Текст книги "Превращение"

Автор книги: Кэрол Берг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)

Ее лицо вспыхнуло и почти сравнялось по цвету с волосами, но голос звучал по-прежнему спокойно.

– Надеюсь, на этот раз игру не будут прерывать дела государственной важности и как раз в тот момент, когда я начну выигрывать?

Я поклонился и вышел, жалея, что не могу остаться и наблюдать за их словесными баталиями. Они обещали быть интересными.

Глава 12

В полдень первого дня четвертого месяца года, месяца Атоса, Айвон Денискар, Император Дерзи, прибыл в Кафарну. На всем пути следования монарха сопровождали звуки фанфар и обязательные в подобных случаях группы танцоров и барабанщиков, повсюду развевались разноцветные ленты и флажки. Восемь воинов держали над головой высокого, крепко сложенного императора алый навес, который защищал его от тяжелых хлопьев мокрого снега. Как только он спешился у дворцовых ворот, перед ним раскатали белый ковер с цветочным узором. Ковер раскатывали перед ним и закатывали за его спиной, как только он делал следующий шаг, чтобы никакая другая нога не смела коснуться его после императора. Айвона сопровождали его жена Эния, красавица с холодным взглядом, мать Александра и верховный посол Келидара.

Принц Александр встретил монарха в колоннаде Летнего Дворца, низко склонившись перед ним. Айвон поднял его и крепко обнял, чем вызвал восторженные крики зевак. Затем они вдвоем прошли в Главный Зал, где Айвон официально объявил открытие двенадцатидневного праздника, который должен был завершиться помазанием Александра и сделать его вторым человеком в государстве. Потом отец и сын в сопровождении двух тысяч друзей и соратников уселись за пиршественный стол и провели остаток дня и вечер усердно напиваясь.

Всего этого я не видел. Меня подняли задолго до рассвета, и я целый день носил в комнаты гостей горячую воду, выносил помои, карабкался на лестницы, чтобы стереть пыль с ламп и заменить сгоревшие свечи, относил чистое белье в ванные комнаты, доставлял в комнаты дрова, выносил ведра с золой и вытирал бесконечные грязные следы с плиток пола. Тем же был занят каждый раб и слуга из дворца и еще множество женщин, девушек и юношей, нанятых в Кафарне. В следующие двенадцать дней поспать вдоволь не удастся никому из нас. Принять непосредственное участие в праздновании мне удалось уже после полуночи, когда я, ползая на четвереньках, вытирал лужи блевотины с пола Главного Зала. Я так устал, что не чувствовал даже отвращения.

Я принадлежал к числу рабов, непосредственно обслуживающих принца, обычно меня не занимали работой на бойнях и не заставляли выносить помои, я вообще не работал за пределами дворца. И вся моя деятельность, даже ночная переписка бумаг для Фендуляра, считалась работой для принца. Сейчас принц был слишком занят, чтобы давать мне какие-либо задания, поэтому на весь период дакраха я поступил в полное распоряжение господина главного управляющего. Как я и опасался, Фендуляр счел, что мне нечего бездельничать, занимаясь чтением и перепиской, и вообще вертеться возле принца или гостей.

На четвертую ночь дакраха уже после полуночи, когда гости разошлись по своим комнатам, мне приказали убирать Зал. Я уже шел к выходу, неся четыре тяжелых ведра с помоями, когда нечаянно поскользнулся на мокром полу. Это само по себе было плохо, поскольку теперь я должен был заново собирать с пола грязь, вместо того, чтобы пойти спать, но еще хуже было то, что помои попали на Бореша, одного из помощников Фендуляра.

– Безрукий идиот! – Завизжал он, тыкая мне в лицо носком башмака. Он не был так силен и ловок, как Александр, но и он справился. Следующие два часа, когда я собирал с пола отвратительную жижу, я плохо различал окружающие предметы из-за синяков и шишек, покрывавших мое лицо. Обычно я брал для себя перед сном ведро воды и мылся, зная, что тогда я смогу лучше выспаться. Но в эту ночь я обессилено рухнул на солому как был, грязный, обещая себе, что завтра утром вскочу, как только услышу крики стражи и самым первым доберусь до нашей единственной бочки с водой.

Никуда вскочить мне не удалось. Мне повезло, что один из рабов увидел меня спящим уже после побудки и, проходя мимо, ткнул в бок. Я успел лишь выбежать на двор, а затем явился к Борешу. И, конечно, именно в это утро Александр вызвал меня к себе.

Я стоял на верхней ступеньке шаткой лестницы под самым потолком Главного Зала и старался отскрести воск с медной лампы. Мой правый глаз совсем заплыл, поэтому мне никак не удавалось определить расстояние до предметов, и я очень долго возился. Мне уже пригрозили поркой за медлительность, но я пропустил эту угрозу мимо ушей. Меня больше беспокоила лестница. Я совсем не хотел превратиться в бесформенную кучу кожи и костей на поблескивающем где-то далеко внизу полу.

– Здесь есть раб по имени Сейонн? – закричал помощник главного управляющего.

Мое имя эхом разнеслось по залу. По моему телу прошла нервная судорога.

– Здесь наверху.

– Ступай к его высочеству в комнату для даров.

Я слез с лестницы и подошел к Борешу прежде чем уйти.

– Наверное, мне следует сперва помыться? – Спросил я, когда его физиономия скривилась от моего отвратительного вида и запаха.

– Принц хочет видеть тебя немедленно. Что с того, что он увидит тебя таким, каков ты на самом деле? Я слышал, что вы, дикари, обычно расписываете себя навозом.

От меня несло хуже, чем от навозной кучи. Пусть Александр полюбуются, во что меня превратили по его милости. Я стал ходячим воплощением мерзости. Принца, наверняка, оскорбит мой вид, он накричит на меня за неуважение к нему и, скорее всего, захочет узнать, чем я заслужил колотушки. Чтобы морально подготовиться к общению, я пошел в его крыло через все залы и переходы, и видел, как встречные вздрагивали от отвращения при виде меня.

Комната для даров была большой приемной, заставленной статуями, стеклом и серебром, ларцами с драгоценностями, флаконами духов и прочими предметами, которыми люди Империи надеялись купить благосклонное внимание принца. На пятидесяти длинных столах были расставлены мелкие вещи, предметы покрупнее стояли просто вдоль стен. Комнаты охраняли вооруженные до зубов дерзийские воины. Прошло не меньше двадцати минут, прежде чем из-за двери пришло подтверждение, что меня действительно звали. К несчастью, Александр был не один. В комнате находились три изыскано одетых молодых воина, смуглая сузейнская женщина в алых шелках и… леди Лидия.

Я опустился на колени возле самой двери и наклонил голову как можно ниже, от души надеясь, что Александр не прикажет мне подойти ближе.

– Сейонн, подойди ко мне, – нет, сегодня не мой день.

Я поднялся и подошел, неотрывно глядя в пол.

– Мой господин.

– Олдикар сказал мне, что эти подарки не… – Он внезапно умолк. – Посмотри на меня, Сейонн.

Я подчинился железной руке, обхватившей мою шею как тогда, в первый раз, когда он разглядывал мое изуродованное лицо.

– Что они сделали с тобой? – спросил он негромко.

Я тоже старался говорить потише. Я слышал, как его гости смеются в другом конце комнаты над каким-то сделанным из навоза талисманом народа Вештари.

– Ничего, господин. Простите, я не успел вымыться…

– Отвечай мне, Сейонн.

– Я плохо выполнял порученные мне обязанности. Я…

– Какие обязанности?

– Другие, выполняя которые, я служил вам.

– Когда-то ты был откровенен со мной, я хочу, чтобы так было и сейчас. Я только что обнаружил, что многие из этих даров не внесены в каталог, поскольку писцы Фендуляра не успевают. А ты при этом выполняешь «другие обязанности»?

– Я, так же как и другие рабы, занят в работах по уборке, ваше высочество. Больше ничего, – я был готов на все, лишь бы не привести его в знакомое мне состояние холодной ярости.

Он постукивал по полу башмаком из позолоченной кожи.

– Ты нормально видишь?

– Нет, господин, – не было смысла врать. Он сейчас же обнаружит обман, если прикажет мне написать или прочитать что-нибудь. – Но время излечит это.

– Порка тоже. Ты ел сегодня?

О чем это он?

– Нет, господин.

– Они ответят мне головой за это.

– Нет, пожалуйста, не делайте этого, – я не верил, что мой язык осмелился произнести эти слова. – Это не стоит того.

– Александр, не пора ли идти? – Позвал один из молодых людей. – Танцы начинаются в полдень.

– Да, да. Иду, – он прекратил стучать ногой по полу. – Завтра займись осмотром и переписью подарков. Последние дни я чувствую себя как-то… странно…

– Хорошо, господин, – я поклонился и, поскольку не был уверен, что увижу его до его дня рождения, я прибавил еще несколько слов. – Пусть в день вашего дакраха боги наградят вас славой и мудростью, – это пожелание было довольно странным. Славы желали друг другу дерзийцы, а вот пожелание мудрости было исключительно эззарианским.

– Ступай, Сейонн.

Идя к двери, я заметил, что леди Лидия стоит совсем близко, за украшенным рубинами парадным доспехом, из-за которого Александр не мог видеть ее. Наши глаза встретились до того, как я успел притвориться, что не заметил ее. Взгляд ее чудесных зеленых глаз был полон живого интереса.

Остаток дня я провел за теми же занятиями, что и предыдущие дни, но на следующее утро Бореш, морщась от недовольства, вынужден был отпустить меня в комнату для даров.

Приятно было сидеть в тихой комнате. Если не считать регулярной смены караула и визитов Бореша, который приходил бранить меня за лень, я был совсем один с моей книгой и перьями. Окна были занавешены тяжелыми шторами, пламя свечей отражалось на всех гладких поверхностях. После обеда я задремал, но вскоре был разбужен голосами за дверью. Женскими голосами.

– Подожди здесь, Нира. Я хочу взглянуть на кувайский лук еще раз. Мой мастер говорит, что не бывает луков лучше этих, я закажу себе такой, если только смогу его натянуть. И я не хочу, чтобы кто-нибудь видел, как я буду это делать, – это была леди Лидия. Спрятаться мне было негде. Я перебежал на другую сторону комнаты за заставленные безделушками столы, надеясь, что она не заметит меня в полумраке. Я опустил глаза в книгу и постарался сосредоточиться на работе.

– Я так и думала, что ты здесь.

Приблизительно этого я и ожидал, но все равно вздрогнул, когда надо мной зазвучал ее голос. Я соскользнул со стула и преклонил колени.

– Госпожа. Чем я могу услужить вам?

– Сядь обратно и расскажи мне о себе, – зеленая юбка для верховой езды, коричневатая туника и высокие кожаные сапожки шли ей гораздо больше бального платья. Рыжие кудри свободно спадали на плечи. С ее плеча свисал старый обшарпанный лук, а в руке она держала новый, прибывший в дар из Кувайи.

Я сел на стул и указал ей на перо и чернила.

– Я всего лишь писарь его высочества. Ничего больше.

– Я думаю, ты гораздо больше. Не могу поверить в то, что я видела и слышала вчера. Именно поэтому я и пришла, – она уселась на позолоченный стул, вырезанный в форме змеи, подарок из Манганара, поставила локти на стол для подарков, положила подбородок на ладони и пристально посмотрела на меня. – Кто ты такой, что можешь просить Александра из Азахстана сдерживать свою ярость, и он выполняет твою просьбу? Ни его мать, ни его отец не смогли бороться с его нравом. Его дядя, который обожает его, давным-давно отчаялся перевоспитать его. И больше ни один из живущих людей не осмеливается даже пробовать. А тут раб с тихим голосом усмиряет его, как конюх усмиряет испуганную лошадь. Мне хотелось бы понять, как это возможно.

– Я не могу объяснить этого, моя госпожа. Я не могу обсуждать…

– Разумеется, ты не можешь обсуждать его. Ты мог бы нечаянно сказать правду, упомянуть, что он злой, испорченный, мстительный мальчишка. Но здесь тебя никто не услышит, кроме меня. А ты, наверняка, должен знать о намерениях Императора на мой счет. Помни, что когда-нибудь я стану твоей хозяйкой.

Она была очень настойчива, даже для дерзийцев с присущей им силой воли и упрямством. Было очень сложно не выполнить ее просьбу. Но мне удалось.

– Это ничего не меняет, моя госпожа, даже наоборот. Я тем более не могу выполнить вашу просьбу, ведь моя хозяйка не захочет, чтобы я болтал о хозяине, не спросив на то его позволения.

Мне показалось, что свет свечей стал ярче, когда она улыбнулась.

– Он приказал тебе быть откровенным. Я понимаю… я вижу в тебе душу и разум, более чем необычные для того… кто попал в подобное положение. Прекрасно. Не будем говорить об Александре. Поговорим о Сейонне. Ты эззариец?

– Да, моя госпожа.

– Волшебник. Наверное, это все объясняет. Я слышала, что эззарианские волшебники могут исцелить безумного. Ты тоже можешь?

– Я прошел через Обряды Балтара, моя госпожа. Я больше не волшебник.

– Сколько ты служишь принцу?

– Всего лишь три месяца.

– Три месяца на то, чтобы обуздать строптивого эгоиста, дожившего уже до самого совершеннолетия? Я просто поражена.

– Моя госпожа, я ни в коем случае не хотел бы оскорбить вас, но я должен вернуться к…

– Нет, Сейонн. Так просто ты от меня не отделаешься. Моя камеристка предупредит нас, если кто-нибудь появится, – она потянулась к кувайскому луку, который до того положила на стол. – А что ты умеешь еще, кроме письма?

– Все, что прикажут: читать, писать, прислуживать за столом. Это должно быть неинтересно вам.

– Хм, – она пробежалась пальцами по изгибу лука и нахмурилась. – Сколько лет ты в рабстве?

– Шестнадцать лет.

– Так долго?! Ну, ладно, если ты не хочешь говорить о настоящем, давай перенесемся на семнадцать лет назад. Как ты стал таким человеком, с которым считается Александр?

– Прошу вас, моя госпожа. Я не могу. Мне нечего сказать об этом.

– Я требую. Я ничего не знаю об эззарийцах, кроме того, что они волшебники и умны настолько, что позволили править собой женщинам. Расскажи мне подробнее.

Я не имел права. Даже ей, несмотря на ее искренний интерес.

– Прошу вас, поймите меня. Я не существовал семнадцать лет назад. И три года назад. Даже час назад меня не было. Раб живет только настоящим моментом. Я умоляю вас извинить меня, но мне нечего рассказать. Я раб, который умеет читать и писать, который призван служить будущему Императору Дерзи.

– Я понимаю, – мне было больно слышать холодные нотки в ее голосе, так же больно как наблюдать закат после редкого для Кафарны солнечного дня. – Только один вопрос, последний. Кто был твоим хозяином до Александра?

Я не хотел говорить и об этом, но я не мог обидеть ее еще сильнее.

– Покойный барон Хархезиан, госпожа.

– Он умер сегодня? Я не знала. Я видела его только вчера.

Меня взволновало это сообщение. Лекарь барона утверждал, что он не доживет до следующего года.

– Нет… Я хочу сказать… он был так болен, когда меня отправили на аукцион. Я был уверен…

– Видно, что он очень слаб, но он жив. Вчера он поднимал свой кубок вместе со всеми. И ни разу не пропустил ни одного тоста или песни.

Я не сдержал улыбки.

– Рад слышать это. Он всегда говорил, что сузейнский бренди и крепкий эль лучше всех докторов.

– Знаешь… даже о бароне ты не хочешь сказать мне всей правды, Сейонн. Мы поговорим с тобой в другой раз. Думаю, тебе действительно пора вернуться к работе.

Она поднялась со стула, я поклонился ей.

– Простите меня, госпожа. Я не хотел вас обидеть.

– Я оценила твою искренность. И я не обижена.

Прошло немало времени, прежде чем я смог собраться с мыслями и вернуться к работе. И как только Александр мог не заметить самой большой драгоценности в своей сокровищнице, драгоценности, которая находилась так близко от него?

Глава 13

В вечер того же дня, когда я разговаривал с леди Лидией, после того, как всем рабам роздали по миске жирного варева и сообщили о предстоящих ночью работах, меня позвали в покои принца. На нем были только белые шелковые чулки и белые атласные штаны. Его рабы суетились вокруг него, пытаясь надеть на него снежно-белую рубаху с золотыми узорами. Они по очереди подносили ему башмаки, кольца на бархатной подушечке, расшитую жемчугом ленту для косы, плащ с меховой оторочкой. Но он лишь нетерпеливо передергивал плечами, отмахиваясь от них. Когда я появился на пороге, он едва не бросился ко мне.

– Тут где-то были перья и чернила, напиши письмо. Я хочу, чтобы его сразу же отослали с птицей в магистрат Авенхара. Я устал ждать, и никто ничего не может мне сказать. И Корелий все время спрашивает, когда прибудет мой дядя, как будто я и без него не думаю об этом постоянно. Этот проклятый келидец как скорпион в башмаке.

Я заточил перо.

«Розин!

Я хочу узнать о Дмитрие Денискаре, брате Императора. Он должен был прибыть в Кафарну еще пять дней назад. Он должен был закончить все дела с кузнецом Демионом и сразу же направиться сюда. Если тебе дорого твое положение и твоя жизнь, ответь мне не позже, чем на седьмой день этого месяца.

Александр, принц Азахстана.»

– Будь проклято дерзийское упрямство! Ну куда он пропал? – воскликнул принц, когда я укладывал свернутый в трубочку лист бумаги в кожаный футляр. – Решил меня наказать. Подумал, что если теперь он не может просто выпороть меня, то может отомстить таким способом. Я поклялся, что не стану справляться о нем, но прошла уже половина дакраха. Он должен был вернуться.

– Письмо будет отправлено через час, господин, – произнес я.

Мне хотелось расспросить его поподробнее, чем именно интересовался Корелий. Какое дело демону до лорда Дмитрия… или он просто хотел усилить раздражение принца? Но прежде чем я собрался с духом задать вопрос, одному из рабов наконец удалось поймать руку принца и натянуть на него рубаху. Остальные тут же набросились на него как слепни на быка, и он повернулся ко мне.

– Останься у птицевода и сам дождись ответа, не то его отдадут Фендуляру. Он, разумеется, решит не беспокоить меня пустяками. Но ты пойдешь с письмом прямо ко мне, как только оно придет. Даже если я буду за столом с моим отцом или в постели с женщиной. Понял?

– Да, мой господин. А главный управляющий…

– Главному управляющему будет сказано. А теперь ступай.

Птица не могла вернуться с ответом раньше чем через два дня, но я буквально исполнил приказ принца. Я остался у Льюка, птицевода, в его комнатке, где он держал небольшую стаю. Почтовые птицы были очень дороги, их использовали только для отправки срочных писем. Их было сложно обучить, и только знать Дерзи имела право держать таких птиц. Обычных людей отправляли на виселицу, если у них находили почтовых птиц. Простые горожане беспокоились, даже если на их полях появлялись стаи ворон, они боялись, что их обвинят в незаконной дрессировке птиц.

После нескольких часов пустого, сводящего меня с ума ожидания (ведь теперь во дворце снова был Корелий, а я был так далеко от принца), я предложил Льюку свою помощь по кормлению птиц и уборке их клеток. Он, в свою очередь, познакомил меня со всеми пятьюдесятью птицами, служившими под его началом.

– Нюбба из Загада. Может вернуться туда за пять дней. Она уже сделала сорок шесть перелетов. Сам Император однажды поцеловал ее. А вот мой любимый выводок. Я сам научил их возвращаться сюда, они приносили письма со всей Империи. Ни одна из них не заблудилась. Они всегда садятся на печную трубу, когда прилетают. И я сразу слышу шорох… – Я узнал о почтовых птицах и их роли в жизни Империи гораздо больше, чем собирался.

Как и ожидалось, через два дня, когда солнце шло на закат где-то за снежной завесой, полностью укрывшей город, хлопанье крыльев и шорох дали понять, что вернулся Арелло. Льюк поцеловал упитанного серого гонца и слегка прижал к себе, чтобы отвязать от его ноги кожаную трубочку с письмом.

– Ну, мне пора. Я провел чудесные два дня.

– Приходи, когда захочешь, – ответил Льюк. – Птицам ты нравишься. У тебя добрые руки.

Я побежал через двор, который был уже не просто одним сплошным сугробом по колено, теперь там было полно покрытых настом ям, забитых ледяной крошкой.

– Где мне найти принца? – Обратился я к Борешу, который давал указания целому полку рабов и слуг, вытянувшихся перед ним. – У меня для него письмо, которое он ждет.

– Отдай его мне. Я прослежу за его доставкой. А тебя лично ждет трехдневная норма работы.

– Мастер Бореш, принц приказал мне самому принести письмо. Прийти к нему сразу, не зависимо от того, где он и с кем, в любое время суток. Разве мы ослушаемся его приказа?

Разумеется, помощник управляющего не посмел ослушаться приказа принца, равно как и еще дюжина управляющих, слышавших наш разговор. Бореш сквозь зубы сообщил мне, что принц ждет начала вечерних увеселений в бальной зале. Мне пришлось выдержать еще пять поединков со слугами Фендуляра, прежде чем я добрался до винтовой лестницы в галерею, ведущую в задернутую занавесом ложу, откуда императорское семейство и несколько избранных гостей наблюдали за происходящим в зале.

Пока я шел по галерее, я сумел кое-что разглядеть в бальной зале. Половина ее была заставлена золочеными обтянутыми бархатом креслами, половина оставлена свободной для танцев. Пестрая раззолоченная толпа гостей любовалась разноцветными фейерверками. Но у меня не было времени задержаться и понаблюдать за ними. До меня доносились звуки странной музыки, арфы играли полные диссонансов мелодии, от которых у меня сжимались челюсти, огни фейерверков, казалось, аккомпанировали им. Время от времени до меня доносились аплодисменты и восторженные крики толпы.

Чем ближе я подходил, тем неувереннее себя чувствовал. Я не мог ничего поделать с холодом, ползущим вверх по моему позвоночнику. Возможно, дело было в музыке. Она обволакивала меня и шла за мной по пятам, она лишила сил мои руки и ноги и затуманила зрение, пока я ждал разрешения принца войти.

Я убеждал себя, что это из-за близости Императора. Одно движение пальца этого человека могло отправить любого на костер или возвести его на вершины славы и богатства. Слово Айвона могло разрушить королевство, могло умертвить тысячи людей, превратить в пустыню цветущие земли…

…покрытая зеленой травой земля… густые луга, дубовые рощи, ясени и сосны, звонкие прохладные ручьи, земля душистого ветра и нежных звездных ночей… Свет звезд над хороводом белых мраморных колонн был достаточно ярок, чтобы освещать ведущую к колоннам лесную тропу. Почему зов всегда приходил по ночам? Именно ночью, по освещенным луной дорожкам, надо было идти на встречу с друзьями, собиравшимися у ярких костров. Принимать участие в долгих разговорах о вселенной, которые казались лишенными смысла при свете дня. Класть руки на плечи товарищей и двигаться в такт музыке, которая разносилась между деревьями подобно клубам дыма… замысловатая мелодия… всегда желанная. Но в ту ночь я пошел прочь от товарищей и костров, оставив их в круге белых колонн. Исанна отправляла меня на битву…

Вердон! Что я делаю? Я в отчаянии посмотрел на свою дрожащую руку. Нет, еще рано. Я прогнал видение… отправил его в небытие… и стал ждать возвращения стражника.

– Он сам выйдет. Надеюсь, ты действительно принес то, что он хочет получить.

Он хотел, но это не означало, что оно ему понравится.

Александр вышел из-за плотной бархатной занавески. Его черная туника с высоким воротником была расшита серебром, рукава и горловина были отделаны серебряной лентой с аметистами. Черное ему не шло, он казался больным и бледным в этой одежде. Он схватил мою руку, прежде чем я успел опуститься на колени.

– Какие новости, Сейонн?

Я раскатал лист бумаги и прочел ему письмо.

«Ваше высочество!

Лорд Дмитрий и пять его спутников выехали по дороге Яббара десять дней назад. Погода стояла отвратительная. После вашего письма я отправил поисковый отряд. Дом Марага прислал нам на помощь своих следопытов. Я немедленно сообщу любые новости, как только они появятся.

Да пребудет с вами честь и слава в день вашего совершеннолетия, и пусть это письмо застанет вас в обществе маршала Дмитрия.

Ваш преданный слуга, Розин, глава Авенхара.»

– Будь все проклято! – Александр ударил кулаком по стене галереи. – Десять дней! На дорогу нужно не больше четырех.

Толпа в зале разом выдохнула, когда внезапно погасли лампы и вместо них под потолком завертелись зеленые, синие и малиновые огни. От этого освещения лицо принца совсем помертвело, а глаза превратились в черные дыры.

– Скажи Совари, пусть приготовит мою одежду и соберет десять человек. Выезжаем через час.

– Слушаюсь, мой господин.

– Ваше высочество, где вы? Начинается самое интересное! – Из-за занавеса появился одетый в пурпур человек. Его плащ с драгоценными застежками был расшит золотыми нитями, но это был не Император. Его льняные волосы не были собраны в косу, да и плечи были слишком узки для воина, и мягкий вкрадчивый голос тоже не подходил для человека, привыкшего повелевать народами. В праздничном освещении я не разглядел его лица, но догадался, что это какой-то келидец.

Я опустился на колени и склонил голову, гадая, кто бы это мог быть. Я не разбирался в званиях келидцев.

– Я получил сообщение, что мой дядя пропал по дороге сюда, и я отправляюсь на его поиски.

– Но, ваше высочество, церемония… Император… ваши гости, – в его голосе звучало удивление.

– Все это не имеет никакого значения, если мой дядя в беде, лорд Каставан.

Каставан. Келидец из Азахстана. Самый могущественный. Это он убедил Императора покинуть Загад, сердце Дерзийской Империи. Тот самый человек, который доставил сюда своего закованного в цепи короля. Я поднял голову посмотреть на него еще раз, но он стоял, повернувшись спиной.

Музыка зазвучала громче, слишком громко. Цветные огни замигали с бешеной скоростью, отражаясь на стенах и лицах. Пот ручьями стекал у меня между лопаток. Что происходит?

– Конечно, я все понимаю, – отозвался Каставан, дружески похлопывая принца по плечу. – Такое несчастье. Отправьте своего раба все устроить, а пока посмотрите на то, что мы вам подготовили. Всего несколько минут. Корелий и Кенедар будут крайне расстроены, если вы не увидите их представления, оно будет совсем не похоже на то, что делают тут у вас в Азахстане. Специально для вашего высочества.

Представление… Корелий. Царапающая душу музыка. Раздражающий свет. Едва не всплывшие воспоминания. Демоны.

– Иди, Сейонн. Сделай все, что я велел. Скажи Совари, что я буду на конюшне через час, – я почти не слышал голоса принца из-за предостережений, которые выкрикивал кто-то у меня в голове. Я боялся, что мои кости захрустят и сломаются от напряжения. Здесь один демон или их несколько? Тот холод, который я чувствовал вдоль позвоночника, причиной его был не только Корелий.

– Как пожелаете, мой господин, – машинально ответил я.

Принц и келидец шагнули за занавес. Я должен был что-то сделать. Я шагнул, словно собираясь идти, но вместо этого я прижал ногой пурпурный плащ Каставана так, что острая застежка впилась ему в горло. Он захрипел и захватал ртом воздух, потом гневно развернулся в мою сторону. Я отпустил плащ и упал на колени.

– Тысячи извинений, мой господин! – Завопил я и поглядел вверх. Прежде чем его рука обрушилась мне на голову, я увидел то, что больше всего боялся увидеть. Пару холодных голубых глаз, за которыми не было души, а только неутолимая жажда и губительное вожделение, они уже давно свили там гнездо. И они были велики. Больше, чем то, что я видел когда-то. Больше, чем видел любой из эззарийцев, и живущих ныне, и уже умерших. Я помнил, что подобное описывалось в совсем древних текстах, таких страшных, что мы не верили им. Поверить им означало отказаться от своей работы. Корелий был мелкой сошкой. Каставан… Каставан был настоящим мастером.

Я отполз в сторону, бормоча невнятные извинения и пытаясь разогнать тьму, застилавшую мне мозг. Я не смел поднять голову, боясь, что он прочитает в моих глазах все, что захочет.

– Раб будет наказан, – сказал Александр.

– Нет нужды, – мягко отозвался келидец. – Не стоит омрачать праздник. Пусть он отправляется выполнять свои обязанности. Пойдемте, ваше высочество, посмотрим на самое интересное.

Мне повезло (если только это слово уместно, когда речь идет о демонах), что Каставан был слишком занят принцем и тем, что должно было произойти в бальном зале. Но сам его интерес к Александру говорил о каком-то исключительно гнусном замысле. Я не знал, что предпринять.

– Вы гораздо снисходительнее меня, – произнес Александр холодно, затем он поднял занавеску, пропуская своего гостя. – Прошу вас, – как только келидец и его слуга вошли, принц напустился на меня: – Ты совсем рехнулся?

– Не ходите туда, мой господин, – я готов был обхватить его колени и свернуться клубком вокруг него, чтобы удержать здесь. – Найдите предлог. Не приближайтесь к нему.

– У меня нет предлога. Я не могу уйти, не сказав отцу. Я пойду туда всего на несколько минут. А ты ступай, выполни мое поручение и будь готов объясниться, когда я вернусь, – он толкнул меня ногой в сторону лестницы, а сам скрылся за занавеской. Удар был не сильным, он просто лишил меня равновесия, все остальное я сделал сам: сперва растянулся на полу галереи, а затем медленно пополз.

Стражники подхватили меня и подвели к лестнице. Но я не спешил спускаться. С одной стороны, я должен был выполнить возложенное на меня поручение, но в то же время я обязан был понять, что задумал келидец. Больше всего я боялся, что только что видел перед собой повелителя демонов, Гэ Кайаллета, Меняющего Маски. Того, кто мог принять сотни обличий и заставить служить себе тысячи других демонов, того, кого невозможно было победить. В древних книгах говорилось, что Гэ Кайаллет умеет собирать демонов вместе и направлять их общую силу на какую-нибудь одну цель. Он правит ими, как пчелиная королева правит своим роем. Я и представить себе не мог подобного в непосредственной близости от себя.

Я стоял, облокотившись на перила, и задумчиво глядел вниз в бальную залу. Одна ее стена исчезла, и в открывшемся пространстве сменялись одна за другой магические картинки. Между гранитных колонн возник дивный лес, в котором прекрасные юноши и девушки играли в салки, они радостно смеялись, пойманный целовал поймавшего его, затем они снова разбегались в разные стороны. Там же бродили диковинные звери и порхали удивительные птицы: там были олени с кабаньими головами, орел с львиными лапами, лошадь с головой человека. Все они танцевали под режущую слух демоническую музыку, вовлекая гостей в ее ритм и заставляя их слышать привычные им звуки горных рогов и флейт, исполняющие знакомые с детства мелодии. Боюсь, что музыку демонов слышал только я. Холодный ветер касался одежд и волос гостей и колыхал верхушки волшебных деревьев. От него у дерзийцев захватывало дух.

Пять келидцев управляли всем происходящим. Вот один из них шагнул, взял за руку одну из дам, и тут же ее бальное платье заменил наряд пастушки, вместо веера она держала в руках корзину цветов. И вот она уже танцевала с магическими существами посреди волшебного леса. А келидец снова шагнул в толпу гостей и взял за руку молодого воина. Публика восторженно закричала и разразилась аплодисментами.