться жить к бабке с дедом, чтобы он, Себ, обо всех заботился. Ему было двенадцать лет – слишком мало, чтобы с этим справиться, и слишком много, чтобы вынудить его к чему-то, не объясняя.

– Ты любил Жанну?

– Да. Как друга, как замечательную мать моего крестника, как невообразимо прекрасного человека – да, я ее любил. Как женщину – нет. Я завидовал Нику, что у них такие отношения. И многое отдал бы за такие отношения, но любить Жанну? Нет. Это не мой тип женщины. Я ответил на твой вопрос?

Она натянуто улыбнулась.

– Да. А родители Ника – они были согласны?

– Ты шутишь? Они на стену полезли. Хотели забрать детей, уверяли, что справятся. А теперь не берут всех четверых сразу даже на выходные, потому что их, видите ли, слишком много!

– А для тебя их не слишком много?

Джек засмеялся, бросил в воду камешек и. глядя на расходящиеся круги, сказал:

– Иногда, когда они спят, я почти справляюсь.

Молли услышала в его голосе любовь и отчаяние, ей захотелось обнять его, но она только коснулась его руки.

– То, что ты их взял, поразительно. Большинство мужчин на твоем месте отмахнулись бы, сплавили их деду с бабкой и облегченно вздохнули.

– Ник бы моих взял, – твердо сказал он.

– Должно быть, он был хороший друг…

– Самый лучший. Не поверишь, но я до сих пор о нем тоскую.

– Почему же, верю. – Ее мысли перескочили на его домашнюю жизнь; она представила себе будничное утро: нужно посмотреть, чтобы они собрали портфели, взяли с собой три ланча, нужно помыть и одеть Нику, успеть на школьный автобус – кошмар! – Хорошо, что ты стал писателем, – сказала она. – Ты не мог бы заниматься детьми, если бы оставался на своей работе.

– Какое-то время я оставался, но пришлось бросить. По счастью, моя писанина стала пользоваться успехом, и я смог уйти из полиции. Теперь ухитряюсь жить на этот заработок.

Джек встал и подал ей руку.

– Пройдемся? – предложил он. Молли бросила беспокойный взгляд на коттедж, где спали дети.

Солнце уже село, деревня погрузилась в темноту. Ей не хотелось оставлять детей, но она чувствовала, что Джеку нужно хоть немного побыть вдали от своего выводка.

Она кивнула.

– Хорошо… но недалеко… чтобы нас было видно.

– О'кей.

Они прогулялись по берегу, молча, не касаясь друг друга, храня дружелюбное молчание.

– Как тихо, – проговорил Джек.

– Н-да… – Она посмотрела на противоположный берег. Там, в центре деревни, несмотря на поздний час, кипела жизнь. У самой воды стоял ресторан, и было видно, как на столах колыхаются язычки пламени свечей. – Выглядит очень романтично. – Она готова была дать себе пинка за жалобную нотку, прозвучавшую в голосе.

Напрасно беспокоилась: Джек тоже с тоской смотрел на ресторан.

– Как бы хорошо было поужинать там без детей, – пробормотал он. – А может, так и сделаем? Наймем общую няньку, закажем детям пиццу, а сами оторвемся по полной программе?

Отличная мысль!

– Заманчиво, – ответила она, глядя вдаль. – Как ты думаешь, здесь можно найти няню?

– Думаю, можно. Завтра спросим. У тебя что по расписанию?

Она засмеялась.

– Сидеть с Никой, пока вы с Себом предаетесь мужским забавам, больше ничего. Дети опять займутся водным спортом, а я могу весь день бездельничать или схожу поплаваю.

– Неплохо. А у меня первым делом пейнтбол, если ты не передумала насчет Ники.

– А она пойдет ко мне?

– Пойдет – она лапушка, покладистая. И тогда мы сможем завтра к вечеру выйти в свет и вспомнить, как прожигали свою юность!

У Молли вдруг возникло чувство, что тихий ужин при свечах в ресторане у озера – на самом деле отчаянное безрассудство.

Глава третья

Как Джек и обещал, Ника с радостью осталась с Молли.

Они испекли бисквиты, и поскольку Ника хотела поиграть с остатками теста, Молли принесла несколько листочков и показала, как можно вдавить их в тесто, чтобы отпечатались прожилки. Ника была в восторге.

Пришлось замесить еще немного теста – на девочке его оказалось больше, чем на столе. Обрезки теста они испекли для уток, потом немного прибрались и уселись есть бисквиты.

Уткам очень понравилось угощение, Ника веселилась, глядя, как они подбирают крошки, и доброе сердце Молли таяло. Девочка была такая милая, такая нежная, мать бы в ней души не чаяла…

Вот беда!

Молли всхлипнула и смахнула слезы.

Вскоре они заперли коттедж и пошли на игровую площадку, расположенную неподалеку. Ника развлекалась: переваливалась через бревна, поднималась по маленьким лесенкам, пролезала сквозь туннели, скатывалась с миниатюрных горок.

Ника осторожно одолела висячий мост на цепях, потом покачалась на качелях – Молли толкала ее, пока не устали руки; домой они пошли через рощицу, понаблюдали за белкой – та металась по усыпанной сосновыми иголками земле, а потом взлетела на дерево и исчезла.

– Хочу есть, – объявила Ника, как только они зашли в домик.

– О'кей. – Молли заглянула в холодильник. Арахисовое масло. Нет, лучше не надо. В конце концов остановилась на готовой лепешке с тунцом и хрустящем салате; Молли с удовольствием смотрела, как Ника уплетает его за обе щеки. Потом перемазанная йогуртом девочка стала тереть глазки; Молли отвела ее в туалет, а потом прилегла рядом с ней на диване перед телевизором.

По детскому каналу шли очень милые мультики, и через несколько минут Молли почувствовала, что Ника отяжелела, засопела. Улыбаясь, она положила девочку на подушку, а себе сделала чай. Интересно, удастся ли им сегодня вечером осуществить задуманное? Если Джек все устроит, возникнет другая проблема: что надеть?

Быстрая проверка гардероба показала, что подходящего наряда у нее нет…

У Джека все болело. Его исцарапали и искусали кусты и крапива, его обстреливали со всех сторон и вообще подвергали всяческим пыткам. Он бегал пригнувшись, зигзагами петлял среди папоротника, ползал по-пластунски, вспоминая далекое детство. И всем этим наслаждался.

Извращенец! Себ тоже был счастлив, особенно он гордился тем, что их обоих не «убили». Теперь Джек гадал, как там младшие, ведь он на целый день оставил их одних. Хотя у них с собой была еда и они целый день развлекались на воде, причем все вместе.

А с Никой была Молли, и с ней все в порядке.

Странно, однако, что он так уверен. В эти два года ему не раз приходилось с кем-то оставлять девочку, но ему это очень не нравилось. А с Молли он оставил ее с легким сердцем.

А еще у нее такие сексуальные ножки, каких он сто лет не видывал, мягкие округлости грудей и широкий, улыбчивый рот, который сводит его с ума.

Он застонал, и Себ удивленно стрельнул в него взглядом.

– Ты в порядке?

– Еще несколько метров, и я умру. Я не так молод, как ты, – Джек потрепал Себа по голове. – Ты-то как, спортсмен?

– Ух, это было круто! Мы их размазали! – торжествующе провозгласил Себ.

– Ммм. Что ж, нам пора возвращаться, посмотреть, как там Молли. Ника ее, наверно, укатала.

– Это точно. Надо всегда покупать пиццу и не возиться с ужином.

– Ой, я должен что-то сделать по дороге домой. Я сегодня собрался повести Молли в ресторан в знак благодарности. Надо раздобыть няню для вас, купить пиццу, попкорн или что-нибудь в этом роде.

Себ принял это без восторга.

– Няня, – презрительно произнес он.

– Для детей, естественно, – торопливо поправился Джек. – Я посчитал, что просить тебя возиться со всеми – это уж слишком.

Себ задумчиво поскреб щеку.

– А я должен быть с ними?

Джек узнал этот тон. Надвигается что-то новое – пока скрытое, оно, видимо, проявится позже.

– А куда бы ты хотел пойти?

Себ наподдал камушек и с безразличным видом пожал плечами.

– На площади будет дискотека, от четырнадцати до восемнадцати лет. Я думал – может, пойти посмотреть.

– Во сколько?

– С восьми до одиннадцати.

Джек кивнул.

– Иди, почему бы нет. Ты разумный человек. Сам сможешь пройти туда и обратно? Мы будем в ресторане «У озера», если, конечно, найдется няня. Захочешь – приходи к нам.

Мысленно он добавил: пожалуйста, не приходи. Дай мне провести этот вечер с ней наедине – взять короткий тайм-аут, одним глазком взглянуть на прежнюю жизнь, когда у меня было и время, и энергия, и возможность общаться.

И больше ничего.

Ну, может быть, один поцелуй.

Или два.

Но ничего больше…

– Все устроено, – сказал Джек, задержавшись в дверях с Никой на руках. – Няня придет в полвосьмого, Себ уйдет на дискотеку в восемь, а столик у нас заказан на полдевятого.

Молли улыбнулась несколько натянуто.

– Прекрасно. Спасибо, – пробормотала она. Сердце стучало, голова раскалывалась, и все, о чем она могла думать, так это о том, что у нее нет приличного платья, а ей хотелось выглядеть как можно лучше.

– В чем дело?

Он тревожно всматривался, подмечая мельчайшие оттенки ее чувств. Глаза полицейского – ничего не упустят. Она пожала плечами и попыталась улыбнуться.

– Я такая глупая, не взяла с собой ничего, в чем можно идти в ресторан.

Его лицо просветлело.

– Ты во всем будешь хороша. Юбка есть?

Она кивнула.

– И платье есть, но оно для загара. Может быть, если надеть украшения и побольше накраситься, платье не будет выглядеть нелепо, – робко предположила Молли.

– Конечно. Но в любом случае это не важно. Никого не обеспокоит твой вид.

Но меня обеспокоит, подумала Молли, потому что у меня сто лет не было свиданий и для меня очень важно, как я буду одета. Она взглянула в его серые глаза, они смотрели нежно и ободряюще.

Возможно, он не смотрит на это как на свидание…

Но эта мысль почему-то не успокаивала. Только о свидании она и думала, когда купала детей и готовила их ко сну, когда надевала платье – белое платье без рукавов, с глубоким вырезом, слишком короткое, чтобы считаться элегантным, – когда застегивала бисерные бусы, которые несколько украсили наряд.

Затем она приказала себе перестать терзаться и повторяла это до той минуты, когда вместе с детьми отправилась к домику Джека.

Она нужна ему просто как компаньон на вечер, с ней он может хоть немного побыть в обществе взрослых, хоть ненадолго сорваться с привязи.

Если она сможет смириться с этим и вести себя соответственно, то вечер у них пройдет хорошо, и она не выставит себя полной дурой.

Няня уже пришла, пиццу уже принесли. Джек поставил коробку на стол, дал няне и Себу последние указания и подтолкнул Молли к двери.

Уже на улице он постоял, перевел дыхание и бодро улыбнулся.

Она ответила улыбкой.

– Ну как платье, ничего?

Он медленно оглядел ее, и она увидала волнение в его глазах.

– Очаровательно, – охрипшим голосом произнес он. – Ты выглядишь ослепительно. Ну, пошли?

Они шли молча, держась на отдалении друг от друга; после вчерашнего вечера между ними возникла непонятная напряженность, отчего у нее сбивалось дыхание и сердце тяжело и медленно стучало в груди.

– Ну как пейнтбол? – спросила Молли.

Джек засмеялся.

– Утомительное занятие. Так что, если я ткнусь носом в суп, разбуди меня. Староват я для таких игр.

Она засмеялась.

– А Себ – он был в восторге от мужских забав?

– Думаю, да. – Джек скривился. – Мы победили, так что его честь не пострадала и, слава Богу, реванш брать не придется. У меня исцарапаны ветками ребра, колени сбиты камнями, но во всем остальном я как огурчик.

– Бедненький старичок! Вижу, придется мне за тобой поухаживать.

– Точно! Мне нужна нянечка Молли.

Она лукаво глянула на него.

– Я нянечка Молли для тех, кто в этом нуждается.

– Я нуждаюсь! – воскликнул он. – У меня все болит!

– Потому что глупый. Надо соображать и не носиться по лесам, в твоем-то возрасте.

Он засмеялся.

– Похоже, я вызываю у тебя массу сочувствия. Не надо ли выразить соболезнования и тебе? Что, Ника плохо себя вела?

– Ника прекрасно себя вела. Мы развлекались от души. Она прелесть, как и все твои дети. Они делают тебе честь, Джек.

Джек смутился, как подросток.

– Я делаю все, что могу. Иногда этого бывает мало.

Она с сочувствием рассмеялась.

– И не говори! Ты делаешь все, что можешь, а они утверждают, что ты их не понимаешь, что ты их не любишь и вообще с тобой нет смысла разговаривать.

– Похоже на Себа.

– Трудно с ним?

– С ним было тяжелее всего, особенно в первое время. Он дерзил. Мог сказать: «Ты мне не отец и не приказывай». Ну что было делать? Я отвечал, что отец доверил мне детей и я исполняю его волю.

– Помогало?

– Не всегда. – Джек жалобно усмехнулся. – Бывало, он возражал: мол, я плохо знаю Ника, уж он бы разрешил ту ерунду, из-за которой сыр-бор. Но все же мы это преодолели.

Они вошли в ресторан и сразу оказались в атмосфере покоя и романтики. Тихая музыка лилась со стен, декоративные растения создавали интимную обстановку вокруг каждого столика – и ни одного ребенка! Вот благодать-то, с улыбкой подумала Молли.

Все места были заняты, но она увидела дверь, ведущую на террасу с живой занавесью из виноградной лозы и клематиса.

Он словно прочел ее мысли.

– Мы пришли на полчаса раньше. Давай выйдем с напитками на террасу, пока еще тепло?

Она кивнула.

– С удовольствием. Чудесно.

Джек заказал напитки и провел Молли на террасу, нависающую над водой. Виноградные ветки окружали их здесь, как в беседке.

С краю был свободный столик.

– Подойдет?

– О, да!

– Если станет холодно или будешь умирать с голоду, скажи, и мы пойдем в помещение.

Она улыбнулась, тронутая его заботой. Джек такой добрый – а как же иначе, с четырьмя-то детьми.

Официант принес меню, Молли взглянула на цены и пришла в ужас; с ее стороны безумием было соглашаться идти в ресторан!

– В чем дело?

– Такой большой выбор, – вывернулась она.

Джек откинулся в кресле.

– Ну, что тебя вдохновляет? Хочешь омаров? Я так давно их не ел.

Она тоже, но при виде цен кружилась голова. Молли бросила меню на стол и храбро улыбнулась.

– Что ж, неплохо.

К черту цены! Эти каникулы и без того прикончили ее бюджет. Оставалось надеяться, что она как-нибудь справится.

– Ну, расскажи о себе.

Молли взглянула на него, испуганная прямотой вопроса, хотя он и был задан ласковым тоном.

– О себе? Я смертельно скучный человек.

Джек фыркнул.

– Не думаю.

– Говорю тебе! Утром встаю, делаю сандвичи, отправляю детей в школу, развожу сандвичи, закупаю продукты на следующий день, кормлю детей, делаю домашние дела, а потом валюсь в постель.

– А о чем ты мечтаешь, Молли? – тихо спросил он. – Когда ты падаешь в свою одинокую постель, какие фантазии тебя мучают?

Она вспыхнула и отвернулась.

– У меня не бывает фантазий. Я слишком устаю.

– Никогда?

– Никогда, – солгала она.

Джек тихонько засмеялся.

– Мне это знакомо. – Он ненадолго замолчал и вдруг вскинул на нее пронзительный взгляд. – Почему от тебя ушел муж? – мягко спросил он.

– Дэвид? – Она посмотрела на озеро, где утки тревожили золотистую гладь воды. – Ответственность – утомительная штука. Сидеть с нами дома, заниматься пустяками, ходить в магазин, вечером смотреть телевизор вместо того, чтобы выйти на люди, – ему было скучно.

– И что же случилось?

– Он стал развлекаться на стороне. – Господи, неужели это ее голос, такой спокойный и рассудительный? В то время у нее не было ни спокойствия, ни рассудительности, но когда Дэвид объявил, что бросает ее и уезжает в Австралию, чтобы быть подальше от них, она даже почувствовала облегчение. По крайней мере, не будет лжи, уничижительных замечаний, вечного недовольства…

– Негодяй, – заключил Джек.

Молли пожала плечами.

– Он был молод, считал, что загнал себя в ловушку. Нам вообще не следовало жениться. Тогда нам было по девятнадцать лет.

– Жанне и Нику было по двадцать, – жестко сказал он.

– Не все в этом возрасте готовы к семейной жизни.

– Есть и такие, что никогда не готовы, – добавил он без выражения, глядя на воду отсутствующим взглядом. И она поняла, что он говорит о своей бывшей жене.

Допив стакан, Джек встал.

– Еще? – Он протянул руку к ее стакану, но она отрицательно покачала головой.

– Нет, пока хватит.

Он скрылся в баре и вскоре вернулся с бутылкой минеральной воды. Она напряглась. Не собрался ли он весь вечер предаваться печали?

– Что будем делать? – спросила Молли. – Предлагаю на этот вечер забыть о прошлом. Будем сами собой – поговорим о том, что мы любим, о местах, куда хотели бы поехать, о том, что хотели бы предпринять…

Она осторожно улыбнулась, и он поднял стакан воды в молчаливом тосте.

– Правильная мысль, – еле слышно откликнулся он. – Начинай. Какой твой любимый цвет?

– Зеленый, – с готовностью ответила она. – Как темный лес. А твой?

– Голубой – нежный, дымчато-голубой, как линялые джинсы. Какая твоя любимая еда?

– Омары! Больше ничего не припомню.

Джек засмеялся.

– А моя – шоколадный мусс, густой, темный, самодельный, чтобы вниз стекало бренди, а сверху громоздился крем. А как насчет фильмов?

– «Краткое столкновение», – сказала она. – «Красотка».

– Про любовь… Я их видел.

– А у тебя?

Он замялся.

– Ну… может быть, «На что отважатся орлы», а если честно, то «Касабланка».

Молли засмеялась.

– Тоже про любовь! А книги?

– Ну, с этим сложнее. Слишком много великих и вечных. Я люблю современные детективы, но также Джона ле Карре и Агату Кристи, а еще классику – «Джейн Эйр» и «Гордость и предубеждение».

– Это уж тем более про любовь, – поддела она.