Текст книги "Не ищи оправданий"
Автор книги: Кэрол Мортимер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
Тори выбросила недоеденную рыбу в мусорный ящик и снова взглянула на Джонатана.
Его взгляд был стальным, а челюсть решительно выдвинулась вперед.
– Вы совсем не такая, как на фотографиях, – едко заметил он.
Она скривила рот и недовольно ответила:
– На острове Мэн не популярны разноцветные кожаные наряды и взбитые мелированные волосы.
Ее сценический макияж был также подчеркнуто ярким: бледное лицо с темными тенями вокруг глаз и вишневыми губами.
Дома ее внешность не имела ничего общего с этим образом. Странно, что ведущий узнал ее. Внимательнее взглянув на сцену, она поняла, в чем дело: на ступенях стоял, широко улыбаясь, ее кузен Терри, это он узнал ее в толпе.
– Ну, спасибо! – одними губами передала она ему.
Она повернулась к Джонатану.
– Послушайте…
– Мэдисон и Гидеон знают, кто вы? – прервал он ее.
Тори вздохнула:
– Знают, только…
– По-моему, вас требует публика, – снова прервал ее Джонатан. Тут же раздались бурные аплодисменты.
– Джонатан…
– Идите, – холодно сказал он. Свист и аплодисменты усиливались.
Она сердито посмотрела на него.
– Я могу все объяснить…
– Нечего объяснять, Виктория, – с подчеркнутым презрением проговорил он. – Обо мне не беспокойтесь, я сам отыщу дорогу к музею, где стоит моя машина.
Ее глаза полыхнули синим огнем.
– И как, по-вашему, я доберусь до дому?
Он оглядел ликующую толпу.
– Кто-нибудь из ваших многочисленных поклонников с радостью окажет вам такую небольшую услугу. Может быть, Терри?
Значит, и он его заметил.
– К сожалению, я не являюсь вашим поклонником, – оскорбительно добавил он.
Толпа уже скандировала ее имя, шум стоял оглушительный.
– Не смею задерживать, – в тон ему проговорила Тори, повернулась и пошла к сцене.
К черту его! К черту!
Еще не хватало, чтобы она извинялась за то, что оказалась не той, кого он ожидал. Пусть думает что хочет!
ГЛАВА ПЯТАЯ
– Какого черта ты устраиваешь левые концерты где-то на стороне?
Тори отвела трубку от уха, ожидая, когда Руперт прекратит орать. Наконец он немного успокоился.
– Я думала, что имею право хотя бы один раз поступить, как сама хочу, – наконец сказала она в трубку размеренным тоном, стараясь не вспылить. – И что?
Руперт считал себя ее сторожем и покровителем, но никто его на эту должность не назначал. Она больше не хотела его опеки.
– Какой-то местный репортер решил, что ему на голову свалилась удача. Он продал свою статью вместе с фотографиями о твоем импровизированном концерте одной лондонской газете, – раздраженно продолжал Руперт. – «Победа – это Виктория», «Импровизированный победный концерт Виктории», «Виктория одерживает победу у себя дома», – с отвращением цитировал он.
Тори поморщилась.
– Но ты же всегда говорил, что любая известность – это хорошо, – сухо напомнила она. – Кроме того, я и спела-то всего три-четыре песни.
– В газете написано, что ты была на сцене полтора часа!
Да, действительно. Она собиралась спеть одну песню по просьбе зрителей, а получился целый концерт.
Потом Терри сам отвез ее домой на своем мотоцикле, как он выразился, «за то, что втянул тебя в эту историю».
– Когда развлекаешься, время проходит быстро, – сказала она Руперту.
– Тебе за это заплатили? – спросил он резко, не слушая ее.
– Не будь смешным, – бросила она сердито и почувствовала, как ее охватывает гнев. – Меня узнали в толпе и попросили спеть.
– Ну еще бы! Ведь ты – Виктория Кэнан! – Руперт был вне себя от ярости – она появилась на сцене, не проконсультировавшись с ним.
Виктория Кэнан могла запросить за свое выступление несколько тысяч фунтов, она зарабатывала миллионы только на записях своих песен.
Она вспомнила довольную улыбку Терри, когда они после концерта что-то пили в баре, как к ним потом присоединились его друзья байкеры, и невольно улыбнулась: – Здесь на острове я всего лишь Тори Бьюкенен.
– Оно и видно, – саркастически заметил Руперт. – В каждой газете обсуждаются твои «мягкие летящие волосы», отсутствие макияжа и «неужели это ее новый имидж»!
Ага! Вот теперь мы подходим к сути дела.
Две недели назад она решила уехать из Лондона по двум причинам: во-первых, ей нужен был отдых, а во-вторых, она смертельно устала от искусственного, грубого и бесшабашного образа Виктории Кэнан. И Руперт прекрасно это знал.
– Это не новый имидж, Руперт, – мягко ответила она, – это я живая.
Перед отъездом она заявила Руперту, что хочет изменить имидж. А также и репертуар! Нечего и говорить, что Руперт был крайне возмущен, и Тори знала, почему.
Шесть лет назад, неопытной и робкой девочкой, она побывала в нескольких музыкальных агентствах в поисках менеджера для себя. Руперт тогда только что окончил Оксфорд и еще не имел опыта в этом деле, но решил рискнуть.
Оглядываясь назад, она понимала, что терять ему было нечего. В случае успеха он разделил бы ее славу, а если бы она потерпела неудачу, то и в этом случае он ничего не терял.
Она одержала победу, после первых же концертов быстро стала популярной. Руперт вывел ее на рынок звезд. Теперь он понимал, что изменение образа и репертуара повлечет за собой…
– А кто был тот человек, Тори? – неожиданно спросил Руперт, прерывая ее размышления.
– Человек? – повторила она. – Какой человек?
– «Мисс Кэнан прибыла на концерт с высоким, загорелым таинственным незнакомцем», – процитировал Руперт. – Кто это был, Тори? – повторил он с нажимом.
Она сжала трубку – значит, кто-то заметил, что в тот вечер она явилась в сопровождении Джонатана?
– Это друг семьи.
– Что еще за друг? В каком роде? – тут же спросил Руперт.
В свое время Тори совершила большую ошибку, увлекшись Рупертом, и теперь расплачивалась за свою слабость тем, что Руперт перестал считать их союз сугубо деловым.
– Очевидно, в мужском, – раздраженно ответила она.
– Да, очевидно, – саркастически повторил Руперт. – Значит, у вас роман, Тори…
– Никакого романа нет, – огрызнулась она, – я же говорю – он друг, и не более.
После вчерашнего вечера она и в этом уже не была уверена.
– Нужно, чтобы агентство придержало слухи, – продолжал Руперт, не обращая внимания на ее слова. – Ты…
– Не будет никаких слухов! – раздраженно прервала его Тори. – И вообще, он уехал, его нет на острове.
Она представила ярость Джонатана, если хоть один репортер выследит его!
– Так он не местный? – В голосе Руперта зазвучала озабоченность.
– Нет, не местный.
Последовало краткое молчание.
– Но и в этом случае… – начал он.
– Нет никакого случая! – решительно прервала его Тори. – Здесь не о чем писать, так как таинственного незнакомца нет. Джонатан…
– Как фамилия Джонатана? – прервал ее Руперт.
Что бы он сказал, если бы она сообщила ему, что Джонатан – сын легендарной американской актрисы Сьюзан Делани и брат оскароносной Мэдисон Макгвайр? Без сомнения, Руперт преподнес бы это прессе как лакомый кусочек.
Именно поэтому ему ничего нельзя говорить!
– Просто Джонатан, – ответила она ровным голосом, ругая себя за то, что проговорилась. – Руперт, уже почти девять утра, у меня масса дел. Наверное, ты тоже занят.
Она поднялась уже давно, из-за травмы матери вся работа легла на ее плечи.
– Ну, хорошо, – раздраженно сдался Руперт. – Когда ты вернешься? Через две недели начинается твой малый европейский тур, нам надо многое сделать.
– Вспомни, Руперт, я нахожусь на отдыхе, – прервала она его. – На следующей неделе я подумаю об этом туре.
О Париже, Амстердаме, Берлине, Цюрихе, Риме, а также обо всех безымянных и безликих отелях, в которых ей предстоит жить во время гастролей.
– Но…
– До свидания, Руперт. – Тори положила трубку и выключила автоответчик: если Руперт так рассердился, значит, пресса уже взяла след, а Тори была вовсе не намерена отвечать на их звонки.
Однако возникла новая проблема: нужно ли предупредить Джонатана о том, что его ожидает? Ведь стоит прессе начать поиски (а она подозревала, что так и будет), стоит им только сопоставить факты, как сразу станет ясно, что «высокий, загорелый таинственный незнакомец» как две капли воды похож на высокого, загорелого соседа Тори.
Словно в ответ на ее опасения, зазвонил телефон. Автоответчик принял запрос от первого репортера, который сумел ее выследить.
Выбора не оставалось – надо пойти и предупредить Джонатана.
Идти к нему совсем не хотелось. То, что она ему скажет, не улучшит их отношений.
Хлопнула входная дверь, пришел отец.
– Здравствуй, дочка! – с теплой улыбкой сказал он. У него в руке была газета. – Опять про тебя пишут на первой странице, – он разложил газету на кухонном столе. – «Виктория одерживает победу у себя дома», – прочел он с довольной улыбкой.
Тори недовольно наморщила лоб:
– Да, мне уже сообщили.
– И фотография хорошая, – продолжал отец. Он не заметил ее недовольного лица. – На этот раз хотя бы похожа на саму себя, какой мы с мамой тебя любим.
Она не выдержала и подошла. Теперь понятно, почему Руперт так взбесился, увидев это фото.
«Сексуальная и страстная» – так обычно описывали образ Виктории Кэнан, а с фотографии смотрела обычная девчонка – радостная, счастливая. Блестящие, почти черные волосы, сияющие глаза, разрумянившиеся щеки, губы с бледно-розовым блеском.
– Руперт недоволен, – поделилась она с отцом, рассеянно просматривая статью под фотографией.
Отец скривился: у них с Рупертом была взаимная неприязнь.
– Он уже звонил? – спросил он, взглядом выражая сочувствие.
– Угу, – подтвердила она неопределенно, читая газету дальше. Вот оно, это место: «высокий, загорелый таинственный незнакомец»!
Ничего не поделаешь: придется идти и предупредить этого «таинственного незнакомца».
– Пап, я погуляю недолго, – сказала она неловко. – Если кто-нибудь позвонит – какие-нибудь репортеры, – ни в коем случае не упоминай имя Джонатана. И вообще скажи им, что меня здесь нет! – добавила она расстроено, услышав новый звонок.
– Понятно, – ответил отец. Он как раз дочитал до места, где говорилось о сопровождающем Тори, и бросил на нее сочувствующий взгляд. – Как, ты думаешь, отреагирует на все это Джонатан?
– Если учесть, что он приехал на остров отдохнуть, думаю, ему это не понравится, – заключила она.
– Тебе лучше сбегать туда, да, умница-красавица? – посмеиваясь, спросил отец.
Тори решила ехать на мотоцикле. По крайней мере Джонатан не обвинит ее, что она вынюхивает и подсматривает, – он непременно услышит шум мотоцикла!
Со стороны задней террасы не доносилось ни звука, поэтому Тори подъехала к главному входу, позвонила и стала ждать.
Безрезультатно прождав минут пять, она решила, что Джонатана нет дома, и вернулась к мотоциклу.
– В чем дело?
Она замерла – голос звучал холодно и вызывающе. Она медленно повернулась.
Джонатан стоял на пороге. Темные волосы влажно поблескивали, из-под синего банного халата выглядывали босые загорелые ноги.
Похоже, под халатом у него вообще ничего не было.
– Когда вы подъехали, я как раз принимал душ, – сказал он. – Чему обязан честью?
Он явно все еще сердился.
– Это для меня большая честь, – сухо ответила она, мгновенно занимая оборону. – Можно мне поговорить с вами несколько минут?
– Но мы, кажется, уже поговорили, – медленно ответил он.
– Наедине, – сказала она решительно.
Он огляделся: кроме двух сотен овец, никого вокруг не было. Он с презрением взглянул на нее:
– Боюсь, овцам наш разговор неинтересен. – Он даже не пытался скрыть сарказм.
Тори глубоко вздохнула, рука, сжимавшая шлем, напряглась.
– Вы могли бы предложить мне чашечку кофе, – с упреком произнесла она.
– Неужели вам так много надо сказать мне?
Щеки у нее покраснели от обиды – зря она пришла, надо было оставить его на потеху стервятникам. По крайней мере не пришлось бы выслушивать очередные оскорбления. Он отступил в сторону: – Не хотите ли выпить чашечку кофе… Виктория? – произнес он насмешливо.
– Спасибо, – сухо ответила она, проходя вместе с ним прямо на кухню, где они вместе с Мэдисон сотню раз пили кофе и нянчили Келли. Сегодня здесь все выглядело иначе.
Она старалась не смотреть в сторону Джонатана. Она видела мужчин в халатах, просто этого мужчину она воспринимала иначе, чем других!
Он повернулся к ней и окинул ее оценивающим взглядом:
– Думаю, тысячи людей – нет, миллионы! – были бы счастливы приготовить кофе для Виктории Кэнан.
За исключением его, подумала Тори. Похоже, он предпочел бы придушить ее, если бы у него был выбор.
– Миллионы мужчин, – поправился он. Тори бросила на него сердитый взгляд:
– У меня есть и поклонницы.
– В самом деле? – он скептически поднял брови. – Интересно, почему.
Она опять вспыхнула, изо всех сил стараясь сдерживаться.
– Вероятно, потому, что я умею петь и делаю это хорошо.
– В самом деле? Но ведь я в этом ничего не понимаю. – Он поставил перед ней чашку с кофе. – Вы, вероятно, привыкли к китайскому фарфору, но…
– Да перестаньте, Джонатан, – прервала она. – Будто вы не были у нас на ферме и не знаете, что я готовила для вас обед в воскресенье!
Джонатан сел напротив нее за стол.
– Удивительно, – пробормотал он, не скрывая сарказма. – Так как прошел концерт? – сменил он предмет разговора.
Ответ его явно не интересовал.
– А вот посмотрите сами, – проговорила она, кладя перед ним газету.
По мере того как Джонатан читал статью, украшенную фотографией Тори, выражение его лица менялось: презрение сменилось сосредоточенным вниманием и наконец перешло в открытый гнев.
Он резко встал, взял в руки газету и пробежал глазами статью еще раз.
– Чудненько! – произнес он. – Просто чудненько! – Он бросил газету на стол и сжал кулаки.
Тори проглотила комок.
– Я…
– Молчите, Виктория, – выдавил он, – ни слова, или я сейчас же придушу вас, а потом будь что будет!
Так она и думала! Похоже, он действительно готов сделать это.
Любой на его месте подумал бы, что она нарочно организовала всю эту историю!
– Я…
– Я сказал, ни слова, – повторил он сквозь стиснутые зубы.
– Я – это не слово, это…
– Я предупреждал! Дважды! – пробормотал Джонатан, схватив ее за плечи и резко ставя на ноги.
Она оказалась в его объятиях и просто не могла дышать, так как он завладел ее губами.
Ее целовал Джонатан Макгвайр!
Тори тряхнула головой, с трудом высвобождаясь.
– Прекратите. – Она безуспешно пыталась оттолкнуть его. – Джонатан…
– Не собираюсь ничего прекращать, Виктория…
– Меня зовут Тори, – возразила она, все еще пытаясь освободиться.
Стальное объятие усилилось.
– Вы – Виктория Кэнан, – прорычал он. – И как это я не узнал вас раньше! – Он раздраженно и с отвращением смотрел на нее. – Я годами читал в газетах о ваших похождениях, о ваших диких выходках. О мужчинах.
– Неужели эта ложь, – она указала на газету на столе, – не убедила вас, что им нельзя доверять? – сердито крикнула она.
Вечеринки были частью ее имиджа, как и мужчины. Только ее отношения с ними не имели ничего общего с тем, на что намекал Джонатан. При ее образе жизни у нее просто не было времени на личную жизнь. Серьезные отношения у нее были только с Рупертом, а остальные – просто эскорт.
Но Джонатан все равно не поверит, как одинока она на этой сияющей вершине славы.
Он презрительно уставился на нее.
– Если хотя бы половина этих историй соответствует истине!
На поверхностный взгляд все они соответствовали истине, только там ничего не говорилось о ее одиночестве, о том, что вечером – если не было концерта – она возвращалась одна в свою роскошную квартиру, ночь за ночью прислушиваясь к биению своего сердца среди давящей тишины.
Лишь здесь на острове, вместе с родителями, она обретала равновесие и на какое-то время забывала о том, что она одна.
Устало пожав плечами, Тори тяжело вздохнула:
– Верно говорится, что люди верят тому, чему хотят поверить.
Лицо Джонатана помрачнело.
– Вы хотите сказать, что я отношусь к вам с предубеждением? – сердито сказал он.
Она грустно улыбнулась.
– Я хочу сказать что вы относитесь ко мне как обычный обыватель и совсем не так, как мои родители и друзья на острове. А то, что вы видите, – не более чем искусственная маска для зарабатывания денег.
Он окинул ее иронично-понимающим взглядом.
– Несчастная богатая девочка!
Она отметила его неприкрытое презрение.
– Да вы и понятия не имеете обо всем этом.
– Так расскажите, – предложил он.
Он все еще обнимал ее, все еще прижимал к себе – в такой ситуации она и думать-то не могла.
Джонатан, прищурившись, глядел на нее. На его лице отражалась целая гамма чувств – гнев уступал место удивлению.
Тори подняла на него глаза, в уголке показалась слезинка. Отстранив ее от себя, Джонатан тяжело уставился на нее сверху вниз.
– И часто эта уловка вам помогает?
Она удивленно взглянула на него, застигнутая врасплох этой новой атакой.
– Я не понимаю, о чем вы.
– Понимаете, – неколебимо ответил Джонатан, сунув руки в карманы халата. – И знаете, на какое-то время это и на меня подействовало, я даже начал жалеть вас. Если бы не слезы. Жаль, что вы переиграли.
Тори смахнула застилающие глаза слезы. Это она-то играет! Играет?.. Да как он смеет!
– Я знаю женщин, они всегда прибегают к слезам, когда остальные средства исчерпаны, – продолжал Джонатан.
Глаза у нее полыхнули синим огнем, Тори схватила шлем.
– Не хочу больше утомлять вас своим присутствием.
– Вы меня не утомляете, Виктория, – заверил он, – напротив, последние несколько минут вы меня страшно забавляете.
Она не стала уточнять, какие моменты показались ему особенно смешными.
– Мне пора идти, – произнесла она ледяным тоном. – Надеюсь, вы хорошо отдохнете, мистер Макгвайр.
Она повернулась к двери. Самовлюбленный хам!.. Да плевать на него! Пусть сам выпутывается, как хочет!
ГЛАВА ШЕСТАЯ
– Дочка, послушай-ка, – позвал отец. Он включил автоответчик.
Тори устало посмотрела на него – она еще не пришла в себя после разговора с Джонатаном Макгвайром.
Корреспонденты многих газет и журналов уже звонили ей, спрашивали о таинственном незнакомце. Она не собиралась удовлетворять их любопытство.
«Тори? Это Джонатан… Джонатан Макгвайр», – зазвучало в автоответчике. От звука знакомого голоса Тори выпрямилась и настороженно посмотрела на отца.
– …должен извиниться перед вами, – продолжал Джонатан неуверенным тоном. – Не могли бы вы позвонить мне, после того как услышите это сообщение? – Голос оборвался щелчком.
Он посмел звонить после всего того, что наговорил ей утром!
– Тори, что с тобой?
Она взглянула на отца и поняла, что он собирается прочесть ей лекцию о всепрощении. Она вздохнула:
– Папа, если бы ты только слышал, что он мне сегодня наговорил!
– На его месте эта история мне бы тоже не понравилась, – мягко прервал ее отец. – Давай посмотрим правде в глаза, Тори: у этого человека мать, сестра и зять – знаменитости. Представь, сколько раз пресса вмешивалась в его частную жизнь! И здесь начинается то же самое!
Он прав, она знала, что отец прав, только…
– Он же хочет просто извиниться, – уговаривал отец. – Думаю, ему не слишком часто приходится просить прощения, – добавил он.
Тори поколебалась и… улыбнулась – перед отцовской силой убеждения устоять было невозможно.
– Да, хотелось бы послушать, как он это сделает.
– Так ты ему позвонишь?
– Я подумаю. – Она была не совсем уверена в искренности намерений Джонатана.
– Вот и умница, – отец погладил ее по голове и направился к двери. – Мама отдыхает перед чаем, а я пойду проверю кур. Потом будем пить чай.
Иными словами, у нее есть десять минут на звонок Джонатану.
Тори нервно ходила по кухне, чувствуя, как истекают драгоценные минуты. К черту! Она выслушает его извинения, примет их и покончит с этой историей. И все будут довольны.
– Джонатан Макгвайр, – резко ответил он на звонок.
Ее рука крепче сжала трубку, в душе опять поднялась волна возмущения.
– Виктория Кэнан, – произнесла она с вызовом.
– Тори. – Его голос смягчился. – Вы получили мое сообщение?
– Легко догадаться, – бросила она.
– Иначе вы никогда не позвонили бы, – сухо признал он.
– Конечно, – ответила она. Джонатан мягко рассмеялся:
– Простите меня.
– Я принимаю ваши извинения. Что-нибудь еще?
– Конечно же, черт возьми! Я приглашаю вас на ужин.
Тори замерла. Куда он ее приглашает?
– Нет, мы никуда не пойдем, – сказал он, словно подслушав ее мысли. – Думаю, после воскресной истории вам не стоит появляться в людных местах. Не согласитесь ли вы поужинать со мной здесь?
Здесь? Но…
Тори почувствовала себя школьницей, которую пригласил на прогулку самый красивый в классе мальчик. Нет, еще хуже: она вела себя так, словно ее никто, никуда и никогда не приглашал!
– А вы разве забыли, что нами интересуется пресса? – напомнила она ему. Отец уже успешно отбил атаку нескольких репортеров, но они продолжали рыскать по округе.
– Нет, не забыл. – Голос Джонатана помрачнел. – Только я уверен, что у вас есть опыт и вы знаете, как убежать от них.
То есть предстоит убегать от репортеров, сердито подумала Тори. И все – ради Джонатана Макгвайра.
– Я не понимаю, почему должна принять ваше приглашение.
– Потому что я вежливо попросил, – мгновенно отреагировал он.
Это правда. И извинения свои принес. Однако Тори сомневалась в его мотивах.
– А вы умеете готовить? Или приглашаете меня, чтобы я приготовила вам ужин?
Джонатан от души расхохотался
– Приходите – узнаете.
Но ей вовсе не хотелось сидеть целый вечер с Джонатаном Макгвайром. Он не только оскорбил ее, но еще и набрался наглости и поцеловал.
И несколько мгновений она отвечала на его поцелуй.
Да, Джонатан ей нравится, и что из того? Ничего. Она уже потратила три года жизни на Руперта, не хватает еще влюбиться в Джонатана.
– Вы очень долго принимаете решение, – прозвучало на другом конце провода. – Неужели боитесь?
– Вас? – настороженно и неприязненно спросила она.
– Моего кулинарного искусства, – насмешливо ответил он.
Он имел в виду другое. Нет, она не боялась.
– В какое время я должна прийти?
– От семи тридцати до восьми вам подойдет?
– Вполне. До встречи. – Тори быстро повесила трубку, чтобы не наговорить лишнего.
Она чувствовала себя униженной и раздавленной!
– Ты прекрасно выглядишь, дочка, – сказала мать, отрывая взгляд от газеты. Она сидела в кресле, положив забинтованную ногу на табурет. На Тори было облегающее платье до колен глубокого синего цвета – в тон глазам, стройные ноги затянуты в светлые колготки, а высокие каблуки прибавляли роста. Волосы шелковистыми волнами падали на плечи, легкий макияж был почти не заметен, лишь слегка подчеркивался румянец щек Ярче всего выделялись губы. – Тори выбрала вишневую помаду с влажным блеском, отчего рот приобрел капризно-сексуальное выражение.
Вот тебе, Джонатан Макгвайр, сказала она своему отражению в зеркале. Сегодня она не Тори Бьюкенен, которую он ни во что не ставил, и не Виктория Кэнан, которую он знать не хотел.
– Спасибо, мама, – сказала она, благодарная за поддержку – Папа готов?
– Он там на улице болтает с репортерами, намекая, что собирается навестить твою бабушку. – Мать усмехнулась – Если ты незаметно выйдешь из боковой двери, пока он их отвлекает, и спрячешься на заднем сиденье, он вскоре к тебе придет.
За последний час прибыла целая толпа репортеров. Они не приближались к дому, но следили за каждым движением на ферме.
– Тогда до встречи. – Тори поцеловала мать в щеку.
– Когда будешь возвращаться, позвони отцу, – кивнула мать.
Если Джонатан намерен продолжать свои оскорбительные выходки, она вернется очень скоро.
Накрывшись полотенцем на заднем сиденье автомобиля, Тори думала, что это не самый элегантный путь на свидание, но она знала по опыту, что иначе ей вообще не выйти из дому.
– Вылезай, – насмешливо сказал отец.
Тори выпрямилась и пригладила взлохмаченные волосы – они уже подъезжали к дому Бернов.
– Желаю хорошо провести время, – сказал отец, останавливая машину около подъезда.
– Передай привет маме, – рассеянно произнесла Тори, глядя, как он отъезжает. Ей не хотелось входить в дом.
– Тори! – тепло приветствовал ее Джонатан. Она не ожидала, что он откроет так быстро. Это означало, что он ждал ее в холле. – Как вы добрались? – Он выглянул за дверь и оглядел подъездную дорожку.
Тори настороженно взглянула на него своими синими глазами.
– Меня подвез отец. Когда я буду возвращаться, я ему позвоню.
Джонатан усмехнулся: ясно, если он опять начнет язвить, она немедленно уедет.
– Вы прекрасно выглядите, – сказал он слегка охрипшим голосом.
– Спасибо, – ответила она с прежней недоверчивой настороженностью. – Вы тоже выглядите неплохо.
Он действительно выглядел великолепно. Серая шелковая рубашка и черные узкие джинсы подчеркивали мускулистую ширину плеч и узкую талию.
Он слегка приподнял темные брови.
– Может, после обмена комплиментами вы все-таки войдете в дом? Или предпочитаете, чтобы я накрыл стол прямо здесь?
– Такой приятный вечер, – отметила она, входя вслед за ним, – хорошо бы поужинать на свежем воздухе.
– Полностью с вами согласен, – кивнул Джонатан, – поэтому и решил накрыть ужин на террасе.
Он прошел через гостиную и направился к двери на балкон, Тори последовала за ним. То, что она увидела, на некоторое время лишило ее дара речи.
Стол украшали серебро и хрусталь, в центре стоял серебряный канделябр с зелеными свечами, два стула были поставлены бок о бок, так что взору открывалась прекрасная панорама холмов.
Она повернулась и посмотрела на Джонатана из-под темных ресниц – обстановка настраивала на соблазн.
Джонатан невозмутимо выдержал ее взгляд.
– Как вы сказали, природа слишком хороша, чтобы сидеть в помещении, – беспечно произнес он. – Какое вино предпочитаете: красное или белое?
– Это зависит от того, что мы будем есть. – Тори чувствовала возбуждение, ей хотелось пить красное и белое вино вперемежку. Если она опьянеет, это окончательно убедит его в том, что все самые невероятные слухи о ней соответствуют действительности. Похоже, он уже в этом не сомневается.
– Для начала – рыба, главное блюдо – бифштекс, поэтому можете выбирать, – сказал он, пожав плечами.
– Тогда красное, пожалуйста, – отозвалась она, усаживаясь в кресло-качалку.
Не нужно было ей приходить. Принимая приглашение Джонатана, она ждала чего угодно, только не этого!
Боишься, Тори? – спросила она себя. Она уже давно не могла, как другие девушки, бегать на свидания и вот теперь нервничала, у нее дрожали руки, когда она брала поданный Джонатаном бокал с вином.
– Хм, «Жевре-Шамбертен», – одобрительно пробормотала она, сделав глоток, и рассмеялась, заметив удивленное лицо Джонатана. – Не подумайте только, что я такой уж искушенный знаток, просто я знаю, что у Гидеона в погребе запасы именно этого вина.
Он устроился в кресле рядом с ней, вытянув длинные ноги. Ноги Тори в туфлях на высоких каблуках едва касались пола. Он повернулся и взглянул на нее: – Вы часто видитесь с Мэдди и Гидеоном, когда бываете на острове?
– Когда я дома – часто, – ответила она, остро ощущая его руку, закинутую на спинку ее кресла. Он не касался ее, но она все равно чувствовала его тепло.
– Они никогда не говорили о знакомстве с вами, – пробормотал Джонатан.
Она рассмеялась:
– Ничего удивительного, я тоже не рассказываю о своих знакомых каждому встречному.
На губах Джонатана появилась улыбка, он отвернулся и стал разглядывать раскинувшиеся вдали поля.
– Что вы думаете о Гидеоне?
Его вопрос застал Тори врасплох. Гидеон – его зять! А что же он хочет услышать от нее?
– По-моему, он чудесный муж и отец, – осторожно ответила она.
– Это я знаю, – отмахнулся он. – А что вы думаете о нем как о человеке?
Она нахмурилась и неловко заерзала в кресле:
– На что вы намекаете?
Такой поворот в разговоре ей совсем не нравился!
– Намекаю?.. – отозвался он. – Я ни на что не намекаю, я точно знаю, что Гидеон по уши влюблен в мою сестру.
– И что?
Джонатан встал.
– Простите, забудем об этом, – сказал он, ставя на стол едва пригубленное вино. – Пойду принесу первое блюдо.
Тори была крайне озадачена. Конечно, она знакома с Гидеоном, и он, несомненно, влюблен в свою жену, но… Но почему-то Тори казалось, что Джонатан хотел узнать не это.
– Ну, вот и мы, – сказал Джонатан, внося тарелки с горячей семгой. Он зажег свечи. Воздух был таким неподвижным, что язычки пламени замерли. – Вам налить белого вина или остановитесь на красном?
– Спасибо, остановлюсь на красном, – ответила Тори, которая все еще обдумывала его вопрос. – Вам разве не нравится Гидеон? – осторожно спросила она после того, как они выпили вина и отведали вкуснейшей рыбы.
– Я уже сказал, что не сомневаюсь в его преданности жене и ребенку, – сухо ответил Джонатан. – Его отцом был Джон Берн, вы знаете? – спросил он.
Да, она это знала. Она знала также, что легендарный актер погиб лет тридцать назад в автомобильной катастрофе, потому что был пьян. За несколько месяцев до этого он бросил жену с маленьким ребенком и ушел к другой женщине.
– Гидеон не отвечает за то, что когда-то совершил его отец, – мягко сказала она.
Джонатан, прищурившись, посмотрел на нее. Он едва прикоснулся к еде.
– Разве вы не верите, что мы – генетические копии своих родителей?
– Если вы спрашиваете, верю ли я, что Гидеон станет пьяницей и развратником из-за того, что таким был его отец, то отвечу, что не верю, – твердо сказала Тори, тряхнув головой.
– Вам легче, – проговорил он, – вы знаете, кто вы.
Тори усмехнулась – разговор явно принимал тревожный оборот.
– И кто же из нас знает это? – Она говорила нарочито безразлично.
Джонатан вздохнул:
– Именно за этим я сюда и приехал.
Глаза у нее удивленно расширились.
– Чтобы узнать, кто вы?..
– Да, кроме всего прочего.
– По-моему, вы – Джонатан Макгвайр, – съязвила она.
Он не отвел взгляда:
– Это действительно так?
Она пожала плечами:
– Но вы сами так сказали.
– Значит, это правда, – кивнул он в ответ. Тори подняла брови:
– Мне кажется вам еще рано впадать в депрессию среднего возраста.
Он резко вздохнул и, как показалось Тори, вымученно улыбнулся.
– Вы правы, действительно рановато. – Он взглянул на свою почти нетронутую тарелку. – Давайте есть, пока не остыло.
– Уже остыло.
– Да я просто так сказал. А насчет вина вы правы – я забыл его купить, и мне пришлось порыскать в погребе у Гидеона.
– Я уверена, он не станет возражать, – улыбнулась она.
На ее взгляд Джонатан был не менее загадочным, чем Гидеон. Если бы он не сказал, что приходится братом Мэдисон, она могла бы принять его за брата Гидеона: оба высокие, смуглые, с загадочными серыми глазами. Джонатан внезапно встал.
– Пойду проверю бифштексы.
– Может, я чем-нибудь помогу? – предложила она.
– Разве я что-нибудь делал в прошлое воскресенье? – шутливо ответил он.
– Вы ели то, что я приготовила, без всяких жалоб, – произнесла она.
– Для суперзвезды вы неплохо готовите, – отпарировал он и исчез в недрах дома. Для идиота с предубеждениями он тоже неплохо с этим справился, подумала Тори, проглотив первый кусочек бифштекса.
