Текст книги "Падение Калико (ЛП)"

Автор книги: Кери Лэйк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Глава 23

Я лежу на кровати, слезы текут по моим вискам, когда боль сжимает мою матку, как будто выдавливая из меня саму жизнь. Прижимая подушку к лицу, я изо всех сил стараюсь не разбудить других девочек, которые наверняка отправят меня в лазарет, где я приземлюсь на стол доктора Тимса. Мне нужно, чтобы это закончилось. Мне невыносима мысль о том, что эта боль будит меня каждые тридцать минут. Агония разливается по моему животу и спине, заставляя мои бедра двигаться вперед, пока мое тело не образует дугу. Тяжело дыша на подушке, я дышу через нее, но безрезультатно.

Должно быть, это то, что чувствовала моя мать, когда однажды описывала мне роды. В то время я думала, что смерть от рук Райтеров звучит менее болезненно.

Дрожа, как осиновый лист, я заставляю себя перевернуться и упасть с края кровати. Кожа ударяется о кафель, я уверена, что разбужу остальных, но я этого не делаю. Протягивая руку, я подтягиваюсь по полу, волоча свое ноющее лоно по гладкой поверхности, которая оставляет ожог на моей коже.

Мне нужен Валдис.

Оказавшись у двери казармы, я поднимаюсь на ноги, выпрямляясь на ногах, которые, кажется, могут подломиться в любую секунду.

Выйдя из комнаты, я ковыляю по коридору, зная, что в конце коридора есть охранник. Прижимаясь к стене, я низко пригибаюсь, как раз вне линии света его фонарика, когда он проносится над окном. Прерывистое дыхание касается моей руки, опирающейся на ручку двери, в то время как я сижу, готовая убежать в любой момент. Закрыв глаза, я считаю до десяти, представляя, как он достигает конца коридора. Свет в другом конце коридора привлекает мое внимание. Я должна правильно рассчитать время. Один охранник идет налево. Другой делает шаг направо.

Восемь. Семь. Шесть. Пять.

Огни на противоположном конце становятся ярче.

Четыре. Три. Два. Один.

Когда я толкаю дверь, я просто пропускаю дугу света, падающую на окно в дальнем конце. Я смотрю направо, где охранник еще не дошел до конца коридора. У меня есть пять секунд, чтобы преодолеть двадцать футов до лестницы. Быстро направляясь к ней, я делаю легкие шаги и оглядываюсь только один раз, чтобы убедиться, что он меня не заметил. Толкая дверь, я едва проскальзываю внутрь, прежде чем обернуться, чтобы она не захлопнулась.

Заглядывая в щель, я вижу, как охранник свистит, когда он останавливается, чтобы посмотреть на часы, и направляется в мою сторону. У меня вырывается легкий вздох, и я медленно открываю дверь с не более чем тихим щелчком.

Спустившись на пять пролетов, я обхожу каждую площадку, пока не достигаю последней, где наклоняюсь вперед, вцепляясь в перила из-за сильной боли, которая ощущается как лезвие, пронзающее мою плоть. Сжав губы, я не позволяю себе даже всхлипнуть, прежде чем продолжить. Наконец достигнув уровня подвала, я толкаю дверь.

Именно тогда я понимаю, что все это занятие бесполезно. Я никогда не взломаю замки, чтобы попасть в камеру Валдиса. Тем не менее, я ковыляю по коридору к его палате.

Каждая дверь лязгает по пути, заставляя мои мышцы вздрагивать, когда я спешу добраться до его камеры.

– Валдис! Я хлопаю ладонью по двери.

– Валдис, это я! Сдвинув глазок в сторону, я вглядываюсь в темноту. – Я… Мне так больно, шепчу я, как будто он может что-то с этим сделать. Прислоняясь лбом к двери, я морщусь, в то время как другая волна проходит через меня.

Когда я снова поднимаю взгляд, он смотрит на меня, его бурные серые глаза похожи на небо, полное облаков. Он прикладывает пальцы к окну, и я делаю то же самое, переплетая свои пальцы с его.

– Мне жаль, что это происходит с тобой.

Контакт не очень сильный, но это лучше, чем страдать в одиночестве в своей постели.

Звон в конце коридора вырывает вздох из моей груди, и я в ужасе наблюдаю, как дверь открывается, чтобы показать Медузу, пристально смотрящую в мою сторону.

Она бросается ко мне, но не раньше, чем боль пронзает мой живот, и я падаю на пол.

– Калифея! Валдис колотит в дверь, как будто хочет пробить железо.

– Что ты здесь делаешь внизу?

– Пожалуйста… Когда я поднимаю на нее взгляд, размытое пятно слез искажает ее фигуру.

– Не позволяй им причинять мне боль, как Ниле. Пожалуйста, Элспет. Я этого не переживу.

Ноздри раздуваются, она стоит без всякого выражения, затем тянется к своей рации, предположительно, чтобы предупредить офицеров Легиона о том, что я нарушила режим безопасности.

– Пожалуйста. Моя мольба слаба из-за боли.

Она убирает оборудование и кладет руку на дверь.

Закрыв глаза, я выдыхаю вздох облегчения, дрожа, когда поднимаюсь на ноги, позволяя ей поднять меня за руку.

– Спасибо, – шепчу я. Я подозреваю, что это будет означать для нее какую-то форму наказания, хотя я не могу представить, какую. Охранников вряд ли наказывают до такой степени, чтобы субъекты страдали от гнева доктора.

Дверь со щелчком открывается, и я падаю в ожидающие объятия Валдиса. Подхватив мои ноги, он несет меня через свою темную камеру и опускает на кровать. Я не теряю времени даром и, пробегая пальцами по щетине на его бритой голове, притягиваю его к своим губам. Этот аромат специй и металла ударяет в заднюю стенку моего горла, увлажняя мой язык, и я сжимаю то немногое, что натянуто на его кожу над напряженными мышцами, сжимая его бицепс. Я ахаю, когда он отстраняется и проводит носом по моему телу. Не с вожделением, а как будто исследует мое тело.

В поисках запаха Кадмуса на моей плоти.

Руки по обе стороны от его лица, я качаю головой.

–Мы ничего не делали.

Его брови опускаются, глаза темнеют до холодного и отстраненного выражения. Челюсти плотно сжаты, он хватает мою рубашку и рвет ее пополам.

Нахмурившись, я смотрю вниз на свое тело, где моя грудь выставлена напоказ для него, и снова поднимаю взгляд на него. В его глазах нет ни намека на раскаяние, и когда я отползаю к стене, он сильно дергает меня, пока я не оказываюсь под ним, и срывает с меня брюки так же злобно, как и рубашку.

– Валдис!

Я успеваю только выкрикнуть его имя, прежде чем он закрывает мне рот рукой и нащупывает мою грудь, прижимая свою огромную эрекцию к моему набухшему животу. Грубые пальцы толкаются в меня, и я вскрикиваю в его ладонь, когда он быстро убирает их и вдыхает запах его кожи. Соленые слезы стекают по моим вискам, и я замечаю, как на его лице пляшут искорки хмурости. Он медленно убирает руку с моего рта.

– Пожалуйста, Валдис. Не так. Не в мой первый раз.

Его брови взлетают вверх с первым признаком стыда, и он проводит рукой по моему лицу.

– Прости. Его губы прижимаются к моим, и он собирает обрывки моей рубашки, чтобы прикрыть то немногое, что может.

– Прости. Я слышал тебя… той ночью. Он спускается губами к моей шее.

– С тех пор я был в аду.

– Мы ничего не делали. Я не могла. Не с ним. Не тогда, когда я хотела, чтобы моим первым был ты. Шрам на его лице проходит под моим большим пальцем.

– Я хотела только тебя.

На этот раз его губы нежны, когда они находят мое горло и ключицу.

– Это больно. Это так больно.

– Я знаю. Скользя вниз по моему почти обнаженному телу, он останавливается на животе, чтобы оставить поцелуй на пупке.

– Я сделаю это лучше. Я обещаю. Опустившись на колени, он хватает меня за бедра и притягивает ближе, пока мои ноги не оказываются раздвинутыми по обе стороны от него. Мне должно быть неловко находиться в таком скомпрометированном положении, но предвкушение, обещание облегчения заставляет меня откинуть голову на матрас, выгибаясь навстречу ему.

Давление у моего входа ослабевает от плавного скольжения его пальца, проникающего в меня. Мой рот приоткрывается, и я хватаю в охапки его простыни по обе стороны от меня. Я концентрируюсь на ощущении его толстого пальца, трущегося о стенки, и его большого пальца, массирующего чувствительное местечко, где соприкасаются мои половые губки. Мои бедра дрожат от желания сжать их вместе, давление в животе нарастает, как невидимая струна, которая натягивает мою матку.

В комнате тихо, если не считать унизительных влажных звуков, когда он вынимает и вставляет палец. Мои тихие стоны эхом разносятся по его камере, и это, кажется, возбуждает его, потому что он ускоряет темп, рыча, как животное, глядя на меня сверху вниз, восхитительно насилуя меня своими пальцами.

– Ты самое прекрасное создание, которое я когда-либо видел. В его голосе слышен трепет художника, восхищающегося своей работой.

Как бы я ни наслаждалась его мучениями, боль в моем животе еще не утихла, и, возможно, он видит муку на моем лице, когда убирает палец.

–Я собираюсь доставить тебе некоторое облегчение, Кали. Ты готова?

Глаза прищуриваются от волны боли, которая тянет мои бедра вверх, я киваю.

– Пожалуйста, Валдис. Сделай так, чтобы это прекратилось.

– Тем не менее, я не хочу причинять тебе боль.

– Я не думаю, что что-то может быть хуже этой боли.

Его большая ладонь сжимает мою макушку, когда он проводит кончиком по моему влажному входу. Из меня вырываются всхлипы, когда я лежу в ловушке под ним, и он целует меня в лоб.

– Шшшш. Расслабься.

Одной ладонью обхватывает мое бедро, другой крепко сжимает мою макушку, он вонзается внутрь. Твердые мышцы напрягаются под моими руками, когда я крепко держусь за его плечи.

Голова откинута назад, я сжимаю живот от его вторжения, руки дрожат от возбуждения и страха.

– Я не знаю, как это сделать. Мой голос дрожит так же сильно, как и мое подергивающееся тело, и я сморгиваю слезы. Я не знаю, почему я плачу. Я хочу этого. Я хочу его.

– Тебе не нужно ничего делать, Кали. Просто лежи спокойно. Буря в его глазах поглощает меня, и он целует мой висок, куда упала слеза. Пальцы зарываются в мои волосы, когда он толкается немного сильнее, полностью преодолевая мое сопротивление. Его дыхание грубое и густое от вожделения, и хотя это напоминает мне дыхание Дина у моего уха, это не производит такого эффекта.

Я рада, что Валдис взволнован. Я рада, что он так сильно хочет меня.

– Ты такая тугая… Я не могу. Не без того, чтобы не причинить тебе боль.

– Пожалуйста. Просто попробуй.

Я ловлю движение его кадыка, и он покорно выдыхает, толкаясь дальше. На этот раз, несмотря на боль, я не осмеливаюсь издать ни звука. Я не смею дать ему ни малейшего повода остановиться. К тому времени, как он полностью входит в меня, давление превосходит все, что я когда-либо чувствовала раньше. Клянусь, он такой огромный, что я чувствую его у себя в животе.

Когда он выскальзывает из меня, наполненность спадает, и я чувствую тугое скольжение его члена по моим набухшим стенкам. Он толкается снова, только на этот раз более плавно, и когда его кончик касается чего-то внутри меня, я выдыхаю. В медленном и мучительном ритме он входит и выходит, вдыхая и выдыхая, вдыхая и выдыхая, пока каждый толчок не становится хлюпающим, издавая звуки, от которых мои щеки снова запылали от смущения.

Ощущения соответствуют тому, что я себе представляла, и даже больше, потому что я ни разу не ожидала увидеть выражение его глаз, когда он смотрит на меня сверху вниз. Выражение похоти. Доминирования. Чистого обладания. То, как он смотрит на меня сейчас, напоминает мне человека, который нашел сокровище, которым не желает делиться. То, которое он хочет держать взаперти, просто чтобы никто никогда не узнал, что оно там.

Его большой палец касается моего лба, его глаза скользят по моему лицу, как будто запоминая каждый недостаток, который он видит.

– Ты принадлежишь мне, и только мне, Кали. Ты понимаешь?

Борясь с агонией его ленивых толчков, я улыбаюсь.

– Да. Только ты.

Он кивает, и его бедра движутся, как волна, бьющаяся о берег. Быстрее и быстрее, выше и выше, как будто им командует сам прилив. Тяжелое моргание его век, и он утыкается головой в мою шею, двигая бедрами быстрее.

Быстрее.

Его дыхание пылкое, переходящее в рычание в его груди, которое вибрирует напротив меня. Когда он с резким ворчанием откидывает голову назад, его лицо краснеет от напряжения, я проваливаюсь в своего рода псевдосуществование, где мир вокруг меня движется, как будто мы под водой. Медленно и текуче. Как будто время остановилось, и нас осталось только двое.

Я протягиваю руку, чтобы коснуться его лица, его прекрасного страдальческого лица, и слезы текут из моих глаз. Он самое великолепное существо, которое я когда-либо видела в своей жизни. Уязвимое и сильное одновременно.

Когда он забирает мою боль, я впитываю его в свое тело, всю ту агонию и страдание, которые делали его холодным и отстраненным на протяжении многих лет. Наказание, которое он перенес без уважительной причины. Я позволяю ему просачиваться через мои ребра в легкие и сердце, разжигая желание лелеять его и заботиться о нем. Залечить его раны и показать ему, каково это, когда к тебе прикасаются теплые и нежные руки. Мои пальцы спускаются к ленте на его шее, символу животного в клетке, и я жалею, что у меня не хватает сил оторвать ее.

Разинув рот, он издает звук, одновременно агонии и удовольствия, который вырывается из глубины его груди.

Тепло, которое струится мимо его члена, все еще внутри меня, бальзамом смягчает боль натянутой кожи там. Словно плавящаяся сталь, его мышцы расслабляются в моих ладонях, и содрогнувшись, он падает, удерживаясь на вытянутых руках, прежде чем его тело раздавит меня.

– Ты плачешь. Его голос хриплый и прерывистый от усталости.

– Я причинил тебе боль?

Улыбаясь ему в ответ, я провожу пальцами по линии роста его волос, вдоль лба.

– Нет. Боли больше нет.

– Хорошо. С сонными глазами он притягивает мое тело к своему, достаточно близко, чтобы мое ухо прижималось к его груди, и я могу слышать сильное и размеренное биение его сердца. Я поворачиваюсь ровно настолько, чтобы поцеловать его в грудь, а он, в свою очередь, ласкает мою макушку, прежде чем оставить поцелуй там.

Мои мысли возвращаются к тому моменту, когда он сказал мне, что я принадлежу ему. Как прекрасно это придало смысл мыслям в моей голове.

– Я не лгала, Валдис. Я отказала Кадмусу.

– Я знаю, что ты сделала. Я почувствовал это.

Нахмурившись, я откидываю голову назад при этих словах. Я слышала, как девушки описывали ощущения, когда мужчина ломает их барьер, или девственную плеву, как некоторые называли это, как это иногда бывает неловко, но я не почувствовала ничего необычного, кроме боли от того, что его член растягивает меня.

– Что ты почувствовал?

– Тебя. Я чувствовал все. Я знаю, что он не овладел тобой таким образом.

Его ответ расплывчатый, и я поднимаю голову, чтобы посмотреть, не пролила ли я кровь на его кровать.

– Как? Спрашиваю я, щурясь, чтобы разглядеть что-нибудь в тусклом свете комнаты.

Смешок, который грохочет в его груди, возвращает мое внимание к его довольному лицу, и странно, что веселье на нем заставляет меня хотеть обладать им снова.

– Потому что ты доверяла мне. Если бы ты сначала была с Кадмусом, я очень сомневаюсь, что ты позволила бы мне сделать то, что я только что сделал. Он открывает один глаз, поглядывая на меня сверху вниз.

– И ты бы не расцарапала мне спину так, как ты это сделала.

– Что? Я приподнимаюсь на локте, чтобы посмотреть, но он дергает меня обратно на кровать рядом с собой.

– Это не больно. Я наслаждаюсь болью. Это усиливает удовольствие. Его большие руки снова обхватывают меня, крепко прижимая к своему телу.

– Еще одна причина, которую я знал. Тебе не было бы так больно.

– Ты был бы достаточно зол, чтобы отвергнуть меня тогда, если бы я сначала была с Кадмусом?

– Сердишься? ДА. Отверг тебя? Нет. Я недостаточно силен, чтобы отказать тебе. Я хотел тебя. С того дня, как ты стояла, дрожа, в моей камере, напуганная, как маленький котенок, и я впервые услышал свое имя из твоих уст.

– В тот же день, когда ты держал меня за горло.

– Ты должна знать, что я не горжусь тем, как вел себя по отношению к тебе.

– Я думала, ты меня ненавидишь. Я была уверена в этом.

– Я не ненавидел тебя. Я боялся тебя. Боялся того, как легко я бы потребовал тебя для себя. Он на мгновение замолкает, как будто тяжесть того, что мы сделали, внезапно начала давить на него.

– Как легко они могли бы контролировать меня, если бы ты была моей. Он проводит рукой по моей голове, пряча мое лицо у себя на груди, когда целует меня в лоб.

– В тот день, когда я был вынужден смотреть, как они тебя секут…

– Я чувствую, как напрягаются его мышцы рядом со мной, чувствую, как растет его бицепс у моей щеки, его тело дрожит от напряжения.

– Это был самый тяжелый день, который у меня был в этом месте. Я видел и слышал ужасные вещи, но ничто так не преследовало меня, как звук твоих криков той ночью, когда я лежал здесь в постели. Мне хотелось разорвать каждого человека в той комнате в клочья. У меня были видения, как я сдираю кожу с костей стражника, который приводил в исполнение наказание.

В его словах есть чувство удовлетворения, которое я не произношу вслух. Я уверена, что если бы он захотел, он мог бы это сделать.

– Я рада, что ты этого не сделал. Они причинили бы тебе боль похуже. Или убили бы тебя за это. В любом случае, мне невыносимо представлять последствия этого.

– Я никогда не позволю другому снова причинить тебе такую боль. Чего бы это ни стоило.

– Тогда я молюсь, чтобы они этого не сделали.

Глава 24

В этом месте очень мало света. Темнота не спасает, но я начала ценить это, когда лежала рядом с Валдисом, обнаженная и теплая. Когда моя нога обвивается вокруг его тела, и в воздухе витает аромат секса, я впервые в жизни довольна.

Я не могу представить, чтобы мне наскучил металлический запах его кожи, поскольку он насмехается над моей челюстью, пробуя его на вкус. Его грудь поднимается и опускается, пока он спит рядом со мной, как воин, отдыхающий после войны. При скудном освещении я провожу взглядом по шрамам, покрывающим его массивное тело, отчаянно пытаясь не представлять, что могло их там оставить, хотя некоторые рассказывают очевидные истории.

Круглое пятно на его грудной клетке, которое выглядит так, как будто само зажило и покрылось новой блестящей кожей, было выжжено чем-то, охваченным пламенем. Длинные полосы, пересекающие выступы на его мускулистом животе, несут на себе те же следы от кнута, которые теперь оставляют шрамы у меня на спине. Три полосы на его боку поразительно похожи на когти существа, которое пыталось напасть на меня тогда, в обсерватории. Все свидетельства его боли и страданий навсегда врезались в его плоть.

Я наклоняюсь вперед, чтобы поцеловать того, кто ближе ко мне, осторожно, чтобы не разбудить его, но он вздрагивает. Пальцы сжимаются вокруг моей челюсти, давление предупреждает меня, что одним щелчком он может сломать кости на моем лице. Вместо этого он моргает, его глаза все еще отяжелели от сна.

– Шшш. Я провожу кончиками пальцев по его напряженной руке, которая все еще прижата к моему лицу, и его мышцы расслабляются.

– Это всего лишь я, Валдис.

На длинном выдохе он откидывается на подушку, отпуская меня.

Я целую его руку и грудь, предлагая постоянный поток контактов, чтобы он не совершил ошибку и случайно не свернул мне шею, и я чувствую, как его ладонь пробегает по моей голове, давая мне понять, что он не совсем спит.

Соль его кожи поражает мои вкусовые рецепторы, как единственный недостающий ингредиент в идеальном блюде, когда я провожу языком по шрамам на его неестественно выпуклых грудных мышцах, которые вздрагивают от моего прикосновения. Металлический привкус задерживается на моих губах, и я слизываю его с желанием наполнить свой рот этим вкусом. Взгляд блуждает по его телу, я замечаю длинную вялую форму его изогнутого члена, представляю его у себя во рту. Какой восхитительный вкус, когда я высасываю его с его кожи. Чтобы обхватить губами его толщину. Я никогда не делала этого с другим мужчиной, но я слышала, как другие девушки рассказывали о своем опыте общения с охранниками, и слушала, как Роз описывала член Кенни более подробно, чем мне хотелось бы знать. Как прикосновение губ к нему и посасывание его мужского достоинства могли бы вызвать те же самые выделения, которые он влил в меня прошлой ночью.

Она утверждает, что это лучший подарок, который может сделать девушка, и после того, как он освободил меня, это то, что я хочу дать взамен.

С медленным и осторожным усилием я сползаю вниз по его телу, стараясь не потревожить его, хотя он наблюдает за мной сонными глазами, уголки его губ приподнимаются в улыбке. Лишь небольшое движение нарушает его обычно спокойный вид, и секундой позже я слышу, как он тяжело дышит через нос, едва не переходя в храп.

Я скольжу дальше вниз по его ногам, пока мой подбородок не оказывается у его паха, и я смотрю вниз на длину его покоящегося члена. Нет ни малейшего шанса, что все это поместится у меня во рту, но я все равно отчаянно хочу попробовать.

Я опускаюсь ниже, чтобы вдохнуть этот аромат, все еще приправленный ароматом секса, и провожу языком по поверхности. Мышцы его живота напрягаются, и его бедра двигаются подо мной. Он выдыхает с усилием, но его глаза все еще остаются закрытыми, брови сведены вместе с выражением боли. Это говорит мне о глубине его сна, потому что я уверена, что эти процедуры заставили бы его резко проснуться, как и раньше.

Я должен верить, что убийца, такой как Валдис, никогда по-настоящему не спит, но он не остановил меня.

К тому времени, как мой язык касается кончика, его ствол тверд как камень, вены торчат, пульсируя кровью. Жидкость привлекает мое внимание к маленькой щели, и любопытство заставляет меня лизнуть ее языком. Еще больше этого соленого вкуса сморщивает мои вкусовые рецепторы, и я скольжу ртом по верхушке, наслаждаясь восхитительным вкусом его плоти.

Тихий стон признательности вырывается у него, и он поднимает голову, глядя на меня сверху вниз.

– Кали… что ты делаешь? В его хриплом голосе слышны нотки усталости.

Ствол в руке, я отрываю лицо от его члена, мой язык уже жаждет соленого вкуса.

– Шшшш. Ложись обратно, Валдис, – приказываю я, как и раньше.

Без возражений он делает, как ему сказано, и я снова беру его в рот, насаживаясь сверху на его ствол. Мои губы доходят только до середины, когда его кончик касается задней стенки моего горла, вызывая у меня рвотный рефлекс.

Слишком далеко. Слишком далеко.

Я отстраняюсь, скользя ртом вверх по выступам его плоти к кончику, и осторожно, избегая зубов, посасываю его плоть, как будто ищу воду в стебле.

Его бедра выдвигаются вперед, а руки хватаются за простыни по обе стороны от тела. Голова отрывается от подушки, он смотрит на меня сверху вниз, глаза более проснувшиеся, чем раньше.

– Кали, пожалуйста.

– Я хочу попробовать тебя на вкус, Валдис. Ложись обратно.

– Твои губы – пытка!

Я хмурюсь и поднимаю на него взгляд.

– Ты хочешь, чтобы я прекратил? Спрашиваю я, не в силах скрыть разочарование в своем голосе.

– Нет! Боже, нет. Пожалуйста, не останавливайся.

С улыбкой я снова обнимаю его.

– Тогда ложись на спину, или это сделаю я.

Он откидывается на подушку, его грудь поднимается и опускается быстрее, чем раньше, и когда я снова беру его в рот, он стонет, мышцы его живота сжимаются и разжимаются. Я скольжу губами вниз по его члену и снова возвращаюсь назад, и его бедра вздрагивают в ответ.

– Да, именно так!

Удовольствие в его голосе побуждает меня сделать это снова. И снова. И снова. Пока я не начинаю скользить вверх и вниз по его члену в том же темпе, в каком он входил и выходил из меня. Вкус его кожи наполняет мой рот и смешивается со слюной, которую я смахиваю при каждом погружении. Быстрее и быстрее. Я изголодалась по вкусу и капельке жидкости, которая вознаграждает меня при каждом глотке.

Его рука опускается на мой затылок, бедра толкаются вперед.

– Да. О, черт возьми, да.

Его проклятия подстегивают меня, и я помню, как Роз рассказывала мне, как им нравится играть со своими яйцами.

Сожми, сказала она.

В тот момент, когда я беру в руку большой, выпуклый кусок плоти, он так сильно дергается, что его кончик ударяется о заднюю стенку моего горла. Кряхтя и рыча, он выгибается подо мной, толкаясь вверх, когда я соскальзываю вниз, как будто он занимается сексом моим ртом.

Мысль об этом вызывает во мне необъяснимое волнение, и я сжимаю его сильнее, пока струйка чего-то теплого и соленого не попадает на небо моего рта. Я выдергиваю его член как раз вовремя, чтобы увидеть, как белые ленты жидкости взлетают в воздух. Я с благоговением наблюдаю, как она падает на мою руку, все еще крепко обхватившую его ствол, и наклоняюсь вперед, чтобы поймать ее языком. Слизывая его со своих губ, я снова беру его в рот и всасываю жидкость в горло, наслаждаясь его вкусом.

Еще один рывок, и он стонет, поднимая голову и откидывая ее на подушку.

– Господи, женщина!

Я отпускаю его руку и слизываю его выделения с большого и указательного пальцев, не позволяя ни одной капле пропасть впустую.

– Ты такой вкусный.

С раздвинутыми ногами, напряженными мышцами живота, глядя на меня сверху вниз, он выглядит божественно. Как Бог. Не говоря ни слова, он тянет меня за руку, подталкивая обратно к своему телу, и заключает меня в свои объятия. Его грудь расширяется и сжимается, как будто он только что пробежал мили по пустыне, и быстрый стук у моего уха – это бешено колотящееся его сердце.

– Я хочу попробовать тебя снова.

– Ты можешь попробовать меня в любое время, когда захочешь.

Я отталкиваюсь от него, во мне снова пробуждается возбуждение.

– Сейчас?

Еще один раскат смеха вибрирует в его груди, когда он притягивает меня к себе.

–Нет, сумасшедшая девочка. Не сейчас. Мне нужно поспать. Тебе нужно поспать.

– Я не могу уснуть. Я вытягиваю руки поперек его тела.

– Мне снятся плохие сны, когда я сплю.

Он заправляет прядь волос мне за ухо.

– Мне тоже снятся плохие сны. Но сегодня, с тобой, я их не помню.

– Ты думаешь, я забуду о них к утру?

– Тебе придется закрыть глаза, чтобы узнать.

Я фыркаю на это и утыкаюсь лицом в его грудь. – Хорошо, я попробую.

– Где ты научилась это делать?

– Я ничему не научился. Мне просто нравится твой вкус.

– В таком случае, я попробую тебя в следующий раз.

– Ты имеешь в виду… оближи меня там?

– Лижи, соси, много чего еще.

– Никто никогда не делал этого со мной раньше.

– Я знаю, милая девочка. Если бы они это сделали, ты бы знала, каково это – хорошо выспаться.

Обхватив его руками, я запрокидываю голову, чтобы посмотреть на него снизу вверх.

– Ты сделаешь это для меня завтра вечером?

– Каждую ночь, если ты мне позволишь.

– Если это означает сон? Определенно.

Я моргаю, открывая глаза в темноте, но почему-то не помню своих снов. Рядом со мной спит Валдис, его лицо удовлетворенное и лишенное морщин, которые обычно избороздили его лоб. Он выглядит достаточно неотразимым, чтобы поцеловаться, но я не делаю этого, опасаясь разбудить его.

Возможно, я проспала несколько часов, может быть, меньше. Трудно сказать, в этой комнате, в которой постоянно царит полумрак.

Щелчок двери привлекает мое внимание к нему, и Валдис вздрагивает подо мной. В камеру входит только Медуза, одна рука у нее за спиной, когда она бросает новую форму на пол, а другая ее рука присоединяется к первой за ее спиной.

– Я принесла тебе свежую одежду.

Тон ее голоса кажется более мрачным, а темнота комнаты не позволяет мне видеть ее лицо, чтобы понять, действительно ли я слышу слезы.

Я поднимаюсь с кровати, но резко останавливаюсь, когда Валдис крепко сжимает мою руку. Поворачиваясь, я позволяю ему провести ладонью по моему подбородку и поцеловать меня. Когда я отстраняюсь, я замечаю, что его взгляд устремлен на Медузу. Настороженный. Недоверчивый.

Возможно, смертельный.

– Я увижу тебя снова, – шепчу я, предлагая еще один поцелуй в его заросшую щетиной щеку, и его глаза снова устремлены на меня, когда я поднимаюсь с кровати.

Подложив руку под голову, он, кажется, получает некоторое удовольствие, наблюдая, как я одеваюсь, как будто Медузы даже нет в комнате. Он улыбается, бросая лоскуток моей бывшей формы на пол.

Я прячу улыбку, натягивая штаны, вспоминая, как всего несколько часов назад он сорвал их.

Выходя вслед за Медузой из его камеры, я оглядываюсь на Валдиса, растянувшегося на кровати, бесстыдно выставленного напоказ. Я бы все отдала, чтобы снова подползти к нему.

Оказавшись за дверью, я жду, что Медуза, как всегда, возьмет инициативу в свои руки, но вместо этого она подталкивает меня вперед. Нахмурившись, я делаю шаг вперед, и, если я не ошибаюсь, уголки ее глаз покраснели, как будто она не сомкнула глаз.

– Все в порядке? Спрашиваю я, когда мы заходим в лифт, и она встает передо мной.

– Конечно. Ее голос ровный, но тише, чем обычно, и я не могу представить, что ее беспокоит.

– Спасибо тебе за то, что ты сделала прошлой ночью. Мне было так больно, я… Мои слова обрываются, когда в отражении стены лифта я замечаю ее скрещенные руки и ничего, кроме повязки на том месте, где должна была быть ее правая кисть.

– Элспет?

Она шмыгает носом и прочищает горло, но не потрудилась обернуться или признать, что я это видела.

– Это была… моя вина? Слезы наворачиваются на мои глаза, когда я оглядываюсь на последствия ее великодушия. В этом месте нет ни великодушия, ни сострадания. Его окутывает затяжное облако ненависти, которое душит любую крупицу человечности или порядочности.

– Мне так жаль.

– Это моих рук дело. Я больше так не буду. Ее слова короткие и холодные, возможно, так не должно быть, но в этом климате нет ни мягкости, ни прощения.

– К счастью, они смогли переключить механизм блокировки на мой левый отпечаток.

Склоняя голову, я позволяю себе утонуть в чувстве вины, потому что, несмотря на то, что она говорит, я сделала это. Я причина, по которой они наказали ее. В моем эгоистичном желании увидеть Валдис и получить от нее утешение, я подвергла ее риску.

– Пожалуйста, прости меня, – шепчу я, не в силах поднять на нее взгляд.

– Мне нечего прощать. Роботизированный тон ее голоса говорит об обратном, как будто она провела ночь, репетируя эти самые слова снова и снова в своей голове.

Когда двери лифта раздвигаются, вместо того, чтобы пропустить меня вперед, к казармам, она направляет меня налево, к кабинету доктора Эрикссона.