Текст книги "В объятиях страсти"

Автор книги: Кэрол Финч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

ЧАСТЬ 2

Глава 16

Оторвав глаза от письменного стола, Джонас Лэндсинг окинул пытливым взглядом согбенную женщину, которая, тяжело опираясь на трость, вошла в его контору. Она была в черном с головы до пят, плотная вуаль окутывала седеющие волосы и лицо, глаза прятались за очками, едва различимыми сквозь темное кружево. С сочувствием Джонас наблюдал, как старушка доковыляла до стола и рухнула в кресло. Она притянула к себе за поводок следовавшего за ней пса и потрепала его по морде.

Джонас встал, но, когда попытался выйти из-за стола, собака угрожающе ощерилась и зарычала. Судорожно сглотнув, Джонас счел за благо приветствовать посетительницу сидя. Он с опаской поглядывал на псину, обнаруживавшую слишком большое сходство с волком.

– Чем могу быть полезен, мадам? – вежливо, но с некоторым беспокойством в голосе осведомился Джонас.

– Мне нужны кое-какие сведения. – Единственное предложение стоило дряхлой старухе таких усилий, что она зашлась в кашле и, достав из черной сумочки носовой платок, поднесла его ко рту. Справившись наконец с приступом удушья, она шумно втянула воздух и, откинувшись в кресле, погладила по голове забеспокоившегося пса. – Я хотела бы знать, когда состоятся похороны моего сына. Насколько мне известно, вы ведете дела Митчела Уоррена.

Джонас недоверчиво уставился на старуху:

– Вероника Уоррен? Я полагал, что вы в Англии.

Она коротко кивнула, надсадно дыша, и прочистила горло.

– Я прибыла сюда в прошлом году, сразу после возвращения из пансиона моей внучки, Сирены Уоррен, и с тех пор жила у дочери в Коннектикуте. – И снова закашлялась, сопя и задыхаясь, затем прерывисто вздохнула – она находила беседу крайне утомительной. – Я не решалась двинуться в обратный путь из-за беспорядков в стране, – пояснила Вероника хриплым голосом, который в сочетании с сильным британским акцентом делал ее речь практически неразборчивой. – А теперь по вине мятежников я потеряла единственного сына и внучку. – Ее плечи затряслись от рыданий, голова поникла, руки судорожно скомкали носовой платок.

Невыразимая жалость захлестнула Джонаса при виде убитой горем немощной старушки. Собака положила голову ей на колени и заскулила, всем своим видом выражая сочувствие. Не мудрено, что сердце старой женщины разбито – муж давно умер, сын погиб, а его убийца разгуливает на свободе. И, как будто этого мало, внучка объявлена изменницей, опозорившей семью.

– А Марлена тоже приехала в Нью-Рошель? – участливо спросил он.

– Марлин, – поправила его Вероника, всхлипнув. – К сожалению, ее муж, Эдмунд, вот уже несколько месяцев как прикован к постели, и она не решилась его оставить. Я приехала одна.

– Похороны назначены на завтра, миссис Уоррен. Если в моих силах что-нибудь для вас сделать, прошу, не стесняйтесь. Мы с Митчелом были друзьями, и, надеюсь, вы обратитесь ко мне, если понадобится помощь.

Вероника ухватилась за ручки своего кресла и медленно выпрямилась, тяжело опираясь на трость.

– Чтение завещания состоится в доме Митчела? – Получив подтверждение, она с видимым усилием задала следующий вопрос: – Моя невестка, кажется, покинула свой дом. Вы не подскажете, где ее можно найти?

– Оливия уехала в Нью-Йорк.

– К своей матери?

– Не уверен. Она обещала сообщить о своем местопребывании, когда устроится.

– Горько сознавать, что Оливия покинула Митчела в такой тяжелый момент. Я не могу простить ей этого. – Вероника, шаркая ногами, побрела к двери.

Джонас поднялся со своего кресла, но верный пес снова охладил его порыв, продемонстрировав острые клыки.

– Миссис Уоррен? – В голосе адвоката звучало беспокойство как за нее, так и за собственную безопасность. Он озабоченно смотрел на страдающую от одышки, трясущуюся старуху.

– Вы уверены, что в состоянии присутствовать на похоронах? Может, нам лучше отложить…

Вдова подняла дрожащую руку и отрицательно покачала седой головой:

– Не беспокойтесь, мистер Лэндсинг. Я выдержу завтрашнее испытание. У меня будет возможность отдохнуть потом. Я остановлюсь в доме Митчела на случай, если понадоблюсь вам.

После того как Вероника удалилась, Джонас с угрюмым вздохом опустился в свое кресло. Вдова казалась такой несчастной и больной, что даже думать не хотелось о том, как она переживет похороны сына. Ясно было, что ей пришлось проделать утомительное путешествие как единственной родственнице Митчела, которая могла проводить его в последний путь. «Чертовы патриоты, – выругался Джонас про себя, – разрушили семью Митчела. А Сирена… – Он нервно взъерошил волосы, не желая верить в ее измену. – Всему виной ее порывистость и импульсивность, омрачившие последние дни отца. Митчел погиб, так и не узнав, что стало с его дочерью».

С помощью кучера старушка впустила в карету собаку, а затем, опираясь на его руку, забралась и сама. Она похлопала по свободному месту рядом с собой. Барон не заставил себя долго упрашивать. Виляя хвостом, он разлегся подле хозяйки, положив голову ей на колени и устремив печальный взгляд на залитое слезами лицо, скрывавшееся за плотной вуалью.

В ответ на ее прерывистый вздох, заполнивший тесное пространство кареты, преданный пес заскулил и прижался к хозяйке носом, готовый следовать за ней хоть на край света.

Вероника тихо притворила за собой дверь, оглядывая пустой холл. Поездка была утомительной, и ей не терпелось сбросить туфли и устроиться в самом удобном кресле, какое только было в доме. Проследовав в гостиную, она положила плащ на спинку дивана и села в красное бархатное кресло-качалку, тоскливо уставившись в голую стену над камином.

С кривой усмешкой на осунувшемся лице она скинула туфли и подтянула под себя ноги. По крайней мере удалось избавиться от жуткого портрета Оливии. Это первое, что она сделала, когда узнала от Молли, что жена бросила мистера Уоррена за три дня до его смерти. После бурной ссоры Оливия упаковала свои вещички и была такова. Что ж, хоть последние дни Митчела прошли мирно.

Она сняла вуаль и пригладила седые волосы. Если бы Митчел знал, что произошло с Сиреной, ему было бы легче встретить смерть. Бедный Митчел! Судьба жестоко обошлась с ним.

Молли испуганно ахнула при виде хозяйки, уютно расположившейся у огня.

– Я не слышала, как вы вошли. Может, принести вам чашку горячего чая, чтобы вы могли согреться?

Вероника с благодарностью кивнула и перевела взгляд на пса, с довольным видом разлегшегося рядом, положив голову на лапы.

– И захвати что-нибудь для Барона. У него все ребра можно пересчитать. Ему следует нарастить немного жира, иначе пес не переживет зиму. – Она закашлялась и, подняв глазэ, увидела встревоженное выражение лица Молли. – Давай-ка бегом за чаем, и нечего суетиться надо мной. Я как-нибудь справлюсь со всем этим и уж точно не помру до твоего возвращения.

– Может, подать чай в вашу комнату? Горячая ванн и чай помогут вам отдохнуть, – предложила горничная.

Вероника отослала ее слабым взмахом руки.

– Только чай, Молли. Сначала мне надо набраться сил, чтобы встать с этого кресла.

Оставшись наедине со своими мыслями, Вероника вздохнула и, завороженная огнем в камине, немного расслабилась. Предыдущая неделя была сущим кошмаром. Путешествие истощило ее физически и духовно. Казалось, весь мир вокруг рушился…

Горничная вернулась, и Вероника сняла на минуту очки, чтобы вытереть слезящиеся глаза.

– Что-нибудь не так, Молли? – осведомилась она, сомневаясь, что в данный момент готова выдержать очередное неприятное известие.

Молли поставила поднос с чаем и нервно оглянулась.

– Там вас хотят видеть. Вы как, примете или мне его отослать?

– Это Джонас Лэндсинг?

– Нет, мэм. Трейгер Грейсон.

Чашка задребезжала о блюдце, когда Вероника опустила ее на колени.

– Дай мне минуту собраться с духом, а затем впусти его, – распорядилась она и захлебнулась кашлем.

Придя в себя после очередного приступа, Вероника пошарила ногами в поисках туфель, опустила на мокрое от слез лицо вуаль и кивнула ожидавшей у дверей Молли.

Убедившись, что хозяйка готова принять посетителя, гор-ничная сделала знак Трейгеру. Странное чувство овладело Вероникой, когда она услышала решительные шаги, а затем увидела перед собой безупречно одетого джентльмена.

– Миссис Уоррен, я не хотел вас беспокоить, но мне совершенно необходимо связаться со своей женой, – выпалил он, не потрудившись представиться.

Трейгер окинул оценивающим взглядом вдову, которая никак не отреагировала на его появление, по-прежнему не отрывая глаз от огня. Она смотрела прямо перед собой. Плотная вуаль скрывала ее черты, но Трейгер разглядел седые волосы и тусклый отблеск очков. Что-то в ее облике напомнило ему Сирену.

Трейгер чертыхнулся про себя. Каждая женщина в возрасте от восьми до восьмидесяти лет теперь напоминала ему о пропавшей строптивице. Ее образ возникал из колеблющихся теней и снова исчезал, доводя до безумия бесконечными размышлениями о том, что с ней стало. Трейгер ловил себя на том, что вглядывается во всех встречных, надеясь увидеть сверкающие изумрудные глаза. Он чувствовал, что дошел до предела, и готов был признать, что потерял Сирену навеки, но лелеял последнюю надежду на то, что Вероника Уоррен укажет ему путь к своей внучке. Не осталось ни одной щели или лазейки, которую Трейгер бы не облазил за последние дни, но Сирена бесследно исчезла.

Вдова сделала вдох, собираясь заговорить, но снова закашлялась. Отдышавшись, она откинулась в кресле и заключила скрипучим голосом:

– Значит, вы муж Сирены.

Трейгер напряг слух, чтобы разобрать ее тихие слова, произнесенные с сильным британским акцентом. Было очевидно, что старая дама не горит желанием знакомиться с новым членом семьи.

– Да. Не могли бы вы сказать, где я могу ее найти?

Трейгер совершил ошибку, подойдя ближе. От его резкого движения Барон мгновенно свирепо ощетинился, не подпуская незнакомца к своей хозяйке. Отсвечивающие желтоватым блеском в пламени камина зубы убедили его, что это не пустая угроза. Вероника не пошевелила пальцем, чтобы отозвать оскалившегося пса, и Трейгеру ничего не оставалось, как застыть на месте из опасения вызвать, раздражение волка в собачьей шкуре или его зловредной хозяйки. «Ну и мрачная личность, – думал Трейгер, глядя на одетую в темное тучную фигуру. – Неудивительно, что Сирена то и дело вспыхивает, как порох, после шести лет, проведенных с такой раздражительной вдовой».

– У меня сложилось впечатление, что внучка не желает вас видеть ни сейчас, ни в будущем, – прохрипела Вероника и закашлялась, невнятно жалуясь на слабое здоровье; обтянутая перчаткой рука потянулась к миске с мясом, предназначенной для Барона, и поставила ее перед собакой. – Ну-ка, Барон, это намного аппетитнее, чем тощие ляжки нашего гостя.

Пес накинулся на еду, не переставая подозрительно коситься на незнакомца, отозвавшегося на колкость Вероники недовольным бормотанием.

– Я настаиваю на встрече с Сиреной, – заявил Трейгер, терпение которого подходило к концу.

Он отнесся бы к вдове с большей снисходительностью, если бы ее скверное настроение объяснялось лишь слабым здоровьем, но Трейгер чувствовал, что и в молодости миссис Уоррен вряд ли отличалась мягкостью характера.

– Настаиваете? – насмешливо прокаркала Вероника. – Не предъявляйте мне ультиматумов, мистер Грейсон. Я единственная, кто может сообщить вам, где скрывается моя внучка, а посему мне и решать, на каких условиях и когда вам будет предоставлена возможность увидеться с ней.

Вредная старуха! Теперь ясно, от кого Сирена унаследовала свое упрямство.

– Она моя жена, и я имею право ее видеть, – веско произнес он.

– Со слов Сирены я поняла, что она считает свое замужество огромной ошибкой. Я вполне с ней согласна. Ваша скоропалительная свадьба так же нелепа, как попытка случить Барона с уличной кошкой.

«Эта особа не стесняется в выражениях», – неприязненно подумал Трейгер, проявляя несвойственную ему выдержку.

– Мадам, , я не хотел бы вас обременять, но…

Вероника пресекла его объяснения:

– Вы уже обременили, мистер Грейсон: испортили вечер, который по всем признакам обещал быть тихим и спокойным.

Выведенный из себя, Трейгер скрипнул зубами и импульсивно сделал шаг вперед, что вызвало ответную реакцию Барона. Пес вскочил и зарычал. Боже, как Трейгеру хотелось надеть намордники на злобную парочку. Напряженно вытянувшись перед Вероникой, он предпринял очередную попытку быть вежливым.

– Поверьте, мне необходимо поговорить с Сиреной как можно скорее. Я прошел через ад, пытаясь ее разыскать. Если бы дело не было настолько важным, я не стал бы настаивать.

Она настороженно изучала его через вуаль, очень сомневаясь в том, что Трейгером Грейсоном может двигать что-нибудь, кроме собственного упрямства. В свою очередь, Трейгер воспользовался возможностью подвергнуть Веронику не менее пристрастному осмотру. Испытывает ли она горечь? Чувство потери? Несомненно. А также неприязнь к нему. Сирена определенно не пожалела красок, чтобы обеспечить ему стойкое презрение своей бабки. Трейгер не сомневался в своих догадках, сожалея тем не менее, что не может посмотреть вдове в глаза.

Хриплый смешок Вероники нарушил напряженное молчание.

– Вам хотелось бы заглянуть под вуаль, не правда ли, молодой человек? Я старая женщина и, возможно, не лишена тщеславия.

За сиплым признанием последовал приступ кашля. Передохнув, она удобнее устроилась в кресле и продолжила:

– Я предпочитаю прятать свое горе под вуалью, чтобы никто не видел мои морщины и мою печаль. По правде говоря, забавно: все пялятся на меня, гадая, так ли ужасно я выгляжу, как рисует их воображение. – Она помолчала, выбивая пальцами дробь на ручке кресла, затем устало вздохнула. – Я позволю вам встретиться с Сиреной, но вы должны пообещать, что не станете ее расстраивать. Она вынуждена скрываться и очень страдает, лишившись свободы, не говоря уже о горе, которое причинила ей смерть отца. Она боится даже собственной тени и никому не доверяет. Здравый смысл подсказывает мне, что встреча с вами только огорчит ее, и я не представляю себе, что Сирена может выкинуть, если вы станете на нее давить.

«Невозможно себе представить, что она выкинет… в любом случае», – подумал Трейгер, но вовремя прикусил язык.

– Сирена многого не понимает в событиях, ставших причиной ее несчастий, – осторожно заметил он. – Я надеюсь, что могу сообщить нечто, что облегчит ее боль.

Вдова ухватилась за ручки кресла и с трудом поднялась на ноги. Когда Трейгер невольно сделал движение, чтобы ей помочь, она подняла руку и слабым жестом остановила его.

– Оставайтесь на месте, мистер Грейсон. Если вы дотронетесь до меня, Барон сочтет своим долгом разорвать вас в клочья и, уверяю вас, сделает это, – проскрипела она и, схватив свою трость, заковыляла к камину.

Трейгер выдержал минуту, пока Вероника грелась у огня, но был не в состоянии ждать до бесконечности.

– Умоляю, скажите, где я могу найти Сирену. Я не успокоюсь, пока не увижу ее и не объясню…

Вероника так резко обернулась, что чуть не потеряла равновесие и вынуждена была опереться о каминную решетку, чтобы не упасть в огонь.

– Я настояла на том, чтобы она скрывалась, пока не состоятся похороны Митчела. Боюсь, сюда нахлынут отряды лоялистов в надежде, что дочь придет проститься с отцом. Я запретила ей встречаться с кем бы то ни было, пока все не утихнет. Вам придется набраться терпения, если вы хотите увидеться с женой. Сирена вернется через две недели.

Трейгер разочарованно вздохнул. Две недели? Боже, да конец света наступит раньше!

– Но я…

– Таковы мои условия, мистер Грейсон. Либо вы их принимаете, либо нет, – заявила она, слабым жестом руки давая понять, что разговор окончен. – Сегодняшняя поездка в город и ваш визит исчерпали мои силы. Мне необходимо отдохнуть. Молли проводит вас.

«С таким же успехом можно взывать к каменной стене», – с возмущением думал Трейгер, уходя под аккомпанемент кашля Вероники. Вдова не более расположена считаться с его желаниями, чем британские власти. Две недели? Проклятие! Да за такой срок ненависть и недоверие Сирены разрушат хрупкую связь, которая возникла между ними. Ему придется загнать двух отличных коней, чтобы доставить донесение Вашингтону и примчаться назад для объяснений с Сиреной в назначенный ее своенравной бабкой день. Неудивительно, что муж Вероники умер.

Трейгер не сомневался, что вредная старушенция загнала его в гроб пинками.

– Мистер Грейсон! – остановил его усталый голос Вероники. – Как дела на войне?

– Великолепно для тори и печально для вигов.

Вероника задумчиво кивнула:

– В таком случае у меня есть шанс благополучно добраться до дома, когда беспорядки закончатся.

– Возможно, – пробормотал он и вышел в холл. Он был бы рад лично содействовать ее отъезду, лишь бы убрать с пути упрямую старуху. У него с Сиреной немало препятствий впереди и без привередливой вдовицы.

– Думаю, завтра вам лучше оставаться в постели до самых похорон, – посоветовала Молли, поддерживая Веронику, пока они взбирались по лестнице.

– Наверное, ты права. Подашь мне завтрак в постель. Надо хорошенько отдохнуть, чтобы вынести все, что меня ждет.

Слезы навернулись на глаза Молли, и она крепче обхватила едва державшуюся на ногах женщину.

Трейгер стоял в стороне от небольшой группы людей, собравшихся, чтобы отдать последний долг Митчелу Уоррену. Его внимание было приковано к одетой в черное вдове и ее верному стражу. Старая женщина вызывала у него противоречивые чувства. Недовольный ее вмешательством в свои дела, Трейгер тем не менее восхищался самообладанием, которое она проявила, принимая удары судьбы. Однако когда Вероника подняла склоненную голову и посмотрела на него, ему стало любопытно, действительно ли старушка проливает слезы.

У Трейгера был дар читать человеческие лица, талант, сослуживший ему неплохую службу, помогая растворяться среди врагов и собирать сведения для Вашингтона. Но вдова ставила его в тупик, являя собой редкое сочетание немощного тела и несокрушимого духа.

Погруженный в свои мысли, Трейгер наблюдал, как миссис Уоррен повернулась и, тяжело ступая, двинулась по каменистой тропинке к дому. Вдруг она остановилась и помахала ему рукой, приглашая присоединиться. Трейгер быстро преодолел разделявшее их расстояние, пока Барон грозным рыком не возвестил, что не одобряет дальнейшего приближения.

– Вы здесь, чтобы оплакивать смерть Митчела или приветствовать его уход?

Хотя голос ее дрожал от скорби, в нем сквозила горечь, которая была непонятна Трейгеру. Замечание резануло его, как по живому, задев до глубины души.

– Невзирая на ваше невысокое мнение обо мне, я уважал Митчела и пришел сюда, чтобы выразить вам свою поддержку в минуту скорби. В данный момент я единственный член семьи, на которого вы можете опереться.

Вероника уставилась на него тяжелым долгим взглядом из-под плотной вуали, а затем кивнула, как бы принимая к сведению его слова.

– В таком случае зайдите в дом и выпейте со мной.

Трейгер приноровился к ее медленной поступи, соблюдая дистанцию, установленную Бароном, предупреждающее рычание которого свидетельствовало, что для пса он по-прежнему остается нежеланным чужаком.

Освободившись с помощью Молли от многочисленных накидок, вдова указала в сторону кабинета.

– Мистер Лэндсинг намеревается прочитать завещание, – сообщила она. – Налейте мне бренди, мистер Грейсон.

Брови Трейгера удивленно поползли вверх, но он молча проследовал в кабинет, повинуясь ее распоряжению. Спустя несколько минут, проведенных в полном молчании, в кабинет вошел Джонас Лэндсинг и расположился в кресле напротив вдовы, поглядывая на Барона так же настороженно, как и при первой встрече.

Развернув бумаги, адвокат подался вперед и поморщился.

– Митчел составил новое завещание сразу после исчезновения Сирены. Оно гораздо короче, чем первое, но ирония состоит в том, что наследница отсутствует и не может вступить во владение своим состоянием.

И Вероника, и Трейгер нахмурились при этих словах, так как считали, что все получит жена, а дочь будет лишена наследства.

– Митчел отказался объяснить, что заставило его внезапно изменить завещание, но был непреклонен в своем желании оставить Сирене поместье и все имущество. Жена не получит ни гроша.

Вероника от изумления перестала кашлять, не в состоянии поверить, что сын вычеркнул Оливию из завещания, оставив свою непутевую дочь единственной наследницей.

Не то чтобы она этого не заслужила, но всем была хорошо известна преданность Митчела молодой женщине, которая стала его второй женой. Суровый взгляд вдовы остановился на бесстрастном лице Трейгера. «Вот кто умеет мастерски скрывать свои эмоции! И вуаль не нужна. Можно не сомневаться, что за внешней невозмутимостью красавчик посмеивается над иронией судьбы, сделавшей его наследником состояния», – с горечью думала она.

– Я выделю средства на содержание поместья, и, поскольку мистер Грейсон уведомил меня о своей недавней женитьбе на Сирене Уоррен, мне ничего не остается, как только передать ему право распоряжаться всем состоянием. – Джонас выдавил слабую улыбку, обращаясь к Трейгеру: – Я понимаю, как огорчили вас исчезновение жены и тот печальный факт, что ее обвиняют в симпатиях патриотам. Конечно, все это ставит вас в затруднительное положение.

Вероника сомневалась, что Трейгер испытывает нечто, похожее на неловкость, и готова была поспорить на все состояние Уорренов, что нет такой ситуации, из которой он не вышел бы победителем, целый и невредимый.

После того как адвокат удалился, оставив их наедине, Трейгер подошел к Веронике, хранившей тягостное молчание, и спросил в лоб:

– Вы прячете Сирену в доме вашей дочери в Коннектикуте?

Вдова медленно подняла голову, встретив его испытующий взгляд.

– Похоже, вы не теряли времени даром, выуживая информацию из Джонаса, – заключила она с нескрываемым презрением.

– Он поделился со мной своими тревогами в связи с вашим здоровьем и длительным путешествием, которое вам пришлось предпринять, – уклончиво ответил Трейгер. – Поверьте, я не прибегал к силе, чтобы развязать ему язык. Кстати, адвокат просил меня проследить, чтобы вы не переутомлялись.

Вероника усмехнулась, отметив отсутствие всякого сочувствия в его голосе.

– Не стоит беспокоиться насчет меня, мистер Грейсон. Я достаточно долго заботилась о себе сама, чтобы не нуждаться в помощи, тем более вам подобных.

– Благодарю тебя, Господи! – пробормотал он вполголоса.

Она неожиданно стукнула тростью об пол, и Трейгер почти физически ощутил холодное дуновение в уютной комнате.

– Может, я стара и немощна, но, уверяю вас, не глуха. А посему, молодой человек, извольте быть учтивым и не забываться.

Трейгер приподнял брови, невольно восхищаясь характером старой женщины.

– Меня всегда удивляло, почему возраст дает людям право выкладывать все, что у них на уме. Хотя большинство из нас приучено уважать старших, лично я не способен безответно сносить чьи-либо нападки. – Трейгер издевательски поклонился. – Прошу простить меня, мадам. Сирена не раз говорила, что я не джентльмен, и, возможно, она права. Я не намерен терпеть оскорбления даже от вас. Если бы мне пришлось схватиться врукопашную с человеком преклонного возраста, сомневаюсь, что я позволил бы ему уложить себя на обе лопатки только потому, что он старше.

Кривая улыбка медленно расползлась по лицу Вероники. Казалось, она получала истинное удовольствие от перепалки с этим мошенником.

– В таком случае, мистер Грейсон, не стесняйтесь. Пожалуй, пикировка с вами послужит неплохой тренировкой для моих мозгов.

Из ее голоса, по-прежнему хриплого и надсадного, исчезли презрительные нотки. Трейгер подался вперед, надеясь воспользоваться ее смягчившимся настроением.

– Вероника, я хотел бы немедленно отправиться к Сирене. Нам нужно многое обсудить…

– Она не у моей дочери, – перебила его вдова. – Вы полагаете, что я настолько выжила из ума, чтобы спрятать внучку в таком месте, где британцы станут искать ее в первую очередь? Поверьте, я выбрала самое невероятное убежище, куда никому не придет в голову заглянуть и где она будет оставаться, пока ее поиски не прекратятся. – Вероника с трудом поднялась на ноги и сделала знак своему собеседнику следовать за собой. – Составьте мне компанию за обедом, мистер Грейсон. Возможно, нам удастся найти тему для жарких дебатов.

– Вообще-то мне пора идти, – сказал Трейгер, считая, что второй раунд в схватке со сварливой вдовой ни к чему хорошему не приведет.

Вероника тяжело оперлась на трость и бросила проницательный взгляд на хитроумного красавчика, рассеянно теребившего треуголку.

– Возможно, если мы познакомимся ближе, я пересмотрю свое решение отложить вашу встречу с моей внучкой на две недели.

Трейгер клюнул на приманку, хотя и понимал, что у него не больше шансов вырасти в ее глазах, чем у снега не растаять в аду. Тем не менее он надеялся, что лучше узнает Сирену, находясь в обществе Вероники и пытаясь разгадать ход ее мыслей. Обе женщины отличались неистовой гордостью и непомерным упрямством.

– Как вам будет угодно, мадам. Означает ли это, что я удостоюсь чести видеть ваше лицо во время обеда? – осведомился он, сверкнув одной из своих неотразимых улыбок.

– Нет, мистер Грейсон. Я намерена носить траур целый год… если ангелы не призовут меня раньше.

Трейгер прикусил язык, очень сомневаясь в том, что за лихой старушенцией явятся ангелы. Скорее это будут подручные дьявола. Его ядовитая усмешка не осталась незамеченной.

– Догадываюсь, о чем вы думаете. Может, вы и правы. Но если мне уготовано место в аду, молодой человек, то нам тем более следует познакомиться ближе, поскольку не исключено, что мы будем гореть там вместе.

Трейгер вздрогнул – на него дохнуло адским пламенем – и поспешил с любезной улыбкой выдвинуть для старушки стул.

– Туше, миссис Уоррен. Вы меня убедили. Если нам предстоит поджариваться на одной сковороде, то действительно стоит подружиться.

Следующие два дня тянулись с черепашьей скоростью, и Трейгер начал испытывать нетерпение. Он отправился в Нью-Йорк, надеясь что-нибудь разведать, но возвращался ни с чем.

Трейгер придержал коня, пораженный странным видением, материализовавшимся на склоне перед домом Уорренов. Напрягая усталые глаза, он вглядывался в неясный силуэт, двигавшийся на фоне подернутого дымкой горизонта.

Неужели это Сирена? Может, хитрая старуха спрятала внучку у него под носом, разрешив ей прогуливаться по ночам? Одно из двух: либо зрение обманывало его, либо в лесу действительно объявился призрак. Лунный свет озарял темную, закутанную в плащ фигуру, пока она не исчезла среди деревьев, а затем не появилась снова на сбегавшей вниз извилистой тропе.

Трейгер направил коня к холму, надеясь рассмотреть поближе загадочный силуэт, но тот словно растворился в прохладном мраке.

Кажется, у него появилась возможность выяснить, являются ли невероятные истории о ведьмах и духах плодом разгулявшегося воображения или результатом чрезмерного потребления спиртного…

Трейгер двинулся по тропинке, которая вела к потайному ходу в дом Уорренов, и бесшумно проник в туннель, ведущий в спальню Сирены. Его снедало любопытство. Если его жена прячется в доме, возможно, именно она и дала пищу для фантастических слухов о призраках в здешних местах. Отодвинув панель рядом с камином, Трейгер осторожно заглянул внутрь. В комнате было пусто, постелью явно никто не пользовался.

Сентиментальные воспоминания охватили Трейгера, он невольно подошел к кровати с мыслями о той ночи, когда примчался сюда спасать златовласого чертенка от британцев. Соблазнительный образ мирно спящей Сирены предстал перед его взором, пробудив страстное желание.

Если она в доме, то рано или поздно явится в спальню – нужно только подождать. Час был поздний, и уставший Трейгер, скинув одежду, растянулся на шелковых простынях. Он почти видел склонившуюся над собой Сирену, сияние ее шелковистой кожи при свечах. В их свадебную ночь она произнесла слова любви. Видимо, и это был очередной трюк, чтобы поймать его в ловушку и намертво привязать к себе! Трейгер представил себе губы, похожие на лепестки розы, и почувствовал сладкий аромат любимой.

Прежде чем полностью отдаться волнующим грезам, он вспомнил о событиях, которые вынудили Сирену скрываться. Трейгер догадывался, какое направление приняли ее мысли. Если у него хватило глупости сообщить ей о своих подозрениях насчет Митчела, то нечего сетовать, что теперь жена не испытывает к нему ничего, кроме презрения. Трейгер сам вырыл себе яму.

В какого же безмозглого олуха он превратился с той поры, как Сирена вошла в его жизнь и перевернула все вверх дном? Вашингтон увяз по самую шею, силы патриотов тают с каждой атакой британцев, а Трейгер без толку тратит время на поиски сбежавшей жены вместо того, чтобы добывать для генерала жизненно необходимые сведения.

Усталый вздох вырвался из его груди. Он немного поспит, чтобы потом достойно встретить Сирену, когда та изволит явиться. Тьма сомкнулась над ним, и Трейгер унесся на волнах сновидений, терзаясь сладкими грезами о гибком теле Сирены.

Трейгер вздрогнул, когда удар тростью по голому плечу вырвал его из объятий сна.

– Какого дьявола!..

С трудом разлепив тяжелые веки, он сердито забормотал, увидев нависшую над собой согбенную фигуру. Вероника снова обрушила на него трость, гневно взирая на обнаженную грудь бесцеремонного субъекта, который расположился в спальне Сирены, как у себя дома.

– Наглости вам не занимать, Грейсон! – отрывисто произнесла она тоном, холодным и колючим, как арктический ветер. – Какого черта вы делаете в этом доме?

Ее резкий, с сильным акцентом голос вывел Трейгера из полусонного состояния, как ушат ледяной воды. Он попытался встать, но грозный рык Барона заставил его застыть в полусидячем положении. Понимая, что объяснения не избежать, Трейгер с кислым видом уставился на закрытое вуалью лицо Вероники, хотя предпочел бы плести невесть что в присутствии отряда британцев, чем объяснять старухе, что привело его в постель Сирены. Впрочем, у него есть полное право находиться в комнате своей жены. Как-никак, а Трейгер – член семьи, пусть даже нелюбимый. Веронике надо бы укреплять шаткий фундамент их дружбы, а не разрушать его из-за досадных недоразумений.

Напустив на себя уверенный вид, Трейгер откинулся на подушку, сложил руки за головой и начал вполне беззаботно и дружелюбно:

– Поскольку у нас с вами сложились теплые отношения и учитывая, что это комната моей жены, а мне негде переночевать… – Он сознавал, что испытывает судьбу, но надеялся, что эти неуклюжие доводы спасут его от весьма чувствительных ударов тростью. – Я никак не ожидал, что вы станете возражать против такой незначительной вольности.