Текст книги "Не ищи оправданий"

Автор книги: Кэрол Мортимер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Джонатан резко втянул в себя воздух.

– Спасибо за гостеприимство, – коротко проговорил он, – я, пожалуй, пойду. Купил кое-какие продукты, надо положить в холодильник.

Пятнадцать минут назад его это не беспокоило, подумала Тори.

– Ты проводишь меня до машины? – спросил ее Джонатан.

С какой стати она должна его провожать!

– Да, конечно. – Она постаралась не обращать внимания на многозначительное переглядывание родителей. Идя к «ягуару», она чувствовала спиной жар тела Джонатана, следовавшего вплотную за ней.

Возле машины она повернулась и уставилась на третью пуговицу его рубашки, которую так недавно лихорадочно расстегивала.

– Тори, – прервал он молчание, слегка касаясь рукой ее щеки, – послушай… я не собираюсь обижать тебя…

Если бы он только знал, что происходит с ней от одного его присутствия!

– Ты меня не обижаешь. – Она изобразила ослепительную улыбку, по-прежнему не глядя ему в глаза.

– Тогда почему… – Он прервал себя. – Тори, нам надо поговорить.

– Мы разговариваем, – возразила она, изо всех сил желая, чтобы он ушел.

Должно быть, у нее действительно есть актерский талант. Ведь может же она стоять перед ним как ни в чем не бывало, хотя на самом деле ей хочется убежать к себе в комнату и там молча зализывать душевные раны!

– Я имею в виду не необходимую вежливость, а действительно серьезный разговор. – Джонатан слегка повысил голос.

Ей удалось поднять взгляд до уровня его подбородка.

– В другой раз, Джонатан. – Она сделала небрежный жест рукой.

– Ты…

– Ты говорил, что торопишься положить продукты в холодильник.

– Это был обычный предлог, чтобы поговорить с тобой наедине, и ты это прекрасно знаешь.

– Я знаю? – Она удивленно подняла брови. – Ну, раз ты так говоришь…

Он резко вздохнул:

– Ты нарочно перевираешь мои слова.

– А ты видишь бурю в стакане воды, – взорвалась она, глядя ему прямо в глаза. – Ситуация вышла из-под контроля, да? Я права? – Она помолчала. – Это бывает, и нечего раздувать историю.

– Бывает? – повторил он с отвращением. – Бывает, но не со мной! Если бы твои родители не вернулись, ты отдалась бы мне прямо на полу в кухне!

Действительно! При одной мысли об этом у нее по спине прошла теплая волна желания.

– Согласна, получилось неловко, – холодно кивнула она, чтобы спрятать эмоции. – Но ведь вселенской катастрофы не произошло, верно?

Что касается ее, лучше бы она ему отдалась! Тогда грозящую разлуку можно было бы скрасить воспоминаниями.

Это был бы ее первый опыт интимных отношений. Она воспитывалась в семье, где случайные связи не приветствовались, и ей с детства внушали, что физическая близость должна быть результатом глубокой любви. В последние пять лет они с Рупертом тесно общались, но она никогда и не помышляла стать его бабочкой на час – у него и так не было отбоя от женщин.

Джонатан, конечно, этому не поверит, хотя, если бы между ними произошло все до конца, у него не осталось бы сомнений, что она девственница.

Может быть, и хорошо, что между ними не было секса. Иначе они разговаривали бы сейчас по-другому.

– Не думай больше об этом, Джонатан, – небрежно заметила она. – Эмоции вышли из-под контроля, только и всего. Мы были в ярости, – подвела она почти правдивый итог.

– Наверное, ты права, – согласился он, – забудем! – Он открыл дверцу, сел за руль и включил зажигание, тут же включилось радио. – Глупо, – пробормотал он, выключая музыку. – Увидимся. – И он хлопнул дверцей.

Тори подождала, пока он скроется за поворотом, и даже помахала ему вслед.

Оставшись одна, она прижала ледяные ладони к пылающим щекам и разрешила себе поплакать. Кажется, она окончательно разрушила свою личную жизнь.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

– Ты выглядишь озабоченной, дочка. Что-то случилось? – Мать ободряюще улыбнулась. Они сидели в гостиной, мать смотрела по телевизору новости, а Тори думала о своем.

«Озабоченная» – слишком слабо сказано!

В свои двадцать четыре года, имея за плечами всемирную известность и столько денег, что их не истратить за всю жизнь, она была безнадежно влюблена в человека, который считал, что она способна отдаться ему и одновременно поддерживать связь с другим. Все так запуталось!

– Ты не ответишь? – спросила мать, когда зазвонил телефон. – Папа еще не вернулся.

Только бы не Джонатан! Хотя зачем ему звонить – ведь они, похоже, расстались навсегда.

– Да, – устало сказала она, взяв трубку.

– Тори, это ты? – послышался оживленный голос Мэдисон Берн, урожденной Макгвайр, сестры Джонатана.

– Конечно, это я. – Она заставила свой голос зазвучать весело. – И я тебя слушаю.

– Скажи-ка мне, как поживает мой старший братец, – спросила Мэдисон со своей обычной прямотой.

Тори напряглась – что она должна ответить? Что ее братец чувствует себя прекрасно, а она сама совсем недавно побывала в его объятиях?

– А почему ты не спросишь его самого?

– Спросила, но от него ничего не добьешься, – сердито проворчала Мэдисон. – Вот я и подумала, позвоню-ка тебе. Так ты его видела?

Нет, это уже слишком!

– Он обедал у нас в воскресенье, – небрежно проговорила она, – потом несколько раз заходил. Да вот, сегодня утром тоже был у нас.

Все правда, только без подробностей. Джонатан наверняка не станет посвящать младшую сестру в интимные подробности своей жизни.

– И как он тебе? – осторожно спросила Мэдисон.

– Трудно сказать. Никак не пойму, какой он на самом деле.

– Верю, – вздохнула Мэдисон. – Еще два года назад все было просто. Тогда он был моим большим, сильным, надежным и веселым братом.

Два года назад! Что же тогда случилось?..

– Он и сейчас большой и сильный, – насмешливо заметила Тори. – Что касается его надежности, тут мне остается верить тебе на слово.

– А веселый?

Тори вздохнула. Он явно способен подшучивать над собой, но Мэдисон не это имела в виду.

– Он о чем-то постоянно думает, – уклончиво ответила она.

– Все еще думает! – Мэдисон глубоко вздохнула. – А я-то надеялась.

– Слушай Мэдисон, – решительно прервала ее Тори. – Не думаю, что твой брат хотел бы, чтобы мы с тобой его обсуждали.

Мэдисон мягко рассмеялась.

– Теперь я знаю твое мнение о Джонни, – признала она. – Но если он сам ничего не рассказывает, что ты посоветуешь мне делать?

– Думаю, Джонатан считает себя достаточно взрослым, чтобы разобраться в своих проблемах самостоятельно, – возразила Тори, поморщившись.

– При других обстоятельствах – возможно, но, поскольку мой брак с Гидеоном послужил причиной некоторых изменений в характере Джонни, я считаю себя ответственной за его сердечную боль.

Тори нахмурилась: она уже давно начала подозревать, что душевные метания Джонатана каким-то образом связаны с браком Мэдисон. Однако ей было непонятно…

– Он ничего не говорил мне об этом, – как можно более спокойно произнесла она.

– Иными словами, ты меня слушать не хочешь. – В голосе Мэдисон прозвучали сухие нотки.

– Давай не будем об этом, – с наигранным весельем отозвалась Тори.

– Понятно, – в тон ей ответила Мэдисон. – Да, вот еще что…

Тори напряглась.

– Что?

– Вчера в газете видела твой потрясающий портрет с импровизированного концерта.

– Спасибо.

– А тот таинственный незнакомец, с которым ты пришла на концерт, это, конечно Джонни?

Она так и знала, что телефонный звонок Мэдисон совсем не случаен.

Мэдисон была не только потрясающе красивой женщиной и очень талантливой актрисой. Она была еще очень умной женщиной. Такого мужчину, как Гидеон Берн, невозможно привлечь одной красотой.

– Ну почему ты не спросишь у него самого? – не выдержала Тори.

– Потому что спрашиваю у тебя, – разумно ответила Мэдисон.

Тори засмеялась. Вот это проницательность!

– Значит, это он был в воскресенье, – ответила Мэдисон. – Надеюсь, ты уже хорошо знаешь Джонни и понимаешь, что он неспроста появлялся у вас несколько раз?

– Я уже сказала тебе, Джонатану не понравилось бы, знай он, что мы говорим о нем.

– Джонатан не узнает, – возразила Мэдисон. – Кстати, в семье его называют Джонни.

– Очень может быть.

– Но ты его так не называешь?

– Для меня он не Джонни, – ответила Тори и тут же спохватилась: а кто он для нее? – Я хотела сказать, что ты для меня тоже не ассоциируешься с именем, например, Мэдди, – поспешно добавила она.

– Ладно, Тори, я уже и так отняла у тебя слишком много времени, Надеюсь, Джонни не растаял как тень от нехватки пищи или компании?

– Мэдисон, – заспешила Тори, чувствуя, что та заканчивает разговор.

– Да? – невинно отозвалась та. Слишком невинно! Мэдисон была явно не удовлетворена разговором, и Тори испугалась, что она начнет выспрашивать у Джонатана детали их отношений. Он немедленно сделает вывод, что Тори поделилась с сестрой слишком многим.

– Ты что-то хотела сказать? – прервала молчание Мэдисон.

Тори вздохнула.

– Слушай, не делай поспешных выводов, они не имеют никакого отношения к действительности. На обед его пригласила мама.

– Но не она же пригласила его в Дуглас в воскресенье вечером, – ввернула Мэдисон.

– Насколько я помню, приглашение исходило от него, – начала Тори и тут же оборвала себя, хотя отступать было уже поздно. – Мэдисон, это не честно.

Та удовлетворенно хихикнула.

– Скажи, а он уже играл для тебя?

– Играл? – ощетинилась Тори.

– Играл, – подтвердила Мэдисон. – И как тебе?

Внезапно Тори ощутила себя частью какого-то неизвестного ей сценария. Ведь Мэдисон знала, кто она.

– Как мне?.. – рассеянно повторила она. – А как мне должно быть?

– Ну как тебе его работа? – нетерпеливо повторила Мэдисон. – Уже много лет Джонни пишет песни. И хорошие, правда?

Вот оно в чем дело! Оказывается, Джонатан пишет песни! Вероятно, это его мелодия, которую она случайно подслушала в воскресенье.

– Мэдисон, ты знала, что я буду на острове эту неделю? – медленно проговорила Тори.

– Я предполагала. Ты как-то упомянула, что хочешь приехать на период мотоциклетных гонок, – уклончиво ответила та.

– Но ты знала, что я приеду именно в этом году? – настаивала Тори.

– По-моему, Телма что-то говорила об этом, когда мы две недели назад уезжали.

Черта с два! Мэдисон знала все с самого начала. А Гидеон наверняка предложил пригласить Джонатана на остров, чтобы он отдохнул там в тишине.

– Знаешь, Мэдисон, я всегда восхищалась твоим талантом и умом, но я тебя недооценивала! Чего ты ожидала от моей встречи с Джонатаном? – Она до боли сжала в руке трубку. – И что, по-твоему, скажет Джонатан, если догадается или узнает правду?

– Ты ему скажешь?

– А ты считаешь, я должна?

– Нет, – быстро отпарировала Мэдисон. – Я знаю, ты не настолько глупа. И что плохого в том, что мы попытались вас свести? – продолжала она спокойно. – Тем более что ты поешь, а Джонатан пишет песни. Вот мы с Гидеоном и подумали, что вы прекрасно договоритесь.

Тори глубоко вздохнула, чтобы успокоиться – Мэдисон и Гидеон все же были ближайшими соседями родителей.

– Для твоего сведения, ты зря потратила время. Он очень ясно дал мне понять, что не хочет, чтобы я слышала его музыку. Собственно, он, не стесняясь в выражениях, объяснил мне, что считает Викторию Кэнан дешевой потаскухой, едва способной издавать звуки.

– Джонни так сказал? – ахнула Мэдисон.

– Примерно.

– Похоже, что он до сих пор так и не пришел в себя. – В голосе Мэдисон слышалась горечь.

– Похоже.

– Я искренне прошу прощения у тебя и твоих родных за грубость Джонни, – устало сказала Мэдисон. – А я-то подумала… Но неважно, что я подумала. Я позвоню Джонни и предложу ему вернуться домой. Очевидно, остров ему не поможет.

Тори не могла полностью согласиться с мнением подруги – по сравнению с тем, каким он показал себя в аэропорту, Джонатан изменился в лучшую сторону. Что же касается попыток Мэдисон и Гидеона сосватать их… Все счастливые в браке люди почему-то считают, что они правы.

– Позвони ему, – посоветовала она.

– Мы все еще друзья, Тори? – спросила Мэдисон.

– Конечно. – Тори вздохнула. – Только впредь не подыскивай для меня мужчин, пожалуйста.

– Тори, только не Руперт Монтгомери! – умоляющим тоном произнесла Мэдисон. – Ты заслуживаешь лучшего.

Во время последнего визита Руперта Берны жили на острове. На них он произвел неизгладимое впечатление.

– Заслуживаю лучшего – это, наверное, твоего брата? – проговорила Тори. – Можешь не беспокоиться, Руперт уже сошел с дистанции. А Джонатан и не пытался стартовать, – решительно закончила она.

– Ну хорошо, я все поняла, – сказала Мэдисон. – Я все-таки позвоню Джонни. Береги себя.

Она отключилась.

Тори сидела перед замолкшим телефоном в полной растерянности.

От мысли, что Мэдисон и Гидеон намеренно организовали ее встречу с Джонатаном, становилось тошно.

Но ведь они руководствовались добрыми намерениями. Даже если бы между ними ничего не сложилось в личном плане, Тори могли понравиться песни Джонатана.

И ей действительно понравилась песня, которую она случайно услышала.

«Неплохой мотивчик», – сказал Руперт, когда она попыталась восстановить мелодию по памяти.

– …так грустно, – сказала Телма. – Жаль, что все так случилось.

Погруженная в размышления, Тори не поняла, о чем говорит мать, и вопросительно посмотрела на нее.

– Сегодня утром на гонках произошел несчастный случай, – объяснила Телма, выключая телевизор. – На горной дороге погибла двадцатилетняя девушка. – Мать покачала головой. – Тяжело, когда погибают участники соревнований, хотя они-то знают, на что идут. Но когда гибнут зрители… Имя бедняжки не назвали. Какой ужас! Несчастные родители! Представляю, если бы такое случилось с тобой. – Мать всхлипнула.

К сожалению, ежегодно на гонках на острове Мэн гибли и спортсмены, и болельщики.

Тори внезапно замерла: сегодня утром, девушка лет двадцати, имени не назвали.

А вдруг Джонатан подумал, что этой девушкой была она?

Нет, вряд ли!

Хотя все может быть! Накануне он уехал, когда явился Руперт, заявив, что утром они не увидятся, но утром позвонил из Рамсея и, когда ему никто не ответил, поехал прямо на ферму.

В его машине работало радио, которое включалось вместе с зажиганием. Она вспомнила, как он нетерпеливо выключил его. Вот откуда он услышал сообщение о несчастном случае.

Нет, это не более чем пустые фантазии. Какое дело Джонатану до нее? Она же для него ничего не значит. Или?..

– Кто звонил, Тори? – с интересом спросила мать.

– Мэдисон. Спрашивала про брата. Я предложила ей позвонить ему.

Мать улыбнулась.

– Они совсем не похожи, правда?

– Что ты хочешь сказать? – Тори с любопытством склонила голову.

– Ты меня понимаешь, Тори, – мягко ответила мать. – Как Джонатан ни пытается это скрыть, у него какие-то неприятности.

Мать иногда бывала удивительно проницательной, она могла, даже после мимолетного знакомства, составить очень точное представление о характере человека.

Вот и на этот раз она оказалась права: у Джонатана действительно неприятности.

– Мама, я пойду прогуляюсь, – внезапно проговорила Тори.

Ей нужно было подумать, и если ноги донесут ее до дома Бернов, то так тому и быть.

– Я ненадолго, – сказала она матери, накидывая жакет и выходя.

В окнах у Бернов горел свет, значит, Джонатан дома.

Сердце стучало у нее в горле, когда она нажала на дверной звонок. Что она ему скажет? Что она вообще может ему сказать?

– Да?

Джонатан появился на пороге. Он казался еще неприступнее, чем всегда: черная рубашка, черные джинсы. Он холодно смотрел на нее.

Тори облизала сухие губы и взглянула на него из-под ресниц.

– Ты сказал сегодня утром, что нам надо поговорить.

Он насмешливо скривил губы.

– Но ты же сама ответила, что в этом нет необходимости.

Она решительно вздернула подбородок.

– Я передумала.

Джонатан иронично кивнул и отступил, пропуская ее в дом. Она вошла за ним в уютную гостиную. На кофейном столике перед диваном стояла недопитая рюмка виски, на диване лежала гитара, повсюду были разбросаны ноты.

Тори повернулась к нему, прижимая к груди стиснутые руки.

– Песня, которую ты играл вечером в воскресенье… – осторожно начала она.

– И что с этой песней? – резко спросил он, бесстрастное выражение лица стало агрессивным.

Тори, словно защищаясь, вытянула перед собой руки.

– Я просто хотела знать, кто ее написал, – тихо произнесла она. – Понимаешь…

– Но ты уже знаешь, кто ее написал, Тори, тебе рассказала моя сестра.

Боже! А она так надеялась, что Мэдисон еще не позвонила ему!

– Ну хорошо, начало не совсем удачное. Но ведь ничего не меняется, я просто хотела поговорить с тобой об этой песне. И вообще о твоих песнях.

– Зачем?

– Послушай, Джонатан, – начала она, – я не сразу решилась прийти…

– Так зачем пришла?

Ее глаза сверкнули синим огнем.

– Я подумала… – выдавила она сквозь зубы.

Ничего она не думала, просто не могла не прийти, так как была влюблена в этого грубияна.

– Можно мне выпить чего-нибудь? – она кивнула на стакан с виски.

– Можно. – Он подошел к бару и плеснул ей немного виски. – Для храбрости? – насмешливо спросил он.

– Для храбрости, – согласилась она и проглотила огненный напиток. – Всегда ненавидела эту гадость. – Сморщившись, она поставила стакан на столик.

– Зачем же тогда пила? – Джонатан пожал плечами. – Я принесу тебе красного вина. – Он быстро скрылся.

Его исчезновение давало время на передышку Впрочем, она и не думала, что встреча будет легкой.

Тори издали вглядывалась в ноты, но не рискнула подойти: Джонатан мог вернуться в любую минуту.

Она боялась представить, что могло за этим последовать

– Ну вот и я. – Джонатан протянул ей стакан красного вина. – Я опять потревожил запасы «Жевре-Шамбертена», – без всякого раскаяния проговорил он. – А почему ты не садишься? Не могу же я сидеть, когда дама стоит.

– Хочется постоять. А ты садись, – сказала она. Тогда они хоть будут на одном уровне, а то сейчас он возвышался над ней, как готовая рухнуть башня.

– Так что ты говорила? – спросил Джонатан, устраиваясь в кресле и не спуская с нее настороженного взгляда.

Она сглотнула.

– Я говорила, что хочу услышать твои песни, о которых мне рассказала Мэдисон.

– Я спрашиваю – зачем?

Тори пожала плечами.

– Я певица и исполняю песни.

Джонатан сердито сжал губы.

– По-моему, тебе и так хватает. Моя сестрица постаралась дать мне полный отчет о твоих достижениях на музыкальном поприще.

Она покачала головой:

– Извини, должно быть, ты подумал, что я жаловалась Мэдисон.

– Ничего я не подумал. Я хорошо знаю Мэдисон и понимаю, что у нее свой взгляд на ситуацию.

На какую ситуацию?

Она пришла, чтобы распутать клубок их отношений, а он запутывается еще сильнее.

– Итак, я снова спрашиваю: по какой причине знаменитая Виктория Кэнан интересуется моими жалкими потугами в песнетворчестве? – Джонатан не спускал с нее сердитого взгляда.

Она тряхнула головой.

– Судя по тому, что я слышала в воскресенье, это совсем не жалкие потуги. Мне хотелось бы посмотреть, чтобы…

– Для чего, Тори? – почти выкрикнул он и резко встал, его лицо стало похоже на маску. – Мне плевать, что наговорила тебе Мэдисон, не нужно мне никаких благотворительных жестов!

– При чем здесь благотворительность? – взорвалась она и, сверкая глазами, уставилась на него.

– Я не верю тебе! – заорал ей в лицо Джонатан.

Она гордо выпрямилась и вздернула подбородок.

– Я никогда не лгу.

– Да ты только что солгала, когда заявила, будто не знаешь, кто написал песню, которую ты слышала в воскресенье.

Она возмущенно втянула воздух.

– Это была не ложь, а попытка тактично начать разговор.

– Попытка не удалась, – рявкнул он.

– Я поняла, – ответила она. – Господи, Джонатан, неужели ты так погряз в жалости к самому себе и страдаешь от раненого самолюбия, что не хочешь понять человека, который искренне интересуется…

– Я не страдаю от раненого самолюбия. – Голос у него снова стал злым.

– Тогда ты очень искусно притворяешься!

– Что ты вообще знаешь об этом? – он с вызовом смотрел на нее.

– Да стоит побыть в твоем обществе несколько минут, как твоя проблема становится понятной любому.

– В самом деле? – В его голосе зазвучали угрожающие нотки. – И какова же моя проблема?

Тори трясло от ярости, но к этому ощущению примешивалось еще что-то. Ей хотелось обнять его, прижать к себе и держать крепко-крепко, пока вся его боль не исчезнет навсегда.

– Я уже сказала, ты – нытик с раненым самолюбием, и причины я не знаю.

– Конечно, не знаешь, – криво усмехнулся он.

– Так скажи мне, – умоляла она, – поговори со мной!

Он не сделал ни одного движения, но Тори почувствовала, как он внезапно придвинулся.

– Наше знакомство до сих пор складывалось не лучшим образом, – пробормотал он, – я предпочитаю другие средства коммуникации. – И он впился в ее губы.

Нет, не так, не со злостью, хотелось крикнуть Тори!

Поцелуй едва не лишил ее дыхания; она знала, что Джонатан не остановится, как в прошлый раз, – он намерен довести дело до конца. Он намерен взять ее.

Она также знала, что не сможет противостоять ему.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Не так это должно быть! Нельзя без любви!

Она уперлась кулачками ему в грудь, рывком оторвалась от его губ.

– Нет, Джонатан, – простонала она, тряся головой. Слезы ручьями струились у нее по щекам, она умоляюще смотрела на него снизу вверх.

Щеки у него окрасились темным румянцем, глаза потемнели и стали почти черными.

– Почему? – Он все еще удерживал ее в стальном кольце своих рук. – Мы хотим друг друга, и ты это знаешь.

Еще бы ей не знать! Но она также успела убедиться, что, кроме физического желания, он не испытывает к ней ничего.

– Я не готова выслушивать обвинения в том, что отдалась тебе, чтобы получить твои песни. – Она насмешливо скривила рот.

Джонатан отшатнулся, руки упали.

– Я бы никогда так не подумал.

– Обязательно подумал бы, – уверенно сказала Тори, отступая. – И не только это.

Несколько долгих секунд он смотрел на нее молча, взгляд вновь стал ледяным.

– У тебя очень низкое мнение обо мне, – наконец произнес он.

– Не о тебе, Джонатан. – Она покачала головой. – О людях вообще. – Чего только она от этих людей не натерпелась!

– Я никогда не считал себя частью толпы! – огрызнулся он.

Тори пожала плечами.

– И тем не менее я хочу выяснить все раз и навсегда. Мне нужен новый материал, не похожий на прежний, привычный. Что-нибудь вроде того, что я слышала в воскресенье.

Взгляд Джонатана не потеплел.

– Извини, я не верю тебе. За всем этим я усматриваю вмешательство Мэдисон и Гидеона.

– Да считай как хочешь, – нетерпеливо ответила она. – Я не благотворительная организация, а ты не нуждаешься в опеке. Если мне понравятся твои песни – а это еще надо посмотреть! – мы заключим контракт в полном соответствии со всеми требованиями.

Джонатан продолжал скептически смотреть на нее.

– Ну вот уже и проблема появилась.

– То есть?

Он шутливо склонил голову.

– Я не пишу песен, я пишу только музыку без слов.

– Так это еще лучше, – оживленно заметила она, – ты пишешь музыку, а я слова.

– Не думаю, что у нас получится, – отрезал он.

– Почему же? – Его упрямство начинало ее раздражать.

– Потому что я не пишу песен в стиле Виктории Кэнан, – надменно проговорил он.

– Я же только что сказала – я хочу подготовить совершенно другой репертуар! – Нет, надо успокоиться, иначе она вообще ничего не добьется.

Джонатан покачал головой:

– Моя музыка тебе не подойдет.

Она уже не могла сдержаться.

– Ты считаешь, что Виктория Кэнан запятнает позором твою музыку?

Джонатан вздохнул и отошел к камину.

– Да, я пишу песни о любви, Тори. У них нет слов, но любой, кто их услышит, сразу поймет, что они – о любви.

– А Виктория Кэнан не поет о любви, – сухо добавила она. – Но в этом-то все и дело, я буду их петь. – Прочтя сценарий Стивена Джеймса, она поняла, что главная тема его постановки – любовь. – Я как раз… Мне недавно предложили роль певицы в пьесе. – Ну вот и проговорилась! Ну и пусть!

Джонатан покачал головой.

– Не этого ждут от тебя твои поклонники.

– Ты думаешь, я не знаю? – ответила она. – Именно поэтому мне так трудно было принять решение.

Все, дальше отступать некуда.

– Так ты для этого приехала на остров? – догадался Джонатан.

– Отчасти, – кивнула она. – Но ведь и ты приехал за этим.

Он напрягся, взгляд стал непроницаемым.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты приехал сюда, чтобы тоже принять какое-то важное решение…

– Это тебе Мэдди сказала? – почти выкрикнул он.

– …хотя не знаю, о чем, – закончила она.

– Только не ври, что Мэдди тебе ничего не рассказывала. Прости, но мне трудно поверить.

– Не прощу, – прервала его Тори. – Мэдисон твоя сестра, и она не имеет привычки сплетничать ни о тебе, ни о Гидеоне!

– А при чем тут Гидеон? – сквозь зубы проговорил он.

– Послушай, Джонатан, я не знаю, какие у вас разногласия с зятем…

– Дело в том, что он приходится мне не только зятем!

– Не понимаю…

– Не понимаешь?

– Не понимаю! – нетерпеливо повторила она. – За что ты так ненавидишь Гидеона?

– Я его ненавижу? – изумился он. – Как я могу его ненавидеть, если он – мой брат!

– Ну да, он стал тебе братом, – когда Мэдисон вышла за него замуж, но это вовсе не значит, что ты обязан любить его… – начала Тори, но он снова покачал головой.

– Он на самом деле мой брат, – с усилием проговорил Джонатан. – Ты только взгляни! – Он взял фотографию, на которой были изображены Мэдисон и Гидеон. – Сравни нас. Видишь, какое сходство?

Она еще раньше заметила, но думала, что это случайное сходство.

Джонатан поставил фото на каминную доску и уставился в окно.

– Когда мне исполнилось восемнадцать, мать рассказала мне правду о моем рождении. До этого я считал отцом Малкольма Макгвайра, – тихо начал он, так тихо, что Тори с трудом угадывала слова. – Когда мать все рассказала, я не огорчился – Малкольм обращался со мной как с сыном, да и мать меня любила. Мэдди вообще обожала всех нас, а мы любили ее. – На его губах мелькнула улыбка и тут же погасла. – Мне это было неважно. – Он повернулся к Тори.

Кажется, она начинала понимать. Тот разговор за ужином… Они говорили о Джоне Берне, отце Гидеона, о генах, которые мы наследуем от родителей. Тогда он намекнул, что Гидеон может быть склонен к пьянству и адюльтеру, как его отец перед смертью. Но если Джонатан действительно брат Гидеона, значит, Джон Берн и его отец тоже.

– Но все изменилось, когда Мэдисон и Гидеон полюбили друг друга? – догадалась она.

Джонатан печально улыбнулся.

– Так не должно было быть.

– Но так произошло.

Он кивнул.

– С восемнадцати лет я знал, что у меня есть сводный брат – продюсер Гидеон Берн, но я был счастлив там, где жил, а он вообще не знал о моем существовании. Лучше бы все так и оставалось.

– Потом Мэдисон встретилась с Гидеоном, – Тори наморщила нос. – А что тут удивительного, Мэдисон – актриса, Гидеон – режиссер, они все равно встретились бы. Но получилось так, что они полюбили друг друга.

Джонатан судорожно вздохнул.

– И вот Мэдисон встретилась с Гидеоном, – машинально повторил он. – Похоже на название фильма, верно? И, глупейшая вещь, именно я уговаривал Гидеона не отказываться от Мэдисон, когда он узнал правду о моей матери и обо мне. И я оказался прав – они созданы друг для друга. Но мне и в голову не приходило, что, помогая им, я сам останусь с неразрешенной проблемой.

Тори, напротив, все прекрасно понимала: Джонатан переживал своеобразный переломный момент и рано или поздно это должно было произойти.

Малкольм Макгвайр был для Джонатана любящим отцом, да и Сьюзан Делани, без сомнения, любила сына. Однако своего истинного отца Джонатан никогда не знал и не мог знать. Джонатан не интересовался этим фактом лет двенадцать после того, как узнал, но ситуация обострилась, когда Джонатан два года назад встретился со своим сводным братом. Ведь он не просто встретился с ним, он ввел его в свою семью как своего зятя.

– Ты разговаривал с Гидеоном о его… твоем отце? – осторожно спросила Тори.

– Нет, – резко ответил Джонатан. – Этого еще не хватало! – Его глаза зло блеснули.

– Но это необходимо.

Он отрицательно мотнул головой:

– Это смешно.

– Почему?

– Потому что Джон Берн не имеет касательства к моей жизни. Этот человек мертв более тридцати лет.

– Ну не знаю, только, если бы я была на твоем месте…

– Но ты не на моем месте, – зло ответил он. – Ты провела счастливое детство с любящими родителями, у тебя удачно сложилась карьера, ты знаешь о себе все, кто ты и что ты.

Надо ли ему рассказывать, что она приемная дочь, что у нее никогда не было потребности отыскать своих настоящих родителей, потому что люди, которые ее удочерили, дали ей защиту и уверенность в себе?

Но он явно не готов выслушать ее откровения, ему важно узнать о себе, а судьба других его сейчас совсем не интересует.

– Тебе не кажется, Джонатан, что ты судишь обо всем превратно?

Он холодно взглянул на нее:

– Ты о чем?

Она вздохнула:

– Мне кажется… Мне кажется, – повторила она, – что в жизни самое главное – кто ты сам и чего достиг, а не то, кем были родители. Я очень сомневаюсь, что ты рассчитываешь сделать карьеру за счет славы своей матери.

– Конечно, нет! – возмутился он. Тори кивнула.

– И ты наверняка не собираешься стать неудачником лишь потому, что твоим отцом был Джон Берн.

Сжав губы, Джонатан несколько секунд безмолвно смотрел на нее колючим взглядом.

– Это что, эксперименты в области психологии? – насмешливо пробормотал он.

– Да, если хочешь.

– Не хочу, – грубо возразил он.

Похоже, до этого человека ей не достучаться.

– Скажи мне, Джонатан, – тихо начала она. – Как воспринимает эту историю Малкольм?

Он вздрогнул:

– Малкольм? Не думаю, что он…

– Конечно, ты не думаешь, – согласилась она. – Но ты же сказал, что он обращался с тобой как с сыном, любил тебя, гордился тобой. Он доверил тебе семейный бизнес, – заметила она. – Неужели ты думаешь, что твое поведение никак на него не подействовало?

На лице Джонатана она, к своему удивлению, увидела смущение.

Она вполне могла представить, что чувствовал Малкольм Макгвайр в течение двух лет душевных метаний Джонатана.

– Мои чувства к Гидеону как к брату и Джону Берну как к отцу никак не влияют на любовь и уважение, которые я чувствую к Малкольму, – наконец сухо проговорил Джонатан.

– Он об этом знает?

– Ты…

– Ну конечно, ты же здесь, а не там, – решительно продолжала она, не сомневаясь, что после этих слов Джонатан еще больше возненавидит ее. – И Малкольм сам занимается своим бизнесом?

– Как и все, я имею право на отпуск.

Она согласно кивнула:

– Обычно, чтобы в семье не беспокоились, люди предупреждают о своем отъезде.

– Тори, мне тридцать три года, а не три. Давно прошло время, когда я докладывал родителям, куда хожу.

Она тряхнула головой:

– Мне двадцать четыре, но я не считаю, что родители не имеют права беспокоиться обо мне.

– Значит, я неисправимый эгоист, – насмешливо сказал Джонатан.

– Выходит, да.

Он гордо выпрямился во весь свой огромный рост.

– Кажется, я не спрашивал твоего мнения, – произнес он с надменной улыбкой.

Тори резко вдохнула. Да, не спрашивал, и она очень бы хотела, чтобы кто-нибудь другой сказал ему это.