Текст книги "Снега"

Автор книги: Кэрол Хиггинс Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Знаешь, нам нравятся вот такие старомодные дома, которые к тому же позволяют уединиться, побыть в стороне от остальных, – ответил Джадд. – Не хочешь заскочить на пару минут, выпить чего-нибудь?

– Спасибо, но я действительно не могу. – Ибен не знал почему, но по какой-то причине он вдруг почувствовал некоторый дискомфорт. – Я ведь тебе уже говорил, что мне скоро надо будет играть Санта Клауса на рождественском представлении.

Джадд неожиданно выхватил пистолет из-под полы куртки и наставил его дуло на голову Ибена.

– Брось ты беспокоиться о своем Санта Клаусе. Все равно в него никто уже не верит. А теперь давай-ка вылезай из машины и топай в дом.

Вся жизнь Ибена промелькнула перед его глазами. Особенно ему вдруг захотелось сейчас, чтобы сегодня он все-таки послушался своего инстинкта, еще утром убрал бы свои вещи из гостевых комнат и как следует вымыл бы гостевую ванную.

Нью-Джерси
Суббота, 24 декабря

Риган Рейли откинулась на плотные подушки дивана в домике своих родителей, мягко сжимая в ладонях чашку с горячим чаем. Она не могла оторвать глаз от мигающих огоньков огромной рождественской елки, стоявшей в одном из углов. Красочно упакованные свертки с подарками уютно расположились вокруг ствола дерева. Повсюду на елочных ветках блестела мишура.

«Кто бы мог подумать, что это не настоящая елка!» – подумала Риган. Она повернулась и посмотрела на ровно колышущееся в камине пламя. А о том, что это – подделка, вообще никто никогда бы не догадался. Тем не менее вид комнаты был самым что ни на есть рождественским. И дополняли его три красных длинных чулка, висящих над камином. На каждом чулке было аккуратно вышито имя – Риган, Люк, Нора.

В коридоре начали громко бить старые дедушкины часы. «Пять часов, и все у нас просто распрекрасно, – подумала Риган. – Так, и где же тогда мои мамочка и папочка?».

Ее отец, владелец трех похоронных контор в Саммите, штат Нью-Джерси, отправился по делам в город, а мать поехала в Нью-Йорк подлечить зуб к своему знакомому доктору Ларри Ашкинази, известному еще под именем «Доктор Сверли-Пломбируй-Плати».

Риган, частный детектив, жила в Лос-Анджелесе и приехала к своим родителям на несколько дней, чтобы немного отдохнуть, а затем вместе с ними отправиться на Рождество в Аспен. Риган собиралась остановиться там у друга, который как раз открывал в тех местах ресторан и гостиницу. Риган и этот ее друг – Луис – встретились три года назад в автошколе, где нарушившие правила дорожного движения должны были пересдавать экзамены по вождению, чтобы вновь получить права и сесть за руль автомобиля. Дело в том, что оба они оказались пойманными одним и тем же полицейским за превышение скорости на скоростном шоссе Санта-Моника. Вместо того чтобы смиренно получить от полицейского штрафные очки в свои водительские удостоверения, они оба выбрали иной путь и согласились посещать занятия в полицейской школе правил уличного движения, потому что оба считали эти занятия бесплатными представлениями потрясающих комедиантов-юмористов. Луис, бизнесмен-энтузиаст, иногда добивавшийся в своей карьере успехов, был основателем сети закусочных «Силвер Доллар Флепджек Чейн». Но, как он доверительно сообщил Риган, страшно хотел когда-нибудь открыть свой собственный, настоящий ресторан где-нибудь в Колорадо.

И вот теперь, в пятьдесят лет, Луис наконец-то оказался близок к достижению своей цели. Он продал дом в Лос-Анджелесе, вложил в новое предприятие – ресторан – все свои деньги, а недостающие средства вымолил у друзей и знакомых. Новый его ресторан назывался «Сильвер майн» – «Серебряный рудник», а церемония открытия заведения должна была состояться 29 декабря. Всю выручку от нее предполагалось передать на нужды Ассоциации Спасения Прошлого Аспена.

Пока Риган намеревалась веселиться в «Серебряном руднике», ее родители собирались прекрасно провести время в качестве гостей Кендры и Сэма Вудов. Сэм был известным продюсером с Бродвея, а Кендра – актрисой, которая когда-то сыграла свою первую роль в одном из телевизионных фильмов, поставленных по роману Норы, а теперь намеревалась дебютировать на подмостках Бродвея в одной из постановок, продюсером которой был Сэм.

Риган поставила свою чашку с чаем на стол и завернулась в афганский плед, который здесь лежал на каждом кресле. Она положила голову на подлокотник. Никакой другой опоры в своей жизни она пока найти так и не смогла. Устроилась она весьма уютно, но тут зазвонил телефон. Она взяла трубку радиотелефона, лежавшего на расстоянии вытянутой руки от кресла. Отвечая незнакомому еще собеседнику, она попыталась придать своему голосу веселые, рождественские интонации:

– Алло!

– Риган, это Кит!

– Кит! – Оказалось, что звонила одна из лучших подруг Риган. Они встретились впервые десять лет назад, когда обе проводили за границей, в Англии, первый год в колледже Сент-Поликарп в Оксфорде.

В Англии они очень быстро подружились. Произошло это потому, что в первый свой вечер в колледже обе пришли к единому мнению о том, что еда в столовой учебного заведения совершенно непригодна для человеческого потребления. Они тогда решили оставить нетронутыми свои подносы с едой и отправились в город, чтобы полакомиться спагетти. Так первые три месяца они и ели одни спагетти.

Риган приподнялась и села на диване.

– Как там у тебя жизнь течет в стране обязательного страхования? – спросила она подругу.

– Хартфорд в полном порядке. Сейчас я просто пытаюсь создать себе правильное настроение, прежде чем отправиться обедать в дом своих родителей.

– Я не думаю, что ты питаешься теми пирогами, что производит компания, в которой ты работаешь, – сказала Риган. – Их можно есть только после того, как разделаешь с помощью бензопилы или чего-то в этом роде. Вряд ли такой инструмент есть в твоем доме.

– Нет, этих пирогов я не трогаю. С прошлого года, правда, у нас оставалось несколько дюжин, но мы отправили их тем клиентам, что вдруг решили отказаться от наших страховых услуг.

– Так, ну а как еще ты пытаешься создать себе подобающее настроение?

– Ну, видишь ли, – ответила Кит, – я тут себе купила омелу.

– Я просто потрясена твоим жизнеутверждающим взглядом на жизнь.

– Не вижу ничего смешного. Ты же знаешь, что нам предстоит, не так ли?

– Нет. А что ты имеешь в виду?

– Начинается период очередного «Бермудского треугольника». И, поверь мне, это все смертельно опасно.

Риган нахмурилась.

– Что ты имеешь в виду?

– Рождество, Новый год, а затем День влюбленных, День святого Валентина. Это наихудшие праздники для одиноких женщин. Вот ты, например, уверена, что получишь подарок на Рождество, что тебя пригласят на свидание или преподнесут хотя бы один цветочек на День влюбленных?

Риган рассмеялась.

– Мне кажется, что по всем трем показателям у меня к пятнадцатому февраля будет сплошной ноль.

– Почему?

– Да потому, что, например, вот сейчас я сижу и смотрю на кучу подарков, сложенных под елкой. Но дело в том, что почерк на всех них подозрительно напоминает мне почерк моей мамочки. Новый год в Аспене, я уверена, пройдет просто замечательно, но это точно будет коллективное времяпрепровождение. Но это, в общем, не так уж и плохо. Дело в том, что с того самого момента, как умер знаменитый Ги Ломбардо, Новый год перестал быть выдающимся событием. Что касается Дня святого Валентина, то я даже не хочу думать о нем. Так, ну ладно, – Риган помедлила немного, чтобы придать следующим своим словам особое ударение, – ты решилась, наконец, приехать к нам в Аспен? Или я ошибаюсь?

– Пожалуй, стоит попробовать.

– Твой ответ меня совершенно не устраивает. Что значит: «стоит попробовать»? Я ведь прекрасно знаю, что ты совершенно свободна на следующей неделе.

– Видишь ли, мне действительно придется завершить кое-какие дела до конца года.

– Мне-то казалось, что ты уже разослала куда надо все свои знаменитые фруктовые пироги.

Кит рассмеялась.

– Я только что проверила расписание самолетов. Я приеду к тебе в середине следующей недели, наверное.

– Что значит – «наверное»? Разве тебя еще что-то задерживает?

Кит поколебалась.

– Да нет…

– В чем дело? Ты купила себе омелу. Ты что – встречаешься там с кем-нибудь?

– Знаешь, если честно, то я несколько раз встречалась с тем парнем из нашего спортивного клуба. Он мне кажется действительно симпатичным. Я просто подумала, что если он вдруг захотел бы вместе со мной провести праздники, то я…

– Ага, понятно, – сказала Риган, – ну, а если он вдруг не пригласит тебя провести вместе новогодние праздники, то тогда ты попросту будешь в одиночку сидеть и, как говорится, «стучать горшками» в новогоднюю ночь?

– Об этом варианте я тоже уже думала.

В телефонной трубке прозвучал характерный сигнал.

– Подожди секундочку, Кит.

– Алло!

– Куколка, это я.

– Луис! – Риган живо представила себе своего друга – как он зачесывает прядь волос за ухо, проводит по волосам ладонью, потом хлопает себя по лбу. – Подожди, я как раз разговариваю с Кит.

– Так она собирается приехать?

– Надеюсь. Подожди-ка. – Риган переключила телефон обратно на Кит. – Это Луис звонит. Давай я свяжусь с тобой попозже.

– Хорошо, я буду дома – развешивать омелу.

Переключившись обратно на Луиса, Риган услышала, как он дает кому-то указания.

– Луис? Эй, Луис!

– Да, дорогая. Извини, мы тут немножко сходим с ума.

– Да это просто здорово! – воскликнула Риган. Для ее друга явно наступили важные времена. Популярность его нового ресторана в выходные дни, а также успех церемонии открытия двадцать девятого числа будут очень многое значить для дальнейшей судьбы всего дела Луиса.

– Да, пожалуй, дорогая. Не очень обращай на меня внимание. Я – старый, несчастный, разбитый, усталый человек. Вообще-то я просто решил тебе позвонить и удостовериться, что ты точно будешь тут у нас в рождественскую ночь.

– Я приеду к вам, – подтвердила Риган. – Мои родители и я прилетаем завтра во второй половине дня на личном самолете Вудов.

– Постой-ка, Риган. Подожди. Что это там горит, черт возьми? – заорал вдруг Луис. – Выньте хлеб из печки, черт вас побери!

Риган усмехнулась.

– Ты там, чувствуется, всем здорово руководишь. Пожалуй, лучше будет, если я оставлю тебя в покое. В общем, я буду у вас вечером перед Рождеством, примерно после обеда.

– Может быть, тебе приготовить какое-нибудь особенное блюдо в честь твоего пребывания здесь, а?

– Не беспокойся. Я съем все, что у вас там подают. Хотя нет, об одной вещи я, пожалуй, попрошу.

– О какой же?

– Мне очень нравится, когда хлеб к столу подают горячим, мягким, свежим.

Луис проворчал в ответ что-то себе под нос, что, как показалось Риган, было неким ругательством, и бросил трубку.

Нью-Йорк-Сити
Суббота, 24 декабря

– Ларри, а это не больно? – пробормотала Нора Риган Рейли из-под маски, которая закрывала ее ноздри, посылая сильный запах азотистой кислоты, казалось, прямо ей в мозг.

– Потерпи буквально еще пару минут, Нор, – мягко ответил доктор Ларри Ашкинази, держа в руке инструмент, подозрительно напоминающий нечто вроде анатомического ножа. – Просто попался очень неприятный зуб, так что мне придется добавить чуточку обезболивающего.

– Но мне отсюда надо будет как-нибудь уйти на своих двоих, – прохрипела Нора, чувствуя, как неведомая сила поднимает ее из кресла дантиста и начинает уносить куда-то в сторону.

– Да никаких проблем не будет, Нор. Я тебя приведу в чувство в считанные секунды, а потом со спокойным сердцем отправлюсь отдыхать.

Он наклонился к ее рту и окатил этот самый неприятный зуб Норы водой из отсасывающего жидкость аппарата, который до этого мирно свисал изо рта пациентки.

Нора не мигая уставилась на ряды поздравительных открыток, висевших на венецианских шторах кабинета дантиста. За окном, на улице Централ Саут-парк начинал падать снег. Было утро перед Рождеством. Под окнами взад-вперед сновали забывшие купить подарки к Рождеству люди. Нора чувствовала, что у нее начинает кружиться голова. Ей уже становилось интересно, как же она все-таки сможет добраться обратно до дома в Нью-Джерси. Впрочем, путь домой ее совсем не беспокоил.

«Эта самая анестезия действительно помогает расслабиться, – весело, даже мечтательно размышляла Нора, – но мне все же лучше было бы не терять контроля над ситуацией». Она закрыла глаза, заметив, что Ларри вновь взял в руки бормашину. Вид этой штуковины был ужасен, но еще хуже она звучала. Жужжание этого аппарата кого угодно заставило бы осесть на пол, от него у всякого подкосились бы ноги, не говоря уж о том, что звук бора совершенно заглушал расслабляющую музыку, которую Ларри со знанием дела постоянно заводил в своем кабинете.

Глубоко дыша, Нора вдруг с удивлением отметила, что звучит как будто одна и та же песня все то время, что она находилась в, кресле. Более того, ей даже показалось, что эта песня исполнялась вообще каждый раз, когда она приходила на прием к дантисту. При этом она никак не могла припомнить, что же это за песня. Все как-то сливалось воедино в голове Норы.

Несколько минут спустя Ларри гордо отступил назад.

– Вот и все! – Он повернулся к своей ассистентке. – Дайте ей немного чистого кислорода.

Нора отерла обильную слюну, накопившуюся на губах, и склонилась над металлической плевательницей, находившейся как раз на подходящем расстоянии от кресла. Ассистентка Ларри – Флосси – протянула ей пластмассовый стаканчик с чуточкой воды, достаточной, казалось, как раз для того, чтобы утопить муравья. Нора прополоскала рот и сплюнула точно в плевательницу, которая засосала содержимое в одно мгновение.

– Спасибо тебе огромное, Ларри, за то, что согласился принять меня сегодня. Я и вправду не могла ехать на праздники с беспокоящим меня зубом.

– Ради тебя я готов пойти на все, дорогая, – ответил стоявший рядом с креслом Ларри. При этом он что-то записывал в ее карточку пациента. – Я рад тому, что Флосси тоже смогла прийти сюда и помочь мне.

Нора внимательно посмотрела на него, погруженного в думы и что-то тщательно записывающего. Ларри был симпатичный, молодо выглядя шип мужчина сорока двух лет, с черными волосами и такими же глазами. Кожа его была загорелой девяносто девять процентов времени в году благодаря регулярным и частым выездам на пляжи Саут-Бич и Майами. Он был закоренелым холостяком и страшно любил это свое положение.

– Я так рад, что Риган тоже едет с вами в Аспен, – сказал Ларри, закрывая карточку, – ей там должно страшно понравиться. Там бывает так много молодых мужчин, что даже девушке, которая выглядит, как, скажем, Лесси, там не будет скучно и одиноко.

– Постой, моя дочь вовсе не похожа на Лесси. В ней нет ничего общего с собакой, о которой ты говоришь, – пробормотала Нора, пробегая языком по губам.

– Знаю, знаю. Именно поэтому я уверен, что ей там понравится куда больше остальных девушек, – с готовностью согласился Ларри. – Я ей подскажу, где проходят самые интересные вечеринки.

Он взял ручку и написал название гостиницы на своей визитке, которая представляла его как «Дантиста звезд». Он передал визитку Норе, поздравил ее с наступающим Рождеством и быстро чмокнул в щеку.

Когда он выходил из кабинета, голова Норы только-только начала светлеть. Она услышала, как Ларри где-то уже в коридоре продолжал говорить в свой карманный диктофончик. Эту штуковину он называл «другом, который никогда тебе не возражает».

«Мне пора двигаться к дому», – подумала Нора, поднимаясь с кресла.

– Флосси, – позвал Ларри, вернувшись в кабинет, чтобы помочь Норе. – Давайте назначим следующий прием для миссис Рейли примерно на середину января, после чего мне, наверное, пора уже будет отправляться на запад страны.

– Вас не подбросить, Ларри? Я еду в направлении Нью-Джерси, – несколько неожиданно для самой себя спросила Нора.

– Тогда, пожалуй, – смеясь, ответил Ларри, – нам все же придется дать вам еще немного кислорода, чтобы вы доехали туда без приключений.

Нора опять откинулась в кресле и закрыла глаза. «Правильно, в эти дни все всё время куда-то спешат, – размышляла она. – Торопятся как следует приготовиться к Рождеству». Хорошо бы поскорее добраться до Аспена, где она и Люк смогут прекрасно отдохнуть в уютном доме Кендры. Риган тоже будет неподалеку. Они все смогут немного расслабиться и с удовольствием провести остаток праздничных дней.

Но почему-то в глубине сознания, еще не совсем ясного после перенесенной врачебной процедуры, Нора ощущала смутное предчувствие, что у них все это не получится так гладко, как сейчас представлялось. Ей оставалось только одно, как часто бывало и ранее: успокаивать себя той мыслью, что даже если что-то плохое и приключится с ними, то потом, в любом случае, это неприятное происшествие она сможет использовать в сюжете одного из своих романов об убийствах.

– Нор, – услышала она вдруг голос Ларри, – могу поспорить, что у тебя в Аспене соберется куча всякого интересного, так сказать, материала для твоих книжек.

– Вот именно этого я и боюсь, – ответила Нора, делая очередной, самый глубокий вдох кислорода.

Саммит, Нью-Джерси
Воскресенье, 25 декабря

– Поторопись, Риган! – крикнула Нора на второй этаж. – Машина уже пришла!

– Сейчас, я просто пытаюсь запихнуть все, что мне подарил на Рождество Санта Клаус, в свой чемодан! – прокричала в ответ Риган. – Он почему-то был в этом году особенно добр ко мне.

Риган взгромоздилась на крышку чемодана, одновременно стараясь запихнуть внутрь высовывавшиеся со всех сторон рукава и прочие части рубашек и свитеров. Кое-как ей удавалось постепенно застегивать молнию.

– Зубья молнии, кажется, гораздо смертоноснее, чем у какой-нибудь акулы, – пробурчала себе под нос Риган, с трудом убирая из-под них нежную ткань шелкового платья. Наконец она распрямилась и торжествующе произнесла: – Все. Сделано!

Риган оглядела комнату, проверяя, не забыла ли чего-нибудь. Свидетельства ее проживания здесь в подростковом возрасте по-прежнему украшали стены и книжные полки. Со стен смотрели большие постеры, изображавшие все что угодно – от красивой пчелы на цветке и пшеничного поля на рассвете до пары влюбленных, идущих рука об руку вдоль по песчаному пляжу Джерси. На каждом постере была какая-нибудь надпись, какой-то совет, касавшийся либо дружбы, либо любви, либо вообще смысла самой жизни.

– Какая же все это чушь! – вздохнула Риган. – Жизнь никогда не бывает такой простой, однозначной.

Риган так и не могла сказать, почему ни ее мать, ни она сама так никогда и не собрались сорвать все эти постеры со стен. Конечно, ее мать все-таки недавно сняла с этой вот двери табличку «Входите, но знайте, что вы рискуете», которая тут висела еще с тех пор, как Риган поступила в школу. Что касается остального, то, скорее всего, мать надеялась, что в один прекрасный день хоть какой-то добрый совет принципов на настенных плакатах может повлиять и на ее дочь. Риган улыбнулась. В наше время вот тот постер о парочке влюбленных, клянущихся друг другу в своей вечной и все более глубокой любви, наверняка был бы использован в рекламе для какого-нибудь нового многоцветного презерватива.

– Ну что ж, – сказала Риган, стаскивая наконец чемодан с кровати, – эта комната возвращает мне оптимизм моих девичьих лет, я снова ощущаю себя шестнадцатилетней и…

– Риган! – опять позвала Нора.

Этот крик вернул Риган в настоящее, где ей было уже тридцать один год от роду.

– Спускаюсь! Ма, неужели ты так меня никогда и не научишь, как надо правильно складывать чемоданы? – риторически вопросила Риган, подкатывая свой баул по коридору прямо к ступенькам ведущей вниз лестницы.

– Да, конечно, это мое большое упущение. Всегда только я и бываю виновата! – воскликнула Нора с показным возмущением.

– Нет, естественно, ты тут ни при чем, – сказала Риган, осматривая пузатый чемодан матери. – Просто-напросто никто этому не научил и тебя в свое время.

Нора рассмеялась.

– Ненни, твоя бабушка, та вообще предпочитала путешествовать налегке. Все, что ей требовалось, она упаковывала в две хозяйственные сумки.

Из спальни показался Люк.

– Надеюсь, наш самолет сможет взлететь с таким вот неподъемным багажом.

– Папа, кстати, говоря о неподъемном весе, не кажется ли тебе, что есть что-то грустное в путешествии утром после Рождество в похоронном автомобиле. Отовсюду выглядывают люди из окон, видят нас, и у всех на лицах сразу появляются такие печальные выражения!

– Видишь ли, наши чемоданы поместятся только в такой вот автомобиль, – сухо заметил Люк. Шести футов и пяти дюймов ростом, он башней возвышался над обеими женщинами. У него были седые волосы и он напоминал, как любила подчеркивать Нора, актера Джимми Стюарта. Себя Нора описывала как женщину всего лишь пяти футов и трех дюймов, со светлыми волосами и липом жены патриция. «Что ж, что касается меня, – думала Риган, – тогда я, значит, располагаюсь где-то между ними». В ней было пять футов и шесть дюймов, волосы по-ирландски черные, глаза голубые, а кожа такая белая, что загорала на солнце даже в шесть часов утра.

– Да уж, в чем нашу семейку никто и никогда не сможет обвинить, так это в том, что мы – нормальные люди, – заметила Риган.

– Нормальность – это нечто скучноватое. Ты так не считаешь, дорогая? – спросила Нора. – Кроме того, вряд ли кто-то на свете вообще нормален. Чтобы это понять, достаточно просто немного поскрести оболочку, заглянуть в человека поглубже.

– Что касается нас, то проблема в том, что здесь и скрести не надо. Достаточно одного взгляда. Вот и сейчас мы собираемся подъехать к частному самолету в сверхдлинном похоронном катафалке с занавешенными окнами.

– Кендра ничего не будет иметь против. Она решит, что все это страшно забавно, – высказала мнение Нора, закрывая за ними троими входную дверь. – Неужели вам не кажется прекрасным это рождественское утро?

Люк и Нора уселись впереди вместе с водителем. Риган кое-как протиснулась в заднюю часть машины, думая почему-то о дне, когда ей придется ехать вот здесь же, но уже в горизонтальном положении с плотно и навсегда закрытыми глазами.

Через сорок пять минут, прослушав все специальное рождественское шоу «Имус по утрам», они подъехали к трапу частного самолета Кендры и Сэма. Находившиеся на поле люди оборачивались на прибывший похоронный лимузин, пытаясь хоть что-то рассмотреть сквозь его затемненные окна. Их страшно удивляло, даже потрясало, когда они вдруг понимали, что пассажиры лимузина разговаривают, смеются, да так сильно, что водитель катафалка, не в силах сдержаться, радостно колотит ладонью по рулю.

«А все это благодаря старине Имусу, – думала Риган, – который на этот раз позволил нам выглядеть в глазах окружающих еще причудливее, чем это случалось обычно».

– Веселого вам Рождества! – радостно приветствовала их Кендра. Ее ярко-рыжие волосы и глаза цвета морской волны по-прежнему производили неизгладимое впечатление. Рядом стоял Сэм. Волосы его были совсем седыми, глаза светло-голубыми, улыбка – потрясающей. В паре они выглядели как персонажи ролика, рекламирующего богатую счастливую жизнь.

– Добро пожаловать! – громко сказал Сэм. – Риган, как мы рады вновь тебя видеть!

– Спасибо за то, что согласились подкинуть и меня до места назначения – до Аспена, – улыбнулась в ответ Риган. – Иначе я бы туда уж никак не добралась. Туда ведь можно только самолетом долететь, точно?

– Точно, точно. Предъявите, пожалуйста, ваш посадочный талон.

– Какой талон? – удивленно переспросила Риган.

Сэм весело хлопнул ее по спине.

– Это я так шучу. Как бы то ни было, к сожалению, за этот перелет наша компания не насчитает тебе никаких поощрительных очков – очков регулярного воздушного пассажира. Уж извини!

Риган рассмеялась.

– Ничего страшного, я уж как-нибудь и без них обойдусь.

На борту самолета сыновья Вудов – четырнадцатилетний Грег и пятнадцатилетний Патрик – играли в видеоигры. «Как они молодо выглядят», – подумала Риган. К тому же оба мальчика были на редкость симпатичными. Интересно, сколько уже девчонок их возраста в настоящий момент глазеют на стены своих спален и страдают от неразделенной любви вот к этим двум юным созданиям? Единственным утешением этим многочисленным страдалицам, вероятно, являются известные им одним любимые пассажи из книжек о романтических любовных приключениях.

Мальчики подняли головы и улыбнулись Риган. Их немного смущенные улыбки совершенно не сочетались с обилием серег в ушах. «Бог мой! Я чувствую себя совсем старой, глядя на них», – подумала Риган.

Кендра тем временем подала шампанское.

– Риган, будешь?

– Спасибо, Кендра. – Риган отпила из своего бокала, чувствуя, как пузырьки защекотали нос. – Луис страшно хочет, чтобы ты пришла к нему на церемонию открытия ресторана. Он очень волнуется по этому поводу, страшно переживает.

– У нас есть пригласительные билеты, – сказал Сэм. – Вообще, это как раз то, что требуется Аспену – еще одно ночное заведение. Надеюсь только, что Луис не провалит свою затею, не ударит, так сказать, лицом в грязь.

– Если это произойдет, то он попросту свихнется, – заметила Риган, – потому что от такого потрясения он уже не оправится.

– Открыть ресторан – это достаточно рискованное дело, – высказал сомнение Сэм.

– Да, столь же рискованное, как быть продюсером пьесы на Бродвее, – рассмеялась Кендра.

– Что касается моего бизнеса, то он далеко не такой волнующий, как ваши, – вступил в разговор Люк, – но готов с удовольствием подчеркнуть, что в нашем деле – самый малый процент банкротств по сравнению со всеми остальными видами бизнеса в этой огромной стране.

– Мы все очень рады за тебя, дорогой, – сказала ему Нора.

– Если говорить серьезно, то Луису страшно повезло, что он дает церемонию открытия в пользу именно Ассоциации Спасения Прошлого Аспена, – заметила Кендра. – Дело в том, что на эту честь было очень много других серьезных претендентов, готовых на все. И только он сумел правильным образом преподать себя Комитету Ассоциации.

– Он сказал мне, что действительно хочет сделать из своего заведения один из элементов некоего идеального образа Аспена, идеального имиджа города, – сообщила Риган.

– Это как же понимать? – спросил Люк. – Напоминает какую-то новомодную идейку в стиле «мумбо-юмбо», «Новая Эра» и тому подобное.

– Ну, пап! – Риган закатила глаза вверх. – Я же серьезно тебе говорю. Дело в том, что Аспен не желает чрезмерно разрастаться. Он стал в последнее время слишком популярным, но многие тут действительно настроены бороться за то, чтобы сохранить городу его прежний шарм – шарм маленького городка. Луис собирается выставлять в своем ресторане произведения местных ремесленников, кроме того, он также обещал выступить спонсором еженедельных литературных чтений, которые проходили бы в его ресторане, в задних помещениях.

Грег посмотрел на Риган, не удержался и зевнул.

«Вот так и проявляется отвратительный лик пропасти во взглядах людей двух разных поколений», – подумала Риган.

– А чем они там будут заниматься, на этих литературных встречах? – спросил Сэм.

– Ну, каждый будет вставать и читать что-то из того, что приготовил. Это может быть какой-нибудь коротенький рассказ или стихотворение. Кто-то, может быть, принесет гитару и споет какую-нибудь песню.

– Вместо того чтобы идти на такое мероприятие, я лучше останусь дома и, так сказать, послежу за тем, как растут мои ногти. Ха-ха! – пробормотал Люк.

– Па, ты просто невыносим! – Риган протянула свой бокал, чтобы его опять наполнили шампанским.

– Да это же просто возвращение в прошлое. Назад – к кофейным салонам и всему такому прочему! – воскликнула с энтузиазмом Кендра. – Нора, тебе надо будет сходить на такое мероприятие и прочесть там один из своих романов. Ты их там всех до смерти напугаешь!

Нора поставила на столик свой бокал, театрально откашлялась.

– Ночь была темной и ненастной… – начала она.

Сэм рассмеялся.

– Ветер порывами налетал на запертые ставни…

– И тут грохнул выстрел… – продолжила Нора.

– И меня вызвали по этому поводу на работу, – пробормотал Люк.

Кендра рассмеялась. Смех ее был глубоким, от сердца. Его было приятно слушать. Риган посмотрела на нее и улыбнулась, радуясь, что женщина выглядит совершенно расслабленной, веселой. Кендре было лет сорок пять, и всю свою карьеру актрисы она провела на телевидении. Риган знала, однако, что на днях Кендра доверительно сообщила Норе, что страшно нервничает перед своим дебютом на Бродвее.

– Ну ладно, гости дорогие! – произнес пилот. – Нам, наконец, дали разрешение на взлет. Проверьте, пожалуйста, пристегнуты ли ваши ремни.

Пристегиваясь к креслу, Кендра сказала:

– Следующая остановка – Аспен, где нас встретит улыбающееся лицо нашего управляющего Ибена…