Текст книги "Возрождение"

Автор книги: Кэрол Берг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 43 страниц)

К тому моменту, когда я заканчивал чтение последнего письма, Александр был уже на ногах, на нем были штаны, белая рубаха и толстый кожаный жилет. Его кулаки рефлекторно сжимались, лицо кривилось от ярости. Но когда он заговорил, голос прозвучал ровно, хотя в нем слышалась горькая ирония:

– Можно с уверенностью сказать, что мои воины не прибудут из Сузейна вовремя. По моему подсчету, у нас двести шестьдесят воинов, так или иначе полученных нами. Если мы соберем дворцовый гарнизон и возьмем с собой тридских наемников, у нас будет пятьсот семьдесят солдат. Проследи, чтобы они были готовы, Малвер.

Темнокожий широкоплечий воин едва сдерживался:

– Но, мой господин, это немыслимо…

– Не пытайся меня отговорить, командир! Я сказал: проследи. Через час мы едем к крепости Хамрашей. Император будет отомщен, хотят того его подданные или нет. – Рабы держали наготове башмаки, меч на перевязи и белый плащ с золотой отделкой. Принц Дерзи не носил обычного Для пустыни балахона-хаффея, иначе его враги могли бы перепутать его с кем-нибудь и не обрушить на него причитающуюся ему ярость.

Малвер поклонился и ушел. Никто, кроме меня, не видел, как, уходя, он сделал правой рукой знак, защищающий от неудач.

Двое бородатых воинов и те, кто еще оставался в комнате, суетились вокруг Александра.

– Убирайтесь, все вы, займитесь своими делами. Я спущусь, как только надену башмаки. Убийцы запомнят этот день.

Я тянул время, складывая пергамента, пока в комнате не остался только Хессио. Александр замер и стоял молча, пока раб затягивал ремень и застегивал на нем плащ. Когда он закончил свою работу, упал на колени и коснулся головой плиток пола. Александр наклонился к рабу, взял его плечо, не позволив ему пятиться на коленях к двери.

– Ты отлично служишь мне, Хессио. Ты появился, когда мне было лет десять, да?

– Точно так, для меня большая честь служить вам, Ваше Высочество. – В его теноре звучало изумление. С такими рабами, как он, редко разговаривали. Они проводили свою несчастную жизнь в молчании, всегда мягкие и услужливые, всегда знающие, что нужно сделать, и всегда делающие это деликатно… живущие в вечном страхе, потому что близость к царственному телу таила в себе массу опасностей.

– Ты ведь помнишь Сейонна, да? – Этого вопроса Хессио тоже не ожидал.

– Да, мой господин. – Раб скользнул по мне взглядом, тяжелым взглядом, едва не сбившим меня со стула. Полным ненависти. Ненависти и злобы по отношению к тому, на ком больше не было кандалов, которые продолжал носить он сам. Александр тоже заметил его взгляд и едва заметно кивнул. Я не понял.

– Ты знаешь, что ты единственный человек во дворце, который служил мне в Кафарне три года назад? – продолжал принц. – Единственный человек в Загаде, кроме Кирила и капитана Совари, знающий имя раба, спасшего мне жизнь, и способный описать его внешность? Единственный человек, который слышал, как я говорил жене, где она сможет найти Сейонна, если он ей понадобится… больше я никому не говорил об этом, так же как и она. – Его рука сильнее стиснула плечо бледного трясущегося раба, который пытался отползти назад, но принц не пускал его. – Сегодня настал день возмездия, Хессио. Оно совершится прямо здесь. – Неуловимо быстрым движением Александр перерезал ему горло и толкнул вперед мертвое тело так, что вся кровь вытекла на пол, не запачкав его белый плащ.

Принц вытер лезвие об одежду Хессио, убрал кинжал в ножны и отошел к окну, не глядя на меня.

– Ты расстроен.

Я выдохнул и медленно заговорил, подбирая слова:

– Человек, который умер вместо меня, был одноногим. Убийцы Хамрашей отрезали ему руки, чтобы заставить его сказать, где я. Есть возмездие и есть милосердие, но когда я думаю о Гордене, для меня не существует ни того, ни другого. – Все это никак не было связано с судьбой раба, чье мужское естество было отнято у него вместе со свободой. Сладкий вкус справедливости часто превращается в горечь мести. Я не хотел, чтобы он убивал Хессио, и принц понимал это без всяких слов.

– Похоже, это единственное сражение, в котором мы победили сегодня. Жаль, правда?

– Боги еще скажут свое слово, мой господин.

– Ты знаешь, что последний раз дождь в Загаде шел в тот день, когда я родился? – Александр развернулся и поглядел мне прямо в глаза, словно надеясь прочитать в них ответы, которых я не знал. – Отец однажды сказал об этом моему дяде. В тот день я показывал ему, как я владею мечом, и случайно убил своего партнера. Меня привели к ним на суд, голого и побитого. Я слышал, что ему ответил Дмитрий: «Думаю, это боги плакали в тот день. Как ты думаешь, брат, они плакали от горя или от радости?»

– И что ответил твой отец?

Александр снова отвернулся к окну, пряча лицо в тени.

– Мне было пятнадцать, и я был зол и обижен. Я не стал слушать его ответ.

ГЛАВА 16

Битва была проиграна, не успев начаться. К тому времени, как Александр добрался до крепости Хамрашей, массивной постройки, возведенной на вершине одинокого утеса в часе езды от Загада, у него осталось около трехсот пятидесяти воинов, большую часть которых составляли тридские наемники. Некоторые из обещанных солдат так и не прибыли. Некоторые растаяли под полуденным солнцем, двигаясь небольшими группками на запад или восток вместо южного направления. Некоторые жаловались на усталость их лошадей или на жажду, на нехватку времени на подготовку к походу, они отставали и возвращались в Загад, как только основная часть войска проходила мимо. По счастью, была еще весна, и пустыня не показывала своего истинного характера оставшимся.

Александр не стал осаждать крепость. Он остановился прямо перед воротами и отправил к лордам гонца с сообщением, что он обвиняет Дом Хамрашей в преступлении и предлагает им либо смерть в бою, либо наказание. Его предложение означало, что только воины будут сражаться и погибнут, милость, которую он оказывал семье, скорбя вместе с ними по безвременно погибшей Ниамот. Отказаться принять бой означало для Хамрашей признать себя виновными в смерти Императора, что повлекло бы за собой гибель всех членов семьи: конфискацию земель и собственности, смерть или продажу в рабство всех мужчин, женщин и даже детей. Этот полный достоинства вызов прозвучал из уст человека, чье войско было меньше войска противника в пять раз.

Гонец вернулся с букетом ниамотов, связанных красной лентой. Принц развернул коня и вернулся к войску, терпеливо ожидавшему под палящим солнцем тех, кто придет из крепости.

Меня не было рядом с принцем. Когда мы вышли из его покоев и спустились во двор, заполненный готовящимися к походу воинами, он указал мне на широкоплечего манганарца, распоряжавшегося выдачей оружия.

– Фредовар даст тебе меч. Я скажу ему, чтобы он дал тебе лучшее, что здесь есть. Коня выберешь сам. Правда, боюсь, что ни один из них не будет достоин тебя.

– Мой господин… – Резко остановившись, я вынудил принца развернуться ко мне лицом. – Уже несколько раз я пытался сказать, что не могу ехать с тобой сегодня. Есть кое-что… – Я подозревал, что произойдет с его войском, он тоже догадывался, поэтому воспринял мой отказ как первое из череды ожидавших его сегодня предательств.

Лицо Александра налилось кровью. Он унизился до того, что сам просил меня о помощи, но не удосужился выслушать мой ответ.

– Ах да. Совсем забыл. Эззарианские маги сражаются только с демонами… а ты и этого больше не делаешь. Я неверно понял твои слова. – Он подошел к конюху, державшему поводья его лучшего жеребца Мусы.

Я не мог позволить ему отправиться на битву с убеждением, что покинул его.

– Мой господин, прошу, выслушайте меня. Я там буду. – Только не рядом с ним.

Принц не остановился и даже не повернул головы.

– Значит, ты сможешь потом записать, как все было. Александр не дал мне рассказать о моей неизлечимой болезни, сказал я себе. Как объяснить ему, что я уже не тот человек, который вместе с ним сражался против Повелителя Демонов? Как донести до него, что я боюсь собственной слабости, которая может оказаться губительной для него? Такие слова тяжело произнести, и прежде чем я успел выдавить их из себя, нас уже разделяло море дерзийцев, выстраивавшихся за своим повелителем.

– Я буду там, мой господин! – прокричал я, но едва ли он услышал меня.

Я стоял, глядя на движущееся войско и не видя его перед собой. Больше всего на свете мне хотелось кинуться вслед за принцем, сказать ему, что, конечно же, я буду сражаться рядом с ним, несмотря на возможные последствия. Но пока я смотрел на снующих людей, мое внимание привлекло зеленое пятно. Это снова была женщина в изумрудном платье. Она стояла в группе воинов, которые проверяли подпруги, привязывали к седлам фляги с водой, закрепляли перевязи мечей. Словно поднятый на ноги могучим заклятием, я вскочил, сошел со ступеней и двинулся к ней, собираясь тут же выяснить, кто она и почему следит за мной.

Прежде чем я успел дойти до нее, во двор въехали пятеро всадников, припорошенных красной пылью. Они остановились неподалеку от меня, ожидая, что принц укажет им их место в строю. Возглавлял небольшую кавалькаду низкорослый, но чрезвычайно широкий в плечах воин. У него была светлая коса и покрытое веснушками лицо, которое казалось значительно моложе его двадцати семи лет. Лорд Кирил Рамиелль, возлюбленный брат Александра.

Александр проехал мимо него, не удостоив взглядом. Принц остановился что-то сказать Малверу, а потом поехал вдоль ряда воинов, стоящих рядом со своими конями, внимательно осматривая их. Каждый раз, когда он одобрительно кивал головой, воин вскакивал в седло. Малвер подъехал к Кирилу и почтительно поклонился ему.

– Я привел с собой своих личных гвардейцев, – холодно произнес Кирил, – хотя и считаю, что принц поступает неправильно. Но я не хочу, чтобы обо мне говорили, будто я не был верен покойному Императору.

– В твоих воинах нет нужды, лорд Кирил, – ответил Малвер.

– Нет нужды? – вспыхнул Кирил. – Неужели положение принца позволяет ему выбирать? Я буду сражаться за честь своего дяди. – Кирил тронул поводья, собираясь встать в ряд, но Малвер преградил ему дорогу своим конем. – Нет, мой господин. Принц сказал, что скорее позволит встать в строй женщинам, чем пустит тебя в бой.

Лицо Кирила приобрело цвет закатного солнца в пустыне. Он стиснул зубы, подобрал поводья, потом бросил своим воинам одно короткое слово. Кавалькада двинулась к воротам. Я догнал Кирила и схватил его за стремя, прежде чем он успел выехать за ворота. Он резко обернулся, его рука сама потянулась к кинжалу.

– Продолжай двигаться вперед, – произнес я. – И не смотри на меня.

– Череп Атоса! Сейонн! – Кирил не стал повышать голос, несмотря на свое изумление, и тут же отвел от меня глаза, устремив взгляд в спины своих воинов и заставляя коня двигаться вперед. Я шел рядом с ним, скрытый от остальных корпусом его коня и стеной.

– Он потерпит сегодня поражение, мой господин. Ты это знаешь.

– Упрямый осел! – Его голос дрогнул. – Он не позволил мне пойти с ним. Если он собирается погибнуть…

– Принц Александр не погибнет, – твердо ответил я. – Я прослежу. Но вот его люди… кто останется в живых… им понадобится кто-то, кто позаботится о них, когда они потерпят поражение. Ты сможешь это сделать.

Кирил посмотрел на меня широко раскрытыми голубыми глазами.

– Думаю, да.

– Как только смогу, я пошлю тебе весточку.

Кирил задумчиво кивнул, видно было, что он уже разрабатывает план.

– Кто с ним?

Я быстро рассказал ему о тех, кто явился на зов.

– Одно меня смущает, – закончил я, поглядывая на женщину, зеленый островок покоя среди бурлящей толпы. – Что это за женщина стоит рядом с воинами Дома Фонтези? Миловидная женщина в зеленом платье? Мне кажется, что сегодня она просто повсюду.

– Не вижу здесь никакой женщины. Ничего зеленого рядом с Фонтези. И неудивительно, они и близко не подпускают женщин к своим лошадям.

Я посмотрел на Кирила, внимательно разглядывающего толпу, потом сам посмотрел на Фонтези. Женщина исчезла, нигде во дворе не было видно зеленого платья. Нервная дрожь прошла по моему телу.

– Скажи Сандеру, что я разыщу тех, кто остался верен ему. Я буду ждать от него вестей. Да хранит тебя Атос, Сейонн! – Кирил пожал мне руку, пришпорил коня и вылетел со двора.

Александр уже заканчивал смотр. Приказав поднять знамя Императора, он сам вскочил в седло. Издав боевой клич, принц Империи Дерзи повел свою обреченную на гибель армию в пустыню.

Я прогнал мысли о загадочной женщине. События разворачивались чересчур быстро. Сначала я хотел превратиться в птицу и летать над полем битвы, чтобы знать обо всем происходящем. Но в этой битве позиции и маневры не будут иметь никакого значения. Птица не сможет сделать того, что я хотел сделать. Мне нужно большое тело, а поскольку превращение отнимает у меня много сил, я не смогу превращаться дважды. Как только войско покинуло двор, я кинулся к Фредовару, взял у него меч и коня, о которых говорил Александр, и поскакал в пустыню за ушедшими воинами.

Когда дерзийцы остановились на пышущей жаром равнине недалеко от крепости Хамрашей, ожидая ответа на вызов принца, я расположился на вершине одинокого холма, стараясь сосредоточиться для процесса обретения крыльев. На этот раз не крыльев сокола, а собственных крыльев.

Когда мне было восемнадцать и я участвовал в самой тяжелой битве своей недолгой карьеры Смотрителя, я оказался на краю утеса. Раненый, отчаявшийся, уверенный в неизбежном поражении, я решил рискнуть и прыгнул с обрыва. Несколько месяцев до того меня не покидало странное чувство, связанное со жжением в лопатках и плечах, что я могу спрыгнуть со скалы и не погибнуть. Я был не настолько глуп, чтобы пытаться проверить это в мире людей. Но в мире одержимой души, отступая от чудовища, готового вырвать мне сердце, я обрел прозрачные прочные крылья, появившиеся из жжения и особых слов заклятия. С того дня я сражался крылатым, упиваясь этим чудом и не понимая, что это просто отголоски моей настоящей природы. Даже после того, как благодаря Денасу я смог приобретать любые формы, я мечтал только о своих крыльях.

Отдаленный гул битвы: крики, вопли, предсмертные хрипы, топот копыт, звон стали, ударяющейся о другую сталь, отвлек меня от боли превращения. Горячий сухой ветер, наполнивший мои крылья, пах кровью, пыль, поднятая сотнями копыт, заслоняла солнце.

Я сотни раз говорил, что моя цель – защищать не Империю, а жизнь и душу Александра, и я не собирался мстить за его отца, жестокого тирана. Если бы мое участие в битве принесло хоть какую-то пользу, я сражался бы в этот день рядом со своим другом, неважно, из чувства ли долга или нет, невзирая на боль и безумие. Но он и сам знал, что проиграет эту битву с Домом, объявившим ему канавар, и я должен был спасти его, хочет он того или нет.

Я оторвался от созерцания битвы, отвлекся от шума и вони, подавил свой страх за тех, кто превращался там, внизу, в кровавое месиво. Вместо этого я сосредоточился на безмолвии песка и скал, начинавшихся за моей спиной и уходящих за горизонт. Маг не может извлечь заклинание из пустоты, но он должен уметь брать и изменять материю мира, находящуюся рядом с ним. Скоро мое сердце билось в одном ритме с медлительной пустыней, я ощущал ее объятия. Сидя на холме, я заставил свой разум трудиться, и снова посмотрел вокруг себя только тогда, когда почувствовал, что заклинание готово вырваться на свободу. Теперь важно выиграть время.

Как и ожидал принц, Хамраши были прекрасно подготовлены к битве. Из крепости выехало не меньше двенадцати сотен воинов, они окружили императорские войска и разделили их на три части. Если у Александра и был какой-нибудь план битвы, он оказался бесполезен, все смешалось, невозможно было понять, где начинаются и где кончаются ряды его воинов. Хорошо держались только тридские наемники на флангах, не позволяя Хамрашам замкнуть кольцо вокруг людей принца. Но скоро фланги оказались бесполезны, потому что Хамраши прорвались через центр, окончательно смяв ряды. В самом центре волнующегося месива я видел ураган из поднимающихся и опускающихся клинков, бушующий над неподвижно стоящими лошадьми, обученными не обращать внимания на кипящую вокруг них битву. Именно там и должен быть Александр.

Мне нельзя появляться раньше времени. Трусы уже бежали или сдались. Те, кто еще бился или уже погиб, верили в победу, несмотря на ее невозможность. Александр был обязан устроить это сражение, чтобы не сожалеть потом всю жизнь об упущенной возможности. Поэтому мне приходилось сидеть на холме и наблюдать, как люди гибнут, заливая своей кровью и без того красный песок пустыни. Один из самых тяжелых моментов моей жизни.

Меня держала моя клятва Смотрителя. Неважно, что мои соплеменники объявили, что освобождают меня от нее, потому что я ее предал. Неважно, что я по-другому понимал ее смысл после жизни с демонами. Двадцать лет она была основой моего существования, и она требовала, чтобы я сделал все возможное для спасения молодого человека, находящегося в центре битвы, пусть даже он не поблагодарит меня за это.

А ядро в центре сражения становилось все меньше. Кольцо Хамрашей обвивалось вокруг императорских войск словно змея, поднимающая голову для последнего удара. Воины Хамрашей заставляли воинов Александра спешиваться и вставать на колени. Коней побежденных тут же уводили, и не успел я и глазом моргнуть, как волна пеших воинов хлынула с поля боя. Даже дерзийцы не хотели умирать за принца, которому они больше не верили. Знаменосец Александра упал с коня, пронзенный копьем, Сокола Денискаров схватил один из Хамрашей. Его товарищи радостно закричали. Воин поскакал вместе со знаменем к крепости и бросил полотнище к ногам Зедеона, сидящего на коне рядом с воротами, откуда он мог спокойно наблюдать за ходом сражения. Я надеялся, что Кирил где-то рядом и готов сделать то, что было необходимо.

Я поймал ветер и полетел к месту сражения, держа наготове слова заклинания. Александр ожесточенно бился с крепким воином из Хамрашей. Белый плащ принца был разорван и запачкан кровью, золотые кольца на пальцах вспыхивали в солнечном свете при каждом взмахе меча, разрезающего горячий воздух. Его окровавленный соперник с безжизненно висящей левой рукой подался назад от очередного удара, но не упал. Выражение его лица подсказало мне, что он готов дорого заплатить за победу. Доват Хамраш, дядя погибшей девочки.

Пятеро воинов, среди которых был Малвер и двое бородатых дерзийцев из покоев принца, образовали широкий круг, чтобы принц мог свободно передвигаться, занимаясь только своим противником. Они не позволяли другим пробить свою оборону, но круг становился все уже по мере того, как воины принца сдавались или падали мертвыми. Все больше бойцов Дома Хамрашей освобождалось, все сильнее они теснили оставшихся Денискаров. Я видел, как погиб один из бородачей, пораженный сразу тремя мечами. Сделав круг над Александром, я увидел, как еще один дерзиец, издававший боевой клич при каждом ударе меча, застыл, пронзенный впившимся в спину копьем. Он медленно поднял меч и рухнул с коня, из его большого тела торчало еще четыре копья.

Высокий Хамраш пробивался между конскими и человеческими телами прямо к принцу. Леонид. Отец девочки остановился на границе круга, глядя, как Доват отбивается от Александра, готовый прийти на помощь брату и нанести последний удар. У меня есть всего несколько секунд, чтобы вытащить принца.

Я произнес первые слова заклятия, выхватил меч и закружился над сжимающимся кольцом, оставляя за собой стену серебристого свечения. Я осторожно выпустил на свободу жар полудня в пустыне, не иллюзию, а настоящее пламя, окружившее защитников Александра, стараясь не задеть тех, кого я собирался спасти, стараясь уничтожить как можно больше Хамрашей и дать принцу возможность расправиться с теми, кто находился внутри кольца. Стена огня увеличивалась, распространяясь по всему полю битвы, шум сражения сменили крики ужаса. Несколько храбрецов попытались прорваться через пламя, но быстро поняли, что оно совсем не похоже на фокусы придворных дерзийских магов. Обожженные люди кричали, их напуганные лошади вставали на Дыбы, увеличивая панику.

Замкнув свой круг, я ринулся в его центр и едва не опоздал. Любимый конь Александра, Муса, лежал бездыханный в центре кольца, сам принц тоже лежал на земле, силясь вытащить ногу из-под тела коня и отбиваясь от Довата. Кроме Довата и Леонида в кольце осталось по меньшей мере десять Хамрашей. Лишь их страх при виде серебряного пламени и изумление от моего появления с небес предотвратили несчастье – рядом с принцем остались только Малвер и еще один человек. Какой-то миг они тоже ошеломленно глядели на меня, стараясь удержаться на брыкающихся конях.

– Посмотри на меня, Малвер. – Мой голос перекрыл рев пламени, заставив остолбеневших Хамрашей закрыть уши руками. Я молил, чтобы воин вспомнил, где он видел меня. – Посади Александра на коня, пора выбираться отсюда.

– Рога Друйи, это же эззариец! – Второй воин Александра, одетый в золотые и красные цвета гвардеец Императора, первым разобрался в происходящем, поставив своего коня между принцем и ошарашенным Леонидом. Он умело отбил адресованный Александру удар Хамраша, пока я отгораживался стеной пламени от второго брата. Я увидел лицо гвардейца, сосредоточенное, умное, знакомое, в его глазах светилась надежда. Это был Совари, капитан личной гвардии принца, человек, преданный ему до кончиков ногтей. Не представляю себе, какие слова пустил в ход Александр, чтобы заставить капитана покинуть его и сопровождать Кирила. Но я безгранично благодарен ему за то, что именно сегодня он вернулся, чтобы защищать принца.

– Я уже умер? – спросил Совари, метнув кинжал в чернобородого Хамраша, целящегося в принца копьем. – Или это просто наваждение?

Я засмеялся и выхватил меч из руки какого-то солдата, выбивая его из седла взмахами крыльев.

– Наваждение. Для покойника ты слишком хорошо дерешься. – Чернобородый Хамраш свалился с коня, кинжал Совари торчал у него из груди.

Наш с Совари разговор дал время Малверу прийти в себя. Скрестив меч с очередным нападающим, я заметил, как он спешился и подбежал к принцу, отбив удар Довата, который наверняка раскроил бы Александру череп. Сквозь рев пламени и крики испуганных людей до меня доносился голос Малвера:

– Богиня-мать, защити нас… богиня-мать… спаси нас…

Леонид, чья легкая победа оказалась теперь под сомнением, стряхнул с себя оцепенение, сердито зарычал на своих воинов и бросился к Совари. Пока Малвер вытаскивал принца из-под коня, я скрестил мечи с Доватом, не позволяя ему приблизиться. К непрерывному потоку молитв Малвера прибавился поток проклятий, перемежающийся командами.

– Поставь меня на ноги и убирайся. – Боль изменила голос принца до неузнаваемости. – Я не собираюсь умирать лежа.

– Посади его на коня! – прокричал я через плечо. – Если он будет сопротивляться, перебрось через седло. Считаю до двадцати. – Больше мой огонь не продержится. Я ощущал, как мелидда утекает из меня стремительным потоком, боль в правом боку мешала дышать, а самая сложная часть заклятия еще впереди. Я обезоружил упрямого Довата, и он повалился на землю, словно меч был единственным, что поддерживало его.

У меня за спиной раздался душераздирающий стон, сменившийся приглушенным ругательством:

– Я сказал, на ноги!

– Я поднял его! – прокричал Малвер.

Может быть, даже лучше, что он ранен. У меня нет времени спорить с упрямцем.

– Малвер, за мной. Совари, прикрывай нас сзади! – Я вдохнул поглубже, сосредоточился и позвал ветер.

Он ждал среди дюн на горизонте, грозное чудовище, способное унести прочь человека. Во внезапной пустоте, оставшейся после гибели серебристого пламени, он прозвучал рыком шенгара, раненного в брюхо, и уже через миг захватил весь западный горизонт, оглушительно завывая и сотрясая землю.

– Парайво! – закричали разом несколько сотен глоток. Лишь только первый порыв бросил горсть песка мне в лицо, все вокруг обезумели.

Мы должны убираться отсюда как можно скорее, пока я не превратился в сушеный инжир, удерживая это заклятие.

Сначала я хотел унести Александра на руках, но теперь не мог бросить здесь преданных ему людей. Им не продержаться против воинов Леонида достаточно долго, чтобы дождаться появления Кирила, на которого я рассчитывал. На сегодня хватит смертей. Я расправил крылья, защищая от грозного ветра всех, кто двинулся за мной, и пошел навстречу буре.

Песок проникал под одежду, которая вскоре превратилась в лохмотья, и впивался в плоть осколками стекла, дышать было нечем. Слезящиеся глаза стали узкими щелками, и все крохи мелидды, которые еще сохранились во мне, я использовал для их защиты. Я собирался идти на юг, чтобы побыстрее пробиться через бурю и оставить между нами и Хамрашами стену из песка, но вскоре забыл о своих планах. Сил едва оставалось, чтобы только двигаться неважно куда. Боги ночи и дня, неужели нельзя было придумать что-нибудь получше? Я проклял себя, когда ветер сумел вырвать кусочек плоти из крыла, оставив дырочку. Но, в самом деле, как прикажете остановить две армии? Немного поразмыслив, я понял, что это было правильное решение.

Прошло совсем немного времени, и силы мои оказались на исходе. Легкие горели, крылья были готовы оторваться от ноющих плеч. При каждом новом шаге в голове вспыхивали алые искры. Все, что нам необходимо, – расстояние. Каждый шаг важен. Еще несколько взмахов крыльев. Еще несколько движений, отдаляющих от тех, кто за спиной. Сначала я различал контуры впавших в панику людей и коней, потом клубы песка закрыли их, и мы покинули поле боя. Хватит. Уже хватит. Еще вдох, и я остановлюсь. Еще один. Последний. Этих последних было немало, прежде чем я действительно обессилел. Тогда я коснулся ногами земли и отпустил ветер на свободу, позволив миру погрузиться в тишину.