Текст книги "В объятиях страсти"

Автор книги: Кэрол Финч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Глава 24

Сирена надеялась еще раз встретиться с Трейгером наедине, но за прошедшие две недели ей удалось лишь несколько раз увидеть мужа издалека, когда он посещал штаб-квартиру британцев с рыжеволосой красоткой, повисшей на его руке. Хотя мисс Сайкс была дочерью одного из самых доверенных советников генерала Хау, Сирена сомневалась, что интерес к ней Трейгера ограничивается лишь стремлением добыть нужные сведения.

Выставляя напоказ свою любовницу, Трейгер ясно давал понять, что их брак в прошлом и он не желает иметь с женой ничего общего. Сердце Сирены разрывалось. Она любила Трейгера, несмотря на его презрение и ненависть. Хотя Сирена горько оплакивала его, считая погибшим, наблюдать, как он расточает улыбки Наоми, оказалось не менее адской пыткой. Придется найти способ объясниться и заставить Трейгера понять, что она никогда бы не покинула Пиксвилл, если бы знала, что любимый жив.

Единственным утешением был некоторый успех, которого она добилась в затяжной войне против Оливии, Джона и Брендона. Сирена не упускала ни малейшей возможности травить их и подкалывать, собирая по крупицам информацию, узнавая отдельные факты, которые постепенно складывались в общую картину. Кроме того, она могла бы многое поведать Трейгеру о замыслах генерала относительно весеннего похода, целью которого являлся окончательный разгром мятежников. Но после бала ей не удавалось приблизиться к нему ближе чем на десять футов. Совсем отчаявшись, Сирена решила послать мужу записку с просьбой о встрече. Может, удосужившись ее выслушать, он снова поверит ей.

Сирена заставила себя сосредоточиться на одевании и тщательно закрепила темную вуаль. Наконец в сопровождении верного Барона она вышла из своей комнаты и медленно спустилась по лестнице к ожидавшей карете. Генерал Хау пригласил ее отобедать в канун Рождества, и Сирена настояла на присутствии Оливии и полковника.

Она начинала испытывать нетерпение. Ей хотелось как можно скорее узнать тайну убийства отца и имя оклеветавшего ее доносчика. Не получив от спевшейся троицы ни прямых, ни косвенных признаний, Сирена засомневалась, что взяла верный след. Ведь не исключено, что отца убил грабитель, которого спугнул Трейгер. Она уже подумывала о том, чтобы вернуться в поместье, если не сумеет раскрыть тайну в ближайшее время. По крайней мере тогда ей не придется видеть, как Трейгер ухлестывает за другой женщиной у нее на глазах.

Трейгер принял записку у посыльного и скривил недовольную гримасу, увидев подпись. Зачем он понадобился Сирене? Наверняка чертовка решила угостить его очередной порцией лжи в надежде умерить его гнев. «На этот раз ничего у нее не выйдет, – решил Трейгер. – Теперь у меня открылись глаза, и никакие женские уловки ей не помогут. Я не сделаю Сирене такого подарка только потому, что на Рождество принято одаривать всех и каждого».

Трейгер избегал ее как чумы, проводя время с Наоми Сайке, охотно предложившей себя, не претендуя при этом на его сердце. Тем не менее он испытывал искушение встретиться с Сиреной, хотя более дюжины раз сумел удержаться от соблазна. Капитан Грейсон дал себе торжественную клятву держаться подальше от жены и делал вид, что ее не существует, чтобы доказать себе, что Сирена потеряла над ним всякую власть.

Прочитав записку, он в гневе разорвал ее, наблюдая, как клочки бумаги медленно кружатся, словно обрывки снов, преследовавших его наяву.

– Ну нет, ведьма! Я не приду к тебе ни этим вечером, ни каким-либо другим. Все кончено. И забыто.

С этой решительно высказанной мыслью Трейгер схватил теплый плащ и быстро набросил его на плечи. Наоми пригласила его на рождественский обед, и он не намерен портить себе вечер, связываясь с шальной девицей, прятавшейся под вуалью и седым париком.

Уильям Хау приветливо улыбнулся старой даме.

– Я опасался, что из-за скверной погоды вы передумаете.

– И упущу возможность встретить Рождество в вашем обществе? Ну нет, никакой снегопад не помешал бы мне, – заверила его вдова. – Оливия и Джон согласились составить нам компанию?

– Да, но не думаю, что Оливия в восторге от этой идеи, – хмыкнул Уильям. – Бедная женщина запугана прицельным огнем, который вы ведете по ней последние две недели. Видимо, у вас были основания начать охоту на невестку?

– Вы очень проницательны, Уильям. Не сомневаюсь, именно это качество способствовало тому, что вы оказались на посту командующего нашими вооруженными силами.

– И вы не скажете мне, в чем здесь дело? – Он выжидающе выгнул бровь. – Я глубоко разочарован, Вероника. Я думал, что мы стали близкими друзьями. Неужели вы мне не доверяете?

Она нежно сжала его руку и мягко объяснила:

– Не в моих правилах кого-либо обвинять, не имея неопровержимых доказательств вины.

– Вины в чем? – нахмурившись, полюбопытствовал Уильям.

– В убийстве. – И заковыляла в обеденный зал. У генерала перехватило дыхание.

– Вероника, вы отдаете себе отчет в том, что означают ваши слова?

– Конечно, но, как я уже сказала, мой обвиняющий перст никому не угрожает, пока у меня остаются хоть малейшие сомнения.

Прежде чем Уильям успел продолжить допрос с пристрастием, наверху появились Джон и Оливия, дверь апартаментов которых выходила на лестничную площадку.

Сирена помедлила, глядя на пару, приближавшуюся к ней с явной опаской. В ореховых глазах Оливии застыло затравленное выражение, лицо Джона осунулось. Все это время Сирена считала мачеху виновной в смерти отца, но сейчас вдруг усомнилась. Возможно, судья стал жертвой полковника, который затеял с ним ссору, потребовав от Митчела согласие на развод. Нельзя также исключить и Брендона.

– Одну минуту, – попросил Уильям; он поспешил в свой кабинет и, вернувшись, протянул вдове подарок.

– Счастливого Рождества, Вероника! Примите этот маленький сувенир в знак моей привязанности и дружбы.

Глубоко тронутая, Сирена огорчилась, что не подумала о подарке для генерала.

– Я не могу этого принять, Уильям, поскольку мне нечем ответить.

– Достаточно вашего присутствия. Вы подарили мне свою честность и дружеское расположение, а в наши дни это редкость. Ну а теперь открывайте пакет.

Сирену мучила совесть. Она обманывала генерала и испытывала неловкость от сознания, что использует его.

– Какая великолепная вещь! Благодарю вас, Уильям. – Сирена в смятении смотрела на усыпанную бриллиантами и изумрудами брошь.

Нескрываемая зависть загорелась в глазах Оливии, когда старушка приколола брошь к платью и под руку с Уильямом направилась к столу. На сей раз Сирена принялась за полковника.

– Что-то вы неважно выглядите, Джон. Не бессонница ли тому причиной?

Джон выдавил вежливую улыбку, с тоской подумав, что вдове не откажешь в настойчивости; даже наступающее Рождество не смягчило ее.

– Отнюдь, – солгал он. – Я сплю как младенец.

– Вот как? А я опасалась, не тревожит ли вас совесть, мешая сладко спать.

– С какой стати? – раздраженно буркнул он, несмотря на все усилия сохранять спокойствие.

Сирена неопределенно пожала плечами:

– Я надеялась услышать ответ на этот вопрос от вас.

Оливия бросила на стол серебряную вилку и вскочила.

Может, Джон и способен высидеть весь ужин, позволяя вредной старухе портить им настроение, но с нее хватит. Ведь умоляла же полковника отказаться от приглашения, однако он не посмел отклонить личную просьбу генерала. Оливия была сыта по горло постоянными нападками свекрови, уверенная, что еще один вечер в обществе старой ведьмы доведет ее до буйного помешательства.

– Прошу меня извинить. Я вдруг поняла, что совсем не голодна. – Она задержала ненавидящий взгляд на вдове, а затем коротко кивнула Хау.

Когда Оливия вылетела из комнаты, полковник поднялся и последовал за ней.

– Оливия, вернись!

Вдова, опираясь на трость, тоже встала.

– Думаю, пришло время поговорить по душам с моей невесткой.

Генерал любезно кивнул и направился к себе в кабинет, чтобы поработать над бумагами в ожидании ее возвращения.

Сирена медленно поднялась по винтовой лестнице и остановилась перед чуть приоткрытой дверью. Она напрягла слух, пытаясь разобрать доносившиеся сердитые голоса, а подойдя поближе, увидела и то, что происходит внутри.

– Проклятие, я не могу понять твое поведение, но начинаю думать, что у миссис Уоррен есть основания преследовать тебя.

– Эта стерва сводит меня с ума, – оправдывалась Оливия. – Сколько можно ей угождать? Меня уже тошнит от этого. Я больше не выдержу бесконечной травли, гнусных намеков и оскорблений. И ты ожидал, что я буду безропотно терпеть, как она рвет меня на части? – Вцепившись в руку любовника, Оливия подняла на него умоляющий взгляд. – Пожалуйста, забери меня отсюда.

– Наверное, тебе лучше вернуться к матери… временно. Пожалуй, вдова не ошиблась насчет тебя. Ты шокируешь высшее общество.

Губы Оливии искривились в злобной усмешке.

– Итак, я тебе надоела, и ты решил от меня избавиться.

– Признаться, Оливия, наши отношения теряют свое очарование, – прямо заявил полковник. – Я потратил больше времени, расхлебывая последствия твоих выходок, чем наслаждаясь твоим обществом.

– Ты не отделаешься от меня так легко, – злобно прошипела Оливия. – После того, на что я пошла ради наших отношений, я не позволю отправить меня нищенствовать к матери.

Брови Джона поползли вверх.

– О чем это ты говоришь?

– О Митчеле. Он вычеркнул меня из своего завещания, когда узнал, что я собираюсь его оставить. И отказался дать развод, лишив нас возможности пожениться. Он не оставил мне выбора.

В напряженной тишине было слышно, как у Джона перехватило дыхание.

– О чем ты говоришь, Оливия?

– Митчел поклялся, что закроет перед тобой все двери, если я уйду к тебе. Он не допустил бы твоего продвижения по службе. Он угрожал нашему будущему, и мне… мне пришлось убить его.

Джон попятился, с отвращением глядя на женщину и удивляясь тому, как мог влюбиться в такое чудовище. Теперь он видел Оливию в истинном свете. Жестокая и эгоистичная женщина, которая ни перед чем не остановится ради богатства.

– Вон отсюда, сучка! Я хочу забыть, что когда-либо видел тебя, а тем более касался.

Оливия застыла.

– Как ты можешь так говорить? Мы же любим друг друга!

– Меня тошнит от одного твоего вида. Если бы я знал, что ты убила своего мужа, то сам передал бы тебя Веронике. А теперь убирайся! – Повелительным жестом он указал на дверь и выругался, не желая более даже смотреть на бывшую любовницу.

– Ты еще пожалеешь, – пригрозила Оливия дрожащим от ярости голосом.

– Жалею, что связался с тобой, – огрызнулся полковник.

Оливия вылетела из комнаты, но увидев подслушивавшую вдову, окончательно лишилась самообладания. Она набросилась на старую женщину, испытывая непреодолимое желание задушить ее.

– Будь ты проклята! – прошипела она; в глазах ее полыхал безумный огнь.

Сирена в ужасе попятилась, прикрываясь рукой от беспощадных ударов, но жажда мести и безумие придали Оливии невероятную силу. Она царапала и тянула черную вуаль, стремясь добраться до лица и увидеть страх в глазах вдовы, прежде чем прикончить ее. Услышав шум, полковник выскочил из комнаты и попытался оттащить разъяренную Оливию, ногти которой все-таки успели вонзиться в горло противницы.

Вмешательство Джона привело к тому, что обезумевшая Оливия потеряла равновесие, нога ее соскользнула со ступеньки, и она с пронзительным воплем полетела вниз.

В этот момент дверь кабинета отворилась, и одновременно с ней распахнулась входная дверь. Пораженный генерал перевел взгляд с распростертой у подножия лестницы Оливии на пожилую даму, которая с помощью полковника спускалась в холл. Изумленный Брендон Скотт застыл на пороге, мгновенно сообразив, что послужило причиной смерти Оливии. Черт бы побрал эту вдову! Старуха задумала уничтожить невестку и добилась своего.

Уильям Хау опустился на колени рядом с неподвижным телом, затем посмотрел на Брендона.

– Отвезите Веронику в гостиницу и оставайтесь рядом, пока не удостоверитесь, что она оправилась после этого ужасного происшествия, – приказал генерал.

Брендон неохотно кивнул. Он предпочел бы отправиться в ад за самим дьяволом, чем утешать проницательную вдову.

Несмотря на головокружение, Сирена расслышала, как генерал Хау сообщил полковнику, что Оливия мертва. Потрясенная, она безропотно позволила Брендону вывести и усадить себя в карету генерала. Осознав случившееся, Сирена разрыдалась, несмотря на все попытки сохранить самообладание.

Брендон молча сидел рядом, не пытаясь ее утешить, так как был убежден, что старуха страдает заслуженно, и надеялся, что ее сердце не вынесет шока, вызванного драматической смертью Оливии. Более того, на тот случай, если вдова не поняла, что вина полностью лежит на ней, Брендон решил довести этот факт до ее сведения.

– Все это ваших рук дело. Вы мучили Оливию с первого дня, как появились здесь. Без преувеличения можно сказать, что вы ее уничтожили. Теперь, надеюсь, вы удовлетворены. Может, вам стоит вернуться и покончить с полковником? Вы так эффектно начали, что просто грех останавливаться на полпути.

Сирена вздрогнула, слезы ее мгновенно высохли.

– Придержите язык, трусливый щенок, или я поставлю генерала в известность о том, что вы бесполезный балласт в его штабе.

Карета остановилась, и Брендон потащил хромающую вдову к гостинице.

– Нечего мне угрожать. Я и без того жажду отомстить вам за смерть Оливии. – Когда они поднялись в комнату, Брендон с глумливой ухмылкой продолжил: – Вот будет жалость, если вы скончаетесь во сне от последствий пережитого потрясения.

Проглотив тугой ком в горле, Сирена постаралась взять себя в руки и не поддаваться страху.

– Держитесь от меня подальше, – приказала она, сев на кровать, и угрожающе занесла трость.

Брендон нахмурился, заметив, что голос вдовы изменился и звучит на удивление звонко и знакомо. В полном недоумении он сделал шаг и сорвал с ее лица вуаль.

– Ах ты подлая сучка! – прошипел он.

– А ты желтопузый трус! – не осталась она в долгу, вызывающе вскинув подбородок.

Лейтенант залепил ей пощечину и схватил за руки, чтобы она не пустила в ход ногти. Навалившись всем телом, он придавил Сирену к постели, не давая пошевелиться.

– Шлюха! Мне пришлось ждать целую вечность, пока ты попадешься мне в руки. Я стоял на берегу той ночью, когда ты отдавалась Грейсону с бесстыдством бывалой проститутки. Ты и представить себе не могла, как мне хотелось тебя поймать и доставить в Нью-Йорк, чтобы вздернуть рядом с твоим дружком, шпионом мятежников.

– Это ты был информатором генерала! – яростно обвинила его Сирена и попыталась вырваться, когда хватка Брендона на секунду ослабла. – Я догадывалась об этом. Вот, значит, как ты зарабатываешь свои медали? Доносами! Клеветой!

Пальцы Брендона впились в ее руки, и жестокая усмешка сделала его лицо отвратительным.

– Да. И я не жалел усилий, чтобы убедить Хау снять твоего отца с должности судьи. Ведь он не мог призвать к порядку даже собственную дочь, не говоря уже о служении Короне. Если бы не он, я не щеголял бы сейчас в этом злосчастном мундире. Митчел облагодетельствовал меня, порекомендовав генералу, даже не поинтересовавшись, хочу ли я вообще вступать в армию.

– А ты, конечно, и не собирался! Такие трусы, как ты, предпочитают стоять в сторонке и наблюдать.

Брендон ударил ее по лицу, и Сирена застонала.

– Но теперь, шлюха, ты за все заплатишь. – Его голос загремел угрожающе и зловеще. – Ты добровольно предложила себя проходимцу, который попользовался тобой, а потом вышвырнул. А сейчас ляжешь под меня, как и полагается уличной девке. Ты не пожелала стать моей женой, так узнай в полной мере, что значит быть проституткой.

– Генерал снимет с тебя голову…

Брендон глумливо рассмеялся.

– Скорее меня ждет новая награда, когда я сообщу, что Вероника Уоррен – не более чем маска, которую ты использовала, чтобы проникнуть г его штаб-квартиру с целью шпионажа. – Лейтенант злорадно хмыкнул. – Это твою голову он жаждет получить, дорогая, а вовсе не мою.

Схватив платье у нее под горлом, Брендон разорвал его до пояса. Сирена бешено извивалась под ним, стремясь дотянуться до его лица и содрать ногтями мерзкую ухмылку. Но силы были неравными, и в страхе она крепко зажмурилась, стараясь не думать о том, что ее ждет.

Колено Брендона вторглось между ее бедрами, а губы прижались к ее рту, заглушая крики. Задыхаясь, Сирена вывернулась из-под его мерзкого поцелуя, и ее отчаянный вопль разорвал тишину. Но Брендон снова впился ей в губы, прикусив их, так что она ощутила вкус крови.

– Ненавижу тебя! – ожесточенно выдохнула Сирена, когда он оторвался, чтобы перевести дыхание.

– А я тебя презираю, сучка, и с превеликим удовольствием освобожу тебя от излишней гордыни… и всего остального. – И разорвал ее платье до бедер.

Сирена боролась изо всех сил, готовая скорее умереть, чем подчиниться. Его губы, его руки вызывали отвращение. Как же она ненавидела Брендона!

Вдруг дверь с грохотом распахнулась, и в мгновение ока Брендон отлетел к стене. С яростным криком Трейгер бросился на ошеломленного насильника, лицо которого теперь выражало не злобу и похоть, а животный страх.

– Трусливое ничтожество! – Трейгер нанес ему точно рассчитанный удар в живот, от которого тот согнулся вдвое. – Не смей прикасаться к Сирене своими грязными лапами.

– Она не более чем дешевая потаскушка, – прохрипел Брендон, вцепившись ему в горло. – И ты знаешь это лучше, чем кто-либо.

Трейгер брезгливо оторвал его от себя и, увернувшись от кулака, сжал лейтенанта в медвежьих объятиях так, что у того чуть не треснули ребра. Брендон уперся ему в подбородок и ударил в солнечное сплетение. Но Трейгер снова отбросил его к стене и нанес несколько сокрушительных ударов. Свет померк в глазах Брендона.

Убедившись, что он больше не доставит хлопот, Трейгер повернулся к Сирене, стягивавшей на груди разорванное платье. Угрюмая гримаса исказила его лицо, когда он заметил царапины на ее шее и синяки на лице.

– Это Брендон постарался?

Сирена судорожно вздохнула и кивнула.

– А царапины – – дело рук Оливии, мачеха пыталась меня убить, это она застрелила моего отца.

Сирена вздрогнула, когда Трейгер осторожно дотронулся до ее распухшего лица, и опустила ресницы, боясь увидеть безразличие в его глазах.

– Это Брендон донес на меня и Натана. Он признался, что пытался убедить Хау снять моего отца с должности судьи.

– Не скажу, что удивлен, – брезгливо поморщился Трейгер.

Осознав вдруг, что бессознательно гладит ее по волосам, он отдернул руку, напомнив себе, что все осталось по-прежнему: Сирена, как всегда, накликала на себя неприятности, а он, как всегда, ее спасает, несмотря на твердое решение никогда больше не связываться с этой лживой чертовкой.

– Что ты намерена делать дальше?

Сирена села на кровати, жестом попросив Трейгера отвернуться, но он даже не пошевелился.

– Во-первых, мне надо переодеться. Здесь слишком холодно, чтобы разгуливать полуголой. – Видя, что муж не двинулся с места, она нахмурилась. – Ты не мог бы подождать за дверью, пока я приведу себя в порядок?

Трейгер недоуменно приподнял темные брови и скрестил на груди руки.

– Я видел тебя и в меньшем количестве одежды, – насмешливо напомнил он. – Можешь не опасаться, что на тебя снова набросятся.

Сирена поспешно скинула разорванное платье и облачилась в очередной траурный туалет.

– Так зачем ты хотела меня видеть? – отрывисто спросил Трейгер, разглядывая голую стену в твердой решимости не реагировать на прекрасное тело жены.

– Я кое-что узнала у генерала и подумала, наверняка это может тебя заинтересовать.

– Как я погляжу, старушка не теряла времени даром, – ухмыльнулся Трейгер, и его рука невольно скользнула на ее плечо.

Знакомые ощущения нахлынули на Сирену, но она одернула себя, думая, что Трейгер только дразнит ее.

Она отвела глаза и вдруг увидела, что Брендон скорчился на полу, приготовившись к броску: ему как-то удалось за спиной Трейгера потихоньку вытащить шпагу. Сирена рванулась вперед, чтобы заслонить любимого, и тут же почувствовала обжигающую боль. В следующую секунду она упала на постель, отброшенная Трейгером, стремительно вставшим лицом к лицу со своим врагом.

Сирена смутно слышала грохот падающей мебели и ругань, сопровождавшие отчаянную схватку мужчин, катавшихся по полу. Превозмогая боль и головокружение, она приподнялась и увидела, что мужчины борются за шпагу. В ту же секунду раздался крик Брендона. Лейтенант напоролся на собственный клинок.

Сбросив с себя безжизненного противника, Трейгер кинулся к жене и занялся ее раной, действуя быстро и без лишних слов. Нетерпеливый стук в дверь вызвал новый поток приглушенных проклятий. Опустив вуаль на лицо Сирены, он обернулся и уставился на непрошеного визитера.

Лицо хозяина гостиницы побелело при виде лежавшего в луже крови Брендона, в груди которого торчала его собственная шпага.

– Он пытался убить миссис Уоррен, – объяснил Трейгер. – Я просил бы вас послать сообщение генералу Хау. Передайте ему, что лейтенант Скотт напал на пожилую даму. Я оказал ей первую помощь и теперь отвезу домой.

Они остались одни.

– Зачем ты это сделала? Не стоило подвергать себя опасности.

– Он бы убил тебя, – прошептала Сирена и застонала, когда Трейгер туго затянул повязку на ее плече.

– Ну и нечего было ему мешать, – буркнул Трейгер и, подхватив Сирену на руки, в несколько шагов пересек комнату.

Усадив жену в карету, Трейгер привязал своего коня сзади и отправил грума в ее комнату за вещами. От пережитого потрясения, раны, шока и зимней стужи Сирену бил озноб, зуб на зуб не попадал, несмотря на все старания унять дрожь. Последние события, главное – холодность Трейгера окончательно лишили ее присутствия духа.

– Как ты?

Сирена скорчилась в углу, закутавшись в плащ.

– Никак не могу справиться с ознобом, – с трудом выговорила она, стуча зубами.

Трейгер осторожно притянул ее к себе, стараясь согреть своим теплом.

– Отдохни, Сирена. Все кончено. Без чьей-либо помощи ты сделала то, что задумала. Отомстила за смерть отца и восстановила свое доброе имя.

– Без тебя ничего бы не вышло. Если бы не ты, Брендон мог… – Она зажмурила глаза, борясь со слезами.

– Не сомневаюсь, что, не явись я по твоему приглашению, ты отлично справилась бы и без меня, – холодно заверил ее Трейгер.

Сирена отрицательно покачала головой, понемногу успокаиваясь в кольце его сильных и надежных рук.

– Нет, Трейгер. Спасибо тебе. Ты спас мне жизнь.

– Тогда мы на равных. Ты тоже спасла меня.

Счастливая улыбка озарила лицо Сирены, напряжение оставило ее, и, доверчиво прислонившись к Трейгеру, она заснула, уверенная, что в объятиях мужа ей ничто не грозит. Он откинул темную вуаль, снял седой парик, и медово-золотистые волосы свободно рассыпались по ее плечам. С едва заметной улыбкой Трейгер смотрел на Сирену: на шее остались следы коготков Оливии, на щеках синяки, полученные в схватке с Брендоном. Измученная и истерзанная, Сирена тем не менее оставалась самой красивой женщиной, какую он когда-либо видел.

Трейгер запрокинул голову и уставился в потолок, стараясь не поддаваться обаянию обворожительной плутовки. Он напомнил себе, что Сирена изменила ему с Роджером. Жена обманывала его с той же легкостью, с какой лгала генералу Хау, выдавая себя за собственную бабку. Трейгер отчаянно взывал к своей гордости, полный решимости не позволить слабости, которую питал к этой прелестнице, разрушить его жизнь.

Все, с кем пересекался путь Сирены, печально кончали, тогда как сама она казалась неистребимой. Ничто не могло заставить ее свернуть с намеченного курса, она пускалась на любые хитрости и добивалась своего. Такой сильной и независимой женщине он не нужен. Никогда не был нужен, и будет лучше, если каждый из них пойдет своим путем.

Под скрип колес Трейгер незаметно задремал и, не ведая того, прижался к Сирене. В сновидении лицо ее парило над ним, нежный голос манил. Среди пушечных залпов и штормовых волн Трейгер тянулся к ее протянутой руке, изнывая от желания заключить любимую русалку в объятия и раствориться в дурмане ее поцелуев.

Когда рассвет просочился в окна кареты, Сирена открыла глаза и встретила устремленный на нее взгляд Трейгера. В стальных глазах по-прежнему светилось недоверие. Что ж, пришло время признать, что она потеряла его любовь. Трейгер убедил себя, что был предан женой, и он слишком упрям, чтобы прислушаться к ее доводам. Если она хочет выжить, придется научиться жить одной и забыть о прошлом навсегда. Как только они приедут в поместье, Трейгер оставит ее и больше никогда не вернется.

– Когда встретишься с Вашингтоном, передай ему, что во время весенней кампании Хау собирается взять Филадельфию и распустить конгресс. Депутатам лучше перебраться в другое место из соображений безопасности, – сообщила она тем же бесстрастным тоном, каким накануне разговаривал с ней Трейгер. – Генерал считает, что движение патриотов будет подорвано, если конгресс перестанет выпускать прокламации и сеять недовольство в народе. Он собирается перенести свою штаб-квартиру в Филадельфию и расширить военные действия на море. Объединенные силы британцев намерены ударить тремя колоннами и окружить повстанцев.

Сирена остановилась, чтобы перевести дыхание. Трейгер в изумлении пытался понять, как ей удалось разузнать так много за столь короткий срок.

– Предполагается, что Бургойн подойдет из Монреаля, переправившись через озеро Шамплейн, Сент-Леджер двинется пешим маршем по Мохок-Велли, а сам Хау поднимется по Гудзону. – Она извлекла из кармана письмо. – Но генералу неизвестно, чего от него ждет Джермейн, потому что я перехватила послание. Он пойдет на Филадельфию и не сможет отрезать патриотов.

Господи всевышний, да если бы Сирена работала на Вашингтона с самого начала, война давно бы закончилась! А он не мучил бы себя и лошадей, гоняя без толку туда и обратно. Трейгер вздохнул и прочитал сообщение.

– Вашингтон будет очень доволен тобой, – тихо произнес Трейгер и устремил взор на лучи солнца, пробившиеся сквозь завесу облаков над поместьем Уорренов.

Тщательно подбирая слова, Сирена начала:

– Трейгер, я знаю, что ты обо мне думаешь.

Он не ответил на ее умоляющий взгляд. С упавшим сердцем она смотрела, как Трейгер сидел уставившись вдаль, неприступный как скала.

– Но я люблю тебя. И всегда любила. Конечно, я отправилась в Нью-Йорк, чтобы отомстить за смерть отца. Но помимо этого, я хотела внести свой вклад в дело, за которое ты сражался. Мне нелегко предавать Хау. Узнав его близко, я прониклась к нему симпатией. Однако считаю своим долгом помочь патриотам и отомстить за тех, кто погиб в борьбе за независимость. – Сирена коснулась его руки и почувствовала, как муж вздрогнул. – Веришь ты мне или нет, но в моей жизни никогда не было другого мужчины, и сомневаюсь, что когда-либо будет.

Ее признание было встречено холодным молчанием, от которого леденела душа. Наконец Трейгер медленно повернулся к ней. Взгляд его был жестким, выражение лица – угрюмым.

– Вчера вечером я пришел к тебе совсем не для того, чтобы получить информацию. Я приходил за одной безделицей, которую по глупости тебе доверил. За своим сердцем. Я любил тебя, Сирена. Как же смеешь ты утверждать, что у меня нет причин сомневаться в твоих словах, после того как ты хладнокровно бросила меня и пустилась на поиски Брендона и Оливии? Тебе было удобно считать меня погибшим. Но я не умер, потому что верил: ты меня ждешь. И это помогло мне выжить. Я вырвался из ада, чтобы вернуться к тебе. И что же? Тебя и след простыл! Что дальше, Сирена?

Она слушала Трейгера как завороженная. В его глазах сверкнул злой огонек.

– Тебя снова поманит далекая звезда, и ты растворишься в ночи, оставив меня одного? – Он горько рассмеялся и покачал головой. – Нет, Сирена, я не намерен бесконечно мотаться по белому свету, гоняясь за собственным сердцем. С этим покончено. Я слышал от тебя столько лжи, что хватит на всю оставшуюся жизнь. Я возвращаюсь к Вашингтону, чтобы сражаться с врагом, который носит красный мундир, а не тысячу разных костюмов и обличий.

Трейгер вышел из кареты и отвязал коня. Захлебываясь слезами и тысячекратно умирая, Сирена смотрела на темневшие на снегу отпечатки копыт, бесконечной цепочкой убегавшие вдаль. Как жить дальше, когда любимый забрал с собой весь ее мир?

Она посмотрела на высившийся перед ней особняк и медленно побрела домой. В голове звенело, сердце сжималось от тоски и боли, в ушах эхом звучали его слова…